Инстинкт Убийцы. Глава 4. 11

4.11
1-го августа на вилле еще было более-менее спокойно, работы оставалось совсем не много, ворота и стену отмыли, а заболевшие наконец-то вышли на работу. Люди неспешно ходили по двору, при необходимости изображая бурную занятость, например, если поблизости замечали высокую прическу главной горничной или вечно черные одежды главной экономки. Однако те, кто по идее должен был беспокоиться и активно работать, предпочитали отдыхать со всеми – охрана, даже не смотря на недавнее происшествие, не усилила бдительности. Молния два раза в одно место не бьет, говорили они друг другу в тишине главной комнаты, да к тому же, все они прекрасно понимали, что у них остались последние спокойные дни перед приездом начальника личной охраны. Нет, они, конечно же, работали, ведь объект-то все-таки правительственный, просто предпочитали не перетруждаться, все равно главного объекта защиты тут не было, а кому нужна пустая вилла? Ну, может, только ворам, но они прекрасно понимали, что ни один вор в здравом уме сюда не сунется, вот они и наслаждались последними днями спокойной жизни, случай с воротами и стеной их ничуть не насторожил. А что, обычные дебильные подростки, ведь вилла стоит практически в парке, а там всегда полно народу, а таких малолетних идиотов особенно. Каждый охранник прекрасно понимал, что в таком возрасте пацанов тянет на «подвиги», сами они, будучи прыщавыми юнцами, не раз выкидывали номера, так что волноваться не о чем, тем более что менты все осмотрели и тоже ничего криминального не нашли.
Солнечным утром первого дня последнего месяца лета к южным воротам подошла девушка в кепке и с рыжим хвостиком. Ничего удивительного в этой картине не было, все уже привыкли к маске, скрывающей лицо молоденькой горничной. Люди способны на сострадание, а аллергия – это ужас, преследующий очень многих людей, так что тут не было ничего необычного или подозрительного. Ворота девушке открыли охранник, которого она раньше не видела, и ее «подруга». После короткого приветствия – девушка ограничилась лишь кивком – они с главной горничной пошли к служебным помещениям, девушки, моющие плитку возле бассейна, помахали им рукой. Евгения и Фатима помахали в ответ. Настроение у работников было одновременно подавленное и приподнятое, с одной стороны им нравились эти дни затишья, с другой, они понимали, что это затишье перед бурей – когда Андрей Данилович прибывал в свою летнюю резиденцию, жизнь здесь просто кипела. Вечеринка шла за вечеринкой, приезжали друзья и родственники, пьяные гости нещадно пачкали дом и двор, всюду бросали мусор, даже случалось, какой-нибудь особенно пьяный гость засыпал в клумбе, так что и садовники не скучали. В такие дни прислугу ожидал настоящий ад, рабочий день начинался с 7 утра и заканчивался с последним отправившимся спасть гостем, приходилось вводить две смены, но и тогда девушки так уставали, что даже повышенная вдвое оплата их не радовала.
Однако было и что-то хорошее, например, возможность посмотреть на красивых, богатых людей, попробовать деликатесы – а прислуга всегда выкраивала для себя кусочек, к тому же, многое на тарелках оставалось и вовсе нетронутым, а подавать это второй раз было не положено. Дамы на вилле щеголяли каждый вечер в новых нарядах, один шикарнее другого, сверкали бриллианты, шампанское лилось рекой, музыка гремела до поздней ночи. Атмосфера веселья захватывала всех, даже если некоторые не танцевали, а разносили подносы с едой. Думая обо всем этом, девушки перестилали постели, мыли полы и натирали хрусталь, в котором уже через несколько дней будет искриться дорогое вино. Некоторые бокалы разобьют, и на их место тут же прибудут новые, ковры наверняка зальют соусами и вином, но их тоже немедленно заменят – посол любил красивую жизнь, любил вечеринки и для своих гостей ничего не жалел. Мысли о предстоящем веселом дурдоме захватили, похоже, всех рабочих, даже садовники, неспешно подвязывая вьющиеся розы и пропалывая клумбы с незабудками, делали это с затуманенными глазами, думая о том, что здесь начнется уже через 4 дня. Они, конечно же, не знали, что в этот раз не будет ни вечеринок, ни банкетов, ни веселья. А вот дурдом будет, это Фатима могла им гарантировать.
Настроение у нее было превосходное, как и у ее «подруги», та тоже шла рядом с Фатимой с совершенно отсутствующим взглядом, думая о своем. Фатима даже знала, о чем таком грезит главная горничная: женщина обожала развлечения, а возможность поучаствовать в таком вот празднике среди высоких гостей, пусть и разнося подносы, доставляла ей немало радости. Гораздо обиднее было, по мнению Евгении, стоять за стенами, слыша, как гремит музыка, видя разноцветные огни и осознавать, что не имеешь ни единого шанса попасть внутрь. Но эта история не про нее, так что она просто радовалась, хоть и вздыхала при мыслях о том количестве мусора и хлопот, которое приносили с собой гости посла.
 - О чем думаешь? – нарушила тишину Фатима, ей хотелось услышать подтверждение своих мыслей относительно образа жизни и отдыха ее объекта.
