Модераторы. Судный день

Модераторы. Судный день

Иов 34:22 Нет тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться делающие беззаконие.

Война длилась совсем недолго. Мы сейчас называем её «Семичасовой войной». Много ли умерло? Давайте так: я сейчас пренебрегу всем опытом тысячелетнего гуманизма, и всей мировой философией, которая говорит о ценности каждого человека, ради того, чтобы попытаться объяснить, почему я считаю, что немного. Убитых было не столько, сколько могло бы быть, пожелай визитёры  убрать нас с планеты сразу.  Можете после названных цифр и моего отношения к ним обозвать меня психом или моральным уродом. Еще интереснее, если заподозрите меня в том, что я из этих, которые думают, что людей слишком много и нам с каждым годом всё более тесно на планете (Нет - не тесно). Но вы наверно несколько измените своё мнение обо мне, когда я расскажу, чего именно Они добивались.
Убитых было два миллиона. Почему не двадцать? Или, скажем, не два миллиарда? Догадываюсь, но могу точно сказать, что эта резня была не просто показательной поркой. Они пришли без приглашения и вряд ли бы мы приняли их с распростёртыми объятьями. Да и не нуждались они в наших объятьях. Весь цинизм ситуации заключался в другом. После почти синхронного уничтожения наших военных объектов, после того, как они – это было невероятно – поменяли свойства радиоактивных металлов (плутоний какое-то время можно было, не опасаясь за жизнь, держать в руках) и всей другой взрывной начинки наших бомб таким образом, чтобы мы не могли ими защититься, - они приземлили гигантский транспортник и с помощью делегированных от нас переговорщиков объяснили, что на нём ровно два миллиона людей. По числу погибших. Была надежда, что пришельцы, которые способны менять свойства материалов, каким-то образом вернут нам наших убитых. Воскресят их. Мы так и думали, когда опустился трап и с него ровными рядами начали выходить люди в обычной земной одежде, разных возрастов, разного пола. Было и много детей среди них. Они выглядели такими, как наши дети.
Повторю, что их было два миллиона, но никто не узнал среди них своего потерянного родного или друга. Они были чужие. Похожи с виду на людей, как две капли воды. Но  нутро... Об их нутре мы узнали много позже.
Не поняв подвоха в первые минуты, мы встречали их громким гомоном, аплодисментами, кто-то даже бросал цветы и лез обниматься. Безмолвная тишина воцарилась, когда первые десятки наших полезших с обнимашками оказались на земле с переломами. Мы видели только какое-то быстрое смазанное движение, и очередной человек,подбегавший к стройным  рядам гостей, падал на землю либо кричащим от боли, либо без сознания.
Когда гигантская поляна выбранная для посадки, которую визитёры, будто вновь демонстрируя нам свои возможности, выжгли прямо в середине леса, освободив от малейшей неровности несколько тысяч гектаров, была по диаметру занята ровной полосой из новых людей, транспортник мягко и бесшумно поднялся в воздух. После этого ряды прибывших расклеились. Они стали расходиться в разные стороны, смешиваться с толпой или уходить далеко в город. Поначалу их общее движение казалось абсолютно хаотичным, но потом я заметил с какой тщательностью они делились на все меньшие и меньшие группы, пока каждый из прибывших не оказывался на почтительном расстоянии от другого. Шли не сказать чтобы маршируя, но ровно и чётким шагом. Я ни разу не видел, как кто-то из них запнулся бы  или столкнулся друг с другом. Было ясно, что новые люди старались покрыть как можно большую территорию. Мы шарахались от них, некоторые из нас со всех ног бежали в панике. Но поскольку быстро разойтись нам, встречающим, все равно бы не удалось, то с толпой чужие смешались быстро. Мне в тот момент было не до бегства – я с целой сотней таких же добровольцев оказывал первую помощь нашим поломанным обнимашкам.
Всем тем, кто остался на поляне, переговорщики, выбранные из землян, объяснили, что теперь новые люди будут жить среди нас, они будут контролировать наши улицы, помогать бороться с беззаконием. Следить, чтобы не совершались тяжкие преступления и осуществлять суд тут же и прямо на наших глазах. Нам  оставляли наши правительства, наши газеты, полицию, заводы и прочее, что потребуется для нормальной жизни  общества. У многих из нас в глотке застрял вопрос о том, кого нужно судить за то, что убили два миллиона людей. Предвидя этот вопрос, визитёры через переговорщиков адресовали нам ответ: «взяв ровно, вернули столько же». Эта немного неправильно переведённая на человеческий язык фраза подавляла своим цинизмом, рвала и растворяла душу своим зловонным остроумие. Но мы не могли требовать другого ответа. Десяток переговорщиков, устами которых общались гости, рассказывали потом, что при встрече с визитёрами видели только сильный свет с тонким красным лучом по центру, а голос их звучал отовсюду. Ни кто не знал таинственных хозяев этих новых людей и больше никогда они с нами не говорили.
