Жизнь поэта 7-я книга стр. 101-130 пр. 4

    
-Головка моего дружка, уже преодолела часть грешного, но сладостного  пути. Её тело медленно, снизу подталкивало ЕГО шагать дальше и ОН уже хотел резко вор-ваться в её лоно, как в дверь снова постучали.
-Всё, это конец! Финита, ля комедия! –со вздохом сказала она. – За нами пришли! Открой дверь!
-Кто ты и что тебе нужно?
-Кэп, это я Николай, рыболов. Тебя вызывает капитан. Открой дверь! С тебя причитается. Я первый принёс тебе хорошую новость. Стармех, подал рапорт на увольнение. Теперь ты наш старший механик. Открывай, что ты тянешь резину? Или ты ещё не проснулся?
-Проснулся. Но ты в каюту не заходи! Я - раздетый!
-Ты не баба, что тебе стесняться?
-Закрой дверь с той стороны!
   Когда мы шли, я спросил:
-Ураган уже утих?
-Какой ураган? Ты с бодуна! Наверно, ещё вчера знал, что станешь стармехом, вот и нажрался.
-А тебя капитан простил?
-За что?
-За то, что ты помогал мне спасать... А, вон и боцман с платком на всю пасть. Как он теперь будет жить без зу-бов?
101
-Ему удалили только один зуб. Флюс.
   Капитан встретил меня любезно. На Мостике, а не пьяным в своей каюте.
-Когда у тебя вахта?
-Через четыре часа.
-Стармех сложил свои полномочия. С сегодняшнего дня, его обязанности исполняешь ты. Радиограмма о твоём назначении получена. С каютой, пока потерпишь. Не будем трогать старика, до прихода в Союз. Не  возражаешь?
-Не возражаю.
-Вот и хорошо!
-В моей каюте всё равно пока Рената. До Рио.
-Что за Рената? Кошка?
-Крыса. Не могу вытурить. Даже спит со мной и ест из моих рук.
-А ты, того её не ебё...шь?
-Хотел, но не даёт! Говорит, что девственница.
   Мы захохотали. Кэп, когда трезвый – золото! А пьяный дурак дураком. Может сать в воду прямо с палубы, хотя все корабельные крысы-девки смотрят на него.
   Я вернулся в каюту и тихо позвал:
-Рената? Ренаточка, я вернулся. Не прячься, выходи!
   А в ответ – тишина!
   Выходи, милая! Я тебя полюбил. Где ты, ответь?!
   А вокруг – тишина.
   И я бросился на койку, закрыл лицо руками и заплакал.
-Люда, ну, что ты рыдаешь на моих плечах? Тебе жаль, что мне не удалось ей воткнуть?
-Вот, бля...дь! Как я сразу не могла догадаться, что пасать и потрахаться во сне, никогда не дают. Ведь, я знала об этом ещё с техникума, а слушала тебя, развесив уши. Нам, с Ванечкой, тоже много раз во сне не давали потрахаться. А, потом, утром, я вся была разбитая.
-Но мы, сейчас, не во сне, а наяву,  хочешь  я  тебя  оттрахаю за Ренату?
102
-Хочу, но только два раза. Вначале меня, за меня, а потом, опять меня, но за неё.
   Наши губы сомкнулись, а руки сплелись. Красивая сказка Хуана превратилась в быль. Но через двое суток она уже будет восприниматься, как сказка. Жизнь уходит, а воспоминания – остаются.
   Вот уже неделя, как нет моего Хуанчика. Как быстро летит время! Я заснула, и приснился сон, что Вика знакомит меня с русским испанцем Хуаном. Но он меня очень хорошо оттрахал и сбежал к Ренате. А я купила два пистолета и тельняшку и пошла их  искать, чтобы убить.               
   Проснулась, а он уже уехал. И неделю я снова одна. Любуюсь его фото. На заднем плане представляя себя.
103
                ПРИЕЗД    БРАТА.   ПРОДОЛЖЕНИЕ.
   Мы сидели до трёх часов ночи. Пили водку, (коньяк уже кончился) и я читал Павлику свои стихи.
КОНЕЦ  ПЯТОЙ КНИГИ. Продолжение следует.
Так заканчивалась моя пятая книга.
   А сейчас я уже пишу седьмую.
   Оказывается, каждый способен написать о себе роман, если у него есть деньги на водку, и много терпения, миллиметр за миллиметром возвращаться назад, в свою прошлую жизнь. А пробыть в прошлой жизни два часа, значит, продлить настоящую – на один час.
   Не верите? Проверьте! Начните писать о себе книгу. Но если у вас не было такой большой и красивой любви, вы вряд ли напишите хорошую книгу! Но, попытка – не пытка. Пытка – писать книгу. Легче донести мешок картошки на горбу до вершины Эльбруса. Правда, я туда картошку на горбу не носил. Поднимал её на горбу Пегаса. И то во сне. И не картошку, а милую Лиру.
   Итак, я продолжаю описывать свою, а, попутно, и чужие жизни в СЕДЬМОЙ книге «ПОЭТ и ЖИЗНЬ». Поэт – это Я, а жизнь одна общая, в нашем доме планеты Земля, но каждый проживает её по-своему.
-Вань, а ты спать не хочешь? Уже шестой час.
-Утро нового дня.
-Как, там, кто-то сказал? «-Что день грядущий нам готовит?».
-А хер его знает, что за сюрприз он нам преподнесёт?
-Вот, ты, братишка молодой и поэтому не знаешь. А я умудренный опытом – знаю, что день грядущий нам приготовил.  Новую пьянку и новые разговоры. Ты не пред-ставляешь, как хорошо быть свободным человеком! Счастливчик ты!
-Почему?
104
-Не держишь дома пилу.
-У меня дома пи;лы есть. Даже несколько. Я же всю мебель собрал сам, вручную.