 - А? – сонно спросила Евгения, поворачиваясь к подруге, - да так, ни о чем, представляю, что здесь начнется через 4 дня. Тем, кто тут не работал, не понять, но я-то видела, как Андрей Данилович у нас отдыхает.
 - И как? – спросила Фатима, для нее эта информация была действительно важной, а не просто способом поддержать беседу.
 - Круто и бурно, - главная горничная закатила глаза, - тут просто все в людях, еде и мусоре. Но и весело тоже, этого не отнять.
 - Да-а, жаль, что меня здесь уже не будет, - надавила на нужную струнку Фатима. Вздохнув еще раз, она добавила, - но ты-то хоть мне расскажи, как тут все будет. Наверняка бабы тут все в «Шанеле» и «Диоре», все шмотки с последнего показа, и все такое. Эх, живут же люди!
 - Это точно! – согласилась главная горничная, обнимая подругу, - но ты не расстраивайся, я тебе все расскажу, до мельчайших деталей. Ты как будто сама тут побываешь! – а потом добавила, не могла не добавить, - я уже на все это до тошноты насмотрелась. По мне, так платье от «Валентино» такая же обыденность, как банный халат.
Разговаривая, они вошли в пустую в этот час раздевалку, Фатима быстро переоделась, повесив большую сумку, принесенную с собой на крючок. Именно в этой сумке, больше похожей на мешок на ручке, она и собиралась вынести диски с записью камер наблюдения. Пока она надевала форму и завязывала передник, Евгения не переставая трещала о завтрашнем приезде горячо ею любимого и ожидаемого Виктора Владимировича, похоже, она была единственным человеком на всей вилле, кто на самом деле радовался приезду начальника охраны. Как девочка, главная горничная хихикала и стреляла глазками, пока только в воздух, но уже завтра она намеревалась пустить свои чары в ход, бросить все средства, какие имеются в распоряжении женщины для завоевания крепкого мужского сердца. Фатиму это и забавляло и раздражало одновременно, но она была слишком занята предстоящей работой, чтобы тратить чересчур много внимания на пустой треп своей «подруги».
 - Народу опять прибавилось, - сообщила Евгения, когда девушка была готова, - так что по двору так просто разгуливать нельзя. Зато появилась работа в гостевом доме, ты уже там была, помнишь?
 - Только не говори, что надо опять мыть окна, - скривила мину Фатима.
 - Нет, с окнами все в порядке, по крайней мере, до первого дождя. А вот постели надо застелить. Причем, не только в спальне. – Она выдержала театральную паузу, ожидая вопросов, но их не последовало, Фатима просто стояла и ждала. – Нам сказали, что ожидается много гостей, поэтому постелить придется и на диванах и раскладных креслах – для телохранителей. Тут, похоже, будет настоящая турбаза для политиков, никогда я еще такого не видела. Пока стелить не надо, но надо приготовить белье, чтобы в любой момент, если их, и правда, будет так много, можно было сделать из дивана или кресла кровать.
 - Так что мне делать? – спросила Фатима.
 - Ну, для начала, взбить перины и подушки и ждать меня с бельем.
 - А когда ты покажешь мне, что обещала?
 - Покажу, не сомневайся, просто сейчас, сама понимаешь, самый разгар дня. Но ты все увидишь, я выберу момент и скажу тебе. А теперь пошли работать, такая наша лоховская доля. – И главная горничная громко и вульгарно засмеялась.
Казалось, целую вечность Фатима взбивала большие и маленькие атласные подушки, лупила перины и открывала окна, чтобы проветрить после этой постельной бойни. Руки ее работали сами по себе, в то время как голова полностью переместилась уже в комнату охраны и снова и снова открывала сейф. У нее будет только несколько минут, может всего 5 или 7, и за это время она должна не только открыть сейф, но и отобрать нужные ей диски, не может же она унести все. Да, опять адреналин, но это ее жизнь, которую она сама выбрала и которую любила, так что, стоит ли врать смой себе? Да, она нервничает, но эта сладкая дрожь в мышцах очень даже приятна, именно она украшает ее жизнь, наполняет красками и смыслом. Именно ради этого ощущения, а давно уже не из-за денег она соглашается убивать снова и снова, ей нравится быть хищником, нравится чувствовать в ветре запах крови, которую прольет она, нравится ходить по лезвию ножа и каждый раз выходить победительницей.
И ей нравится успех, она не зря выбирает самые трудные дела, она делает это потому, что ей такие дела доверяют, и это ей льстит. Она гордится, что она – номер 1 в своем мире, а это очень, очень много, и за такой триумф она платит вполне приемлемую цену, можно даже сказать, чисто символическую цену. Такие мысли роились у нее в голове, так бывало всегда перед тем, как она выходила непосредственно на линию огня.
Весь этот маскарад был всего лишь тусклой подготовкой к самому важному и главному событию – убийству, ведь ее работа, в конце концов, не проникать в недоступные места, ее работа – убивать, а все, чем ей приходится заниматься, всего лишь серая рутина перед праздником. Именно так она воспринимала последние полтора месяца – рутина, которая всегда предшествует ярким моментам. Что ж, подумала она, автоматически колошматя подушки в спальне №2 гостевого дома, та самая ночь наступит уже через 4 дня и уж точно принесет немало ярких моментов.
