Судьба и небо. Трудно быть Тигром

Май 1944 года

После обеда следователь улетел в Ямполь, чтобы досконально разобраться с происшествием, а Покрышкину было необходимо срочно добираться до расположенного у самой линии фронта пункта наведения, с которого ему предстояло  управлять воздушными боями. Теперь такая работа - одна из его новых служебных обязанностей. Это очень психологически нелегко – наблюдать за  воздушным сражением в бинокль, слышать возбужденные голоса своих летчиков и при этом не иметь возможности им помочь ничем, кроме советов и прямых команд и указаний. Конечно, подсказки опытного воздушного бойца, который к тому же видит весь бой целиком, для них очень важны, помогают принимать правильные решения. А командиру они дают отличный материал для размышлений и организационных решений, которые касаются боевой подготовки. Все тактические ошибки сразу разбираются, чтобы их больше не повторяли, и с каждым вылетом растет мастерство молодежи. В этот день перед ним первой прошла эшелонированная по высоте группа из десяти «кобр». Еще до того, как в эфире прозвучали слова «Тигр, Тигр, я Еремин. Иду на работу!», он определил, что это летчики его родного 16-го гвардейского полка.

- Еремин, я Тигр, в воздухе пока все спокойно.

Спокойствие в воздухе всегда призрачно  и обманчиво. На самом деле спокойнее тогда, когда противник уже обнаружен. Он сам, получая от “Тигра” такую информацию, всегда начинал особенно зорко осматривать небо. Откуда-то обязательно должны появиться «юнкерсы», а с ними прикрывающие их «мессеры» или “фоккеры”. Несомненно, именно так сейчас поступил и Павел Еремин.

- Будьте внимательны! – говорит  летчикам “Тигр” так, как будто он сам лично ведет  группу на задание. - Бомберы должны появиться с юга!

Тут Покрышкин понял, что он увлекся и вообразил себя в кабине ведущего. Ведь это Еремин должен был сказать эти слова. Очень непросто привыкнуть к такой работе. Трудно быть «Тигром» человеку, который привык находиться в самом пекле воздушного боя. Ребята на высоте раньше его обнаружили большую группу “юнкерсов”, которая шла под прикрытием «мессов» и «фоккеров», разбившись на звенья по 6-8 машин. Теперь все зависит от Еремина, от его четких и решительных действий. В этот момент его нервы напряжены до крайности, комдив это знает по себе. Но Еремин - опытный  боец, настоящий мастер воздушного боя. Вот наверх идет четверка, которая будет сковывать боем истребителей сопровождения, те уходят еще выше, оставив своих бомберов на расправу «индейцам». Ущербная тактика стала у немцев! Куда подевались их самоуверенность и агрессивность, с которой они  хозяйничали в небе в сорок первом году? Теперь они явно боятся, получив столько наглядных уроков о том, как опасно связываться с русскими гвардейцами. Еремин стремительно атакует, и ведущий одной из восьмерок «юнкерсов», взрывается прямо в воздухе, превратившись в огромный огненный шар, совсем, как в небе над Большим Токмаком.

- Молодец, Еремин! – кричит ему «Тигр». А вражеские истребители, между тем, опомнившись,  набросились на атакующую группу. Четверка «мессеров» атакует пару Еремина, но об этом его вовремя предупреждает «Тигр». Вот это уже явно «тигриная» работа. Сколько раз ему самому так помогал генерал Борман, когда был «Тигром». Бой, между тем, расчленился на несколько очагов. Выше Еремина на вертикалях лихо дерется с «мессерами» четверка Старчикова. Выходя из атаки, они пикируют на бомберов, и вот уже два «юнкерса», оставляя дымный след, несутся к земле. Сбили их Старчиков и Торбеев.  Вскоре после этого Онищенко с Никитиным отправляют на землю еще два «юнкерса». Из одного из них успевают выпрыгнуть два немецких летчика, но их хладнокровно расстреливают из пулеметов.

- Молодцы, ребята! – кричит им в эфир Покрышкин, не сдержав своих эмоций, а они молчат, но он-то знает, как приятно услыщать такие слова от «Тигра» во время воздушного боя. А бой, между тем, разгорается, становится еще ожесточеннее, и комдив знает, какой злой азарт охватывает сейчас его ребят. В эти секунды с них слетает тонкий слой цивилизации, а наверх пробивается свирепый и кровожадный зверь, который  дремлет где-то в глубинах подсознания в обычное время. Им хочется убивать врагов, расстреливать в воздухе парашютистов из сбитых самолетов, и души их в этот момент не ведают ни страха, ни сомнений, ни жалости. Вот к земле идет еще один «фоккер» и взрывается, и «Тигр» знает, что его отправил туда Ивашко. Еремин ему сообщил, что именно его пара дерется на высоте с «фоккерами, и комдив  вовремя дал ему ценный совет. Немцы не выдерживают и выходят из боя. Слишком деморализующе на них действует вид горящих самолетов своих товарищей, и в души к ним уже заползает липкий страх. Да, это им не сорок первый год! Между тем, на смену группе Еремина в район патрулирования уже подходила группа Клубова. В ней две восьмерки. Шестнадцать опытных и слетанных воздушных бойцов. Это большая сила.

