Когда мне кто-то говорит, что ему совсем не снятся сны или снятся, но очень редко, то я искренне завидую. Как бы мне хотелось не видеть, или хотя бы не помнить свои сны! Не помню того времени, когда они мне не снились, наверное, они были со мной с самого моего рождения.
***
На вершине холма в предзакатных лучах солнца дрожал одинокий женский силуэт. Изящные тонкие руки крепко прижаты к девчачьей маленькой груди в попытке хоть немного удержать ускользающее тепло. Серебро длинных тяжелых волос по плечам рассыпал и запутал резкий осенний ветер: волосы настырно лезли в тонкие потрескавшиеся губы, больно били по глазам. И всё же девушка не пыталась укрыться от непогоды, она напряженно вглядывалась вдаль.
Но вот фигурка девушки напряглась ещё сильнее, руки сами собой разжались, а в серых глазах появилась робкая надежда - вдалеке, сначала не ясно, а потом всё отчётливее, показался мужчина. Издали было сложно разобрать его черты, но Сиенна точно, угадала, что это он, лишь потому, что сердце влюбленного человека обладает собственным зрением, оно может угадать, что что-то случилось с самым дорогим и родным человеком, находясь от него за тысячи и тысячи километров, ведь, когда сердце любит, оно, словно, превращается в радиоприёмник, настроенный на определенную частоту.
А он всё приближался и вот уже отчетливо можно разобрать лицо: глубокий шрам на искривлённой переносице, резкие скулы, тонкий рот, глубоко посаженные синие глаза и короткие черные стриженные волосы. Подойдя вплотную к девушке, казалось, что высокий сильный тополь вырос рядом с низенькой и тонкой березкой. Колючий взгляд его всегда ясных глаз потеплел, и высеченные будто на камне черты лица будто сгладились на мгновенье.
- Здравствуй! – произнёс он, и взял её руки в свои. – Ты слишком легко оделась!
- Здравствуй, Дхину… - произнесла она полушёпотом и смущенно улыбаясь. – Я совсем не замёрзла.
- Ты совсем не умеешь обманывать, Сиенна, твои руки холоднее самого холодного льда.
***
Первые осознанные воспоминания. Они всегда связаны с ним, с мальчишкой по имени Дхину.
Я с братом и сестрами возимся на огромном лугу, по пояс утопавшему в траве, вдалеке от нас виднеется огромный старый дуб, он такой старый, что даже мой дед помнит, как он играли на этом же лугу ещё совсем ребенком, а дуб казался ему высоким-высоким…
Мальчишка как будто появляется из ниоткуда, он смотрит на нашу детскую озорную возню широко раскрытыми недоверчивыми глазами, у него такое загорелое лицо, что кожа кажется дышит солнцем, на лице и руках царапины, а на штанах виднеется огромная дыра, а из этой дыры виднеется разбитое до крови колено.
- Тебе больно? Ты откуда? Как тебя зовут? – налетают на мальчишку мои любопытные сёстры и брат. Я же стою в стороне и, молча, наблюдаю за непрошенным гостем.
- Меня зовут Дхину! Я сбежал из дому, потому что отец хотел меня выпороть за разбитый кувшин с молоком.
- Тебя бьет отец? Бедненький, – запричитали мои сёстры. – Хочешь, мы принесём тебе новые брюки из дому?
Глаза Дхину сузились, а непослушные торчавшие в разные стороны волосы стали казаться ещё более непослушными, и кровь прилила к щекам.
- Анаисса, Римия, - вмешался мой старший брат Тисс, который заметил реакцию на происходящее мальчишки, и вовремя вмешался, потому что с губ Дхину уже готовились слететь едкие, обидные слова, - Дайте лучше человеку бутерброд с ветчиной и воды!
Дхину бросил признательный взгляд на моего брата, но всё же сказал:
- Спасибо, я не голоден.
Тисс, не обратив никакого внимания на отказ, притащил корзину с едой, стоявшей поодаль. В корзинке лежали спелые ароматные яблоки, булочки с повидлом, бутерброды и бутыль с водой. Помню, что Дхину выбрал себе самый маленький бутерброд, не обратив никакого внимания ни на свежие румяные булочки, ни на яблоки. И всё же по тому, как жадно мальчик ел и пил, я сделала вывод, что на самом деле он очень голоден и его мучила жажда. Когда с едой было покончено, Тисс сделал предложение Дхину присоединиться к нашей игре в догонялки. Помню ещё тогда, что мне просто до ужаса не понравился этот чумазый мальчишка, я надула губы и, глядя, в глаза брату, заявила, что не хочу больше играть, потому что меня пугает «этот грязный мальчик». Тисс посмотрел на меня и тихо, но так что все услышали, сказал:
- Не хочешь – как хочешь! Ну и сиди тут одна, пока мы будем играть… - он сказал это таким тоном, что у меня тут же предательски покраснел кончик носа, а он всегда краснел у меня, когда я собиралась заплакать, и брат прекрасно знал об этом моём признаке верных слёз. И всё же я сдержалась…
***
Мне, исполнилось 4 года, по земным меркам это около 8 лет. Я всё так же с сёстрами и братьями возимся на том же зеленом лугу… Но очень часто тот мальчишка из простых омрачает наши игры. Меня раздражает в нём всё: его темные вихрастые волосы, упрямые ясные глаза, колкие слова; но больше всего бесит, что он чувствует себя с нами на равных и то, что фактически он украл у меня моего любимого старшего брата! Раньше Тисс всегда брал меня принимать участие во всех его шалостях и проделках, а теперь он видит только этого настырного и надоедливого мальчишку. А ещё поведение вечно жалостливых сестёр, на которых Дхину и не смотрит вовсе. Да как они могут унижать себя, потакая всем его прихотям! Меня это особенно злило потому, что хулиган смотрел на них с презрением и явным равнодушием. Да где же их гордость, черт побери!?
Настроение у меня в этот день не самое лучшее из-за появления незваного гостя. Игра в догонялки. Наконец, я не выдерживаю и во всеуслышанье заявляю, что не буду играть с этим простолюдином, что своим внешним видом и своим поведением он оскорбляет нас всех. Но у моего брата своё мнение на этот счёт…
- Итак, Дхину, поскольку у Сиенны сегодня праздник, то мы поступим вот как, - Тисс почти смеётся, - если она сможет от тебя убежать и спрятаться так, что ты её не найдешь, то Сиенна победила, и ты никогда больше не появишься у нас на лугу! Но, - тут брат пристально и многозначительно взглянул на меня, - сестра, если ты проиграешь, то ты больше и слова не пикнешь против Дхину. Ты, согласна?
Я чувствую, как кончик моего носа начал предательски краснеть, кровь прилила к щекам… Это так обидно, что мой любимый родной брат готов променять меня на какого-то мальчишку! Но отступать некуда. Если я не соглашусь сейчас с братом, это будет означать лишь одно, что я уже проиграла и сдалась. Нет уж! Дудки! Так просто я не сдамся – пусть хотя бы побегает.
Брат считает громко вслух до десяти: сёстры замерли в немом ожидании предстоящего зрелища. Тисс считает медленно и громко вслух. – Раз… Два… Три… Десять. Дхину, догоняй её!
Я лечу вперед изо всех сил, мне хочется обернуться назад, чтобы посмотреть отстал ли от меня мой преследователь, но я понимаю, что если я сейчас обернусь, мне придется сбавить темп, а если я сбавлю скорость, то этот мальчишка уж наверняка меня догонит. Я совсем выбилась из сил, когда до меня донесся крик.
- Стой, дура! Стой!!! Там впереди крутой…
Но я уже не слышу, мои ноги вдруг стали жить на какое-то мгновение своей, только им ведомой, отдельной жизнь – там впереди крутой высокий обрыв: я чувствую сильный удар, я скольжу по мокрой земле, а внизу склона – небольшая, но вязкая топь. Я пытаюсь ухватиться руками за влажную землю обрыва, но верхний слой почвы похож на жидкую кашу, - поэтому все мои попытки не упасть в болото не приносят желаемого результата, я медленно скольжу в объятия топи. Меня охватывает паника. Не могу понять, кто меня зовет, я отчаянно машу руками по поверхности грязной воды – все правила напрочь забыты мной. Я зову на помощь до тех пор, пока болотная жижа не набивается в мой рот так, что мешает мне не то, что кричать, но и дышать… И снова резкая боль, такое ощущение, что у меня не стало на голове больше волос. Не помню толком, что было дальше, но я почувствовала сильный удар и мгновенно отключилась.
Вокруг меня стоят братья и сестры, отец и мать: у всех испуганные лица.
- Что случилось? – спрашиваю я.
- Ты сломала обе ноги и чудом осталась жива – Исса – моя мать – чуть ли не плачет. - Доктор уже в пути! Не окажись там каким-то чудом того мальчика, ты бы погибла. – добавил отец, его лоб всегда прорезала одна самая глубокая морщина, когда он был чем-то очень сильно взволнован.
- Да, если бы не этот Дхину, то ничего бы этого не случилось! – выпалила я, и поймала такой презрительный взгляд старшего брата, что в это же мгновение, пожалела о сказанном:
- Мне, кажется, ты забываешься, Сиенна…
Во мне всё кричит от возмущения и обиды! Это я там сломала ноги, это я там чуть не утонула, а он и тут выгораживает своего приятеля… Так нечестно! И всё же брат мне дорог как никто в моём семействе, дороже матери, сестер, разве что не дороже отца, поэтому я уступаю Тиссу.
- Он спасал меня уж слишком больно! Мог бы и поаккуратнее быть. – бросаю я гневные взгляды на брата.
- А ты могла бы и не устраивать панику на ровном месте! Могла бы вспомнить правила, которым нас учили родители…, чтобы тебя не пришлось тащить за волосы. Ещё и укусить умудрилась Дхину, укусила так, что возможно, шрам у него останется на руке навсегда.
- Надо бы поблагодарить мальчика… - размышляет вслух отец.
***
Утром я просыпаюсь от слёз. Так горько мне не было ещё никогда в жизни.
Мама услышала, что я заворочалась в постели и уже идёт меня поздравлять с совершеннолетием. Я еле-еле успеваю смахнуть набежавшие во сне слёзы. Мама открывает дверь, выглядит она очень торжественно, в её руках я вижу небольшую нарядную коробочку.
- Поздравляю с Днем рождения! И в честь твоего совершеннолетия хочу вручить тебе этот небольшой подарок, – мама широко улыбается.
Я беру коробочку в руки, торопливо рву праздничную упаковку – внутри ещё одна коробочка, только поменьше и она бархатистая на ощупь. По виду этой второй коробочки, я догадываюсь, что внутри находится какое-то украшение.
Ну же! Открывай уже! – поторапливает меня мама.
Внутри оказываются серебряные серьги и цепочка с подвеской в форме четырехлистного клевера, в центре клевера на серьгах и подвеске находится по небольшой жемчужине черного цвета. Я догадываюсь, что подарок вовсе не из дешевых.
- Я выбирала «на удачу», - горделиво объявляет мама.
- Мам, это самый лучший подарок! Но уж очень дорогой – мы не можем себе позволить такие траты.
Мамино лицо слегка хмурится.
- Один раз в 18 лет я могу позволить купить своей единственной дочери достойную вещь! И не спорь, пожалуйста. И это ещё не всё…
Я вопросительно смотрю на маму.
- Ещё без твоего спроса я позвала к нам на торт с чаем к четырем часам твоих друзей: Настю, Лену, Максима и Антона. Ну и сшила тебе новое платье. Мне очень хочется, чтобы ты его примерила и вышла в нём встречать своих гостей.
«Ну вот! Совсем с ума сошла, - думала я. – Мало того, что подарок влетел в копейку, на материал для платья потратилась, так ещё и банкет без моего ведома закатила…» И с этими мыслями я иду смотреть на новое платье.
- Какое же оно красивое, мам! – в восхищении я окидываю наряд восторженными глазами: ткань на свету отливает изумрудными оттенками, материал легкий, струящийся и приятный на ощупь.
- Примерь! Боюсь, чтобы не было велико, - командует мама.
Я бегу в свою комнату, достаю из шкафа трусики и лифчик, снимаю пижаму с котом, натягиваю нижнее бельё и с удовольствием примеряю платье. Платье словно меняет меня, мои движения становятся грациозными и легкими, я иду к шкафу-купе, в котором имеется зеркало в полный рост, мама наблюдает за моим преображением: «Точь в точь по фигуре», - в её голосе я слышу нескрываемое удовольствие от того, что она не ошиблась в расчетах.
- Ты просто красавица!
- Ну уж прямо-таки, тоже скажешь… - но платье и впрямь сидит на мне как влитое, и очень идёт мне. – Мам, а где те мои туфли с выпускного? – я не очень люблю обувь на высоком каблуке, но сейчас мне очень хочется обуться так, чтобы платье не выглядело на мне отдельно живущим предметом гардероба.
- Кажется, на антресолях… - мама уже несёт табуретку из кухни и пытается выудить из недр шкафа туфли. Наконец, она находит искомую коробку и подаёт мне черные лаковые туфли на высоченной шпильке.
Обувшись, я примеряю новые серьги и кулон с цепочкой. Меня так и подмывает сделать макияж, но я сдерживаюсь, случайно увидев, который уже час.
- Ма, у нас же совсем мало времени! 11 утра, а нам и прибрать нужно перед приходом гостей, и стол накрыть.
- Не переживай, мы всё успеем.
И мы начинаем понемногу с мамой убираться и готовить праздничный стол.
К четырем часам приходят Настя и Ленка, вручают мне открытки, огромного плюшевого зайца и коробку моих любимых конфет с ликером.
- Какое у тебя классное платье! – цокает языком Ленка, - Где отхватила такое?
- Не отхватила, а мама сшила! – гордо объявляю я.
- Ирина Владимировна, вам уже давно пора не улицу нашу обшивать, а мировые подиумы! – хвалит мою маму Настя, пока Ленка вертит меня и щупает руками ткань. – Жаль, что у нас фигуры разные, - говорит подруга, - я бы с удовольствием заносила такое!
- Да ладно вам, девчата, тоже скажете… мировые подиумы. – улыбается польщенная вниманием к наряду мама. – Кстати, а где Антон с Максимом? Я думала вы придете все вместе.
- Если честно, тётя Катя, то мы думали с Настей, что они уже здесь. Мы и договаривались встретиться возле вашего подъезда без десяти, но немного сами опоздали, и подумали, что ребята решили нас не дожидаться и зашли уже к вам, поэтому мы и пришли сюда без них. А теперь вот их самих дожидаться, видимо, придётся. А ещё говорят, что девушки вечно опаздывают… - вздыхает Ленка.
Антон и Максим опаздывают минут на пятнадцать.
Ленка нетерпеливо кривит свои розовые пухлые губки и выражает своё недовольство вслух.
- Ну, сколько можно?! Вот где столько времени можно шастать?
- Не бурчи, Лен! Мы всё равно никуда не спешим… - Настя смотрит на Лену снисходительно добродушно, все уже давно привыкли к тому, что Лена любит немного покапризничать.
