Декомпрессия. Глава X

Наша сегодняшняя хозяйка, и по совместительству мать Вероники Полонской, поставила поднос на маленький столик между нами и предложила немного передохнуть.

— Вы всё слышали, мама? — тут же спросила Вероника.

— Тебя и под окнами услышишь, если захочешь, а окна вон, закрыты, — улыбнулась пожилая дама и тонкие морщинки обрамили уголки её губ.

Некоторое время мы пили чай, ели печенье и слушали истории жизни Ольги Григорьевны: о революции, о войне, о муже. Муж её был видным человеком и в конце Первой Мировой войны, когда Полонской было всего десять лет, подписал контакт с Голливудом и собирался безвозвратно выехать с семьей в США, но в начале 19-ого года внезапно отравился и умер.

— Какая недостойная для него смерть. Очень хороший был человек. И ведь знаете, через месяц потом от испанки и Вера Холодная умерла, такие слухи по Москве заходили, что волосы дыбом встают. И в этот же год многие мои хорошие друзья эмигрировали, я, вот, практически одна осталась. Смотрю теперь на новое поколение и плачу иногда.

—  Полно вам, мама, разоткровенничались.

—  Да чего теперь, Вероника, бояться. Все разъехались: кто в Америку, кто в Швецию, кто ещё куда. Ладно, бог с ним, я пойду, у вас ещё дела.

— Мне, в основном, больше нечего сказать касаемо того утра, — продолжила Вероника, когда её мать вышла за дверь, — Я даже не видела, как он...сделал это, услышала выстрел и резко вернулась. Я пока никуда не поеду из города. Завтра или послезавтра вернусь на свою квартиру, вы меня там легко найдете, если ещё понадоблюсь. А сейчас мне хотелось бы отдохнуть. Надеюсь, вы понимаете.

— Конечно, благодарю за содействие следствию. При необходимости с вами свяжутся.

Мы попрощались, и я ушёл, рассуждая о взаимоотношения Маяковского с социумом.