Лизонька. Лиза. Ли

- Зинаида Марковна! Выясните, ради бога, чей это ребенок?!
- Но, Семен Дмитриевич, при всем уважении... – пожилая дама в недоумении подняла нарисованные брови, но хозяин человек конкретный. Что приказано – надо выполнять. 
- А ты, детка, иди погуляй, пожалуйста! – Семен Дмитриевич потер усы и строгим взглядом из-подо лба указал малышке на лестницу. – Бегом, я сказал!
- Ой! А фто там? Ляля? Это нафа?
Хозяин и без того пребывал в скверном расположении духа, поэтому мгновенно побагровел и в два шага оказался возле дочери. Но та не унималась. Ее жутко интересовала картонная коробка из-под телевизора, из которой доносился пронзительный плач.
- Зинаида Марковна! - женщина прикусила потрескавшуюся губу и еще раз в надежде осмотрела округу. Но калитка уныло поскрипывала от весеннего ветерка. Этот негодяй еще оборвал куст сирени! Нет, надо  срочно сказать  рабочим, чтобы посмотрели замок. Уже не в первый раз чужаки без спроса шастают по участку. – Зинаида Марковна! Бог мой! Что происходит?! Виктория, не иди туда! Зинаида Марковна, ну, сделайте что-нибудь! Пойдем, Виктория, наверх. Я покажу тебе…
- Не хочу! Не хочу! – запротивилась малышка и к неожиданности вырвала руку.
В этот момент гувернантка осматривала орущий подарок, поэтому вопрос подлетевшей Виктории застал ее врасплох.
- Ой! Какой страфненький! Папа! Папа! Это монстр?
Младенец, словно о чем-то размышляя, на время стих, а вот хозяин в гневе схватил непослушное чадо за шиворот и поволок  к винтовой лестнице. Малышка, сильно пугаясь непредвиденной агрессии, завопила не своим голосом и стала брыкаться. Пушистые, как вата, волосы разметались по слюнявому перекошенному личику, которое вряд ли выглядело миловидным. Но догадывалась ли она в свои неполные четыре года, что терпение изнуренного отца вот-вот собирается разъехаться по швам? И что не ровен час, и жесткая ладошка прокатиться по мягкому месту? Но к счастью для нее, Семен Дмитриевич с огромным усердием взял себя в руки, понимая, что сейчас всем тяжело. Не только ему.  Пускай девочка  мала, но все же кое-что понимает.
- Пусти! А-а!
- Семен Дмитриевич! – осудительно пискнула гувернантка, но новая волна истерики отвлекла ее от проблем подопечной.
- Позвоните в органы…как их? Опеки или чего-то там. Сообщите… Расскажите, что нам под двери… Нет, он замолчит или  нет?! Ради Бога, я сейчас сойду с ума!
- Почему мама не прифодит? Ты обефял, что фкоро, – в небесно-синих глазах задрожали слезы.
Отцовское сердце казалось и так до краев покрыто горестью утраты, но когда дочь пронзала его вот таким взглядом, точь-в-точь таким же, каким смотрела на него Диана… Нет, он до сих пор не может смириться. Как же несправедливо! И как рассказать дочке? Как объяснить? Разве он в силах? 
- Пойдем со мной, я тебе все-все расскажу, договорились? А вы, Зинаида Марковна, переоденьте его во что-то из гардероба Марии. Они же примерно… В общем, подберете что-нибудь более-менее. Не в одеяле же отдавать, ей Богу! Пойдем, детка…
Детка, к слову, переключилась на выползшего из-под  дивана кота, который был крайне встревожен появлением коробки. Точнее, его в большей мере завлекала именно коробка, а не содержимое. 
К всеобщему удивлению, сверху послышался не менее раздирающий рев, чем тот, что стрелял молниями по гостиной. Кот дрессированно спрятался обратно, сверкая из темноты зеленью глаз, а Зинаида Марковна спохватилась и быстро всучила новорожденный комок хозяину. Сама же ковыляющей походкой  поторопилась в комнату к Марии.
- Я? Мне? Вы что?! Я не могу!..
- Можете! – кинула вполоборота женщина, незаметно улыбаясь. Она-то предчувствовала дальнейший исход событий. Вот только стоит ли о них говорить сейчас?
Оставшись тет-а-тет с проблемой, мужчина застыл как статуя, напряженно отводя взгляд от сморщенного синюшного личика. Внезапно рядом оказалась взъерошенная голова дочери. Тоненькие голые ножки  так ловко балансировали на игрушечном коне, что впервые отец не испугался, а подумал, что Диана была права, когда хотела отдать девочку в цирковое училище.
- А он офтанется с нами, фкажи? Будет фпать с Мари? Ой-ой! Он в тебя флюбився! Фмотрит как!
Ребенок действительно пристально изучал главу семейства. И тот краем глаза все же взглянул на послание из коробки. Темные глазки, черные бровки домиком. Полная противоположность Марии. Та светленькая и пухленькая, а этот малыш похож на… Маугли!   
Наверху стало тихо, и мужчина немного расслабился. Виктория, удовлетворив любопытство, соскочила с коня и, хлопая в ладоши, побежала на кухню. Ну, где же Зинаида Марковна? Чего так долго? Он еще раз окинул взором жалостливый сверток и явственно услышал слова покойной жены. «Вот родим второго, а третьего, даст Бог, возьмем из приюта. Ты как считаешь?». Семен Дмитриевич только кивал в ответ, так как ничего не считал. Тогда его волновали рабочие вопросы. Кредиторы, депозиты, графики отпусков. Не вовремя беременная Кристина Викторовна, которой нет замены. Молодая секретарша, делающая ошибку за ошибкой. Да и кофе у нее отвратительный. А сейчас что? Бог посмеялся над ним? Послал второго ангела в лице Марии и пощечиной отнял Диану?
- Заснула, - в свойственной ей манере сообщила гувернантка, спускаясь по лестнице. – Я смотрю, наш крикун успокоился?
Хозяин, словно сняв оцепенение, действительно обнаружил, что в его руках сверток сладко уснул. От этого стало еще хуже. Все равно придется сдать его в приют. Он не может сейчас… Нет, это исключено. У него слишком много проблем.   
- Давайте мне его, Семен Дмитриевич. Ваш чай давным-давно остыл, - но разве можно думать о чае, когда посреди гостиной стоит чертова коробка с перевязанной лентой!
- Да-да, благодарю…
Он неловко передал сверток помощнице, устало потирая глаза. Это только понедельник. Вся неделя впереди. А сил как не бывало. Зинаида Марковна, тем временем, вынула из-за пазухи розовый комбинезончик и шапочку в тон. В углу стоял пеленальный столик, и она в два счета развернула старое, дурно пахнущее одеяло.
- О, какой кошмар! Даже подгузник не надели!
Зловоние достигло хозяйского носа. Он три раза чихнул и хотел было удалиться, но дотошная служанка уточнила:
- Так что вы сказали мне нужно делать? Куда звонить? В это время может кто-то обедает. Наверное, придется подождать пару часиков, как вы думаете?..
В этот миг мужчина понял, что Маугли женского пола и в конец посерел. Ну, и как быть? Это девочка! Очередная подстава! «Я мечтаю о трех дочерях, а ты?» - зазвучал звонкий голос жены. Чтобы заткнуть воспоминания, мужчина обхватил голову руками и грубо бросил:
- Коробку спалите, - но не став дожидаться, сам пихнул коробку в сторону камина. Будь проклят этот день! Эта жизнь! Почему он? Почему ему?!
- Стойте, тут записка!
Четыре глаза одновременно прочли «Прошу звать меня Лизонька».

Спустя 18 лет.
- Ну, же! Рассказывай! – Мария безжалостно защемила руку старшей сестры, заводя за спину, злорадно скалясь при этом.
- Ай! Отстань! Чего ты хочешь?!
- А то ты не знаешь! Не делай из меня дуру, девочка! Думаешь, я не слышала, как вы шептались с Маугли?
Виктория опасливо посмотрел за широкую, не совсем женскую, спину сестры, где возле барного шкафа с пыльным французским сервизом и кучей всякой бесполезной утвари кучковалась шепчущаяся прислуга. Еще с утра слухи заполнили переливающиеся венецианской штукатуркой стены, но поверить  в них Вика не осмеливалась. Да и Лиза покрутила пальцем у виска, заявив, что давно пора кое-кого уволить, а еще лучше – рассказать обо всем отцу. Но испугавшись, что предстанет шестеркой, Вика взяла обещание с сестры, что до выяснения правды обе будут молчать.
