Луганщина - с древности до начала ХХ века

(В соавторстве)

На фото - завод Гартмана, 1900 год

[Имеются пока ещё не исправленные опечатки]


Луганщина: славный путь через века и тысячелетия
(история Земли и людей с традициями, достижениями и мощью цивилизации)

А вот это есть продолжение данного материала: http://proza.ru/2019/10/30/329

КНИГА I - С древности до начала ХХ века

Луганск - 2017 г.


В период великих испытаний, когда вопрос «Быть или не быть?!» стоит в масштабах народов и цивилизаций, живительной силой и источником неиссякаемой созидательной энергии, стойкости и мужества, является наше историческое прошлое, ибо каждый человек, по своей сути, уподобляется храму, где незримо живут тени наших пращуров, пульсирует  день сегодняшний, проступают контуры грядущего.
Именно поэтому мы обращаемся к истории нашей Родины – Луганщине, которая на протяжении веков и тысячелетий формировала свою летопись свершений, традиций, достижений и мощи, по своей сути равных потенциалу цивилизаций.
Авторы выражают сердечную благодарность луганским краеведам, историкам, которые самоотверженно собирали немеркнущие свидетельства всепобеждающей созидательной и творческой энергии наших предков, передавших нам эстафету своих великих дел и свершений, чтобы мы, приумножив их, вручили последующим поколениям луганчан!
Будем же достойны нашего великого прошлого, созидая на его фундаменте настоящее и светлое грядущее, чтобы и в дальнейшем – в веках и тысячелетиях – каждый житель нашего края мог с гордостью и достоинством сказать: «Я – Луганчанин!»



На территории Донбасса люди проживали издревле.
Так на территории Луганска сохранился комплекс курганов
под названием Острая Могила, возраст которых определяется
археологами от 5 до 7 тысяч лет. Постарше некоторых египетских пирамид. То есть люди жили здесь на протяжении тысячелетий.
Сохранилось еще не менее трех тысяч курганов.



ВВЕДЕНИЕ
Луганщина сквозь века и тысячелетия
(Родной край в историко-культурном и геополитическом развитии мира)

На изломах истории, когда решаются судьбы народов и цивилизаций, в обществе особенно остро ощущается потребность познать свое прошлое и осмыслить настоящее. Обращаясь к нему, люди стремятся восстановить разорвавшуюся связь времен и поколений, найти в истории ответы на проблемные вопросы и вызовы современной жизни.
В настоящее время – в период глобализации – Восточная Европа, Луганщина, Донбасс в целом, этносы, населяющие данные территории,  их государственная историко-культурная проблематика развития находятся в центре пересечения основополагающих интересов ведущих мировых держав, так как, по образному выражению Мак Киндер – известного специалиста по геополитике, – непреложным является то, что:
Тот, кто правит Восточной Европой,
Владеет Сердцем земли;
Тот, кто правит Сердцем земли,
Владеет Мировым Островом.
(То есть Евразией);
Тот, кто правит Мировым Островом –
Тот владеет Миром [53, с. 52].
Збигнев Бжезинский – бывший советник по национальной безопасности американского президента в годы холодной войны, консультант Центра стратегических и международных исследований, рассматривая роль Евразии в современном мире в работе “Великая шахматная доска”, комментируя данный образный афоризм Мак Кинли, отмечает: “Евразия является крупнейшим континентом на земном шаре и занимает осевое положение в геополитическом отношении. Государство, которое господствует в Евразии, контролировало бы два из трех наиболее развитых и экономически продуктивных мировых регионов” [53, с. 44]. Луганщина же – реперная точка Евразии.
На основании этого З. Бжезинский делает вывод о том, что один взгляд на карту позволяет предположить, что контроль над Евразией почти автоматически повлечет за собой подчинение Африки, превратив Западное полушарие и Океанию в геополитическую периферию центрального континента мира. Около 75% мирового населения живет в Евразии и большая часть мирового физического богатства также находится там – как в ее предприятиях, так и под землей. На долю Евразии приходится около 60% мирового ВНП и около трех четвертей известных мировых энергетических запасов. В Евразии также находятся самые политически активные и динамичные государства мира [53, с. 44].
При этом у всех наряду с Отчизной– великой Русью – есть до боли любимая Родина – это микровселенная, где обитают тени пращуров, пульсирует день настоящий, формируются контуры грядущего.
Для миллионов людей такой Родиной является Луганщина – прекрасная и неповторимая, украшенная жемчужинами рек, названия которых звучат как возвышенная небесная музыка – Ольховка, Деркул, Айдар, Евсуг, Ковсуг, Лугань, Миус, Белая, Красная, Нагольная, Крепенькая, Кундрючья и могучий Северский Донец, а также щедрыми лугами, напоенными ароматами щебреца и разнотравья, пламенеющим половодьем червоной руты, величественной и спокойной красы полей и озер, степью, безграничной  как Вселенная и вечной как Время! И все это – наш край, один из самобытнейших в своем очаровании и своеобразии мест мира, обладающих своей неповторимой аурой, притягательной силой и мощью.
Своеобразие и неповторимость Луганщины обусловлены и тем, что на протяжении тысячелетий здесь Запад “встречался” с Востоком, явственно ощущалось биение пульса великого Евразийского суперконтинента, занимающего ключевое положение в геополитическом отношении и находящимся на пересечении основополагающих интересов ведущих мировых держав.
Именно поэтому испокон веков и тысячелетий щедрая, благодатная земля Луганщины манила к себе сильных, уверенных в себе, энергичных, волевых людей, здесь произошел великий симбиоз мировых культур и цивилизаций, что и породило такое великое и неповторимое явление как “луганская ментальность”, “луганский характер”, отличающиеся толерантной открытостью и в то же время – твердостью, уверенностью, умением постоять за себя, творческой энергией, созидательной мощью, дерзновением творческих помыслов и величием свершений [3].
Начало истории, ее истоки  есть более чем половина всего – отмечал Аристотель. Именно поэтому вопрос: “Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим? ”  позволяет дать ответ на многие проблемы дня настоящего, вызовы грядущему, выработать своеобразный этнический генокод своей Земли, людей, живущих на ней.
Являясь одним из значимых звеньев великого Евразийского суперконтинента, одухотворенная симбиозом мировых культур и цивилизаций, Луганщина представляет собой одну из центральных, реперных точек мирового развития на протяжении веков и тысячелетий.
Таким образом, Луганщина в контексте историко-культурного и социально-психологического развития представляет собой уникальный сплав западной и восточной цивилизаций, дающих в итоге мультиплюралистический комплекс евразийства, которое является определяющей парадигмой глобального развития ХХI столетия.
Из глубины веков и тысячелетий к нам приходят свидетельства величия и значимости нашего края в контексте становления «Homo sapicnsa», развития мировой цивилизации.
Так в эпоху бронзы жители нашего края впервые стали заниматься горным делом: они закладывали штольни, длина которых достигла 25 метров, ширина – до 8 метров. Между современными городами Артемовском Донецкой области и Попасной Луганской области, а также в Нагорном кряже (Антрацитовский район) действовал древний рудник по добыче медной руды, который во II тыс. до н. э. обеспечивал металлом бассейн Северского Донца, юг Приазовья и стал своеобразным металлургическим центром края, важным фактором развития Евразийского субконтинента.
В штольнях данных рудников были найдены каменные кувалды весом от 5 до 8 кг, кайла из рога и бронзовые кирки. На местах поселений древних горняков возле погасших горнов были найдены литейные формы для изготовления ножей, дротиков, тесел и топоров, которые качественно превосходили известные на тот период европейские аналоги.
Луганщина и в среднековье была местом притяжения и противостояния стран и цивилизаций. Так в 1111 году великий киевский князь Владимир Мономах во главе объединенного русского войска выступил против половцев, разбил их основные силы и “взята полона много…, пил золотым шеломом” Северский Донец как символ покорения могучего союза кочевых племен       [3, с. 10].
Героические и одновременно трагические события 1185 года, когда князь Игорь предпринял попытку повторить триумфальные победы Владимира Мономаха в борьбе с половцами, нашедшее отражение в бессмертном “Слове о полку Игореве”, происходили на земле Луганщины  [3,с.10].
В становлении культурно-исторического, социального, психолого-педагогического и языкового развития Луганщины внесли весомый вклад многие известные, видные представители мировой, европейской научной и  промышленной элиты Европы и мира.
Так к ним относятся: основатель Луганска шотландский инженер и промышленник Карл Гаскойн, немецкий предприниматель и банкир                Г. Гартман, многие другие видные представители бельгийского, французского промышленного и финансового капитала, которые смогли сделать из Луганщины флагман технического развития не только Российской империи, но и многих отраслей европейского и мирового промышленного комплекса.
Так в октябре 1800 г. на Луганском литейно-пушечном заводе вступила в строй домна, на которой впервые в Российской империи с использованием кокса был произведен чугун, использованный для изготовления ядер, бомб и гранат.
Благодаря этому событию Луганск был удостоен звания “колыбели южной металлургии” Российской империи.
За короткий период завод снабдил орудиями, ядрами, бомбами и гранатами крепости Черноморско-Азовского побережья России, прогремели на весь мир победы российского флота у острова Корфу      (1799 г.), в Адриатическом море у Боккади-Кабарро (1807 г.), устранившие дамоклов меч турецкой экспансии в Европу, были во многом одержаны благодаря луганским пушкам, которые в тот период стреляли ядрами весом до 40 кг. с дальностью выстрела до 4 км.
413 таких пушек, изготовленных на Луганском литейно-пушечном заводе в 1812 году, внесли решающий вклад в уничтожение цвета наполеоновской армии на Бородинском сражении, явились важным фактором победы в Отечественной войне 1812-1814 гг., что изменило ход как европейской так и мировой истории.
Таким образом, Луганщина в технологическом, промышленном и экономическом аспектах является не только важнейшим регионом Евразийского субконтинента, но и “стальным сердцем” в контексте как Донбасса так и Российской империи, затем – СССР, играя значимую роль в технико-экономическом развитии не только данных держав, но и некоторых отраслей и направлений развития Европы и мира.   
Луганщина дала миру не только организаторов промышленного комплекса, но и всемирно известных корифеев культуры: В.Даля, В.Гаршина, М. Матусовского, В.Титова и других выдающихся личностей культуры, науки и образования. Известный луганский актер П.Луспекаев, именем которого назван Луганский драматический русский театр, создал на экране советского кино образ общероссийского патриотизма, символ беззаветного служения Отчизне.
Явлением планетарного масштаба, сделавшим узнаваемыми Луганщину и ее жителей во всех странах и континентах мира, явился бессмертный подвиг молодогвардейцев Краснодона.
Сотня с небольшим юношей и девушек в период, когда Родина была в смертельной опасности, бросили вызов всемирному фашизму и его наиболее ужасающему проявлению – германскому нацизму с его аппаратом смерти в лице гестапо, абвера, вермахта, десятков и сотен тысяч танков и самолетов – у молодогвардейцев же была только беззаветная любовь к Родине, к родному краю, взрастившему их. И они победили, шагнув не в шурф шахты, а в бессмертие, в сердца миллионов людей Земли, став для них символом несгибаемого духа, необоримого “луганского характера”, всепобеждающей веры в идеалы светлого начала жизни, ниспровергающего силы зла.







Географически Донбасс –
это территория между Днепром и Доном,
ограниченная с юга Азовским морем,
а с севера – условной линией лесов.
А геологически Донбасс соответствует
Донецкому кряжу с его отрогами.


