Смог, глава 7

Андрей Керженцев. Химик

- Ваша девочка все-таки следит за нами, - белый плащ покачал головой – не то осуждающе, не то уважительно. – Понимаю, это ее работа… но ведь все это совершенно бессмысленно.
Я промолчал. После бойни на Горке я чувствовал себя опустошенным и разбитым, словно это меня лупили металлическим кистенем в форме креста – и совершенно не готовым ввязываться в какие-то словесные игры. А ведь придется в них еще играть – до упора, до посинения, до тошноты. До результата, каким бы он ни был.
Отошли не так чтобы далеко – может, на пару сотен метров – и подтянутый мальчик в костюме распахнул перед нами двери лимузина, на сей раз сверхсовременного, хищно- обтекаемого, без бросающихся в глаза наворотов.  Подчиняясь пригласительному жесту, я пролез на заднее сиденье (отделенное от переднего перегородкой), откинулся на спинку и прикрыл глаза. Все равно окна затенены до полной непрозрачности, и смотреть особо не на что…
Надо отдать должное типу в белом – ему хватило деликатности не приставать ко мне со светскими беседами. Пока автомобиль, тихо и ровно урча мотором, кружил по городу, мы молчали, и я пытался выбросить из головы все и всяческие мысли – в особенности о последних событиях. Без особого успеха. Что ж, кажется, это останется со мной навсегда. Отныне и навеки.
Лимузин остановился плавно, без малейшего толчка – я понял, что мы стоим, только после того, как смолкло пение двигателя. Тот же мальчик – или уже другой в таком же прикиде? – предупредительно открыл дверь, выпуская нас. Я выбрался следом за моим спутником на прохладный воздух августовского вечера, огляделся. Так, если я что-то в чем-то понимаю, это задворки станции Город-товарный, причем не монорельса, а самой обычной старой железки. Интересное место для экскурсии… или это не конечная ее точка?
Явно не конечная: прямо перед нами, неуместный, как оперный тенор в пивной, на фоне полусгнивших теплушек и ржавых цистерн стоял на рельсах прямо-таки космического вида локомотив с парой свеженьких вагонов. Один – обычный, почтовый, в него как раз десяток деловитых ребят в «умном» камуфляже (не они ли были там, у недостроенной многоэтажки?) перетаскивал какие-то ящики из грузовика. А вот второй…
- Салон-вагон Его Императорского Величества, - не удержался я.
- В нашей организации я пользуюсь определенными привилегиями, - словно извиняясь, развел руками белый плащ. – Прошу вас.
Какого-то особого, показного шика в «салон-вагоне» не было – скорее уж наоборот, нарочитый элегантный минимализм. Серебристо-серый, обтекаемой формы, он наводил на мысли опять-таки о будущем и космических кораблях, а из двустворчатой двери, расположенной ближе к середине, свешивалась не вульгарная лесенка, а натуральный трап с латунными перильцами, блестящими в холодном свете одинокого фонаря. Спецзаказ, если одним словом.
И внутри оказалось очень даже ничего себе. Отделанный мореным деревом холл освещался мягким светом как-то хитро скрытых светильников – во всяком случае, источники света я на глазок определить не сумел. Мой новый знакомец поставил трость в специальную стойку и неторопливо разоблачился, оставшись в прямо-таки домашнем фланелевом костюмчике песочного цвета и темной рубашке с расстегнутым воротом. Фу ты ну ты, а я-то уж ожидал как минимум итонского галстука… Ну а мы – люди простые, и уж свою потрепанную кожанку я снимать не собирался. Хоть какая-то иллюзия защиты. Хоть что-то мое осталось при мне.
Хозяин любезным жестом пригласил меня в правую дверь – там оказалась оборудована натуральная гостиная (хм, тоже мне – Гоблин, завсегдатай светских раутов!). И опять же, все без показной роскоши и дурной вычурности, просто и стильно: приземистый столик, лампа под кремовым абажуром, кожаные кресла и диванчики… «Курилку» на «Всемвсемвсем» напоминает, вот что.
