Фестивальная сказка

               

               
                ФЕСТИВАЛЬНАЯ СКАЗКА



                Задача моя - скромна и почётна:
                воспеть и восславить поэзии дух.
 
                Ма Дулян, литератор
                и философ времён династии Цзынь
   


И грянул фест! Всё сладилось на диво: и транспорт, и места проведения, и благоволение городских властей... И погода! А главное, – спонсоры. Они оказались заботливы и щедры. Торжественное открытие проходило в большом зале, украшенном богато, пышно и искусно: тут были и гирлянды из лавровых листьев, и множество Пегасов, и даже небольшой пенистый фонтан, изображающий Иппокрену, источник вдохновения. Восхищение было всеобщим, хотя этот фонтан источал лишь пиво.

После кратких приветствий, произнесённых устроителями и спонсорами, начались выступления поэтов. Впрочем, сначала зазвучала проза, порой не менее суровая и горькая, чем сама жизнь. Говорилось, например, о том, что поэтов нынче мало ценят. Хуже того: истинных ценителей поэзии обыватели считают чудаками, а то даже язвят невесть откуда взявшимся словечком "стиханутые".

Однако, общим тоном выступлений было вовсе не уныние, а бодрая уверенность. "Преображение" и "обновление" – вот ключевые слова "прелюдии" фестиваля.

Ярким примером устремлённости к обновлению стало выступление под названием "Презервация натуры". Его автор, поэт, приехавший из очень отдалённого зарубежья, пояснил, что выражение "охрана природы" стало слишком уж банальным, затёртым, замусоленным. Для современной же поэтической экологии нынче требуются свежие, острые слова и образы. Разумеется, это предложение немедленно получило поддержку: тут же было предложено «Презервацию натуры» объявить девизом фестиваля. Однако, ходе обсуждения это предложение было отвергнуто, потому что, как было особо подчёркнуто, "презервация натуры" подразумевает и требует определённой целенаправленной деятельности, тогда как поэзии более свойственна созерцательность. И всё же тема сближения с природой, слияния с ней (не раз произнесено было даже слово "соитие"), получила горячее одобрение. Тут же решено было на следующем фестивале провести символическое "слияние" с природой в трёх стихиях: устроить помимо обычных прогулок и выездов полёты на воздушных шарах и небольшой морской «круиз». ("Хорошо бы на подводной лодке"! – мечтательно промолвила самая молодая поэтесса).

Как водится, среди участников фестиваля были поэты и "маститые", и "известные", ну и, конечно, – почётный гость. "Почётность", а вместе с тем и мастерство, и, если угодно,   "поэтическая квалификация", выявляются в широких поэтических кругах зачастую просто:  по участию в слётах и фестивалях, по числу изданных сборников и по наличию поэтических наград. У нынешнего почётного гостя было напечатано пять сборников стихов (четыре – на его собственные средства), он участвовал в семи международных поэтических конкурсах-фестивалях, а его имя трижды фигурировало в списке номинантов одной региональной, но престижной премии.

Впрочем, держался почётный гость просто: благосклонно выслушал чтение собственных стихов в исполнении молодой поэтессы (она с явным трепетом отметила, что «чтение этих  стихов для неё – большая честь»), охотно озвучил свои новые творения, а во время выезда "на пленэр" с чувством наизусть продекламировал несколько строчек Есенина. Забегая вперёд, следует отметить, что и во время банкета, завершавшего фестиваль, почётный гость вёл себя скромно и достойно: выпил в меру, никого из коллег не бранил, к дамам не приставал. Но, увы, несмотря на всё это, нашёлся-таки один завистник, бурчавший, будто бы главная тут причина – не воспитание и манеры, а возраст.   

Не выглядели «белыми воронами» и те участники фестиваля, которые ни прозы, ни стихов не писали вовсе. Напротив, поскольку их на фестивале было гораздо меньше, чем поэтов, они в полной мере испытывали всеобщее уважение. Особенно один из слушателей, который, как оказалось, знал многих приехавших поэтов не только по именам и лицам, но и по творчеству!