 
 Глава I
На заре седой древности

   Особенности исторического развития нашего края предопределялись его геополитическим положением в рамках  Евразийского субконтинента.
   Земли Луганщины являются составной  частью великого пояса южных степей. Этот “степной коридор”, связывал  Европу и Азию, что создает  условия, с одной стороны, для обмена достижениями, культурными ценностями народов Востока и Запада, с другой же являлся источником постоянной угрозы для оседлого населения вследствие частых переселений кочевых народов по территории нашего края.
   Десятки народов волна за волной прокатились по нашей земле, созидая и закладывая этническую палитру Луганщины, ее своеобразие и неповторимость. Неоднократно менялись социальные отношения, язык, обычаи, культура, однако ничего не кануло бесследно – достижения и приобретения столетий передавались от поколения к поколению: свершения предшественников трансформировались и являлись  базой для грядущих их приемников.
Первые  обитатели Донбасса, по мнению археологов, появились  здесь около 150 тысяч лет назад из более южных районов Передней Азии, Закавказья, Юго-Западной Европы. Одни пришли с юго-востока, продвигаясь вдоль восточного побережья Черного моря через степи Нижнего Подонья, другие – с запада – через Карпаты и Днепр [3, с. 10]. 
Впервые следы  самых  древних поселений в Среднем Подонцовье были выявлены еще в 1924 году на реке Деркул у села Колесниковка Станично-Луганского района одним из крупнейших советских археологов                П.П. Ефименко, впоследствии директором Института археологии АН УССР, академиком. Позднее в данном месте ведущими специалистами в области археологии каменного века С. Замятиным и В. Гладилиным были обнаружены изделия из кремня и кварцита, из которых скалывали отщепы по треугольной форме. Затем их превращали в орудия – изделия с ретушью, скребла, остроконечники и др. [3, с. 11-13].
Другое местонахождение древних поселений – Красный Яр (Луганск), расположенное на берегу реки Северский Донец, открыто в 1925 году. Среди находок выделяются остроконечники листовидных, треугольных, сердцевидных и овальных очертаний. Мустьерский возраст находок, как и самого памятника, был установлен в 1933 году С. Замятиным [3, с. 13]. У каждого из прошедших по нашей земле народов был свой идеал красоты, была своя вера и, чтобы выразить их, каждое время создавало своё неповторимое искусство. Были свои духовные ценности и у людей каменного века, в том числе и обитавших на территории нашего края. Об этом свидетельствуют образцы “палеолитического искусства”, найденные на территории нашей области.
С V-IV тыс. до н. э. пейзаж нашего края меняется: на вершинах водоразделов, в поймах рек стали появляться рукотворные холмы, именуемые курганами – родовые кладбища обитателей данных территорий. По одной из версий – это своеобразная космогоническая картина мира в представлении древних обитателей наших земель – своеобразная модель вселенной. Находящиеся же на вершинах некоторых насыпей большие изваяния, которым придавались черты сходства с человеком – стелы – олицетворение создателя и творца мира.
Данная модель представляла собой сложнейшую и оригинальную попытку осмысления нашими пращурами окружающего мира, поиска своего места и роли в его бесконечном многообразии.
Так небесный свод олицетворялся шаровидной насыпью, большие камни – кромлехи, расположенные по кругу, являли собой своеобразную кладбищенскую ограду захоронений. Все это выражало космогоническую картину, в которой человеческая душа переселяется  в мир загробный  [3,            с. 18]. В курганах воплощена и символика солнца, что было характерно для общемировых тенденций того времени.
Примечательно, что первые курганы в бескрайних степях появились ранее III тыс. до н. э., еще до появления значительного большинства грандиозных погребальных сооружений египетских фараонов.
В древности на курганах стояли антропоморфные каменные изваяния, которые были поставлены человеком в эпоху меди [3, с. 18-19].
Эти монументальные изображения высечены из плоских глыб камня,  чаще всего высотой со взрослого человека. Встречаются среди них примитивные, у которых переданы лишь черты  человеческой фигуры с плавно закругленными  плечами и низко посаженной головой. У других хорошо переданы лица, часть тела, одежды, украшения, оружие и т.п. Это достаточно совершенные произведения монументальной скульптуры, передающие нам разные образцы первобытного искусства [3, с. 19-20].
Антропоморфные скульптуры, устанавливающиеся  на курганах, имели отношение к культу предков, который, в свою очередь, основывался на вере в то, что умершие предки являются медиаторами между миром живых и могущественными первопредками и богами. Умершие якобы помогают  живым родственникам в земном мире (охраняют территории, скот, посевы от земных врагов и преступных злых сил), вследствие чего приношения умершим в ряде случаев являлись попыткой воздействия на силы иного мира, превращали  погребальный комплекс в своеобразное святилище. Роль алтаря в курганных святилищах играли жертвенные площадки. Всего же на территории Луганской области известно более семи тысяч курганов, многие из которых хранят свои тайны [3, с. 18-20].
Завершает самый продолжительный период в истории человечества, эпоху камня -  неолит – новокаменный век.
Это эпоха радикальных перемен в жизнедеятельности человека, перехода от присвающего хозяйства к производящему, появления земледелия и животноводства, гончарства и ткачества. Для всех природных зон характерен рост относительной оседлости населения и связанное с ней развитие домостроительства. Также совершенствуются транспортные средства, стимулируется торговля, что позволяет характеризовать данный период как “неолитическую революцию” – принципиально новый этап, связанный с началом глобального противопоставления человеческой техники силам природы, созданием искусственной среды обитания [3, с. 28].
Ярчайшим определяющим признаком неолита справедливо считается появление керамических сосудов, сыгравших огромную роль  в улучшении способов хранения и приготовления пищи. Значение появления керамики трудно переоценить, так как это первый не природный, а искусственно созданный материал. Производство керамических изделий – первое величайшее техническое изобретение в истории человечества. Такая трактовка -  “первое и величайшее техническое изобретение” –  объясняется тем, что керамических изделий как таковых в природе нет. Для изготовления  же керамического сосуда его нужно обжечь в гончарной печи  или, простейший вариант, в пламени костра (обязательное требование – температура не менее 470 градусов по шкале Цельсия). И тогда происходит чудо – глина становится камнеподобной и приобретает совершенно  другие параметры и качество [3, с. 16-17].
Начало I тысячелетия до нашей эры ознаменовалось важными изменениями  в хозяйстве, культуре и быте древнего населения нашего края. Это время, когда на безграничных просторах евразийских степей у скотоводческих  племен индоиранского происхождения завершался переход  к новой форме ведения хозяйства – кочевому скотоводству. Это племена киммерийцев, скифов, сарматов. Кочевники  были грозной силой, которая  осмелилась бросить вызов ряду государств Европы и Азии. Война стала постоянным спутником их жизни, а воины – привилегированной прослойкой кочевого общества [3, с. 19-20].
Это было время, когда на смену бронзовым орудиям труда и оружия пришли железные. Обитатели нашего края в древности и средневековье являлись важной частью как славянского мира, так и евразийского континента в целом, внося значимый вклад в развитие металлургии, ремесленного производства и создания на их базе орудий труда и оружия, которые во многом превосходили европейские аналоги.
Интерес представляет концепция академика Б.А. Рыбакова о роли так называемых “центров притяжения” в этногенезе славянства, в частности, восточного. Академик Б.А. Рыбаков отметил, что применительно к массиву славянских племен (до колонизации на северо-восток) следует учесть образование двух центров притяжения: один из них соответствовал основной территории прежней “культуры шаровых амфор” и охватывал часть славянских, германских и кельтских племен, а другой находился вне славянской прародины, в скифском Причерноморье, и вовлекал в сферу своего влияния только юго-восточную часть славян, проживавших в плодородной лесостепи [1].
“Центры притяжения”, влияние западной цивилизации, в сочетании с влиянием сформировавшейся в основных параметрах восточной цивилизации, их влияние на праславянство обусловило особенности его развития, своеобразие протекания процесса этногенеза. При этом необходимо учитывать, что южно-балтийская группа славянских племен по своему географическому положению как новая разноплеменная общность отражена археологически в так называемой лужицкой культуре. Ее ядро составляли западные славянские племена (территории современной Польши), но в нее входили и соседние кельты, являвшиеся, очевидно, гегемонами в этом большом соединении племен, и какая-то часть германских племен по Эльбе.
Исходя из этих данных, считает Б.А. Рыбаков, вполне возможно, что именно эта общность получила в то время название “венеты”, или “венеды”, которая первоначально обозначала конгломерат разноязычных племен, живших интенсивной общей исторической жизнью, а в дальнейшем (примерно к рубежу нашей эры), когда кельтские и германские окраинные племена лужицкой культуры вошли в больший контакт со своими основными сородичами, наименование “венеты-венеды” сохранилось за западнославянскими племенами. У древних писателей (Плиния, Тацита) именем венедов называются славянские племена [1].
Академик П. П. Толочко, рассматривая протекание этногенетических процессов у славянства в начале первого тысячелетия, констатировал, что, невзирая на все потрясения, войны и нашествия, значительная часть славян осталась на своих  родовых местах. Особенно это касается земледельцев лесостепной зоны, где, собственно, и происходили процессы русского этногенеза.
Благодаря этому обеспечивалась беспрерывность исторической памяти, органичность в наследовании культурно-мировоззренческих достижений генофонда своих предшественников. Так постепенно, на протяжении тысячелетий разноэтнические народы образовывали на данной территории определенные генетические единые традиции способа жизни, культуры, политической и предгосударственной организации [1].
Славянство рассматриваемого периода характеризуется значительными достижениями в области естественнонаучного осмысления окружающего мира. С древнейших времен человечество накапливало элементы знаний об окружающей его природе. Первые зачатки естественнонаучных представлений стали складываться у восточных славян в глубокой древности, получив название “мудрость” как обобщенное знание о мире в целом.
Материальным воплощением данных знаний в древности являлись так называемые “аграрные календари”, представляющие собой керамические, деревянные, каменные, а также изготовленные из других материалов предметы, на которые в виде знаков, криптограмм, стилизированных изображений систематизировался опыт по постижению и осмыслению закономерностей окружающего мира.
Большой интерес в данном отношении представляет расшифрованный академиком Б.А. Рыбаковым сельскохозяйственный календарь IV века, найденный на землях полян и относящийся к черняховской культуре. Календарь представляет собой нанесенные на поверхность глиняного кувшина знаки – пиктограммы (серпы, кресты, штрихи, символизирующие дождь, волнистые линии и т.д.), отличающие основные этапы роста, созревания и жатвы яровых культур, а также желательные для этих этапов периоды дождей [1].
Сам кувшин, очевидно, предназначался для “святой воды”, которой окропляли поля, и был предметом языческой литургии, связанной с аграрной магией.
Тот факт, что отмеченные на календаре благоприятные для урожая периоды дождей почти точно соответствуют агротехническим рекомендациям нашего времени для данного региона, свидетельствует об адекватных и достаточно точных представлениях о природе тех племен, которые жили на территории восточнославянского региона обитания [1].
Таким образом, славянство в начале I тыс. н.э. получило благоприятные условия для своего развития. Давление кочевых народов (скифов, сарматов) в данный период перестало играть деструктивную роль в процессе этнического развития славянства, которое все более активно выходило на общеевропейскую арену, включалось в геополитическую орбиту влияния великой Римской империи, ведя с ней торговые отношения, участвуя в походах, приобретая передовые навыки ведения военных действий.
Данные факторы обусловили формирование предпосылок становления зачаточных форм предгосударственности как особой формы этнической самоорганизации славянства. Суровые климатические условия, постоянное противоборство с могущественными пришельцами, зачастую возникавший вопрос дальнейшего существования славянского этноса, оказали значительное влияние на формирование основ ментальности славянства, заложили основу его этнохарактера, отличительные черты, обычаи, нравы, внешний облик.
Арабский ученый Ибн-Фадлан, характеризуя русов, отмечал в своем труде: “Я не видел людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны... С каждым из них секира ,меч и нож, и он не расстается с ними, о чем мы упомянули. Мечи их плоские с бородками, франкские... Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на ее берегу большие дома из дерева, и собирается их в одном доме десять и двадцать – меньше и больше, и у каждого скамья, на которой он сидит...” [1, с.125-142].
Известный российский историк Николай Михайлович Карамзин, анализируя труды историков древности, посвященные славянству, вывел собирательный образ славян древности: “Житель полунощныхъ земель любить движеніе, согрьвая имъ кровь свою; любитъ дьятельность; привыкаетъ сносить частыя перьмены воздуха, и терпьниемъ укрьпляется. Таковы были древніе славяне по описанию современныхъ историковъ, которые согласно изображаютъ ихъ бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, свойственныя климату сьверному, они сносили голодъ и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищею; удивляли грековъ своею быстротою; съ чрезвычайною легкостію всходили на крутизны, спускались въ разсьлины; смьло бросались въ опасныя болота и въ глубокія рьки” [48, т. I, гл. I, с. 35].
В 582-602 гг. Византией правил император Маврикий. Неизвестный нам его современник, условно называемый Псевдо-Маврикий, написал трактат о военном искусстве того времени – “Стратегикон”. Поскольку в то время Византия часто воевала со славянами, в трактате содержалось много сведений о военном деле у славян и их образе жизни, обычаях. Так, данный трактат повествует: “Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище”. Значимый интерес представляет аналогия, проводимая Псевдо-Маврикием между славянами и антами. Далее автор акцентировал внимание на образе жизни древних славян: “Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер; устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Необходимые для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь походную” [1].
Псевдо-Маврикий дает детальнейшее описание воинского искусства, присущего славянству: “Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются (засадами), внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью изобретая много (разнообразных способов). Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно, будучи застигнуты внезапным нападением, погружаются в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами, лежа навзничь на дне (реки), дышат с помощью их; и это они могут проделывать в течение многих часов, так что совершенно нельзя догадаться об их (присутствии). А если случится, что камыши бывают, видимы снаружи, неопытные люди считают их растущими в воде, лица же, знакомые (с этой уловкою) и распознающие камыш по его обрезу и (занимаемому им) положению, пронзают камышами глотки (лежащих) или вырывают камыши и тем самым заставляют (лежащих) вынырнуть из воды, так как они не в состоянии дольше оставаться в воде” [1].
Интерес представляет описание вооружения славян, приводимое в “Стратегиконе”: “Каждый вооружен двумя небольшими копьями, некоторые имеют также щиты, прочные, но трудно переносимые (с места на место). Они пользуются также деревянными луками и небольшими стрелами, намоченными особым для стрел ядом, сильно действующим, если раненый не примет раньше противоядия или не воспользуется другими вспомогательными средствами, известными опытным врачам, или тотчас же не обрежет кругом место ранения, чтобы яд не распространился по остальной части” [1].