- Я… я ничего не знаю!.. Правда! Пусти, ты переломаешь мне кости! – один из нарощенных специально к вечеру ногтей треснул на середине, но Мария сильнее сдавила кисть и оглянулась. Все заняты работой – им никто не помешает. – Mon Dieu! Ты ненормальная! Пусти, говорю! Ай! Ладно-ладно! Мы говорили о Борисе Аркадьевиче…
- Дворецком? Не смеши мои туфельки, девочка! Я в жизни не поверю, что он готовится к бракосочетанию.
- Зря ты так, soeur, - Виктория отчаянно дернула руку, но лишь сорвала еще два ногтя. Те беззвучно разлетелись в стороны, а Вика с горестью подумала, что уже не успеет привести руки в порядок. Чертова сестричка! – Ты ошибаешься, вот что, - губы задрожали от боли и обиды, но она ничего не могла с собой поделать. Характер не изменишь. – Он… он вполне себе…
- Старый хрыщ, вон он кто!
Так удачно для одной, и к неудаче другой за спинами появилась низкорослая фигура Эдварда. Он работал на отца последний год, в основном помогал по хозяйству, и каждый раз чудесным образом подоспевал в апогей сестринских разборок.
Вынужденно убрав лапы от жертвы, Мария смерила высокомерием чистые помыслы Эдварда, который сочувственно осматривал ушибы Вики. Бедняжка пылала от стыда и потирала правую руку. Эдвард открыл широкий рот, чтобы что-то сказать, но девушка скомканно извинилась и пулей вылетела из зала.
- Ты что-то хотел? – язвительно поинтересовалась Мария, убирая унылый локон со щекастого лица. - Говори быстрее, у меня куча дел, мальчик.
Парень, которому стукнуло тридцать два, невольно усмехнулся, смахивая пот со лба, а потом со всей серьезностью произнес:
 - Да, у меня есть вопрос именно к вам, леди Мария. Где лежат десертные ложечки?..

 Не успела Вика преодолеть вычищенный до скрипа порог, как во вторую дверь гостиной впорхнула Лизонька. В слишком простом для леди  платье и с растрепанной косой, она смотрелась на лет пять младше своего возраста. Но внешний шик, эти глупые женские радости, типа, заколки, шпильки, бантики, мало ее интересовали. Она в отличие от сестер не баловалась модой, роскошью и благами достатка, в котором жила. Наоборот. Старалась больше отдавать, чем получать. Но практически запертая в стенах золотой клетки, только и могла, что пересылать карманные расходы на счет детского приюта и местной церкви.
Заставив колкий взгляд Марии прогуляться мимо, Лиза по обыкновению первым делом подошла к нянечке и с благоговением поцеловала ту в редеющую макушку. Старушка приобняла загорелую руку, точно зная, кто расположился за спиной.
- Никак не успокоишься, да? Тебе бы сериалы смотреть. «Клон», к примеру. Все девчонки писают кипятком от Лукаса. Он такой… ну, не знаю, конечно, что у тебя за вкусы… В общем, он классный!
- Некогда, - улыбнулась старушка и жестом велела прислуге выполнять поручения. Те разбежались словно муравьи, зная, что к вечеру дом должен блестеть и сверкать не хуже алмаза. – А ты почему такая грязная? Опять капалась в земле? – Зинаида Марковна надавила руками на инвалидное кресло и уставилась на пятно возле щеки. – У нас целый штат прислуги, детонька. Если нечем заняться….
- Знаю-знаю… Надо подучить язык. «Я ведь еду учиться за границу». Видишь, я все помню. Не беспокойся. Просто эти пионы. Не знаю, может, место не то. Сохнут, гаденыши…
Каждый раз слыша от подопечной не принятые в обществе словечки, Зинаида Марковна молча закатывала глаза. Хотя скажи такое Виктория или Мария – головы не сносить. Наверное, с тех пор, как коричневый сверток появился в родовом имении, в сердце женщины взросло семя безусловной любви.
- Ладно, чао, или ориведерчи!
Мимо важно продефилировала Мария, задев Лизу плечом. Няня пускай и была слеповата, но все же заметила некрасивый жест и позвала преемницу, чтобы отчитать. Но та мотнула редкими космами, сделавшись немой, и направилась к выходу. Глядя на удаляющийся расплывшийся силуэт, Лизавета в который раз спросила у Вселенной, как они могут быть единоутробными сестрами. Она высокая, худощавая, нет, скорее угловатая, и определенно похожа на покойную мать. Наверное, у Дианы были черные, сверкающие в свете солнца волосы, что прямыми лучами спадали на лицо. Другого объяснения нет. И Виктория и Мария имели схожести с отцом – бледность лица  и светлость головы. И так же как и он были склонны к лишнему весу.
Решив не портит день на «свинские рожи», Лиза добродушно чмокнула старушку в щеку, оставив след чернозема на белой блузке, и заприметила Эдварда, который явно хотел ей что-то сказать. Она кивнула в ответ и скоростно пожелала хорошего дня нянечке, словно они больше не свидятся.
- Привет, глазки мне строишь?
- Нет, конечно, - парень немного помялся, так и не привыкнув к манерам госпожи, но все же продолжил. – Я знаю, что вы хорошо относитесь к Вике, к Виктории Семеновной…
Лиза сделала умное лицо, но мимо пронесли поднос с цветочной композицией из конфет. Она велела парню выкладывать, что у него за дело, а сама нагло оборвала красоту, чем крайне удивила девушку, нанятую на вечер. Взамен Маугли подарила теплую улыбку и всунула в раскрытый напротив рот приятную шоколадную помадку с вишней внутри. В стороне шикнула Зинаида Марковна, и Лиза покорно подняла руки кверху. Но в запасе были еще три сладости.
- Я хотел поговорить с вами, как бы это выразиться…
- Эдди, - Лиза выразительно взглянула на него сверху вниз, облизывая губы. – Называй меня на «ты», идет? А то как-то стремно звучит «госпожа», «будьте так любезны». При отце – пожалуйста, но когда мы тет-а-тет. Я терпеть не могу – все в курсе. Ладно?
Эдвард по виду тысячу  раз пожалел, что обратился к ней, но другого выбора нет. Если кто и в состоянии помочь, то только Лизавета. Хотя он предпочел бы кого-то спокойнее и приземистее. Тем временем, мимо прошел, стуча каблуками, дворецкий и одарил Лизу таким взглядом, что ей стало почему-то не по себе. Он что-то знает? Но она никому не говорила. Кроме Виктории. А та – как могила. Тогда, может, были свидетели? Да запросто! Это не дом, а проходная галерея, никакого спокойствия! Господи, она просто не вынесет, если кто-то причинит вред Федуси. 
- … это надо как-то прекратить, вы… ты понимаете? Понимаешь?
Лиза невольно переключилась на разговор с Эдвардом и, хмурясь, кивнула, хотя понятия не имела, о чем тот живописно повествовал. Ее мысли полностью увязли в «секрете».
-Так вы… ты поможете? Поможешь, я хотел сказать?
- Попробую, - расплывчато пообещала та и, заприметив синее платье, под дурацким предлогом откланялась.
- Ку-ку!
От страха Виктория выронила чашку с успокоительной настойкой на кафель, и темное пятно изуродовало не только носки ее туфель, но прозрачные чулки и соседний дубовый буфет.
– Mon Dieu! Как ты меня напугала!
Лиза, ни чуточки не чувствуя себя виноватой, криво улыбнулась и тихо спросила.
- Ты ничего не говорила Борису Аркадьевичу?
- О чем?
Лиза обернулась и прикрыла рот ладонью. Вика, чувствуя важность темы, тактично придвинулась, и одарила ароматом спирта и трав.
- Блин, пахнешь, как алкоголица! Как ты это пьешь, гадость какая-то!
- Мне помогает расслабиться, - робко возразила та и вопросительно притихла.
- Я имела в виду о том, о чем я просила не говорить.
- Ах! – вспыхнула белокурая нимфа и заговорчески подмигнула. – Я нем как рыба.
- Точно?
- Лиза, я разве давала повод во мне сомневаться?
- Ну, прости-прости. Ты меня тоже пойми, я за сутки так вымоталась. Ей и песочек нужен, и поесть что-то. Я еле наковыряла в саду – везде декоративный газон.
- Я не обижаюсь, но меня так достала, - вымолвив дрянное слово, Вика запнулась, перебрала в уме синонимы, но не найдя подходящего, такого, который в точности бы описал чувства, продолжила. – Она испортила маникюр. А я отсидела в кресле три часа, и теперь спина как кусок негнущегося полена.
