Место под солнцем-4. Очевидности

Авторы и толпа, правда и эмоции

Надо обладать определённой смелостью или абсолютной бессовестностью для того, чтобы публиковать или высказывать для публики ничем необоснованную информацию. Обнародуя даже маленькую толику правды с целью узреть закономерности и возможности развития, авторы должны иметь хоть какое-то представление о политэкономии, обладать историческим и исследовательским чутьём, огромным количеством непрерывно накапливаемой информации, которые они постоянно перелопачивают в своих головах до выстраивания логичной системы, претендующей на правду. Во всех остальных случаях авторы выдают только свои эмоции и желания, за этими желаниями следует голословность. Читая или слушая выступления разных авторов на самых разных мероприятиях или в ютубе, так и хочется спросить у них: «Поднимите руку те, кто сам, лично, от первой до последней буквы, написал свой диплом?» Думаю, что в наше время найти таких невозможно…

Так какими же знаниями и опытом должны обладать руководители регионов нашей умирающей империи для того, чтобы развивать их? А если они ими не обладают, то, естественно, всё их руководство сводится к интригам, единственная цель которых – сохранение власти, удерживаемой только на лжи, генерируемой сверху вниз, на общество, после чего и появляются завещания, начинающиеся словами «Если я умру…»
Идеальные царства, цари и холопы существуют только в сказках.

Толпа охотно воспринимает ложь, умело отсекая всё, что принижает и умаляет желаемый ему «статус». Такова природа человека. Это делается для укрепления самоуважения, которое существует только в границах проживания имперского общества. За ними – оно испаряется бесследно.
Интересно, что объективно какие-нибудь положительные качества среднестатического члена этого общества из любого сословия, за пределами его проживания, найти невозможно. Они – внутри империи, но цивилизации неизвестны, там выработаны совершенно другие представления…

Авторы, которые докапываются до настоящей правды, естественно, выглядят в глазах патерналистского общества врагами и предателями, хотя патриотизм редко выдерживает испытания временем. И всё же любое развитие в любой сфере происходит, благодаря только таким исследованиям и авторам, добытые которыми крупицы правды питают сам воздух и сеют семена недоверия, становящиеся зачатками развития.

Возвращаясь к нашей теме, скажем, что окультуренное растение без ухода на благоприятной почве и при наличии влаги может вырасти и одичать, но домашнее животное без умелого ухода и кормов помрёт или станет добычей хищников.

Очевидности

В конце 1830-х годов на берегах Онона и окрестностях Акшинской крепости побывал монголовед, академик, профессор Казанского университета Г, О. Ковалевский, кстати, прекрасно знавший монгольский язык и его диалекты. Посетив один из обрядов местных жителей, он записал: «Долины, окружающие священный холм, были покрыты стадами овец, рогатым скотом и табунами лошадей».
Такая живая картина, на мой взгляд, должна существовать здесь всегда.
Учёный лингвист Кастрен, побывавший в Забайкалье в середине XIX века, отметил, что только в очень редких случаях семья бурят-монголов может быть бедной и не имеющей несколько коров и овец. С восхищением он замечал, что в любое время и в каждой юрте могут угостить чашкой чая с молоком, стегном жареного барана, а также сыром и молоком.
Не верить очевидцам нет никаких оснований. Тем более, что я принадлежу к народу, который до недавнего времени сохранял на пространствах Восточной окраины России призвание лучших животноводов, соприкасался на протяжении двух веков с немецкими и русскими академиками, путешественниками, декабристами. Они делали записи о своих впечатлениях по рассказам моих предков, наблюдая за их ежедневной жизнью. Мои ближайшие родственники до недавнего времени были чабанами, все они имели правительственные награды – от орденов «Знак Почёта», Трудового Красного Знамени, ордена Ленина до ордена Трудовой Славы всех трёх степеней или звания Героя Социалистического Труда, не говоря о многочисленных медалях. С малых лет я жил на их стоянках и пас овец в привольной степи.
Как я могу забыть об этом, если только малая часть моих воспоминаний и знаний восстанавливают в памяти живую и цельную историю животноводства края? Так по обломку кости воссоздают исчезнувшее животное в сравнительной анатомии.

Недостающие части живой картины животноводства Забайкалья стали появляться в последние два десятилетия. Если этот процесс не остановить, то воссоздать животноводство с обновленными понятиями и технологиями станет невозможным в ближайшие десятилетия.
Большей частью мои предки сохранили своё призвание в Китае и Монголии, меньшей – в России. Я должен был стать историческим носителем памяти моего народа и, конечно, сельского хозяйства Забайкалья. Можно сказать, что я – живой очевидец событий, когда степь и склоны сопок были покрыты отарами овец. Память моя подкреплена ещё и 264 роликами воссозданной мной кинохроники в цифровом варианте.