-Пи;лы у тебя, может, и есть! А пилы; – нет! Я вот, дурак старый, чуть не притащил с собой пилу. Когда предложил ей поехать к тебе, она с радостью согласилась. И уже стала собираться. А, я, на радостях, пошёл отметить поездку с соседом. Ты же знаешь, что я пьяным никогда не бываю, но пила-Нина, то, знает, когда я пьяный. Стала, как обычно, орать на всю улицу. А потом все свои шмотки выложила из чемодана. Я, вначале, расстроился, а сейчас, думаю, привёз бы я её – запилила бы!
-Меня Рая – не пилила. Вначале нашей совместной жизни, раза два предприняла попытку взять меня под каблук, но, я – августовский, лев по гороскопу, сразу поставил её на место. Раком. И отодрал! А ты добрый, слабохарактерный, вот она и уселась тебе на шею.
-Не слабохарактерный я. Иначе не проработал бы столько времени руководителем большого предприятия. Не люблю ссоры и скандалы. Молчу.
-А сам делаешь своё.
-А сам делаю своё.
-Если бы я так мог, может, сохранил бы наш союз с Людой. Ты умывайся, а я приготовлю пожрать.
-Нет, умывайся ты! А я пожарю яичницу с салом, если есть яйца. Сало я привёз. Своё. Держали кабанчика. Жаль колбасу по-бандеровски слопали. Не думал, что поеду к тебе. Оставил бы.
-А, что за колбаса по-бандеровски? Что-то новое.
-Ты же много раз ел у нас такую! И любил её. Домашняя колбаса с чесноком, кругами.
-А почему её сейчас называют бандеровской?
-А стало много бандер, националистов.
-Да, хотелось бы мне побывать на Украине. Особенно в Енакиево. Походить по местам, где прошли студенческие годы. Может, приеду.
105
-Приедешь, не выпячивайся, что ты русский.
-Почему?
-Могут начистить морду. К русским прививают ненависть.
-Яиц семь штук. Будешь жарить яичницу?
-Буду! Нам хватит. А, то вчера, питались всухомятку. А к обеду сварю борщ. Я готовлю хорошо, но дома меня к плите не подпускают. Ни жена, ни дочь. Они мою стряпню не едят. И не дают переводить продукты.
-Пахнет вкусно!
-Хохлы не дураки, что любят сало.
-Сало и татары любят, только Аллах запрещает им, его есть. Мой шеф Гаяз за столом сразу хватает кусок сала, если оно там есть. А я сразу хватаю сыр.
-Вороне, день грядущий приготовил сыр, а она каркнула и сыр достался лисе, а нам грядущий день приготовил яичницу, мы тоже будем каркать, но яичницу изо рта не выпустим. Наливай, Вань! У нас, то ли завтрак? То ли продолжение вчерашнего ужина?
-А хорошо, что ты приехал! Я очень рад!
-Это благодаря твоей Людмиле. Она меня толкнула на этот подвиг. Поехала бы она со мной, сидели бы сейчас втроём и беседовали.
-Лучше, что она не приехала. Только растравила бы душу.
-А, сейчас, Вань, у тебя бабы есть?
-Бабы есть, но их нет – Людмилы и Каэтаны.
-Красивое татарское имя – Каэтана!
-Это не татарское. Испанское.
-У тебя, что и испанка была?
-Да, была. Татарин и белоруска сделали испанку.
-Шутник, ты!
-Настоящее имя Ландыш. У татар это имя распространено, как и Резеда. Но она называла себя Диной, а я её звал Каэтана.
В истории Каэтана более всего известна  как  покровительница и муза великого
106
художника Франсиско Гойя. По рассказам современников, герцогиня была женщиной не-обычайной красоты, шарма, интеллигентности и остроумия. В 12 лет старшие родственники выдали её замуж за Хосе Марию Альвареса де Толедо и Гонзага (1756-1796), 15-го герцога Медина-Сидония (в 1779—1796), главу одного из знатнейших родов Испании. Они оба были покровителями Гойи и в своём дворце в Мадриде сделали ему студию. Брак герцогини Альба остался бездетным. Её муж внезапно умер в 40-летнем возрасте — как, впоследствии, и она сама.
-А как та испанка, герцогиня, была связана с этим цветком Ландыш?
-А, я, перед тем, как мы встретились, перечитывал книгу об испанском художнике Гойи, и рассматривал репродукцию с его картины «Обнажённая маха». Мне пока-залось, что эта Ландыш-Дина на неё похожа. Вот так я дал ей ещё одно имя. И она стала называться, тремя именами, как многие испанки – Ландыш-Дина-Каэтана. Красивая была баба! Если бы муж не оставил ей завещание, мы, может, сейчас, ещё с ней встречались.
-Большое наследство оставил?
-Наследство не очень большое, главное было в устном завещании. Умирая, а умер он в 49 лет, от рака простаты, он сказал ей, чтобы она дорого продала своё тело. Отдалась только тому, кто начнёт по ней сохнуть, но главное, чтобы был богатым. Он ещё до смерти собирал данные о богачах ****унах и этот список оставил ей, как завещание.
-Нашла она такого богача?
-Нашла. Но это длинная история.
-Ты, что уже меня выгоняешь?
-С чего ты взял?
-Так, рассказывай! Куда нам спешить? Я наливаю? А то ты плохой тамада, хотя тосты произносишь хорошо. Как звали эту герцогиню, испанскую?
107
-Каэтана Альба. 13-я герцогиня.
-Вань, когда жила эта принцесса Мальба?
-В конце 18 века. И не принцесса Мальба, а герцогиня Альба.
-А ты ничего не путаешь? Мы однажды выпивали на природе и с нами был один чудик очкатый историк, так вот он рассказывал о какой-то, современной Альбе, которая делала одну или несколько пластических операций на морде, чтобы выглядеть красивее.
-Всё верно. Это потомок той герцогини. Только эта более развратная сучка, чем была та. Эта Каэтана Фитц Джеймс Стюарт - 18-я герцогиня Альба. А та была – 13-й.