В дверь позвонили. На пороге маячат весёлые парни с огромными воздушными шарами, цветами и пакетами в руках.
- Явились – не запылились! – намеренно громко, чтобы ребята услышали, произносит Ленка.
- Здравствуйте, молодые люди! Вы как раз во время! У нас только дошёл до готовности цыпленок! - мама принимает шарики и пакет, как мне удалось краем взгляда разглядеть, с шампанским и какими-то продуктами, я принимаю цветы, тут же ставлю их в вазу, а затем тщательно рассматриваю основной подарок. Это специальное издание с ограниченным тиражом, иллюстрированная книга с рисунками автора: мой любимый «Маленький Принц» Экзюпери.
- Спасибо! Книга просто обалденная! – улыбаюсь я мальчишкам, - Давно перечитывала в последний раз – будет повод ещё раз перечитать.
- Садитесь, дорогие гости, за стол, - приглашает нас мама к столу.
Когда был доеден последний кусок торта, ребята зовут меня и девчонок прогуляться на улицу.
- Я зайду домой, - говорит весело Антон, - возьму гитару, а потом пойдём в нашу любимую беседку.
- Хорошо, Антон, ты беги за гитарой, а мы, пока, поможем Ирине Владимировне и Оле с посудой, а Макс уберет стол. – деловито командует Ленка.
Когда всё, наконец, убрано и вымыто, прибежал запыхавшийся Антон, его весёлые голубые глаза задорно смотрят на нас.
- Ну что? Готовы? – спрашивает нетерпеливо Антон.
- Почти. Вот только сейчас переоденусь в джинсы с майкой, и идём.
- Зачем переодеваться? – недоуменно спрашивает Настя. – У тебя сегодня день рождения, хоть раз в год и в платье можешь прогуляться.
- Действительно! – поддакивает Макс, - Вон в какую красотку превратилась… В джинсах с майкой мы итак тебя каждый день видим.
- Я согласен с Максом! – доносится до меня голос Антона.
- Ты бы согласился хоть с чёртом, лишь бы быстрее свалить на улицу и бренчать на своей любимой гитаре. – язвит Ленка.
- Неправда! – Антон пытается оправдаться, - Платье во! – показывает он большой палец вверх, - Ну и, конечно же, это быстрее! – строит он за Ленкиной спиной обезьянью рожицу.
- Ладно, уговорили! Идёмте уже, - прерываю я ребят.
Вообще, Антон с Леной частенько вступали в перепалки между собой, так повелось ещё с пятого класса, с тех пор как наша классуха посадила их вместе за одну парту; они ссорились, потом мирились, то сердились друг на дружку, то смеялись как умалишенные. Не знаю, что по этому поводу думал Макс, но мы с Настей не раз обсуждали нашу сладкую парочку, нам всегда казалось, что между Леной и Антоном происходит что-то большее, чем просто дружба. Естественно, что скажи мы об этом Ленке, та бы сразу начала упрямиться и злиться. При нас она всегда ругала Антона, находила в нём кучу недостатков, язвила, но мы всё равно с Настей были убеждены, что оба нравятся друг другу, но тщательно скрывают это не только от нас, но и от самих себя; всё расставил окончательно на свои места случай в девятом классе, когда в наш коллектив пришла новенькая.
- Знакомьтесь, ребята, это ваша новая одноклассница – Марина Солнцева… - объявила 1 сентября Инна Геннадьевна.
Новенькая была прехорошенькая: точеная фигурка, длинные вьющиеся каштановые волосы, зеленоглазая с пушистыми длинными ресницами и аккуратным маленьким носиком. Ленка окинула её придирчивым взглядом и почти сразу же не взлюбила. Не взлюбила потому, что почти все мальчишки класса смотрели на Марину влюбленными глазами.
А новенькая немного, освоившись в коллективе, по какой-то неведомой причине остановила свой взгляд на Ленкином Антоне. Антон не был, конечно, красавчиком: длинный, немного нескладный, рыжеволосый и весь в веснушках, достоинствами Антона были невероятное жизнелюбие, веселый добродушный нрав и хорошее чувство юмора.
Обычно я, Настя, Ленка и Антон с Максом всегда вместе возвращались домой из школы. Ближе всех к школе жила Настя, потом Макс, а Лена с Антоном жили дальше, и всегда Антон провожал Лену до подъезда. Но в один из дней случился из ряда вон выходящий случай. Мы были уже почти все в сборе у дверей школы, не хватало только Лены с Антоном. Вдруг из дверей вылетела Ленка, щеки её горели, а глаза метали молнии.
- Антон с нами не идёт! Так что пошли… - мы переглянулись между собой, но ничего не сказали. Когда мы уже почти вышли со школьного двора, я обернулась, и увидела знакомую вырвиглазно-салатовую куртку Антона. Антон шёл не один, рядом с ним шла Марина в очень хорошеньком облегающим фигуру сером пальто и с ярко-красным шарфом на шее, будто почувствовав что-то, Ленка тоже обернулась вслед за мной. Мы посмотрели друг на друга и я поняла, что лучше промолчать, но Ленка молчать не собиралась, она подошла ко мне поближе и тихонько сказала.
- Она подошла после уроков к Антону и спросила, мол, не проведет ли он её до дома… Он улыбнулся, как дурачок какой-то, и сказал: «Хорошо».
- Если бы меня Марина попросила её проводить, я бы тоже не отказался! – мечтательно сказал Макс, - Такая красивая девчонка!
- А я что некрасивая, по-твоему? – вздыбилась Ленка.
- Ну красивая, но ты ж своя, родная уже, а она новая и незнакомая, поэтому и интересная… - Макс был на своей волне и совершенно не обращал внимания на Ленкину реакцию. Ещё чуть-чуть и казалось, что подружка заплачет от досады на предавшего её Антона и ничего не понимающего Макса.
Было непривычно видеть, как Ленка уходила в тот день домой одна. На следующий день мы тоже возвращались домой без Антона, и на следующий. Обычно за партой Ленки и Антона всегда было какое-то движение: они-то смеялись, то шептались, то сердились друг на друга – и вдруг, стало тихо. Так продолжалось пару недель, пока Антон сам нас не догнал после школы и не спросил, почему мы не подождали его.
- Ах, простите ваше величество, что не подождали вас! – вскинулась Ленка. – У Мариночки что, новый провожатый завелся и ты теперь попал в немилость?
- Нет, просто сегодня её отец забирает на машине, они за город уезжают. И, вообще, не понимаю, чего это ты не в духе, вдруг? – Антон начинал сердиться, - По-моему, я ничего такого не сделал!
Ленка закусила губу и упрямо молчала. Остаток пути домой мы прошли молча. И никто из ребят не знает, что произошло, когда Лена и Антон остались одни, но факт в том, что на следующий день они сидели в классе за партой так, как будто ничего не произошло, а когда закончились уроки, Антон не пошел провожать Марину…
Первый день лета выдался по-настоящему летним: весь день светило солнце, ни облачка на голубом небе, в воздухе ощущались радость от того, что у школьников начались каникулы, что вот оно, наконец, лето и что оно будет длиться целых три месяца, три солнечных месяца счастья и тепла, и конечно же, в такой день просто не хотелось думать о том, что впереди выпускные экзамены и экзамены вступительные…
Мы сидели в дворовой беседке, пили шампанское из пластиковых стаканчиков, Антон играл на гитаре, а Настя, которая обладала хорошими вокальными данными, подпевала Антону.
- Всё, шампасик закончился, - разлив вторую бутылку, сказал Макс.
- Маловато будет, - произнесла слегка захмелевшая Ленка.
- Давайте ещё за одной сходим, - предложил Макс, - кто со мной пойдет за догонкой?
- Ни тебе, ни Антону, ни мне с Настюхой спиртное не продадут! У нас тут только одна совершеннолетняя! – заметила Ленка, - Так что бери с собой Ольку.
- А, может, вам лучше вместе, девчонки, сходить? – предложил вдруг Антон. – У Оли нет с собой паспорта, и выглядит она младше тебя и Насти. А мы по сравнению с вами, вообще, зеленые.
Ленкины зеленые глаза недобро сощурились.
- Ты что хочешь сказать, что я старая?
- Ребята, давайте не ссориться! Идём все вместе, я куплю нам шампанское, а вы подождете меня возле магазина, - моё предложение сразу же погасило, чуть было не начавшуюся, очередную ссору Антона и Ленки.
И вот мы идём за шампанским. Я в сопровождении Ленки смело беру бутылку с напитком и мы идём в очередь на кассу. Спустя минуту сзади нас с пивом и чипсами в корзинке становятся два парня. Молодые люди явно старше нас и ведут себя чересчур раскованно, и я спиной чувствую их взгляды. С одной стороны, мне приятно, что они смотрят на нас с Ленкой, а с другой – довольно гадкое ощущение; совсем не хочется никаких неприятностей сегодня, а вежливых отказов такие парни просто не понимают. Но, видимо, сегодня был не мой день…
- О, какие кошечки! Девчонки, может, познакомимся поближе? Пивка пойдем попьём?
- Ещё чего! Мы с первыми встречными-поперечными не знакомимся, а тем более не пьём ваше мерзкое пиво! – решительно выдаёт Ленка.
- Смотри, Сань, какая фифа выискалась! А чо это твоя подружка молчит? Может, она хочет!?
Я поворачиваюсь к парням и пытаюсь вежливо отказать.
- Спасибо за предложение, ребята, но мне тоже не хочется знакомиться, и пиво я не люблю.
Парни о чем-то шушукаются у нас за спиной, потом ржут в голос, но больше не пристают. А очередь, как назло, еле тянется. Но, наконец, я расплачиваюсь за шампанское и мы без происшествий выходим из магазина, идём к своим и тут-то и началось представление. Парни из магазина идут следом за нами, подходят к нам, один из них кладёт мне руки на плечи, другой – Ленке на талию. Мы пытаемся освободиться. Антон с Максом пытаются нам помочь. Парни начинают толкаться. Не знаю, чем бы всё это закончилось, но тут словно из-под земли возникли два молодых человека в штатском.
- Молодые люди, что здесь происходит?
- Да вот эти двое пристали к нам ещё в магазине, а теперь драку еще затеяли. – объясняет торопливо Ленка.
Почуяв неладное, парни из магазина, ретируются восвояси бегом.
- Так, я не понял, а это что у вас? – показывает милиционер на бутылку с шампанским. – Распитие спиртных напитков несовершеннолетними в общественном месте?
- Ну почему же несовершеннолетних? – бойко отвечает Ленка, кокетливо поправляя, короткую джинсовую юбку. – Совершеннолетние мы!
- А я вот сейчас доставлю вас всех в отделение и там мы разберемся, кто тут совершеннолетний, а кто нет.
***
Ветер бьет меня по лицу и треплет волосы, но всё это не имеет никакого значения сейчас. Я так соскучилась по нему! Он не появлялся у нас уже несколько длинных лун. «Что же произошло? Время тянется бесконечно долго или мне это только кажется? А что если он не придёт?» И эта мысль пронзает меня таким холодом, что никакой ледяной ветер с ней не сравнится. Но вот я вижу знакомый силуэт, и сердце бьётся так часто, что кажется вот-вот выскочит из моей груди. Он подходит ко мне близко-близко. Мне хочется, чтобы он обнял меня сейчас, но этого не происходит. Дхину берет мои замерзшие руки в свои… Мы долго смотрим друг другу в глаза, и непреодолимое предчувствие нависшей надо мной беды только усиливается.
- Почему тебя не было так долго? – спрашиваю я.
- Я думал, что так будет лучше, - он замолкает, но спустя минуту, словно собравшись с духом, продолжает, – Лучше для нас обоих… Сиенна, я люблю тебя с тех самых пор, как впервые увидел тебя! Но ты… Я тебе не ровня! Понимаешь?.. Тебе нужен другой муж, с которым тебе не стыдно будет появиться в обществе, который сможет дать тебе всё то, чего ты заслуживаешь… А я, я не могу, меня просто будет убивать всё это! Понимаешь?
Я опускаю взгляд, ещё чуть-чуть и слезы хлынут потоком, потоком града не из глаз, а из самых глубинных недр моей души.
- Не отводи взгляд, пожалуйста! – шепчет он мне, прижимая мою голову к своему плечу, и затем приподнимает мою голову так, чтобы видеть меня. – И это ещё не всё! Я не хочу тебе этого говорить, но я не могу это не сказать! Дело не только в твоём положении… - я начинаю догадываться, что именно он хочет мне сказать… - Ты ведь никогда не сможешь мне принадлежать по-настоящему! Твоя другая жизнь там… - его взгляд уходит куда-то в сторону, будто он силится увидеть это «там» - эта другая жизнь, она будет нас отдалять всё время друг от друга. Я бы хотел, чтобы ты принадлежала мне во всех мирах, а не только в этом! Но ты этого не можешь…
Я часто-часто моргаю, не выдерживаю, и по щекам начинают струится слёзы. Он отпускает мою голову, прижимает к груди, и я слышу биение его сердца.
- Пожалуйста, не плачь! – шепчет он мне, и его рука гладит меня по содрогающимся плечам. – Я хочу, чтобы ты знала, я всегда буду любить тебя! Любить твои глаза, губы, волосы, всю тебя всем сердцем! Завтра мне исполнится 9 лет… и я вправе сделать свой выбор, Сиенна. Я не останусь здесь больше.
- Ты уйдешь в наёмники?! – Дхину, молча, кивает головой. – Но они ведь почти никогда не возвращаются! – липкий страх, что я больше никогда его не увижу, наполняет всё мое существо. – Нет, не надо! – чуть не кричу я, - Если дело во мне, то лучше я уеду отсюда, приму чьё-нибудь предложение и уеду! Мне нужно знать, что ты есть хоть где-то, чем знать, что тебя нет нигде!
Он обнимает меня, прижимает к себе крепко-крепко, затем порывистым движением отстраняется, смотрит на меня долгим взглядом, берёт моё лицо в свои обветренные и огрубевшие руки, он касается пальцами моих щёк и губ, я привстаю на цыпочки, чтобы быть слегка повыше, он касается губами моего лба, глаз, носа и вот он уже целует меня в губы, а я отвечаю всем своим существом на каждое его прикосновение. Всё прекратилось так же внезапно, как и началось.
- Нет… - слышу я. – Нет, Сиенна. Всё решено. Мы больше не увидимся. Прощай! - мои руки безвольно падают вниз.
Он ни разу не обернулся, ни разу. А я стою и смотрю ему вслед до тех пор, пока он совсем не скрылся из виду.
***
Сегодня в моём доме большой праздник – мне исполнилось 9 лун и официально с сегодняшней луны я стала невестой. В доме соберется множество гостей.
Анаисса и Римия сильно возбуждены, они суетятся, выбирают наряды, обсуждают приглашенных гостей.
Исса руководит процессом подготовки к празднеству; она будто важный генерал на параде: указания ясные и четкие, в голосе то и дело слышатся железные нотки.
