Правила и исключения 2

2.
Орлов начинал фронтовую жизнь наводчиком орудия, не помышляя о командирской карьере. Однако его умение организовать людей для решения сложных и опасных задач, готовность брать на себя ответственность, находчивость были замечены, и в прошлом году Орлов получил под свое командование взвод в третьей батарее, стал офицером. А в начале лета 1944 года лейтенанту было поручено исполнять обязанности командира батареи; сначала – временно, но командир дивизиона предложил его официально назначить на должность комбата.
Комдив был человеком практичным, внимательным к мелочам, умевшим ценить профессионализм. До войны, занимая не рядовую должность в народном хозяйстве, он принял за правило не делать "лишних движений" в решении профессиональных задач и в быту, стараться реализовать все имеющиеся возможности, не прибегая к малознакомым и недостаточно освоенным средствам и приемам. И то, что он добился снятия брони, чтобы отправиться на фронт, было для многих его знакомых и сослуживцев неожиданностью. И только самые близкие понимали, что для него – человека не только ответственного и по-настоящему совестливого, но и достаточно честолюбивого – важно было находиться там, где решается самое главное.
Предложение комдива о назначении комбатом проверенного выдвиженца, выросшего в командиры в этой же батарее, поддержали все, кроме капитана Клена, не так давно ставшего замполитом дивизиона.
Дивизионный командир выслушал возражения замполита внимательно и даже согласился с ним. Действительно, Орлов допускает некоторую разболтанность в своем взводе, мелкие нарушения дисциплины среди его подчиненных даже стали предметом разбирательства, но это было в начале весны; с тех пор серьезных нареканий не возникало. И, что очень важно, взводу, а теперь и батарее под его началом ни разу не случалось замечаний в боевой обстановке. Орлов уже написал заявление в партию и коммунисты дивизиона ему не отказали, в том числе и сам замполит. Отношения его с санинструктором, которые поначалу вызвали раздражение комдива, тоже не могли считаться смертельным грехом.
– Да Князева не причем! – замполит, вчерашний усердный студент, не успевший до войны по-настоящему влюбиться, всегда старался обходить подобные вопросы. Он искренне убеждал себя в том, что на службе нет места личной жизни, а тем более – на войне, когда вокруг погибают товарищи, когда невесты и жены не могут дождаться своих мужчин. Капитан не признавался себе в том, что просто-напросто не знал, как относится к проявлению человеческих чувств и отношений. Вместе с тем, лезть в чью-то личную жизнь считал некрасивым; а на фронте, где каждого самое страшное могло настичь в любой момент, старался без крайней нужды подобные вопросы и "сигналы" не замечать. Но на самом деле женщины его приводили в необъяснимый трепет, хотя он уже научился не показывать внутреннего смущения. Впрочем, если бы кто-то проницательный сказал ему, что и он влюблен в Таню Князеву, он бы открыто и твердо возмутился ...
Война настигла Степана – новоиспеченного инженера, накануне защитившего дипломную работу в Ленинградском электротехническом институте – в тот момент, когда ему оставалось вместе с дипломом о высшем образовании получить назначение на Ленинградский металлический завод имени И.В.Сталина. В институте Степан, приехавший в Ленинград с берегов Енисея, добросовестно учился – честно, ответственно, стараясь не упустить ничего важного для будущей профессии и для отношений с людьми; так было заведено относиться к работе, к своему делу в их семье. Сокурсницы для него были товарищами, знакомыми, а вот "своей" девушки он так и не завел, да, вероятно, не очень представлял, как это возможно.
Диплом Степану и его однокурсникам-выпускникам вручали в конце июня; не торжественно, под музыку, с цветами, родственниками, концертом, а, заполняя "на ходу"; выдавали с непросохшими чернилами в ближайшей от отдела кадров аудитории.
Это в тот момент несколько задело Степана. Он был уверен в том, что война закончится где-нибудь на польско-германской границе не позже, чем к концу сорок первого года, и не собирался менять своих планов; поэтому к исполнению обязанностей инженера-электрика-конструктора он с первого дня отнесся с большим рвением.