Автор книги о ней Л. Фейхвангер писал:
«Ее личная жизнь была постоянным предметом для обсуждения, за герцогиней наблюдали, ее осуждали, ею восхищались, ей завидовали. Мадрид злился на Каэтану, Мадрид смеялся над Каэтаной, Мадрид был влюблен в Каэтану. Она любила корриду, проводила время в кабаках, танцевала народные танцы, носила простые платья, общалась с народом. Каэтана была признанной первой красавицей Мадрида.
Одержимая страстью, отдававшаяся каждому чувству, молодая герцогиня в двадцать лет стала опытной, многое познавшей, коварной обольстительницей. Современники вспоминали, что её желали все мужчины Испании. «Когда она шла по улице, — писал один французский путешественник, — все выглядывали из окон, даже дети бросали свои игры, чтобы посмотреть на неё. Каждый волосок на её теле вызывал желание». По рассказам современников герцогиня была женщиной необычайной красоты, шарма, интеллигентности и остроумия».
-Интересно ты рассказываешь, братишка.
-Потому, что – дурак! У меня же есть книга о ней. Сейчас принесу.
-Вань, давай выпьем, вначале.
-Вот, смотри.
108
-Что-то, знакомое. Так и у меня есть такая книга. На, убери! Я всё равно читать не буду. Лучше почитаю твои произведения. А дома, попробую прочесть. Я начинал её читать, но она показалась мне скучной и нудной. Расскажи лучше об этой своей татарочке цветочке – Ландыше. Как ты с ней познакомился?
-Она пригласила делать ремонт...
   Я долго рассказывал вперемежку с тостами. Затем сходил за едой и выпивкой, и мы продолжили наш пир.
   Когда я вошёл, брат хохотал, читая что-то в одной из моих тетрадей.
-Что ты там нашёл такого забавного?
-На, прочитай свою писанину!
-Я буду резать колбасу, сыр, открывать шпроты, а ты лучше читай вслух.
-Хорошо, слушай! Пишешь ты интересно.
   Я работал руками и слушал, а лицо мне заливала краска. Это точно я творил под большим кайфом. Даже не помню, когда я это писал. А брат – читал:
-Идеальный член общества, как и идеальный член, должен сидеть, а лучше лежать у себя в штанах и молчать. В тряпочку. То есть в плавки. Или в трусы.
   Вот, мой, всегда молчит, и я за это его люблю. Попробовал бы он встать посреди улицы и заорать:
-Хочу звезду с эстрады или с публичного дома!
   Я бы ему сразу открутил башку. Хотя – жалко.
   Нет, бывают такие моменты, когда проходит мимо такая красавица, обалдеть! Она проходит и, дразня, то ли меня, то ли его, так начинает вилять кормой, что он сразу поднимает голову. На красоту нужно всегда смотреть. На то она и жопа, то есть, красота. И мы вместе смотрим. Я глазами, а он моими посланиями из стратегического центра, мозгов.
   Мне говорят, что мозгов у меня нет. А откуда им быть у дурака Ивана? Когда я только родился, мать сразу хотела назвать меня Федей. Нравился ей  парень  Федя. А отец упёрся – Иваном, и всё!
109
   А я, тогда, проплакавшись, будучи пару часов от роду, сказал себе:
-Быть тебе всю жизнь Ванькой!
-Дураком, добавил Ванька-близнец, который родился вместе со мной, паскуда, и всю жизнь мешает мне жить.
   И я, теперь, часто думаю, какому дураку жить лучше на этом свете, Ваньке или Федьке, если ни у того и ни у другого нет денег?
   Обеим – плохо! Но всё-таки Федьке – лучше. Его не зовут дураком.
   Павлик остановился и перевёл дух.
-Написано здорово, но ты прибедняешься. Пишешь, что денег нет, а у самого мешок под кроватью.
-Какие это деньги? Бумага. Жёсткая. Даже жопу вытирать этими деньгами противно. А потом, я это писал, когда у меня, правда, не было налички. А впрочем, вру. Я не помню, когда я это писал. И совсем забыл об этой записи.
-Вань, а ты включи этот кусок записи в свою книгу.
-Зачем? Это никому не будет интересно. И куда я её воткну?
-А запиши, так, как есть. Наш с тобой диалог.
-Подумаю. У меня всё готово. Бросай на хер тетрадку и наливай! Ты же сегодня тамада.
-Наливать я люблю. А выпивать ещё больше. А моя пила Нина – права! Провожая, сказала: -«Вы там не будете просыхать». А мы, правда, не просыхаем. Почти сутки за столом. Давай ещё по пару рюмок выпьем и поспим.
-Согласен. За что пьём?
-А за что хочешь? Давай за сон без сновидений.
-Пожалуй, это единственный тост, за который мне бы не хотелось выпивать.
-Почему?
-Ко мне во сне приходят, правда, не всегда, три моих дамы: Люда, Рая и Лира или Муза. И я рад всем троим. Все были красивы.
110
   Но особенно Лире. Многие стихи рождаются во сне. А я, потом, только записываю их в тетрадь.
-Тогда выпьем за то, чтобы Муза чаще посещала тебя!
   Но мы выпили ещё три раза. Удивительно, но я пьянным не был. О брате – не говорю. Он никогда пьяным не бывает.
-Вань, а российская водка лучше. И не такая крепкая, как наша горилка. Я, вроде, и не пил. Только спать охота. Считай, сутки уже не спим.
-Я тоже хочу спать. Пойду стелить постель.
-А я уберу со стола.
   Я постелил постель, и пока Павлик мыл посуду взял в руки дневник Людмилы, который привёз брат. От него пахло тонкими духами. Я понюхал и поцеловал его. Ведь  его совсем недавно в своих руках держала Людмила и я, словно, поцеловал не холодный мёртвый дневник, а её горячую руку. Брат сразу захрапел. А я некоторое время лежал с закрытыми глазами и вспоминал её милые ямочки. Но лицо расплывалось и постепенно исчезало. Потому, что меня уже за уши тащил Морфей в своё царство.
   А потом её образ, молодой, юной, красивой, сразу встал передо мной. Я сидел на лавочке, возле своего третьего подъезда и смотрел на Облако, которое одиноко кру-жило по небу.