- Присаживайтесь, - пригласил этот долбанный лорд. – Кофе, чай или что-нибудь покрепче? – вгляделся в меня и решительно заявил:
- Покрепче. Вид у вас – краше в гроб кладут. Итак, ром, виски, текила…
- Водка, - я постарался опуститься, а не плюхнуться в кресло. – И граненый стакан, если у вас найдется.
Он понимающе покивал:
- У нас найдется все, - а затем, усевшись напротив меня, нажал какую-то кнопку на подлокотнике. Буквально через пару секунд очередной костюмный мальчик вкатил сервировочный столик, на котором красовался поднос с миниатюрными разномастными бутербродами и всевозможные графинчики. Сгрузив все это на стол, он водрузил передо мной пузатый графин с водкой, никелированную пепельницу, вызывающую какие-то зубоврачебные ассоциации, и пресловутый граненыч, в который я тут же, не чинясь, набулькал до половины.
Дверь за мальчиком закрылась – и словно только этого и дожидаясь, чуть качнулись графинчики на столе, негромко застучали колеса – пока еще медленно. Стало быть, едем…
Я поднял стакан, посмотрел поверх него на собеседника:
- Итак, меня вы знаете. А вот я вас – нет. Как-то неправильно.
- Называйте меня… ну, скажем, доктор Сарториус.
Я хмыкнул – а ведь в десятку, действительно по типажу этот самый доктор на Солоницына здорово смахивает, даже залысины такие же.
- Ну что ж… доктор Сарториус, не скажу, что рад знакомству – с учетом обстоятельств – но тем не менее… - я отсалютовал ему стаканом и залпом проглотил содержимое, не почувствовав даже обычного алкогольного ожога. Достал сигареты, закурил. Чудо-локомотив набирал скорость, перестук колес сделался более быстрым – кажется, мы уже выбрались из города. Сарториус – про себя я решил все-таки называть его так – медленно выцедил рюмочку коньяку, раскурил трубочку, окутавшись ароматно-медвяным облаком, и предложил:
- Задавайте вопросы.
- И это я слышал, - вздохнул я. – Не далее, как сегодня. Все почему-то наперегонки рвутся удовлетворить мое любопытство, напрочь игнорируя тот факт, что исходных посылок для правильных вопросов у меня попросту нет. Может, вы мне расскажете, что считаете нужным, а свои вопросы я сформулирую по ходу?
- Скоро вы сами все увидите. И я предпочел бы, чтобы вы сами составили непредвзятое суждение, без моих предисловий, - отозвался Сарториус – как мне показалось, несколько ханжески. – Скажу лишь одно: вам предоставляется возможность побывать в самом ядре эксперимента, в котором вы уже давно участвуете.
- И за что мне такая честь? А если уж совсем прямо – чего вы от меня хотите?
- О, ничего особенного. Просто вы продолжите участие в наших проектах на новом месте. Если согласитесь, конечно.
А ведь он, зараза такая, почему-то уверен, что я соглашусь… И мне это категорически не нравится.
- Хорошо, поехали издали. «Всемвсемвсем» - ваш проект?
- Наш, наш. Побочный, но интересный. Хотите спросить, при чем тут вы? Очень просто: из всех участников наших проектов вы продержались дольше всех – остальным по разным причинам пришлось уйти. И нам крайне интересен ваш эмоциональный отклик на… да хоть на тот же форум.
- Стало быть, я все-таки подопытный экземпляр, - я глубоко затянулся. – И вы меня решили прихватить – заодно с мылом, солью, спичками и что вы там еще в Городе закупали… Кстати, эта… ситуация на Горке – не ваших рук дело?
- Вы меня обижаете, - Сарториус вовсе не выглядел обиженным. – Такое грубое вмешательство в процессы… Нет, все, что связано со Свищом, неокомми и Восстановителями – это не мы. Есть ряд догадок насчет того, кто может за этим стоять – и я надеюсь, вы поможете нам их проверить.
- Так, стало быть, не вы подослали ко мне этих клоунов в Чайна-тауне?
- А вот это – мы, каюсь.  Элементарный тест на реакции.
- Так. Стало быть, дебош на похоронах – это тоже вы?