На этот раз ожидание далось ей намного легче, может, потому, что теперь все было решено и распланировано, а может, потому, что в ее голове так и роились мысли, но она совсем даже не нервничала и не выглядывала каждую минуту в окно, в надежде увидеть Евгению, идущую к дому за ней. Поэтому время и пролетело так быстро, а когда главная горничная все-таки пришла, Фатима уже спокойно сидела в кресле перед застеленной широкой кроватью в спальне номер 1, сложив руки на груди и глядя в окно.
 - Быстро ты справилась, - обрадовалась главная горничная, ставя на пол корзинку с бельем. – А белья, небось, только на одну кровать и хватило?
 - Ну да, ты же сама сказала, что принесешь. Я пока все тут взбила и приготовила.
 - Это хорошо. А теперь слушай план. – Заговорщически зашептала главная горничная, как будто кто-то мог их здесь услышать, - я принесла не все белье, все в одну корзину бы и не поместилось, надо же еще халаты и полотенца учесть. Я сделала это специально. Сейчас мы вместе пойдем в бельевую с корзиной, якобы за простынями и прочей фигней, а потом, когда я скажу, ты войдешь в комнату охраны и все посмотришь. Только выходи сразу, как только я скажу, потому что если нас на этом поймают, нам обеим придется сидеть, сама должна понимать, мы на вилле посла, а не в Диснейленде.
 - Как скажешь, - согласилась Фатима, - в тюрьму я не хочу. А вот такое приключение надолго запомнится! Я буду паинькой.
 - Тогда скорее пошли, сейчас в доме все сядут обедать, так что пройдем спокойно. Не забудь надеть свою маску, Зорро! – И Евгения снова расхохоталась.
В доме на этот раз было шумно, но пусто, как и обещала главная горничная, откуда-то снизу доносились звуки, всегда сопровождающие приготовление пищи: шипение масла, грохот посуды и непрерывный стук открываемых и закрываемых ящиков. Все это дополнялось громкими разговорами и смехом, кто-то разговаривал по телефону, где-то совсем рядом жизнь кипела и била ключом. Но в холле, в который попали Фатима и ее спутница, было так же пусто, как и в прошлый раз, так же пусто было и во дворе, если не считать двух молодых садовников, подвязывающих розу в дальнем конце двора.
 - Скорее спускайся, - зашипела Евгения, - вдруг кто-нибудь выйдет.
 - А охрана внизу? Они не выйдут?
 - Не думаю, - пробормотала главная горничная, быстро спускаясь за Фатимой, - они обычно обедают по очереди. Двое едят, один на посту или на оборот, но кто-то всегда должен оставаться в комнате. Правда сегодня им придется нарушить традицию.
Коридор внизу был тоже совершенно пустым, но дверь в самом его конце не была заперта, это Фатима сразу отметила, сегодня она была приоткрыта, до них долетели обрывки разговоров охранников, сидящих на посту. Быстро, как мелькающие тени, две женщины прошли по коридору и вошли в бельевую, тут же закрыв за собой дверь. Их встретили все те же полки и горы белья, доска для глажения стояла так и не разобранная с того дня, как на ней гладила Фатима.
 - Жди здесь, - зашептала главная горничная, - у меня есть идея.
 - Но как ты вытащишь оттуда сразу двоих? – удивилась Фатима, - не прокатит.
 - А с чего ты взяла, что их там двое? – удивилась Евгения, а потом вдруг поняла, - а-а, кажется, поняла. Ты услышала разговор и подумала, что там не один человек?
 - Ну да, а что там тогда? – недоуменно захлопала глазами девушка, изображая почти настоящее удивление, она уже тоже поняла, кого, вернее что, приняла за собеседника оставленного на посту охранника.
 - Маленький переносной телик, - улыбнулась Евгения, - им на его экран смотреть гораздо веселее, чем на другие 20, или сколько там у них экранов. Вот поэтому всякие сосунки и забрасывают наши стены краской. Но уже сегодня вечером, можешь быть уверена, никакого телика там не будет, а охрана напрочь забудет, что он вообще есть – завтра же приедет Виктор Владимирович, а он работать умеет и от других требует.
 - Так там один охранник? – не поверила Фатима.
 - Скорее всего, да, - кивнула главная горничная, - а теперь не стой столбом, помоги мне собрать как можно больше белья в корзины.
Не задавая лишних вопросов, девушка взяла из стопки, стоящей за одной из полок корзину, и начала набивать ее чем попало, наволочками, простынями, полотенцами. То же проделывала и Евгения, взяв еще одну корзину. Обе спешили, ведь перерыв не резиновый, а вывести двух охранников будет намного тяжелее, нежели одного. Через пару минут обе корзины были набиты бельем и стали на самом деле очень тяжелыми.
 - А теперь спрячься за кресло и лежи тихо, как мышь в норе, - сказала главная горничная, - я приду с охранником и заберу корзины, а ты, как только мы уйдем, быстро иди и смотри, что хотела. Только заклинаю: не трогай ничего, иначе пойдем в тюрьму обе. Дверь не закрывай плотно, она может защелкнуться, да и потом, тебе надо все слышать. Как услышишь мой громкий смех или крик, так пулей вылетай и обратно в бельевую. Поняла?