Исса и мой отец Тимирус – они такие разные! Мать – прямая и статная, высокого роста, черноглазая и черноволосая, тонкие черты и идеальный овал лица – всё выдает в ней женщину благородных кровей. Тимирус же – коренастый и крепкий как дуб, с широким лицом и приплюснутым носом. Все мои старшие братья и сёстры удивительно похожи внешне на мать: им всем достались её чуть вьющиеся цвета воронова крыла волосы и глаза агатового оттенка, мне же единственной из всей семьи достались стального цвета прямые волосы и ярко синие глаза отца.
Мой отец был когда-то простолюдином из очень бедной семьи, Тимирус бывший наёмник, редкое исключение из правил, быть может, потому, что в большей степени нежели чем иные иратцы обладал удивительному умению никогда не унывать и радоваться жизни, а ещё он невероятно упрямый и вспыльчивый. Тимирус встретил мою мать в Ааоне небольшом городишке на севере на весенней ярмарке. Жгучие глаза моей матери, тонкая талия и длинные густые волосы не смогли оставить моего отца равнодушным. В тот день он твёрдо решил, что познакомиться с этой неприступной красавицей и женится на ней впоследствии. Тимирус оставался в Ааоне до тех пор, пока не разузнал про Иссу всё, что только может узнать влюбленный человек. Разузнав, что Исса в семье не единственная дочь и что семья Ириуса (мой дедушка) частенько нуждается в деньгах, он купил дом в пригороде Ааона, неподалеку от родового гнезда моей матери, и каждый день наблюдал за красавицей издали, не решаясь подойти к ней на близкое расстояние, чтобы познакомиться. Каждое утро Тимирус просыпался пораньше и шёл к ручью, откуда издали мог наблюдать за Иссой. Первое время красавица не замечала мужчину, изо дня в день наблюдавшего за ней, но упрямство моего отца сломило неприступную крепость. Девушка вдруг рассмеялась, когда он, пытаясь подойти поближе, поскользнулся на одном из подводных камней и, не устояв не ногах, свалился в холодную воду.
- Не вижу ничего смешного, бессердечная! – выкрикнул он тогда. – Я прихожу сюда каждый день в надежде, что ты хоть раз мне улыбнешься… Он подошел к Иссе весь мокрый с глазами похожими на грозовое облако, когда отец сердится и, не спрашивая никакого разрешения, крепко сжал девушку в объятиях и поцеловал.
- Ох, и влепила же она мне тогда затрещину! – рассказывал отец, - Я думал, что больше никогда не увижу её, что она так и будет смеяться надо мной…
Моя мать была выше моего отца не только по социальной лестнице, выше чуть ли не на целую голову, но отца это никогда не смущало. Сколько себя помню, он всегда смотрел на Иссу с нескрываемым восхищением. Характер отца был не из лёгких, но стоило только появится моей матери и взглянуть на происходящее чуть свысока, как он тут же отходил и усмирял свой нрав. По лицу Иссы всегда было трудно сказать, что она чувствует к отцу, мать казалась мне часто холодной и слишком рассудительной. Так я думала до тех пор, пока, однажды отец не слёг с воспалением легких, он был очень плох, жар длился несколько лун, но Исса не отошла от него ни разу дольше чем на несколько минут, она ни разу не пожаловалась, она не охала, не причитала и не заламывала рук, лишь время от времени, когда Тимирусу становилось легче, гладила отца по голове. Мы видели, что она очень устала: глаза впали и резче обозначились скулы и линия губ. Помню, что проснулась тогда среди ночи, и прошла мимо приоткрытых дверей спальни, в которой горел тусклый свет лампы. Я тихонько заглянула внутрь так, чтобы не обнаружить своего присутствия. Отец лежал в горячем бреду и метался по подушке. Исса сидела подле у изголовья кровати. До моих ушей донеслось тихое всхлипыванье, и я видела, как плечи матери беззвучно содрогались. Я тут же отстранилась от приоткрытых дверей и вернулась в нашу комнату с братом, которому тоже не спалось в эту ночь.
- Ну что там? – спросил он встревоженным голосом.
- Мама плачет… - я не удержалась и тут же принялась всхлипывать сама.
Тисс не верил своим ушам. Мама никогда не плакала. Брат встал с кровати, подошел ко мне и обнял.
- Ты вся в отца! – совсем не умеешь сдерживать свои чувства.
- Мне так страшно, Тисс! И маму жалко… - канючила я.
- Тише-тише, дурёха! Ты сейчас своим воем всех на ноги поднимешь… Нельзя думать только о своём горе. Сиенна, ты ведь наполовину из рода Меркулов! А Меркулы никогда не падают духом! – утешал меня брат.
- А вторая половина – папина! И мне хочется плакать, и я буду плакать! Я не хочу всё держать в себе, как ты и как мама! Надоело! – крикнула я шёпотом.
- И за что тебя только любит Дхину?! Вот если бы он сейчас увидел тебя такую растрепанную, несдержанную и зареванную, что бы он сказал? Как думаешь?
- Сказал бы, что я дурра, и что не умею держать себя в руках… Но мне всё равно, что он подумал бы сейчас! – и всё же слова брата о Дхину действуют на меня отрезвляюще, понемногу я прихожу в себя и вытираю покрасневшие глаза и щеки от слёз… Уже когда я окончательно успокоилась и улеглась в кровати, Тисс спросил у меня.
- Сиенна, она, правда, плакала? Тебе не показалось?
Я покачала головой.
***
День первого вступительного экзамена наступил очень быстро. Середина июня. Тестирование по математике. В аудитории воздух раскален, хоть и открыты все окна и двери. Тест даётся мне без особого труда и уже через полтора часа, одной из первых, я выхожу из университета. Меня встречают Артём с цветами и мама.
Артём – это тот самый милиционер, который доставил меня и Ленку в ближайший опорный пункт прямиком с моего дня рождения. Когда выясняется, что я всё-таки совершеннолетняя, молодой человек извиняется перед нами. Мы прощаемся и выходим из отделения, но через минуту до меня доносится окрик.
- Девчата, подождите! Уже поздно ведь. Давайте я вас провожу, а то попадете ещё в какое-нибудь приключение…
Ленка соглашается, почти не раздумывая, не спросив даже у меня разрешения.
Мы, молча, идём. Сначала провожаем меня, потому что я живу ближе Ленки. Я уже почти переоделась, как раздался телефонный звонок.
- Оль… - раздается из трубки Ленкин голос, - Тут такое дело, ты меня, извини, конечно, но он попросил твой номер телефона у меня, и я ему его дала.
До моего сознания едва дошло, что имеет ввиду подруга.
- Зачем? Ты совсем с катушек съехала?!
- Ну, вообще-то он мент, и если что, мог бы и сам пробить твой номер по базе, а во-вторых - сильно просил. – оправдывается Ленка.
Я молчу, так как за день очень устала, а про себя думаю, что вполне могу и не ответить на нежеланный звонок, и он сам по себе отвяжется.
- Ладно уж. У меня нет сил даже сердиться на тебя сейчас. Завтра обсудим.
- Оль, ну, пожалуйста, не обижайся! – умоляет Ленка.
- Лен, я сказала «завтра»! Пока! – и делаю отбой.
***
По обычаям девушек-ираток в честь совершеннолетия наряжают в обрядовое очень дорогое платье угольного цвета из нитей паутины арахнитов, а на левой ключице делается традиционная татуировка. Фамильный герб рода моей матери - корона и щит. Татуировку не повторяют в точности, но эти символы в узоре должны присутствовать непременно. У Анаиссы добавлен голубь, у Римии – ласточка, у Тисса – лук и стрелы, а мне к короне и щиту мастер добавил пламя. Мы не выбираем, что изобразит мастер, на том или ином варианте останавливает свой выбор художник при личной беседе. Тату-художники – отдельная каста на Ирате, они передают своё видение, опыт и знания из поколения в поколение, и узоры никогда не повторяются в точности. На кружевной подушечке лежат драгоценности из агатов и серебра, изготовленные на заказ заранее. Исса лично прокалывает мне уши и вдевает в них серьги. Отец надевает на шею тяжелое ожерелье. Сестры и братья на запястьях защёлкивают браслеты. После все удаляются в просторный зал для торжеств, оставляя меня наедине с собой на определенное время, которое длится около земного часа. Это время даётся не просто так! Оно даётся для окончательного решения. Выбор. Два пути: обручение или служба.
Наконец, в комнату для раздумий заходят мать и отец. Они выводят меня за руки к гостям. Гости встают в приветствии. Меня усаживают в кресло между отцом и матерью. Тимирус и Исса произносят торжественную речь, гости выпивают вино из кубков до дна и присаживаются обратно на свои места.
Я встаю со своего места и прохожу к летописцу, который сидит чуть поодаль от основных гостей. Сейчас я должна объявить о своём решении. Становится тихо.
- Я, Сиенна Лиссвет-Маркел объявляю выбранный мною путь. Клянусь служить Альянсу!
Никто не ахнул и не охнул, но я спиной ощущаю, что все присутствующие находятся в недоумении: девушка из богатой семьи и наполовину из древнего рода не может сделать такой выбор.
Я нахожу в себе силы повернуться ко всем лицом, изобразить улыбку, поблагодарить гостей за принятие моего выбора и прохожу на своё место в центре стола, уставленного всевозможными яствами. Никто не подаёт и виду, что он расстроен, удивлен или возмущен – на Ирате не приняты эмоции у всех на виду. Но я кожей ощущаю негодование матери. Когда дом покидает последний гость и за ним закрывается дверь, всегда спокойная Исса обрушивается на меня.
- Сиенна! Что ты наделала? Как ты могла так поступить? Ты хоть понимаешь, на какую жизнь ты себя обрекаешь? – глаза матери полны слез.
- Я так решила и ничего уже не изменить.
Тимирус молча, наливает себе вино и пьёт кубок за кубком.
Сёстры перешептываются в углу за моей спиной. Я очень устала за сегодняшний день и поэтому направляюсь в нашу комнату с братом. Тисс идёт за мной следом. Мы садимся друг напротив друга. Брат вглядывается в моё лицо.
- Скажи мне, это из-за Дхину ты так решила? - Я молчу, а брат продолжает, - Это глупо, Сиенна, очень глупо! Ты пожалеешь о сегодняшнем вечере и о своём решении не раз! Если бы ты этого действительно хотела, я бы понял тебя и слова бы против не сказал, но ты… Ты сделала это из-за него! Дхину – мой друг, лучший друг, но ты – моя сестра! Я много слышал об училище для наёмников…
Я не даю брату договорить.
- Мне сейчас не нужен выговор. Просто обними меня и скажи, что будешь скучать по мне, и что у меня будет всё хорошо…
Тисс вздыхает и прижимает меня к своей уже совсем немальчишечьей груди. Он совсем немного старше меня, но всегда был на целую голову выше. Вот и сейчас он видит меня насквозь, и под взглядом темных карих глаз я уже сама себе не кажусь такой взрослой, и уверенной в себе.
- Не говори только им! Хорошо? - Исса и Тимирус расстроятся ещё больше, если узнают мои истинные мотивы, а мне совсем этого не хочется. Если бы ещё суметь укрыться и от проницательных глаз брата! Но иногда мне, кажется, что он знает меня лучше, чем себя. В моей голове вдруг проносится мысль, что не будь Тисс моим братом, я бы в него могла бы влюбится: высокий, стройный, прямой тонкий нос, покатый лоб, четко очерченная линия губ, выразительные глаза и густые черные локоны – просто красавец, но даже не это в нём самое лучшее, самое лучшее в нём то, какой он человек.
- Не скажу.
- Знаешь, Тисс, если тебя выберет какая-нибудь дурочка в мужья, пока меня не будет, и если ты не попытаешься ей отказать, то имей в виду, что ты мне больше не брат!
Я чувствую, как содрогнулись плечи Тисса – и он в голос рассмеялся, и вслед за ним начинаю смеяться тоже. Смех сквозь слёзы.
- Сиенна, и что только у тебя в голове творится! Тебе бы дома ещё с куклами возиться, а не в наёмники идти!..
***
Я долго валяюсь в кровати. Мысли хаотично роятся в голове. На улице идёт дождь и от этого вставать с постели не хочется вовсе. Капли мерно барабанят по подоконнику, сливаясь с тиканьем часов на стене. Звонит городской телефон. Мама поднимает трубку. А я думаю, что бедной маме даже в единственный выходной не дадут нормально выспаться назойливые заказчики… Спустя минуту, мама открывает дверь моей комнаты.
- Оль, подойди к телефону. – мама смотрит удивлённо на меня, я – на маму. Я, нехотя, иду в прихожую, а про себя думаю: «Ленка! Я тебя убью! Неужели так трудно на мобильный позвонить? Ведь знает же, что сегодня воскресенье!» Я беру трубку в руки и раздраженно кидаю.
- Алло! Что тебе нужно? Ты забыла что ли, что у мамы выходной?
- Извини! Я не знал. – доносится до меня мужской голос.
Я начинаю смутно догадываться, кто звонит мне, и начинаю испытывать всю неловкость ситуации, и, словно, прочитав, мои мысли на другом конце, голос произнёс.
- Это Артём. Я не подумал, что ты ещё спишь, и ещё я попросил твой номер у подруги без твоего разрешения.
- Ты не виноват! А вот Ленку я точно прибью. – тихо говорю я в трубку, чтобы мама не услышала.
Я слышу, как Артём смеётся.
- Если ты убьешь Ленку, то мне придётся тебя арестовать… Мне бы этого не хотелось.
Мы разговариваем, наверное, целую вечность: обо всём и ни о чём. Я кручу телефонный провод свободной рукой и одновременно смотрю на своё растрепанное отражение в зеркале: волосы сбились и торчат в разные стороны, лицо кажется совсем бледным в тусклом свете дождливого серого утра… Мне не очень нравится то, что я вижу, поэтому пытаюсь отвернуться от зеркала, чтобы не глядеться в него ежеминутно, но то и дело, глазами впиваюсь в собственное лицо. Мои губы то расплываются в улыбке, то напряжённо сжимаются (так всегда происходит, когда я о чем-то задумываюсь), брови то от удивления взлетают вверх, то сходятся сердитым домиком.
- Ты не против, если я зайду сегодня вечером к тебе в гости, а если к вечеру распогодится, то сходим куда-нибудь прогуляться?
Вопрос прозвучал неожиданно и я мгновение нахожусь в нерешительности, но в итоге отвечаю согласием. В конце концов: «Почему бы и нет?» - думаю я про себя. – «Не занудный, весёлый, не красавчик в моём понимании, конечно: широкоплечий, чуть плотноват, среднего роста, но это и не главное…»
- Тогда я буду в шесть вечера. Какой у тебя этаж и номер квартиры?
Когда я, поговорив, кладу трубку на место, из кухни выныривает мама. Видно, что ей очень любопытно, но она не спрашивает и ждёт, что я сама всё расскажу.
- Расскажу всё, только если на столе меня ожидает жареное яйцо с гренкой и чай…
- Всё давно готово и даже успело остыть, сударыня! – парирует мама. – Ну, я слушаю.