- Нет, - решительно отрезал Сарториус. – Не наш стиль, не наш метод. Просто, подозреваю, наши юные друзья параллельно работали два заказа, а то, что они совпали по месту и времени…
- Не верю в странные совпадения.
- Я тоже, - Сарториус отсалютовал мне рюмочкой.
- И касательно моего статуса подопытного…
- Вас это так задевает? Я, если угодно, тоже подопытный. В том плане, что участие в эксперименте неизбежно вызывает у меня интеллектуальный и эмоциональный отклик, а он, в свою очередь, накладывает отпечаток на мои выводы.
- Ладно, вернемся к нашим баранам, то бишь, к неокомми. Они в этом балагане играют не последнюю скрипку, я так понимаю. Кто они для вас?
- Скажем так, эффекторы.  Не всегда удобно светить свою службу безопасности, когда наши… оппоненты ведут некорректную игру.
- Надо так понимать, ваши игры сугубо корректны и деликатны… Стало быть, эти ребята берут корпоративные заказы для борьбы с корпорациями?
- Именно так.
- А вы не боитесь, что ваши эффекторы ведут какую-то свою партию?
- Разумеется, ведут, - Сарториус позволил себе намек на саркастическую усмешку. – Например, проект со Свищом нами ни в коей мере не контролируется. Что не означает, будто он не контролируется… кем-то другим. Он просто вне сферы наших интересов.
- А ведь тоже – социальный эксперимент, - я затушил чинарик и плеснул себе еще – пальца на два. Доктор тоже наполнил свою рюмочку, взял в ладонь, согревая:
- Безусловно. Хотя по-моему, он ближе к вивисекции.
- Еще скажите, что вы ее горячий противник, - хмыкнул я.
- Совершенно излишний сарказм. Я не противник и не сторонник. Просто в нашей концепции эксперименты на живом материале – или на больших общественных группах – следует проводить только тогда, когда уверен в успехе.
- А может, они, в смысле, ваши оппоненты, как раз и уверены? – я приподнял стакан и залпом проглотил содержимое. – Кстати, когда вы говорите «мы» - кого конкретно вы имеете в виду? Определенно речь о какой-то корпорации, но какой именно?
- На данный момент это избыточная информация, - пожал плечами Сарториус. – Есть определенная концепция, которой наша исследовательская группа придерживается в своих разработках – вот что важно.
Я отошел к окну, отдернул шторы – судя по тому, что чудо-поезд чуть сбавил ход, а за окном мелькают редкие фонари, мы как раз проезжали какой-то полустанок. Ничего толком, понятно, не разглядел – мелькнуло кирпичное станционное здание без табличек, какие-то не то сараи, не то бараки в темноте… Мелькнуло и кануло в ночь.
А ведь не похоже, чтобы Сарториус мне врал. Очень может быть, что он и сам не знает, на какую именно из корпораций работает – как со мной, скажем: завербовала меня не то «дочка», не то «внучка» головной корпорации, и за то время, что я там работал, сам проект со всеми потрохами и концепциями мог десять раз из рук в руки перейти. Хотя откуда бы мне в корпоративных нравах разбираться? Может, у них просто правая рука не ведает, что творит левая, а Свищ и «Всемвсемвсем» - просто две стороны одного проекта, которым друг о дружке знать не положено? А пресловутое «ядро», куда мы сейчас направляемся – какая-то третья?..
- Вы напрасно тревожитесь, Андрей Владимирович, - мягко произнес Сарториус. – Вы действительно будете вольны вернуться, когда захотите – конечно, после того, как увидите все, что мы хотим вам показать.
- Уже хочу, - бросил я, не оборачиваясь. – Домой хочу. В свои четыре стенки, к своему компу и библиотеке. У меня там кошка не кормлена… Да, кстати: это не вы в мою квартиру залезали, чтобы экспресс-пугалочку поставить? В смысле, голопроектор? Ну, там, в плане теста на реакции, или как оно у вас называется…
- В квартиру?.. – в голосе Сарториуса слышалось искреннее удивление. – Впервые слышу. Может, расскажете поподробнее?
- Избыточная информация, - вернул я подачу. Не хватало еще этому обаятельному дяденьке про мою инсектофобию рассказывать… - Странно, а я-то думал, что плотно у вас под колпаком… И трициклет мой, стало быть, не вы курочили?