- «Тигр», я Клубов. Иду на работу! - звучит в наушниках. Клубов знает, что «Тигр» - это Покрышкин. Он интонацией старается  сказать командиру больше, чем то, что имеет право произнести в эфир.  Клубов знает, что виноват, и знает, что уже существует приказ об его аресте.  Запущена бездушная, тупая  и беспощадная репрессивная машина, которая может раздавить своими жерновами любого, кто имел неосторожность в них попасть.  Теперь только командир  может спасти его, прикрыть своим авторитетом, не позволить расправиться с ним без справедливого разбирательства его дела. В его кратком и деловом сообщении Покрышкин слышит: «Привет, командир! Это я. Посмотри, как я буду сейчас драться. Я провинился, я подвел тебя, но ты верь мне и не бросай меня в беде!»

- Клубов, я «Тигр». Слышу вас хорошо. Сообщаю обстановку.

 Интонация у командира деловая и спокойная. Клубов слышит в его ответе: «Не волнуйся, работай спокойно. Я помогу тебе сейчас в воздухе и потом на земле!».
 Внутри у комдива все клокочет. В сознании вспыхивает мысль, что Клубов совершил ужасный проступок: находясь в пьяном угаре, стрелял в безоружного человека. Возможно, даже убил его. Ему хочется обложить его «по матушке», но он понимает, что именно сейчас его другу и лучшему ученику нужна моральная поддержка  своего командира, и именно   храбрость и успешные действия в бою могут стать для Клубова той «индульгенцией», которая может смягчить его участь. И «Тигр» спокойно советует Клубову зайти подальше в тыл, чтобы вовремя обнаружить новую группу «юнкерсов». А она обязательно придет, это группа, ведь немцы сейчас защищают ворота в Румынию, нефтяное сердце Германии. В группе Клубова опытные бойцы: Николай Карпов, пара его тезки Трофимова находится на самом верхнем этаже, оттуда она будет в самый критический момент наносить свои "соколиные удары" по вражеским истребителям, выручая ударную восьмерку, которой командует Петухов. Ведомым у него Кириллов. Оба пришли с глубокого тыла, как и нелепо погибший Олефиренко, чтобы драться на фронте, хотя могли бы преспокойно сидеть в Баку. Более того, у них был приказ туда вернуться, но они нарушили его, оставшись в 9-й дивизии и рискуя получить серьезные неприятности. 

Группа Клубова перехватила «юнкерсов», которые шли бомбить советские артиллерийские батареи, расположенные в Скулянах. Завязался воздушный бой, которым Клубов руководил уверенно и умело. Комдив слышал его приказы, обращенные то к одному, то к другому летчику и видел в бинокль, как с неба падают горящие «юнкерсы» и «фокке-вульфы».  В результате «юнкерсы», позабыв о Скулянах, побросали свои бомбы,  ушли восвояси. Комдив доволен результатами обоих боев:  потерь нет, бомбежки наших позиций сорваны, уничтожены несколько самолетов противника. Он снял наушники с микрофоном  и отложил в сторону бинокль. Вся гимнастерка мокрая, а усталость такая, как будто он сам летал на оба этих задания. Что и говорить, трудно быть «Тигром»!
На следующий день в Ямполь, как и обещал, вслед за следователем прилетел сам комдив. Еще на подходе к землянке он его увидел. Следователь ему улыбался. Чего он улыбается?  Покрышкин испытал к капитану чувство неприязни, но, как оказалось, совершенно напрасно.
 
- Товарищ полковник! – весело козырнул ему капитан. – Я все выяснил. Клубов никого не убил. Этот механик жив и здоров.
- Ну, слава Богу! – Покрышкин почувствовал себя так, как будто с плеч его сняли тяжелый груз. -  А что  случилось?
- Они повздорили с мотористом, тот нагрубил Клубову, а он выстрелил для острастки из пистолета вверх.
- Значит, выстрел все-таки был?
- Был. И это можно квалифицировать как хулиганство.
- Ну, хулиганство все-таки – это не убийство, и мы его сами за него накажем. Спасибо вам, товарищ капитан. А могу я увидеть этого моториста?
 - Конечно, товарищ полковник. Сейчас мы его к вам позовем.

Пришедший моторист, которого Исаев в своем донесении и докладе уже «похоронил», все рассказал, как было дело, и принес извинения за свое несдержанное поведение. Он, оказывается, в темноте не рассмотрел, что Клубов офицер. Ну, и послал его по всем известному адресу, а тот, находясь в расстроенных чувствах и будучи подогретым винными парами на поминках Олефиренко, пальнул в воздух.
История с Клубовым на этом, однако, не закончилась: Покрышкина вызвал к себе военный прокурор фронта и показал ему телефонограмму из Москвы, в которой содержалось требование ареста Клубова за … убийство моториста.

- Но ведь он не убивал моториста!
- Да, я знаю, что не убивал. Но Москва в свое время получила искаженные сведения об инциденте, и ушли они, между прочим, из штаба вашей дивизии!
- Я знаю, кто их отправил! – мрачно сказал комдив.
- Ваш заместитель, как я понимаю, - кивнул военный прокурор, -  Но теперь Москва требует наказать Клубова за хулиганство, так что условный срок он все-таки получит.
   
Возвращаясь в дивизию, Покрышкин думал об Исаеве. Что его заставило дать в Москву ложное  сообщение? Неужели не мог разобраться? А может, тут кое-что похуже – умышленное искажение фактов? Во всяком случае, работать с Исаевым он больше не хочет, будет добиваться его снятия с должности заместителя командира дивизии. В боевой работе он помогает слабо, и положиться на него в сложной обстановке он не может, нет  доверия.

**
Отрывок из документального романа "Судьба и небо"