Заберите меня домой!

На другой день я заказал на телеграфе переговоры с Аей. Мать работала санитаркой в больнице и там был телефон. Заплатил двадцать копеек, телефонистка на коммутаторе соединила с Айской больницей и попросила меня пройти в кабину. По телефону я на слезах разорвал своей маме сердце и сказал, чтоб «нас забрали атцэдова домой».

Через день приехала тётя Лена на бричке. Пошли в канцелярию забирать документы. Перед дверью кабинета Мишка вдруг упёрся и наотрез отказался заходить: «Да ну, на фиг! Все смеяться будут!» - сказал как отрубил. Упёрся как бык. Кержак. Весь в отца.

Я надоумил тётю Лену проверить Мишку насчёт дизентерии. В техникуме была эпидемия, многих отправили в карантин аж на сорок дней. Заставили Мишку сходить в туалет. Понос у Мишки! Не простой понос, а с кровью. И ведь молчал. Скрывал. Я даже не заметил. Тётя Лена запричитала: «Минька, поехали домой, умрёшь, так ведь хоть дома!» У меня мороз по шкуре пошёл. Мишка может умереть. Пусть делает, что хочет, лишь бы не помер. Мишка стоял на своём. Его отправили в больницу на карантин, а меня тётя Лена повезла домой в Аю одного.

Въезжаем в деревню. Осенняя слякоть, гуси, громко хлопая крыльями, разбегаются по поляне и пытаются взлететь. Один гусак взмыл в воздух и кричит на весь мир: «Получилось! Получилось!» Без Мишки Ая вдруг показалась мне унылой и убогой деревушкой, а я сам себе хлипким соплёнышем.

С Мишкой после этого наши судьбы разошлись. При случае я всегда навещал его родителей. Мои сыновья приходили дров наколоть. Этим встречам Киприян и тётя Лена были очень рады. Киприян всё уговаривал не колоть его дрова, - ещё сам, дескать, в могуте. Да куда там... умер он раньше своей жены. В последний год своей жизни тётя Лена поведала мне, что её сильно тянет на свою родину, в Кострому.