- Впервые слышу, - повторил Сарториус. – Я, конечно, перепроверю информацию, но… Мне кажется, вами заинтересовался еще кто-то – куда менее чистоплотный. Так что сейчас я в известной мере оказываю вам услугу, уводя из сферы его влияния.
Я отвернулся от окна, оперся руками на спинку кресла, испытующе глядя на него:
- Вот уж пламенное мерси… Скажите, доктор – вот вы со мной, кажется, в меру откровенны, не считая некоторых фигур умолчания. Не боитесь, что я впоследствии использую это вам во вред? Если, скажем, не соглашусь с вашей концепцией и с порога отправлюсь домой – я ведь волен это сделать, вы сами сказали.
Он негромко и коротко рассмеялся:
- Так ведь я вам ничего особенного и не сказал – насчет фигур умолчания вы, конечно, подметили верно, но всему свое время. Что до откровенности – а кому будет лучше, если вы поймаете меня на лжи? Сейчас или впоследствии?
- То есть, честность – лучшая политика?
- В нашем с вами случае – да.
Я усмехнулся (про себя), умостился в кресле и достал сигаретку. Честность с умолчаниями, ага. То есть, скажем, о посмертном подарочке Хрюнделя он даже не заикнулся, хотя зуб даю – что-то он о нем знает, о чем-то таком догадывается. Не зря же дебилы-неокомми прихватили меня сразу после того, как я им воспользовался. Опять же, полагает, что всему свое время и для полностью откровенного разговора мне надо дозреть?..
- Мы почти приехали, - сообщил Сарториус. И действительно – поезд ощутимо сбавил ход. Я с незажженной сигареткой поднялся и снова повернулся к окну – и как и следовало ожидать, никаких чудес там не увидел. Нормальная узловая станция в сиянии галогеновых ламп, паутина рельсов, силуэты каких-то вагонеток на дальних путях, здание диспетчерской с названием станции – совершенно стершимся… Глушь, дичь и полное отсутствие цивилизации.
Вслед за Сарториусом я вышел в вестибюльчик, и он так же неторопливо облачился в свой мешковатый плащ, аккуратно надел шляпу, прихватил свою элегантную тросточку… Кто-то заботливый уже успел разложить тот самый навороченный трап (интересно, а как и куда его в пути убирают?), и мы с доктором неторопливо спустились на тускло освещенный перрон.
Невдалеке пофыркивал мотором непритязательный грузовичок, а нас с доктором на сей раз ожидал не лимузин, а обычный «лендровер» с опущенным брезентовым верхом, да и мальчик за рулем оказался не в костюмчике, а в самой прозаической камуфляжке. По пути к машине мы обменялись парочкой каких-то ничего не значащих реплик, после чего забрались на заднее сиденье и покатили. О чем разговаривать, если я вскорости все увижу собственными глазами? – подозреваю, что логика Сарториуса была именно такова.
Может, цивилизация тут и отсутствовала, но бетонка оказалась неожиданно в хорошем состоянии, ровненькая, прямая, как стрела. Где-то слышал байку, что такие использовали в качестве резервных ВПП для стратегических бомбардировщиков – но как-то не очень верил. Теперь поверил. Правда, после Децентрализации стратегические бомбардировщики никто не использует – больно дорого…
Ехали с ветерком, но недолго – минут, может, двадцать, а потом, как-то вдруг оказавшись на неширокой улочке, сбросили скорость. Фонарей и тут было немного, но они все же как-то позволяли разглядеть, что тут вокруг. По первому впечатлению – ПГТ или даже небольшой городок, некогда цивильный и аккуратненький, но теперь здорово запущенный. У модернового здания с панорамными окнами – как я понял, ДК – раскинулась зловещая лужа наподобие миргородской, на некогда аккуратном газончике с пустым постаментом посередке торчал полуразобранный мотоциклет, у ладненькой и даже на вид комфортной трехэтажки устроился на вечный покой горбатый «москвичонок» без шин… Этакий старый, советский еще наукоград, «почтовый ящик» такой-то – но пришедший в полный упадок. Таких у нас по всему анклаву, что грибов – какие-то полностью заброшены, какие-то облюбованы сквоттерами, в свое время выжатыми из городов, а какая-то часть до сих пор используется по прямому назначению. «Где умный человек прячет лист? В лесу»…
Мимо тускло освещенного и даже на первый взгляд пустого гастронома подкатили к железным воротам в бетонной стене с колючкой поверху. В будочке на КПП дежурил не костюмный мальчик, а ражий детинушка в камуфляже с небритой и насквозь пролетарской физией, явно недовольный, словно мы его с бабы сдернули. На мониторе у него – это я краем глаза заметил – вместо картинок с камер наблюдения выплясывали скудно одетые девочки из телешоу – то ли московского, то ли из Вольной Сибири. Зуб на рельсы, и в кобуре у него не «стриж» и не «стилет» с безгильзовыми патронами, а вовсе уж какой-нибудь допотопный ПМ. Маскировочка!..
