Один день одного в тюрьме

Тюрьма называлась "Штайн" или "Шалош". Никто не знал зачем так назвали, что было за этим, да и не спрашивали, просто жили, ждали, надеялись. Этот гигантский барак стоял посреди пустого поля. В бараке было десять комнат: основная, где обитали тюремщики, комната отдыха, бар, курилка, комната для встреч, комната для секса, комната молитв, кинотеатр и ещё пару комнатёнок. Сидеть в тюрьме было удивительно комфортно, за исключением ежедневного просмотра "Форсажа 7" и слишком ранних подъёмов. Сидело четверо.
- Чё?! Бухнём?! - предложил Арик.
- Давай! - громко поддержали ребята.
В дверь вежливо постучали и внесли четыре бокала пива. На комнаты сильно не обращали внимания. Пить могли в душевой, спать в курилке, молиться в комнате отдыха. Брод произнёс браху и отхлебнул. Остальные просто пили.
- Горько! - панканул Хрем.
- Да! - подхватил Вышкин.
Хаверим не могли подсчитать сколько они сидят. У всех была своя математика, какая-то иррациональная и разбросанная во вселенной.
- Думаю... семь лет, - сказал Арик.
- Ежели от буквы считать, то шестой годок накручивается, - размышлял Брод.
- Ежели от Гоголя, то седьмой, - добавил Хрем.
- Да, где-то так, - думал Вышкин.
- В баньку бы, - крутил Арик.
- Смотри сам, - рассчитывал Брод.
Пришла баба. Всех баб, которых приводили в тюрьму звали Леной или Олей. Это была дородная и сочная собачница.
- Кто? - спросил Арик.
- Надо подумать, - влез Вышкин.
- А... жёлтое?! - допытывался Арик.
- Это я! - обрадовался Хрем.
Хрем вышел из-под палатки и поцеловал Олю. Она махнула рукой, тогда направились в одну из комнат. Было долго. Делали повторно. Когда оба сошлись... Оля махнула рукой и ушла. Хрем был доволен.
- Ну как? - спросил Вышкин.
- Гут, - ровно ответил Хрем.
Все молча закурили. Каждый думал о своём. У Брода сломалась сигарета. Он достал другую и закурил. Покурили. Настало время трапезы. Внесли (в этот раз без стука) четыре ростбифа. Брод произнёс браху, остальные просто ели.
- Так себе, - оценил Арик.
- Картон, - подхватил Хрем.
Кончили. Время футбола. Играли на полянке. На мяче была выбита звезда Давида, она почему-то была ярко-сиреневая. По правилам Губы нужно было держать мяч в воздухе как можно дольше. Кто уронит мяч, тот приседает пятьдесят раз. Брод начал приседать.
- Надоело, - пригнулся Вышкин.
Разошлись. Была музыка, чтение книг и анекдоты. И, конечно, просмотр ненавистного "Форсажа". Позже пришли посетители. Приносили обычно фломастеры, кейсы, диски с музыкальными композициями. Арику повезло больше всех, ему подарили обрез. Но он давал и министрам пострелять по воронам. Был такой смак: после попадания в ворону кричать "Снег выпал!". Более всех эту фразу выкрикнул Вышкин.
Было уже двенадцать. Хрем и Арик легли на боковую, но Арик предварительно сделал запись в дневнике. Брод слушал радио. Вышкин заказал ещё бокал пива и о чём-то грустно и долго думал.
- Туши свет! - дёрнул Брод.
Хрем пальнул из рогатки по лампочке. Попал с четвёртого раза. Гробовая тишина.
Ночь. Утро. День первый...