В сочинении Ибн Русте “ал-А’лак ан-нафиса” дается развернутая характеристика славян и русов, которые, что характерно, разделяются и противопоставляются: “У них есть царь, называемый хайкан русов... Когда у них рождается сын, то отец дарит новорожденному обнаженный меч, кладет его около ребенка и говорит: “Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом”. Мечи у них сулеймановы. И если какое-либо их племя поднимается, то выступают они все. И нет между ними розни, но выступают единодушно на врага, пока его не победят” [47, с. 136-138].
Прокопий Кесарийский, касаясь вопросов верований, быта, воинского искусства славян, отмечал в работе “Война с готами”: “Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания [1]. Живут они в хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают; иные не носят ни рубашек (хитонов), ни плащей, а одни только штаны, стянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут на сражение с врагами. Язык их достаточно варварский. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый” [1].
Крупнейший русский историк Н.М. Карамзин в “Истории государства Российского”, обобщая исторические характеристики древних славян, писал: “Думая безъ сомньнія, что главная красота мужа есть крьпость въ тьль, сила въ рукахъ и легкость въ движенияхъ, славяне мало пеклися о своей наружности. Греки хвалятъ ихъ стройность, высокій ростъ и мужественную пріятность лица. Загарая отъ жаркихъ лучей солнца, они казались смуглыми, и всь безъ исключенія были русые, подобно другимъ кореннымъ европейцамъ. – Сіе изображеніе славянъ и антовъ основано на свидьтельствь Прокопія и Маврикія, которые знали ихъ въ VI вькь” [48, т. I, гл. I, с. 33].
Оставивший сведения о древних славянах историк востока Гардизи в работе использовал утраченный труд ал-Джайхани (ок. 922 г.). Был знаком Гардизи и с трудом Ибн Хордадбеха, родившегося около 820 г. и впоследствии правившего Табаристаном, провинцией к югу от Каспия, а также управляющего почтой на северо-западе Ирана.
Ибн Русте-Гардизи, описывая жизненный уклад славян, писал: “В их стране холод до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывают деревянную остроконечную крышу, и на крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются со всем семейством, и,  взяв дров и камней, разжигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же камни раскалятся до высшей степени, их обливают водой, отчего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают одежду. В таком жилье остаются они до весны” [1].
Н.М. Карамзин, предприняв источниковедческий анализ работ историков древности по вопросу нравов и обычаев древних славян, в том числе  и обитателей нашего края, писал: “Современный историкъ говоритъ, что они не знали ни лукавства, ни злости; хранили древнюю простоту нравовъ, неизвьстную тогдашнимъ грекамъ” [48, т. I, гл. I, с. 35].
Прокопий Кесарийский – советник византийского полководца Велисария и автор “Истории войн”, в своей работе приводит данные об общественном устройстве современных ему славянах: “Ведь племена эти, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народовластии, и оттого у них выгодные дела всегда ведутся сообща...” [1, с. 136-138].
Одним из компонентов,  составляющих этнохарактер древних славян, являлось возведенное в своеобразный культ гостеприимство. По сообщениям Псевдо-Маврикия: “К прибывающим к ним иноземцам относятся они ласково и, оказывая им знаки своего расположения при переходе их из одного места в другое, охраняют их в случае надобности так, что, если бы оказалось, что, по нерадению того, кто принимает у себя иноземца, последний претерпел (какой-либо) ущерб, принимавший его раньше начинает войну (против виновного), считая долгом чести отомстить за чужеземца” [1].
Н.М. Карамзин, рассматривая аспекты взаимодействия славян с чужеземцами, отмечал, что: “Славянинъ, выходя изъ дому, оставлялъ дверь отворенную и пищу готовую для странника. Купцы, ремесленники охотно посъщали славянъ, между которыми не было для нихъ ни воровъ, ни разбойниковъ” [48, т. I, гл. III, с. 36].
Ибн Русте в работе “ал-А’лак ан-нафиса”, анализируя аспекты этнохарактера славян, отмечал: “Гостям оказывают почет, и с чужеземцами, которые ищут их покровительства, обращаются хорошо, так же как и с теми, кто часто у них бывает, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. Если же кто из них обидит или притеснит чужеземца, то помогают и защищают последнего”. Гостеприимство древних славян базировалось как на сложившихся морально-нравственных нормах, так и на экономической заинтересованности в бесперебойной торговле с окружающими племенами. Ибн Русте в работе “ал- А’лак ан-нафиса”, характеризуя древних славян, акцентировал внимание на том, что: “Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям. Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса” [1].
Подводя итог свидетельствам как западных, так и восточных авторов о нравах гостеприимства славян, Николай Карамзин писал: “Всякий путешественникъ былъ для нихъ какъ бы священнымъ: встрьчали его съ ласкою, угощали съ радостію, провожали съ благословениемъ и сдавали другь другу на руки. Хозяинъ отвьтствовалъ народу за безопасность чужеземца, и кто не умьлъ сберечь гостя отъ бьды или непрятності, тому мстили сосьды за сіе оскорбленіе какъ за собственное” [48, т. I, гл. III, с. 36].
При этом Н.М. Карамзин отмечал, что в рассматриваемый период столь великое радушие и гостеприимство было характерно отнюдь не для всех племен, народов: “Столь же единогласно хвалятъ льтописи общее гостеприимство славянъ, рьдкое въ другихъ земляхъ и донынь весьма обыкновенное во всьхъ славянскихъ: такъ сльды древнихъ обычаевъ сохраняются въ теченіе многихъ вьковъ, и самое отдаленное потомство насльдуетъ нравы своихъ предковъ” [48, т. I, гл. III, с. 36].
Для древних славян были присущи высокие морально-нравственные качества. Так, Псевдо-Маврикий, характеризуя древних славян, особо отмечал в своих трудах: “Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь” [1].
Н.М. Карамзин, обобщая свидетельства западных и восточных историков, подчеркивал: “Славянки не хотели переживать мужей, и добровольно сжигались на кострь съ ихъ трупами. Вдова живая безчестила семейство. Думаютъ, что сіе варварское обыкновеніе, истребленное только благодьтельнымъ учениемъ Христіанской вьры, введено было славянами (равно какъ и въ Индіи) для отвращенія тайныхъ мужеубійствъ: осторожность ужасная не менье самого злодьянія, которое предупреждалось ею!” [48, т. I , гл. III, с. 36-37].
В сочинении Ибн Русте “ал-А’лак ан-нафиса” сообщается о следующих обычаях у древних славян: “Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают с того места пепел и кладут его на холм. И по прошествии года после смерти покойника берут они бочонков двадцать (больше или меньше) меда, отправляются на тот холм, где собирается семья покойного, едят там и пьют и затем расходятся. И если у покойника было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамейку и конец завязывает вокруг своей шеи. После того как она так сделает, скамью убирают из-под нее, и она остается повисшей, пока не задохнется и не умрет, после чего ее бросают в огонь, где она и сгорает” [1].
Славянская женщина являлась своеобразной берегиней древнеславянского общества: “Удаленные отъ дьлъ народныхъ, славянки ходили иногда на войну съ отцами и супругами, не боясь смерти: такъ при осадь Константинополя въ 626 году греки нашли между убитыми славянами многіе женскіе трупы. Мать, воспитывая дьтей, готовила ихъ быть воинами и непримиримыми врагами тьхъ людей, которые оскорбили ея ближнихъ: ибо славяне, подобно другимъ народамъ языческимъ, стыдились забывать обиду”[48]. Источниковедческие изыскания Н.М. Карамзина позволили ему сделать следующие обобщения относительно славянских женщин: “Древние писатели хвалятъ цьломудріе не только женъ, но и мужей славянскихъ. Требуя отъ невьстъ доказательства ихъ дьвственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругамъ” [48, т. I, гл. III, с. 36-37].
Гардизи в труде “Зайн ал-ахбар”, характеризуя положение женщины в древнеславянском обществе, отмечал: “И между ними распространены прелюбодеяния, и если женщина полюбит мужчину, то сближается с ним, и если она окажется девственницей, то он делает ее женой, если же нет, то продает и говорит: “Если бы в тебе был прок, то сохранила бы себя... Если же, став женой, предается прелюбодеянию, то (муж) убивает ее, не принимая извинений” [1].
Некоторые обычаи древних славян, восходя к периоду первобытнообщинного строя, отличались архаичностью. Н.М. Карамзин, обобщая свидетельства историков древности, писал: “Говоря о жестокихъ обычаяхъ славянъ языческихъ, скажемъ еще, что всякая мать имьла у нихъ право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишкомъ многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденнаго служить отечеству. Сему обыкновенію не уступало въ жестокости другое: право дьтей умерщвлять родителей, обремененныхъ старостію и бользнями, тягостныхъ для семейства и бесполезныхъ согражданамъ” [48, т. I, гл. III, с. 37].
Николай Михайлович объяснял эти архаичные нравы язычеством славян: “Такъ народы самые добродушные, безъ правилъ ума образованнаго и вьры истинной, съ спокойною совьстію могутъ ужасать природу своими дьлами, и превосходить звьрей въ лютости! Сіи дьти, сльдуя общему примьру какъ закону древнему, не считали себя извергами: они, напротивъ того, славились почтеніем къ родителямъ, и всегда пеклись объ ихъ благосостояніи” [48, т. I, гл. III, с. 37].
Восточный мыслитель Шараф аз-Заман Тахир ал-Марвази в труде “Таба и алхайаван”, характеризуя славян древности, отмечал: “Храбрость их и мужество хорошо известны, так что один из них равноценен многим из других народов. Если бы у них были лошади и они были наездниками, то они были бы страшнейшим бичом для человечества”.
Псевдо-Маврикий, характеризуя общественное устройство древних славян, отмечал: “Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но, ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там (где они находятся), на положении свободных и друзей”. Ибн Русте, рассматривая положение рабов в славянском сообществе, констатировал: “С рабами они обращаются хорошо и заботятся об их одежде, потому что торгуют. У них много городов и живут они правильно”. Гардизи в труде “Зайн ал-ахбар” так характеризовал один из источников рабства у славян: “У них много рабов. Если схватят вора, забирают его имущество, а его самого затем отсылают на окраину страны и там наказывают” [1].
К архаичным обычаям относился обычай кровной мести, практикуемый славянами в древности: “Страхъ неумолимой мести отвращалъ иногда злодьянія: въ случаь убійства не только самъ преступникъ, но и весь родъ его безпрестанно ожидалъ своей гибели отъ дьтей убитаго, которыя требовали крови за кровь” [48, т. I, гл. III, с. 37].
Ибн Русте в своем труде “ал-А’лак ан-нафиса” следующим образом характеризует обычаи и нравы славян, их общественное устройство: “И если один из них возбудит дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым и препираются. Когда же царь произносит приговор, исполняет то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием, и чей из мечей острее, тот и побеждает. На этот поединок родственники приходят вооруженные. Затем соперники вступают в бой, и кто одолеет противника, выигрывает дело”. Значительный интерес представляют данные о роли жрецов в древнеславянском обществе: “Есть у них знахари, из которых иные повелевают царем как будто бы они их начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно. Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему на шею петлю, вешает на бревно и ждет, пока жертва не задохнется, и говорит, что эта жертва богу” [1].
Фатализм смелости, отмечается в арабских источниках, был характерен для славян древности: “Они храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью. Побежденных истребляют и обращают в рабство. Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Но на коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях”.
 Ибн Русте приводит данные о значительной имущественной дифференциации у славян: “Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении” [1].
Материалы сравнительного языкознания свидетельствуют, что земледелие издавна было основой хозяйства славян. Археологические данные подтверждают господство земледелия в экономике восточных славян и знакомят нас с формами земледельческих орудий и видами сельскохозяйственных культур (рожь, пшеница, ячмень, овес, горох и др.). Первое письменное свидетельство об озимых посевах относится к середине    X в. Арабский писатель Ибрахим ибн Якуб сообщает: “...они (славяне) сеют в два времени года – летом и весною – и пожинают две жатвы”. Общие для славянских языков слова “яр”, “ярина” и “озимь”, “озимина” позволяют предполагать, что чередование озимых и яровых посевов в сельском хозяйстве славян применялось значительно раньше.
Псевдо-Маврикий в труде “Стратегикон” отмечал: “У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащие в кучах, в особенности проса и пшеницы” [1].
Далее Ибн Русте отмечал, повествуя о древних славянах: “Большая часть их посевов из проса. Во время жатвы они берут ковш с просяными зернами, поднимают к небу и говорят: “Господи, ты, который снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии”. Гардизи особо подчеркивает значение производства меда у славян. Бортни устраивались на деревьях. Владелец дерева поднимался по стволу, закреплял себя на нем сыромятными ремнями и принимался выдалбливать в стволе полость, призванную служить ульем или бортью. В одном стволе могло быть несколько бортей. В колоде выдалбливали полость и устанавливали ее среди сучьев дерева, подальше от поедающих мед “хозяев леса” – медведей. Индоевропейское название медведя таково: eisber (нем.) – ursus (лат.) – rksas (санскр.). Славяне же постоянно сталкивались с медовым пиратством бурого (biorn (шв.) – медведь) великана и характеризовали его через главную его слабость – мед.
Н.М. Карамзин отмечал: “Медъ былъ ихъ любимымъ питіемъ вьроятно, что они сначала дьлали его изъ меду льсныхъ, дикихъ пчелъ; а наконец и сами разводили ихъ” [48, т. I, гл. III, с. 39].
Ибн Русте в труде “ал-А’лак ан-нафиса” писал следующее о добыче меда: “И есть у них нечто вроде бочонков, сделанных из дерева, в которых находятся ульи и мед. Называется это у них улишдж, и из одного бочонка добывается до 10 кувшинов меду” [1].  Арабские источники сообщали: “Есть у них разного рода лютни, гусли и свирели. Их свирели длиной в два локтя, лютня же их восьмиструнная. Их хмельной напиток из меда. При сожжении покойника они предаются шумному веселию, выражая радость по поводу милости, оказанной ему богом” [47, с. 137-138].
Обычаи, нравы, славянская ментальность вызывали интерес, порой и удивление у представителей западной цивилизации. Ярко и образно передал это летописец “Повести временных лет”, описывая впечатление святого Андрея Первозванного от соприкосновения со славянским миром: “И поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: “Удивительное видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья гибкие, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва слезут, еле живые, обольются водою студеною, и тогда только оживут. И творят так всякий день, никем не мучимые, но сами себя мучат и этим совершают омовенье себе, а не мученье”. Услышав об этом, римляне удивлялись; Андрей же, побывав в Риме, пришел в Синоп [50]. Данные Первокрестителя Руси характеризуют, в какой  глубине веков зарождались  современные нравы и обычаи , характерны  как  для славянства в целом, так и для обитателей нашего края.
Характеризуя процесс формирования ментальности древних славян,  в том числе и обитателей нашего края, становление их этнохарактера, истоков многих обычаев, нравов, необходимо отметить, что в условиях экспансии как с Запада, так и с Востока на ареал обитания древних славян, ставившей под вопрос само существование данного этноса, последний не только выстоял под натиском, но и частично ассимилировал представителей как западной, так и восточной цивилизации, впитав многие навыки, обычаи, достижения, которые частично легли в основу славянской ментальности, этнохарактера, характерного и для  нашего региона.
В славянском этносе, испытывавшем воздействие как западного фактора развития, так и восточного, наблюдался органичный их сплав в евразийские начала, обеспечивавшие высокую жизнестойкость славянского этноса, повышенную адаптацию к изменяющимся условиям существования. Все это обусловило, что славянский мир стал значительным фактором в развитии как западной, так и восточной этнокультур. Особенности становления ментальности славян, в том числе и обитателей нашего края, в ходе этногенеза – важный фактор прошлого, вектор осмысления настоящего и будущего.
Все эти факторы обусловили становление тех особых начал, особенностей и отличительных признаков существования обитателей нашего края, которые через столетия привели к формированию особого луганского этнохарактера.