 - Да. А ты умна, как черт! – восхитилась девушка, с уважением глядя на моментально загордившуюся главную горничную. Простые люди и впрямь не так уж просты, как кажется, думала Фатима, изображая на лице восхищение, старушка, и правда, неплохо придумала. А следом пришла мысль: я с ней не прогадала.
 - И даже еще умнее! – воскликнула Евгения, смеясь, и повернулась к двери. – Прячься.
Не дожидаясь, пока хлопнет дверь, Фатима юркнула за кресло и сжалась там, сложившись в три погибели. Она улыбалась, настроение было просто отличное, ведь уже через минуту, даже меньше, она попадет в главную комнату охраны и унесет то, за чем пришла. О таком она могла только мечтать, когда впервые увидела особняк посла, но мечты ведь сбываются, особенно у тех, кому помогает судьба.
Как только Евгения вышла, Фатима услышала голоса, главная горничная разговаривала с охранником, и он правда был в комнате один. Еще через несколько секунд она услышала шаги, а потом ручка двери повернулась, и в комнату вошли двое.
 - Вы же знаете, что не положено, Евгения Юрьевна, - недовольно бормотал охранник, по голосу довольно молодой, - попадет мне от старшего смены.
 - А помочь женщине разве не положено? – ответила она. – А тем более уже не молодой женщине. Я и так никогда не прошу, Сереж, но девочки все обедают, а мне срочно надо. Не дергать же их, а с постом твоим ничего за пару минут не случится, вы и на дольше его оставляли, - добавила она, делая акцент на слове «дольше», - можешь мне не рассказывать, я тут еще до тебя работала, так что, все ваши номера знаю.
 - Ну, тогда мы оставляли с позволения старшего… - замялся охранник, однако все же взял корзину, он и правда не видел в этом ничего криминального и опасного, просто, как и все, хотел подчеркнуть свою значимость и важность своей работы.
 - Ну, если уж вопрос возникнет, присылай твоего старшего ко мне, - отрезала Евгения, - а вообще, чем так долго собираться, давно бы уже отнес мне простыни на этот чертов третий этаж и вернулся еще до того, как они пообедают.
 - Вернусь, успею, - пробормотал парень, беря вторую корзину и выходя, - с вас причитается, Евгения Юрьевна, - сказал он, уже выходя, и в голосе чувствовалась улыбка.
 - Ну эта молодежь! Выгоды не упустит! – рассмеялась главная горничная, закрывая дверь, - ладно, принесу тебе сама обед, коммерсант хренов!
До Фатимы долетел смех обоих, удаляющийся к лестнице, а потом все стихло. Путь был открыт.
Она как молния выскочила из укрытия и шмыгнула в приоткрытую дверь поста. Конечно же, она не стала закрывать дверь, но вовсе не потому, что она захлопывалась, Фатима уже бывала тут и знала больше, чем главная горничная – дверь не захлопывалась, просто запиралась изнутри при желании. Комната нисколько не изменилась со времени ее последнего визита, а с чего, собственно, ей меняться, только на тумбочке в компанию к чайнику и кружкам добавился маленький телевизор «Сони» на батарейках. Не теряя времени даром, Фатима мельком взглянула на мониторы и, не увидев ничего интересного, быстро прошла к сейфу. Маска, перчатки и простыня вокруг всего тела снова были на ней, она помнила о возможной камере и не хотела рисковать. На этот раз никакой бумажки с кодами на сейфе не было, но Фатима знала, что делать. Она быстро высвободила одну руку из-под простыни и задрала рукав форменного платья, на внутренней стороне плеча были написаны маленькие цифры и стрелочки. Сначала электронный замок, решила Фатима и принялась вводить код. Когда все цифры были набраны, на маленьком экранчике засветилось «Принято», а потом в тяжелой сейфовой двери что-то тихо щелкнуло. Сработало, теперь обычный механический замок. С ним тоже проблем не возникло, и через минуту сейф гостеприимно раскрыл перед девушкой свою дверь. Все внутреннее пространство сейфа было разделено полками и секциями, сплошь забитыми дисками в тонких пластиковых коробках. Через равные промежутки в стопки были воткнуты бумажки с надписями: дата и номера камер - К №1,К №2 и т.д. всего около 30 камер.
 - Черт возьми! – Не удержалась девушка, - да это же просто клад!
Она без труда нашла нужные даты и принялась вытаскивать диски с нужными камерами, правда, записи первого своего рабочего дня на вилле она забрала полностью – надо же было хорошенько запомнить все мертвые зоны, а для этого нужен наглядный материал. Копаясь в сейфе, она заметила, что дисков с записями того вечера, когда она швыряла в ворота краску с тем малолетним придурком, до сих пор нет, их еще изучали менты. Что ж, подумала она, пусть изучают.