- А чего ты терпишь? Дала бы в рожу один раз и…
- Лиза! Перестань! Я вот смотрю на тебя и думаю, как ты будешь жить в Англии? Остался жалкий месяц, и ты улетишь.
- Вообще-то, я хочу поехать на машине, чтобы увидеть что-то кроме терминала и посадочной полосы. Я уже устала, что из всех отец держит в заточении только меня.
- Ты знаешь, что это не так…
 - А как? – Лиза так свыклась с мыслью, что вскоре ее ждет свобода, поэтому готова была напасть на любого, кто вставит что-то поперек.
- Ты просто красивая, а мы – нет.
Лизавета терпеть не могла, когда Вика так выражалась. Да и что тут красивого – разве что волосы густые, но толку? Шея под ними все время потеет, приходиться закалывать. Глаза – мечтательно добавляла сестра, имея в виду карие миндалевидные кристаллы, горящие неподдельным азартом к жизни. И губы. Ни пухлые, но и не тонкие. Прекрасно гармонирующие с некрупными чертами лица. Нет, красота понятие относительное. Ее недаром прозвали Маугли. Стоит только побывать на солнце, и кожа чернеет, словно она не моется или обвалялась в кучке дерьма. Другое дело аристократическая утонченность Виктории – нежно голубые глаза, ровный носик, а не вздернутый до потолка, что видны козявки.
- Много ты понимаешь в красоте, сестренка.
- Девочки, -  глубокий хриплый баритон Бориса Аркадьевича прервал спор, кто на свете всех милее, и девушки вылупились, словно тот был чудовищем. – Извините, что встреваю, но Семен Дмитриевич просил передать, что скоро прибудет, - дворецкий выждал паузу, а Лиза мысленно взмолилась, чтобы он не спросил про Федусю. – Гости будут не раньше шести. Но, - узкие, словно щелочки, глаза воззрились на выпачканный наряд и сверкнули неодобрением. – Но я бы посоветовал принарядиться, так сказать, заранее.
Мужчина хотел добавить, что в таком виде трудно отличить господ от слуг, но видя сжатый рот Лизы, лишь приставив ногу, поклонился и пошел в сторону парадных дверей.
- Как думаешь, он в курсе?
- Я думаю, его что-то тревожит.
- Да, странный какой-то… Ладно, Бог с ним. Просто нужно аккуратнее выносить еду с кухни. Кроме того, эта маленькая какашка не все ест. Ветчину облизала, но дальше дело не зашло. Рыбные консервы только завоняли мансарду. Я чуть не вырвала, честное слово!
- Лиза…
- А знаешь, что она сделала от рагу Тамары Петровны? Я до конца так и не оттерла паркет, думаю, это навсегда!..
- Лиза…
Но Лиза слишком увлеклась заботами, что сама возложила себе на плечи, поэтому позволила высокому незнакомцу в рваных джинсах и с кепкой на голове услышать подробности секрета. Чтобы как-то изменить ситуацию, Виктория проглотила ком в горле и судорожно произнесла:
- Добрый день!
На этом энтузиазм иссяк, но эффект достиг цели. Ошарашенное появлением третьего лишнего лицо развернулось на сто восемьдесят градусов. В глазах запрыгали огоньки, сквозь которые смутно проглядывался молодой человек, которого она точно здесь никогда не видела. А если бы видела, то, определенно, не забыла бы.
- Добрый, - небрежно бросил тот, не представляясь.
Он оценивающе осмотрел сестер и обратился к Вике.
- Я ищу Семена Дмитриевича. Знаете такого?
Конечно, знаем – взыграло в мыслях  у обеих, но почему-то никто из них не проронил ни слова. Лиза машинально прилизала взъерошенные волосы и подумала, глядя на взволнованную сестру, зачем такому, простите, оборванцу отец? Нет, внешне он прекрасен. Да-да! Само воплощение мужской красоты. Но что может быть общего у педантичного Семена Дмитриевича и этого… этого человека?
Но к этому часу в гостиной начали стелить красные парадно-выходные ковры, что вынудило молодых людей перейти в более-менее спокойный холл. Вика от переизбытка чувств хваталась за руку сестры, но Лиза и сама пребывала в странном состоянии, которое не могла объяснить. Когда шум рабочих стих, незнакомец остановился и взглядом спросил – тут подходящее место для ответа. Вика застыла как привидение, теребя испорченное платье. Только сейчас увидев мокрые пятна, отдающие спиртом, Лизавета прыснула от смеха. Хороши хозяйки! Одна лахудра, другая свинья!
Смех без причины обратил внимание парня. Он критично прошелся по тонкому, совсем не женственному телу, взглянул на выпачканные в чем-то темном руки, которые тут же спрятались за спину. Нет, если он будет здесь жить, то прислуга будет ходить в нормальном виде, а не так. Смотреть неприятно. Кроме того, его обидели недвусмысленные взгляды, по которым стало понятно, что встречают тут по одежке.   
- Есть тут урна?
Вика сделала вид, что оглохла, и незнакомец опять воззрился на черноокую Лизавету, которая покачать головой, словно больна Паркинсоном.
- Ладно, - тяжело вздохнув, он вынул изо рта жвачку и приклеил ее к руке. – А воды кто-нибудь принесет?
- Э… нужно идти в зад, - протараторила Лиза и запнулась, понимая, что сказала что-то не то.
Парень удивленно улыбнулся, открывая ряд белых ровных зубов, и сдвинул кепку со лба. Лиза непроизвольно тоже заулыбалась, но, вспомнив о своих крупных, как она считал, заячьих зубах, сразу же плотно сдвинула челюсти.
- Извините, - она чувствовала, что с этим разговором пора заканчивать. – Я не то хотела сказать… Я имела в виду…
- Так я не понял, - кепка покрутилась по сторонам. – Мне позовут хозяина или нет?
  Вопрос пролетел мимо ушей, потому как Лиза мечтательно рисовала картины поцелуев под сочной луной и страстных объятий втайне от всех. Она прищурено скосилась на неглубокие ямочки, что до сих пор играли на щеках, и решила, что - ну его, внешний лоск и манеры! Разве кто-то устроит перед взором светло-синих глаз, в которых можно тонуть вечность?
Внезапно в холл влетел июльский сквозняк и зацепил платья обеих. Сестры в унисон охнули, ахнули, стыдливо извинились, чем очень позабавили Филиппа. Он уже привык, что дамы в его присутствии теряют контроль и ведут себя неестественно. И эти две дурочки не исключение. Он лениво проследил как одна из них, та, что повыше, смущенно приглаживает челку, что вскакивает при каждом порыве ветра, и отметил, что через пару лет из нее может что-то получится. Мягкий рот, красивый изгиб бровей, и глаза… Темные, как ночь.
- Ау! – он шагнул и легонько толкнул Вику пальцем. Та посерела и, извинившись, побежала по коридору на выход. На пороге она столкнулась с дворецким, которым чудом не потерял протез.
- Прошу простить ее, - горячо выпалила Лиза и более сдержанно добавила. – Хозяина нет пока что. Если хотите, я могу ему что-то передать. Ну, вы скажете мне, а я ему. Я… не бойтесь, вы можете мне доверять. Я передам слово в слово…
Филипп с жалостью впился взором в прелестный рот, из которого выплывали нелепость за нелепостью, и поджал губы. А могла бы крутить мужиками, как заблагорассудиться! Хотя, может, это и к лучшему. Девочке на вид не больше шестнадцати. Успеет еще в жизни порезвиться. Парень отвел взгляд, стараясь не думать, что встреть он ее на несколько лет позднее, то… Он недружелюбно осмотрелся и сбросил с руки массивную сумку с выцветшим логотипом «Пума».
 - Передай ему это, - нога подпихнула сумку ближе к девушке, а Филипп, напевая что-то под нос, зашагал к дверям.
  Лизавета глупо уставилась на сумку, словно к ее ногам упал сундук с сокровищами. Она в каком-то оцепенении наклонилась, то ли узнать, что там внутри, то ли по другой причине, как в ту же минуту сумку подхватили жилистые руки Бориса Аркадьевича. Он, что-то пробурчав, поспешил внутрь дома. Вскоре девушка поняла, что слушает тишину. Она обхватила себя руками и задрожала. Кто, черт побери, устроил сквозняк? Руки им пообрывать надо!