Заметим, что делегация бурят-монголов отправилась в 1703 к Петру Первому по единственной причине – русские колонизаторы захватывали пастбища и мешали развитию животноводства. Царь принял делегацию и даровал им специальным указом земли вплоть до монгольских границ, полагая, что бурят-монголы помогут закрепиться России на Восточной окраине. Полагаю, что Пётр Первый, что никого более, кроме бурят-монголов, могущих защитить и присоединить Забайкалье России, нет, а потому с ними следует говорить, дружить, помогать им. Демаркация сухопутной границы между Китаем, Монголией и Россией после переговоров была проведена бурят-монгольскими племенами.

В середине XIX века тайша агинских бурят Тугулдур Тобоев писал, что к 1790 году в Забайкалье был мор, а в зиму скот бурят-монголов пал в таком количестве, что люди были вынужден делать оставшимся в живых животным кровопускание и питаться кровью. Такие трагедии, приравниваемые к народным, случались почти в каждом веке и остались в памяти народа.

Но животноводство возобновляемая отрасль.
Все бурят-монгольские летописцы пишут о заботе царского правительства, особенно Екатерины II, о развитии сельского хозяйства и полученной из центральной России различной помощи.
Многое о животноводстве Забайкалья можно узнать из обычного права бурят, которое было закреплено в «Положении 11 хоринских родов 1808 г. по управлению внутренними делами и судопроизводству», состоящим из 132 статей. Преамбула «Положения» указывает, что оно составлено на основе Устава от 20 мая 1780 года № 1219 хоринских бурят. Этот документ не сохранился, но имеется редакция более позднего «Положения», на основе которого в дальнейшем развивалось кодифицированное право бурят, им  они руководствовались вплоть до 1903 года, когда были упразднены Степные Думы и принята земельная реформа, вызвавшая первую волну бурятских животноводов в Китай.
О бурятском Шэнэхэне и русском Трехречье на территории Китая, где было развито животноводство, будет отдельный материал.

О цивилизационной идентичности

Даже беглого взгляда на территорию России достаточно для того, чтобы понять – в стране ещё долго будет опасно и тревожно, а из всех территорий, где исторически продолжают заниматься животноводством самыми стабильными остаются пастбища между реками Аргунь и Онон, о которых писал ещё академик П. С. Паллас в 1772 году.
Эти места занимают примерно 60-70 тысяч квадратных километров, напрашиваются на большой агропромышленный, животноводческий, комплекс для обеспечения продукцией сельского хозяйства районов Крайнего Севера, Дальнего Востока и зарубежья. Кстати, появление фур частных предпринимателей оттуда в этих местах становится уже обычным явлением.
Из разных исследований известно, что именно между Аргунью и Ононом Забайкалья богатые животноводы казачьих станиц и семьи бурят-монголов имели многотысячные отары овец, гурты крупного рогатого скота, табуны лошадей и прочих животных. Например, вдова Пушкарёва в станице Кулусутай владела до революции 16 000 тысячами овец. Хочется спросить: а не вдова? Известны фамилии скотоводов Шестаковых, Овчинниковых, Беломестновых, Золотухиных, Семёновых, Власьевских, Токмаковых, которые даже не вели пересчёт скота, определяя их примерное количество на глаз, загоняя отары и стада, гурты и табуны в природные котловины и пади.

Наивно, конечно, думать, что русские люди, которые обустраивали эти территории триста лет, создали крепкий быт и хозяйство, вместе с природными животноводами бурят-монголами, могли просто так отдать революционерам, коммунарам и люмпенам, умевшим только есть, накопленные богатства, обретённые за столетия духовные ценности.

«Никакие эксперименты партийных фантазеров не могут быть допущены в интересах государства, если проведение их в жизнь не дает абсолютной гарантии в их выгодности для страны», «Интересы государства должны почитаться превыше всего, а потому поползновение нарушить их должно быть караемо, как тягчайшее государственное преступление независимо от степени принесенного ими вреда...» «Государственное управление страной, в смысле своего морального авторитета, должно уподобляться храму, в котором не может быть места ни личным, ни партийным интересам».
Эти слова написаны не сегодня. Они принадлежат нашему земляку, который написал их в 1936-37 годах в эмиграции. Современные варвары, которых он и имел в виду в этих словах, до сих пор ненавидят его оболганное имя. И они же продолжают экспериментировать и грабить страну.

Качество управления регионом связано именно с незнанием цивилизационной идентичности населения в правительстве и законодательном собрании, откуда исходят основные правовые акты и нормативы. Какими они могут быть и как они влияют на развитие края, если принимаются наобум, без учёта и знания истории края? Представьте себе человека, не знающего свою биографию? На такого человека похожи депутаты и чиновники нашего края…
Конечно, при талантливых руководителях, специалистах и предпринимателях экономика регионов России сможет развиваться и без всякой цивилизационной идентичности. Но, во-первых, это будет уже не Россия, а во-вторых – долгосрочного подъёма и развития экономики и, самое главное, настоящего благополучия общества и края не получится.

Продолжение следует.


Литература: Бурят-монгольский Государственный научно-исследовательский институт языка, литературы и истории. В. Гирченко. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX веков о бурят-монголах. Государственное бурят-монгольское издательство. Улан-Удэ, 1939 год.