Весь процесс занял у нее не больше пары минут, и дисков было не так уж много – просто она теперь знала пределы видимости камер и не брала те, в которые не попадала, да и потом, в последние дни она стала избегать камер, неплохо уже помня их «мертвые зоны». Но дисков все равно было много, в руках не унести. Фатима закрыла сейф, просто захлопнула дверь и покрутила замок, а потом, помня, что времени в обрез, подняла подол простыни и сложила в него все диски. Теперь она без труда могла вынести их из помещения. Таращиться на мониторы она не стала, ничего нового они не показывали, а ей надо было еще успеть спрятать диски до возвращения главной горничной, не говоря уже об остальных охранниках, ушедших на обед. Уложившись в 5 минут, она покинула помещение охраны и снова скользнула в бельевую, оставив дверь приоткрытой, как и уходящий охранник. В комнате она быстро скинула перчатки и затолкала их в карман передника, положив сверху огромный носовой платок, потом скинула простыню и свалила все диски в корзину, взятую из той же стопки, что и до этого. Сверху она принялась накидывать простыни и наволочки, совершенно скрыв из виду свою добычу.
Она совершенно не боялась, что пропажа станет видна, сначала она собиралась принести с собой пустые диски и положить вместо унесенных, но потом нашла более легкий и простой способ – в пустые ячейки с номерами и датами она поставила новенькие, еще не распакованные коробочки с дисками, которые заметила во время своего первого визита, она стояли стопками совершенно открыто на полу за мониторами и пультом. И правда, чего бы это их прятать, они ведь никому не нужны, так, видимо, рассуждали охранники виллы. Но будут ли так же беспечны охранники посла? Оставалось только надеяться. Причин для волнения у них не было, разве что ночные хулиганы, забросавшие стену краской, но этим занялась милиция, да и ничего подобного больше не происходило. Может, этот Виктор Владимирович не настолько фанатично относится к своей работе, что станет просматривать все записи с момента его последнего визита? Фатима склонялась, что тот просто расспросит всех, сам посмотрит запись эпизода с краской, но смотреть записи за полгода – это уже слишком. Но охрану он выдерет, это точно, с улыбкой подумала девушка, снова залезая за кресло на всякий случай, и в сейф заглянет, а там полный порядок, так что он просто займется приготовлениями к встрече. По крайней мере, Фатима очень на это надеялась.
Прошло еще несколько минут, прежде чем до нее донесся громкий, даже слишком громкий смех главной горничной. Дилетанты, подумала девушка с улыбкой, но и они бывают иногда крайне полезны. Она сжалась за креслом, слушая как приближаются голоса, наконец, они подошли к самой двери.
 - Спасибо, Сережка, - протрубила Евгения, - веселый ты парень, так насмешил, что я чуть портки не намочила! И за корзины спасибо, а то горбатилась бы сейчас! Небось, только к вечеру бы и дотащила.
 - Да не за что, - ответил охранник, - но вы мне обед должны, не забудьте!
 - Как же! Забудешь с тобой! Сейчас принесу. Или тебе в кухне накрыть?
 - Лучше принесите, - довольным тоном ответил парень, - а то в кухне сейчас теснота, да и ребята как уходят обедать, так как будто на тот свет.
 - Прекрати! У меня уже живот болит! – хохотала Евгения, - это они от тебя и твоих шуточек сбегают! Теперь я поняла! Это же никакой организм не выдержит, столько ржать!
Польщенный парень что-то пробормотал, чем вызвал новый приступ хохота, а потом главная горничная заявила, что тоже сбегает, иначе умрет от инфаркта, и вошла в комнату. Через секунду раздался хлопок – дверь главного поста охраны закрылась, отделив молодого человека от двух женщин толстым слоем железа.
 - Каринка! – шепотом позвала главная горничная, увидев пустую комнату, - ты тут?
 - А то где же! – радостно улыбаясь, ответила девушка, показываясь из-за кресла, - сижу в засаде, как было велено.
 - Ну как, увидела?
 - Да, - прикрыв глаза от восхищения, сказала девушка, как будто и в самом деле только что увидела одно из величайших чудес, а не комнату с мониторами и сейфом, - у меня слов нет, так интересно и здорово!
 - И хорошо, что нет, болтать нам сейчас некогда, ты возвращайся в гостевой дом, а мне надо этому козлику жрать принести. Так что, давай-ка быстренько отсюда уберемся, пока остальные не пришли.
Спорить Фатима не стала, молча подхватила корзину и пошла к двери.
 - А это зачем? – не поняла главная горничная, - я ведь принесла белье.
 - А за тем, моя гениальная, но рассеянная подруга, - улыбнулась Фатима, - что если меня кто-то увидит, то подумает, что я просто за бельем для гостевого дома ходила, а не просто так в дом и обратно шлялась. Понимаешь?
 -А, ну да, - кивнула Евгения, явно разочарованная тем, что не смогла предусмотреть все, - хорошо придумала.
Не теряя больше времени, женщины вышли в коридор и быстро зашагали к лестнице. Фатима как всегда была в маске и надвинула кепку, а вот перчатки вместе с дисками уютно устроились на дне корзины, завернутые в простыни и наволочки. В холле они разошлись, Евгения отправилась на кухню за обещанным обедом для охранника, а Фатима вышла во двор, осторожно оглядываясь по сторонам. Обед уже подходил к концу – долго есть на вилле имел право только сам посол – поэтому двор постепенно наполнялся жужжанием газонокосилок и стуком молотков, кое-где уже садовники снова вышли на свои посты и подвязывали цветы, смеясь и переговариваясь. Увидев «Анжелику», группа молодых рабочих, пропалывающих клумбу возле фонтана, помахали ей руками. А один парень даже послал воздушный поцелуй, отчего остальные тут же расхохотались. Фатима тоже посмеялась и погрозила ему кулаком, вызвав новый приступ смеха, а потом двинулась дальше, пораженная и одновременно довольная тем, что ее до сих пор никто не раскрыл. Но ведь люди беспечны, напомнила она себе, они видят только то, что привыкли видеть, поэтому вряд ли тут есть что-то удивительное.
