Шёлк и хлопок

(в соавторстве с Натальей Амелиной)

Драко Малфою казалось, что он идёт уже слишком долго, а может даже и вовсе не туда. Коридоры казались бесконечными. Эхо собственных шагов оглушало. Множество одинаковых дверей сбивало с толку. Двери-близнецы за спиной зловеще скрипели и неожиданно хлопали. Когда он оборачивался, то видел как полумрак прорезают вспышки яркого холодного света и призрачные тени, обнаружившие себя на мгновение, поспешно прячутся вновь. Иногда ему слышался прерывистый шёпот, монотонное бормотание, быстрые шаги... Но стоило ему оглянуться, как всё это бесследно тонуло в колодце коридора. Местами, резкий специфический запах останавливал дыхание и заставлял ускорить шаг. Время от времени ему встречались одинаково одетые люди-манекены с наклеенной улыбкой. На все его вопросы они кивали и просили немного подождать, после чего исчезали в сумраке коридора навсегда. Драко продолжал двигаться... Периодически откуда-то из глубин коридоров, из-за плотно закрытых дверей каких-то самых удалённых комнат слышались женские крики полные безграничной боли. Тогда у Драко выступал пот, лицо его искажалось, а слух безуспешно силился идентифицировать в этих криках голос Гермионы.
Он судорожно соображал: «направо, или налево... — направо... потом налево...». Спустя бесконечное множество шагов полумрак вдруг начал рассеиваться, и за очередным поворотом Драко увидел, что этот «очередной» коридор заканчивается окном, на которое упрямо льёт свои бесконечные воды холодный дождь. Тупик.
Драко Малфой почувствовал себя маленькой рыбёшкой запертой в каком-то нелепом аквариуме. А ещё дождь за окном напомнил ему о том другом дождливом дне... и Драко ещё раз удивился тому что он здесь и сейчас, тому сколько всего уместилось между этими двумя днями.
Драко замедленным жестом коснулся холодной поверхности окна (так касаются дна ныряльщики), затем резко развернулся и поспешил в обратную сторону.
По мере удаления от окна, темнота сгущалась всё более... Вдруг что-то вцепилось ему в руку и раздался грохот — проходя мимо небольшой ниши, Малфой не заметил колючего цветка. Несколько мгновений  Драко стоял без движения, затем зажёг спичку и обнаружил на глянцевому полу у себя под ногами загадочную сюрреалистическую картину из черепков горшка и перегноя. Драко мысленно перебирал все суеверия связанные с битыми горшками. Ему удалось убедить себя, что горшок это всего лишь посуда, а она, как известно, бьётся к счастью. Драко быстро навёл порядок (сгрёб безобразие в угол дорогим лакированным ботинком) и проследовал в сгущающийся сумрак коридора.
 «Дальше должна быть какая-то дверь», — Драко напряжённо шарил взглядом вдоль стены. За первой дверью справа обнаружились душевые, за второй — туалеты. «Ну конечно же третья дверь слева!» — вспомнил Драко.
Ещё один коридор, теперь совсем короткий. За ним — последняя дверь, разделяющая их. Там, за этой дверью… всё — всё что сейчас имеет значение для Драко Малфоя.
Внутрь его не пустили. Тогда он принялся мерить тесноту коридора неверным, сбивчивым шагом. Звуки за дверью рвали ему душу — хотелось немедленно ворваться внутрь, и одновременно, бежать отсюда прочь, а лучше всего, просто застыть на месте, заткнуть уши дрожащими руками и кричать. Какое-то время Драко в ужасе прислушивался. Полнейшая невозможность «хоть чем-то помочь» изнуряла. Наконец это стало невыносимо, и духота коридора выдавила его на лестничную площадку полную белого слепящего света. Глядя сверху в калейдоскоп лестничных пролётов, он почувствовал себя беспомощным, как тогда, в горах, сидя в фуникулёре, который дрожал и медлил, будто сомневался — по силам ли ему вывезти Малфоя к «заветному причалу».
Теперь Малфою оставалось только ждать, тихо радуясь что на лестничную площадку зловещие звуки из палаты доносятся весьма избирательно и смутно. Однако со временем Малфой заметил, что исподволь, всё же прислушивается... Вот, в этой невнятной какофонии появился какой-то новый, сложно идентифицируемый звук...
Несколько мгновений Драко отчаянно сражался с дверью палаты…
Стоящие подле окровавленного ложа «одинаково одетые люди» расступились и повернулись к Драко — белые маски скрывали их усталые улыбки. С кровати на Драко смотрела измученная и счастливая Гермиона, а на её груди самозабвенно пыхтел и чмокал младенец.
— Вот, юный лорд Малфой, — с трудом прохрипела Гермиона. — Я кажется сорвала голос, — она улыбнулась чуть шире, — а ты кажется онемел.
Драко склонился над ними, и ещё прежде звука поцелуя все расслышали тихий щелчок металла о металл. Амулеты-магниты в виде половинок сердца соединились прямо через ткань, прижав чёрный шёлк к белому хлопку.