Огнетушитель. Рассказы дачника-неудачника

    С моей неистребимой страстью к старью жена  боролась всеми возможными методами: приводила разумные доводы, потом переходила на крик, показывала на горы накопившегося абсолютно ненужного и бесполезного с ее точки зрения вторсырья, принесенного мною с помойки, а чаще - тихо выбрасывала.
  Принесенного было так много, что я порой и не замечал исчезновение чего-то ценного, пока Маришка не отправила на помойку вместе с хламом и нож, подаренный другом на день рождения. Я особо ценил подарок Витьки, ибо он привез его из Мадагаскара и второго такого не было во всей Москве – у него была роскошная костяная ручка и тонкое острое лезвие. Нож лежал в ящике стола вместе с прочим барахлом, подобранным, как обычно, на улице. Делая уборку, супруга почти полностью опустошила ящик, выбросив в том числе и дорогой мне подарок. Как я тогда кричал! Как возмущался! С тех пор жена избавлялась от вещей только после моего разрешения. Нет худа без добра. 
 Вещи прибывали, мне и самому было порой неудобно перешагивать через разного рода хлам, но зато с какой радостью я извлекал вдруг понадобившийся предмет! Потом весь день я не мог остановиться, хвастался перед женой – какой я запасливый и умный.
  Так произошло и с огнетушителем. Однажды я бродил по лесу, собирал грибы и вдруг чуть не споткнулся о старый, ржавый огнетушитель – баллончик кровавого цвета. Что он делал тут в этой глуши, и кто додумался тащить его далеко в лес, чтобы он нашел здесь свой последний приют? Отчего не выбросил на ближайшей помойке? Появление в лесу предмета пожарной безопасности меня заинтриговало. Это было так необычно и даже как-то романтично! Все нормальные люди приносят из леса корзины с грибами, а я – тащил огнетушитель. Он оказался тяжелый. Положил его на дно корзины  (хорошо, что грибы еще не начал собирать), прикрыл смятой газетой, поверх которой расстелил целлофановый пакет. Встречавшиеся на лесной тропинке грибники делали вид, что радовались  моему увесистому урожаю, на самом же деле с тоской глядели мне в след (подсмотрел). Дело в том, что грибов в то лето было мало и, если кто и собирал небольшую корзинку сыроежек – числился героем.  Каково же было удивление и радость жены, когда я приволок неподъемный пехтарь и поставил его на табуретку прямо перед Маринкой. Она запрыгала от радости и даже поцеловала меня в щеку!
  Как я не хотел ее разочаровывать – пришлось. Она так плакала, как маленькая девочка, а я  утешал, как мог и пообещал ей тогда больше не приносить никаких «ненужных» вещей. Сам я так не думал и не считал огнетушитель ненужной вещью, просто подыграл супруге. И еще пообещал ей, что, если мне не удастся отремонтировать раритет, то я  отнесу  его обратно в лес. Или на помойку. Пришлось срочно везти его в город и чинить, иначе бы пришлось ликвидировать.
  К счастью, в третьей мастерской мою находку приняли и даже отремонтировали! Правда, выложил я тогда немалую сумму, от жены, разумеется, скрыл, а чек выбросил при выходе из мастерской. Починенный почти новенький красный пятилитровый баллон  погрузил в багажник и привез снова на дачу. Пригодится. Мало ли, что…
  Жена с приобретением смирилась, но каждый раз ворчала, когда ей приходилось стирать с него пыль или перекладывать с места на место, дело в том, что в чулане пространства для моих находок уже не оставалось, и огнетушитель поселился в нашей спальне. Хотел вначале повесить его на стену, как и полагается, но жена воспротивилась, и он вечно валялся под ногами, закатывался то под шкаф, то под стол. Один раз я чуть сам не налетел на него и не распластался на полу. Но вовремя сбалансировал.
  Так полежал-прокатался он у нас почти целое лето, осень и весну, пока не наступило то самое жаркое лето, о котором позже будут рассказывать и сладко вспоминать, как о посетившем Москву невиданном южном счастье с купанием до одурения в речках, загоранием до спелости жителей Африки и отдохновением после экваториальной жары в прохладе теплой ночи под ярким звездным небом. Про пожары, горящие торфяники, смог и духоту как-то быстро забылось, как забывается и выбрасывается из головы все плохое и мешающее счастью.
