Боря-боря, - не свинья!

Эдвард Вашгерд (Э2рd)
«За тех, кто в поле…
По мотивам Игарских историй…

БОРЯ-БОРЯ, - НЕ СВИНЬЯ!
Свиная рожа везде вхожа, или же сказ о том, как удалось свинье на небо взглянуть.

Последнее время вошло в какую-то дикую моду содержание домашних животных даже в городской квартире. Крохотные поросята приучаются к «высокой культуре быта» даже ловчее кошек и собак! Не говоря уже о других «экзотах»: крысах, мышах, хомяках, морских свинках и прочих мало опрятных питомцах, коих приличный человек в своём доме не потерпит…
На буровой участок, спецрейсом, а не каким-то попутно-залётным вертолётом, из Экспедиции, с Купца, был доставлен молочный поросёнок. Предполагалось высокое посещение разведчиков недр по какому-то особому случаю: То ли рекордные «набуры» погонометров, не-то, рекордные надои икры сиговой, а может и недоимки вовсе. Кто его знает? Начальству виднее… Но, как известно, начальство предполагает, а Господь располагает, - закрыл погоду на неделю и всё, - спас невинную поросячью душу от руководящей прихоти.
- Ну? И куда мне его девать теперь?! – Вопрошал в разгулявшееся суровое белое месиво участковый молодой поварёнок Саня.
- Делай с ним, кажу, як хочешь! – Отмахнулся от Поварёшки, как от назойливой мухи «Батя», - механик бурового участка, - семипудовый хохол, у которого было ни пикнуть, ни пукнуть, без спросу - От него ни отмолится ни отчураться.