Строения за кошмарной стеной вовсе не напоминали тюремные – невысокие, ладные корпуса с большими окнами, какие-то аккуратненькие пристроечки к ним, масса зелени, ухоженные дорожки, неярко горящие по ночному времени фонари… даже, мать его так, клумбы, причем и в этом освещении заброшенными не выглядят. Понятно, конечно, что этакий парадиз от местных прячут – народишко способен из одной зависти в три минуты все загадить… Но контраст просто бросается в глаза.
Тихо шурша по гравию шинами, подкатили к строению слева, к главному входу, выгрузились из машины. «Лендровер» тут же неторопливо поехал к приземистым постройкам в отдалении – то ли гаражи, то ли технические службы – а Сарториус гостеприимным жестом указал мне на дверь в ярко освещенный вестибюль:
- Прошу. Будьте как дома.
- Как дома все равно не получится, - информировал я, направляясь к дверям.
И внутри сохранился этакий советский шик высшего полета: кожаная мебель, неяркий свет, какая-то кошмарная марина на стенке, неизменная пальма в кадке… Похоже на гостиницу, но место за стойкой портье пустовало. Сарториус деловито прошел за конторку, снял с доски ключ – как мне показалось, первый попавшийся – и протянул мне:
- Ваши апартаменты. Третий этаж, вторая дверь налево. Двери здесь запирать не принято – сами поймете, почему – но тем не менее…
- «Варварские обычаи – ключи раздают, а замков нет» , - не удержавшись, процитировал я. Сарториус вежливо засмеялся:
- Просто в них здесь нет надобности… впрочем, сами увидите. А пока вам необходимо отдохнуть.
- А пока мне не помешало бы выпить.
Сарториус огорченно развел руками:
- К сожалению, на территории объекта сухой закон. Это правило установлено еще до меня и продиктовано условиями эксперимента…
- Эксперимент, стало быть, есть эксперимент… Ладно, я и в самом деле подустал капитально. Спасибо, провожать не надо, сам как-нибудь разберусь.
Поднявшись на третий этаж по широкой лестнице – естественно, ковер, прижатый надраенными медными прутьями, естественно, широкие подоконники на каждой площадке уставлены какой то растительностью в горшках – я свернул налево и замер у второй двери. Оказалась она приоткрыта, а изнутри явственно доносилось какое-то бормотание. Я сверился с биркой на ключе – все верно, номер 312 – и решительно толкнул дверь.
Накурено в комнате оказалось – хоть топор вешай. Так-то вполне справный нумерок без дурацкого шика, и койка на вид далеко не спартанская, хоть и без балдахина с кистями, и пара вполне достойных кресел, и стол с компом… Вот только в рабочем кресле у стола пристроился некий чернявый типчик с сигареткой, а на голодисплей (кстати, нормально откалиброванный!) у него выведен… Я глазам своим не поверил: тог самый злосчастный опус, закупленный у меня на корню восемь лет назад неизвестным заказчиком. А чернявый мало того, что пролистывает его сейчас, так еще, подлец этакий, бормочет себе под нос нечто глумливое, наподобие:
- Эть!.. Конфетки-бар-раночки… Вальсы Гумберта под хруст французской булки…
В общем, то ли злиться, то ли ржать в голос.