-Привет, милый, бездельничаешь?
-Отдыхаю после работы. Вот приехал брат, и я сейчас пойду к нему.
-Он приехал к тебе, благодаря мне.
-Знаю. Он уже мне об этом говорил. Но он меня обманул, козёл, хотя и брат.
-И в чём же его обман?
-Он сказал, что ты, хотя и дама в годах, надо же дурацкое выражение - дама, но всё ещё красивая, стройная и притягательная для мужчин.
-Разве он сказал тебе неправду? Я постарела? Увяла?
111
-Тюльпан не может увядать на второй день своего рождения, а двадцати летняя красавица, не может стать пятидесятилетней дамой. Может, на других планетах так и бывает, а на нашей – нет! Послушай, А может, ты прилетела с другой планеты? Ведь одежда у тебя допотопная. Старая, какая была тогда, когда мы учились в техникуме. И это тёмно-зелёное пальто, в котором ты явилась ко мне. Конечно, ты пришла из прошлого. Юная и красивая. А, может, ты невинная девушка, целочка, как была тогда?
-Ты же читал мой дневник. Разве до тебя, дурака, не дошло, сколько любовников было у меня?
-А мне плевать! Для меня ты навсегда осталось юной и невинной. Человеку предназначено прожить двенадцать жизней. И в своей следующей жизни, я тебя не упущу!
-Если тебя сделают стрекозлом, а меня – стрекозихой. Но я и там, спарившись с тобой один раз, буду спариваться с другими стрекозлами. А ты опять будешь меня ревновать и шпионить за мной.
-Потому, что люблю!
-Врёшь, если бы любил, не бросился бы сразу в объятия Морфея, а стал читать мой дневник, который я передала с твоим братом. А ты ещё обозвал его мёртвым. Дурак, самое живое, что есть на свете, это история. А история – это память о прошлой жизни. Настоящая жизнь – мгновение, течёт, как вода, будущее – неизвестно, а про-шлое, память, это и есть настоящая жизнь. Верни мне дневник! Похоже, он попал не в те руки.
-Разбежался! Почему ты не приехала вместе с братом?
-Ты же знаешь почему. Тебе твой брат рассказал.
-Значит, боялась, что у меня кто-то есть?
-А разве нет? Какая-то испанка. Каэтана. Ты с таким упоением сегодня утром рассказывал о ней. Она, правда, такая красивая?
-Дело не в красоте. Просто, она мне немного нравилась. И она настояла, чтобы я начал писать книгу о тебе.
-Значит, ты перестал меня любить?
112
-Я никогда не переставал тебя любить.
-А насчёт того, что ты начал писать книгу обо мне, ты соврал.
-Почему? Пошли в дом, и я покажу тебе, что пишу книгу о тебе. Прочитаешь отрывки и убедишься.
-Там обо мне чуть-чуть. Ты пишешь книгу о себе. А я – так. Телега к лошади.
-Какая же ты красивая! Нисколько не изменилась. Пойдём в дом и я покажу тебя брату, молодую, юную.
-А потом ты захочешь потрахаться со мной.
-Почему, потом? Я и сейчас – хочу.
-Он же у тебя не стоит, как тогда, в юности.
-На, потрогай!
-Зачем? Жизнь тебя ничему не научила. Ты так и не понял, что во сне всегда мешают сать и трахаться.
-Можно я тебя поцелую?
-Сколько угодно. Только здесь люди. Мне насрать! А тебя твои соседи после станут обсуждать.
-Ты права. Давай тогда улетим вон на то, одинокое Облако и там...
-И там станем развратничать. Ты же, из дневника, знаешь какая я развратная баба. Хорошо, что ты не стал моим мужем, иначе сейчас, был бы с ветвистыми рогами, как у оленя.
-Ну, и пусть! Зато видел бы тебя каждый день. Или убил бы тебя после первой твоей измены.
-Это мне больше подходит. А, затем и себя. И мы умерли бы вместе. Как мы заберёмся на это Ёблако?
-Не знаю. Надо подумать.
-Раньше ты всё знал. И сразу решал любые проблемы. Кроме одной. Не мог, мудак, затащить меня на съёмную квартиру и там оттрахать. А потом мы стали бы мужем и женой.
-Прости! Я очень любил тебя.
-И обосрал мне всю жизнь. Хотя я не жалею. Моя жизнь была насыщена яркими событиями. Не знаю, как твоя.
113
-Жизнь каждого человека – его ноша. Даже если она очень тяжела, он её тащит на горбу и не бросает.
-Некоторые бросают. Кончают жизнь самоубийством. Мне, иногда было так тяжело, что и я об этом подумывала.
-У меня тоже были в жизни очень тяжёлые моменты, но я никогда не думал о самоубийстве.
-Ты – мужик, сильнее меня. А я – слабая женщина.
-Это – правда! Судя по твоему дневнику, особенно слабой ты была на передок. Перед крупным самцом всегда готова была раздвинуть ножки.
-Зря я тебе, идиоту, доверила свой дневник! Да, ещё передала с братом – второй.
-Ты припёрлась сюда, чтобы спорить! Забирай свои дневники и вали из моего сна. Я ждал Лиру, а не тебя.
-Угомонись! Не ворчи, как старый дед. Чёрт, побери, а ты, ведь и есть дед! Какой же ты стал старый! Откуда у тебя найдутся силы, чтобы забраться на Облако, дед?
   Морфею стало стыдно за меня, что в его царстве творится такой беспредел, он встал сзади меня и дал хорошего пинка под жопу, чтобы вытурить меня из своего царства. Но я его действия воспринял иначе, думая, что он, таким образом, отправляет меня на Облако. Пролетая мимо Людмилы, я схватил её, за её темно-зелёное пальто и мы стремительно понеслись вверх.
-Ванечка, миленький, родненький, только ты меня не отпускай! Ты не старый дед, а сильный мужик, сильнее всех моих бывших здоровенных самцов. Если ты меня отпустишь, то я разобьюсь. А я ещё хочу жить.