Мне не очень хочется рассказывать маме все подробности вчерашнего вечера, но по факту выкладываю ей всю информацию. Мама немного сердится и на ребят, и на меня, но больше всего – на Ленку.
- Я сама прибью твою подружку, как только её увижу! Вот же бессовестная… Не понимаю, как она могла дать наш телефон без твоего согласия? Но судя по всему, он вроде тебе понравился? – мама испытующе смотрит на меня.
- Ну не совсем в моём вкусе, но, в общем, ничего.
- Вечером всё будет видно, - подытоживает мама.
- Только я тебя, мам, об одном попрошу. – мама вопросительно смотрит мне в глаза. – Я сама сделаю все выводы, и свои умозаключения прошу мне не докладывать.
- Ну что ж, ты теперь у нас совсем взрослая, поэтому свои умозаключения, как ты выразилась, доложу только в том случае, если сама попросишь.
- Договорились. – я допиваю чай, мою за собой посуду, иду убирать постель и приводить себя в порядок.
Без пяти минут шесть раздается дверной звонок. В руках Артёма букет из желтых пышных хризантем и большая коробка с тортом.
- Торт – тебе, а цветы – маме.
- Мам! – ей, конечно, любопытно посмотреть на Артёма, но она терпеливо ждёт приглашения посмотреть на молодого человека на кухне. Если бы ко мне в гости пришел кто-то из моей компании, мама ни за что не надела бы платье и не накрасилась, спокойно ходила бы по дому в стареньких джинсах и домашней футболке. Но Артём – совершенно незнакомый парень и поэтому она выглядит так, словно, мы идём в ресторан: платье, колготки, туфли, причёска, макияж. И я смотрю на свою одежду: обычные узкие джинсы и обычная майка с котом на бретельках. Про себя я думаю: «Мда уж! Непонятно, к кому гости-то пришли». Но я не теряюсь и знакомлю мама с Арёмом.
- Артём – моя мама, Ирина Владимировна! Мама – это Артём!
- Приятно познакомиться, - и Артём, широко улыбаясь, вручает цветы моей маме. – Это вам!
- Спасибо, - благодарит мама, - желтые хризантемы – это мои любимые цветы! Ну что ж снимайте обувь и проходите на кухню, молодой человек, будем знакомиться поближе.
Мы идём на кухню. Мама уже успела, пока Артём возился с кроссовками, разлить по тарелкам ароматный дымящийся борщ.
- Если честно, то я не голоден, я ведь из дома только что.
Но мама делает вид, будто ничего не слышит и ставит на стол к борщу банку со сметаной и бутылку с домашним вином. Артём больше не пытается возражать и разливает вино по стаканам, приготовленными мамой заранее.
- За знакомство! – мама поднимает стакан в руке и мы отпиваем по чуть-чуть.
- Ирина Владимировна, у вас просто суперский борщ! – нахваливает маму Артём.
Мама делает вид, что не обращает внимание на похвалу и начинает вести беседу.
- Мне тут утром моя дочь рассказала вкратце историю вашего с ней знакомства и если честно, то я не очень одобряю ваше поведение.
- А я, если честно, тоже не одобряю такого поведения, просто Оля мне очень понравилась, и я решился познакомиться с ней поближе таким вот неодобрительным способом. – чуть нагловато заявляет молодой человек. Но мама не тушуется.
- А сколько вам лет? Мне, кажется, что вы старше, Артём, лет на пять.
- Мне 23. – просто говорит молодой человек.
- А Оле всего 18!
- Ну и что?!
- А то, что ей не о парнях думать сейчас нужно, а об учёбе, а в частности о поступлении в университет. – Я вижу, что мама немножко сердится.
- Одно другому вовсе не мешает или вы, Ирина Владимировна, полагаете, что 6 лет обучения Оля должна только дома сидеть и зубрить конспекты? – самое интересное, что, задавая свой вопрос, Артём совершенно не горячится, и даже напротив – совершенно спокоен и добродушен. – Кроме того, я совсем мало знаком с Олей, чтобы я мог сказать, что она мне не разонравится через пару дней.
И тут я взглянула на Артёма совсем по-другому: он вовсе не из тех навязчивых молодых людей, которые будут унижаться, выпрашивать благосклонности и внимания – чувство собственного достоинства – вот, что в нём было. И мама тоже это почувствовала и поняла, и я видела, что ей хотелось что-то сказать, но она промолчала по поводу своих мыслей, а вместо этого произнесла.
- Заканчивайте уже с борщом, сейчас будут котлеты с картошкой и салатом!
После котлет и картошки мы пьём горячий чай со сладким бисквитным тортом, в котором много сливок и шоколада. Слава богу, дождь к вечеру закончился и можно не сидеть дома под взглядом настороженных маминых глаз. На часах половина восьмого, когда, наконец, мы выходим из дома.
- Ну и как тебе моя родительница? – интересуюсь я чуть насмешливо.
- По-моему, хорошая! Но уж слишком за тебя боится, слишком опекает, даже не дала тебе поухаживать за гостем как следует. – смеется Артём, - По идее это ты должна была меня накормить и напоить…
- Ага, и спать уложить… - иронично добавляю я.
- По-моему, ты размечталась! Я с первыми встречными-поперечными в постель не ложусь.
Даже в легких июньских сумерках мне кажется заметным, как мои щеки густо покраснели.
- Вообще-то я не это имела в виду…
- А я это…, – он наклоняется ко мне, чуть запрокидывает мою голову, и целует в мои чуть удивленные, слегка приоткрытые губы. Его губы мягкие и очень приятные, я чувствую внутри своего рта его горячий язык. Приятное чувство истомы наполняет низ моего живота… И всё же усилием воли я отстраняюсь в легком испуге от собственного желания.
Я не вижу выражения его лица, потому что стараюсь не смотреть ему в глаза, но меня не покидает ощущение, что он вот-вот начнёт хохотать. Но ничего подобного не происходит. Артём берет мою руку в свою, и предлагает пойти поесть мороженого в ближайшем кафе.
На часах почти одиннадцать, он провожает меня до дверей квартиры и на прощание легко целует в щеку. Мама тут как тут, ждёт, пока я начну рассказывать.
- Мы сходили в Лакомку, пили молочный коктейль, ели мороженое, - отчитываюсь я.
- Он тебе нравится? – мама испытующе глядит на меня.
- Ну он, вроде, ничего… - я вижу, что такой ответ маму не устраивает, потому что она чуть приподнимает вопросительно брови.
- «Ничего…», по-моему, этого будет для него недостаточно. Мне, кажется, что Артём, хоть он слегка и нагловат, заслуживает больше чем просто «ничего».
- Я думала, что он тебе не понравился.
- А я и не сказала, что он мне нравится, - фыркнула мама. - Вряд ли мне вообще когда-нибудь кто-нибудь понравится из твоих ухажёров. Просто я ведь не совсем дура…, хотя… Я просто надеюсь, что ты…
- Не повторишь мою судьбу, - заканчиваю я предложение. – Мам, Артём мне симпатичен, но я не знаю, пока, не знаю. Я даю маме понять, что на этом разговор окончен, и удаляюсь в ванную, чтобы умыться и переодеться. Я медленно чищу зубы, скалясь своему отражению в зеркале, смываю лосьоном туш и остатки губной помады, принимаю горячий душ и укутываюсь в пушистое махровое полотенце, с любопытством разглядывая свою фигуру в зеркале: грудь, хоть и не очень большая, но упругая, высокая и подтянутая, соски с ареолами аппетитного шоколадного цвета: не крупные, но и не маленькие, взгляд падает ниже в область живота и бедер: «Эх!», особенно расстраивают меня бедра, они чуть шире, чем хотелось бы, и животик хотелось бы иметь более подтянутый, и талию поуже, раз уж бедра подвели.
С такими мыслями я выхожу из ванной, снимаю полотенце, натягиваю тонкую ночную сорочку на тоненьких бретельках. Я включаю настольную прикроватную лампу, выключаю общий свет, достаю с книжной полки подаренного «Маленького Принца», беру его с собой в кровать и начинаю перечитывать. Но мне не читается, я чувствую, что глаза мои вот-вот закроются и я окажусь на Ирате, и больше рядом нет Дхину, и не будет больше Тисса. Я там буду одна как и здесь. «Или я уже не одна?» - мои мысли устремляются к Артёму. Я мысленно говорю: «Нет!» и как бы в подтверждение своих мыслей отрицательно верчу головой. И всё же… Его поцелуй не был мне неприятен, мне впервые захотелось чего-то большего, чем просто поцелуй. Да, я и раньше иногда целовалась с мальчишками, но это было несерьезно совсем и не было такого острого приятного влекущего чувства. «Стоп! Хватит!» - мысленно приказываю себе, и пытаюсь сосредоточиться на книге, - но вместо этого засыпаю.
***
Раннее утро, только начинает рассветать. До меня доносятся шорохи из кухни, голоса и запах свежей выпечки. Исса, Анаисса и Римия, наверное, так и не ложились этой ночью в свои постели. Обсуждали: сердились, удивлялись, недоумевали.
Мои сёстры старше меня: Анаисса на две луны, Римия – на три; по достижению 13 луны сестры сочетаются браком с выбранными ими женихами на совершеннолетии. Останавливают свой выбор на будущих мужьях только девушки, у избранного молодого человека отсутствует право отказа от женитьбы, так как женский пол на Ирате не является доминирующим в количественном смысле. Во всей истории нашей планеты не было ни одного отказа от мужчины, а вот девушка, хоть и редко, но передумать могла, конечно же, это не одобрялось обществом, но всё же… Исса поступила именно таким образом, когда встретила Тимируса. Но правило тринадцатой луны не могла нарушить ни одна иратка. У нас нет разводов, в тринадцатую луну заключается брак один раз и на всю жизнь.
Три женщины при моём появлении резко умолкают. Разговор начинает Исса.
- Мы с твоими сестрами собрали тебе всё необходимое: одежду и еду в дорогу.
- Я благодарна вам за заботу обо мне и простите меня, пожалуйста, что не предупредила о своём решении заранее.
Мама с горечью в голосе озвучивает догадку вслух.
- Ты ведь, Сиенна, специально так поступила? Боялась, что мы станем тебя отговаривать?
Я в ответ лишь киваю головой, и пытаюсь не смотреть ей в глаза.
- Что ж, дочка… как бы ни было тяжело мне принять твоё решение, но я вынуждена с ним смириться. – Исса подходит ко мне и, молча, обнимает, - Кто знает, увидимся ли мы ещё когда-нибудь, я не хочу, чтобы последним, что ты запомнишь, была наша ссора.
Сёстры в порядке старшинства тоже обнимают меня по очереди, после чего мать снова обращается ко мне.
- У тебя есть ещё немного времени попрощаться с отцом, он в каминной… делает вид, что он спокоен, но я знаю твоего отца слишком давно.
Я иду в каминную, в которой душно от полыхающего огня в каминах и трубки с курительной смесью отца. Тимирус сидит в мягком, глубоком кресле, руки его лежат на подлокотниках из благородного дерева – ясса, глаза прикрыты, на какое-то мгновение может показаться, что человек, сидящий в кресле, спит, но я вижу, как дымится трубка, зажатая в уголках, выглядящих сейчас сурово, губ.
- Пап, - нарушаю я тишину каминной. Веки Тимируса приоткрываются, он окидывает меня своим отцовским взглядом несколько сердито и одновременно мягко. – Пап, я прошу тебя, не смотри на меня так сейчас…
- Я слишком был мягок с тобой, Сиенна, слишком во многом потакал, мне следовало тебя наказывать более строго…, - Тимирус замолкает на мгновение, а затем продолжает. – Но ты мой последний ребенок, и во многом так похожа на меня - вот я и раскис, старый дурак!
- Отец, я люблю тебя!
Тимирус приподнимается. За ночь он, словно, постарел лет на десять. Он берет с круглого столика початую бутылку с крепким яблочным вином и два кубка, в которые в полном молчании разливает напиток. Жестом руки отец приглашает выпить меня вместе с ним. Мы берем кубки – и пьём. От выпитого вина мне становится жарко, кровь приливает к щекам и губам. Тимирус хлопает меня по плечу, будто я мальчишка.
- Тебе придётся пить напитки и покрепче этого вина, там никак без этого… особенно после Комплектации. Женщин-наёмниц мало среди вас будет. Ты красивая, дочка, и тебе будет тяжелее… - отец на какое-то время умолкает. – Неси это бремя достойно, раз уж так всё вышло.
Последним я прощаюсь с Тиссом, мы тепло обнимаемся, он целует меня легонько в макушку: - Я буду ждать, что ты вернешься и одобришь мою жену, - пытается шутить брат.
В дорогу, чтобы меня проводить, на крыльцо выходит вся моя семья. Они все выглядят невыспавшимися и уставшими, по лицу Иссы, Тимируса и Тисса блуждают тревожные тени мыслей.
Я не прощаюсь долго, ухожу быстро, и не оглядываясь, хотя меня так и тянет посмотреть ещё хоть один разочек на родных, но всё же, я не оборачиваюсь.
Мой путь лежит в ближайшую крупную деревню Моастак, до которой идти по земным меркам около семи-восьми километров. В деревне есть место, которое называется ПСАА – пункт сбора армии Альянса, в простонародье окрещенное «псарней». После обязательной регистрации вечером за мной и ещё парой наёмников, если таковые будут в наличии, прибудет крытая повозка и увезёт нас за много-много километров отсюда в город Аюар. Я ни разу не была в Аюаре, потому что город этот создан специально для наёмников. На Ирате существует несколько десятков подобных городов, но Аюар – ближайший из подобных. Тимирус рассказывал когда-то, что все эти города однотипные, сплошь каменные и серые: на окраинах проживают уборщики, ближе к центру снабженцы, за снабженцами – повара, потом медики, в центре расположены казармы, тренировочные площадки и три трактира. Трактиры наёмники, в отличие от прочего населения города, посещают бесплатно трижды за декаду, так как Альянс, за счёт которого содержатся города наёмников, заботился о том, чтобы люди, воюющие в их интересах, могли расслабляться, поэтому в каждом трактире есть не только выпивка на любой вкус, но и девушки легкого поведения, среди которых нет ни одной иратки. Проститутки (как я узнала со временем) в большинстве своём – пленницы, рабыни Альянса, однако среди них есть и те, кто сбежал из своего мира в поисках лучшей жизни. Да, даже такая жизнь может быть лучшей, чем та, которой они жили до этого…
Когда я добираюсь до Моастака, уже почти полдень. Я без труда нахожу «псарню», это легко, когда здание находится в центре деревни и когда оно резко отличается от окружающих построек: одноэтажное и глиняное, вместо окон – зияющие дыры, на сооружении крупным шрифтом видна полинявшая от времени красная краска аббревиатуры «ПСАА». Возле входа в строение стоит «псарь» - должность переходит из поколения в поколение старшему сыну в роду, должность, за которую Альянс хорошо платит, но которая не уважается на Ирате. Псарь – молодой мужчина, чуть низковатый для иртаца с хитроватыми карими глазами и несколько засаленными волосами, смотрит на меня с нескрываемым любопытством (что также не характерно для коренных жителей планеты) регистрирует меня и проводит внутрь. Внутри чувствуется сырость и тошнотворный запах испражнений, который тянется из небольшой открытой уборной и который смешивается с гнилостным запахом плесени. Здесь нет ни одной кровати, зато есть каменный стол и две длинные глиняные скамьи. Я не первая в псарне: два молодых парня смотрят на меня не то удивленно, не то с презрением, не то с любопытством.