Сибиряк с белорусскими корнями Клен мыслил не по годам масштабно, всерьез планировал внести свой вклад в преобразование энергетической отрасли страны, хотя и не знал пока как именно. Но сводки с фронта с каждым днем становились тревожнее, а третьего июля он услышал речь Сталина и почувствовал, что без его, Степана Клена, участия, врага быстро не разгромить. Значит, с заводом и энергетикой придется повременить.
Назавтра утром был в военкомате, записался в ополчение …
Девушки остались для него существами загадочными и недоступными.
На войне Степан научился скрывать эмоции, точно реагировать не только на слова и действия, но и на намерения людей, научился требовать, руководить людьми, а иногда распоряжаться и их судьбами. Но женщины вне служебных отношений его смущали и заманчиво тревожили, он в душе робел перед ними, скрывая свое смятение за строгим статусом должностного лица.
В разговоре с командиром дивизиона по поводу назначения Орлова капитан Клен старательно обходил и подавлял личные предположения, вопросы и симпатии, но настойчиво подчеркивал опасения общего характера.
– Санинструктор отлично выполняет свои обязанности; оснований для претензий к ней нет. А вот к другим – были. И к Орлову, как к командиру. Дисциплина должна быть везде и для всех одинаковая; и любимчиков в боевом подразделении быть не должно – настаивал замполит. Он намекал на особые отношения временно исполняющего обязанности командира батареи с некоторыми сержантами, особенно, с разведчиком старшиной Осокиным.
– Верно, – соглашался комдив, тоже капитан, – но одинаково во всем и для всех у людей не бывает. Вы, замполиты, должны это лучше других видеть. Допустим, есть бойцы, которых Орлов выделяет, и что? Они хорошие солдаты, они умеют бить врага. И делают это, заметьте, лучше многих других, пусть и старательных, добросовестных, опытных.
– Это не дает ему права позволять им больше чем другим, а тем более переходить рамки дозволенного в отношениях с начальником, в дисциплине, ... Да вы, товарищ командир, все знаете и понимаете, о чем я.
– Понимаю. И ставлю Орлова на место … если надо, и где надо. Жестко ставлю. Но он отличный артиллерист. Перспективный! И солдаты его уважают. На таких, как он, держится армия и победа в бою.
Два капитана, обычно действующие согласованно, несмотря на разницу в возрасте и довоенном опыте неплохо понимавшие друг друга, на этот раз не смогли найти оснований для взаимных уступок. Командир не изменил своего решения, а замполит предупредил о твердом намерении довести свое мнение до командования полка. Комдив от неожиданности едва сдержался, чтобы не выругаться, однако промолчал; приказать в этой ситуации замполиту он не мог, а убеждать в необходимости скрывать от начальства внутренние противоречия он уже посчитал бы проявлением своей слабости.
Замполит полка, к которому обратился Клен, тоже остался недовольным. Уже немолодой и грузноватый для фронтового офицера майор начал было объяснить Степану несвоевременность разногласий в дивизионе и важность укрепить командование перед большим наступлением. Но капитан, как выяснилось, пришел с рапортом, в котором обосновывал несвоевременность назначения Орлова командиром батареи.
– Ну, вот зачем это? Ну что изменится? Решение уже принято, и приказ будет подписан.
– А может, командир полка, ознакомившись с моими доводами, передумает.
– Вот, упрямый ты … бульбаш ...– усмехнулся майор, пытаясь перевести разговор в неофициальную плоскость.
– ... да, мои предки из Белоруссии, и еще под Брянском жили, а я родился в Иркутской области, вырос под Красноярском, я сибиряк ...
– Да помню …, и диплом Ленинградского электротехнического … имени Ленина! Не обижайтесь, капитан.
– Не на что здесь обижаться, да и не в этом дело, – капитан решился было на то, чтобы рассказать еще о нескольких подробностях, не отмеченных в рапорте; например, о том, что будущий командир батареи, не только потакал своим любимчикам, но и был замечен замполитом в участии, а может и в организации пьянки с подчиненными. Об этом Степан Клен тогда не стал никому докладывать, потому что это была фактически первая встреча вновь назначенного замполита со своим подчиненным Орловым.
Но майор не дал раскрыть ему рта.