Когда это матёрый хохол-механик отказывался от молочного, жареного до золотистой корочки порося, да с хреном и с «петрушкой в заднице», под стаканчик-другой первосортной горилки з перцем? А, тут «НЕТ и ВСЁ ТУТ». Чудеса! Что-то теперь, да будет. Эт-т-т   т-т-точно! Но… Батя имел на участке заслуженный авторитет за то, что по-тундровому, грамотно, как отец родной, знал все тонкости и нюансы нашей нелёгкой профессии, учил молодых жизни и контролировал все свои команды, что твой боцман на корабле. Не было такого случая, чтобы он выпустил кого-то из «молодых и горячих» в тундру на подломанной технике, с неполным комплектом шанцевого, или другого какого полезного инструмента, а то без доброго троса и паяльной лампы. ЧП! Это ж ТУНДРА!     Не дай бог, чего… Это в пустыне можно несколько дней прожить и помощи дождаться, а на Севере, в низовую пургу, в морозяку и нескольких часов хватит, чтобы окочуриться! Не станет же тундровик, «в одну харю», поросёнка себе вымачивать-«деликатесить», а ежели всей бригаде его, розового, - так только на один зуб, да и то не каждому…
Звёзды встали для свинёнка, как тевтонские рыцари, - свиньёй, то есть шибко благоприятно, и остался он жить-поживать при столовой буровой, как у Бога за пазухой. Единственными его врагами, а точнее недругами, во младенчестве были только скучающие от безделья собаки, да недобрые люди, у которых он путался под ногами по неопытности. Память у поросёнка была крепкая, а то что он забывал по доброте души своёй свинской, то, наверное, записывал… Назвали его, как водится, Борькой. С кличками домашних животных на Руси большого разнообразия и выпендрёжа, это уж точно, - не наблюдается: кот – васька, коза – машка, корова – зорька, конь – карька, кобель – шарик. Как видим, преобладают человеческие имена, а это не по-христиански, как-то… Ну, Борька, так Борька!
- Боря - Боря - Боря – Боря! - Без задней мысли подзывал своего нового столующегося питомца Саня, вынося ему богатые трофеи, оставшиеся после обеда, когда к столовой на обед приближался новый, только что назначенный Начальник партии – Борис Борисыч*, или Боря-Боря, по-нашему. То-то, что не по-божески получилось…
У нового Начальника и до этого было подвижное лицо, а тут его и вовсе чуть не перекосило:
- Т-т-ты эт-т-то м-не?! – Зашипел он на подчинённого поварёнка.
Саня, ничего ещё не понимая, ведро Борькиной жратвы Борис Борисычу чуть под ноги не вывалил. Что-то мутное залепетал он в своё оправдание и едва-едва-ли не сдулся. Но разум восторжествовал и всё со временем улеглось. Правда с этого самого случая некоторые негодяи на участке развлекались тем, что по прилёту начальника, надо-не надо, громко звали свинёнка при нём, и чесали за ухом приговаривая:
- Боря - Боря - Боря – Боря! 
К Северному лету ближе вольная Борькина жизнь резко пошла в гору. На дармовых харчах он перерос и перевесил всех собак в округе, заматерел, забурел, раскабанел и ходил по побеждённой им, и ревниво охраняемой - «своёй» территории, толстым-претолстым козырем воровской масти. Альфа Кабан в полях своих достоинств не потерял, - был мужчина хоть куда. Играл гормон, а потому старые свои подростковые обиды он не забыл и не простил…
За каким-то рожном на участок возвернулся ненавистный ему дизелист Колюня со своёй богомерзкой собачонкой Ведьмой. За принесённые ими обиды, и перенесённые пинки и откровенные гнобления, Борька мстил жестоко: Ведьму он загнал под балок пожизненно, а Колю выпасал день и ночь на подходе к столовой – особо им охраняемому, сильно почитаемому и святому месту. Кто сказал, что свиньи кусаться не могут? Могут! Могут! И даже очень! И даже из засады. Жизнь Колюни посерела, сьёжилась и затревожилась. Над его неуклюжими попытками проскочить в котлопункт незамеченным, потешался весь участок. Ходить обедать, или вечерять, он мог теперь только сильно крадучись бочком. С опаской, озираясь по сторонам, словно глупый воришка, он стремглав проносился в столовку для приёма пищи. Иногда выходило… Из Борьки получился бы отличный пограничный пёс. А Колюне-то хоть вешайся, впору шайкой синий зад свой прикрывать, как в лагерной нехорошей бане, когда мыло упало… И такие «полезные советы» всякий раз ему давались сердобольными буровиками: кто предлагал ему штаны сварить из «двадцатки» (20-ти мм листовая сталь), иные же навязывали другую «благую» идею – сделать ему  защитный клифт из пустых бочек, этакий водолазный колокол, третьи на-показ сочувственно вздыхали, но по-настоящему симпатизировали лютому уже зверюге. Саня держал нейтралитет… Боря-Боря, как мудрый начальник, был над схваткой и убрал бедолагу подальше на другой участок, благо в Норильской Экспедиции этого добра хватало.
По отъезде недругов Борька не скучал. Он помимо основных своих обязанностей, - эскортирования повара Сани, - шибко возлюбил окрестную тайгу. Чем он там занимался история умалчивает, но, то тут, то там, в лесу ли, на бережку водоёмов, или в других каких укромных, хитрых местах, стали встречаться небольшие Борькины карьеры-закопушки.      Кто его знает, может он золото искал, или хитничал, а может и побег готовил?
Отошли последние грибочки, набрала силу клюква – наш трансроссийский лимон, стали ночи тёмными, а дожди ледяными, косыми, со снежком, - неудержимым, фирменным поездом «Из Лета», без остановки, рвалась на Север и стремительно приближалась Матушка Зима. На участке грязища непролазная…
- «Чвякает под ногами, ажно сапоги з мозолей снимаеть. Не пройти не проехать!», - Бурчал по-привычке, с самого раннего, холодного утра, Батя, - смурной, как осенний дождь. - «Ну ведь договаривались же по Весне… Договаривались? Договаривались, кажу, али нет?! Чтобы ни на какой технике по участку не гарцевать!».   
- «Ни-ни, ни Боже ж мой, мы зуб даём! Иваныч, ты же нас знаешь…», – клялись по- Весне, соглашаясь с ценным указанием все механизаторы хором, и посмотрев на механика ясными, как пузырь с мороза, глазами, улыбались беззубыми ртами...
Куда там. Договаривались! «Эх проскочу!» – Вот традиционный, истинный Русско-Украинский спорт. По правде сказать, Перебейносу, или Батьке, давали торжественное обещание свои же хохлы: Вариборщ, Забейворота, Куйбеда и Семикобыла… а верить-то людям надо, кто же с этим спорит?
По какому-то окончательно-сезонному поводу Саня решил побаловать участок клюквенным кисельком … Захватив ведро, Кашевар вышагнул из столовой прямо за балки, под ягодку, так сказать. А пошто далеко ходить, коли всё под ногами, только не ленись? Крупную, размером со смородину, уже местами вишнёвую, клюкву, конечно лучше всего собирать уже по раннему морозу, деликатно, с утра, - совочком, но годится и руками… Двумя руками... И так у поварёнка дело заспорилось, что просто любо-дорого и поглядеть: кружка, другая, третья… и вот, когда ему осталось-то до верху совсем-совсем чуть-чуть… За спиной что-то неожиданно хрустнуло, и… Предательски подло чавкнуло. Свинское Борькино довольное рыло по уши было в ведре. И, как только влезло?!
- «У-У-У!!!» – Раздался Санькин дикий, просто нечеловеческий какой-то, первобытнейший вой из-за балков: - У-У-У-Б-Б-Ь-Ю-У-У-У!!!   С-С-С- У-У-У-К-А-А-А!!! Зарежу! Кровь пущу! – Вопил помутившийся умишком Саня, когда летел за Борькой, размахивая пустым ведром.
Борька летел от взбешённого своёго Отца родного, через весь участок на крыльях страха и ужаса, с полностью раскрашенной давленной клюквой харей. Казалось, что ему вышибли мозги… Не сразу можно уразуметь со стороны суть происходящего. Вникнуть в суть вещей. Весь Участок, по скоротечности события подумал, что у Сани потёк шифер с крыши и он всамделишно, а не поддельно убивает своёго питомца. Такое бывает на Севере, при остром алкогольном психозе, например,… Кто-то охотничьи самострелы из раскладушки на напарника своёго готовит, иной сразу с топором кидается, а кто и входную дверь бревном подпирает, второй рукой поджигая балок… Примечать надо! Если бельма уже белые, а морда красная, то вполне могут быть мысли чёрные…
- Ну, шо тебе кажу, Саня… - Обратился Батя к поварёнку, когда тот немного отошёл к вечеру. – Надо кажу, Борьке, лагкомандировку на соседний участок выписывать… - Ты сам посуди… Зима на пороге. Комиссия… Антисанитария… Щетина не греет… Не балок же ему личный выделять …
Саня всё понимал, но уж больно привязался он к Борьке. Антисанитария была наглым поклёпом – Борька был чистоплотнее любой кошки и собаки, которые, как в поговорке говорится: «Хорошо быть кошкою, хорошо собакою, где хочу…». Но, приказ, - есть приказ, - пришла видно Борькина злая пора. Туда его в Комиссию…
Комиссия прилетела вовремя. К ней готовились. Ждали. Уже в самом конце проверки, подложили важной комиссии свинью, - отправили на соседний участок Борьку… Нельзя точно утверждать, какого неба не может видеть свинья, по своёй физиологии, но можно заверить, что игарский кабан осеннее небо видел… с борта Ми-8 МТВ.
«Умирать лучше всем поздней осенью
В злую пору убоя свиней
Вся Зима впереди поминальная,
А Весна воскресенья за ней…»