-Люд, разве я тебя брошу, мою любимую? Но я боюсь, что порвётся твоё пальто. Ему уже так много лет. Оно уже начинает трещать. Дай твою руку!
-Бери обе!
-Нет, вначале одну. Вот так. А теперь вторую. А теперь одной рукой хватай меня за шею и держись крепче. Схватила?
114
-Схватила. Теперь, я хер тебя выпущу! Если упадём на землю, то оба и нас похоронят, как...
-Как придурков!
-Как влюблённых Ромео и Джульетту, полетевших трахаться на Облако. Ванечка, какой ты молодец, ты здорово придумал. Я трахалась на кроватях, на земле и в воде, а на Облаке – ни разу. Подруги умрут от зависти, когда я им расскажу.
-Не опережай события, сама недавно говорила, что во сне никогда не дают пасать и потрахаться. Я столько раз, ещё там, в техникуме, пытался спариться с тобой, как голубь и голубка, но нам всегда мешали ястребы или вороны.
-Правда? А я много раз, там же, в техникуме, тоже во сне, хотела спариться с тобой, как кобыла с жеребцом, видела однажды в деревне, но не давали или пастухи или волки.
-Люд, вот оно Облако. Ещё минута и мы на нём. Но их тут два. Приземляемся на ближнее.
-Наконец-то! А здесь совсем и не холодно. Ванечка, давай перейдём на то, оно пушистее. На нём мы сможем трахаться, как на перине, на которой мы трахались тогда с ним, с Данечкой в деревне, у его матери.
-Ты прыгай, на него, а потом я.
115
-Я уже здесь. Теперь прыгай ты! Что ты медлишь? Я уже начинаю снимать трусики.
-Люд, я боюсь. Между Облаками больше метра. А вдруг я упаду?!
-Ванечка, ты что трус? Ты же никогда не был таким. Я, баба и то перескочила мигом.
-Ты молодая, а я, действительно уже старый. Прыгай обратно сюда. Потрахаемся здесь. Какая  разница на каком Облаке получать удовольствие?
-Если бы я знала, что ты стал таким трусом, то не полетела с тобой на это Ёблако! Но мне так хочется потрахаться на такой высоте. Видно здесь можно получить бо-жественный оргазм? Хорошо, я прыгаю на твоё Ёблако.
-На наше Ёблако.
   Но тут появился светлый, чистый, непорочный Ангел и сказал:
-Бесстыжие, побойтесь Бога! Грешите там у себя, на вашей грешной Земле,  а небеса не оскверняйте!         
-Видишь, Люд, я же говорил, что нам помешают.
-Да, я и сама это чувствовала, Ванечка. Плевать на всё! Я раздеваюсь. Мне уже невмоготу.
-Смотри, Люд, она вроде меня зовёт?
-Кто, Ангел или Ангелица. Это же баба! Всё понятно,
116
козёл! Ты ещё там, в техникуме бегал от меня к девкам, и писал им стихи. Помнишь ту сучку, Лену, из Горловки? Ты тогда специально оставил у меня блокнот.
-Прости, Люд! Но эта святая дева хочет мне что-то сказать. Я пошёл к ней.
-То, что она хочет, я в этом не сомневаюсь. Только не сказать, а дать. Жаль, что здесь нет мужиков! Я так хочу, что отдалась бы и чёрту. А ты – вали к этой святой шалаве.
   Но это была не святая шалава, а моя Лира, превратившаяся в неё.
-Ты опять связался с этой шлюхой, Людкой? -начала разговор она. Я, вроде, отвадила тебя от неё.
-Ты меня никогда не отвадишь от неё. Я её люблю!
-Нашёлся мне любовник!? Старая развалина.
-Любовь, как свободная птица, доступна всем.
-Верно. Только молодые любят ху...м, а такие, как ты – глазами.
-Ну, и пусть! Но для меня это будет высшим наслаждением, созерцать любимую.
-Я столько лет, тебя, идиота, натаскивала на поэзию, как легавую собаку на зайца, теряла своё драгоценное время, и вроде, у нас с тобой уже всё стало получаться, ты стал писать такие хорошие стихи, что даже Аполлон выписал мне за тебя премию, а ты снова решил связаться с ней.
-Она пришла сама, когда я сидел у подъезда своего дома и смотрел на Облако, чтобы сочинить о нём стих. И она, захотела потрахаться со мной на высоте.
-Не пудри мне мозги! Это ты захотел потрахаться с ней на Облаке.
-И я – тоже! Я же её люблю.
-Посмотри, к твоей сучке уже потянулись кобели!
-Где, кто?
-С одной стороны святоша Флорин, который драл её ещё в техникуме, до того, как его зарезали, а...
117
-Неправда! Он не был её любовником!
-Был, был! Я-то лучше знаю, но ему, Флорину ничего здесь не обломится.
-Он её тоже любил.               
-Видишь, как он уныло смотрит на эту шлюху, которую уже стал раздевать Демон. Настоящий самец, любимец шаловливых святош Ангелочков, обоего пола.
-Сволочь, я сейчас пойду и надаю ему тумаков!
-Не харахорься! Тебе с ним не справиться. А эта, бесстыжая, уже прижалась к нему. Одна рука Демона уже залезла ей в трусики.
118
-Я этот разврат сейчас прекращу! Я не позволю, чтобы мою любимую «брали» при мне.
-Тебе этого уже не остановить! Ещё никто не мог осилить Демона и помешать ему, когда он хочет бабу. А святоши уже слетаются стаями, и поодиночке, чтобы, хотя бы одним глазом глянуть на земной грех. Здесь все так любят смотреть на совокупление, людей. А тут им представится узреть половой акт Демона и земной шлюхи.
-Лира, я пошёл убивать Демона.
-Поэт, дурак, остынь! Он не виноват. Виновна она, твоя возлюбленная. Столкни эту сучку с Облака. А лучше возьми святую, которая полуголая и хочет мужчину. Глянь туда!    
119
-Отстань, Лира!
