Вечер 2

Ни шатко, ни валко, но, тем не менее,  рабочий день подходил к концу. Так что коллектив «встал на низкий старт», как говаривала санитарка.

Женская часть этого самого коллектива, вольготно расположившись на кухне, с наслаждением подзаправлялась  сушками, перед походом домой.

В этот - то  самый момент,  Николаша,  протирающий стол в «Хирургии» и чихнул, а  затем еще и еще раз. После чего надрывно закашлялся.

Евгения Никитична подняла голову от планшета,  и задумчиво хрустя очередной, закинутой в рот сушкой, неодобрительно посмотрела поверх очков в сторону кабинета «Хирургии».
- Если заболеет, начальство опять будет пенять нам, что о Николаше, надо заботиться. Беречь его.  А мы… – неодобрительно пробормотала она.
- А что мы? – откликнулась на ее реплику Дашка, копаясь в своей косметичке. – Мы и так его бережем и заботимся. – уверенно сообщила она.
- Да? – удивленно - недоверчиво  уточнила у нее врач.
- И в чем это выражается? –  с интересом попросила прояснить  сей  момент,  санитарка.
Две пары глаз выжидающе уставились на фельдшера.
- Ну-у, - на секунду задумалась Дашка.
А затем бодрым голосом сообщила:
- Он же у нас еще жив. Жив.  Значит бережем. Так? – обратилась она к собравшимся за поддержкой.
- Ну да. Раз жив – значит бережем. – согласилась с ней врач.
- А что с «заботимся»? -  с любопытством  уточнила санитарка,  прихлебывая  горячий чай из расписанной под хохлому, кружки.
- Тут хуже. – со вздохом признала фельдшер. – Болеет он у нас.  И сам не лечится же, не ф…га.
- И че делать? – придав голосу озабоченности поинтересовалась у нее Рэншен.
Где-то в глубине станции снова чихнул Николаша.
Взгляды собравшихся  вновь  вопросительно  устремились на Дашку.
- Если только насильно ему лекарства выпаивать. – предложила она коллективу. – Заломать как кавказца*, пасть открыть  и капсулу « Антигриппина», например, - в рот запихать.  И по шейке погладить,  ласково, - пока он таблетку  не проглотит. – оптимистично  заключила та.
- Так это мы его три раза в день заламывать должны будем. И так дней пять. Он точно Олеговне пожалуется. И она нам отвесит п…ей, за негуманное обращение с Николашей. – рассудительно откликнулась на Дашкино предложение Евгения Никитична.
- Ну, тогда в еду ему лекарство подмешивать. – внесла новое рационализаторское предложение фельдшер. – У него такое ведро еды  всегда с собой, что он этого и не заметит. – пояснила она собравшимся.

Коллектив, на секунду задумавшись, согласно кивнул, решив не только беречь врача, но еще и заботиться о нем. – Т.е. старательно выполнять установку начальства.

- Чего замолчали? – прогундосил, появившейся на пороге  кухни Николаша.
- Просто замолчалось. – пожала плечами Рэншен, поднимая невинные  глаза на врача.
- Ну да. Не все ж нам разговаривать. – искренне сообщила ему Дашка,  взмахнув длинными ресницами.
Николаша, вытер покрасневший нос хирургической салфеткой и подозрительно - вопросительно перевел взгляд на Евгению Никитичну.
Но та лишь  дернула плечом, не отрывая взгляд  от планшета.
Видя, что правдивого ответа не дождешься, Николаша со вздохом опустился на стул, запуская руку в пакетик с сушками.
 
За окном набирала силу ледяная поземка.  Ветер то и дело швырял в оконное стекло пригоршни  ледяных иголок.  За окном царствовала черно - белая мгла.

Пора было собираться домой.

Николаша,  склонив голову набок,  положил ногу на ногу.
Дашка  сгребла со стола, раскиданную по нему, вперемежку с сушками, косметику.
Рэншен встала и с наслаждением потянулась.

Под потолком потускнело, отчего в помещении воцарился полумрак.
- Напряжение в сети упало. – констатировала  Евгения Никитична, грузно поднимаясь из-за стола  и  задрав голову вверх,  оглядела старенькую, допотопную  люстру с тускло горящими в ней, тремя лампочками.

Рэншен согласно кивнула, направляясь в кладовку – переодеваться, пока хоть какой-то свет  да  был.  Ибо в кладовке он отсутствовал в принципе, по причине….  А  Бог его знает по какой причине, но лампочки в кладовке гореть не хотели.  Так что освещение в оной обеспечивала люстра, висящая на кухне.
К тому же, санитарка  первая уходила домой.  Врачам еще надо было «подбить» документы, как они это называли.

Так что, уже  через десять минут, поплотнее надвинув на голову капюшон, она  целеустремленно  пробиралась по сугробам, в сторону огней жилых домов.

А еще через пять, поравнялась с единственным в округе супермаркетом.  И,  проходя мимо одетых в металлическую сетку вентиляторов, услышала из-под них,  робкое:
- Мяу.
Рэншен, чуть притормозила, вглядываясь в темноту. Но ничего, кроме коробки из-под офисной бумаги, там не увидела.
«Показалось». – подумала она. – « Не может же быть, что бы  в такой мороз, там  бы кто-то сидел. Просто меня от постоянного «мяу» и «гав», за целый день…, уже глючит.» - решила  санитарка.

И засунув руки в перчатках, поглубже в рукава пуховика, продолжила свой путь дальше… .

Ветер набирал силу. Влажный мороз, казалось, добирался до каждой клеточки организма, вымораживая все живое вокруг.

* - кавказская овчарка.