Донбасс  в планетарном масштабе ,  геологическом смысле,
в плане полезных ископаемых – наследник всего первоконтинента земли Гондвана. Так что архетип Донбасса создан, а затем закреплен на геологическом, планетарном и космическом уровне.


               

Глава II
Луганщина в раннем средневековье (IV-XII вв)

В IV-VII веках жизнь обитателей нашего края, как и Евразийских полюсов – Азии и Западной Европы- кардинально преобразилась , как будто всесокрушающее беспощадное человеческое цунами прокатилось от края до края Евразийского  суперконтинента.
“Великое переселение” для многих народов было подобно апокалипсису – наступил конец их привычного, стабильного бытия: неумолкающе ревели необозримые стада животных, сопровождавших кочевников, скрип колес телег и кибиток, ржание боевых коней заглушали стоны раненых, горели жилища, погибшим никто не вел счета.
Наш край был частью великого степного “коридора” между Европой и Азией. Гунны и другие кочевые народы пересекали его стремительно, не задерживаясь здесь подолгу, поэтому свидетельства их пребывания в нашем крае эпизодичны.
В VIII-Х веках территория  нашего края входила в состав Хазарского каганата – государственного образования VII-Х веков, которое объединяло многие земли и народы юга Восточной Европы, от Нижнего Поволжья и Северного Кавказа до Нижнего и Среднего Поднепровья.
Несмотря на весьма значительные территориальные размеры, этническую, а иногда и языковую пестроту населения, разбросанного по необъятным просторам степей и лесостепей, ряд военных неудач, политических ошибок стоящего у власти административного аппарата, данное государство просуществовало на этой громадной  территории более 300 лет, каганат заставил платить дань соседние народы. Кроме того, многочисленные пошлины текли в каганатскую казну от караванов, проходивших по сухопутным путям через хазарские степи.
В бассейне среднего течения Северского Донца открыто свыше 460 поселений и около 50 могильников алано-болгарской культуры, именуемой, по местам раскопок первых памятников в 1890 г., Салтово-Маяцкой. Подобные могильники  и селения в нашем крае были открыты у поселка Петровка, Станично-Луганского, села Новолимаревка Беловодского района, сел Желтое, Новодачное, Славяносербск [3, с. 20-21].
Могильник древних болгар, обнаруженный у села Желтого, свидетельствует  о классовой  дифференциации, происшедшей в IX веке в среде древних болгар, высоком уровне развития их культуры. Археологические раскопки на Луганщине наглядно свидетельствуют об этом.
Осмотр одного из скелетов позволил выяснить “историю болезни” мужчины и ход ее лечения: его череп был раздроблен ударом кистеня и хирург древности сделал попытку спасти воина. Он провел уникальную операцию – трепанацию черепа. Часть обломков кости была вырезана и удалена, однако спасти пациента не удалось [3, с. 20-21]. Обычаи того времени ошибок врачам не прощали – хирурга постигла мучительная казнь – отсечение головы и кистей рук, захороненных отдельно от туловища. В мир иной хирурга сопровождали, по материалам раскопок, его инструменты: железный нож – скальпель, серебряный шаблон, соответствовавший отверстию в трепанированном черепе пациента. Об уровне развития медицины нашего края этого периода говорит то, что трепанацию черепа начали проводить полстолетия назад.
В 965 году великий киевский князь Святослав Игоревич решил очистить пути по Дону и Волге от хазар. С этой целью он двинулся вниз по Оке и Волге к их столице  Итилии. Несмотря на то, что сам каган возглавил свое войско, Святослав разбил его, взял город и далее по Дону спустился к Саркелу, пограничной крепости, также взял ее, разорил и сжег. После этого удара Хазария уже не оправилась. Археологические данные подтверждают гибель этого государства, хотя, возможно, в отдельных районах этой обширной страны жизнь еще как-то теплилась.
Одновременно с распадом Хазарии в Х веке исчезает и салтовская культура.
Древние болгары создали в бескрайней степи очаги земледелия и домашнего скотоводства, освоили выплавку и обработку различных металлов, в обществе произошло отделение умственного труда от физического, применялась тюркская письменность [3, с. 20].
В конце IX в. в междуречье Днепра и Дона откочевала печенежская орда, пришедшая из-за Волги. Современники писали о них: “...Они опустошают чужие страны, а своей не имеют... Число их бесчисленно”.
Византийский император Константин Багрянородный в труде “Об управлении империей” сообщал о выборности верховной власти печенегов. После смерти вождя племя выбирало себе нового князя из боковой ветви того же рода, то есть власть переходила не к сыну, а к одному из двоюродных братьев умершего. Руководила делами  племени  родовая аристократия, из числа которой избирались сотники, десятники. Главные вопросы жизни племени решали народные собрания. Таким образом, в Х веке общественный строй печенегов имел все атрибуты военной демократии: избранных военачальников-князей, народные собрания, совет аристократии.
В ХI веке в печенежском обществе появляются ростки раннефеодального государства. Письменные источники сообщают о наличии у них наследственной власти.
Около 970 года из Прикаспия  в южно-русские степи откочевали торки, сыгравшие, наряду с Русью и Византией, значительную роль в закате печенежской славы.
С  середины ХI века в причерноморских степях поселился новый кочевой народ, пришельцы называли себя кипчаками. Именно они – всадники, как будто сросшиеся со своими невысокими лошадками, породили легенды о беспощадных человекоконях-кентаврах. Половецкая земля (Кумания), расположенная в степях между Днепром и Волгой, стала источником агрессии для соседних держав. Долина среднего  и нижнего течения Северского Донца была центром Кумании.
Заселяя причерноморские степи, половцы неминуемо сталкивались с жителями Киевской Руси, отношения с которыми были очень сложными. Историки часто подчеркивают большую угрозу, которую  для русских земель  представляли половцы.
Наиболее могущественными  объединениями  половцев были донецкое и донское. В 1103 году  русичи разгромили приазовских половцев, после этого  на роль лидера в общеполовецком объединении стали претендовать донецкие половцы. К ним примкнули  те из приазовских половцев, кто сумел спастись после похода русских войск. Так  складывалось ядро объединения, которое  возглавил  предводитель донецких половцев хан Шарукан. С этого времени его стали называть великим ханом. Шарукан принялся готовить поход на Русь, желая упредить поход русских дружин. Никто не сомневался, что следующий удар будет направлен против Среднего Подонцовья. Результатом деятельности великого хана стал неудачный поход против Переяславского княжества [3, с. 10].
Весной 1111 года против донецких половцев выступило объединенное русское войско во главе с самим Владимиром Мономахом. Это была широкомасштабная операция: в течение нескольких недель самое сильное половецкое объединение оказалось полностью разгромленным, половецкие города Шарукань, Сугров и Балин (современная Харьковская область) – захваченными, военные силы половцев разбитыми. Русские полки “взяша полона много и скоты, и кони, и овце и колодников много изомаша руками”. Владимир Мономах “пил золотым шеломом Дон (то есть Северский Донец) и приемшю землю их (половцев) всю”. Остались следы пребывания русских полков и на территории нашего края. Древнерусское боевое оружие – боевые топоры и мечи – найдены у села Краснянка Кременского района и у села Пески Новопсковского
23 апреля 1185 года князь Игорь выступает в свой знаменитый поход против половцев и заявляет о желании повторить действия Владимира Мономаха – “испити шеломом Дону”, “копие преломити конец поля Половецкого”. Однако подойдя к Среднему Подонцовью – земли Кончака, войско князя Игоря поворачивает на запад и уходит к верховьям реки Самары, захватывает богатые вежи половецкие и остается праздновать победу. Наутро русские полки проснулись в окружении половецких войск и после кровавой сечи были разбиты. После победы половцы разделили пленных между собой. Раненого Игоря хан Кончак выкупил у другого знатного половца, пленившего  князя. Немного позже Кончаком был выкуплен и двенадцатилетний сын  Игоря – Владимир. Оба пленника были поселены в ставке Кончака в качестве  почетных гостей: они имели право свободно передвигаться по стану и даже ездить на охоту. Ставка хана располагалась на реке Тор (территория Донецкой области). Возможно, во время своих прогулок и охот князь Игорь посетил и территорию нашего края.
Весной 1186 года, когда  противостояние между Русью и половцами ослабело, князь Игорь совершил побег из плена [3, с. 10-21].
В результате неудачного похода князя Игоря под властью хана Кончака оказалось  все степное левобережье – никогда еще донецкие половцы не были столь могущественными.
В 1199 году великим князем  Черниговским стал Игорь. Так к концу ХII века оба героя “Слова о полку Игореве” добились осуществления своих планов. К этому времени они уже были родственниками: Кончак за Владимира Игоревича отдал замуж свою дочь. Удивительно, что и ушли из жизни оба героя в одно и то же время – в самом начале ХIII века
Наследником Кончака был его сын Юрий. Его власть в левобережных степях была столь велика, что это было отмечено даже русским летописцем, записавшем, что Юрий Кончакович “бе болшише всих половець”. Дочь Юрия Кончаковича стала первой женой великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, отца Александра Невского. Так в итоге решалось этническое противостояние и конфликты на Руси – династическими браками и союзами.
Однако не только пожарищами войн и разрушений было отмечено пребывание половцев на территории нашего края. О том, что освоение причерноморских степей половцами началось с территории современных Донецкой и Луганской областей, говорит то, что именно здесь сосредоточены самые ранние половецкике изваяния, именуемые в народе “каменными бабами”. Высеченные из камня человеческие фигуры, держащие  в руках чаши, хранят память о своих создателях – неизвестных степных мастерах. Согласно представлениям половцев, эти изображения являлись  воплощением прародителя  племени или рода, который после своей смерти  вселялся в каменную статую и продолжал заботиться о своих потомках, передавая их молитвы и жертвы небесным богам. Каменные изваяния  устанавливались в святилищах, которые сооружались на вершинах курганов поближе к небу.
Половецкие святилища, обнаруженные на Луганщине, находятся у современных сел Астаховка и Благовка Свердловского района на территории государственного заповедника “Провальская степь”.
Каменные изваяния изготавливались странствующими мастерами-камнерезами. Мастерскими под открытым небом служили карьеры у нынешних городов: Антрацит, Лисичанск, Краснодон, Лутугино, у поселков и сел: Изварино, Успенка, Провалье.   По мнению ученых, в статуях заключался кульминационный момент ритуального пира, когда воплощенные в камне хранители племени совершали возлияния Солнцу и добрым богам, обитающим в восточной стороне неба, передавая им жертвы, принесенные людьми. Нашествие монголо-татар  ощутимо повлияло на развитие нашего края. Кочевников-монголов манили не только природные богатства наших земель, о которых в ХII веке они писали: “Во всем мире не может быть земли, приятнее этой, воздуха, лучше этого, воды, слаще этой, лугов и пастбищ, обширнее этих”, но и желание сделать их опорной базой для покорения Западной Европы, для контроля над Южной Русью, народами Кавказа, Поволжья, приобретения выхода к побережью Азовского и Черного морей с целью поставить под контроль торговлю между Западной Европой и Востоком
 Монгольская конница буквально смела располагавшиеся в долинах степных рек половецкие зимовища, поселки алан и болгар, оставляя за собой пепелища и трупы. Посол Римского папы Плано Карпини в 1245 году, проезжая по нашему краю, увидел “многочисленные половецкие головы и кости, лежащие на земле подобно навозу”. Свирепость завоевателей лишь возросла от  отчаянного сопротивления народов, населявших наши земли. Половецкая аристократия была уничтожена, а рядовых кочевников из донецких степей переселили в Монголию – именно  там появились каменные изваяния, подобные обнаруженным в разрушенном кургане у села Чернухино нашей области. Число жителей нашего края становилось все меньше и меньше. В ХIII-ХIV веках на территории нашей области известны  славянские поселения, построенные русскими людьми, которых монголо-татары поселили по берегам рек для обслуживания и охраны переправ. Однако во второй половине ХIV века замирает жизнь и на береговых поселениях. Богатейшие донецкие степи становятся безлюдными, получают наименование “Дикого поля” – степного пространства, где постоянно происходили военные стычки, где смерть стала обыденностью, а жизнь человека ничего не стоила. Однако  колесо истории вращается необратимо и нет ничего вечного на земле: в результате распада Золотой Орды, в 20-40-е гг. ХV века из нее выделились Сибирское, Казанское, Крымское ханства, Большая Орда. Степи Подонцовья оказались в центре ожесточенной борьбы между Большой  Ордой и Крымским ханством. В 1475 г. Крымское ханство стало вассалом  Османской Турции, которая старалась сплотить все осколки  Орды в антиславянский союз, нанести мощные удары по христианскому миру, утвердить ислам в Восточной Европе. Крымскому ханству отводилась центральная роль  в реализации этого плана. Наш край оказался  в эпицентре  противостояний различных культур, цивилизаций, держав, ареной нескончаемых военных противостояний.
С 1480 года на протяжении 50 лет крымчаки ежегодно вторгались на наши земли, а в первой половине ХVI в. на каждый мирный год приходилось  по два года войны. В данный период наш край стал эпицентром противостояния  славянского и мусульманского миров, западной и восточной цивилизаций, что обусловило настоятельную задачу организации надежной  и эффективной  системы обороны. В 1637 году на берегу Айдара возник Осиновский Острог (с. Осиново Новопсковского района), во второй половине ХVII в. была возведена  Изюмская “засечная черта” протяженностью 530 км. В ходе своеобразной реконкисты на территории нашего края совместными усилиями Русский мир  остановил натиск мусульманского Востока на христианскую Европу, на Русь, на славянский мир, спасая их от этнического и религиозного геноцида со стороны противостоящей цивилизации.
Исходя из того, что важнейшим элементом тактики татарских набегов была внезапность, насущной задачей являлась организация на должном уровне разведки их передвижений. В начале 20-х годов ХVI в.  россияне организовали первые сторожевые “заставы” и “станицы” в “Диком поле”. В “Боярском приговоре о станичной и сторожской службе” от 1571 г.  устанавливалась строжайшая ответственность за информацию о дислокации и  передвижении татар и за “нерадение на службе” предусматривались для  сторожей кары вплоть до смертной казни. В “Росписи донецких сторожей” 1571 г. содержался перечень 73 сторож на Северском Донце, в том  числе – Святогорская, Бахмутская и Айдарская.
Основатель Запорожской Сечи князь Д. Вишневецкий (Байда) в начале 1559 г. нанес значительное поражение татарам на реке Айдар. Эффективное сочетание активной обороны и укрепление охраны создало предпосылки к славянскому заселению “Дикого поля”. Середина ХVI в. характеризуется тем, что донское казачество становится грозной силой, с которой необходимо было  считаться и Москве, и крымским татарaм, и ногайцам. Так, когда Московия направляла своего посла  Новосельцева в Константинополь, царь  И. Грозный обратился с посланием к атаманам и казакам на Северском Донце, чтобы они  слушались посла и во всем оказывали ему содействие. Указ грозного царя не возымел  на казаков  ожидаемого воздействия, что говорит  о их силе и вольнолюбии.
Укрепление южных рубежей Российской державы, мероприятия по оборонительным и активным наступательным действиям российского казачества против татар и ногайцев подготовило почву для активного начала заселения земель “Дикого поля”. Царское правительство благосклонно относилось к переселению с Правобережной и Левобережной Украины на пустующие или малозаселенные земли славянского населения, где доминировали русские, в основном военные поселенцы. Первое значительное переселение украинцев в донецкие степи состоялось  в годы национально-освободительной  борьбы под руководством  Богдана Хмельницкого. В первые годы этой войны  после побед под Желтыми Водами, Корсунем, Пилявцами и Зборовым украинцы обрели надежду на получение свободы и независимости. Поражение же под Берестечком развеяло эти чаяния и началось переселение украинцев на южные окраины Российской империи. Они основали много городов, городков, слобод, сел и хуторов. Народное заселение пустующих земель привело к созданию Слободской Украины, которая  включала в себя пять полков: Харьковский, Изюмский, Сумской, Ахтырский, Острожский. В 1651 году был создан Изюмский Слободской полк, который занимал земли между городами Чугуев и Бахмут. В него входило 102 населенных пункта,  в том числе и  Кабанье (сегодня Краснореченск), Кременное, Новая Краснянка, Юрьевка (сегодня Макеевка Кременского района), Сватова Лучка (сегодня райцентр Сватово) и другие села и слободы. В 1652 году был организован Острожский Слободской полк с сотенным городком Острожск (ныне Воронежская область, Россия). Этот полк был стеснен в землях и поэтому полковник Иван Иванович Тевяшов обратился к правительству с просьбой о расширении территории полка на юг, что получило поддержку.
В 1732 году по распоряжению правительства из сел Перлевка, Ендовище, Гвоздевка, Урыва слободские казаки были переселены на земли по реке Айдар. В Старо-Белую (сегодня город Старобельск) пришел с казаками сотник Иван Фомич Синельников, в Закотное – Дмитрий Петрович Голодолинский, в Белолуцк – Яков Романович Головинский. Они основали здесь и в других местах сотенные городки. Это было внутреннее расселение слобожан, и именно в это время на Луганщине, в той ее части, которая входила  в состав  Слободской Украины, было основано много слобод, слободок, хуторов. Поселения появились на Старобельщине, Новопсковщине, Кременщине, Сватовщине. Каким же было в данный период социальное устройство слободского общества? Главное сословие составляли казаки. Они делились  на выборных казаков (компанейцев) и подпомощников. Первые должны были нести  войсковую службу, вторые – помогать им деньгами  и провиантом. На одного компанейца припадало от двух до восьми подпомощников. Казацкая старшина имела от шести  до двадцати подпомощников.
Чем же занимались и как жили слободские казаки и иные социальные группы на территории Луганщины? Казаки несли военную службу, участвовали в битвах с турками, крымскими татарами, в других войнах, которые вела Россия. Так, Белолуцкая сотня казаков Острожского Слободского полка принимала участие в русско-турецкой войне (1756-1763 гг), в Гросс-Егердорфском сражении. Казаки Старой Краснянки отличались при  штурме Измаила и Очакова в русско-турецкой кампании. Некоторые из них награждены медалями с надписью: “Очаков. Декабрь 1788 г.”. Подпомощники и подсоседки, крестьяне занимались сельским хозяйством, преимущественно земледелием, и выделяли материальные средства для содержания своих  земляков-воинов.
Таким образом, активный процесс формирования казачества как особого сословия, протекавший в ХVI веке, укрепление южных рубежей Российской державы обусловили заселение “Дикого поля”. При этом центром концентрации казачества наряду с Запорожской Сечью являлось и Нижнее Подонье – важный рубеж защиты Восточной Европы, Руси, славянского  мира от мусульманской агрессии.

