Насекомое

Тщедушный холерик..сопливый меланхолик. Оскорбления и издевки. Гнусный смех заразителен, как простуда берет верх над одним, другим, третьим, и вот уже все вокруг потешаются над тобой, становясь одной толпой рож, кривящихся в болезненном припадке, истерии общественного мнения и общего разгула не справедливости и не терпения.  Даже если их мнения были другими, отличными, они всё одно станут массой среди массы. Безликие и безропотно побежденные, даже довольные своим проигрышем, ведь  нет борьбы – нет нужды. Не посмеют поднять головы и выговорить протеста или же попробовать заступиться. Про себя станут вздыхать с облегчением, что не их сейчас распинают. А я привык вот уже. И что плохого, что я один? Сижу в углу поодаль от всех и читаю Гоголя. Солнце и то, кажется, косится на меня с презрением, мол – “Такую погоду прекрасную я устроила, а ты сидишь и жмешься в стену”. Ну и что с того..пусть у меня нет девушки, друга или просто напарника, я не страдаю один, а продолжаю жить своим ритмом и дыханием, наслаждаясь не лицемерием и кукольной скованностью, но свободой..отверженной, отчужденной, от того такой нуждающейся в человеке. Среди суеты и всяких лишних действий, я ,может, и теряюсь, однако держусь стойко, не отпуская из рук своих идеалов, пусть и смешных для всех, и собственных, живых мнений, живущих и растущих вместе со мной. Вбираю опыт.

Пусть моя осанка не такая прямая как у большинства, и хожу я чуть рассеяно, то и дело оступаясь и шаркая ногами.. Длинные и тонкие конечности скорее похожи на прутки и висят как у уже вымершего неандертальца,  и растут не ясно от куда, поскольку воспользоваться ими по полной не удается, однако же, они служат мне верно и надежно. Тонкими пальцами я набираю текст на пишущей машинке, постукивая жесткими кнопками. Со стороны прям  и на человека то не похож. И костями вечно хрущу при ходьбе или другом любом движении.  Почти и не личность даже, с точки зрения сословного строя или если судить по толщине кошелька, в котором у меня только на самое необходимое в отличии от других.
Потираю пальцем горбинку на носу и перелистываю очередную страницу, буквы на которой не перестают складываться в рисунок и показывать своеобразные кадры повествования. Порой мне действительно бывает одиноко, но не от не оказавшихся рядом людей, нет, а, напротив, от слишком много скопившихся тел, не способных оставить меня в покое. Молчание позволяет мне оставаться в той среде, что я берегу больше всего на свете.., а редкая улыбка, будь она предназначена прохожему или цветку, искренне сияет не только на лице, но куда ярче внутри меня самого. Чего не покажу то зацветет отдельно от окружающего.

Участвовать в разговорах, наверно, “слегка”, мягко говоря, не является моей целью, что обязательно понесет за собой новые покручивания пальца у виска. Да я и не больно люблю отстаивать свои убеждения, принимая все сказанное как - “имеет право на жизнь”. И действительно, мир соткан из миллиардов бесконечностей все возможных мыслей и действий, и каждая нить – это неотъемлемая часть вселенной.  Я не в праве менять что-то, или влиять на что-то, продолжая лапками набирать собственную, “унылую” тягомотину существования. И жить так, насколько прочно меня защищает панцирь.

Далек от новомодных словечек, каких то современных занятий и техники. Скопище глупостей, не понятных мне, но да, как и всякая шутка вызывающих иногда смех.. Меня мало впечатляют современные “достижения” в той или иной отрасли. Стараюсь проходить мимо, запомнив только и сохранив общую картинку. Не интересуют и пугают инициативы. Слово это само по себе напоминает бетонную, толстую стену, сквозь которую придется пробиться головой. Поэтому я стараюсь минимизировать свои действия и лишний раз не высовываться, оставаясь в своем потертом  уголку. Начнешь зудеть, и могут хлопнуть. По большей части все остается абракадаброй, устроенной лишь для того, чтобы еще сильнее втянуть в болото. Временами это сильно угнетает и лишает всяких сил. Однажды я заглянул в заведение быстрого питания и пока выбирал, глядя на большое разнообразие красочных картинок и звучных названий, какое-либо блюдо, совсем растерялся весь. Тогда мне предложили сделать что-нибудь полностью на заказ, на мой вкус. Столько видов булочек, соусов, различных ингредиентов я еще не встречал, а  люди за мной, тем временем,  уже начинали нетерпеливо подгонять меня. Постоянные расспросы о том, что следует положить еще, чем “сдобрить”, что я буду пить, вводили в настоящую панику. Не успевая толком уследить за тем, что уже было положено в мой ролл, я просто наугад говорил  “Да” или “Нет”, стараясь избегать длинных фраз.  Но ведь и это еще не все.., дальше следовали предложения всяческих акций, повторные подтверждения моего заказа, оплата картой или наличными, выбор столовых приборов,  и до бесконечности. Кое-как, наконец, оплатив свой обед и потряхивая дрожащими руками  поднос, я пошел искать свободное место среди множества столиков, проходя настоящие лабиринты, углубляясь все дальше. Да, еда была очень даже питательной и довольно вкусной. Однако, я все же не рискну ещё раз идти сюда, и вновь переживать этот бесконечный выбор. Отсталый человек. Там я ловил на себе пристальные взгляды и смешки в свой адрес, что особо и не удивляло.  Вся эта машина, громадина механизма потребления и рыночных отношений, сминала под собой такое неготовое и хилое существо как я. Защита хрустела, но всё же держалась. 

Привычный к старым, таким родным вещам, я не обращал внимания на их состояние, продолжая пользоваться до последнего. В противоречие и наперекор стремительно меняющимся предметам одежды, гаджетам или какой-либо другой утвари у всех остальных. Мобильный телефон (само это словосочетание уже давно вышло из употребления) скорее походил на обычный калькулятор, а термос, именно в нем я ношу на работу свой суп, давно лишился своей ручки, кожа зам. на корпусе слезала лоскутками, крышка проворачивалась,  а металлическая поверхность покрывалась все новыми и новыми царапинками, которые, как я чувствовал, находили отражение в виде царапков и в моей душе. Пакет, в котором я носил еду, не менялся бывало по пол года, выцветая и обзаводясь маленькими дырками. 

Каждая привычка, даже обычное повседневное, естественное действие, не вписывалось в рамки и сильно отличалось от движений других.

От того я просто бегал  по шестеренкам внутри огромного механизма, перебирая своими лапками, и не становясь частью. Меня пытались всё зажать, опрокинуть, но мне удавалось найти выход, юркнуть куда-нибудь, отдышаться в углу, собирая пылинки. Быть частью всего, но оставаться кем то. Не смотря на задирки, кривляния,  постоянные тычки.. Такой крохотный в своей отчужденности, счастливый…

bek