Вместо этого я просто выразительно откашлялся. Тип повернулся вместе с креслом – невысокий, жилистый, цыгановатый, с обтянутыми острыми скулами, с чуть заметной проседью на висках – на вид чуть постарше меня:
- Здорово. А я как раз тебя жду. Гоблин, да?
- Я-то Гоблин…
- А я Химик. Можно Витя, - он сунул мне крепкую сухую ладонь, и я машинально пожал ее. Удивления почему-то не было. Опустившись на койку, я принялся расшнуровывать берцы:
- А ты знаешь, я примерно так тебя и представлял. Погоди, это ж тебя тогда, у торгового центра винтили?
- Меня, меня… - он вдруг выразительно потянул носом. – Ого себе!..
Только тут я сообразил – от меня наверняка крепко разит пивом, которым Сэмэн оросил мою куртку, да впридачу еще и водочным перегаром.
- Не обращай внимания. Маскировка. Слушай, кондер в этом доме есть?
- Что?.. А, да, - он нажал какую-то кнопку на настольном пульте и включил вытяжку. – А ты знаешь, я зачитался тут. Графомань, конечно – без обид! – но забавная. Выпить хочешь?
- Так тут же сухой закон?
- Места надо знать, - наставительно воздел палец Химик. – И что, ты уже чтишь местные законы?
- Да не так чтобы…
- Тогда держи, - он сунул мне вместительную плоскую флягу, и я приложился к горлышку. Да, давненько не пивал такой мерзости – жуткая сивуха, явственно отдающая жженой резиной… Но ситуация не та, чтобы привередничать.
- Местная водяра, - Химик явно отметил мою гримасу. – Привыкать не советую.
- Так я и не собираюсь.
- А ты не зарекайся…
Я растянулся на койке, закинув руки под голову, и лениво осведомился:
- А что ты вообще тут делаешь?
Он усмехнулся, гася чинарик в переполненной пепельнице:
- «Тут» - это где? В заповеднике Сарториуса? В этом корпусе? В твоей комнате?
Я помолчал, разглядывая беленый известкой потолок с дешевеньким, советским еще, плафоном, потом без особого интереса предложил:
- Ну давай, что ли, от общего к частному. Да, и заодно насчет заповедника можешь меня просветить.
- А я тут, типа, военнопленный, - весело сообщил Химик. – В местную тусовку яйцеголовых, сам понимаешь, не вписываюсь… ну да завтра увидишь этих деятелей.
- Ничего не понял, - честно признался я. – По обоим пунктам.
- Да куда уж проще… В общем, я агент корпоративной безопасности. Ну, такой Штирлиц по найму. Вот ихние Мюллеры меня и вычислили.
- Все равно выкрутитесь, Исаев, - все так же лениво процитировал я. Он хохотнул:
- Ото ж!.. Жаль только милягу Сарториуса расстраивать – я же, типа, под честное слово тут хожу, куда вздумается, и гуляю сам по себе. Ну а так – я тебя жду. Видишь – готовлюсь даже…
Я было хотел сесть – этак рывком, но раздумал. Не хочется мне нынче никаких резких движений производить, вот хоть ты тресни.
- Объяснить не хочешь?
- Хочу, - с готовностью согласился Химик. – Очень хочу. Видишь ли, ты так и так не сегодня-завтра должен был тут объявиться. У них, козлов, понимаешь, эксперимент входит в новую фазу.
- В какую?
- В практическую. Вернее, она уже идет – вот здесь, в райском садике имени Сарториуса – но они планируют расширять экспериментальную базу. И такие вот модераторы-интерпретаторы как ты им нужны позарез. Сарториус и меня потихоньку вербует, чего уж там…
- Ну а ты?
- А я, значит, потихоньку вербуюсь, - он коротко и как-то безрадостно рассмеялся. – Пока потихоньку.
- Э-э-м-м… - я все-таки сел, выразительно обвел комнату глазами. Химик только рукой махнул:
- Да ну что ты! Никаких «жучков». И Сарториус дядя честный… по своему… и народец здесь высоколобый – вычислит махом. А у них, у интеллигентов, тут же крушение устоев произойдет: ах, нас прослушивают, ах, мы под колпаком, ах, где наши права!.. А на фига кому-то такие праздники? Из-за вольнодумных разговорчиков, что ли?