Но мысли быстренько вернулись к высокому незнакомцу, что оставил после скоропостижного ухода кучу недосказанности. Кто он таков, во-первых? И почему ведет себя, словно ему тут чем-то обязаны? Надменное лицо, дурацкая ухмылка – Лиза ударила себя по бокам вспоминая, как жалко себя вела. Кулаки непроизвольно сжались, а лицо приобрело дьявольское выражение. Черт возьми, где ее колкий язычок? Почему изо рта вытекали лишь слюни вместо достойных ответов? Ладно, Виктория, но она! От ощущения разорвавшейся бомбы изнутри полились ругательства на всех известных ей языках. Но истинный ужас Лиза испытала позже, при взгляде в зеркальное отражение. Шоколад, что так сладко лег в желудок, размазался по губам, щеке и, о Боже, застрял в волосах!
 
Вечер для кого-то плавно, для кого-то не очень перетек в ночь – настало время влюбленных поцелуев и прогулок под луной. Взрослая публика, желающая в будущем породниться  с любым из присутствующих, переместилась в игровую комнату, изредка подглядывая в окна за детьми. Те, с вою очередь, спешили уединиться позади дома во фруктовом саду, который скудно освещался низкорослыми фонарями.
Лизавета тоже решила прогуляться, но в отличие от большинства, предпочла одиночество. Да и кого взять в провожатые? На подобных мероприятиях встречаются одни и те же лица. Из раза в раз. Из года в год. С упорным постоянством. А отец все еще лелеет мысль, что она до отъезда отдаст руку, сердце и приличный счет в банке одному из «папенькиных сынков». Да как бы не так!
Внезапно где-то неподалеку раздались торопливые шаги. Лизавета насторожилась, суматошно гадая, в какую сторону спешит этот кто-то, и, не дай Бог, он мужского пола. Конечно, мужского – с иронией подтвердил внутренний голос, намекая на то, что Лиза все еще не определилась.
Между тем, совсем рядом послышалось мужское бурчание, и Лиза не нашла ничего лучше, чем оседлать зеленую пирамиду из туй. Но план потерпел крушение, потому как ветви безжалостно скинули хрупкое тело на землю и в довесок разорвали тонкий шелк платья на спине. Неуклюже упав на мягкое место, девушка смачно чертыхнулась, но тут же прикрыла рот - на дорожке в скупом свете полумесяца появилась высокая тень. Точно папа постарался! Или как объяснить, что из самой не обхоженной тропы, инкогнито предпочел эту? Чтобы убедиться в реальности преследования, она подалась чуточку вперед, пока не уткнулась взглядом в чью-то спину. Черт побери, за ней шли попятам!
От злости закипела кровь. Лиза жадно глотнула ртом воздух, чтобы не накинуться на кавалера с обвинениями.  Но тут что-то противное залетело в нос и стало чесаться. Потом зачесались уши. Едва сдерживаясь от чихания, она с трудом подлезла к уху, как дикий зуд прошелся по шеи и спустился ниже. Что же это такое? У нее приступ? Она умирает? Не желая думать о плохом, она лишь усилила нажим, и теперь рука ковыряла кожу до дыр. 
Пока нареченная Маугли страдала и считала секунды, что неумолимо разделяли ее от свидания в слепую, высокая тень подожгла сигарету и расслабленно закурила. Суматоха и официальный тон выжали из него последние силы. Хотя до вечера он держался молодцом, учитывая, что не спал больше суток и тот клиент с сальными волосами порядком потрепал нервы за смену.
Громкие, скорее всего, изрядно выпившие, возгласы из окон игровой комнаты заставили его посмотреть в сторону особняка. Неужели теперь это его дом? Дом с дворянской фамилией. Дом, который по праву перейдет ему. Парень скривил рот в невеселой усмешке. А ведь мог же с детства наслаждаться благами богатства. Прыгать, как его избалованные сестры, из одного наряда в другой, звенеть дорогущими украшениями и гонять на новеньких иномарках, а не знать, что мать чистит унитазы, чтобы оплатить репетиторов.
Но кем бы он стал в «идеальной» среде? Одним из слюнтяев, что ходит с важным видом и с протянутой рукой? Нет, даже хорошо, что он рос без отца. Теперь никто не заставит его приседать в реверансе или слушать концерты на фортепиано по средам. И вообще, он триста раз еще подумает, переезжать сюда или нет.
Внезапно черные глаза подозрительно сузились. Ей показалось, или действительно кто-то курит? С трудом раздвинув приставучие побеги, она  разглядела темные джинсы и светлую рубашку без рукавов, что небрежно колыхалась от дуновения ночного ветра. Что же это за смельчак, что отважился курить на территории поместья? Если отец узнает, а он обязательно узнает, парень вылетит как пробка без предоставления жалования.
- Эй! Кто здесь?
Услышав оклик, Лиза вначале не поверила, что незнакомец обращается к ней, но парень покрутился вокруг себя и настойчивее повторил вопрос. Не зная, как быть, она в ужасе прикусила губу и осторожно прикрылась ветвями. В голове пульсировало желание стать невидимой.  Раствориться, пропасть, улететь, лишь бы этот кошмар закончился.
Но в следующий миг произошло нечто непоправимое. Лиза сразу поняла, что это венец девичьей гордости. Но от боли и обиды чертыханья застряли посреди глотки, и она плашмя распласталась у ног изумленного парня.  Тот, скорее пораженный, чем испуганный, предусмотрительно отшатнулся от дергающегося платья, из-под которого торчали тонкие, неестественно выгнутые, ножки. На мгновение ему почудилось, что это последствия выпитого Мартини. Но платье застонало и попыталось приподняться, однако громкий чих пригнул его к земле.
Сбитый с толку появлением темно-коричневой кучи тряпья, Филипп машинально отстрельнул сигарету. За ним что, следят? Но на кой черт? Единственное, что лезло в голову, что без стараний матери здесь не обошлось. Она с самого утра была сама не своя из-за предстоящего вечера и даже заставила поклясться ее здоровьем, что он не выкинет ничего предосудительного. Словно ему десять лет. Парень в презрении глянул на совершенно чужой, холодный дом, гадая, как публика воспримет его «титулование».
Лиза, до этого тщетно барахтающаяся в собственном платье, словно утопающая посреди океана, уличила момент и стала пятиться в сторону яблонь. Она была так изнеможена, так унижена, что молила и Бога и дьявола одновременно. Она, Лизавета Тимофеева! Она просто обязана сохранить честь! Это самое ценное, точнее, самое бесценное, что у нее есть. Но небеса и преисподняя словно сговорились добить бедолагу. В ушах вначале как гром грянул сомнительный скрежет, перерастающий с каждым движением в угрожающий треск. Это еще, что за новости? Но останавливаться на полпути Тимофеевы не привыкли. Вот и Лиза, несмотря на дурное предчувствие, ускорилась. Тем более, на взмокшее тело приятно легли поцелуи ночной прохлады.
- Далеко собралась?
Боже! Он определенно обращался к ней! В глазах потемнело. И что теперь? Небеса нисколечко не помогли. Одна надежда – на снисхождение и великодушие.
- Простите, - прохрипело горло. – Я очень, очень спешу…
Филипп прыснул от смеха и подавился слюной. Да, прав был Степан Михайлович, игрок не только в карты, когда ты богат, рядом начинают происходить странные вещи. Особенно с женщинами.
Услышав задорный смех, девушка с облегчением выдохнула, неверно предположив, что поединок окончен. Но внезапно около носа появились носки начищенных до блеска туфель. Они умело исполнили похоронный марш и немного отступили. Внутри забурлил гнев, превращая леди в Маугли. Она перестала смущаться, краснеть и терпеть откровенное хамство. Да и сколько можно?! Она и так старалась не причинить урон фамилии, но с нее хватит!
- Вы оваций ждете?
Она подскочила так быстро, что у Филиппа отъехала челюсть.
- Так вот, - она ткнула указательным пальцем ему грудь, горделиво вскидывая подбородок. – Вы этого не…
Договорить, к сожалению, не получилось. Настало время дивному платью грациозно спуститься по бедрам, открывая превосходный комплект нижнего белья. Глотая губами воздух, Лиза в ужасе провела рукой по груди, животу, и закатила глаза. Ну, же! Все порядочные леди должны терять сознание от стыда! Все – подтвердил внутренний голос, но ты же – Маугли. Дикарка, бунтарка, как пожелаешь, но ничего схожего с леди.
- Ах, черт!
Резко развернувшись, чтобы дать деру, девушка приблизила самую главную встречу дня, точнее, ночи. Встречу лба и величественной яблони. Шлеп! От удара голова пошла кругом. Во рту пересохло. Лиза схватилась за ствол, чтобы не упасть. Но ноги бессовестно подгибались. Она вновь вспомнила Бога и дьявола, но на талию легли мужские надежный руки.