- Я Идрис, а это Ингм, - представляется парень, слегка рябоватый на лицо. – Мы братья. – короткое молчание. - Не близнецы. Из двойни. Вот почему мы так не похожи.
- Меня зовут Сиенна, - просто говорю я. – Вы действительно не похожи. Как будто и не братья вовсе.
Идрис продолжает.
- Мы, конечно, знали, что женщин Альянс тоже нанимает, но говорят, что это очень редкие случаи, - в блекло-голубых глазах Идриса я вижу недобрый огонёк. – Может нам и не придётся платить за услуги проституток, как думаешь Ингм? Ингм молчит и по его бледному лицу и почти прозрачного цвета водянистым глазам совершенно невозможно понять, какие мысли у того в голове.
Идрис приближается ко мне вразвалочку, пытается обнять за плечо и прижать меня поближе к себе, не зная о том, что всё-таки я была более дружна со старшим братом, нежели сестрами. Моя реакция срабатывает тотчас же на нежеланное прикосновение и оказывается в паху у Идриса. Идрис сгибается пополам от боли. Ингм, молчавший до этого, словно рыба набравши в рот воды, неожиданно расхохотался.
- Идрис, тебя сделала девчонка! Вот уж смех так смех!
- Ингм, если ты хоть кому-нибудь, когда-нибудь заикнешься об этом, я тебя самого уделаю! – угрожает брату Идрис.
Чуть после полудня внутри псарни оказывается ещё один юноша. Войдя со света, он с непривычки щурит глаза в полумраке.
- Айрат, - коротко представляется парень. Увидев среди наёмников девушку, он будто бы совсем не удивлен. По очереди представляемся и мы. Я смотрю на Айрата и про себя думаю, что если бы не тонкие губы, которые он к тому же имел привычку поджимать, я бы даже могла назвать его красивым: коротко стриженые пепельные волосы, глаза цвета травы выжженной солнцем, прямой нос, волевой подбородок, великолепное телосложение; он не похож на простолюдина вроде Ингма и Идриса, но всё же у него очень натруженные руки, крупные пальцы и ладони, будто он половину жизни работал тяжёлым молотом на кузне.
Парень садится на скамью возле меня и я понимаю почему, я и сама выбрала это место лишь потому, что здесь ближе всего отверстие в стене, из которого поступает хоть и раскаленный зноем воздух, но всё же слегка перебивающий запах нечистот и сырости. Айрат выглядит уставшим, он закрывает глаза и вжимается в стену, пытаясь вздремнуть.
Время тянется медленно. О том, что дело уже далеко за полдень напоминает мне урчание моего желудка. Из заплечного мешка, собранного матерью и сестрами я достаю свежий хлеб, головку сыра и овощ, который напоминает огурец. У парней нет с собой ничего, кроме воды. Я вижу их голодные взоры, и делю хлеб и сыр поровну, приглашая их поесть. Идрис и Ингм не ждут долгих упрашиваний, они смело налетают на предложенную мною еду. Айрат же не торопиться угощаться.
- Тебе нужно поесть! До вечера ещё долго, а в Аюар мы прибудем только утром. Тимирус, мой отец, говорил, что по прибытии в город, мы ещё нескоро будем обедать. Не упрямься – ешь! – упрашиваю я Айрата, хотя сама не понимаю, зачем так поступаю, зачем уговариваю незнакомого человека разделить мою еду, которой мне бы хватило с лихвой на целую луну, если бы я не решила поделиться. Что-то мне нравится в Айрате, быть может то, что он чем-то напоминает мне… Я не успеваю додумать.
- Благодарю! Я, правда, очень голоден – я не ел со вчерашнего утра, - я смотрю как Айрат жадно вгрызается в хлеб и сыр, и отдаю ему и часть своей порции, сказав, что я уже до сыта наелась.
В течение дня никто к нам больше не присоединяется. Ингм, Айрат и я молчим, зато Идрис говорит так словно старается за всех нас: он сыплет неприличными шуточками и бранными словами, ругает на чём свет глиняную лачугу, традиции Ираты и Альянс, рассказывает вслух, что он будет делать с накопленными за время службы ирцами (деньги на Ирате), как он будет пить вино в трактирах Аюара и иметь проституток. Мои уши не привыкли к таким речам, и время от времени мне хочется выйти из псарни, или снова пнуть этого придурка между ног так, чтобы он, наконец, заткнулся. Но Айрат не выдерживает первым.
- Идрис, может, ты уже закроешься? И без тебя тошно.
Я не думала, что Идрис оставит это замечание без какой-нибудь из своих дурацких острот, но на моё удивление чересчур разговорчивый братец наконец-то замолкает. И я очень благодарна сейчас Айрату.
Каждый из нас погружается в свои мысли до тех пор, пока на улице совсем не смеркалось, и за нами не приехал грузовик из Аюара. Автомобили на Ирате – большая редкость, обычно для передвижения по Ирате люди используют телегу, запряженную животными подобным земным лошадям – аккаурами. И только Альянс использует автомобили на нашей планете. Псарь проводит нас к грузовику – уже очень старому, покрытому тентом. Мы друг за другом запрыгиваем внутрь грузовика, где нас уже ожидает проводник. Псарь передает проводнику наши данные, которые последний, не торопясь, вводит в планшет. Закончив все процедуры, проводник закрывает всех нас четверых в грузовике, и мы трогаемся в путь.
Машину трясет по неровной дороге, я вижу прорехи в тенте и про себя надеюсь, что этой ночью не пойдет один из иратских дождей: колючих и затяжных. Но происходит именно то, чего я и боялась – дождь льёт так, что всего за пару минут мы промокаем насквозь. Идрис бранится так, словно это помогает ему согреться, Ингм скрестил руки на груди, пытаясь удержать хоть какое-то тепло в своем теле, я и Айрат стиснули зубы покрепче, губы Айрата, и без того тонкие и малокровные, стали ещё тоньше. Дождь закончился также внезапно, как и начался. Но сквозь дыры в тенте задул холодный ветер. Когда меня начал бить озноб, тогда я без всякого стеснения зубами отплясывающими чечетку произнесла.
- Нам нужно раздеться и прижаться друг к другу, так мы согреемся – иначе мы подхватим воспаление или лихорадку.
Айрат начинает снимать с себя мокрую одежду первым. Я стараюсь не смотреть на обнаженных парней. И мне не хочется, чтобы они смотрели на меня. Но всем было так холодно, что, похоже, никто и не пытался оценивать друг друга. Мы прижались друг к другу так сильно, насколько это вообще было возможно в подобных условиях, и всё же нам стало теплее, и я почувствовала, что проваливаюсь в сон, который сейчас был очень некстати.
***
- О чём ты всё время думаешь? – доносится до меня голос Артёма как будто издалека.
- Даже и не знаю с чего начать-то, - улыбаюсь не весело я.
- Оль, мы встречаемся с тобой уже год, но когда ты вот так пристально смотришь куда-то в одну точку, то у меня такое чувство, что будто ты вовсе не здесь, а где-то далеко-далеко, словно и не на этой планете… И мне, кажется, в такие моменты, что я либо тебя совсем не знаю, либо знаю, но не всё.
- Наверное, ты прав. Хорошо, я расскажу тебе, но, пожалуйста, не считай меня сумасшедшей или что я выдумываю, или что у меня богатое воображение. Договорились? – лицо Артёма выглядит несколько встревоженным…
Он долго слушает мой рассказ, про мою другую жизнь, про другую планету, про моих родителей, брата и сестер, про Дхину я упоминаю лишь вскользь.
- Если всё это правда, то действительно странно, что ты ушла из дому. Может быть причина в этом… как его там зовут… в Дхину?
Я мотаю головой и говорю, что он тут совершенно не при чем.
***
Не знаю, сколько времени я находилась в отключке, но, судя по всему, не очень долго. Меня будит резкий толчок, грузовик сильно тряхнуло на одной из выбоин. Как только я окончательно пришла в себя, то поняла, что нахожусь на коленях у Айрата – мне неловко, моя неловкость тут же передалась молодому человеку, Ингм и Идрис насмешливо глядят на нас.
- Ты уснула, и могла сильно удариться, если бы я вовремя не подхватил тебя, - пытается объяснить ситуацию Айрат.
- Спасибо! – благодарю его почти шепотом. – Я надолго отключилась?
- Нет, не очень.
- Это хорошо. Просто я не могу совсем не спать, сон хотя бы на несколько минут для меня обязателен.
- Мне бы иногда не помешала способность отключаться подобным образом.
Я не слезаю с колен Айрата, всё-таки ночной холод Ираты да ещё и после дождя может надолго вывести из строя даже самого здорового человека. Мы надолго замолкаем.
Сквозь прорехи тента виднеется рассвет, а ещё через какое-то время до моих ушей доносится невнятный гул.
- Одевайтесь. Мы почти приехали в Аюар.
- Что это ты тут раскомандовалась? Откуда ты знаешь? – возмущается Идрис.
- Отец рассказывал, поэтому не будь идиотом – одевайся или ты хочешь, чтобы наше начальство увидело тебя в таком виде? – Идрис замолкает и кивает брату на одежду.
Мы торопливо одеваемся, проклиная про себя ночную непогоду и холодные мокрые вещи, от которых тело покрывается гусиной кожей. Вскоре машина останавливается. Проводник открывает грузовик, мы стараемся выбраться из него, как можно скорей, под теплые утренние лучи солнца, поэтому чуть ли не выскакиваем наружу.
- За мной! – приказывает проводник, и мы идём следом за ним, оглядываясь с любопытством по сторонам.
Первым что я увидела, оказавшись в городе – это центральная площадь, вымощенная булыжником, как и говорил Тимирус – всё вокруг каменное и серое: ни деревьев, ни цветов, никаких ярких красок. Второе, что бросилось мне в глаза – это люди. Люди, сплошь в темных одеждах, всех оттенков серого, коричневого и черного цветов и лица почти у всех бледные, даже у детей.
- Как они тут только живут? – доносится до меня вопрос Айрата.
- А, по-моему, вполне себе нормально живут: в земле не ковыряются, скотину не выращивают… - вставляет непрошенное замечание Идрис.
Наконец, мы оказываемся у здания, напоминающего Колизей, разве что размерами поменьше. Наш проводник подходит к часовому, они обмениваются приветствием и идентификационными данными.
- Номер 42390 привез пополнение.
- Проходите!
Вот мы и внутри. Теперь это наш дом на ближайший лунный год, где мы будем проходить военную подготовку и обучаться Комплектации, прежде чем Альянс призовет нас на настоящую службу. Проводник нас определяет в камеру досмотра, где сперва сверяются наши данные, потом у нас берут отпечатки пальцев и сканируют сетчатку глаз, нам присваивают личные номера, затем нас тщательно осматривают врачи, после осмотра нам выдают три комплекта формы, в один из которых мы тут же переодеваемся. Я чувствую острый голод да и все остальные тоже, но покормят нас только после того, как оценят нашу психологическую, физическую подготовку и способность к Комплектации. Нас тестируют по очереди. Из нас четверых самая лучшая физическая и психологическая подготовка оказывается у Айрата, второе место у Ингма, Идрис – третий, я – на последнем месте.
Впереди последний тест, который даже важнее двух предыдущих – способность к Комплектации, которая не всегда зависит от первых двух показателей. Парни выходят из комнаты сильно подавленными. Даже Идрис, всегда не сдержанный на язык, выглядит угрюмо и нелюдимо. Лучшей способность к Комплектации оказалась у Айрата. Меня тестируют последней по результатам двух предыдущих тестов. В комнате, в которой происходит тестирование, абсолютно темно и тихо. Я слышу голос откуда-то сверху.
- Если у вас сейчас открыты глаза, то закройте их, - я выполняю все указания невидимого источника голоса в точности. – А теперь номер 337567 сосредоточьтесь на звуке, - звук монотонный и одновременно успокаивающий, я словно сливаюсь с этим звуком, мысли проясняются и замедляются, такое ощущение будто я могу достать каждую из них и дотронуться рукой, мне кажется, что проходит очень и очень много времени, прежде чем звучание прекратилось. Резкий ослепительный свет наполнил окружающее пространство, и непонятная боль пронзила всё моё существо, которое только что могло схватить каждую мысль и потрогать её. Одна часть меня требует немедленно отпустить мысли, другая – отчаянно сопротивляется, и чем больше это сопротивление, тем сильнее боль. Одновременно со всем происходящим я будто услышала ещё один голос: «Отпусти! Ты должна отпустить их, чтобы не застрять!» В следующее мгновение я оказываюсь лежащей на полу с чувством непривычной ломоты в костях и в каком-то странном состоянии, когда кажется, что каждый нерв оголен и кровоточит. И всё же я мгновенно поднимаюсь с пола, выложенного белой холодной плиткой, готовясь встретить новую опасность, если она вдруг последует, но вместо этого ко мне выходят люди, в стального цвета халатах, и оглашают результаты теста, обсуждая попутно что-то между собой.
- Номер 337567. Способность к Комплектации 99.9%. Невероятный случай. Нужно вызвать генерала. Необходимость в тестировании и изучении. Возьмите образцы крови на анализ. Нужно сканировать мозг как можно тщательнее, - доносятся до меня голоса словно из тумана.
В комнату заходит новый человек, лицо его сурово, взгляд серых глаз жёсткий. Он изучает данные учёных, сомневается, проверяет всё заново. Смотрит на меня, затем обращается к учёным.
- Номер 337567 должен отдохнуть и поесть. Исследования оставим на завтра.
Все соглашаются. Мне помогают покинуть помещение и проводят в столовую, в которой полно незнакомого народа. Мне помогают освоиться, указывая, где взять поднос и еду. Все кругом в одинаковой форме и я не сразу нахожу своих новых знакомых, если бы не огненно-рыжая голова Идриса, то я бы ещё долго плутала среди множества столов. Даже не думала, что так рада буду видеть это нагловатое лицо.
- Идрис, подвинься!
- О, явилась не запылилась, - чуть отодвигается Идрис, давая мне возможность поставить поднос с пищей и присесть.
- Как результаты теста? – спрашивает Айрат.
- Точно не знаю, учёные думают, что у них произошел какой-то сбой с техникой и завтра меня будут обследовать по новой.
- Хм. Ну а по предварительным данным?
Мне не очень хочется рассказывать о произошедшем в лаборатории, но всё равно ведь скоро всё всем станет известно, поэтому смысла скрывать не вижу и говорю, как есть.
- 99.9%.