По дороге в гостевой дом она завернула в раздевалку, прекрасно зная, что там будет пусто, и не ошиблась. Там она быстро переложила свои сокровища в сумку, а сумку повесила под одежду, предварительно напихав в нее всякого хлама вроде салфеток, платочков и пудрениц, словом, обычного женского барахла. Она не боялась оставлять здесь свою добычу, ведь она будет уходить первой, а значит, до нее вряд ли кто-то зайдет сюда. И все же осторожность идет рука об руку с долгой жизнью, поэтому-то она и набрала с собой всякой ерунды, чтобы прикрыть диски. Когда она выходила из раздевалки, никто даже не глянул в ее сторону, мало ли зачем девушке понадобилось туда зайти, тем более, пробыла она там недолго, так что правила работы не нарушила. Это только еще раз порадовало Фатиму, которая и без того была уже в одном шаге от успеха. С легкой улыбкой на лице она застелила все кровати и даже приготовила диван, с легким сердцем она отдавала главной горничной корзину с принесенным ею бельем и с таким же легким настроением покидала виллу посла, чтобы очень скоро сюда вернуться.
Выходя за ворота, она испытывала даже легкую грусть, ведь за этими высокими стенами был совсем другой мир, свой, со своими законами и порядками и со своими жителями, дружелюбными и привыкшими уже друг к другу так сильно, что знали все недостатки друг друга и мирились с ними. Там были свои положительные и отрицательные герои, но большинство, как и в жизни, носили не одноцветные маски, а были и плохими и хорошими одновременно. Вот, например, ее «подруга» Евгения, одни ее ненавидели, другие относились нормально, третьи – нейтрально. Для кого-то там она была грозой, для одних клоуном, для других – приветливой коллегой, готовой помочь и отблагодарить за помощь. Для нее самой эта глупая женщина стала и помощником, и постоянным раздражителем, но ведь, воспринимая Фатиму как подругу, она действительно сделала для нее все, хоть и подчеркивала постоянно свою значимость. Весь мир как косичка, черно-белый, думала Фатима, медленно бредя по парку, и слои эти не один над другим, как учат нас в детстве, нет, слои эти один в другом, и этому учит нас жизнь.
У нее еще была пара часов, даже больше для того, чтобы не спеша пройтись и успеть припрятать дома диски, а потом пойти в бар. Сегодня они собирались отмечать ее последний рабочий день, но для Фатимы окончание сегодняшней смены на вилле стало еще и окончанием длинного и трудного подготовительного этапа в ее деле, а завтра утром ее задание перейдет на другой уровень. Последний. И сегодня она как раз собиралась сказать своим «подругам», что получила письмо от своего возлюбленного и скоро уезжает к нему. Да, где-то числа 6 уезжает. Она даже не поскупилась бы и напоила этих пустоголовых баб, пусть пьют, ведь это будет их последняя выпивка в жизни.
Но не сегодня, нет, сегодня они ей еще нужны, особенно Евгения, ведь от кого же еще она сможет узнать о планах посла, как не от его прислуги.
Думая обо всем этом, и испытывая одновременно приятное возбуждение и расслабленность, Фатима вышла к фонтану, где уже вовсю колесили на роликах подростки. Мимо нее на полном ходу проскакивали парни и девушки в широченных штанах и необъятных майках, с видимой легкостью, граничащей с небрежностью, они скользили на своих досках и роликах вокруг нее, всем своим видом демонстрируя превосходство и полное безразличие к миру и людишкам, населяющим его. Но особенно выделялся стройный парень лет 17 с длинными до плеч африканскими косичками, собранными в толстый хвост. На парне была светло-голубая майка-борцовка и широкие небесно голубые джинсы. Одежда выгодно подчеркивала его загорелые мускулистые руки, и девочки так и сновали вокруг него, а их принц с поистине королевским высокомерием старательно выписывал круги на своей доске, не замечая никого вокруг.
Фатима сразу же узнала его, это был ее ночной знакомый – Страйк, тот самый парень, с которым она швыряла краску в стены посла. Да, подумала Фатима, не сдержав улыбку, после того случая он, наверное, стал полубогом для молодежи. А ведь его так и не поймали, благодаря ей, и он так и не узнает, что стал в ту ночь соучастником убийства.
Все еще улыбаясь, Фатима прошла мимо зазнавшегося Страйка, который, конечно же, ее не узнал.