Неудивительно, что в приветственных речах на торжественном открытии фестиваля не раз оглашены были призывы и требования: обеспечить хотя бы самых видных современных поэтов читателями, а поэтические фестивали – зрителями и слушателями! С привлечением к этому наинужнейшему делу как средств массовой информации, так и государственных органов! Провозглашён был и девиз фестиваля, названный, впрочем, по-нынешнему слоганом: «Каждому поэту – по читателю!»

А потом зазвучали стихи: короткие и длинные, с рифмой и без, белые и чёрные.. 

За «круглым столом» бородатый поэт, давно имеющий репутацию маститого,  приоткрыл тайну творчества:

Отыщи прежде твёрдое слово.
Не беда, коль давно зачерствело.
Опали его пламенем ярым метафор –
Сок оно источит, откроется вкус!
А затем – просквози его ритма шампуром,
Рифмой его прослои!
И когда зарумянится слово, даст запах…
Параллелей на блюдо его уложи,
Аллюзией взбрызни, подсыпь аллитераций,
Синекдохи по вкусу добавь.
И стряпня твоя станет поэзией!

А потом, в во время своего «мастер-класса» показал, как даже пустяковые детские стишки можно преобразить в подлинно поэтические творения: 


Дева и шар

Шар надувной уронив, о шипы (что на розе) его дева едва не сгубила.
Ветер деве на помощь спешит, отвращая тот шар от беды.
Ну не чудо ль, что шар невесомый в потоке бурлящем не тонет?!
Дева, однако, слёзы лия, над потоком сидит.

Телец

Тучный телец по доске бесконечной ступает.
Тяжко стонет доска, но тельцу этот стон нипочём!
Горы рухнут скорее, чем собьётся эта гордая поступь его. 

Очень тепло принято было выступление поэта, известного тем, что несколько лет назад сразу несколько литературных критиков высоко оценили созданный им образ и не раз приводили в пример как прекрасный образчик единства формы и содержания: «щетинившийся паром паровоз». Никто из критиков, да и сам поэт, «живого» паровоза никогда не видели, но яркий образ, воплощенный в трёх словах, долго циркулировал в литературных кругах и принёс поэту известность, едва не перешедшую в славу. Теперь же – новые его стихи:    

Облако глухо ударилось в неба хрустального свод.
И, зафальшивив, смолкла арфа Эола.
Тишь окоём оглушила, будто кувалдой,
Ночь окаянная всё поглотила собой.

*

Улицы вздыбились косо,
Площади взмыли гремящей жестью.
Не надейтесь – не ураган и цунами… 
Она не отзывается на мои звонки.

*

Кто-то выложил в Интернет Книгу судеб.
Густо лайки пошли, потом глюки. Сайт завис.
А всего через день – ожил, полон рекламы.
Книгу же судеб обещано позже вернуть.

В плавном течении фестиваля случались и завихрения. Как-то на дежурное обращение модератора «нет ли у кого-нибудь вопросов?» голос подал простодушный знаток-любитель поэзии и задал два вопроса. Первый – чем отличаются стихи от прозы, особенно, если стихи «белые» или там «верлибры»? Второй – как отличить «хорошего», «настоящего» или даже «великого» поэта от прочих?

На первый вопрос отвечено было коротко и ясно: стихотворная природа текста хорошо чувствуется людьми, не глухими к поэзии, а прочие должны верить на слово – если текст назван стихами, значит это и есть стихи. На второй вопрос отвечала известная, чрезвычайно начитанная и глубоко погружённая в литературный мир поэтесса. Вот краткое изложение её мнения: если поэт получил Нобелевскую премию, то его, конечно, можно называть и великим. Букеровская премия (Букер) – тоже убедительное свидетельство поэзии высокого уровня. Ну а кроме этих, всем известных, есть немало других литературных премий, получение которых тоже подтверждает подлинность высокого поэтического мастерства.   

