Вечность и солнышко

«Я часто прихожу на старый вокзал. Здесь никого нет. Лишь шумят сосны. Они скрипят, стонают под жестоким ветром с залива. Пахнет пылью, солнцем и раскалённым асфальтом. И ещё хвоёй. И морем.
  Поезда там ходят редко - с перерывом в час, а то и два. Мне нравится слушать музыку и читать здесь, зная, что совсем рядом залив. Там будет холодно, кожа покроется мурашками. Ветер, много-много воды и крики чаек. Я буду чувствовать себя маленькой и одинокой в сердце этой угрюмой, серой бесконечности.И улыбаться. Люблю одиночество.
 Но я всё ещё на вокзале. В любой момент могу встать и пойти домой к бабушке. Она будет беспокоиться о том, поела ли я, задавать глупые вопросы, а я буду смеяться, глядя на её простые проявления любви. Мне нравилось, когда она называла меня "девушка со странностями" или "современная леди". Бабушка считала, что я слишком молодое поколение.
 Но я всё ещё на вокзале. Ни там, ни там.
 Здесь люди никогда не опаздывают. Наверное, из-за того, что их время - такое мягкое, неторопливое всегда проскальзывает мимо, едва задевая их безмятежные пальцы. А куда им торопиться? Большинство жителей курорта – это старики, приехавшие понежиться в санатории. Они гуляют, спят, едят, ходят на процедуры и редкие культурные мероприятия. Их жизнь, словно детский лагерь. Да и сами они здорово смахивают на морщинистых детей.
 Так вот, перрон - это пункт между временем и пространством.Никто не тревожит, кроме редких поездов. И жить бы вечно как на этом вокзале! Остановить мгновение, растянуться на скамейке под солнышком и забить на всё. Главный вопрос какой? Мы живём ради свершений или ради удовольствия? Что важнее – миг или вечность? Зачем Толстой надрывался, писал «Войну и Мир»? Ведь мог бы развалиться у себя в Ясной Поляне и наслаждаться солнышком…»
Катя дочитала до этого момента и подняла на меня глаза.
- Ну как? - спрашиваю я.
- Эээ… Норм, - неуверенно говорит Катя.
- В смысле норм? Это же, блин, круто! Целое произведение искусства, мать твою.
- Хах.
- Я не шутила.
Кате стало совсем неловко. Она, надеясь, что я не замечу, стала медленно сползать со стула. Бедняга явно хотела прекратить этот разговор.
- А ну стоять!
- Ну чего тебе ещё?!
- Скажи, что ты чувствуешь, что думаешь об этом. Какие у тебя возникают ассоциации?
- Эээ, круто. Тут, наверное, что-то философское. А теперь отстань, у меня домашка.
Катя явно жалела, что согласилась «маленечко почитать кой-чего». Она даже начала раздражаться. Вот её ноздри раздулись, и от этого её нос стал ещё больше и нелепее. Она продолжает:
- Вообще, я не люблю читать. Ну не моё это! Даже когда в школе читать задают, я просто аудиокниги слушаю. Да и серьёзно, вот кучу всего намарают, а цели-то? Сами не знают, что марают. И ты тоже. Вот ты знаешь, что ты хотела сказать?
- Нуу, я хотела сказать этим, что было бы круто ничем не заниматься и просто радоваться жизни, и типа мир бы от этого ничего не потерял.
- Лол. Ты сказала это одним долбаным предложением. Ты тупая? Нахера тогда так много писать?
- Хах, лол, да.
- Дебил. И ты, и твой долбанный Толстой. Ну не, может он был и умный чувак, да толку то? Ты одно предложение на три листа текста расхерачила, а он на три тома. Ну не дебил?
- У него было слишком много глобальных мыслей, а не одно предложение. Да и к тому же он был рили крутой чувак. Придумать людей! Не так, чтобы прям плоские, а самые настоящие люди! И они живут, любят и…
- Трахаются.
- Ага. А ещё он объяснил войну с Францией с антропологической точки зрения.
- С херологической. Мне-то что? Кароче, ну тебя нахер с твоим Толстым, мне Верника щас позвонит, мы с ней кароче о ночёвке должны договориться.
- Может, дочитаешь рассказ?
- Потом. Пойду наслаждаться солнышком.
И она ушла. Я перечитала – действительно полная муть. Вода, растянутая на три страницы. И зачем я занимаюсь этим? Есть же и более крутые писатели, но и их многим просто лень читать. Может жить как Катя? Не париться по всякой посторонней фигне. Завести себе свою Вероничку, шляться где непопадя, с пацанами кутить, потом замуж выйти. Найти простую работу со страховкой, выходными и премиями. Стать старой и уехать в курорт. Медленно умирать на свежем воздухе, вдыхать запах хвои и слушать чаек.
 Но я не могу. И Толстой не мог. Мне нравится писать. И, может быть, есть люди, которым нравится читать. Даже такой бред, как мои рассказы.
А есть люди, которым не нравится ни то, ни другое. Разве это повод для того, чтобы перестать делать, что любишь? Может, пока получается плохо, но я стараюсь правдиво передать то, что вижу и чувствую. А вдруг кто-то понимает меня? И это – дружеское послание тебе, человек, который ощущает то же самое. Я есть. Или была. И жму тебе руку, неизвестный друг. 
 А потом я села и написала этот рассказ. Потому что для меня вечность важнее солнышка.