Через пять минут под яблоней сидела смеющаяся пара и грызла яблоки, что свалились как манна небесная на голову Лизе.

 Когда дверь в комнату робко заскрипела, Лиза пила горячий шоколад и бессовестно таращилась на спящий сад. Окна ее спальни как раз выходили на часть, усеянную небольшими открытыми беседками, каждая из которых освещалась подвесными фонариками. Подобрав под себя ноги, девушка вздохнула. Это самый изумительный день в ее жизни! Она так счастлива, так… Пара в третьей по счету беседке притянула друг друга за руки, и Лиза, сдавленно выдохнув, придвинулась к стеклу. Сердце забилось часто-часто, словно происходящее за окном касалось лично ее. Она мечтательно представила искусительный рот Филиппа. Интересно, он хорошо целуется? В горле пересохло, и Лиза отпила глоток шоколада. И почему она раньше не целовалась? Наловчилась бы, а так…
Делая страдальческое лицо, она отставила кружку на широкий подоконник. А если она ему не понравилась? Что если язык ляпнул чего-нибудь лишнего? Рука вновь потянулась к кружке. Нет, а зачем он взял номер телефона и обещал позвонить? Если Лизавета правильно поняла, то у него есть другая работа, вне особняка. Шоколад неприятно обжег горло. А что скажет отец, когда узнает, с кем водится дочь? Филипп определенно не ее кругов, но надо отдать должное, не стыдится этого.
Лиза улыбнулась, вспоминая историю о привязанной овце. Дело было летом, в разгар школьных каникул. Что это такое девушка представляла с трудом, потому как училась на дому, но помогло воображение. Итак, зеленое волнистое поле с пробивающимися ромашками и редкими  васильками, толпа беснующих, грязных, как черти, мальчишек от семи до пятнадцати лет и овца с петлей на шее. Улыбка сменилась на раскаяние в собственной бессердечности. Они же издевались над беднягой! Гоняли по кругу, доводя до исступления! Мерзавцы! Но как же смешно об этом рассказывал Филипп. Лиза даже представила морду той несчастной овцы, которая при виде хулиганов начинала истерически мекать и метеоритом носиться по кругу.
- Можно?
Не заметив появление сестры, Лиза пролила шоколад на скомканную постель.
- Твою мать, испугала-то как!
- Тише-тише, моя дорогая! – Виктория быстро закрыла двери и покачала идеальной, по ее мнению, прической – туго зажатым пучком.  – Почему ты здесь? Устала? Скоро запустят салют...
- Да, пускай веселятся, - взволнованно ответила Лиза, впервые собираясь утаить от сестры внутренние переживания. Отвернувшись, она стала скручивать выпачканное одеяло вместе с покрывалом в трубу. – А ты чего такая серьезная… Никто не пригласил на танец? Может, отец…
- Я как раз хотела насчет него поговорить…
В мыслях зазвенел красный сигнал. Опасность! Что-то случилось. Что-то из ряда вон выходящее. Иначе бы Вика не пришла в два часа ночи «просто поболтать», а уж тем более, не стояла с бледным видом.
- Выкладывай! – нетерпеливо бросила Лиза и скинула трубу на пол.
Виктория бегло посмотрела на сестру, покряхтела как старушка и присела на простыни. Лизе захотелось хорошенько треснуть ее по голове. Но она мысленно досчитала до десяти, как учила нянечка, и уставилась на само совершенство.
- Ну, же, черт возьми! У меня сейчас сердце разорвется!..
- Как Федуся? Все нормально?..
- Федуся? Черт возьми, ты же не за этим пришла! Нормально твоя Федуся – пожрала и спит! Что там с отцом? Я вчера что-то пропустила, отвечай!
Виктория горестно кивнула и разрыдалась. Не зная, как реагировать на внезапные слезы, Лизавета скривилась и по-отцовски обняла сестру, все еще желая вытрясти из нее правду.
- Ну-ну! Все будет хорошо, все…
- Да?! – полные руки отчаянно разорвали объятия. – Свадьба через три недели! Как раз перед твоим отъездом!
- Свадьба? – не веря своим ушам, Маугли осела на высокую трубу. – Какая свадьба? Отец выбрал тебе жениха? Боже! Ты должна сказать ему, что…
- Нет-нет! – Вика вытерла слезы и вновь опустилась на матрас. За стенкой раздался взрыв, и разноцветные шипящие стрелы устремились в небо. – Ты не так поняла. Слухи подтвердились. Понимаешь? Нет? Совсем нет? Ну, то, что отец женится, - выждав паузу, чтобы дать возможность прожевать новости, она тихо добавила. – И еще… - на слове «еще» лицо напротив перекосило. – У нас теперь появится старший брат, soeur.

Утро наступило неохотно. Плотные гардины до последнего хранили издержки ночи, но ворвавшаяся в спальню Мария мигом привнесла свет.
- Что тебе еще известно, девочка? Только не лги мне, ясно? В глаза, говорю, смотри! – девушка неуклюже споткнулась о смотанную трубу и грохнулась на пол.
Лиза еще плохо соображала спросонья, но вид задранного кверху платья прогнал остатки сна. Присев на кровати, она лениво выгнула спину и потянулась. Если бы кто сказал, что день начнется так хорошо, она не лежала бы до обеда.
- Чего тебе? Дверью случайно не ошиблась?
Красное от злости лицо повернулось в ее сторону и мысленно выстрелило между глаз. Лиза оценила угрозу и, приподняв брови, взглядом указала на дверь. Но решимость сестры была превыше гордости. Подскочив на ноги, она злостно толкнула трубу и коршуном налетела на видимое безразличие.
- Значит, так? Да? Он припер какую-то бабу, волосы по пояс, да еще и с каким-то ублюдком! А ты сладко спишь, словно ни сном ни духом!    
- Успокойся, - по слогам проговорила Маугли и встала с кровати. Надо признаться, что сея весть мешала уснуть до самого утра. Только представить – отец собирается усыновить двадцати шестилетнего парня! – Я, к твоему сведению, тоже не в восторге…
- Не в восторге она! – съязвила сестрица. – Надо что-то делать! Понимаешь ты или нет? Срочные, самые срочные меры! Не знаю… Они, эти нищеброды, самозванцы, уроды! Они лишат нас наследства! Вот увидишь, так и будет! Отец настроен не в нашу пользу.
- Хорошо, и что ты предлагаешь?
Мария насупилась, давая понять, что планов пока нет.
- Ясно. Давай успокоимся, это делу не поможет, ладно?  Я попробую  разузнать, что да как… Может, не все так хреново.
- Ты хоть видела ее? Такие не упускают наживу с крючка.
- Нет, не видела. Я узнала после…
Запнувшись на полуслове, Лиза покраснела и придумала какой-то бред, лишь бы не упоминать о встрече с Филиппом. К счастью Мария не заметила подвоха и поспешила на выход. На прощание она сделала такое лицо, словно это Лиза ворвалась к ней в обитель и просила о помощи. Уф! Надо быть осторожнее – повсюду снуют одни благодетели. Черт их подери! Одно слово, один неверный жест – и прощай девичьи грезы!

Прошло три часа бесполезного ожидания, но никто из троицы так и не попал к отцу в кабинет. Закрывшись за семью замками, Семен Дмитриевич велел никого не впускать без его ведома. И, конечно же, без согласия. Так вот согласия дочерям дано не было. Услышав сухое секретарское «Ожидайте», они, не сговариваясь, уселись на высокие стулья с красной бархатной обивкой и с каменными лицами воззрились на дубовую дверь.
- Да сколько можно?!
Взорвалась Лиза, когда невозмутимая помощница занесла в кабинет пятую по счету кружку эспрессо. – Он что, издевается?
- Лизонька, он просто не хочет обсуждать с нами этот вопрос…
- Хочет - не хочет! – девушка встала с места и нервно задернула жалюзи. – Он обязан с нами считаться! И кто так делает?
- Тот, кто не привык спрашивать разрешения, - буркнула Мария, рассматривая ногти. – Эта молодуха здорово окрутила его. Вон, он даже усы сбрил и…
- Лизавета?
Обернувшись на голос Алеси Павловны, что прогремел из-за дверей кабинета, Маугли просияла. Наконец, появился шанс прояснить ситуацию. Ценой трехчасового бунта. Хотя сестры сильно сомневались в удачном исходе битвы, Лиза пылала уверенностью, что сможет отговорить отца от глупой затеи. Ну, а тот факт, что из всех дочерей предпочтение пало именно на нее, потешило тщеславие.