Следует  особо отметить,
что как в  этнической, так и  в экономической,
политической жизни истории России
Донбасс занимает особое место



Глава III
Луганщина в  ХVIII в.

Решая геополитические проблемы Российской империи, защиты и укрепления ее границ от турецко-татарской агрессии, Петр I запланировал пригласить в Россию военных православной веры из Австро-Венгрии, и первые офицеры-поселенцы нашего края прибыли в Новую Сербию еще в первой половине ХVIII века.
В 1750 году к российскому послу в Вене обратилась группа сербов с просьбой принять  их на военную службу и поселить навсегда  в России. С 1752 года значительные отряды сербов покидают Австро-Венгрию и направляются в Россию. Это  были люди доблести и чести, героически проявившие себя в борьбе с турками, в защите православной веры.
Вслед за отрядом Ивана Хорвата через Киев в донецкие степи отправились в октябре 1752 года Иван Шевич с командой из 210 человек, в ноябре того же  года – Райко (Родион) Прерадович (он же Депрерадович) с командой в 27 человек [5, с. 7]
С подполковником Иваном Георгиевичем Шевичем в наши края прибыли его сыновья Иван и Петр в звании капитанов, поручик Степан Сабо (Сабов), Иван и Игнат Миоковичи, Константин Юзбаш. Вскоре на географической  карте Луганщины появились новые населенные пункты, названия которых образованы  от фамилий сербских и хорватских офицеров, а также их родственников: Георгиевка, Сабовка, Ивановка, Голубовка, Депрерадовка, Викторовка, Александровка [5].
Подполковники Иван Шевич и Райко Прерадович были произведены в очередной  чин и приняли подданство России.
Правительство решило дать землю новым поселенцам от Бахмута до Лугани. В указах императрицы Елизаветы Петровны от 29 марта и 1 апреля 1753 года  предписывалось: “... Шевича и Прерадовича с выходящими с ними  определенных наций народами поселить от конца оборонительной линии и поселения ландмилиции с донецкой стороны, т.е. от Бахмута до Лугани в назначенных от линии укрепленных редутами местах, а именно от того Бахмута через вершину речки Санжаровка и к вершинам рек Миуса и Белой. А от оных по  назначенной в ландкарте красной линии и до реки Лугани, что допуская их по сю сторону Донца, где донских казаков земля от левого берега Северского Донца до Бахмута простирается....” [5, с. 7]
О значении, придаваемом московским правительством данным поселенцам нашего края,  свидетельствует  то, что  Ново-Сербия  и Славяно-Сербия  непосредственно подчинялись Сенату и Военной Коллегии.
Жизнь военных поселян Славяносербии была трудной  и наполненной опасностями. Набеги татар и ногайцев, войны с турками  и освоение земли  требовали от поселян  значительных усилий, мужества и отваги. Один из  поселенцев, капитан С. Пишчевич,  получивший впоследствии чин генерала, подробно описывал жизнь и быт поселенцев.
Симеону Пишчевичу досталась территория, названная селом Раевкой, что на Северском Донце. В своей книге “Известия о похождении С. Пишчевича” (1731-1785) он рассказывает о том, сколько диких животных, дичи и рыбы было в то время в наших краях. Однако добывание провизии и земледелие были лишь частью забот поселенцев. Нужно было строить полевые укрепление (шанцы) в каждой роте, а на юге Славяносербии строилась целая цепь  редутов, в которых постоянно дежурили поселенцы.
Кем же были военные поселенцы Славяносербии: героями, искавшими славы на поле брани, или искателями приключений вдали от родины, тружениками,  которые обрели в донецких степях свою вторую малую родину?  Многие из них стали героями русско-турецких войн, прославили наш край, вписали страницы доблести  и славы  Луганщины [5].
В 1753 году вышли указы империатрицы Елизаветы об основании Новой Сербии и Славяносербии, а в 1754 году состоялось переселение военных, до того расквартированных в Киеве, на новые территории. Сербские переселенцы получили Славяносербию под обещание поселить на ней 3 тысячи военных  с последующим увеличением  – за счет новых переселенцев – до 5 тысяч. Но обещанное количество было  трудно достижимым. Полк Райко Депрерадовича состоял из 199 гусар, а вместе с женами и детьми численность всей, как тогда говорили, “команды” достигала  406   человек.   В полку Ивана Шевича служило 278 гусар, а  численность его “команд” составляла 631 человек (без  учета  детей  женского пола). Полк Р.Депрерадовича поселился в районе Бахмута (современный Артемовск Донецкой области), полк  И. Шевича – в междуречье  Лугани и Северского Донца [5, с. 7].
Полки “славяносербов” разделялись на роты, которые и образовывали поселения. Первоначально было десять рот, позднее их число возросло до шестнадцати. Согласно первоначальной нумерации рот, вторая рота полка Ивана Шевича находилась на месте современной Большой Вергунки, а третья рота – на месте нынешнего Каменного Брода. С увеличением количества рот  изменялось и наименование поселений на Северском Донце [5, с. 7].
Жизнь колонистов  на новых местах  налаживалась  с большим трудом. Новые земли, по воспоминаниям офицера Симеона Пишчевича, были пустынными, хотя в перспективе – благодатными для своих обитателей: “...Земля, как обыкновенно, затверделая, дикая, и может быть,  что от создания света необработанная, и лежала во все древние века  без всякой пользы, впусте и без народа; край однако теплый, ...климат, сходствующий много с Молдавией, ибо в лесах дикие овощи, яблок и груш много, а также на иных местах и дикой виноградной лозы сыскать можно” [5].
Эти данные не были преувеличением. Новый край не был пустынным и незаселенным. На месте Славяносербии, по данным на 1745 год, проживало около 3 тысяч русских и украинских крестьян, хотя плотность заселения, как видно по количеству жителей,  была весьма и весьма неравномерной. Земли южнее Славяносербии входили в состав Запопрожской Сечи. Тем не менее в их собственных глазах переселенцы являлись первопроходцами  малозаселенного Луганского края.
До получения первого урожая поселенцам было чрезвычайно тяжело: пришлось даже питаться дикими травами. Профессиональные военные учились возводить дома и заниматься земледелием. “Славяносербы” вынуждены были  защищаться от постоянных нападений южных  соседей – крымских татар и запорожских казаков. Причем запорожцы считались более опасными противниками, чем крымцы. Для защиты от казаков  использовалась  крепость Бахмут. Со временем славяносербские гусары проявили себя на ратном  поприще – в составе российской  армии на полях  Семилетней войны (1756-1763 годы) [5, с. 7].
Поселенцы с Балкан были основоположниками многих городов, поселков и сел Луганщины. Так несколько хуторов основал сербский полковник  Штерич. С его именем связано появление пгт. Штеровка (Краснолучский горсовет), Ивановка (железнодорожная станция Штеровка) и Петрово-Красноселье. Иоанн Шевич и Райко Прерадович (Депрерадович) получили себе отдельные владения  в юго-восточной части  Бахмута между Доном и Луганью. Новое поселение  стало называться Славяно-Сербией. Согласно указам императрицы Елизаветы Петровны от 1753 года между реками Бахмуто и Лугань были выделены земли  для ветеранов русско-турецких  и национально-освободительных войн. Сюда были переведены  дружины сербов, болгар, хорватов, молдаван. Они занимали зимовники между  Донцом и Луганью, создавали из них военные  поселения, разделяя на полки и роты, формируя при этом  пешие и конные полки [4, с. 6].
С прибытием  сербских полков вновь образованные  населенные пункты   были объединены в административно-территориальную единицу.  Славяносербия не относилась ни к провинции, ни к губернии, а подчинялась напрямую Военной коллегии и Сенату. Для  организации поселения полков и управления ими по линии военного ведомства была создана Славяносербская комиссия, которая до 1764 года находилась в Бахмуте. Бахмут являлся официальным центром Славяносербии. Вторым же городом после Бахмута считался Славяносербск.
 Такие действия  всячески поощрялись  царской властью. Так, еще в январе 1715 года был издан указ, по которому славяне, перешедшие на русскую службу, получали земли, хлебное и денежное жалование в зависимости от  чина. Специальной  грамотой от 1752 года им передавалась в вечное владение (с правом передачи потомкам) земля в количестве: рядовым  – 20-40, поручикам – 80, капитанам – 100 четей (четь – 0,26 га). Кроме того, поселенцы получали денежную плату и имели право на беспошлинную торговлю [4].
С переселением Славяносербских рот в этот регион начался приток гражданского населения. Это было вызвано принятием ряда законодательных актов. Царским манифестом от 4 декабря 1762 года сюда приглашались все иностранцы, желающие поселиться в России. Указом же от 11 июля 1763 года разрешалось принимать в Новую Сербию на поселение русских и украинских беглых людей.
Здесь можно было встретить представителей “волосской”, “угорской”, болгарской, греческой, македонской, турецкой, славянской, моравецкой, татарской национальности. Выходцы из других религий в большинстве случаев принимали православную веру [4, с. 6].
Переселенцам предоставлялись большие льготы. В результате этих мер к 1770 году в России  было основано 117 новых поселений. Военные поселенцы освобождались от несения подати, им предоставлялось право открывать фабрики и заводы.
Бариактар (корнет) Мануйло Вуич прибыл в Россию  в 1752 году одновременно с Шевичами и Депрерадовичами по вызову ранее прибывшего полковника Ивана Хорвата. Он получил земли  в Славяно-сербском  уезде  и заселил деревню, дав ей свое имя: Мануйловка. Вступил  на военную службу в Иллирический полк Шевича (впоследствии Сумской  гусарский), где был капитаном. Он и его потомки внесли вклад в рост могущества Российской империи: так род Вуичей внесен в родословные книги губерний: Вологодской, Петербургской, Рязанской, Харьковской, Екатеринославской  и Херсонской. Кроме линии Вуичей, происходящей от упомянутого Мануйлы Вуича, имеется линия, идущая от подполковника Максима Вуича, прибывшего в Россию с Иваном Хорватом в 1751 году [4].
Полковник, герой сражения при Фридланде, командующий Собственным Его Императорского Величества конвоем Василий Афанасьевич Вуич родился в 1777 году, поступил на службу кадетом в 1788 году в Елизаветградский легкоконный  полк, в 1797 году переведен в чине корнета в Кирасирский (его величества)  полк и 18 сентября того же года выбыл. В чине поручика 7 октября 1803 года  переведен в Уланский  Цесаревича полк. 26 марта  1806 года за участие в сражении под  Фридландом, где был ранен, награжден орденом  св. Георгия IV степени. 20 января 1811 года  уволен  со службы  полковником с мундиром и пенсионом. В 1812 г. избран дворянством Екатеринославской губернии начальником ополчения этой губернии, затем двукратно был предводителем  дворянства Славяносербского уезда. В 1827 г. назначен во вновь сформированный корпус жандармов начальником отделений Харьковского и Курского, а затем Екатеринославского и Таврического. В 1828 году при прибытии императора Николая I в армию, назначен командующим императорским конвоем, каковым и командовал во время пребывания императора на театре войны. В 1831 г. состоял в конвое великого князя Михаила Павловича на театре войны и награжден орденом Святого Владимира III степени [4, с. 6].
Николай Васильевич Вуич дослужился до чина генерал-лейтенанта. Его предки  переселились в Россию в  середине ХVIII века. На военную службу был записан в 1777 году в Ахтырский гусарский полк. В 1786 г. перешел в Белорусский  егерский  корпус с производством в адъютанты. Отличился в русско-турецкой войне 1787-1791 гг., был ранен и дважды производился в чины (в капитаны произведен за штурм Измаила). За отличие в боях против польских конфедератов получил чин секунд-майора. В 1803 г. был назначен командиром 2-го егерского полка и произведен в полковники. В 1806 г. стал шефом формировавшегося 25-го егерского полка и с ним участвовал в боях с французами в кампании 1806-1807 гг. Был ранен картечью и награжден орденом Святого Георгия 3-го класса. В 1808 г. в войне со шведами командовал русским отрядом на Аландских островах. В 1812 г. назначен шефом 19-го егерского полка и командиром бригады 24-й пехотной дивизии. Сражался под Витебском, Смоленском, в арьергарде соединенных армий. В Бородинском сражении защищал мост через р. Колочу и батарее Раевского. Был произведен в генерал-майоры. Приключения и деяния мушкетеров Франции меркнут перед подвигами наших земляков.
С переселенцами связаны многие исторические события европейского масштаба. Старшая дочь Несвитевича Анастасия вышла замуж за Сергея Манштейна. Эта фамилия может вызвать вопрос: не имеет ли она отношения к гитлеровскому фельдмаршалу Манштейну? В определенной степени да: древний род Манштейнов разделился на две ветви: одна утвердилась в Германии, представители второй, начиная со времен Петра I, верой и поравдой служили России: Эрнест-Себастьян Манштейн был одним из соратников императора Петра I, Христофор-Герман – флигель-адъютантом при дворе Анны Ивановны, участвовал во всех военных кампаниях того времени. Известны “Записки о России” Сергея Манштейна, потомка  знаменитого рода, который и стал мужем нашей землячки Анастасии Несвитевич. Судьба их сына, Александра Сергеевича Манштейна, прямо связана с историей Черноморской эскадры. В 1918 году он командовал эсминцем “Жаркий” [4].
Переселенцы оставили известный след и на производственном поприще. Так,Рубежное раскинулось на живописных берегах Донца. Александр Александрович Несвитевич безвозмездно отдал часть своих земель под строительство железной дороги и большой для того времени  станции. В тени зеленого холма  в 1905 году был открыт  вокзал имени Несвитевича. 180 гектаров земли он продал под строительство стекольного завода. Александр Несвитевич был, прежде всего, человеком дела. Его хозяйская рука оставила заметный след  в истории Луганщины.
В городе Лисичанске стоит памятник Александру Несвитевичу, который открыли в 2005 году к 100-летию станции Несвитевича [4, с. 6].
Чтобы привлечь население в южные степи, московское правительство допускало здесь “вольную заимку” земель крестьянами, раздавало земли помещикам с условием их заселения определенным количеством крестьян.