И вдруг один из поэтов-гостей задал ещё один вопрос: «Ну а если премия Ленинская?» А его сосед добавил: «А если Сталинская?» . Тут же последовали новые вопросы:

«А вот у С. – несколько Сталинских премий, а М. сгинул в лагерях. Ну и чьи стихи лучше?».

«А вот Т. в молодости писал блистательные стихи, а когда стал большим литературным начальником, потерял ли свой дар? Ведь продолжал писать!»

«А вот М., герой соцтруда, лауреат, депутат и пр. и пр., – поэт или не поэт?»

«А как быть с поэтами «золотого» и «серебряного века», когда премий не было вовсе?»

Любитель поэзии, почувствовав себя провокатором, стушевался, а страсти разгорались не на шутку. Но тут модератор объявил о наступившем – строго по регламенту! – времени обеда, намекнув, что обед будет не простой, а торжественный, с участием спонсоров. Страсти угасли. Участники дискуссии быстро и дружно проголосовали за обсуждение всех важных вопросов в кулуарах. 

После обеда в зале появилась чрезвычайно гламурная незнакомка. Каждый участник  фестиваля получил от неё по великолепно изданной толстой книжке – первый её поэтический сборник, напечатанный ею же. Новой гостье тоже дали слово, и она с чувством прочла «кое-что из новых стихов»: 

Осеннее

Слетались на варенье мухи –
Опять повеяло теплом.
Но ты опять, гляжу, не в духе…
А впрочем, песня не о том.

Как не устанешь осуждать ты
Что плачут люди и поют?
Куда стремишься? Чем страдаешь?
Ужель гнетёт тебя уют?

В последний день было принято решение о выпуске фестивального сборника в двух томах под названием «Аэросубмарина». Первый том будет посвящён творчеству спонсоров, во втором – представлены лучшие стихи участников фестиваля.

Банкет, завершавший работу фестиваля, прошёл замечательно. В тостах звучали приветствия «собратьям по цеху» и пожелания творческих успехов, а также здравицы в честь фестиваля и его устроителей. Тут же читались и короткие экспромты. Один – творение почётного гостя – вызвал взрыв веселья и шумную овацию:

Мои стишенятки – как малые звери:
Кишат, суетятся, друг дружку грызут.
Никто им не верит, и я им не верю… 
Но может быть, где-то
За них – вот бы знать! –
Хоть грошик затёртый, хотя бы полушку,
Хоть плюху! Да хоть бы поджопник!
Дадут? – Как не дать?!

Однако веселье оказалось с горчинкой, поскольку экспромт касался чрезвычайно тонкой и болезненной в нынешнее время темы – достойной оплаты поэтического труда. «Увы, понятие «гонорар» уходит из обихода! «Того и гляди, и слово-то это скоро вовсе забудется!» – сетовали поэты.

Почётный гость, немного захмелевший и воодушевлённый успехом своего экспромта, опять взял слово: «Друзья мои, вы помните нашу позавчерашнюю небольшую дискуссию о том, кого считать настоящим поэтом? Так вот, я предлагаю считать настоящими поэтами тех, кто не только пишет стихи, но и получает за них гонорары!». Шутка была встречена дружными аплодисментами и смехом, прозвучавшим, впрочем, не очень весело. А тут ещё   
простодушный любитель и знаток поэзии, «автор двух вопросов», тоже приглашённый на заключительное торжество, вдруг зычно и гневно заявил, что «из-за таких, как А., Б., В. и Г. (он назвал поэтов поимённо, для верности показывая пальцем на каждого), и прочих, им подобных, он перестал понимать, что такое стихи! В зале повисла тишина, но к горемыке подсел добродушный великан, известный как автор пародий и едких эпиграмм, что-то зажурчал ему прямо в ухо, а потом они обнялись и тихонько запели «Тонкую рябину»,

И банкет во славу поэзии тоже удался на славу.