Я протянул руку за фляжкой, глотнул (ну и дрянь все-таки!), занюхал, как в юности, рукавом, закурил:
- Слушай, а ты сам-то в эту пургу насчет честности веришь?
- А ты знаешь, да, - после недолгого раздумья без улыбки согласился он. – Это мужик с раньшего времени, не нам с тобой чета, и свои принципы у него есть. Тем и берет, в общем-то… Что не мешает покупать и перекупать его со всеми потрохами. Вместе с принципами. Но по-своему он честный, и сознательно врать не станет – разве что всего не скажет. А потом ты и спрашивать отучишься, будешь ходить и улыбаться…
- Ой ли?
- Сам увидишь, - он забрал у меня фляжку и от души приложился к ней. –  Ты завтра походи, с людьми пообщайся, осмотрись… а потом подумаем, как быть дальше.
- Странно, Сарториус вот тоже хочет, чтобы я осмотрелся…
- Ну да, я ж тебе говорю – дядька он по-своему честный. От интеллигентов своих заразился, что ли?..
- Вот как раз интеллигенты имеют привычку врать бесперечь – себе в первую очередь.
- Во-во, и я о том же. По крайней мере, он верит в то, что говорит. Ну, или пытается верить – нам-то с тобой какая разница?
- Ладно, проехали, - я снова вытянулся на койке. – Ты, значит, встретиться со мной хотел. Ну вот, встретились. Может, скажешь, что ты мне поведать собирался?
- Да поздно, сдается мне, протухла инфа. Про Свища уже в курсе?
- Так я, в общем, там был. Своими глазами видел, как его положили. Это бы ладно, такого добра под каждым кустом навалено, так ведь народу положили… - похоже, я все-таки пьян – могу об этом говорить без кома в горле, даже этак небрежно…
Химик зло оскалился:
- Да живехонек твой Свищ, полчаса назад в онлайне интервьюху запулил – какую подляну ему в Городе замутили, какие злые и грубые уральцы, как его подло заманили и подставили под пули – ну и прочую парашу в том же духе. Понятно, прогоняет, что все это происки корпораций вкупе с Восстановителями, но общий смысл – что Город чуть ли не их главное гнездо.
- Так я же воими глазами видел, как его…
- И я видел. В записи. Вальнули какого-то мудака в балаклаве, привезли его домой, оказался он живой, тра-ля-ля, тру-ля-ла… Пипл, что удивительно, хавает.
- А что удивительного? Еще Геббельс эту фишку просек – чем грубее ложь, ну, и так далее. Неокомми, поди, на ушах стоят?
- Да эти-то стоят, - мрачно буркнул Химик. – А вот в городе хреново. Этот наш… как его… короче, презик всея Урала со своей кодлой – забздели эти ребята, подмоги запросили. Да не только у сибиряков с башкирами – еще из Питера летучий отряд Совета Президентов выписали.
Я протяжно присвистнул. Действительно, хреновые дела  творятся – этих ушлепков из летучего отряда у нас еще по Децентрализации крепко запомнили. Сформировали их, когда все уже явственно поползло по швам, с одной единственной задачей: отстреливать тех, кто громче всех кричит. И тех, кто слушает, тоже к общему знаменателю приводить. Не то что бы «эскадрон смерти», но что-то близкое… Вот когда они в Городе шустрили – там реально опасно стало, поскольку нашим ментам такое непрошенное столичное внимание оказалось сильно не в кайф, а уж когда эти мальчики попытались взять в оборот штаб округа, заваруха началась уже серьезная. Короче, выписали их тогда из Города быстро и жестко, но крови всем попортить они успели капитально.
Я-то, грешным делом, тогда еще подумал, что урок они усвоили и больше не сунутся – ан, нет. А Лукашов наш, уол ему в глотку, получается, их присутствие легализовал – в целях борьбы… с кем-то. Что уж говорить, мудак он и трус, и в правительство таких же импотентов набрал – взять хоть того же Стаса… А вот его, кстати, реально не помешает взять и тряхнуть на предмет подоплеки всего этого безобразия – что-то в ситуации явно не склеивается. Но чтобы его тряхнуть, нужен Сэмэн – Стас его почему-то до колик боится и притом неподдельно уважает, насколько такой типус вообще способен кого-либо уважать.