На «Центральный участок» прислали «посылочку». Ужинали «свеженой» без приличествующего такому случаю «энтузазизма». Пили водку. По большей части молчали. Поскольку наливать принято всем поровну, первыми веселеют маленькие, как в национальной семье, где первыми спать идут малыши… Сиди, не сиди, а кому-то начинать надо! Как на деревенской свадьбе… «Гадкий утёнок» по склочности и зловредности своёго характера, по-привычке стал с выпитого заводиться. Его мрачно подзадоривали:

- А, поспорим, Коля, что ты Иванычу по морде не дашь? А, Батя бы тебе запросто съездил… - Слово за слово, - запустили зуду. На ящик водки… Спор, есть спор. Гадкий утёнок помчался к механику. Батя встретил его на пороге:
- Коля! Кажу, чего тебе?…
-Ч-ч-че-го, Ч-ч-че-го, А в-в-от ч-че-го!!! - И зарядил семипудовому механику в глаз…
Перебейнос заревел громче, чем давеча Поварёшка, гонявшийся за Борькой, и помчался разыскивать своёго обидчика.  В поминальном балке, Утёнок в ужасе забился под кровать. Фофан руководителя наливался на глазах изумлённых Механизаторов, затеявших от злой тоски всю эту историю. Вмиг протрезвев трактористы пригласили Батьку отужинать с ними:
- Чем Бог послал… Садись, Иваныч, - Усадили они за стол Механика, аккурат на ту самую койку, под которой схоронился негодяй Коля Уткин, или «Гадкий утёнок». Панцирная сетка под здоровенным хохлом предательски прогнулась…
Батька был мужчина обстоятельный: любил он и выпить и, что важно, - закусить… Тем паче, чем Бог послал! А, Бог послал нынче на стол буровиков свеженинку с соседнего участка, с лучком, да с перчиком, с варёной игарской картошечкой, политой натопившимся салом, с солёными грибочками, мочёной брусничкой, квашеной капусткой и огурчиками. Все дары золотой Заполярной Осени. Как раз то, что каждый хохол «шибко любить и  уважаеть»… Посидели славно. Часа два! Не меньше. Про невинно убиенного за столом говорить было не принято.
Гадкий утёнок, выбравшийся на волю после ухода раненного Перебейноса, имел посиневший от сдавливания и холода, протрезвевший, но вполне перевоспитанный вид…
*Борис Борисович прославлен в Интернете звуковым рядом небольшой части «совещания в «Норильскгеологии». Эмоциональный разнос длился в режиме монолога более часа. Кто интересуется темой геологического производства может найти. Внимание! - Ненормативная лексика!
Буровой мастер валера, записавший на диктофон это знаменитое «совещание», - вовсе не СВИНЬЯ, - он МЕРЗАВЕЦ!!! Из-за его капиталистических, антигеологических, моральных качеств в Экспедиции повесился хороший человек – Миша Стрельников, на которого «повесили» нехороший «подотчёт» буровых обсадных труб…  Так-то кто в малом подл, у того и в большом не заржавеет…


Город Норильск 06 августа 2018г.
10 часов утра.Тихо. Пасмурно. + 13оС
День  Краевого  траура   по  погибшим
на «Ванкорском месторождении»
в вертолёте Ми-8 АМТ  18-ти человек.