Большинство из обосновавшихся в наших краях были выходцами в основном из Полтавщины, Харьковщины, Черниговщины. Из Великороссии разрешалось переселяться сюда  лишь государственным крестьянам-однодворцам, страдавшим от малоземелья. Поэтому переселялись в наш край в основном  крестьяне из Белгородской, Воронежской, Курской, Орловской губерний.
Людей влекли на необозримые просторы края  не только плодородные черноземные земли, но и значимые элементы свободы и самоуправления, сохранившиеся и доминировавшие здесь.
Показательно, что землю в нашем крае в XVIII в. обычно не мерили историческими мерами, а  количество  ее определяли так: “Спахал 3 дня либо 5 дней”. Многие участки земли еще не были распаханы. И лишь “когда народу приумножалось”, начинали делить между собой землю, расположенную “поблизу поселения у версту, у две”.
Дальние заливные земли под целинными сенокосами стали распахивать только с середины XIX века. А те крестьяне, которым земли все-таки не доставало, могли взять ее у помещиков в аренду “сколько угодно”. В среднем в Славяносербском уезде на одну ревизскую душу приходилось по 15 десятин земли (1 десятина = 1,025 га). 
При этом даже после занятия основного массива земли нашего края, наиболее дешевой она была в Славяносербском уезде – 30 рублей за десятину, в густонаселенных же губерниях, из которых и шли переселенцы (Полтавской, Харьковской, Киевской, Курганской), земля стоила 100-150 рублей за десятину.
Рассматривая проблемы заселения нашего края, необходимо иметь в виду, что земля была для крестьян не просто недвижимой собственностью, мерилом зажиточности, объектом их производственной деятельности или частью природы – они ассоциировали ее с матерью, с которой чувствовали неразрывную духовную связь.
Это находило выражение в обрядах, поверьях, играх. Так, перед тем, как в первый раз ехать в поле сеять, было принято посидеть за столом, на котором на чистой скатерти лежали хлеб и соль. Во многих селах нашего края пахари брали с собой на первый сев хлеб в виде креста, испеченный на четвертой неделе поста и хранившийся до этого времени в амбаре на зерне. “Кресты” клали по углам вспахиваемой нивы, носили перед сеятелем, поедали до окончания сева. Если урожай был хорошим, крестьяне говорили, что по хлебу “Бог походил”. Первый скошенный снопик женщины затыкали сзади за пояс, чтобы не болела спина. Зерно и солому из первого снопа употребляли как лекарство. Последний пучок соломы оставляли несжатым: Христу (Илье-пророку или Николаю-угоднику) “на бороду”. Иногда “бороду” завивали венком, а в середину клали кусочек хлеба с солью. Это был  отголосок древнего обряда принесения жертвы земле в благодарность за урожай. [25].
Много обрядов было связано с последним снопом. Его с особым почетом вручали родителям или хозяину, иногда наряжали в женскую одежду. Затем его скармливали скоту, считая, что тогда он всю зиму будет сытым. Крестьяне верили, что в оставшихся после жатвы на поле колосьях Бог отдыхает, поэтому их нельзя сжигать.
В XVIII в. наш край трудом луганчан постепенно превращался в одну из житниц Российской державы, являлся рубежом и бастионом ее защиты.
XVIII век на территории Луганщины был знаменателен многими этапными событиями, в которых как выдающиеся исторические личност, проявили себя наши земляки, вписав яркие страницы в летопись края.
Таким значимым историческим событием стало восстание К. Булавина, эпицентр которого был на Луганщине и в котором активнейшее участие принимали наши земляки.
О масштабе восстания говорит то, что восставшие, разбив карательный отряд полковника Ю. Долгорукого, нанеся поражение восьмитысячной армии войскового атамана Максимова, по замыслу К. Булавина планировали поход на Воронеж и Москву [3, с. 24-25].
Против нашего отважного земляка и его соратников Петр I, правящий класс Российской империи мобилизовали огромные карательные силы, отборные войска.
12 апреля Петр I вызвал из действующей армии гвардии майора князя, российского генерала-фельдмаршала Василия Долгорукого, брата убитого Юрия Долгорукого , и назначил его командующим карательными войсками. Ему были выделены крупные военные силы: 2 полка из Москвы, 400 драгун из Воронежа, 2 украинских полка, присланных гетманом Мазепой, изюмского полковника Шидловского “со всею бригадою слободских казаков из Ахтырского и Сумского полков”. Царь также предписал отправиться на Дон «дворянам и царедворцам всем и прочих, сколько возможно сыскать на Москве конных». В целом, в ходе подавления восстания В. Долгорукий имел в своём распоряжении 32 тыс. чел. В боях с карателями погибло 29 тыс.: 100 булавинцев, в основном уроженцев нашего края, были сожжены 44 казацких городка. Только ценой концентрации огромной по тем временам воинской мощи Российской империи удалось подавить восстание К. Булавина с эпицентром на Луганщине [3, с. 24-25].
Подвиг наших земляков-булавинцев оставил глубокий след в народной памяти, запечатлен в сказаниях, песнях, фольклоре.
XVIII век на территории нашего края был знаменателен тем, что трудом слобожан – русских и украинцев, молдаван и сербов, представителей десятков других народов он был превращен в одну из житниц Российской империи. Однако это сопровождалось утратой автономии, привилегий, свойственных для Слободской Украины XVII века.
XVIII век ознаменовался деятельностью царского правительства по заселению славянскими народами территории нашего края.
Итогом существования Славяносербии на землях нашего края стало дальнейшее хозяйственное освоение земель Луганщины, основание многих населенных пунктов, существующих и в наши дни.
В сентябре 1721 года экспедиция во главе с управляющим Бахмутским соляным  промыслом Н. Вепрейским  и надзирателем Бахмутской крепости С. Чирковым в верховьях Лугани в балке Скелевастой нашли пласт каменного угля, именуемый в то время “горюч-камнем”. Вскоре были обнаружены новые залежи угля на реке Беленькой (в настоящее время – река Белая) – правом притоке Лугани, в Городних буераках (возле с. Городище). Разработка данных месторождений  была началом освоения угледобычи в Донбассе, что во многом предопределило направление развития нашего края.
Афоризм “Донбасс Луганщиной начинался” имеет полное основание не только по отношению к шахтерскому труду, добыче угля, но и к становлению и развитию металлургии [3, с. 24].
1 октября 1792 года командующий Черноморским флотом вице-адмирал Н.С.Мордвинов, человек европейски образованный, крупный ученый, экономист, в рапорте о состоянии флота на юге России отметил остро стоящую оружейную проблему и необходимость сооружения нового оружейного завода на юге страны как важного фактора отражения турецко-татарской опасности.
Для решения этой задачи был направлен в наш край шотландский инженер, механик, оружейник, изобретатель, действительный статский советник Карл Гаскойн с целью изучить сырьевую базу и выбрать место для строительства завода [3, с. 30].
Неофициальный титул К. Гаскойна как “отца-основателя” Луганска, связан с тем, что его предложения послужили основой для составления указа “Об устроении литейного завода в Донецком уезде при речке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стороне каменного угля”, подписанного Екатериной II 14 ноября 1795 года.
Судьбоносный для Луганска указ Екатерины II, изданный 14 ноября 1795 г., гласил: “В Славяносербском уезде Екатеринославской губернии учредить литейный завод. Употребить на это важное дело 715 733 рубля, оставшихся от вооружения Черноморского флота. Определить заводу до трех тысяч мастеровых и поселян”.
Строительство завода продолжалось десять лет. Возникший вокруг него поселок в 1797 году получил название Луганский завод. Но именно 1795-й принято считать началом основания Луганска.
15 октября 1800 года первая домна выдала чугун, выплавленный на лисичанском угле из руды, добытой в районе окрестных сел Городище и Петропавловка. Благодаря этому событию Луганск получил почетное  звание “колыбели южной металлургии”.
Это звание получено по праву, так как строительство Луганского литейного завода – первенца южнорусской и украинской металлургии, каменноугольных шахт и рудников Донбасса, сооруженных по последнему слову передовой английской техники, явилось значительным событием в деле индустриализации как Российской империи, так и нашего края.
Топливо для Луганского литейного завода добывалось на месторождении в Лисичанской балке на земле села Верхнего (Третья рота).
Первая шахта, заложенная здесь, положила начало промышленной разработке каменного угля в Донецком бассейне и в Российской империи в целом.
Здесь же был построен первый в России шахтерский поселок, положивший начало городу Лисичанску, а в 1799 г. здесь был произведен первый в России кокс.
В 1799 году на Луганском заводе были отлиты первые пушки, в октябре 1800 года из чугуна домны № 3 были произведены ядра, бомбы и гранаты.
Значение Луганского литейного завода для развития края, укрепления мощи Российской империи трудно переоценить: за короткий период завод снабдил орудиями, ядрами, бомбами и гранатами все крупные крепости Черноморско-Азовского побережья России, оборонительные сооружения Киевского департамента, Подольскую и Кавказскую армии. Прогремевшие на всю Европу победы российского флота у острова Корфу (1799 г.), в Адриатическом море у Бокка-ди-Катарро (1807 г.), сокрушившие дамоклов меч турецкой экспансии в Европе, были во многом одержаны благодаря луганским пушкам.
Победа над одним из самых выдающихся полководцев мира – Наполеоном, была достигнута,в немалой степен,и благодаря высоким техническим данным пушек, которые отливались на Луганском пушечном заводе, имели стволы 7,5 и 12,5 калибров, стреляли ядрами массой 40 килограммов при дальности выстрела до четырех километров. Такие пушки завод изготавливал для российской армии и во время Отечественной войны 1812-1814 годов. За один только 1812 год было выпущено 413 пушек, и ни одна из них не разорвалась во время боев.
В период Крымской войны Луганский литейный завод стал главным арсеналом всей империи: между ним и русской армией на Крымском полуострове действовал своеобразный конвейер, обслуживаемый 400 парами волов.
Историки, изучающие историю Луганщины, констатируют, что наш край столетиями был оружейной мастерской российской империей и это подтверждают хрестоматийные строки лермонтовского “Бородино”:
                “Чуть утро осветило пушки
                и леса синие верхушки –
                французы тут как тут” –
повествуют о луганских пушках,отлитых на Луганском литейном заводе [45,с.6]. Далее М. Ю. Лермонтов описывает один из ключевых моментов войны  1812 г. –  битву под Бородино и, в частности, схватку за Шевардинский редут:
                Ну ж был денек!
                Сквозь дым летучий
                Французы двинулись, как тучи,
                И все на наш редут.
                Уланы с пестрыми значками,
                Драгуны с конскими хвостами
                Все промелькнули перед нами,
                Все побывали тут”.
Герой повествования поэта – солдат в своем рассказе передает не просто бой за батарею, на которой он  был, и не только один участок боя. Самое поразительное у лермонтовского солдата – это то, что он передает сражение полностью, словно наблюдает его со стороны. Но не с командного пункта, а со своей батареи, с лафета луганского орудия, при этом рассказ о сражении приобретает особую достоверность [45, с. 6].
Бросается в глаза одно противоречие: простой арифметический подсчет показывает, что оружие и боеприпасы в стихотворении упоминаются двенадцать раз – как прямо (штыки, ядра, пушки, картечь), так и иносказательно (“булат”). Соотношение в пользу орудий: два к одному. Восемь раз упоминаются ядра, пушки, картечь, лафет, четыре раза – холодное оружие. И это при особом, даже можно сказать, трепетном отношении к холодному оружию, существовавшему тогда в офицерской среде. Так что “Бородино” Лермонтова – это признание заслуг и артиллеристов, г “гром победы двенадцатого года” [и творцов их орудий – луганчан![ 45, с.6 ].
При этом, потуги еще одного Наполеона по завоеванию России –племянника славного и грозного Бонапарта – Наполеона III, еще раз  разбились о героизм русского солдата и мощь луганской артиллерии, что произошло в годы Крымской войны. Тогда был налажен конвейер между русской армией в Крыму и Луганским литейным заводом, ежедневно 400 пар волов перевозили снаряды, произведенные нашими металлургами: пушки, ядра, картечь. В Луганск  же из Крыма шли подводы с поврежденными орудиями и металлическим ломом на переплавку. “Не посылай Луганский завод под Севастополь ежедневно по 300 пудов снарядов, крепость пришлось бы сдать на пятый месяц осады”, – писал об этом времени историк Крымской войны Алексей Кёппен. Качество изделий луганских металлургов высоко оценил и сам Наполеон Третий: “Никто не ожидал и не думал, что в Севастополе загремит самая могущественная числом и калибром орудий артиллерия, подобной которой не бывало при обороне крепостей” [45, с. 6].
До 100 обозов в день везли к театру боевых действий снаряды, корабельные баки, цистерны для воды. Персонал завода был увеличен в 4 раза и работал круглые сутки. Благодаря этому в самые напряженные дни  дня июля-августа 1855 года, когда Севастополь героически стоял насмерть против отборных европейских армий, луганчане изготовили снарядов в 5 раз больше, чем делали за год до этого.
Если бы завод не отправлял под Севастополь по 300 пудов снарядов в день, город бпал бы  в самый короткий период и не стал бы местом гибели цвета европейского воинства, пришедших как захватчики и интервенты в Россию.
Овладев Севастополем, союзники отметили, что у его защитников была самая “могущественная числом и калибром орудий артиллерия, подобной которой никогда не бывало при обороне крепостей”.
Ядра, уничтожившие 18 ноября 1853 года в Синопской бухте турецкую эскадру Османа-паши, были изготовлены луганскими тружениками. Луганчане  за синопскую победу были удостоены благодарности из Санкт-Петербурга “за самоотверженное служение Отчизне”.