   Я подошёл к этой похотливой паре. Моя Людочка уже млела в его огромных лапищах. Мышцы так и играли на его сильных руках. Его член уже упирался в неё.
-Зачем ты подошёл, придурок? Не мешай нам. Ещё чуть-чуть и он войдёт в меня. Дай, хоть один раз потрахаться во сне, коль мне представился такой случай!
-Парень, уйди! Не зли меня! Я в ярости – непредсказуем.
-Оставь мою девушку, козёл! Или чёрт!
-Демон, Димочка, прогони его! Я так хочу тебя! Войди в меня!
   Я врезал этому Демону-Димочке апперкотом, но мои кулаки отскочили от него, как от бездушной большой груши в спортзале. Тогда я нанёс ему серию ударов и один в подбородок. Ему - хоть бы что.
-Димочка, сбрось его с Облака, иначе он не отстанет. Он был всегда таким настырным и упорным.
   Демон приподнял Людочку, как пушинку и нежно, бережно отодвинул в сторону. А меня развернул и дал такого пинка под жопу, что я полетел с Облака на нашу греш-ную Землю.
   Падая, я всё же успел заметить, как уже почти раздетая моя Людочка, свесила вниз голову и наблюдала за моим падением.
120
   А, затем она, убедившись, что я исчезаю из её глаз, и даже из жизни, быстро перевернулась и задрала ножки, в предчувствии грешной любви, там, на высоте, с огромным самцом Демоном, которого она назвала Димочка.
   Я не знаю, что дальше у них было, но я летел и орал. Орал, что есть мочи. Но не от страха, что разобьюсь в лепёшку, а от душевной боли.
   Земля приближалась стремительно со скоростью земного притяжения, по формуле, которую я ещё помнил со школы.               
121
   Я так орал, что брат вскочил и стал трясти меня за плечи.
-Ваня, Ваня, Иван, братишка, что с тобой!?
   Я, не долетев до земли метров десять, проснулся, сел на кровати и стал тереть глаза.
-Что случилось, что ты так орал?
-Приснился страшный сон.
-А, может того, у тебя белая горячка? Мы же сутки не просыхали.
-Нет, страшный сон.
-Сам виноват. Я же предлагал выпить, за то, чтобы не снились сновидения, а ты не захотел и вот результат.
-А сколько времени?
-Уже второй час.
-Значит, мы проспали около четырёх часов. А выпить у нас есть?
-Ты же перед сном ходил в магазин и всем отоварился. Всё же что такое страшное тебе приснилось? Может, морда пьяного вашего Ельцина, или жопа нашего Кучмы?
-Я не видел ни морду и, тем более жопу вашего президента Кучмы.
-Вань, тогда почему не хочешь рассказать, что приснилось? Может, правда «белая горячка»?
-Ладно, уж расскажу, слушай! Только давай выпьем вначале.
-За то, чтобы не снились сны?
-Нет, наоборот, за сны!
-Рассказывай!
-Ты сразу захрапел. А я полежал минут пять и тоже заснул. Приснилось, вроде мы за столом и у нас кончилась выпивка. Я хотел сбегать в магазин, но ты решил пойти со мной. Пришли, а там столпотворение. Сотни мужиков и тройка пьяных баб. Все орут. Оказывается, ввели сухой закон, и спиртное изъяли из магазинов. А ты говоришь,
«-Во, бля, Вань, как же мы будем общаться без водки?»
122
-Павлик, разобьюсь в доску, но достану!
   Вдруг все мужики ринулись куда-то, а полупьяная баба заорала:
-Нинка, курва, беги к лифту, на Облаке продают!
   Я тоже рванулся туда. Лифт грузовой, скоростной. Набилось человек двадцать. Мы с Нинкой оказались прижатыми к стенке. Она была на полторы или две головы выше меня и положила свои огромные сиськи, как спелые дыни, на мою лысину и я, под их тяжестью стал вдавливаться в пол. Хорошо, что поднялись быстро. Лифт быстро опустел. Я вышел на Облако. Красотища – неописуемая. Чисто, уютно. Красивые дома и улицы. По ним, под ручку, ходят Ангелы и Демоны. Или красавицы Ангелы-лесбиянки и красавцы Демоны-гомики, то есть – голубые. И целуются, прям на улицах, не стесняются, как в просвещённой Европе. У нас же в необразованной России этого делать нельзя!
   Я хотел взять литровую бутылку водки, под названием «Моча Богов», но там одну в руки не дают, минимум – две. Пришлось брать две. Надо было мне, дураку, сразу бежать к лифту, как другие, а я стал кругами ходить по нему, этому сказочному Облаку с его великолепными дворцами. Когда ещё попадёшь туда?
   Походил я час, налюбовался видами, подхожу к тому месту, где был лифт и улыбаюсь, что достал водку, небесного происхождения.
   Смотрю, Нинка с сиськами-дынями, стоит, хохочет.
-Придурок, что ты улыбаешься? – говорит она.
-А, что мне плакать? Сейчас придёт лифт, и спустимся на Землю.
-Спустишься, на своих крыльях, если умеешь летать. Лифт убрали. Я ещё как-то перекантуюсь, буду Демонам давать. Троих уже обслужила. А на тебя они не позарятся! –и она снова захохотала.
-Нин, не бросай меня! – я подошёл к ней вплотную. И тут рядом оказался огромный Демон,  видно  один из  тех,
123
кого она недавно обслужила. Он быстро развернул меня к краю Облака и дал такого пинка, что я кувырком полетел на Землю.
-Теперь понятно, почему ты орал во сне и, как проснулся, сразу спросил, есть ли у нас выпивка, а я до последнего думал, что у тебя началась белая горячка и в этом повинен я. Ты, братишка, следующий раз, когда заснёшь, не улетай больше на облака, за спиртным. И вообще спустись с облаков.
-Но я часто там бываю и нахожу там строчки для своих стихов. Это, как шахтёру, если сидеть у копра и не спускаться в шахту, то уголь ему не нарубить.