Уже в ближайшие дни в газетах и полицейских отчётах были опубликованы первые примеры влияния на нашу жизнь новой силы. «Неизвестный вмешался в драку и убил зачинщиков неизвестным оружием». Продолжение этой  же новости: «Полиция, пришедшая на место преступления, попыталась задержать убийцу, спокойно стоящего на рядом с телами, но слуги порядка испарились в воздухе». «В метро неизвестный ликвидировал хулиганов устроивших потасовку. Погибло 9 и без вести пропало 15 человек», «драка на дороге закончилась вмешательство третьей силы – все участники  четвертованы на месте. Палачом оказался мальчик 12 лет. На вопросы телевизионщика, подбежавшего с микрофоном, мальчик не ответил и отрезал журналисту кисть, видимо  приняв его оборудование за оружие. Журналист истёк кровью, поскольку палач не дал возможности добраться до него медикам».
Всё эти кровавые аттракционы заканчивались сухой, но понятной статьей во всех ведущих новостных газетах мира. «Местные власти предупредили правоохранителей о том, что наряду с ними работу по предотвращению уличной агрессии будут осуществлять люди в штатском не имеющие нужных документов.» Сказано было, что полицейским следует тщательно анализировать ситуацию, не демонстрировать оружия, не подходить к палачам на расстояние менее чем 2 метра во время осуществления ими наказания, не делать резких движений в их сторону».
Их называли и палачами и новыми людьми, и третьей силой, трепеща перед одной только мыслью о том, что они могут оказаться рядом. Я же называл их модераторами. Нет, не в честь сопливых дрищеватых юнцов, или косоглазых маразматических стариков, которые сутками напролёт следят за тем, как правильно надо говорить людям в сети. Термин родился в одном долгом разговоре нашей группки. Кнут – такую кличку носил наш первый лидер – который был помешан на старых американских боевиках (собственно это наверно и подвигло его геройствовать) сказал мне тогда, что эти существа – очередная версия терминаторов. Этакая модификация или сокращенно мод, что само по себе толкало их определение к уже означенной мною компьютерной теме. Разговор о выборе для  них названия делался немного несерьёзным, когда придумывались смешные клички типа «модяшка» или «модак», что как раз и нужно было, для того чтобы наши люди хоть иногда переставали трусливо трястись, думая о них. Кнут, обладавший любовью к сложной терминологии, настаивал на своём названии – «модо-терминаторы». Забегая вперёд, скажу, что эта мысль была не такой далёкой от правды, но подробно об этом потом. Когда Кнута не стало после очередного рейда, название как-то некому стало защищать и люди опять пустились называть их уничижительными кличками. Для того чтобы сохранить какой-то порядок в обсуждениях планов и не дать ребятам потерять последнее чувство страха перед «модачками», а так же почтить память погибшего лидера, сохранив куски из прежнего названия, я предложил слово «модераторы». Людям понравилось и после небольших споров, мы согласились называть их так во время устных переговоров и «модерами» во время радио-переговоров.
Теперь немного о том, чем занималась наша группка. Мы осуществляли скрытую слежку за модераторами. Засранцы очень хорошо умели затеряться, после того как «вершили суд», но мы за неполные полгода создали довольно большую базу данных по ним.  О их внешности, о повадках, о местах, которые они посещали наиболее часто. Жилищ у них не было и они постоянно перемещались. Кочевой стиль жизни и нужен им был как раз для того, чтобы контролировать мир и «наказывать беззаконие» везде, где они пожелают. Но мы вывели некоторую закономерность их передвижений.
Еще паразиты – так я их называл про себя – очень мало и редко говорили. У них была какая-то путаница с порядком слов и с управлением в предложениях. Казалось, что они совсем не знают, что хотят сказать. Один такой паразит однажды заговорил со своей жертвой – парнем, который начал на кулаках выяснял отношения со своим старым другом. Модератор перед тем как в буквальном смысле сломать парня пополам произнёс такую фразу: «здесь твоим не будет. Быть идти».