Я вижу удивленные взгляды парней. Возможно, сначала они подумали, что я шучу, но потом поняли, что я абсолютно серьёзна. Идрис присвистывает.
- Даже не знаю, поздравить тебя с этим или посочувствовать, - не смотря на некоторые недостатки Идриса, он не был тупым.
- Многие тебя здесь будут недолюбливать, - тихо сказал Айрат, - Я кое-что слышал о комплектантах. Выходит, что ты идеальный комплектант, ты совместима здесь со всеми, а они нет, ты для них опасна, потому что у кого выше процент, тот и оказывается главным мозгом, подчиняет себе всех остальных. Я слышал, что наибольшее количество наёмников мог скомплектовать Аирс, его предел комплектации шесть бойцов, включая себя, а у него был процент совместимости 68.
- Я бы подождал результатов завтрашнего теста на твоём месте, Сиенна, - произнес совершенно неожиданно Ингм, - мало ли что…, но если тест не врёт, то Айрат прав.
Я вздыхаю. Если ещё утром мне невыносимо хотелось есть, то сейчас я ковыряюсь в еде с неохотой, мне приходится заставлять себя есть.
После обеда нас проводят в казармы. Затем инструктор знакомит нас с режимом дня, выдает расписание занятий на ближайшие десять дней, показывает тренировочные площадки, классы для изучения тактики ведения боя, оружейные классы, прачечную, туалеты, душевые. После осмотра всего вышеперечисленного инструктор ведет в нас город, где в первую очередь показывает нам трактиры, потом мы идём на местный рынок, и возвращаемся обратно только к ужину. Когда заканчивается ужин, остается ещё некоторое время, которое боец может потратить, как ему вздумается (за исключением тех дней, когда он обязан посещать трактир): кто-то играет на ирцы, которые платит Альянс за службу, в азартные игры, кто-то тренируется в спортивных залах, кто-то читает. Но мне не хочется сейчас ничего, кроме как поскорее принять горячий душ, чтобы смыть с себя тяжелый день и улечься побыстрее в кровать. Моя голова не успевает коснуться подушки, как я почти сразу же проваливаюсь в сон.
***
Я встаю в бодром настроении, напевая себе под нос детскую песенку, завтракаю, привожу себя в порядок, натягиваю на себя легкое черное платье в белый горох и жду звонка Ленки, с которой накануне договорилась пойти подавать документы в университет.
Ленка решила поступать на иняз, а я, втайне от мамы, решила, что буду поступать в мед. Я уже совсем не сержусь на Ленку из-за Артёма, в конце концов, он – неплохой парень и даже нравится мне. Конечно, я сделала для приличия вид, что рассержена, поэтому подружка сегодня, как шелковая: подлизывается, извиняется и всячески старается мне угодить. В конце концов, я не выдерживаю и говорю Ленке: «Ну, хватит уже! Я тебя простила, поэтому веди себя нормально».
- Расскажи хоть, как всё прошло?
- Нормально всё прошло… - держу я паузу.
- Ну, Оль! Поподробнее, мне же любопытно!
- Любопытной Варваре на базаре нос оторвали… Ну ладно, - сжалилась я над подружкой, - сейчас расскажу.
И я рассказываю, как Артём мне позвонил, как он познакомился с моей мамой, и как потом мы пошли в кафе.
- Вот и всё, - заканчиваю я свой рассказ.
- И всё? – разочарованно изрекает Ленка. Я смеюсь.
- Ну, поцеловал меня один раз.
- Всего один?
- Хм, я, по-твоему, должна была с ним только и делать, что целоваться что ли? Мы почти не знакомы с ним… Фух, ну и жарень уже с утра! – пытаюсь перевести я разговор в другое русло, но Ленка просто так не сдаётся.
- А ты бы хотела ещё раз с ним увидеться? – в этот момент я вспомнила про этот самый злосчастный поцелуй и свои ощущения от него, и почувствовала, как внутри меня всё заныло.
- Я не знаю. И да, и нет.
Пока мы идём на остановку, у меня раздаётся звонок на мобильном. Ленка заглядывает через плечо.
- Как будто почувствовал, что про него болтаем, - улыбается довольная Ленка. – Ну же, ответь на звонок!
Мне не очень хочется разговаривать при Ленке, когда она рядом я ощущаю некоторую неловкость, но, в конце концов, отвечаю на входящий.
- Привет! Как дела? – доносится из телефона голос Артёма.
- Привет. Несём вот с Ленкой сейчас документы для поступления, точнее, только-только вышли из дома.
- Понятно. Ну что, решила, куда понесешь документы?
- Да, остановилась все-таки на медицинском.
- Ирина Владимировна будет в шоке, - доносится до меня легкий смешок.
- Ага, - со вздохом соглашаюсь я.
- У меня сегодня выходной. Может я перехвачу тебя после того, как ты отнесёшь документы? – я задумываюсь.
- Вообще-то я как бы с Ленкой, - но подруга, услышав о чем речь, чуть ли не кричит (и все прохожие на нас оборачиваются), что мы согласны встретиться и что, как только мы закончим с документами, то перезвоним.
- Ну и бойкая у тебя подружка, - слышу я смех где-то на другом конце телефона.
- Она не бойкая, а слишком любопытная! – говорю я нарочито громко, пытаясь пристыдить, таким образом Ленку, но ей хоть бы хны, и бровью не повела.
- Ладно уж. Звони. До встречи. Пока.
- Пока, - говорю я и завершаю вызов.
- А ты Антона не хочешь пригласить погулять с нами? – спрашиваю я у Ленки в надежде на то, что если придёт Антон, то у Ленки будет меньше поводов бестактно себя вести в присутствии Артёма.
- Неа. Он сегодня с предками укатил на дачу – так что я полностью свободна, и смогу получше раззнакомиться с твоим парнем. – насмехается надо мной подружка.
- Он не мой парень! – отрезаю я.
- Ага, конечно, не твой! Чуть что сплавим его Настюхе, он ей понравился… - беспечно язвит Ленка, - О, ну наконец-то наш автобус едет!
- Свинья ты, Лена, вот ты кто! – в этот момент подошел автобус, Ленка громко хрюкнула на всю остановку и, ничуть не смутившись, забежала в открытые двери, чтобы успеть занять места в салоне поудобнее.
Едем мы, молча, и я погружаюсь в воспоминания Сиенны.
После того случая на обрыве, когда я умудрилась сломать обе ноги, Дхину приходил к нам по вечерам почти каждый день. Когда он пришел в первый вечер, помню, что буркнула ему сухое «спасибо» и демонстративно прикрыла глаза, как бы говоря, что я так поступаю не потому, что на самом деле благодарна, а потому, что этого требуют приличия. Посидев со мной ещё какое-то время в тишине, Дхину ушёл, и я подумала, что наконец-то больше не буду его видеть хоть какое-то время. Но на следующий вечер он пришёл снова и спросил, как я себя чувствую.
- Чувствую себя инвалидом из-за тебя! – зло бросила я.
- Ты сама виновата, что бежала как сумасшедшая, сломя голову!
- А ты виноват в том, что стал приходить к нам на луг, зная, что ты мне не нравишься! Если бы ты не приходил, то ничего бы этого не было!
- А если я приходил только потому, что ты мне нравишься?
Разговор повернулся неожиданным образом, и я вдруг почувствовала себя застигнутой врасплох. Я смотрю на Дхину с недоверием, а потом со всем жестокосердием, на которое способны только дети, выдаю следующее.
- А ты мне не нравился и не нравишься!
Я не могу понять, что чувствует в этот мальчишка возле меня.
- Я завтра не приду.
- И не приходи!
- Но приду послезавтра.
- Я не хочу!
- А я хочу! Специально буду приходить, чтобы тебя позлить! И твои родители меня будут пускать столько, сколько я этого захочу, пока ты не сможешь ходить. Пока. – и с этими словами выскакивает из окна комнаты в кромешную темноту, сгустившуюся за пределами дома. Я чертыхаюсь вслух, пока не слышат родители и брат.
И Дхину сделал так, как и обещал: он пришел послезавтра, и на следующий день, и на следующий. Я говорила ему много обидных вещей в те дни: и что от него воняет, и что он грязный, и что не моется, наверное, никогда, и что он некрасивый, и что надменный, и что он мне не ровня… Я была очень жестокой, но он никогда и виду не подавал, что мои слова его хоть как-то задевают. Однажды я сказала, что он неграмотный, что не умеет ни читать, ни писать. Дхину задумался.
- Научи меня!
- Я? – меня охватила небольшая паника, потому что я и сама не очень хорошо читала, и мне вдруг стало стыдно, что высмеиваю то, чем сама похвастаться не могу.
- Ты. Научишь? Или ты сама читать не умеешь?
Отступать было некуда.
- Неси азбуку! Она в книжном шкафу на средней полке в ярком зеленом переплете, большая такая.
Дхину открыл шкаф, пальцем прикоснулся к корешку книги, посмотрел на меня, как бы спрашивая: «Эта?». Я утвердительно кивнула головой, он вытащил бережно книгу, подал ее мне, и поставил свой стул к моему изголовью.
- Начинать нужно с изучения букв…
Вот так и началась дружба Сиенны с Дхину. Грязный бедный мальчик учился читать и писать, а Сиенна научилась читать лучше.
Родители Дхину не могли позволить себе обучать сына в школе, и поэтому все знания, которые приобрел Дхину, в дальнейшем были, отчасти заслугой Сиенны и отчасти Тисса, который не менее щедро делился ими.
Из нахлынувших воспоминаний меня вырвал голос подруги.
- На следующей остановке выходим.
Мы выходим из душного автобуса в центре города, утопающего в зеленой листве деревьев, еще не успевшей покрыться пылью после вчерашнего дождя и не изжариться на солнце, потому что настоящее лето только-только начиналось. Сначала мы относим Ленкины документы, потом едем подавать мои. Я звоню, как и обещала Артёму, и мы договариваемся встретиться в кафетерии возле драмтеатра, который находится неподалёку от университета. Мимо нас проходит веселая толпа ребят, которые завидев нас, пытаются завести знакомство, но Ленка бодро всех отшивает, и мы идём дальше, купив по мороженому в ближайшем магазине.
Мы приходим с подругой к драмтеатру первыми, присаживаемся на скамейку возле фонтана, и я испытываю огромное желание сейчас снять уже успевшие натереть мне ноги босоножки и пройтись босиком по прохладной воде. Возможно, что не будь рядом со мной подруги, которая выглядела так, будто она не в университет ехала поступать, а как минимум собиралась пойти вечером в ресторан: телесные колготки, черные туфли на высокой шпильке, облегающее точеную фигуру синее платье, лаковая сумочка, макияж и изящно уложенные черные локоны волос, то я бы так и поступила, но учитывая все вышеуказанное, я оставила свои мысли и желания при себе.
Но вот на горизонте замаячила знакомая фигура. Я привстала и помахала Артёму рукой, чтобы он не искал нас долго среди прогуливавшихся людей.
- Привет! Ну что подали документы?
- Привет! Подали, - почти хором отвечаем мы с Ленкой.
- Ну, раз так, то идёмте отмечать это дело в кафе.
В кафе уютно и прохладно, мы садимся за свободный столик возле окна, который выбрала я, хотя Ленка предпочла бы сидеть в центре, но Артём не обращает никакого внимания на причитания подруги, и уверенно подталкивает надувшуюся подружку к месту удаленному от лишнего внимания посторонних глаз. Из окна кафетерия открывается вид на проспект: мимо проезжают машины, проходят люди – видно, как город живёт своей особой жизнью будничного летнего дня. Артём нам покупает пирожные и молочные коктейли и мы, как это бывает только в юности, болтаем о всяких глупостях.
- Лена, Артём, - наконец, говорю я, - нам пора собираться – у меня уже несколько пропущенных от мамы. А мне не хочется сообщать ей по телефону, что я не подала документы в иняз. – Артём расплачивается, и мы выходим из прохладного здания на улицу, которая пахнет от жары расплавленным асфальтом.
- Хочешь, я пойду с тобой? – спрашивает меня Артём возле моего дома.
- Не нужно. Мало того, что я всё сделала скрытно, так ещё и с тобой приду. Мама ещё чего доброго решит, что это ты меня сбил с пути истинного…
- Ну, я не очень-то и боюсь Ирину Владимировну, если честно.
- Тебе-то чего боятся? – смеюсь я, - Она же не твоя мама.
- Тоже правда. И всё же я тебя провожу до дверей квартиры.
Я согласно киваю головой. В подъезде царит легкий полумрак и сырость, исходящая от бетонных плит. Артём нажимает кнопку вызова лифта, двери тут же распахиваются перед нами, и мы заходим внутрь. Неожиданно в кабине лифта он нажимает кнопку «стоп» и мы повисаем между этажами.
- Ты с ума сошел? Зачем? – но в этот момент Артём меня совсем не слышит, он распускает мои волосы, которые до этого были собраны в «конский хвост», убирает выбившуюся прядь с моего лица, прижимает сильнее к себе, его губы тянутся к моим, и он глубоко и не спеша меня целует. Левой рукой он держит меня за талию, а правой – скользит вдоль платья, касается юбки, задирает её. Но тут я совладала с нахлынувшим потоком страсти, и убрала его руку из-под платья.
- На сегодня хватит! – и я уверенно нажимаю нужный этаж, а затем собираю тщательно волосы обратно в хвост. Артём вздыхает, но новых попыток меня соблазнить не предпринимает, чему я и рада, и не рада одновременно. Когда я выхожу на нужном этаже, он окликает меня и просит поцелуя хотя бы в щёку. Я быстро целую и убегаю. Лифт опускается вниз. А дома меня ожидает сердитая мама.
- О чем ты только думала? Я тут с ума сходила! А что если бы с тобой что-нибудь случилось? – выдает мама набор стандартных фраз и вопросов, когда со мной происходило что-то из ряда вон выходящее. Я даже не пытаюсь вставить что-то в этом бесконечном монологе, потому что знаю, что сейчас ей необходимо время, чтобы успокоиться и смириться со всем происходящим. – Я не могу понять, почему ты не сказала мне, что ты хочешь поступать в медицинский? Думаешь, если бы ты мне сказала, я бы запретила тебе? И я ей звоню-звоню, а она не снимает трубку… - мама театрально всплескивает руками.
- Ну, мам! Ну, не плачь, пожалуйста! Я честно только совсем недавно решила, что буду поступать в мед…
Укладываясь в этот вечер в кровать, весь сегодняшний день проходит меня ещё раз перед глазами. Артём – такой близкий и настоящий. И воспоминания Сиенны второй раз за этот день, которым я стараюсь не давать волю, вновь необузданным потоком вновь уносят меня в другой мир.
Скоро мне исполнится 7 лун. Мы с братьями и сестрами на весенней ярмарке в деревушке неподалеку от нашего дома. Снег уже совсем сошёл, а деревья начали одеваться в свои зеленые наряды, не холодно, но и не жарко. Я жадно подставляю лицо солнечным лучам и теплому ветру.