- Ты уж постарайся, - недоверчиво зыркнула Мария, прикрывая зевоту ладонью.
- Удачи, soeur, - молитвенно сложила руки Вика.
- Аминь! – кивнула Лиза и царственной походкой вошла в прохладный притемненный кабинет.

 - Отец?
Семен Дмитриевич восседал на кожаном кресле, как царь всея Руси, и, слегка откинувшись на спинку, с вопросом смотрел на черноокую красавицу. При виде стального рельефного лица, та немного стушевалась. А вдруг вертихвостка действительно запудрила мозги, и он даже слушать не станет подготовленную речь? Робкий шаг вперед, и мужчина нетерпеливо постучал по столу чернильной ручкой. Второй - сдунул несуществующую пыль с песочных часов. Почему он так странно ведет себя? Дело в ней? Или кто-то успел наследить до этого? Боже! А если он узнал про Федусю?!
 - Отец?
Тот трижды покашлял и, видя, что дочь не понимает, в чем дело, указал на зажатую в руке телефонную трубку. У Лизы внутри все упало. Перед глазами вспыхнули огоньки, предвещающие катастрофу.
- Отец? Т-ты м-меня з-звал? – заикаясь на каждом слове, выговорила Лиза и откинула взмокшие волосы назад.
Тяжелый взгляд из-подо лба ответил вместо слов. Он в прямом смысле пробил в груди брешь и, судя по всему, останавливаться не собирался. Лиза поперхнулась, переминаясь с ноги на ногу, и потупила взор. Ей конец! Конец планам! Светлым мечтам уехать в Англию. После опрометчивости отец ни в какую не отпустит ее учиться за тридевять земель! В конце концов, доверию конец! Обида захлестнула ее с головой. Неужели невинный разговор стоил всего, чего она добивалась последний год?..
Тем временем, мужчина перевел взгляд с виноватого посеревшего лица дочери на телефон и скривился, вопрошая, что с ним делать. Но та не могла трезво мыслить. В голове варилась каша. Что говорить? Какие объяснения найти? Она и сын садовника! Или сын мясника. Конечно, это не тот результат, на который нацелился родитель.
- Тебя ждут к телефону, моя дорогая, - до ушей донесся ровный невозмутимый тон, но Лизу так просто не обмануть. Она чувствовала скрытое напряжение и на негнущихся ногах прошла к столу.
- Алло, - отец этично отвернул голову, но расстояние было слишком мало. Из трубки раздавался буквально каждый шорох, черт его подери!
- Здравствуй.
Она никогда не думала, что простое «здравствуй» может вызвать столько противоречивых чувств. И что одно слово способно повергнуть в настоящий ужас. Но сейчас душу рвало на части. Невольно ухватившись за край стола, как за спасительный круг, она скосилась на отца, который навострил уши. 
- Что у тебя там за странные слуги? Десять минут дожидаюсь.
- Здравствуй…
- Не узнала, что ли? Ау?
И что ей отвечать? Да, я узнала! Это ты, Филипп! Мы отлично провели время вчера! И да, чуть не забыла, ты хорошо целуешься? Она прикрыла трубку рукой и развернулась настолько, насколько позволял провод. Отец хоть и не высказал недовольства, но потер переносицу и сморщил лоб. Обычный набор жестов при немилости.
- Узнала, конечно.. – не зная, что делать дальше, Лиза вдруг обратилась к отцу. – Ты не мог бы выйти, пожалуйста?
Глаза родителя поползли по лбу. Он отложил журнал главного бухгалтера и несколько раз недоуменно моргнул. Так его еще никогда не обламывали. Но воспитание превыше всего. Медленно поднявшись, он было раскрыл рот, но лишь кинул и скоростно вышел, на ходу расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. В следующий миг дверь с треском шлепнулась о дверной косяк, а в кабинете тяжким бременем повисло осознание свершившегося апокалипсиса. Лиза перевела дыхание и внезапно ощутила такой выброс адреналина, что тело стало ходить ходуном.
- Привет, Филипп, сколько лет, сколько зим.
Но из-за стучащей челюсти оппонент не разобрал ни слова, кроме своего имени.
- Извини. Тут связь хрен… очень неважная связь, знаешь ли…, - из страха быть отвергнутой, она решила не говорить, кем является на самом деле. Впрочем, разве это имеет значение?
- Ясно. Я чего звоню? Как насчет встречи? Думала обо мне, только честно?
- Ага, сидела и вязала тебе носочки под  цвет глаз.   
Из трубки донесся сладкий смех, отчего Лиза, крепко зажмурившись,   представила красивое улыбающееся лицо. Кто бы мог подумать, что стычка в саду приведет к такому результату? Он и она. Инь и Янь.
- Так что ты мне ответишь?
Девушка уже придумала достойный ответ, как в кабинете нарисовалась грозовая туча. Причем, эта туча стояла позади какое-то время и вкушала каждое произнесенное слово. Охнув от испуга, Лиза откинула трубку, словно ядовитую змеюку, и отшатнулась к окну. Ах, чертовы решетки! Так бы сиганула из дому. Но единственный выход был перегорожен высокой фигурой огнедышащего Семена Дмитриевича. Тот быстрым подпрыгивающим шагом пересек комнату и, подцепив провод между пальцев, нелюбезно проговорил в трубку:
- Вам, молодой человек, сперва, - он воззрился на дочь, чье лицо резко контрастировало с ярким полуденным солнцем, - сперва нужно представиться мне, это, во-первых, - взбешенный тем, что дела делаются за его спиной, мужчина старался не выругаться матом. – А во-вторых…
- А во-вторых, - неожиданно прозвучало басом на том конце провода, - я, конечно, очень польщен, что имею честь разговаривать с вами, но если есть какие-то конкретные вопросы, то прошу, задавайте. А сели нет, то извольте передать Лизавете – торговый центр «Три титана», первый этаж, кофейня «У Моники». Ах, да! Половина седьмого. Не очень затруднит?
У отца был такой вид, словно его размазали как подтаявшее масло на хрустящий багет. И кто посмел? Какой-то сопляк! Мелкий никчемный гаденыш, который думает, нет, он, верно сумасшедший, что Семен Дмитриевич отдаст дочь, красавицу Лизавету, не понять кому. Да он грудью ляжет, если надо повесит замок на спальню, но не подпустит  всякий сброд к сокровищу.
К слову, сокровище в оцепенении наблюдало, как отец, то сжимает, то разжимает тонкие губы, и ей делалось все страшнее и страшнее. Она никогда не видела столько гнева и слепой ненависти, которые с силой сорвали ни в чем не повинный галстук. Тот лопнул по швам, как впрочем, и терпение. Сделав два прискока, Лиза оказалась возле стола и яростно нажала на курок.
- Может, достаточно делать из мухи слона?! Ты – взрослый человек!
- И что? – впервые не сдержался мужчина и оскалился.
- Ты… ты ведешь себя как… как дурак! – слово вырвалось так внезапно, что девушка не успела сообразить, что сказала.
- Я?!
- Да, ты! – несмотря на агонию, пылающую внутри, она поднесла трубку к уху и, услышав мерные гудки, успокоилась. – Зачем, зачем ты подслушивал?
Пыл Семена Дмитриевича стал угасать, но тут разошлась Лизавета. Она, видя, что выигрывает бой, в сердцах ударила ладонью по столу, что у самой по телу побежали мурашки. Крепкие плечи тоже заметно дернулись, а Лиза наставила на отца два пальца словно пистолет.
- Ты, как тебе не стыдно! Ты, человек, которого ближе и роднее у меня нет! И ты так просто говоришь, что женишься? Вот так, словно покупаешь новый стул в библиотеку!
- Лиз…
- Не смей перебивать, черт возьми! – при ругательствах изумленные глаза выкатились из орбит. Откуда она знает такие словечки?
- Ты собираешься связать жизнь с какой-то вертихвосткой…
- Лиза!
- Мать моя женщина! Она моложе тебя в два раза! Ты подумал о нас?! И что там за  сынок еще?..
-  Лиза, он твой брат…
- Ну, конечно, брат! – скривив от отвращения лицо, девушка отбежала к окну. Ей нужно передохнуть. Сделать глоток свежего воздуха.- И сколько еще таких братьев у нас появится в будущем?   