Эти два бессмысленных предложения разошлись по интернету как вирус. Несовершеннолетние и малолетние говнюки, которые создавали группы сочувствующих делу визитёров, брали эту фразу, чтобы подражать палачам. Идиотов-подражателей не останавливало, даже  когда кого-нибудь из них после сказанных в общественном месте «здесь твоим не будет…» разрывала кучка  людей, потерявших страх перед палачами от безумия и обиды за убитых родных. Но тут же, откуда ни возьмись, появлялась какая-нибудь старушка или милого вида домохозяйка и  уничтожала взбунтовавшихся безумцев. Резне не было конца – это был порочный круг. Люди через пару лет потеряли причинно-следственную связь между преступлением и наказанием. Между убийцей и палачом его карающим, между бытовой дракой и кровавой баней, потому что всё смешивалось в одночасье.
Многие путали, но не мы. Не наша группа. Мы знали, кто виноват. Мы называли себя дезирам. От слова «дезинфектор».
Первая удачная облава на модератора случилась на второй год после семичасовой войны. Первое возмездие, как нам тогда казалось. Мы следили за ним долго и аккуратно, но нужно было сделать так, чтобы он сам вышел на нас. Мы знали, что все паразиты, хотя их и много, действуют только поодиночке. Еще ни разу ни один из них не пришёл другому на помощь в рядовой уличной разборке. Парами они никогда не ходили. Исключением представлялись случаи, когда на открытом месте на них нападало очень большое число людей, что могло угрожать их целости. Но и там хватало одного подоспевшего помощника. Поскольку, как правило, любой из них мог в прямом столкновении в секунды разобраться с целой ротой солдат. Солдатам не могло помочь ни оружие, ни опыт, ни сноровка, ни отвага. Особенно если нападали на открытом пространстве.  Реагировали палачи как компьютеры –оперативно и прямолинейно. Но их можно было перехитрить. 
Выбранный нами модератор, как и большинство, оказался с интеллектом такого вот туповатого компьютера, и нам посчастливилось заманить его одного в ловушку.  Облаву мы решили сделать в старом метро. Скорость, которую развивали паразиты, не давала возможность нажать курок, даже если ты оказывался сзади. Все иные способы открытого столкновения, включая даже снайперский огонь, тоже были бы безрезультатными. Модеры слишком хорошо видели и чувствовали. Поэтому расправу над одним из них мы предоставили  ему же самому. Следует сказать перед описанием расправы  только, что в  качестве объекта был выбран мужчина лет тридцати пяти – пол и возраст был важен для того, чтобы ликвидация даже внешне не выглядела бы вероломной, как в случае если бы объектом охоты оказался модератор вида женщины.
В качестве места ловушки был выбран уютный закуток в метро. Комната с телевизорами, которые мы накануне развесили по всей стене. Старые добрые ящики с большими кинескопами.
Кнут решился быть первой приманкой. Он размахивал ножом на улице, ходя взад и вперёд, делая вид, что настроен агрессивно, но якобы пока не нашёл жертву.  Специально сторонился людей, чтобы не вызвать у палача подозрения о прямом и явном конфликте, внешне угрожающем чей-то жизни. Когда наши наблюдатели сообщили лидеру, что со стороны вокзала от общей толпы отделился и пошёл в нашу сторону подозрительный гражданин, Кнут медленно направился ко входу в подземку.
Рейд был в утреннее время, дабы на пути Кнута в узких коридорах метро не встретился бы какой-нибудь прохожий, приближение к которому палач также мог счесть попыткой  совершить преступление. Модератор сохранял почтенное расстояние метров в десять-пятнадцать. Когда Кнут зашёл в заветную комнату и скрылся в тайном ходе, модератор остановился в коридоре и стоял с минуту, как вкопанный. Мы думали, что он уйдёт совсем, но он всё же вошёл следом.