Донбасс уже с середины XIX века – это один из четырех центров
мировой машинной цивилизации планеты Земля. То есть Донбасс –
это явление, это феномен планетарного масштаба (три других планетарных центра машинной цивилизации – в Германии – Рур,
в Великобритании – треугольник Бирмингем-Манчестер-
Шеффилд, в Американских Соединенных Штатах –
район озера Верхнее – Пенсильвания, Чикаго и в целом
Восточные штаты, где выплавляли чугун).

Орешкин М.В., доктор с.-х. наук,
профессор

Глава  IV
Донбасс Луганщиной начинался.
(Луганщина в конце ХVШ – в ХIХ вв.)

Луганские краеведы и историки до сих пор ведут споры о том, кого же считать  основоположниками  нашего города и края, называют разные персоналии и даты, приводят аргументы в их пользу. И к этому есть основания, базирующиеся на исторических фактах. В этом контексте называют императрицу Елизавету Петровну, в царствование которой во второй половине XVIII века на правом берегу Северского Донца между речками Бахмут и Луганью были поселены на добровольных началах выходцы из балканских стран православного вероисповедания, образовав новую административно-территориальную единицу – Славяносербию. Значимый вклад в становление Луганска внес приглашенный на российскую службу шотландский инженер и изобретатель Карл Гаскойн, которому было поручено провести разведку залежей руд и каменного угля в районе Славяносербии. Гаскойн выполнил поручение и заверил правительство, что “найденные прииски железной руды и каменного угля по освидетельствованию обещают богатейшее количество минералов в лучшем качестве” [6]  Он же составил проект строительства литейного завода и передал его генерал-губернатору Новороссии Платону Зубову, который отправил документ Екатерине II. В ответ был получен ее указ от 14 ноября 1795 года “Об устроении литейного завода в Донецком уезде при речке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стране каменного угля” [6, с. 8]. Таким образом, судьбоносное значение для становления Луганска имел указ Екатерины II, который гласил: “Божиею милостию Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и протчая, и протчая, и протчая.
Нашему Генерал-фельдцехмейстеру, Екатеринославскому, Вознесен-скому и Таврическому генерал-губернатору, графу Зубову.
Рассмотрев донесение Ваше об учреждении литейного завода Екатеринославского наместничества в Донецком уезде, где по осмотру статского советника Гаскойна найдены прииски железной руды и каменного угля в весьма обильном количестве, и, видя, сколь велики пользы общественные от устроения оного завода и ископания каменного угля произойти долженствуют, за благо признали Мы полное разрешение всех предположений Ваших в рассуждении устроения оного завода и сим повелеть Вам соизволяем: ПЕРВОЕ. По точном определении статского советника Гаскойна при речке Лугани места, где наиудобнее построить оный завод и все здания, к нему принадлежащие, и по измерении и верном исчислении падения воды той речки, когда для свободного течения оной нужно будет уничтожить означенные в донесении Вашем четыре мельницы помещиков, дабы они не понесли через то убытков, склонить их продать оные в казну: из селений, где оные мельницы находятся, до трехсот душ по способности к заводу употребить; а дабы селения от уничтожения вышеупомянутых мельниц не могли потерпеть в хозяйстве своем нужды, должно будет при самом заводе построить одну такую же мельницу, чтоб оная доставляла количество муки противу четырех уничтоженных” [6, с. 8].
Далее указ гласил: “ВТОРОЕ. Канал, который предполагается провести из речки Лугани пониже селения Александровки, дабы доставить из оной речки то количество воды, которое нужно для содержания завода в действии, устроить по распоряжению Вашему.
ТРЕТЬЕ. Для начального основания разрабатывания каменного угля, построения машин, для поднимания воды и самого угледобывания потребных, инструментов ради производства работ в рудниках и прочего, возлагаем на Вас поручить статскому советнику Гаскойну вызвать из Англии несколько сведущих в сем деле мастеров, которые бы под главным его надзиранием находились на местах работы и оными управляли, доколе собственные мастера к тому приобвыкнут” [6, с. 8].
Всего же в указе Екатерины II содержалось 11 пунктов, в том числе и такие, столь важные для основания Луганского завода:
“СЕДЬМОЕ. В рассуждении великого числа потребных для построения пушечного завода, устроения канала, плотин и других поделок рабочих людей, повелеваем Вам истребовать один пехотный полк из тех, кои при строении южных крепостей находятся, производя за работу каждому человеку в день по 10 копеек, частию же заимствовать и отыскивать работников и вольнонаемных за добровольную плату.
ВОСЬМОЕ. Машины и другие вещи, для устроения оного завода потребные, на первый случай сделать на Александровском заводе и все оное отправить земным путем на наемных подводах по изъясненным Вами причинам находим за нужное.
ДЕВЯТОЕ. Что касается до сумм, потребных на устроение и приведение в действие сего завода и на учреждение ломки каменного угля, коих по исчислению статского советника Гаскойна потребно 650 тысяч рублей, то Мы согласны, чтоб употребили Вы оные из состоящих в ведомстве Вашем, оставшиеся от вооружения 72-х военных шхун для гребного Черноморского Флота 715 тысяч 733 рублей 25 копеек с половиною” [6].
В данном судьбоносном для становления Луганска и нашего края в целом указе Екатерины II поражает детальность планирования грандиозного начинания в масштабах всей Российской империи, которое, по замыслу императрицы, должно было стать прологом к грандиозным геополитическим преобразованиям в масштабе всего Евразийского континента, было направлено к усилению позиций Российской империи как ведущей мировой державы планеты.
Столь грандиозные начнания императрицы были связаны с тем, что Екатерине Второй виделась воссозданная вновь Новая Византия с Константинополем в качестве столицы, с турками, отброшенными вглубь Азии, с ее внуком Константином – императором греков. “Греческий проект” предполагал разгром турецкой империи – Блистательной Порты, и создание на ее обломках нового греческого царства и новой Византийской империи с Константином на троне. Были даже уже отчеканены наградные медали с изображениями рушащихся минаретов Святой Софии и с крестом, попирающим полумесяц. Были двинуты армии на юг и флот в Средиземное море, чтобы нанести удар по Турции “с четырех углов”, как писала сама императрица – на Кавказе, в Крыму, Молдавии, Греции [7, с. 5]. Наш город и край занимали значимое место  в этих грандиозных планах.
Важным шагом на пути реализации данного плана стало присоединение Крыма, происшедшее 28 декабря 1783 года. Это сразу же изменило обстановку на юге, превратив враждебных ногайцев, стоявших в тылу русской армии, в союзников, поскольку они были вассалами теперь уже русскоподданного ханства [7].
В этом же году русская эскадра вошла в Ахтиарскую бухту и обосновалась там, а 10 февраля 1784 года эта новая военно-морская база получила название Севастополь [7, с. 5].
В период XVIII-XIX вв. наш край сформировался как один из наиболее динамичных регионов Российской империи по темпам индустриального развития. Это было обусловлено тем, что именно на Луганщине произошло становление угольно-металлургического комплекса, внесшего весомый вклад в развитие промышленного потенциала России.
На Луганском литейном заводе и на первом каменноугольном руднике Донбасса возникли новые профессии Донбасса – металлургов и шахтеров.
С конца XVIII века коренным образом изменяется основа и перспективы исторического развития Луганщины: крупная промышленность все более определяла бытие нашего края, жизнь его обитателей.
XIX век в истории Луганщины характеризуется словами: “первый”, “основоположники”, “первопроходцы”, “великие созидатели”.
Эстафету Луганских литейщиков во второй половине XIX века приняли лисичанские металлурги. Лучшие научно-технические силы России были привлечены к строительству чугуноплавильного и пудлингово-рельсового завода в Лисичанске производительностью 300 тыс. пудов чугуна в год.
Выдающийся ученый и горный инженер И. Тиме (1838-1920 гг.) руководил сооружением воздуходувной, подъемной, водоотливной машин на Луганском литейном и Лисичанском заводах. В результате деятельности       И. Тиме впервые удалось получить из бедных донецких гнездовых руд и местного кокса высококачественный чугун.
Развитие промышленности края на европейской технической основе требовало образованных, грамотных людей.
Культурно-просветительные учреждения нашего края в первой половине XIX века могли сделать честь европейским городам этого периода. Так в Донбассе первым горнозаводским учебным заведением стала горная школа при Луганском литейном заводе, открытая в 1823 году по инициативе горного  инженера А. Гесс де Кальве.
В 1839 г. было принято “Положение об учебных заведениях Луганского горного округа”, призванное давать начальное образование детям нижних и рабочих чинов заводского ведомства. Исходя из этого, в Луганском округе открывались горные школы: на Луганском заводе на 200 человек, в Третьей роте и Лисичанском руднике – на 120, в Каменном Броде – на 100 учеников.
С Луганским заводом и его горным округом тесно связана деятельность горных инженеров – выпускников первого высшего технического учебного заведения России – Горного училища (впоследствии Горный кадетский корпус и Горный институт). Много выдающихся людей работали на заводе, внеся свой вклад в промышленное развитие нашего края.
Одним из них был видный деятель горной промышленности юга России середины XIX века Александр Борисович Иваницкий. Родился он 27 февраля (по новому стилю – 12 марта) 1811 года в семье горного инженера берггауптмана 5 класса Бориса Иваницкого. В 1831 году после окончания горного кадетского корпуса был направлен на Луганский завод [8, с. 6]. Здесь его ожидала значимая созидательная деятельность, открытия и свершения воистину мирового уровня.
В 1832 году на Луганском заводе возобновилось активное проведение опытов по выплавке чугуна из местных материалов. Поиски шлакообразующего материала были поручены Александру Иваницкому. Он успешно справился с задачей, найдя несколько месторождений этого материала в Бахмутском уезде и Мариупольском округе. Летом 1834 года Александр Борисович в числе других горных инженеров и доменного дела  мастеров был направлен в Силезию для изучения горного дела и особенностей доменного производства. По возвращении он пишет статью “О получении каменноугольного дегтя и смолы при изготовлении кокса”, к которой были приложены чертежи, впервые описано и предложено осуществить в России коксохимическое производство [8, с. 6].
В 1837-1839 гг. вместе с другими инженерами Луганского завода он принимал участие в работе экспедиции французского профессора Ле-Пле, изучающего  по заданию А. Демидова природные богатства Донецкого бассейна. В 1839 году Иваницкий был направлен в Англию для ознакомления со способами добычи каменого угля, производства чугуна и стали. Более двух лет он знакомился  деятельностью рудников и заводов в Англии. В 1841 году была напечатана его статья “Гартепуль и рудники”, на следующий год – “Замечания о вентиляторе”. По возвращении на Луганский завод Александр Борисович осматривает антрацитовские месторождения Донецкого края. На вновь открытом месторождении антрацита ему поручено было спроектировать шахту Екатеринскую. В 1843 Иваницкий, как опытный инженер, назначается управителм Лисичанских копей и горной части  Луганского округа [8, с. 6].
В конце 1850-х годов Александр Борисович выполнял особо важные государственные поручения в Лондоне и Париже. В 1866г. в чине генерал-майора корпуса горных инженеров Иваницкий вышел в отставку [8, с. 6]
Деятельность таких людей Луганщины, которые, адаптируя самые передовые европейские и мировые достижения на заводах, фабриках Луганщины, способствовали превращению нашего края и Донбаса в целом в “стальное сердце Российской империи”, была не единичной.
Таким образом Луганский литейный завод – “отец металлургии” Донецкого бассейна, был центром, вокруг которого формировалась промышленность юга Российской империи. В активе луганских инженеров XIX столетия достижения, о которых можно сказать: “впервые на территории Донбасса, и даже впервые в Российской империи”. К данным достижениям мирового уровня на Луганщине с полным основанием можно отнести:
1800 г.  – построена первая в Украине доменная печь. Впервые в России чугун выплавлен  на каменноугольном коксе.
1823 г.  – открыта горная школа, положившая начало профессионально-техническому образованию на территории Украины, основана начальником Луганского завода Густавом Гесс де Кальве.
1827-1829 гг.  – составлено и издано первое геологическое описание донецкого горного кряжа. Автор – инженер Е. Ковалевский.
1825-1835 гг.  – механиком Л. Изьюровым построены первые в России расточный, крупные токарный и сверлильный станки.
1834 г. –  начальником штаба корпуса горных инженеров К. Чевкиным на Луганщине основана первая метеорологическая обсерватория Украины [9].
1838 г. – на Луганщине построена первая в России механизированная буровая установка ударного действия, спроектированная горным инженером              Ф. Мевиусом.
1839 г – основано Луганское заводское училище, первое среднее техническое учебное заведение на востоке Украины. Основатели – К. Чевкин и Н. Теплов.
1838-1840 гг. – на шахтах при Луганском литейном заводе впервые внедрена столбовая система добычи угля с введением широких полей выработки. Авторы и руководители новшества – горные инженеры Н. Теплов,                А. Иваницкий, А. Анисимов [9].
1840-1844 гг. – впервые в практике металлургии освоена выплавка чугуна в домнах и вагранках на антраците.
1843 г. – впервые по проекту горного инженера Н. Летуновского для Черноморского флота построен пароход с металлическим корпусом при активном участии луганских инженеров и рабочих.
1844 г. – механиком Л. Изьюровым построена паронасосная установка для откачки воды из шахт.
1848 г. – Впервые горным инженером Д. Филипьевым осуществлено гальваническое покрытие (золочение) крупных деталей.
