Последняя ночь на двоих

Огромная равнина, заключенная между холмами с одной стороны и круто поднимающимися верх пиками серых гор с другой, разлилась океаном посеребренной травы. Холмы природа одарила пышными, но низкорослыми лесами, едва покачивающимися под веселящимся ветерком. Вершины гор же заковала в вечные ледники, ослепительно блестящие в лучах солнца и дающие начало многим маленьким ручейкам, питающим долину. Покоем полнилось это местечко, дыша ароматом влажных от росы трав и цветов.

В темноте окружающей ночи раздалось конское ржание. Чуть погодя подала голос другая лошадь, будто в ответ. Тихонько стучали копыта, когда нога попадала на камушек, порой свистели хлещущие по крутым бокам длинные хвосты да хрустела сочная зелень на зубах животных. Табун пасся, изредка переговариваясь друг с другом. Ночная прохлада прогнала большую часть насекомых, даруя спокойствие. Неполная луна застенчиво улыбалась с высокого чистого неба, налитого синевой с серебряными точечками звезд. Иногда те шалили и начинали задорно подмигивать, будто желая рассказать что-то.

В лагере у подножья гор яркими искрами брызгали в густую темноту костры, освещая человеческие фигуры, сидящие подле. Таковых было мало. В основном дежурные или те, кому по каким-либо причинам не спалось, не смотря на приказ. Тихо-тихо лилась речь, да мерно клацали точильные камни. Бывалые воины не боялись завтрашнего сражения, спокойно орудуя брусками, хотя прекрасно осознавали: вернутся очень и очень не многие. Размеренно точили мечи, правили доспехи и амуницию, а в большинстве своем мирно спали, набираясь сил и энергии. Таковы их жизнь и их выбор.

В темноте у горной гряды одиноко стоял человек, внимательно изучая расположившееся на ночлег войско. Сложив руки на широкой груди, недвижимый, сродни тем скалам, что высились за спиной, он произвел бы сильное впечатление, доведись кому-нибудь подняться до черного разлома в каменной кручи. Но вокруг не было ни души. Лишь недалече ухал филин.

Спустя несколько минут, либо удовлетворенный увиденным, либо выждав одному ему ведомый срок, созерцатель беззвучно шагнул во тьму расщелины. За узким неудобным ходом, по которому пришлось пробираться боком, открылся маленький островок безмятежности: залитая лунным светом крохотная долинка, со всех сторон окруженная неприступными вершинами с темным неглубоким озерцом, в которое ниспадал маленький водопад. Бриллиантовые, в неверном свете ночных светил, струи воды вырывались из углубления в скале на уровне роста двух человек, чтобы разбиться о гладь прозрачного водоема маленьким облачком брызг, взволновав ее. Пляж озерца выстилали небольшие гладкие камни, лишь у самой кромки «оправы» дивного места уступая мягкой траве. Тишь, покой и благодать.

И среди этой неги – обнаженная женская фигура, неспешно бредущая в воде. Лунный свет сделал светлую кожу ослепительно белоснежной, чуть размазал грани да стер многочисленные шрамы, подчеркнув крутой перепад от талии к бедрам, посеребрил собранные в короткую косицу волосы. Одежда купальщицы небрежной кучкой лежала на камнях, неряшливым видом указывая то ли на общую рассеянность хозяйки, то ли на очарованность моментом.

Шумный рваный выдох разбил невинность пейзажа. Крупный, мощный мужчина, не таясь, шагнул вперед, на ходу развязывая узлы перевязи с оружием и не отрывая тяжелого взгляда от видения. Не заботясь, швырнул скорее содранную, нежели снятую одежду на камни. Женщина обернулась, замерев как была: обласканная луной, в полоборота к нарушителю спокойствия, лелеемая легкими волнами воды. Чуть дрогнули губы, а после… После, так ничего и не сказав, раскинув руки, будто желая обнять сверкающие струи, чаровница, беззаботно повернувшись спиной, неспешно пошла к водопаду, женственно покачивая крутыми бедрами. Уже у самой стены падающей воды перевитая мышцами рука, обхватив за талию, с силой прижала алебастровое тело к груди настигшего воина. Притиснула вплотную, заставляя всей кожей, каждой частичкой чувствовать силу, мощь и желание мужчины. Последний шаг, прямо сквозь ниспадающий водяной поток, они сделали вместе, слитые в единый комок желания. Водопадик остался позади, лишь едва-едва задевая мужчину, а пара оказалась в своеобразной нише, перед холодной скалой за водяной завесой. Зажатая между мокрым студеным камнем и горячим телом любовника, женщина, откинув голову назад, не сдержала стона, подставляя шею под жадные поцелуи, оттеняемые легким царапаньем щетины. Сокрушающая, но сейчас столь сдержанная сила, властность и уверенность, не скрываемое желание и в то же время невероятно бережное отношение - туманили голову, дурманом застилали разум, на корню вырезая саму идею возразить, оттолкнуть, покоряя и пробуждая мягкую женственную натуру. Рушились внутренние бастионы, всей сущностью своей в тот миг она принимала его и признавала властителем.