На ярмарку съехались все соседи, поэтому в деревне многолюдно. То тут, то там продаются разнообразные безделушки и украшения, редкие лакомства, какие-то чудодейственные косметические средства и хозяйственные принадлежности. Детвора помладше снуют туда-сюда и смотрят на всё происходящее с нескрываемым восторгом. А я ищу глазами Дхину. Он не говорил, что будет на ярмарке, но я знаю, что он здесь будет точно, что его мать и отец будут пытаться продать повыгоднее нить арахнитов. Спустя какое-то время я действительно нахожу его, он стоит в центре деревенской площади полуголый до пояса и готовиться взобраться на столб, чтобы попытаться достать оттуда приз: кушак с ирцами.
Тисс, Анаисса, Римия и я устремляемся к центру, чтобы посмотреть, чем закончится это соревнование. Мне немного страшно, хотя я и не из пугливых, потому что кушак находится очень высоко. Но вот Дхину уже на середине, ещё чуть-чуть и он уже сильными не по-юношески руками дотягивается до кушака, я вижу каждый мускул на его непокрытом теле, вижу, как спина его напряжена, он срывает кушак и потихоньку спускается вниз. Он тяжело дышит, но по его лицу видно, что он собой доволен. Мы встречаемся взглядами, и я почему-то, впервые за всё наше знакомство, отвожу свои глаза.
- Ну, ты и молодчага! – хвалит друга Тисс. – Что будешь делать с призом?
Дхину улыбается и натягивает на себя рубашку.
- Ещё не решил. Хотя Индра, - указывает Дхину на невысокую темноволосую девчонку с пухлыми губами и уже оформившейся высокой грудью, - просила купить ей какой-то гребень. Индра лукаво улыбается своими пухлыми губами, обнажая верхний ряд аккуратных белоснежных зубов. Мы, как и прежде, дружны с Дхину, но присутствие этой красивой нагловатой девушки, меня жутко раздражает. Тогда я не знала, что в тот момент меня дернуло, но удержать свой язык не смогла.
- Конечно, купи! Грех не купить что-то девушке с такими-то выдающимися внешними данными! – и руками я делаю жест, указывая на грудь.
Я услышала за спиной, как сёстры нехотя, подавили лёгкий смешок. Индра тут же уловила в моём голосе издевку, и не осталась в долгу в свою очередь.
- У некоторых эти формы хотя бы есть, в отличие от некоторых.
Кровь ударила мне в голову, и я выпалила первое, что взбрело в голову.
- Ладно, ребята пойдёмте, пусть простолюдины развлекаются со своей ровней, в конце концов, у кого какие формы вовсе не важно.
Спиной я почувствовала, что Тисс готов во мне прожечь дыру от негодования, сёстры умолкли, а Дхину посмотрел на меня так презрительно, что мне стало не по себе и показалось, будто это я сейчас ему не ровня.
- Спасибо за напоминание! Что ж, пожалуй, мы пойдём… - и он взял за руку Индру, и повел её за собой.
- Молодец, Сиенна! Так держать! – язвил Тисс, - Я думал, ты поумнела с той поры, как сломала обе ноги, но, видимо, нет.
Я готова была расплакаться тут же, но гордость не позволила этого сделать, лишь поджала губы сильнее. Но меня не так задели слова брата, как ранил взгляд Дхину. И я думаю, что надо бы найти друга и извиниться перед ним за своё поведение. В конце концов, я понемногу отдаляюсь от сестер и братьев и иду в направлении, в котором скрылся Дхину со своей подружкой. Я нахожу их в танцующей толпе, они не видят меня из-за спины, но мне хорошо виден новый сверкающий гребень Индры и то, как девушка льнет к Дхину и он целует её, и обнимает. А я смотрю на них как завороженная, не способная сдвинуться с места. Неожиданно Дхину повернул голову, и заметил в толпе меня. «Прочь, прочь отсюда!» - пронеслось молнией у меня в голове. И я бегу быстро-быстро. Когда я оказываюсь почти в самом конце поселения, то чувствую, как меня кто-то настигает, хватает крепкими руками, и прижимает к себе. Горячие слёзы струятся по моим щекам.
- Что случилось, сестрёнка? Куда это ты так бежишь?
- Ничего не случилось! – всхлипываю я. – Я просто пошла, чтобы извиниться, а он там, с этой… - я изобразила большую грудь, - обнимается и целуется.
- Ну, подумаешь, целуется. Что в этом такого ужасного? - Тисс смеется, но тут же становится серьёзным. – Или у тебя к нему вовсе недружеские чувства, а что-то большее? – догадывается брат.
Я не могу ничего ответить, потому что мне кажется, что если я сейчас открою рот и попытаюсь произнести, хоть слово, слёзы нахлынут потоком и задушат меня. Тисс гладит меня по спине и пытается утешить.
- Теперь мне понятно, чего ты там на площади ни с того, ни с сего так взбеленилась. Может, даже и хорошо, что так случилось. Вы ведь и, правда, не ровня друг другу, хотя Дхину мне почти как брат.
Я хлюпаю носом, слова Тисса совсем не утешают меня, а начинают ещё больше расстраивать потому, что и сама знаю, что он прав…
***
Утро началось с громкого воя сирены и ослепительно яркого света. Чувствую себя невыспавшейся и разбитой, но несмотря ни на что, я одеваюсь быстро и без тени всякого смущения перед толпой ребят – сейчас всем не до этого. После переодевания и застилания кроватей, мы бежим во двор на построение. Утренняя перекличка. Завтрак. Ингм, Идрис и Айрат идут на занятия по тактике, а меня по громкоговорителю вызывают в лабораторию на нулевой уровень.
Я снова оказываюсь в том же помещении, что и вчера. Тестирование повторяется. Те же ощущения, та же сломленность по завершении теста. Оглашение результатов – 99.8%. Пристальные взгляды учёных. У меня берут анализы крови, пункцию костного мозга, сканируют мозг. Изучают мою родословную. Когда же выясняют, что мой отец был наёмником, поднимают результаты его тестов, оказывается, что у него процент способности к Комплектации был заметно выше среднего – 63%, а вдобавок узнав, что моя мать из знатного старинного рода – перестают удивляться и делают вывод, что способности передаются по наследству. Дело в том, что наёмники очень редко обзаводятся после службы семьями, а если и обзаводятся, то никто из их детей не идёт на службу к Альянсу, поэтому и не было до сих пор прецедентов с такой высокой долей способностей. Учёные и генерал на некоторое время удаляются из лаборатории. Генерал подходит ко мне в руках с двумя стульями: один – для него, другой – для меня. Мы присаживаемся.
- Меня зовут Крайнис, личный номер 12478, для тебя – генерал Крайнис. А тебя?
- Сиенна. – отвечаю я.
- Хорошо. – и добавляет. Тебя бы хотели изучать наши учёные. Это, значит, что тебя бы исследовали вдоль и поперек вместо обучения и боёв. Всё равно из наёмников мало кто возвращается назад живым. Я веду к тому, что у тебя бы не осталось ни одного шанса… - генерал делает паузу, а я продолжаю.
- Но если бы это было так, то мы бы сейчас с вами не сидели вот так и не вели бы эту беседу? Я правильно понимаю, что вы решили дать мне шанс на возвращение?
- Мне приятно, что ты вдобавок ко всему смышленая, хотя и сделала глупость, что выбрала службу. Ну да это не моё дело. Значит, на то у тебя были свои причины, хотя я бы дорого дал, чтобы узнать их, что вынудило такую красивую девушку отказаться от замужества, от родных, семьи и детей. – я опускаю голову, а Крайнис продолжает, - Но я не стану тянуть это из тебя клещами. Могу сказать одно, что я не дал им тебя препарировать и ты будешь служить, но…
- Что от меня требуется, генерал?
- Полное послушание, точное исполнение всех приказов и распоряжений! Ты больше не красивая девушка, ты – наёмник, и тебе будет доставаться нагрузка большая чем остальным, если уж у тебя такая способность к Комплектации, то и бойцом ты должна стать идеальным!
Когда я появляюсь в классе, на меня устремляется множество любопытных взглядов. Такое ощущение, будто уже все обо всём знают. Инструктор позволяет мне сесть за свободное место, которое к моей удаче оказывается рядом с Айратом.
- Как хорошо, что я могу сесть рядом с тобой. – со вздохом облегчения произношу я.
- Это потому, что я никому не позволил со мной сесть.
- Ты ждал меня? – удивлённо спрашиваю я.
- Разумеется, ждал. – произносит это Айрат так, как будто быть иначе и не могло. – Ты мне нравишься.
- Нравлюсь?
- В том смысле, что я чувствую, что ты – хороший товарищ! – эти слова меня успокаивают, мне бы не хотелось нравиться Айрату в каком-то другом смысле. – Как прошел повторный тест?
- Результаты подтвердились. И генерал Крайнис дал мне ясно понять, что с меня будет отдельный спрос. Даже не знаю.
- Если хочешь, я могу помогать тебе. Думаю, что Идрис, не смотря на свою глупую болтовню, тоже не откажется, а не откажется Идрис, станет помогать и Ингм.
В этот момент инструктор делает нам замечание, и мы умолкаем до конца занятия. Когда урок заканчивается, ко мне подходит Идрис и Ингм, Айрат объясняет сложившуюся ситуацию за меня. Идрис, конечно же в своём репертуаре, не смог удержаться, чтобы не сморозить очередную свою остроту.
- Будем заниматься сексом, но чуть-чуть иначе.., - и в голос смеется, но помогать мне не отказывается.
К вечеру о моих способностях становится известно всему военному поселению, кто-то на меня откровенно пялится, а кто-то изучает исподтишка. Всё это немного нервирует, пока, в конце концов, я не выдерживаю.
- Может, хватит уже на меня смотреть так, будто я небывалая диковинка? Надоело уже! Да, у меня почти идеальная способность к Комплектации, и что теперь? – мне никто не отвечает, все молчаливо сдержанны, но любопытство не угасает.
- Айрат, ты умеешь стричь?
- В смысле?
- В смысле волосы.
- Зачем?
- Так надо.
- Я умею стричь. – неожиданно произносит Ингм.
Я вручаю Ингму острую бритву, которую успела купить во время вечерней прогулки по Аюару.
- Брей! – Ингм неуверенно смотрит сначала на меня, потом на брата, а затем на Айрата.
- Может, лучше просто коротко? – неуверенно спрашивает Айрат.
- Нет! Я не должна быть похожа на девушку. Мне нужно превратиться в одного из вас.
Идрис хохочет и выдает новую остроту.
- Ну, яйца и член ты себе всё равно отрастить не сможешь. Ну и грудь не отрежешь.
- Идрис, заткнись, не смешно!
Ингм берет бритву в руки и не спеша, стараясь не поранить сбривает мои длинные ниже пояса волосы, когда все манипуляции закончены, меня так и тянет посмотреть на себя в зеркало, но я отмахиваюсь от этого желания, как от назойливой мухи.
- Ну как? – улыбаясь и пытаясь казаться беззаботной, спрашиваю я у товарищей.
- Немного непривычно. – сдержанно говорит Айрат и спрашивает. – Хочешь посмотреться в зеркало? – я мотаю головой.
- Да ладно! Не всё так и ужасно! – пытается приободрить Идрис. – Конечно, длинные волосы – это круто, но и лысой ты, в общем, вполне ничего.
- Волосы отрастут, Сиенна, уже через пару декад на голове появится короткий ёжик. – утешает меня Ингм.
- Ребята, всё в порядке! – произношу я твёрдо. – Здесь не место – обвожу я пальцем в воздухе окружающее пространство – для красоты.
И с этими словами я встаю со стула и собираюсь в душ.
Я ложусь в кровать, думаю обо всём произошедшем, и мне хочется заснуть, чтобы проснуться простой девушкой по имени Оля…
***
Я ещё не успела проснуться, как уже зазвонил мой мобильник. Это Артём.
- Привет! Как дела?
- Привет! Всё хорошо. А у тебя?
- Тоже неплохо, только на работу нужно собираться. Не хочется, но надо. А ты что делать планируешь сегодня?
- Особых планов нет, но Ленка с ребятами собираются на речку и звали меня с собой. Я бы пригласила и тебя пойти с нами, но у тебя работа. Да и сама не знаю, пойду ли ещё. И, вообще, у меня тут поступление на носу – нужно готовиться к экзаменам, а не расслабляться.
- Ну, готовиться к экзаменам, конечно, важнее!
- Вот и я о том же… - вздыхаю я.
- Готовься к экзаменам! – полушутя полусерьезно командует голос на том конце.
- Ага, слушаюсь и повинуюсь, мой господин!
- Ого, господином меня ещё никто не называл!
Мы смеёмся и ещё пол часа болтаем до тех пор, пока, дверь в мою спальню не приоткрывает мама.
- Оль, там к тебе Лена с Настей пришли. – я киваю маме головой, мол, что я услышала, и прощаюсь с Артёмом.
Буквально через секунд пять в комнату влетают девчонки.
- Слушай, мы тебе звонили-звонили, звонили-звонили, а у тебя все время занято. – говорит Настя.
- Вот мы и решили взять и зайти за тобой, - продолжает Ленка. – С кем это ты разговаривала столько времени? С Артёмушкой?
Я пропускаю замечание по поводу «артемушки» мимо.
- Знаете, девочки, я, наверное, дома останусь – надо заниматься.
- С ума сошла что ли? Ты посмотри, какая погода на улице! – начинают уговаривать меня подружки.
- А что если я не поступлю? Что тогда?
- Ну, ты и зануда, Олька! – вздыхает Ленка, но не отступает, - Собирайся быстрей! Антоха с Максом ждут нас возле подъезда.
- Ладно уж, уговорили, - сдаюсь я, - Идите к ребятам. Я буду через десять минут.
Я быстро собираюсь: полотенце, чистое нижнее белье, покрывало, бутерброд, яблоко и вода. Мама недовольно глядит на меня.
- А как же химия и биология с математикой?
- Не сердись, ма! Я ненадолго! А готовиться буду вечером. Хорошо?
- Ладно уж, иди… Студентка. – я чмокаю маму в щеку и выбегаю к ребятам во двор, которые уже явно начали скучать, дожидаясь меня.
- Ну, наконец-то! – облегченно говорят ребята хором.
По дороге на пляж мы весело болтаем о всяких пустяках, Антон идет в полуобнимку с Ленкой, я, Настя и Макс обсуждаем фильм.
Сегодня будний день и поэтому на речке немноголюдно, что меня радует: вода не мутная, не слышны крики детей и подвыпивших компаний – можно спокойно наслаждаться солнцем, горячим песком и купанием в прохладной реке. Естественно, что мальчишки покрывала с собой не взяли, понадеявшись на девчонок, зато они взяли с собой пиво.
- Вам продали пиво? – удивляется Настя.
- Ага, счас же, продадут нам – держи карманы шире. Упросил моего дядьку купить, - довольный собой рассказывает Антон, одновременно жуя бутерброд, который захватила с собой Ленка.
- Так, хватит поедать мои бутерброды, Антон, лучше давай помогай с покрывалом.