-Прочитай ещё, что нибудь из своих стихов.
   Я подошёл к столу с тетрадками, в которых стихи, и машинально, погладил новый дневник Людмилы.
-Не прикасайся к нему, идиот! Из-за тебя меня не смог выпихать Демон. Хотя, я тоже знала, что мечтать спариться во сне – гиблое дело. Помешают. А ты опять ловко выкрутился, наплёл сказку брату.
-Но в основном я сказал правду, что меня вышвырнул оттуда Демон, а почему – неважно. Не мог же я сказать брату, что из-за тебя, сучка. У него о тебе сложилось такое хорошее мнение.
-Да, он хороший человек, не то, что ты – говно! Прощай, я ухожу!
-Вань, что-то ты долго ищешь и бормочешь себе под нос. Как моя Нина. Иногда сидит на крыльце, под навесом, где мы летом обедаем, и тоже что-то бормочет.
-Люди, к старости, почти все, разговаривают сами с собой. Я много раз наблюдал.
-Я – тоже.
-Вот нашёл. Последние стихи. Но только здесь в основном о любви.
-В самый раз. Мне, в моём возрасте, только и остаётся, что читать о любви или слушать стихи о любви.
-Тогда слушай! Постараюсь читать с выражением.
124
-И погромче. А то я стал глуховат. Хотя зрение хорошее.
-Читаю.
Ветер носится и скачет,
Непоседа и фразёр,
Ну, а Ива – вечно плачет,
На окраинах озёр.
Она Ветра полюбила,
Умирает от любви,
В Ветре, в нём – такая сила!!!
Ветра – лучше не лови!
Ветер – он всегда свободен!
Он могуч, силён и горд,
Он, порою – благороден,
Мнит себя, что князь иль лорд.
А, порой – босяк! Беспечен.
Настоящий хулиган,
Он, порой – бесчеловечен,
И от вольности он – пьян.
Шизофреник и тупица,
Крушит всё, ломает, мнёт,
Будь журавль то, иль синица,
Разозлившись, вмиг сомнёт.
Создаёт, глупец, цунами,
125
Штормы в море создаёт,
Он швыряется песками,
И деревья с корнем рвёт.
Ветер, так уж он устроен
Коль без дури, не штормит,
Ну, а если он спокоен,
К Иве, плачущей летит,
Нежно Иву обнимает,
Гладит волосы, слегка,
Только Иву он желает,
Нагоняет облака,
Что б от солнца Иву спрятать,
От ожогов уберечь,
С Дубом, может быть, сосватать,
Чтобы чуточку развлечь.
Дарит Иве он серёжки,
Листья красит серебром,
Иве он – целует ножки,
Нежно шепчет ей, притом:
-Ты не плачь, подружка, Ива!
Завтра снова прилечу,
Только ты одна красива!
Только лишь тебя хочу!
.......................
Иве я - в любви признался,
Но отвергла та меня,
Я, под Ивой – «нализался»,
Жду Пегаса, вот, коня.
Ну, а он, паршивец, с Лирой,
Кружит вальсы в облаках,
У него давно уж - «вира»,
И опять я в дураках.
              * * *
-Иван, честно признайся, что под Ивой ты подразумевал свою Людмилу, а под Ветром её любовника.
-Не любовника, а  любовников. Её  любовники  ветрен-
126
ные, как и она сама. Это сейчас мне пришло такое в голову, а когда я писал совсем не думал об этом. Просто, старался сочинить хороший стих.
-А мне твоя Людмила показалась совсем не ветреной. Скорее честной, искренней и благородной женщиной, но только очень несчастной. А я чуть не совершил грех.
-Хотел с ней переспать?
-Дурак, ты? Она мне в дочери годится. А если бы даже пригласила потрахаться, отказался бы, ради тебя. Меня в поезде так и подмывало прочитать её дневник. Дорога длинная, делать нечего. Не был бы он запечатанным в конверт, прочитал бы.
-Ты у меня, сколько думаешь пробыть?
-Что уже надоел?
-Не пори херню!
-Как получится. Недели две-три.
-Я все дни не смогу быть дома с тобой. Будешь оставаться один – читай на здоровье. Только, лучше начни с первого дневника, тогда лучше поймёшь. Что там во втором? Я – не знаю.
-Неудобно. У тебя вон такая большая библиотека, книг в два раза больше, чем у меня. А у нас дома книги читал только я и то редко, когда был трезвым, а трезвым я почти никогда не был. Знаешь, что мне, однажды сказала Нина? За полтинник, что мы с тобой прожили, ты был трезвым всего лет семь-восемь, только когда поженились. А ведь она права.
-Дело твоё. Хочешь, читай её дневники и мои стихи, хочешь - книги или смотри «ящик».
-Дурацкие сериалы, что ли? Если ты не будешь против, то я лучше почитаю твои произведения. И её дневники. Почитай ещё. Если есть стих, то именно о ней, о Людмиле.
-А я тебе говорил, что в основном, все мои стихи только о ней. Она мне даёт вдохновение, она - моя Лира, моя - Муза.
127
                ДНЕВНИК  № 2. 
   Павлик взял первый дневник Людмилы, а я открыл второй.
   К первой странице была прикреплена небольшая записка:
-Привет, любимый укротитель!
   Ничего не буду писать о себе. Если захочешь прочитать дневник, он всё тебе расскажет обо мне. Разумеется, в пределах разумного. Люблю, целую, вечно твоя Люда.
   И я начал читать дневник:
                ЭПИЗОДЫ ВЯЛОТЕКУЩЕЙ ЖИЗНИ.
   Хорошо, что я перестала придерживаться дат, как раньше. Они сковывают. Не дают плавно вести повествование, рассказ о собственной жизни и о жизни других людей, связанных со мной.
   Итак, я уже долго одна после того, как уехал мой испанский мачо – латино-русский Хуан-Иван.
   У меня есть маленький блокнот, куда я записываю прочитанные или услышанные фразы. Кто их высказывал мне совсем неинтересно. Иногда, дурак скажет фразу, ко-торая в тысячу раз умнее и лучше фразы умника философа. Я стала читать:
   Нужно самому иметь достоинства, чтобы разглядеть их в других.