   Жару мы переносили тяжело: не спасали открытые форточки даже ночью – духота схватывала за горло и душила гарью горящих лесов, спасал лишь маленький допотопный вентилятор (большой и современный купить было уже невозможно - дефицит), его ставили на подоконник лицом к комнате. Шустрый пропеллер слегка остужал зной и дул упоительной струей прохладного воздуха, попадающего в ноздри. Можно было уснуть, не томясь. К нему добавлялись влажные смоченные водой занавески на окнах и распылитель воды, найденный случайно на улице.
  Каждое утро было радостным и свежим. Бодрость обещала каждый раз  понижение температуры и надежду. Но полуденный ветер приносил очередную порцию огнедышащей жары с далеких Азорских островов и начиналось выживание. Иногда оно было весьма приятным. Каждый день после обеда мы отправлялись на речку, и не вылезали из воды до восьми, затем принимали горячий, нагретый раскаленным солнцем душ прямо на участке, к этому времени жара отступала, и начинались самые вожделенные часы до отхода ко сну: ужин на террасе, неторопливые прогулки по поселку, лежание в гамаке под звездным шатром и ничегонеделание до глубокой ночи.  То лето я тоже вспоминаю с нежностью, особенно после двух последних дождливых сезонов, которых летом уже назвать невозможно.
 Но были и не совсем приятные мгновения, когда смог от пожаров дошел-таки до наших дач и из-за образовавшегося тумана не видно было собеседника.  У  дочки обострился сухой кашель и нам пришлось съехать с дачи, чтобы показать ее врачу, а в городе ей стало только хуже и мы, скупив пол аптеки снова прибыли на дачу, где в молочном облаке еле нашли свой участок…
  А как было жаль засыхающие на глазах любимые цветы и деревья! В тот год я даже подумал, что не выдержал, если бы береза дожила до такого кошмара… Большому дереву не хватило бы влаги и оно могло засохнуть. На нет и суда нет.  Конечно, мы время от времени устраивали полив, но с водой были перебои, иногда нам и самим не хватало ее. Тут нужно сделать небольшое отступление.
  Моя запасливость сказывалась не только на постоянном приобретении  «ненужных» и старых вещей. Я всегда любил делать всяческие запасы и в периоды перебоев с водой задолго до засухи ездил за 15 километров к колонке с родниковой водой, которая располагалась  в усадьбе-музее местной достопримечательности, и привозил по 20 литров воды «на всякий случай».  Тут жена была полностью на моей стороне и гордилась мной: в то врем, как весь поселок скупал пятилитровые бутыли в поселковом магазинчике, мы пили свою чистейшую родниковую воду. И  не экономили. Так было до тех пор, пока не отремонтировали местную водокачку и в каждом доме не появился водопровод. Работал он отменно и без перебоев. Тут Маришка снова принялась поднимать  меня на смех, когда я отправлялся в очередной рейд к колонке.  Уж как она изгалялась, как потешалась!
  -Ты бы еще в Москву пару бутылей привез, «а мало ли что»!!! Ей вторила дочка, моя запасливость казалась им потешной и уморительной. Я же привык ездить к той колонке с родниковой водой, и на вкус она мне казалась лучше, чем из водокачки. Ничего не мог с собой поделать и продолжал привозить воду в пятилитровых бутылках.  Скоро их ставить стало уже некуда и жбаны вечно мешались под ногами на небольшой кухоньке, они заполнили почти все пустое пространство и постепенно  перебрались с пола на столешницу, присвоив себе все имеющиеся поверхности.