Телевизоры с кинескопными линзами на стене включились одновременно. На всех на них демонстрировалось насилие. Там крутились фильмы от боевиков до жутиков. Все видео были зацикленными эпизодами длительностью в 2-3 минуты: повторяющиеся сцены стрельбы, поножовщины,  вооружённое преследование животных на африканском сафари, маньяки с бензопилами. План сработал так, как мы и ожидали. Паразит стал выключать телевизоры. Но первая нажатая им  кнопка задействовала взрыватель. Помимо осколков от самой взрывчатки и каменного крошева со стен в тело визитёра врезались стеклянные осколки от кинескопов. После этого мы  ждали более часа, но на взрыв не приехала ни запуганная полиция, не прибежал никто их других модераторов. Однако самым важным для нас было другое: из комнаты-ловушки к этому время так ни кто и не вышел. Мы не могли знать наверняка какой эффект мог иметь взрыв. До этого все считали модераторов неуязвимыми, почти богами. Но никакими богами они не были. Сволочь разворотило по всей комнате. Я и Кнут, одев резиновые перчатки и противогазы,  вынимали из груды мусора кусочки какого-то полимера, испачканного неизвестной белой жидкостью с ошмётками воняющей органики. Так же рядом с останками мы нашли какие-то маленькие прозрачные устройства яйцевидной формы  с начинкой из слабо поблескивающего металла той же формы. Мы приняли их за имплантаты. Полимер «костей» настолько искусно пародировал живую ткань, что мы поначалу не сомневались в биологическом происхождении противника. Казалось, что его организм  просто начинили вспомогательными или управляющими гаджитами. Но всё решил микроскоп и простейшие механические испытания с «костями». Они были искусственными.
Подобным способом мы уничтожили еще около трёх десятков. Никто в то время уже давно не занимался расследованиями преступлений. На улице многих городов начали хозяйничать мародеры, которые вначале старались ходить, как и модераторы - поодиночке. А затем, видя, что воровство никто не наказывает, стали сбиваться в небольшие группки.  Мирные, честные граждане выходили на улицы всё реже. Это создавало многие трудности для нормальной жизни общества, но нам, дезирам, позволило разгуляться. Уничтожая очередного модера, мы были уверены в своей безнаказанности.
 Однако паскуды начали учиться. Мы меняли способы привлечения их внимания. Приманка каждый раз становилась хитрее. Разыгрывали то матерящихся друг на друга задир, которые на расстоянии в пять метров делали агрессивные жесты друг другу, то бегущего с битой хулигана. Но однажды Кнут решил испытать самый первый способ с ножом. Едва он взмахнул ножом на почти безлюдной улице, как его туловище развалилось на две неровных части. Мы с трудом успели заметить, как мимо него пронёсся смазанный силуэт.
После потери командира и нескольких удачных и не самых удачных попыток отомстить решили залечь на дно. Уехали на север. Там случаев встреч с модераторами было как будто бы поменьше.
А через пару месяцев в радиусе 30 километров вокруг всех мест наших карательных рейдов с орбиты планеты было произведено несколько позитронных залпов. Воронки после бомбардировки были не привычной конической формы, они представляли ровные отверстия в виде цилиндра, уходящие в землю метров на пятьдесят. Погибших на этот раз было еще около двенадцати миллионов. Так много потому, что мы совершали рейды, как правило, в крупных городах. После этого на транспортнике приехало двенадцать миллионов новых модераторов.
Вскоре дыры от бомбардировок залила дождевая вода и их зловеще правильная геометрически форма теперь служила страшным напоминанием о новой резне. Именно тогда-то мир изменился окончательно. Многие люди становились дикими одиночками, отшельниками, бежали от опасности, умирали от голода или болезней в какой-нибудь пещере или дремучем лесу. Молодёжь уже не играла в подражания врагам. 
Еще через год стало известно, что случаи так называемого «немедленного правосудия» участились и  не только в силу возросшего контингента «судей», а еще и от того, что ИМЕННО паразиты стали интерпретировать как насилие. Свидетели рассказывали о том, что уничтожить могли мужиков, которые резко пожали друг другу руки или влюбленных парочек, которые обнимались чересчур крепко. Прослеживалась страсть паразитов к неординарным решениям. Не даром же они каждый раз выбирали разные - один другого страшнее - способы ликвидации? Могли ли эти завёрнутые в кожу автоматы получать удовольствие от того, что делали? – мне было не известно. Но я знал, чего будет стоить покопаться в них еще раз. Чего нам всем это будет стоить? Я и мои люди и так были виноваты в смерти 12 миллионов. Удивительная ирония судьбы, но «дезинфекторы» оказались эффективными борцами не с инопланетянами, а с человечеством.
Господи, мы знаем, что наш мир был не самым справедливым и не самым любящим из твоих миров, но погляди на нас, пока это еще мы.