***
Второе августа Фатима провела в постели, ей хотелось отдохнуть, да и перед предстоящей веселой ночкой не мешало бы набраться сил. Она решила пока не говорить Евгении и ее подругам о том, что уезжает, конкретных причин не было, просто интуиция, но Фатима доверяла этому чувству не меньше, чем разуму. А может, и больше. Поэтому она просто отметила свое благополучное «увольнение» с виллы, при этом, не забывая каждую секунду благодарить и превозносить главную горничную, придумывающую такие хитроумные планы и так бескорыстно помогающую подруге. Подвыпившая женщина просто лопалась от гордости и величия, охотно принимая комплименты и всякий раз говоря, что «она-то баба не промах, кому хочешь нос утрет». Фатиму уже мутило от вкуса пива, которое она вынужденно пила каждый день, хоть и по глоточку, но она терпела и, проснувшись утром 2 августа, наконец-то поняла, что испытала на себе пословицу «терпенье и труд все перетрут». Но и ее терпение имело пределы, поэтому она твердо решила, что сегодня она в бар не пойдет, хватит, иначе она просто не сдержится и убьет этих тупоголовых алкашек досрочно. А заняться ей было чем, скучать, слава Богу, ей было некогда – ее ждало очень интересное кино примерно на 20 дисках. Осталось только купить попкорн, с улыбкой подумала Фатима, с неохотой выползая из кровати уже в половине 2-го, бабка, ее хозяйка, что-то жарила на кухне и старательно гремела кастрюлями. А не убить ли и ее заодно, подумала девушка, одеваясь, отмучается старая тварь.
Быстро позавтракав, она убежала в ближайший магазин бытовой техники, где приобрела DVD-плейер, самый простенький и дешевый, а потом и правда купила большую порцию попкорна и пару дисков с мелодрамами – она привыкла доигрывать свои спектакли до конца. В ее комнате не было телевизора, а к старому советскому «Зениту» бабки подключить DVD она не могла, поэтому она купила еще и маленький цветной «Panasonic»  и на такси привезла все домой.
 - Что, деньгами разжилась? – с ненавистью спросила бабка, выходя на крыльцо, когда девушка заносила в дом свои покупки, - и откуда только? Спишь ведь целыми днями. Не иначе как на панели.
Поначалу Фатима старалась не обращать внимания на выпады старухи, но дело близилось к концу, и необходимость держать себя в руках отпала, а нервы натянулись как струны. Она ничего не ответила, просто прошла в дом и поставила телевизор на пол, а потом начала урок.
 - Если ты, еще раз пикнешь что-то про панель, - прошипела она, хватая мертвой хваткой бабку за шею и приподнимая ее так, что старуха встала на носочки, - я возьму швабру и вгоню ее в твою старую п… да так, что она выйдет изо рта, ты меня поняла?
 - МмМм! – промычала что-то в ужасе старуха, эти черные горящие глаза  и неимоверная сила девушки напугали ее больше, чем угрозы, их она просто не услышала от ужаса. Да это же дьявол во плоти, подумала испуганная старуха, она так и не успела понять, как все произошло, девушка двигалась просто со сверхъестественной скоростью.
 - Я не слышу ответа, - настаивала Фатима, а ее черные глаза так и сияли, и тут бабка поняла одну страшную вещь: эти глаза хотели, чтобы она не ответила, хотели и молили дать малейший повод для того, чтобы отпустить на волю ту жажду убивать, что светилась во взгляде и читалась в оскаленном рте. Этот монстр в человеческом обличие только и ждал, повода, чтобы пролить кровь, чтобы резать жертву на куски и хохотать при этом. Старухе стало дурно, но инстинкт самосохранение не позволил ей потерять чувств.
 - Угу! Угу! Угу! – замычала она, когда ее безумная квартирантка тряхнула ее, как тряпичную куклу.
То, что произошло потом, удивило ее еще больше. Услышав то, что хотела, девушка улыбнулась совершенно страшной улыбкой, при этом глаза ее опять угрожающе сверкнули и вмиг стали прежними. Она отпустила шею старухи, толкнув ее от себя, так что бабка впечаталась в стену прихожей, а потом так же быстро наклонилась и подхватила телевизор, стоящий на полу в коробке.
 - Не стоило этого говорить. – Совершенно спокойно сказала девушка, - я многое терплю, но не это. Запомни это как следует, это моя больная тема.
Старуха, не понаслышке знающая про больные темы, сама как-никак имела их не меньше десятка, кивнула, рассеянно потирая горло. Она еще не пришла в себя, но уже поняла, что больше не скажет ни слова этой сумасшедшей. Ни про панель, ни даже про погоду. С нее хватило, всё. Первой мыслью было даже обратиться в милицию, но она тут же омела эту идею и велела себе забыть – единственное, что она твердо поняла, так это то, что эту психопатку лучше не злить. Потому что она могла пойти на многое, она хотела пойти на многое, это ясно читалось в ее глазах, и старуха отступила, поняв, что ее жизнь отныне висит на волоске. А жизнь ей была очень дорога, несмотря на все претензии, недовольство и ненависть к миру.
А Фатима тем временем с совершенно спокойным лицом продолжала таскать свои покупки в дом, размещая их в своей комнате, как будто ничего и не было. Надеюсь, она скоро уедет, подумала бабка, затравленно глядя на Фатиму, она и правда надеялась, даже не смотря на покупки, которые вроде бы указывали на обратное, надеялась, как умирающий в пустыне надеется найти оазис и видит, что вокруг один песок, но все равно надеется. По-другому она просто не могла.