   В жизни есть лишь одно счастье – ЛЮБИТЬ и быть – ЛЮБИМОЙ.
   Мужчина, который умно говорит о любви, никогда не любил! Любил лишь тот, кто говорит о ней красочно.
   Мужчина никогда не может быть выше женщины, даже если он двухметровый гигант, а она карлик в пятьдесят сантиметров. Она стоит на такой ступени, которую не видит он, мужчина.
   Для мужчины любовное свидание с женщиной – эпизод, а для женщины - целая любовная история, роман.
   Ага, вот на этом изречении и остановлюсь.
128
                ВОДИТЕЛЬ ТРОЛЛЕЙБУСА.
   Девки несколько раз предлагали идти с ними на случку, но я не хотела, а теперь хочу, но они не предлагают.
   В среду, когда курили, я тоже, иногда, стала покуривать, как бы не втянуться, Вика сказала, что встретила парня с корабельного, лет тридцать, встречались как-то на вечеринке, приставал, но не в моём вкусе и я его отшила. Предложил встретиться, но я стала отказываться. Сказала, что хожу на бля...дки только с подругами. А он сказал, что у него есть друзья, которые не против порезвиться с девочками.
   Нинка сразу отказалась. Сказала, что муж Витька, однажды, когда пришла с ****ок, нашёл у меня в сумочке использованный презерватив со спермой, завязанный узлом, чтобы из него не вытекало. Еле-еле отбрехалась, свалила на вас, что это вы подложили свинью. Если спросит, подтвердите. А это точно сделал последний хахаль, которому сказала, что больше не приду.
   Настюха сразу согласилась, муж уже пару месяцев в рейсе. Я, как всегда, поломавшись, тоже согласилась.
-Что, девки, тогда я звоню ему и договариваюсь о встрече. На какой день и время? На пятницу или субботу?
-Вик, давай на пятницу, а то я не дотерплю.
-Люд, а ты?
- А мне всё равно. Хотя я первая могла сказать эти слова, потому, что самой уже было невмоготу без мужика. Только, Вик, давай попозже. Чтобы после работы можно было привести себя в порядок.
-Люд, почему ты каждый раз, идя на ****ки, делаешь прическу? Одноразовым хахалям нужна твоя манда, а не причёска!
-Насть, если б её сразу было видно, как голову, то я бы делала причёску в парикмахерской и там. Только ТАМ приходится делать самой дома. Твоя реклама – сиськи. А моя – причёска.
-Люд, - Настя уже начинала  злиться - это  поздновато.
129
Тем более ты, как всегда опоздаешь, причёсывая свою пиз..ду. Давайте, хотя бы на шесть вечера.
-Вик, или на восемь, или я не пойду.
-Ладно, хер с вами! Делайте, как хотите.
   Из-за меня опоздали на полчаса и Настя всю дорогу, «пилила» меня. Чуть не поругались.
   Ехать пришлось в самый конец города.
   Открыл парень среднего роста, лет за тридцать, у которого появились уже залысины. Я ещё подумала: -«Наверно, уже и мой Ванечка, такой же?
-Проходите, девочки! Мальчики с минуты на минуту - подойдут.
-Курва, ты, Настя! -тихо сказала я. –Зря торопились.
-Давайте за стол. Пока их нет, выпьем по рюмке и ты, Вика познакомишь с девочками.
-Настя уже пожирала его глазами, а он украдкой посматривал на её бахчу, где висели две перезревшие дыни. Он, видно был любителем больших титек.
   Мне сразу вспомнился случай из студенческой жизни. Ванечку на одном из вечеров пригласила на дамский танец, девица со второго курса, у которой тоже были такие же большие сиськи, как, сейчас, у Насти. На вальс  он не пошёл бы с ней танцевать. Да и на танго не очень-то хотел, боялся оставлять меня одну, стоял, колебался.
-Иди, Ванечка, иди! Неудобно отказывать даме.
   Она сразу навалилась на него своими буферами, как у вагона.
   После танца я спросила:
-Ванечка, она так влюблено смотрела на тебя и так сильно прижималась, ты, наверно, слышал, как громко стучало её сердце?
-Люд, через такие большие сиськи, разве можно услышать стук сердца?
-Всем мужчинам нравятся такие груди, не хотел бы полежать на таких?
-Мне не нравятся такие груди у девушек.
130
Продолжение 4 следует.

Уважаемые мои читатели!
   Я, ваш покорный слуга, Иван Капцов, долгое время отсутствовал, беседовал, вначале с дамой «КОСОЙ», которая, с косой. И которая хотела этой самой косой перерезать мне глотку, а перерезала – руку, слава Богу – левую. А, потом, из реанимации меня отправили к нему – Всевышнему. И он сказал – ПОКА ЖИВИ! Тебе только – 78.
   Спасибо, тем, кто чуточку мне помог, прислав на лекарство. Но, сейчас, мне необходимо лекарство самое дорогое. ИМПОРТНОЕ.  Врачи прописывают и богатым и нищим – одинаковое – дорогое. Но богатые покупают, а нищие – нет!
   Нахожу в себе силы писать.
   Уже после больницы написано много стихов. Потихоньку начал публиковать.
Шесть книг романа Жизнь Поэта опубликована в Проза.ру, СЕДЬМУЮ и ВОСЬМУЮ дописал.
   Начал отправлять в ИНТЕРНЕТ - 7-ю книгу. Кто не читал первых ШЕСТЬ, лучше прочитать!
   Просьба ко всем, кто читает мои произведения, помочь деньгами на лекарство. Кто помогает, ему отдаётся сторицей. Я пишу ДЛЯ ВАС, и поэтому ещё жив. Вы поможете мне и БОГ вам  - воздаст.
С уважением ИВАН КАПЦОВ.
Мой счёт: 4276  6200  2106  2330
Ещё раз спасибо! Буду рад каждому вашему полтиннику!