  Пока не наступило жаркое лето. Все было прекрасно до того дня, как однажды вместо воды из крана на кухне  послышалось шипение, после чего оттуда подул ветер. Больше вода из крана не поступала. Случилось вот что. Отвалился и упал вниз мотор, который качал воду в водокачке. Починить его отчего-то не представлялось возможным и это в сорокоградусную жару! По участкам стала ездить с шумом и скрежетом разная техника: краны, бульдозеры, экскаваторы и все устремлялись к водокачке, которая застыла в немом и тревожном молчании. Предметом обсуждения на ежевечерних променадах по центральной улице села сделалась тема бедственного отсутствия воды. Только моя жена ухмылялась и не поддерживала эти разговоры. А все по причине особой запасливости супруга. За то лето мы извели весь запас воды, кроме того  щедро делились ею с ближайшими соседями. Воды хватало даже деревьям… Их было до слез жаль! Каждый вечер, по темноте (чтобы не видели соседи – сошли бы с ума) я отправлялся с полными ведрами к опушке леса и поливал наши любимые деревья, под которыми мы так любили отдыхать. Но это уже другая история. Возвращаюсь к огнетушителю.
  То ли пожары дошли до нашего поселка, то ли этим пользовались хулиганы, но однажды ночью я проснулся от нестерпимого запаха гари и подумал, что это, как обычно горят торфяники, а ветер щедро донес до нас этот кошмарный аромат.
 Жена не поленилась выглянуть в окно – горел поселковый магазин. Люди высыпали из домов и толпились на улице, сказали, что пожарных вызвали уже давно, но – никто не приезжал. Лишь треск огня, дым валил из окон, пламя пробивалось наружу.  Пожарная часть от нас слишком далеко.  И тут я вспомнил про огнетушитель.
Приказал жене вынести весь имеющийся запас воды в жбанах, их подхватили мужики, принялись заливать в окна, я же открыл свой раритетный предмет и под угрожающие крики жены «не делать глупостей» -  ногой прошиб горящую дверь и ворвался в помещение магазина… А мой огнетушитель толстой пенистой струей лихо сражался со стихией и  огонь стал съеживаться.
 В процессе вспомнил, что под прилавком всегда видел симпатичную кошечку, которую подкармливала продавщица Люся. Стал звать – лишь треск и шум огня. Вдруг в темноте сверкнули два желтых глаза – кошка сидела на шкафу, к которому подступал огонь. Я мигом потушил его и с кошкой на руках, чумазый и еле стоящий на ногах от спазма в горле кинулся из магазина прочь. Услышал только гудки пожарной сирены и отключился.
 Жена рассказывала, что пострадал я не сильно, но скорую вызвать пришлось. Пожарные сказали, что, если бы не мой огнетушитель и запасы воды – магазин сгорел бы дотла.
 Главное – так необходимые в духоту запасы магазинной питьевой  воды были спасены.  Жена смотрела на меня с гордостью, когда я открыл глаза и  приходил в чувство. На мне были непривычные бинты,  пахло спиртом и формалином. Я огляделся. Кругом больничные белые стены.  Запомнились счастливые и горделивые глаза жены, которая сидела рядом и гладила меня по забинтованной руке.
- Ты мой герой,- повторяла она,- про тебя все только и говорят и благодарят тебя за магазин!
Я попытался улыбнуться.
- А ругать меня больше за рухлядь не будешь?
- Что ты! Она же нам жизнь спасла!
-А кошка выжила? – отчего-то заволновался я.
- Какая кошка?
-Которую я пытался спасти, она жила в магазине…
-А, Мурка! Так это ты? Люська все удивлялась, как она не пострадала при пожаре!
 Мы смотрели друг на друга абсолютно счастливые, беззаботные, и было ощущение полного единения душ, а чуть позже и тел, когда я выписался из больницы, причем на том градусе, что и в первый год нашего знакомства. Женщины обожают героев. А еще предусмотрительных и хозяйственных. И, конечно, любят тех, кто снискал похвалу окружающих и заработал пусть небольшую, но славу.  С некоторых пор мой портрет красуется на доске объявлений у поселковой администрации,  рядом -  благодарность за решительные действия при пожаре. Нам  даже заплатили какую-то там компенсацию, смешные деньги, но все равно приятно. А на следующий год меня избрали старшим по нашей улице, чем я заработал уже не любовь, а зависть и кучу проблем. Но об этом я расскажу в следующей повести.
 Скажу только, что от  прилипшей ко мне  клички дачника-неудачника я благополучно отделался и очень этим горжусь. Ведь главное – быть на высоте перед самим собой и не испытывать угрызений совести.