Только вот совсем не ко времени оно сейчас – ребятам возле нашего, прости господи, правительства отсвечивать. Этак и под раздачу недолго попасть – чисто случайно, мимо проходя. Ну да ладно, Сэм и Ежи – оба тертые, думаю, не хуже моего соображают, Кристи тоже на дурочку не похожа… Ну а мне-то что делать?  Вроде бы, и самое подходящее время на дно залечь – а этот заповедничек вполне на тихую пристань тянет – но как-то оно сильно не в кайф именно здесь отсиживаться. Так сразу и не сформулируешь, в чем тут дело – а не в кайф, и все тут.
- Оценил? – сумрачно осведомился Химик. – Выбрали же соплежуя себе на шею…
- Я за него не голосовал… Блин, делать что-то надо, только вот что?
- Мир спасать потянуло?
- Да идет он, это мир… У меня там кошка осталась. Некормленая.
- Ну… Мотивация не хуже прочих.
Но дело-то не только в Дуньке, если подумать. На Хуар в этом плане вполне можно полагаться – местные китайцы народ обязательный прямо-таки до фанатизма, на чем и держится их репутация в Городе. А в чем тогда?.. Ну не рассчитываю же я, в самом-то деле, встать грудью с оружием в руках на защиту Города – тем паче, толку от меня в этом деле маловато будет. Так чего же я хочу? Чего добиваюсь?
Разобраться я хочу, вот что. И то, что я менее полусуток назад Кристи вжевывал – что надо на месте ситуацию пощупать, прочувствовать – оно, оказывается, не просто слова. Можно, конечно, попытаться дистанционно все проанализировать, только цена такому анализу – хрен с копейкой.
- Ну и что думаешь? – Химику явно не молчалось. Странное у меня от него впечатление, двойственное: вроде бы, и обаятельный мужик, но какая-то фальшь все-таки присутствует. Как-то переигрывает он с образом «своего парня»…
- А ты?
- Да вот хрен его знает. Есть версия…
- Не тяни кота за яйца, - несмотря ни на что, полное у меня впечатление, что мы с этим деятелем не первый год друг друга знаем – как-то легко мне с ним общаться. Если вдуматься, то ведь реально не первый год – под разными никами и личинами в вирте всяко пересекались…
- Да я не тяну. Просто… Хочу, чтобы ты на местных поглядел сначала, с Сарториусом общнулся плотно. А то может, я уже с катушек поехал. И мой тебе совет – приглядываясь тут, держи в прикупе «Всемвсемвсем».
- Бляха-муха, какие все загадочные… - вздохнул я. – Слушай, старик, у меня сегодня на редкость херовый день был, мозг в отключе.
- Намек понял. Только ты… того… приглядывайся в темпе, а то Сарториус на тебя по-любому виды имеет. А это ничего хорошего не обещает. И времени у тебя не навалом.
- Для чего? – мрачно осведомился я.
- А для великих дел, - как-то нарочито беспечно отозвался Химик. – Ну что, спокойной, что ли, ночи?
- Тебя туда же, - пожелал я ему в спину.

Поврежденный файл 07

Я чувствую приближение Большой Охоты. Это я – Большой Охотник. Установка на подобные события прошита во мне на уровне базового императива, и я должен… чувствовать радость? Не знаю, насколько мои состояния соответствуют эмоциям тех, кто предполагается моей дичью. Моей целью. Но я не чувствую ничего. Великая Нелюбовь убила и это. Я оказался восприимчив к своему главному оружию, ставшему смыслом моего существования. Я не люблю Великую Нелюбовь. Больше не люблю ее.
Но Охота все же имеет какой-то смысл – непонятный мне, темный, может быть, зловещий, но смысл. Она – задача, которая стоит решения. Она – действие, без которого я просто завершусь за ненадобностью. Она – основное мое назначение, ради которого я и возник, мне предстоит исполнить его…
…и что потом?