Мужские губы прошлись вдоль позвоночника, с невероятной нежностью коснулись еще не до конца зажившего, прохладного от воды рубца на боку – пропущенный удар, едва не стоивший ей жизни. Огрубевшие ладони без устали скользили, поглаживали женское тело, наливающееся жаром и истомой. И хоть звук падающей воды заглушал стоны желания, срывавшиеся с прикушенных губ, воин чувствовал их, слышал где-то глубоко внутри себя. И вновь проделав весь путь обратно, чуть прикусил тонкую кожу на шее, как раз над бешено пульсирующей веной, вырвав из горла женщины скорее рык.

Оттолкнувшись от скалы ладонями, тем самым выгадав немного места для маневра, любовница резким движением развернулась в кольце сильных рук. Обняв воина за шею, жадно приникла к тонким губам, параллельно обхватывая за талию ногами, сгорая в огне желания. Не скрываясь, подалась навстречу, позволила делать все, что вздумается, огромными шальными глазами следя за смазанными в ночном свете чертами выбранного мужчины.

- Скорее…

Но, не смотря на разбуженную страсть, он не позволил женщине в своих объятиях, вспыхнув, сгореть дотла за несколько минут. О, нет. Его вела не похоть, а чувство куда более полное и многогранное. Он жаждал не просто насытить плоть, но приручить ее свободолюбивую, ожесточенную душу, привязать к себе. И падая с небес наслаждения в бездну, негласно обещал: если судьба смилостивиться - в завтрашней бойне оба останутся в живых, она будет принадлежать ему. Любой ценой.

- Навсегда…

Они не сразу пришли в себя. Лишь теперь женщина начала ощущать, что камень, служивший опорой спине, не только холоден, но и обладает весьма неприятными острыми гранями. И все же она с трудом заставила себя поднять голову с рельефного плеча, скользнув губами по колючей щеке. Мужчина, продолжая одной рукой поддерживать любовницу под ягодицы, тем самым помогая оставаться на весу, второй аккуратно убрал мокрые пряди волос от ее лица.

- Ты моя. Именем рода я заявляю на тебя права.

Говорил он сурово и твердо, и поцелуй, скрепивший клятву, был под стать.

- О, боги… - внезапно задрожавшим голосом прошептала женщина, перебирая его волосы.

Скажи ей подобные слова кто-нибудь другой… Да даже он сам лишь сутки назад, она, без раздумий, схватилась бы за оружие, дабы поставить наглеца на место. А ныне… Верила. Верила беспрекословно и безоглядно, отрекаясь от предшествующего печального опыта. Верила, не смотря на страх и отчетливое понимание: вероятности, что эта ночь – не последняя, что они выживут завтра, практически нет. Верила и покорялась, отказываясь от самостоятельности и вольной жизни, скорее мужской воинственности и силы...

Много лет она несла смерть, ответственность, встречала удары, терпела боль и лишения. И вот, готова оставить все это. Перечеркнуть. Ради него. Одного. Голова вновь опустилась на столь удобную подушку, губы чуть тронули позолоченную солнцем кожу. Воин вздохнул, подтянул пресытившееся тело любовницы повыше, без труда удерживая вес, и вышел из воды.

Долго еще они сидели, обнявшись, на скомканной одежде, наслаждаясь присутствием друг друга. Молча пили один воздух на двоих, делили, возможно, последнюю ночь поровну, последние часы. Женщина безумно жалела об ушедших днях похода, когда гордость и привычка заставляли отвергать любые знаки внимания в свой адрес. Но… Если бы не дыхание смерти, столь близко подошедшей, практически заглядывающей в глаза, этой ночи и не было бы. «Я едва-едва не упустила свой, наверное, последний шанс на истинно женское счастье – позволить быть слабой и мягкой... В последний раз ощутить себя желанной…» - мысленно признавалась она, медленно очерчивая пальчиком литые мышцы мужчины, поглаживая белесые рубцы от предыдущих сражений.

Выживут ли они? Есть ли у них шанс? На все вопросы ответит день. Но ночь, эта ночь принадлежит им. «Прощальный подарок…»

- Нам надо возвращаться в лагерь…

Объятия стали крепче. Чтобы бессильно распасться, перед образом надвигающегося дня.