Разобравшись с покрывалами, ребята угощают нас ещё не успевшим нагреться пивом. От жары и пива я чувствую легкую расслабленность в теле, которая проходит через минут тридцать. Мы загораем и купаемся. Ребята дурачатся: окатывая наши разгоряченные от солнца тела кажущейся ледяной водой.
Не знаю, что вдруг произошло, но Антон и Ленка ссорятся. Ленка кидает гневные взгляды на Антона и в спешке уходит, даже не попрощавшись толком.
- Что случилось? – подхожу я к Антону.
- Ничего особенного, у Лены очередной заскок, вот и всё, - лицо Антона выглядит сердитым.
- Странно, - говорю я, пока Макс и Настя, ничего не видя вокруг, бесятся в воде. – Вы же любите друг друга! Что не так-то?!
Лицо Антона смягчается ненадолго.
- Ревнует и завидует.
- Что?! – выдаю удивленно я и смотрю на Настю. – По-моему подозревать тебя в том, что тебе нравится Настя – верх глупости!
- А Настя тут и не причем… - я начинаю чувствовать себя очень неловко. – Она к тебе ревнует.
- Но я ведь, ни разу и повода не дала и, вообще…
- Вот и объясни ей, поди.
Мы сидим на берегу и оба чувствуем себя странно.
- Нет, ты очень симпатичная, ты не подумай ничего такого. И в начальной школе ты мне нравилась даже больше, чем Лена…, но у неё такой характер. Взрывная, темпераментная, красивая. Но она считает, что ты лучше, чем она во всём.
- Она никогда не говорила мне этого, - Антон ухмыляется и бросает попавший под руку камень в воду, который тут же тонет в темном омуте воды.
Мы молчим, и я до этого никогда всерьез не обращавшая внимания на Антона, вдруг как-то по-новому на него взглянула. Во мне вдруг проснулось что-то неведомое самой мне, долго-долго дремавшее. Конечно, Антон, не красавец в моём понимании мужской красоты, но в нём есть что-то такое мужское как и в Артёме, что поднимало во мне скрытые доселе качества моей души. Мне захотелось в этот момент, чтобы он коснулся меня, дотронулся хотя бы моей руки… Воздух, будто наэлектризовался между нами в одно мгновение. И он тоже почувствовал это, и я ощутила, словно невзначай его ладонь на своей ладони. Странная истома охватила всё моё существо. Это прикосновение было таким неправильным, но таким желанным сейчас! И только усилием воли я освободила свою руку.
- Нужно собираться! – сказала я, и Антон кивнул в знак согласия. Я позвала Макса и Настю, и мы стали складывать вещи в обратный путь, они очень удивились, что Ленка ушла вот так, но были так заняты собой, что не придали этому никакого значения. Пока мы собирались, я кожей чувствовала, что Антон смотрит на меня, даже когда мне его совсем было не видно, и смотрит он на меня сейчас совсем иначе, чем ещё какой-то час назад. «Ах, Ленка, что же ты наделала?» - думала я.
Вернувшись домой, я пытаюсь усесться за учебники и сосредоточиться на материале, но мысли мои уносят меня далеко от текста, и мне приходиться по нескольку раз перечитывать один и то же материал. В конце концов, я не выдерживаю и бросаю это глупое занятие, и звоню подруге. Она берет трубку не сразу.
- Привет! Чего это вы там поссорились с Антоном? – стараюсь я вести беседу с подругой как можно непринужденнее.
- Привет. Не знаю, нашло что-то просто… - она пытается отшучиваться, но я слышу по интонации, что она врёт.
- Лен, ну так помирись с Антоном, если сама виновата.
- Ещё чего! Захочет, сам позвонит. А что он тебе жаловался что ли?
- Нет. – вру я, - Просто я подумала, что всё как-то странно вышло.
- Не переживай, всё наладится. – ехидничает подруга.
- Ну как знаете. – бросаю я в трубку. – Ладно, мне надо заниматься. Пока.
- Пока. – и связь обрывается.
Тяжелый осадок остаётся после этого разговора: оказывается, что я плохо знаю людей. И я точно знаю сейчас, нет, я чувствую, что уже ничего не будет как прежде. Я думаю об Антоне, Артёме, Ленке и о себе, а ещё о Дхину. Раньше было проще – ведь мой мир сосредотачивался не здесь, а в другом мире, в другой жизни.
После случая на ярмарке я долго не вижу Дхину, когда он приходит, я говорю брату, чтобы он сказал, что у меня важные дела по хозяйству. Но Тисс не третий раз не выдерживает.
- Так не может продолжаться, Сиенна! Это ведь странно. Вы столько времени друг друга знаете… Просто сделай так, чтобы он ни о чём не догадался. – советует брат.
Мне трудно пересилить свою гордость, и всё же я понимаю, что брат прав. Я выхожу к сестрам на террасу еле слышно, Дхину сидит ко мне спиной и не видит меня, он развлекает Анаиссу и Римию какой-то малозначительной болтовней, а рядом с ним сидит Индра, которая смотрит на него обожающим взглядом. Я усмехаюсь про себя «ещё чуть-чуть и она его проглотит». Дхину будто почувствовал моё присутствие и обернулся.
- Привет! – он смотрит мне прямо в глаза.
- Здравствуй, Дхину! Здравствуй, Индра! – мне хочется опустить взгляд, но что-то не даёт мне этого сделать. В воздухе повисла неловкая пауза. И добивая себя, мой голос, не слушаясь сердца, а внемля разуму, приносит извинения Индре и Дхину за поведение на весенней ярмарке. Хорошо, что уже стемнело и не видно, как вспыхнули мои щеки от учащенного сердцебиения.
- Извинения приняты! – объявляет Индра.
Как же мне хочется ее ударить сейчас и вцепиться в эти красивые волосы, чтобы повыдирать их немного!
На небе начинают загораться первые звезды и немного холодает, Тисс предлагает пойти к ребятам из деревни и разжечь костёр в саду поодаль. Я с сестрами беру хлеб, сыр и ветчину из дому, пока Тисс и Дхину ищут поленья для огня.
В саду собираются молодые девушки и парни, чтобы пообщаться и отдохнуть. Возле разведенного огня собирается ещё несколько парней и девушек. Я сижу рядом с братом и ни словечка не могу из себя выдавить. Единственное, что мне доставляет сейчас радость – это огонь, огромный звездный купол, и лютня в руках старшего брата, он наигрывает очень нежную мелодию, которая проникает в каждую клеточку моего существа. Время от времени я украдкой смотрю на Дхину, когда, как мне кажется, он не может этого видеть, и сердце внутри меня ноет. Всё, у меня больше нет сил! Я встаю, говорю, что устала и собираюсь идти домой, чтобы улечься спать. Я уже отошла на некоторое расстояние, как услышала чьи-то быстрые шаги за спиной.
- Сиенна, подожди! – это голос Дхину, я резко оборачиваюсь.
- Я провожу тебя, - он не спрашивает.
- А как же Индра? Не заревнует?!
- Нет – ведь ты мне неровня. Я просто сказал, что ты мой давний друг и что нам не мешало бы поговорить.
- Да, Дхину, ты прав. Что ж проводи раз так. – вздыхаю я.
Мы идём некоторое время в молчании.
- Знаешь, если бы мы были с тобой одного круга, пожалуй, я и не посмотрел бы в сторону Индры. – начинает неожиданно разговор Дхину. – Ты ведь мне с самого начала нравилась больше всех других. И меня неодолимо тянет к тебе… И я знаю, что и с тобой происходит нечто подобное.
- Откуда ты это знаешь? – от неожиданности я не могу скрыть своих чувств.
- Знаю и всё тут.
- Что ж… - говорю я. – Если так, то тебе лучше к нам больше не приходить.
- Ты, правда, этого хочешь?
Я пытаюсь собраться с силами и выдавливаю из себя через мгновение.
- Правда… Не ходи к нам больше. Так будет лучше для всех. – даже в темноте я вижу, как он смотрит на меня. – Тебе будет лучше с Индрой. Кажется, она влюблена в тебя. И не важно, что чувствую сейчас я или ты.
- Хорошо. Пусть будет по-твоему. Но всё же я провожу тебя сейчас. В тяжелом молчании и на ватных ногах я еле-еле плетусь за Дхину…
Мы не виделись с Дхину целый лунный год. Что он делал, как он жил?... Я не знаю. Знаю лишь то, что я будто и не жила без него. Пустой сон во сне.
***
Космолет приземляется на территории противника. Айрат сидит со мной рядом, Ингм и Идрис чуть поодаль. За время, проведенное в обучении и в боях мы почти сроднились. Я знаю о них почти всё, они же знают обо мне только то, что я рассказывала. Мой процент к Комплектации выше и они не могут читать мои мысли, когда мы сливаемся в единый организм. Когда мы только учились комплектации, посторонние чужие мысли меня сильно отвлекали, удивляли и поражали, я будто без спроса заглядывала в чужие души, потаенные мысли, мечты, переживания, мне этого не хотелось и поэтому первым что я научилась делать – ставить блок, у всех должно быть личное пространство. Многие другие капралы-комплектанты не учились блокировке чужих мыслей, чтобы подчинять себе сержантов не только во время боя. Меня не любили другие капралы за мой процент к комплектации, я могла бы подчинить себе их всех, я могла бы управлять целой армией, меня не любили за то, что я женщина, за то, что не из бедной семьи, за то, что я не искала полного подчинения…
Я вижу обеспокоенное лицо Айрата, ему не нравится наша миссия, он говорит то, что я и сама знаю: мы плохо знаем местность, погодные условия не способствуют нам, сведения о противнике слишком скудные, но мы ведь не выбираем. Это последний год службы, когда всё закончится наконец-то. Я устала. Я очень устала...
Мы с ребятами на поле сражения. Всё смешалось. Комплектация проходит неудачно. Идрис и Ингм не успели придти в себя к этому бою после прошлого. Нас накрывает разрывной гранатой. Весь наш отряд раскидало. Меня парализовало и оглушило, но я в сознании и веду подсчёт потерям. По щеке скатывается слеза – Ингма больше нет. Это стало понятно не сразу, понятно не сразу потому, что какое-то время сердце его ещё билось, но как только он ушёл, острая боль пронзила каждый мой нерв, другие ребята живы, но и они почувствовали, некоторые сильно ранены и от этого им ещё больнее, но самая сильная боль достаётся мне как главному связующему отряда. Не помню, сколько прошло времени, прежде чем Альянс вытащил нас из этого водоворота. И я всё время в сознании. Боль, свет, доктора, учёные.
- Кости сломаны в нескольких местах!
- Несите самый современный регенератор! Живо! – доносится до меня приказ, и чувство внезапной радости от того, что я знаю, кому принадлежит этот голос пронзает меня.
- Вы вкололи бойцу снотворное? Почему капрал не спит? Регенерация – болезненный процесс.
- Мы вкололи капралу двойную дозу… - разводит руками военный врач. – Если мы уколем ещё одну, капрал может и не проснуться.
- Каковы риски?
- Девяносто процентов.
Молчание. Раздумье. Решение.
- Регенерация наживую!
- Есть регенерация наживую!
Я кричу от боли. Мне доводилось видеть, что такое регенерация, но никогда её не проводили таким образом. Регенерация костей – это когда сначала снимают кожу и плоть с кости, потом восстанавливают саму кость, а затем с нуля восстанавливают структуру всего поврежденного органа в месте перелома.
- Регенерация завершена.
Последнее что я вижу – лицо капитана, принимающего работу – это Дхину, и я проваливаюсь в сон.
***
Я сижу на балконе, смотрю на ночное звёздное небо. Мириады звёзд. Середина августа. Я медленно курю. Дверная балконная ручка опускается вниз. В проеме двери появляется уставший после суток работы Артём.
- Снова куришь?
- Курю… - киваю я.
- Боишься уснуть?
Я молчу. Мы не близки уже друг с другом больше года (не близки и с Антоном, в конце концов, и эти отношения выдохлись). И если раньше пытались помириться, то теперь перестали искать выход. Он присаживается рядом со мной, я подвигаюсь так, чтобы нам хватило места обоим. Он обнимает меня за плечи. Он такой сейчас тёплый, а я успела уже немного замерзнуть – всё-таки середина августа и ночная прохлада нет-нет да и подкрадывается, сначала незаметно, по чуть-чуть, а потом – раз, и ты уже немного озяб.
- Знаешь, Оль, я тут подумал… Давай мы с тобой разведёмся? Я понимаю, что тебе тяжело, но и я устал, устал от всего этого. Ты живешь всё время в страхе, тебя будто всё время нет здесь, даже когда ты сама здесь!..
Я неторопливо выпускаю тугую струю дыма. Этот разговор был, мною ожидаем, очень давно.
- Так будет легче всем, в конце концов. Ты прав. Ты не должен так жить… Алиса тоже не должна. Артём – ты очень хороший мужчина, и будешь ещё счастлив… Я хочу, чтобы ты был счастлив, ты достоин этого.
Несколько минут мы проводим в молчании. Сигарета истлела. Я пытаюсь достать новую. Артём ловит мою руку в тот самый момент, когда я уже дотронулась до сигаретной пачки, накрывает своей ладонью мою ладонь, он хочет её погладить. Я вижу, что он ждёт хоть какой-то ответной реакции на прикосновение. Но ответа нет. Он вздыхает и отпускает мою руку. Молча, встаёт, бросает окурок в пепельницу, и уходит, не говоря больше ни слова.
А я всё смотрю на небо. Уже очень поздно. В домах напротив в двух-трех окнах горит свет. Так тихо, что я на своем шестнадцатом этаже слышу, как откуда-то снизу доносится мяукание кошки. Я засыпаю сидя.
***
- Я не хотел этого всего для тебя.
- Не надо слов. Давай просто помолчим.
- Слишком много молчания было за эти годы.
- Знаешь, я никогда ведь не была одна. Ты был всё время рядом. Незримо рядом со мной. И в этом мире, и в том в другом. Понимаешь? И теперь мне страшно…
- Боишься, что я разрушу тот детский образ?
Я киваю головой.
- Мы ведь очень изменились за это время… Ведь и я уже не та, какой ты видел меня в последний раз, совсем не та…
- И всё же я бы попытался, - он гладит меня по щеке. – Тебе нужно отдохнуть. Поспи ещё.
В знак согласия я лишь прикрываю глаза.
***
Я просыпаюсь внезапно. Холодно. И тихо. Хватит с меня всего этого. Меня больше здесь ничего не держит: мамы не стало, Алисе скоро пятнадцать, быть может, когда-нибудь она простит меня, Артём позаботится о ней, он хороший отец, лучший чем из меня жена и мать… С Антоном всё закончено, друзей у меня не осталось, работа не радует. Этому миру больше нечего мне дать да и мог ли он, если он никогда и не был моим? Тут ли я, там ли я… Я всегда только там. Я иду на кухню. Наверху стоит аптечка. Я больше не проснусь в этом мире никогда. Я так решила.
Выбор
© Copyright: Эйя Вирт, 2018
Свидетельство о публикации №218081301576
Свидетельство о публикации №218081301576
Рецензии