Бойня

    Я стоял в очереди на бойню. Вообще-то, это был всего лишь экзамен по актерскому мастерству, но его называли все «бойней», поскольку в нашем ВУЗе сдать его с первой попытки было так трудно, что почти невозможно. Сейчас его сдавал мой друг Марк, после него должна идти Таня, главная зубрилка нашего курса, а затем я. Марк выступил великолепно, но его оценили всего на 25 баллов из 30, и это означало, что будь у него на балл меньше, то он был завалил экзамен, однако такой результат вызывал у студентов массу восторгов. Марк с победоносным видом вышел из аудитории и заговорил:

— Это было несложно.

— Вообще пустяк, — передразнил я.

— Главное делай дружелюбный вид, и ты понравишься комиссии. Сегодня там твой любимый Маков, моя Фросина и Серова.

— Серо-о-ова, — страдальчески застонал я.

— Эй! Измени настрой! Ты же знаешь, как она любит оптимистов. Поэтому улыбайся во все зубы. Давай. Подними левую щёку так, чтобы она почти закрывала глаз. Так, теперь правую. Вот так и челюсть слегка опусти. Красавчик. Удачи!

    Я шёл с этой глупой улыбкой, заранее готовясь к пересдачи. Лицо болело с непривычки, но я терпел. Я вышел, поздоровался, и на меня неожиданно нахлынула уверенность в себе. Давя всех харизмой, я принялся вести монолог Чацкого. Заканчивая, я чувствовал, что был на высоте. Маков и Фросина что-то усердно писали в свои бумаги, но Серова... Эта женщина набросилась на меня, словно обезумевшая. Она выпучивала свои глаза, которые и без того были навыкате, делала замечания так громко, что её голос на каждой гласной букве срывался. Фросина принялась защищать меня. В итоге у меня тоже получилось 25 баллов. Я был счастлив.

— Ну что, как всё прошло? — Спросил Марк, как только за мной закрылась дверь.

— Двадцать пять! Несмотря на Серову. Эта змея хотела меня завалить, но ничего, я справился. Спасибо тебе, Марк, за поддержку!

— Слушай, зря ты так про неё, она тебе, как минимум 5 баллов, подарила. Подарила бы меньше, тебе пришлось бы пересдавать.

— Нет, не зря! Ты бы видел, как эта лягушка меня пыталась завалить! Орала так, что я был готов её задушить. Дала бы меньше баллов, я бы написал на неё жалобу, наверное, за завышенные требования. Всё-таки я рад, что выпускаюсь уже. Ну эту Серову.

     Мы с Марком попрощались и разошлись. Вообще, эта женщина была странной, она меня, Николая, называла Николас, и только меня, со всего потока! Она была вредной тёткой, которую студенты страшно не любили, но я думаю, что больше всего не любил её я.

    Прошло несколько лет и я столкнулся с моим любимым педагогом студенчества Маковым, в своё время мы были столь близки, что больше походили на друзей:

— Здравствуйте, Георгий Александрович! Как ваше здоровье?

— Здравствуй. Ничего, живём. Твои дела как? Семьёй, слышал, обзавёлся?

— Обзавёлся, жена вторым беременна. А в ВУЗе что нового? Как Серова?

— Она уволилась, вроде как. Собиралась переезжать. Возможно, переехала. — Маков говорил отрывисто, с трудом, пряча глаза. Я же пытливо смотрел на него. Он глубоко вдохнул и продолжил — Умерла Серова два с половиной года назад, умерла Настасья Максимовна. Как она тебя любила! Говорила, что одареннее тебя никого и нет. А ты, наверное, ни разу и не назвал её по имени-отчеству. Всё только Серова. Да что уж вспоминать...

      Я был ошеломлён и раздражен таким упреком, потому с вызовом спросил:

— Если она меня любила, зачем же она так набросилась на меня на последнем экзамене? Почему она поставила мне так мало баллов?! Конечно, все её старания были зря, мне это не помешало создать хорошую карьеру.

— Да, именно поэтому её страдания не были зря. Она поставила тебе максимальный балл. Всё десять баллов отдала, несмотря на то, что критиковала безбожно. Она же хотела, чтобы из тебя достойный актёр вышел. И Фросина тебе все десять поставила!

— Выходит, те пять баллов поставили мне вы?

— Выходит, так.

— Помилуйте, за что же?!

Он язвительно усмехнулся перед ответом.

— Грибоедова не люблю.

Маков плюнул и ушёл.