Женщины рода. Замужество Юли

Замужество Юли.

Поженившись, молодые остались жить с Оксаной.
Как бы то ни было, но решение было верным. В хате Оксаны нужен был хозяин, требовались умелые мужские руки.
Иван Терещенко именно таким и оказался.
По рассказам мамы трудно назвать дело, которое бы не сумел осилить мой дед Иван.
Теперь в дом на горе приходили люди не только за помощью к Оксане, но и с просьбами и за советами к Ивану.
Во-первых, сельчане никогда не брались за посевную или за уборку урожая, не выяснив сроков у Ивана. Какой будет зима (читай – весна, лето, осень), пора ли стричь животных, где лучше пасти скотину, когда и какой христианский праздник, что можно или чего нельзя делать в праздники…
Во-вторых, все дырявые корыта, тазы, ведра, кастрюли проходили через мастерскую Ивана, обретая вторую и третью жизнь. Сделать жернова для помола зерна в домашних условиях (домашняя мельница), поточить ножи, косы, отремонтировать плуги и иные приспособления, зашить обувь, одежду  – все это Иван делал долгими вечерами после тяжелых домашних хлопот. Я уже говорила выше, что в селе мужиков, а тем более умельцев, было немного. Одиноким женщинам, многодетным мамашам просто не к кому было обратиться.
Кроме того, Иван мог попросту многое непонятное объяснить каждому человеку. Он толковал сны, видения, природные явления. Если долго не было дождя (читай – снега), люди приходили узнать, когда его ожидать, почему засуха, откуда град, урожайный ли будет год и на что. И многое другое.
В доме всегда было много книг: исторических, естественнонаучных, справочников, религиозной литературы и прочего. Иван много времени проводил за книгами, содержащими звездное небо, технические схемы…
Жаль, что эти книги не сохранились. Вначале их сжигали на кострах ярые коммунисты в 33-м году во времена тотальной коллективизации. Потом оставшиеся книги полетели в фашистский огонь 41-го. 
Но, далее.
Мужики и бабы с малыми детьми зимой и летом, в зной и в мороз приходили к Ивану, чтобы послушать о всяких политических и иных событиях в стране и за пределами. Дед работал машинистом поезда. Уходил пешком в соседнее село Искрино Черкасской области, где была железнодорожная станция. Оттуда гонял поезда по всей России. В отсутствие радио и телевидения источник мировых новостей в лице моего деда казался людям самым надежным.
После недельных отлучек Иван возвращался домой с ворохом подарков и новостей.
В любое время дня или ночи он первым делом подхватывал на руки мою маму – маленькую Галю. Если она спала, то сонную девочку прижимал к груди, сажал на плечи старшенького Петю и носил по хате, распевая им песни. Если дети не спали, то все дружно начинали рассматривать подарки, а Иван часами носил на плечах детей, никак не реагируя на замечания жены, что детям пора спать, что самому уже необходимо умыться с дороги и поесть, что завтра рано вставать, что придут люди….
У маленькой Гали и ее старшего брата появлялись вещи, никем из односельчан невиданные доселе: это и настоящее пальто, а не перекроенный с отцовского плеча кожушок; это и магазинные платья, брюки, рубашки, сапоги и ботинки;  совершеннейшим чудом для одноклассников стали цветные карандаши, тетради фабричного производства (дети в классах писали на газетных полосах поверх печатных текстов), альбомы для рисования и многое другое.
По воспоминаниям моей мамы (Гали) в семье всегда были мир и согласие. Родители разговаривали между собой и с детьми только в спокойном тоне. Любовь, забота друг о друге, взаимная поддержка – это были необъявленные, но обязательные установки в семье.
Конечно, забота о детях целиком и полностью лежала на бабушке Оксане. Родители трудились с утра до ночи в личном хозяйстве, пока его не отобрали в  период коллективизации, затем на колхозных полях. Дед Иван продолжал служить на железной дороге машинистом. Но в перерывах между (порой недельными) сменами спешил домой, где нужно было успеть по максимуму выполнить накопившуюся мужскую часть работы по хозяйству, помочь соседям в ремонте различных вещей, провести с односельчанами своеобразные «политинформации» о том, что делается в мире, выслушать страждущих, подсказать и помочь нуждающимся…
Юля, как я понимаю, безропотно переносила все тяготы такой жизни. Много работала, встречала и вновь провожала мужа.
В один из таких периодов отсутствия Ивана Юлию вызвали в сельский совет среди бела дня. Оторвавшись от домашних дел, оставив малых деток на свою маму Оксану, Юля поспешила явиться по требованию власти.
Каково же было ее удивление, когда речь зашла о  соседях, вернее об одном из них. Ярое коммунистическое руководство в лице односельчанина, возглавлявшего ныне сельский совет, а в прошлом – местная «голытьба», человек из семьи, никогда и нигде не работавший, не имевший «ни кола, ни двора», предложил написать заявление на соседа, которого нужно было просто обвинить (оговорить человека) в противодействии установленной власти.
На такое моя бабушка пойти не могла. Хотя в селе уже были случаи, когда людей обвиняли по доносам соседей, увозили их куда-то, а дома передавались во владение местных властей, отдельных руководителей, конкретных людей, лояльно относящихся к власти.
Я представляю, что имели место воздействия всякого рода: и уговоры, и крики, и избиения, и шантаж…. Юлю продержали в подвале сельского совета трое суток без воды и еды с периодическими воспитательными мероприятиями, однако она не сдалась.
Ни Оксана, ни малые дети не знали о том, где находится Юля. Слишком много хлопот было у бабушки Оксаны с детьми и по хозяйству, да и бессмысленно было что-либо выяснять. Необходимо было ждать.
Лишь на четвертый день вернулась домой обессиленная женщина. Все были счастливы, так как прекрасно знали, что мало кому удавалось вернуться домой после таких отлучек.
Вернувшийся, как правило, становился изгоем, предателем для односельчан. Жизнь, «подаренная» извергами в обмен на донос, становилась невыносимой. Совесть мучила таких людей до конца их дней…
Я не знаю, состоялась ли сделка с совестью для моей бабушки Юли или нет. Человек, которого нужно было оклеветать, был выдворен из своего дома и сгинул, скорее всего, где-то в соответствующих подвалах. В доме хозяином стал именно тот, кто вызывал Юлю в сельский совет.
Но и сегодня я уверена, что в этой истории бабушка никого не предавала.
Она скорее сама бы сгинула, но не подставила бы невинного человека.
Почему я так думаю?..
Дело в том, что бабушку Оксану в селе считали ведьмой. Односельчане знали ее силу. Ее способностей боялись…
Человек, мучивший Юлю, прекрасно знал, что возмездие последует незамедлительно.
И не потому ли Оксана не спешила искать свою дочь, так как, обладая даром ясновидения, предвидела/знала, чем все закончится…