Творец манускриптов по прозвищу Джонатан

(притча)
Ощущение полёта всякий раз приходит неожиданно. То ты варишь, на кухне, своей крупнопанельной избушки, такой тесной по строительным стандартам что хватает простора чтоб-вот только только развернуться, а для тебя единолично не составляет труда раствориться как в бездне в одном из её многочисленных углов, сливово-яблочный компот, чтобы сохранив его в холодильнике заморозить для себя ещё хотя бы кусочек уходящего, очередного  знойного лета. То ты потеряв надежду продать почку  подумываешь о петле, а то со сдержанной улыбкой на лице готовишься увидеть сияющие глаза своей музы. То с удовлетворенным спокойствием принимаешь благодарность за сотворенное маленькое чудко а то понимаешь,  опустив в полном изнеможении руки, что не из откуда тебе эти чудеса творить.
Но приходит оно всякий раз одинаково. Оставляя каждый раз, под стремительно уходящими вверх, суетливо-грешными ногами, тяжёлые как скальные массивы заботы о хлебе насущном, ядовитые, как медленно убивающая цикута мысли о кредиторах и долгах своих житейских а иногда по прихоти насмешницы судьбы и дом -полную чашу, под нервные возгласы «Вернись на землю! Иначе до конца своей жизни во всех резюме что отмерял тебе бог будешь писать единственное: auctor paternorum bonorum exheres-писатель лишенный наследства». Но ты же, как то чайка, хотя и не Ливингстон но все же Jonatan(или Jonathan?) и всё земное тебя не держит потому как ни разу не твоё, поэтому стремительно возносишься к облакам. Которые вовсе и не облака. А такие родные, такие свои в каждой мелочи скопления добрых и креативных духов каждый из которых исполнен магической силы преображать этот мир. Они пронизаны любовью, потому что и сами плоть от плоти её. И насыщаясь этими их энергиями ты и над собой возносишься. И видеть можешь вдаль: когда силен был и сам расточал любовь без меры даже на тех кто не разумел её сути. И когда слаб был и не находил сил что-бы отдать её даже тем кому жизненно важна она была.
И видишь двух добрых царевн.
Одна вдали спиной к тебе сидит и смотрит на закат солнца И как же она не царевна если и язык и зверей и растений знает и взглядом исцелить и приободрить может.
Вторая еще в большей дали сидит на восход смотрит и через спину громы -молнии в тебя мечет,басурманином кличет. И как же она не царевна если сказки складно сказывает да людям их разносит.
И обе те царевны сил нерастраченных в любви немало имеют но и сами неизбывно любимы быть хотят.
 А а у подножия их, много других царевичей и царевн. Прынцев и прынцесс. Добрых и не очень. Чудищ злых заморских и богоугодных тварей домашних.
И держишься ты на высоте этой до тех пор пока любовь тебя эта держит. И с каждым разом сил всё больше требуется чтобы после очередного взлёта не рухнуть камнем на землю…