- Послушай меня, в конце концов! Он твой брат по крови… - услышав последнюю фразу, Лизавета почувствовала, что ее сейчас стошнит. Она вцепилась пальцами в решетку и часто-часто задышала, боясь не совладать с собой. – Послушай, дорогая, я понимаю, что это… просто я не хотел придавать гласность… общественность и все такое, сама знаешь…- мужчина подошел сзади и мягко обнял дочь за плечи. – Я знаю, что звучит ужасно, но много лет назад, еще до знакомства с Дианой, - при упоминании покойной жены сердце сдавило от горя. Но он продолжил, понимая, что нужно донести правду здесь и сейчас.  – У меня был роман с молодой девушкой, Екатериной. Это, как бы тебе сказать? То были такие отношения, которые… В общем, это чести не делало. Ей не было восемнадцати…
- Она залетела?
Не вполне приличное определение сдавило слух, но Семен Дмитриевич подтвердил догадки, а также вкратце поведал о том, как он узнал о незаконнорожденном сыне спустя двадцать шесть лет.
- То есть, ты хочешь сказать, что это ты ее заставил…
- Уговорил, - поправил тот и развернул дочь к себе лицом. Умные глаза больше не излучали гнев, в них застыла тревога и доля сочувствия.
- Почему ты раньше не объяснил? Я бы… наверное, все было бы по-другому…
- Что тебе ответить, моя дорогая? Наверное, я боялся осуждения. Мы ведь живем не на том уровне, чтобы наши поступки обсуждали, а уж тем более, осуждали. Верно? Кстати, и ты, будь добра, сестрам ни слова. Пусть думают, как и прежде.
- Но почему?
- Не задавай больше вопросов, дорогая. Я и так много тебе рассказал.
- Хорошо, будь по-твоему, - Лиза посмотрела в пол, а потом хитро прищурилась. – Но теперь у меня есть ультиматум…

   Вот черт! Лицо пылало от досады. Он так и не поцеловал ее! Просто чмокнул в щеку со словами «Приятной ночи» и насильно усадил в такси. Нет, уму непостижимо! Чмокнул как ребенка! Еще бы ко лбу приложился! Клатч за три долларов со злостью полетел в стену. Боже, какая же она дура! Только и ждала момента икс, вкушала, облизывала, а в итоге – приятных снов, черт побери! Какие уж тут сны? В душе горело желание придушить его, а еще лучше, наорать, обозвать идиотом, придурком, мерзавцем. Плюхнувшись лицом в подушку, Маугли застонала. Всего хуже, что он, наверняка, догадался, что у нее на уме. А то, что она заставила таксиста простаивать десять минут, думая, что Филипп выжидает подходящего момента? Боже! Как же стыдно!
Перевернувшись на бок, она невесело улыбнулась. Похоже, это любовь с первого взгляда. Но как же погано на душе, черт возьми! Если так будет продолжаться впредь, она, верно, сойдет с ума! В порыве чувств белоснежные зубы прикусили подушку. Ну, почему он не подарил ей поцелуй? Что с ней не так? Может, зря она рассказала про Федусю и остальных спасенных животных? Вдруг он не испытывает жалости к обездоленным? Или подумал, что она благодетельствует ради похвалы? О! Как же сложно!
Но вскоре в мыслях проскочило рациональное зерно. Если она не по нраву, зачем Филипп расстарался? И цветы подарил, и комплиментов наговорил, и под конец устроил настоящий сюрприз. Вспомнив длинный, устланный красными коротковорсными коврами зал, по которому они прошлись, словно по ковровой дорожке в Каннах, Лизы испытала истинное удовольствие.
- Сделаешь ставку?
- А как? Не знаю… А точно можно?
- Если хочешь, можешь просто выбрать число или сплит.
- Сплит?
- Просто выбери место, куда хочешь поставить.
Она, конечно, проиграла, но бабочки в животе порхали до сих пор. Да и Филипп с трудом оторвал ее от траты его денег.
- Уже поздно, что скажет твой деспотичный отец?
- Ну, еще чуточку!
- Лиза, не думаешь ли ты, что за десять долларов отыграешься?
- А вдруг?
Вдруг не случилось, и парень вызвал такси.

- Доброе утро, soeur, - вырванная из сна, Лизавета с силой вцепилась в одеяло и натянула его до лба.
- Кто здесь?!
- Собираться пора,  - Виктория мягко улыбнулась накрашенными глазами, что насторожило сонную сестру.
- Что… что происходит? Чего ты в такую рань? – часы показывали половину восьмого.
- Лиза-Лиза… Сегодня бракосочетания, забыла?
Боже! Она совсем ослепла со своей влюбленностью и перестала понимать, что происходит вокруг. А последнюю неделю в доме Тимофеевых все суетились, носились как укушенные бешеным псом, и только Лизавета мечтательно закатывала глаза. Она и Филипп. Филипп и она. Ромео и Джульетта нашего времени. Единственное, что омрачало счастье – предстоящий отъезд на учебу. Точнее, она все решила. Никакой Англии. После того, как уляжется шумиха, она подаст документы в первый попавшийся университет, где остались места, и останется в крепких объятиях возлюбленного. Тем более, отец сам настаивал на местном образовании. Так что проблем возникнуть не должно.
- Ох, да, ты права…
- Во сколько ты вчера вернулась? Эдвард сказал, что калитку кто-то случайно закрыл, и тебе, милая моя, пришлось перелазить через ограду?
Случайно! Лиза сморщилась и потерла разрезанную кисть. Знает она эти случайности. И у них даже имя есть. Вот только как ни завидуй, а счастья от каверз не прибавится.
- Поздно пришла, - стараясь не раскраснеться, она прошла к шкафу. – Ты платье уже выбрала?
- Лиза, мы ведь вместе покупали в «Мегамиксе», забыла, что ли?
Та недоуменно повернулась и ударила себя по лбу.
- Это все твой романтичный герой? Да? Почему ты не хочешь про него рассказывать?
Показалось, или в Виктории говорила обида?
- Вик, я тебе уже объясняла, - в шкафу царил беспредел. – Давай, все уляжется, устаканится, и я его приглашу на ужин. Так будет мм… я решила, что счастье любит тишину.
- Но все в доме в курсе!
- Да, но его, слава Богу, никто не видел. Это, согласись, не малого стоит!
- Боже правый, имя-то можно сказать?
- Имя? – а что это изменит? – Филипп его имя…
- Филипп, ты говоришь? – в светлых глазах зародилось нечто такое, что жутко не понравилось Маугли, но Виктория быстро пролепетала. – Прекрасное имя, прекрасное, моя дорогая! Хотя я раньше думала, что редкое, а как оказывается… Ну, что же? Я свой долг выполнила, побегу на кухню. Отец просил дать кое-какие распоряжения и… ладно, тебе, наверное, это неинтересно.
В этот момент на голову каскадом посыпались скрученные впопыхах вещи, и прощание Лиза услышала в пол-уха.

- Я так нервничаю, - хрипло прошептала Виктория, нервно дергая за накрученный локон.
- Расслабься и смотри, сколько всего наготовили, - Лиза не любила официальные части, а вот застолья – с превеликим удовольствием. – А торт какой! Ты его видела? О, это шедевр! Мне повезло, я была в холле, когда, о чудо, его притарабанили. Восемь ярусов, я все сосчитала, все в цветах, розочки, синенькие еще такие, знаешь? Крем стекает на поднос, шоколадная парочка-твикс сверху. Ну, типа, отец и его хм.. благоверная. Я тебе честно признаюсь, что чуть не напала на него, как голодная дворняга на мясную вырезку.
- Ты в своем репертуаре, soeur, а вот я не могу прийти в себя! Сама не своя с утра, даже в груди что-то колит. Пожалуйста, успокой меня как-нибудь!
Лиза задумчиво скосилась к барному шкафу, возле которой стояла невысокая, парадно наряженная фигура, и потянула сестру за руку.
- Что ты делаешь?
- Эдди? – парень, с негодованием наблюдающий за проделками Лизаветы, смущенно раскраснелся. – Ты же знаком с Викторией? – переступив с ноги на ногу, он безмолвно уставился на сваху, все больше и больше покрываясь красными пятнами. – Тут вот какое дело… Помнишь, ты рассказывал, что помог корове, кажется, Зорьке, спокойно разродиться? Ну, там всякие практики. Вдох-выдох…
Не понимая, к чему вопрос, Эдвард насупил брови. Бедная Виктория побледнела и, казалось, вот-вот свалится в обморок.
- Вот сейчас представь, что корова, это Виктория.
- Корова это Виктория? – не веря своим ушам, парень скрестил руки на груди.
- Ну, фигурально, ты же понимаешь.