– Да разве не ясно, что не сегодня-завтра начнется наступление? Эстония впереди! Балтийское Море! Мы не о частных своих сомнениях, – майор постучал себя в грудь, – о другом должны думать. Ну, вот, знаете ведь о требованиях руководящих документов. Они ведь, эстонцы, вроде – наши были перед войной, а если с другой стороны посмотреть, так и совсем не наши.
Майор сделал паузу, как будто подыскивал правильные слова и тут же продолжил:
– Мы понимаем, что отношение эстонского народа к войне проявилось в формировании восьмого эстонского корпуса  Красной Армии, части которого уже не первый год громят фашистов. Нельзя забывать эстонских коммунистов гражданской: Виктора Кингисеппа,  Вингиссара!  Но мы не можем не учитывать и других фактов. Слышали о двадцатой дивизии СС,  о гитлеровской трехсотой дивизии особого назначения? А есть еще двухсотый егерский полк,  батальон "Нарва" … Все там – эстонцы; по нашим сведениям – добровольцы; среди них даже девушки есть. Тут поработал Улуотс,  – майор говорил в четверть голоса, но значительно и не без артистизма, как бы намекая на то, что эти сведения он доверяет замполиту дивизиона в виде исключения, вследствие особого расположения не столько к подчиненному, сколько к коллеге-политработнику.
– А Омакайтсе?  А полицаи?.. – замполит полка вдруг как будто сам испугался всего того, что наговорил.
– А здесь снова советскую власть нужно устанавливать, – почти не разжимая губ, с жаром продолжил он, – на эстонской территории нужно особенно осторожно себя вести. К этому призывает партия, на это обращает внимание товарищ Каротамм.  Здесь живут будущие граждане нашей страны. Нужно преодолеть недоверие, неприязнь тех, у кого они есть.
– Это ясно, – продолжал настаивать на своем капитан, – но назначение командира батареи тоже важно. Одно другому не мешает, … и даже наоборот. Назначение надежного командира позволит лучше и эту задачу решить... Ну, то есть, недоверие местного населения преодолевать.
– А Орлов чем вам ненадежный? Идеальных людей и командиров не бывает, а мелочи, отдельные недостатки ... Ну, вот, кому именно сейчас нужно с этим разбираться. Ведь наступление! Ответственность момента не ясна вам, товарищ капитан?
– Об ответственности момента я в рапорте и докладываю.
– И, вот, ты думаешь, что я твой рапорт командиру полка сейчас понесу? – терял терпение начальник, – Ну, не до этого сейчас.
– Тогда я сам, – пытался упрямиться капитан, – у меня второй экземпляр есть.
– Да хоть третий! Я смотрю, писателей много стало?! – заметно раздражался замполит полка, – к командиру полка он пойдет. Ему делать больше нечего, – не уточняя кому именно: комполка или Клену нечего делать.
– Ну, вот, так я его и пустил ... Ишь, прыткий! Вы бы, товарищ замполит дивизиона, лучше у себя… в своем хозяйстве порядок бы наводили, помогали бы командирам и замполитам батарей. Орлову тому же... Забыл, как у тебя и боевых-то листков нормальных не оказалось? ... там, в Волосово, в начале лета, перед переброской?
Майор, обычно сдержанный, начинал багроветь.
– Все! Забирайте рапорт и срочно в дивизион. Ну, вот не хватало, чтобы все видели, как замполиты перед наступлением по кабинетам с рапортами разгуливают!
"Кабинеты" были всего лишь образом, а то, что сам майор ненадолго получил в качестве рабочего места, действительно, небольшой кабинет, было, скорее, временной случайностью.
– Рапорт я не заберу, – набычился Степан.
– Товарищ капитан, – майор, человек не великий ростом, "подвсплыл" над огромным столом, непонятно, каким образом, втиснутым в маленькое пространство, – в дивизион ступайте, – с расстановкой цедил он сквозь зубы, – не-мед-лен-но.
Степан быстро встал, принял стойку "смирно", сжав губы и скосив глаза на замысловатую заморскую резьбу дорогого шкафа, рукотворным утесом высившегося за спиной майора, который уже спокойнее, стараясь придать словам примирительный тон, закончил:
– Ничего уже не изменишь. Ну вот, пока – точно не изменишь … и смысла в этих протестах и рапортах сейчас нет. В дивизион, и чтобы ... на высшем уровне ...