И многих она уже убила, возникла вдруг мысль, кто она на самом деле и что здесь делает? Но старуха запретила себе думать об этом, запретила строго-настрого, в такие омуты лучше не лезть - утонешь наверняка, вот она и дала себе слово не лезть, а просто переждать, как пережидают ураган, спрятавшись в подвале. Какой-то внутренний голос говорил ей, что девушка здесь ненадолго, что она не задержится в ее доме, потому что такие люди как ветер. Как ураган.
 - Я намереваюсь отдохнуть, - сказала девушка, появившись вновь, как чертик из табакерки из своей комнаты, которую снимала вот уже два месяца, - буду смотреть фильмы весь день, так что не беспокойте меня.
В обычное время старуха начала бы возмущаться или сказала бы что-то очень едкое, но те времена прошли. Вместо этого она только поспешно закивала и пробормотала что-то утвердительное, не сходя с места с тех пор, как девушка толкнула ее. Пошевелиться она осмелилась только тогда, когда дверь в комнату девушки со стуком захлопнулась. Только тогда старуха, которая на самом деле не была такой старой, просто изъеденной своей ненавистью к миру, отлепилась от стены и ретировалась в свою комнату. Больше греметь кастрюлями по утрам ей не хотелось.
Весь незначительный остаток дня и почти всю ночь Фатима смотрела записи камер наблюдения, старуха не беспокоила ее, даже не выходила из своей комнаты. Вот и отлично, давно надо было научить ее манерам, думала девушка, меняя диски и отвлекаясь на окружающий мир только тогда, да и то не полностью. В голове у нее кипела деятельность, она анализировала и сопоставляла, запоминала и принимала решение, в каком месте ей будет лучше проникнуть на виллу. Надо было учитывать не только камеры, но и путь к дому по двору и высоту стен, по которым ей предстояло лезть. Все это требовало напряженной умственной деятельности, которая утомляла намного больше, чем физические нагрузки. Но это тоже было частью ее работы, так что она не жаловалась, просто набиралась терпения и начинала мозговой штурм.
Где-то к 3 часам ночи она поняла, что больше не в силах смотреть на черно-белое изображение двора и стен, а ее мозг просто не способен больше запоминать и думать. Пора было сделать перерыв. Выключив плейер и телевизор и спрятав все диски, девушка вышла из комнаты и прошла в кухню за стаканом молока. В доме было тихо и темно, старуха давно легла спать, что не могло не радовать, причем, легла абсолютно тихо, что радовало еще больше. Налив себе молока, Фатима выключила свет и вышла во двор. Летняя ночь была прекрасна, может, потому, что в ночном воздухе уже слышались первые нотки осени, тогда как днем еще ничего не напоминало о ее приходе. Фатима уже хорошо выучила этот двор, да и света звезд было вполне достаточно, она прошла к скамейке рядом с виноградом и села на нее, подняв голову к звездам. Они тихо и таинственно мерцали на темном небе, какое бывает только летом - глубокое и черное, с громадными звездами. Кажется, что сама вселенная надвинулась на землю со всей своей бесконечной чернотой и гигантскими планетами, которые с земли кажутся размером с крупинку. Фатима любила ночь, всегда, с самого детства, ей нравилось слушать стрекотание цикад и кузнечиков и тихий шелест ветра в ночной листве, ей нравились эти чистые и тонкие ароматы, что приносила ночь, нравился воздух, в котором не было пыли и суеты. Ей нравился ночной мир, где каждое существо жило своей жизнью, надежно прикрытой пологом темноты. Иногда они с мамой, в той далекой жизни, когда она еще не была Фатимой, сидели в теплое время во дворе, который они делили еще с тремя семьями, и смотрели на звезды, выключив свет во всем доме.
 - Я люблю ночь больше чем день, - говорила маленькая девочка с длинными черными, как небо над ними волосами и такими же глазами, глубокими, таинственными и большими, как летние звезды.
И женщина, что сидела рядом обнимала ее и, улыбаясь, говорила:
 - Ты дитя ночи. Ты родилась в темноте, а до твоего рождения я любила сидеть в темноте и подолгу смотреть на звезды. – Она крепко прижимала девочку к себе, - может, тебе уже тогда нравилось это занятие, поэтому я и делала так?
 - Да. Ты же моя мама, а я твое сокровище. – Грустно прошептала девушка, в которую превратилась та маленькая девчушка 20 лет спустя. Теперь она сидела под теми же звездами, только сидела одна, похоронив не только ту ласковую и любящую женщину, но и свою жизнь. Свою прошлую жизнь, полную надежд и мечтаний, полную любви.
Где-то прокричала птица, потревоженная кем-то или чем-то, ветер зашелестел в листве, а звезды все сияли и сияли, бесстрастно глядя на девочку, ставшую безжалостным убийцей, но выросшую в любви. Им не было дела до нее и ее жизни, как не было дела до смерти и любви, они тысячи лет смотрели свысока на жизнь, и ничего уже не казалось им новым, и ничто не могло их удивить.
Девушка, которая смотрела на них когда-то в другой жизни, поставила стакан, все еще полный, на лавочку, за тысячи километров от дома, где родилась, а потом уронила голову в руки и заплакала. А звезды все так же спокойно мерцали в вышине, как будто знали все тайны мира и все судьбы на земле.