Но он не понимал. Не понимал, как можно доводить человека до белого каления! Хороши сестры, нечего сказать. Одна калечит физически, другая опускает морально!
- Нет, госпожа, я не понимаю, - произнес он вкрадчиво и взял холодную кисть Виктории. – Пойдемте, я отведу вас в сад подышать воздухом. Не возражаете?

Обручение должно было состояться в общем зале, нынче утопающим в шедевре из редчайших  лотосов, грациозных калл и горделивых нарциссов, что отлично вписались в бело-красный интерьер. Придвинув к себе миниатюрный фарфоровый вазон, Лиза вдохнула аромат свежесрезанных цветов и опять пустилась в нелепые мечтания. Впрочем, с места, где она сидела, сцена была почти не видна. Но сама виновата – нечего было возиться с платьем. Виктория сто раз повторила, что пора на выход. Но так не вовремя зазвонил телефон, а она чудом оказалась рядом. Это был Филипп. Он пригласил вечером покататься на лодке и поесть чего-нибудь вредного.
- Или  у тебя другие планы?
- Э… нет-нет, вечером после бракосочетания я вся твоя.
- О, бракосочетание, - голос притих. – Ты среди приглашенных?
- Ну, конечно, что за вопрос? Я же…
Но связь прервалась по невыясненным причинам.
- Дамы и господа!
Громкий голос из микрофона напугал замечтавшуюся Лизу, но та стряхнула оцепенение и для приличия вытянула шею. Первым, кого она разглядела, был отец. Ее гордость и пример для подражания. Он стоял как солдат по стойке смирно, и в искусственном свете софитов казался еще выше и грознее, чем есть на самом деле. Вид широких плеч, редеющей шевелюры и блестящих глаз, невольно растрогал сердце дочери. Только подумать  - восемнадцать лет он не впускал в свою жизнь других женщин. Ни одну. Жил воспоминаниями и болью, тысячу раз обвиняя себя в случившемся. А она винила себя. От сдавленных слез в горле пересохло. Лиза вынула бумажную салфетку и незаметно промокнула глаза, в то время как зазвучал свадебный марш.   
В следующий миг повсеместно заохали и зароптали возбужденные гости, что означало одно – невесту ведут к алтарю. Лиза поспешила надеть маску радости, хотя это удавалось с трудом. И кто эта счастливица? Екатерина, если помнится? Обернувшись, как сделали все собравшиеся, Лиза едва не вскрикнула от изумления. Подле высокой черноволосой женщины, облаченной в платье русалки белоснежного цвета, шел Филипп. В голове началась эмоциональная буря. Что он здесь делает? И почему ведет невесту к алтарю?
Когда пара под бурные аплодисменты прошла мимо ее столика, Лиза не выдержала и позвала его. Несмотря на шум, Филипп расслышал свое имя и стал вглядываться в лица вокруг. Понадобилось не так много времени, чтобы найти ту самую звездочку, что освещала его путь последние три недели. Надо признаться, сегодня она была поразительно красива – густые волосы собраны в затейливую прическу, на высоких скулах играет живой румянец, а в миндалевидных глазах блестит жизнь. Парень подмигнул и широко улыбнулся. Сюрприз удался. Она явно удивлена. Но то ли еще будет! Улыбка стала еще шире. Лизавета подпрыгнет от счастья, узнав, что он богат и сможет предложить ее отцу не только завидного зятя, но и знатную фамилию.
Видя спокойствие Филиппа, Лиза немного расслабилась, но рой вопросов кружил над головой как мухи над навозной кучей. Кто он такой, черт возьми? Что она о нем знает? Что он – простой смертный, это раз. Что работает менеджером в казино, это два. Что рос без отца, это три… Глаза, что неотрывно следовали за удаляющимися спинами, на миг умерли. О, Боже!  От ужаса руки развернули вазон, испортив вечерний наряд. Но сейчас это было неважно. Стряхивая с платья невпитавшиеся капли, она  подсела за соседний столик и, невежливо похлопав у незнакомой дамы перед носом, открыто спросила:
- Что за молодой человек идет рядом с невестой?
Гостья не признала в Лизавете хозяйку дома, поэтому надменно приподняла брови и напыжилась. Много ли чести. Но из-за покатого плеча высунулась маленькая яйцеобразная головка мужа-сплетника, который так и чесался что-нибудь да обсудить.
 - Вы имеете в виду, высокого такого, со светлыми волосами?
- Да.
- В черном фраке, если я не ошибаюсь?
- Да…
- А ты не помнишь, дорогая, он был с бабочкой или…
- Черт возьми, он только что прошел мимо вас! – не смогла сдержать гнев Маугли,
Мужчина пораженно замолк, хлопая узкими глазками. Тем временем, игра оркестра усилилась, и дама толкнула мужа в бок, советуя заниматься тем, зачем они сюда пожаловали. Но у Лизы не было времени на приличия. Она рывком пересела на ближайший стул и хищно вцепилась трясущимися пальцами во взмокший ворот рубашки.
- Я не в настроении, слышите? Это кто, я спрашиваю? Как его имя?
- Ненормальная! – прошипела гостья и, вытянув толстые бедра из-под стола, хлопнула по столу. – Милый, ничего не бойся. Я зову охрану.
- Кто это? Как его имя?!   
Звуки инструментов били по сознанию как боеснаряды. Лиза не понимала, что происходит вокруг и что она, черт возьми, творит. Единственное, что имело смысл – это узнать правду. Точнее, опровергнуть догадки.
- Это… это сын невесты… - услышав то, что отразилось адом в душе, Маугли с силой начала трясти ни в чем не повинного гостя за шею.
Благо, подбежал Эдвард, за спиной которого пряталась возмущенная дама, и осторожно вывел из зала. Внутри было так пусто, так одиноко, что она особо не сопротивлялась и позволила крепким рукам выволочь себя на свежий воздух. По настоянию помощника она сделала глубокий вдох и горько разрыдалась, проклиная жизнь и чертову судьбу, которая так жестоко посмеялась над ней.
Смятый подол платья утер слезы, а Лиза внезапно просияла. А вдруг старый козел ошибся? Вдруг Филипп не сын этой Екатерины? Ведь по сути любой мог оказаться рядом… Но почему Филипп? Вздрогнув в мучительной агонии, она сжала крик в груди и опять вздохнула надежду. Нет, это какая-то путаница. Филипп не может быть ее братом. Они совершенно не похожи. Но внутренний голос заставил посмотреть правде в глаза. Светлые волосы, кристально голубые глаза – точно слизанное сходство с сестрами.
- Все хорошо?
Эдвард, потирая руки, участливо ждал указаний.
- Нет, все очень погано, - она упала на колени и уставилась на небо. – Ты знаешь, как это – знать, что вы никогда не будете вместе?
Парень ничего не ответил, но если бы Лиза только взглянула в печаль, что таилась в душе долгий год, то поняла бы, что любовь и страдания порой ходят под руку. И она не одна в целом мире, кто терзаем разлукой. Однако молчание было расценено как равнодушие, что взбесило сильнее открывшейся истины. С воплями накидываясь на Эдварда, она стала колотить того в грудь, в плечи и даже по лицу, лишь бы облегчить страдания. Но в голове появилась идея-фикс – надо остановить свадьбу. Пока не  поздно. Она не желает жить с этими людьми под одной крышей. Нет, она не в состоянии даже представить, как их знакомят!..
Отстав от помощника, Маугли, обезумевши, направилась в дом, перепрыгивая через три ступеньки одновременно. Надо успеть! Пока еще не объявили их супругами. Тогда есть шанс… Какой шанс? Просто надо прекратить бессмыслицу! Она и Филипп – родственники! Боже, они ведь целовались!
Как спринтер подбежав к сцене, она отмахнулась от следовавшего за ней Эдварда и громко уточнила:
  - Прошу меня извинить! Ау! Да, ты там! Ты уже спрашивал, кто тут против союза молодых?
Ведущий церемонии поперхнулся и опасливо скосился на Семена Дмитриевича. Но тот взволнованным взглядом вопрошал у дочери, в чем дело. Лиза истерически хихикнула, чувствуя, как несколько сотен глаз принялись рассматривать обезумевшую дикарку. В том числе среди них затерялся взгляд ее возлюбленного. От одной мысли, что они совершили инцест, ее чуть не вырвало. 
- Так вот, запишите, я против!
- Но…
- Как…
Заговорили по сторонам, но Лизавета уже ничего не слышала. Она едва могла держаться на ногах. И в том самый момент, когда тело безвольно обмякло, мужские руки подхватили ее и утащили от убийственного любопытства