1853-1870 гг. – инженерами луганского завода написаны первые в России руководства в области машиностроения и металлургии: авторы           А. Мевиус “Чугунолитейное производство” (1859); И. Фелькнер “Спутник механика-строителя” (1853); И. Тиме “Сопротивление металла и дерева резанию” [9].
1854 г. – впервые луганским горным инженером А. Мевиусом из керченской руды получен чугун и переработан в сталь.
1863-1866 гг. – построен первый в Украине сталеприготовительный и прокатный цех по проекту инженеров А. Мевиуса и И. Фелькнера.
1867-1869 гг. – впервые в России освоено производство сложного металлургического оборудования. Руководил работами луганский горный инженер        И. Тиме.
1868 г. – впервые в России построен паровой молот. Создатели – инженер И. Тиме и механик А. Сафонов (г. Луганск).
1895 г. – построена электростанция Луганского патронного завода. Впервые в Росии привод всех станков и механизмов завода был осуществлен посредством электрической энергии. Работами руководил генерал-майор       К. Кабалевский, полковник Н. Сомов, механик В. Ефимов.
В 1888 г.  – в Донбасс совершил путешествие великий русский химик        Д. Менделеев. В докладе министру государственных имуществ он писал, что край этот должен получить мировое промышленное значение. Предсказание великого химика сбывалось. Уже к концу XIX в. Донецкий бассейн превратился в крупнейший индустриальный центр. В пореформенный период добыча каменного угля возросла в 112 раз. В последнем году XIX в. Донбасс выдал 671,7 млн пудов угля. Из небольшого рудника в Лисьей балке, как по эстафете, широким потоком пошло “черное золото”, а зародившийся здесь небольшой отряд шахтеров вырос в могучую армию труда. В 1900 г. на 289 шахтах Донбасса работало около 85 тыс. человек.
Пореформенный период XIX века – это период интенсивного промышленного развития нашего края, индустриализации Российской империи.
Промышленное развитие Донбасса сопровождалось быстрым ростом численности рабочих. Всего в пореформенное время, к началу XX ст., число рабочих в промышленности края увеличилось в 30 раз. Большая часть их была занята на крупных предприятиях.
Развитие железнодорожной сети и металлургии края проходило вместе с подъемом угольной промышленности. С 1860 по 1900 год добыча угля в Донбассе выросла в 112 раз. 671,7 млн. пудов угля, полученных здесь в 1900 году, составили 2/3 общероссийской добычи [3, с. 36-53].
Значительный вклад в развитие угольной промышленности Донбасса вносил луганский край. В 1897 году из 237 млн. пудов каменного угля, добытого в Екатеринославской губернии, на его долю приходилось около      42 % [3, с. 36-48].
Рост промышленного производства, добычи угля на Луганщине, как и в Донбассе в целом, определялся целым рядом факторов: значимым проникновением иностранного капитала, привлекаемым высоким уровнем прибыли на вложенный капитал, ростом интенсификации труда пролетариата, общемировыми тенденциями экономического развития.
В силу особенностей развития российского капитализма ведущую роль в подъеме Донбасса, как и нашего края, играл иностранный капитал. В эру “промышленного пробуждения России” (90-е годы XIX века) более 90 % капиталовложений в промышленность, выросших в целом по всей России на 826 %, принадлежало иностранному, главным образом франко-бельгийскому капиталу. В отчете Славяносербского земства за 1895 год говорилось: «За последние пять лет Донецкий бассейн по справедливости можно назвать “русской Бельгией» не только по характеру промышленности, но и по тому, что она находится в руках иностранцев- бельгийцев” [3].
Иностранный капитал, привлеченный природными богатствами Донецко-Криворожского бассейна, дешевизной рабочей силы, покровительственной политикой царского правительства, выплачивавшего премиальные за каждый пуд проданных казне рельсов, гарантиями сбыта продукции, за последнюю треть XIX века совершил подлинный переворот в развитии металлургии региона.
Это не было актом благотворительности: дивиденды иностранных предпринимателей, акционеров, вложивших средства в развитие нашего региона, давали прибыль до 40 % годовых при средней норме 5-6 % в Западной Европе [3].
Характерно, что если к началу 60-х годов XIX века среднесуточная добыча шахтера не превышала 50 пудов, то в 1900 г. она уже составляла 144 пуда. При этом ручной характер труда забойщика остался прежним и трудился он, как и ранее, в беспросветности изнурительного 12-часового рабочего дня, стиснутый в забое многометровой толщей породы и угольных пластов, при самой примитивной охране труда. Как в пореформенный период, так и на рубеже XIX-XX вв. шахтер по-прежнему на протяжении 12 часов по колено в воде при помощи обушка добывал в тесном склепе забоя уголь, ежесекундно подвергаясь смертельным опасностям. Зачастую работа проводилась в воскресенье и праздничные дни.
Писатель А. Свирский в документальном рассказе «Тягальщик» описывает работу юного саночника (тягальщика) в 1893 году на одной из донецких шахт: “Ему нельзя было дать более пятнадцати лет. Небольшого роста, с мелкими чертами лица, впалой грудью и сутуловатой худенькой фигуркой, мальчик этот был до невозможности жалок. Одет он был в какие-то лохмотья, которые очень плохо прикрывали его тело. На руках у него были натянуты большие кожаные рукавицы, привязанные к локтям бечевками для того, должно быть, чтобы они не спадали, а ноги были обуты в толстые кожаные опорки. Широкий пояс охватывал тонкий стан тягальщика. К поясу, как у настоящих ссыльных каторжников, была прикреплена массивная цепь, которая, проходя меж ног, посредством крючка прикреплялась к ящику. При этом нужно еще прибавить, что обувь мальчика, как ломовой лошади, была с подковами.
Подковы тягальщика состояли из острых железных шипов, заклепанных к жестяной пластинке... Для того, чтобы потянуть нагруженный антрацитом ящик, тягальщик напрягал силы не только рук и ног, но и всего туловища”.
Дневной заработок детей, подростков и женщин, работавших в шахтах, обычно не превышал 30-50 коп. [3].
Быт пролетариев нашего края, в том числе и шахтеров, на рубеже XIX- XX веков не соответствовал элементарным человеческим условиям. Обитатели “нахаловок” и “шанхаев”, в изобилии появившихся в пореформенное время возле угольных рудников, гигантов металлургии, химии и машиностроения, являли собой убогие землянки, мергельные, глиняные и саманные строения, переполненные людьми.
Так, на Голубовском руднике в землянке длиной 21 м и шириной 6,4 м зимой жило до 60 человек. Скученность и антисанитария стали причиной частых эпидемий и высокой смертности. Так, заболеваемость оспой на территории уезда, как отмечалось в материалах Славяносербского земства, была значительно выше, чем у шестидесятимиллионного населения Германии [3].
Хотя правительство России в конце XIX века предприняло меры по сокращению рабочего дня, ограничению применения детского труда на заводах и шахтах, улучшению жилищно-бытовых условий жизни рабочих, их положение оставалось тяжелым. Нищета и бесправие было долей трудового люда нашего края как в конце XIX века, так и в начале XX.
О динамике развития угольной отрасли Луганщины  второй половины XIX в. свидетельствует история угледобычи на Ровеньковщине, одном из регионов Луганщины.
Первая примитивная шахта данного региона дала уголь в 1877 году железнодорожному посту Козабелово, получившему свое название от находившегося вблизи одноименного поселка, представляющего искажение итальянских слов “casa bella” (прекрасный дом). Надшахтных сооружений она не имела. На поверхности был установлен коловорот – барабан, который вращали двое рабочих. Так они спускали в шахту рабочих и поднимали на-гора бадью с углем. Уголь около шахты складировали, а потом отправляли на станцию. [44, с. 536].
Шахтовладельцы, использовавшие дешевую рабочую силу и получавшие при этом значительную прибыль, были заинтересованы в развитии шахт. Спустя десять лет после появления в Ровеньках первой шахты, было открыто еще четыре, на которых работало 46 человек. За 1887 год рабочие добыли 12 тысяч пудов антрацита. Замедленный рост угледобычи, свойственный 60-70-м годам, сменился в конце XIX века настоящей угольной лихорадкой.
К концу XIX столетия к Козабеловской, Благовещенской, Каршинской, Прищепинской шахтам присоединились новые – рудники барона Отто, княгини Юсуповой, пароходовладельца Вальяно и помещика Номикосова. [44, с. 536-537].
Открывает свои шахты и разрабатывает проект электрификации Донбасса предприниматель  Андрей Лобов. Годовая добыча каждой из этих шахт в восемь раз превосходила совокупную угледобычу 1887 года.
Один только рудник Н.Д.Стахеева, расположенный у Козабелово, давал до миллиона пудов антрацита. Первая шахта была построена коммерции советником Стахеевым в 1901 году. Техническое оборудование этого рудника состояло из углеподъемной машины, шести паровых котлов, пяти паровых насосов, электрической станции, механической сортировки. Штат служащих состоял из двух штейгеров, одного техника, четырехсот рабочих. Для их нужд имелось 26 семейных домов и четыре казармы. Имелся приемный покой на восемь коек при постоянном фельдшере и приезжающем враче. Работали баня на 15 человек и народная библиотека-читальня. Имелся и собственный паровоз [44, с. 537]. При этом условия труда были тяжелые, рабочий день достигал 11-12 часов в день.
Столь же  тяжелым, как и у шахтеров, были условия труда у металлургов нашего края в конце ХIХ века: 10,5-11,5 часа продолжалась смена металлургов у печей, раскаленных порой до температуры 1500-2000 градусов, в насыщенной парами газов атмосфере. По свидетельству современников, “пятнадцати лет непрерывной работы совершенно достаточно для того, чтобы из молодого здорового мужика сделать преждевременного старца” [3].
При этом, рассматривая положение рабочего класса на рубеже веков, необходимо отметить, что рост промышленности после отмены крепостного права сопровождался увеличением заработной платы рабочих. Так, в угольной промышленности с 1861 по 1900 год она выросла в 2 раза. Шахтеры, металлурги, машиностроители получали зарплату значительно большую, нежели их предшественники – рабочие дореформенной эпохи. В 1900 г. средние дневные заработки составили: у шахтеров Голубовского рудника Голубовского Берестово-Богодуховского товарищества 1 рубль 42 коп., у доменщиков ДЮМО – от 1 рубля 20 коп. до 1 рубля 80 коп., у рабочих мартеновского, прокатного и котельного цехов завода Гартмана в Луганске – 1 рубль 47 коп. – 1 рубль 68 коп. в день  [3].
Представляет интерес сопоставление соотношения заработной платы тружеников нашего края с ценами на продукты питания в данный период: 1 кг ржаного хлеба стоил 5 коп., пшеничного – 7 коп., творога – 15 коп., сыра – 50 коп. – 1 руб. 50 коп., говядины – 40-80 коп., свинины – 30-50 коп., сахара – 38 коп., судака – 25 коп., лососины – 1 руб., картофеля – 3-5 коп. Казалось бы, что при таком соотношении заработка и цен на продовольственные товары рабочие должны были жить безбедно. На самом же деле положение большей части донбасских пролетариев, в первую очередь семейных, нельзя было назвать даже сносным. Правительственные чиновники, обследовавшие в 1900 г. жизненный уровень рабочих Луганского патронного завода, установили, что из 12 типичных рабочих бюджетов дефицит бюджетов семейных рабочих составлял от 1 руб. 14 коп. до 12 руб. в месяц, и лишь у двоих одиноких рабочих месячный заработок превысил расходы соответственно на 80 коп. и на 1 руб. 79 коп. [3]. Добросовестные царские чиновники признали, что “бюджеты спускаются до такого низкого уровня, при котором неизбежно начинается систематическое недоедание и неудовлетворение других насущных потребностей”. Дефицит бюджета рабочих возникал из-за высоких цен на одежду, обувь, жилье и другие первичные потребности. Они поглощали большую часть (свыше 60 %) бюджета рабочих. К тому же уровень заработков, даже наиболее высокооплачиваемых категорий рабочих, не был стабильным. В зимние месяцы, в периоды депрессий кризисов в экономике он, например, снижался на 15-20 и даже 50 %. Размеры заработной платы сокращали и многочисленные разнообразные штрафы и вычеты, которые на заводе Юза составляли: за ослушание, недосмотр – 3 руб., за курение – 2 руб., за 15-минутное опоздание – вычет однодневного заработка [3].
Вычеты у рабочих нашего края составляли до 1/3 месячной заработной платы. Нередко вместо части денег выдавали продуктовые талоны, которые отоваривались в заводских лавках по завышенным ценам.
В конце XIX века на Вокзальной площади Луганска возникли торговые ряды, деятельность которых была упорядочена городской властью. Базары играли значительную роль в жизни Луганска и всего края. Интересно сопоставить цены 1903 г. на базарах и в лавках г.Луганска: за пуд ржи, купленной с воза, надо было заплатить 49-52 копейки, а в лавке – 54 копейки. Ячмень, , 45-47 и 49 копеек, пшено – 85-95 копеек и 1 рубль 05 копеек, мука пшеничная – 80 и 85 копеек, картофель – 30-35 и 40 копеек. Как видим, наценка составляла в основном от 3 до 10 процентов . На некоторые продукты, в частности хлеб и мясо, луганские городские власти устанавливали фиксированные цены. Городской управе было поручено  цены на мясо “писать на досках большими буквами и выставлять их при входах в мясные ряды так, чтобы всякий входящий в мясной ряд мог видеть их” [44].
В пореформенный период крестьянство, в том числе в селах Луганщины, проходило имущественную дифференциацию: появился зажиточный слой – “жупаники”, занимавшиеся торговым промыслом, “дукачи” – второй по экономическому влиянию слой жителей – середняки, именуемые “мужиками”; однако преобладала беднота, именуемая “голью”, “чернью”, “убижжю” [44].
Община играла значительную роль в жизни села XIX-XX веков.
Так, беднякам община помогала встать на ноги, чтобы не нести на себе бремя их налогов и податей. Так, в с. Мало-Николаевка благодаря общине многие бедняки стали средними хозяевами, завели скот. Вдовы, сироты, солдатки, беспомощные старики получали от крестьянского мира необходимое содержание. Общественные “магазины”, являясь хранилищем зерна, выращенного коллективно на общественной запашке, страховали всех членов общины на случай неурожайного года.
К концу XIX века идея экономического возрождения уездного Луганска совпала с политикой Российской импе¬рии, требовавшей укрепления боевой мощи страны. Державе срочно был нужен патронный завод, спо¬собный выпускать 100 миллионов единиц боеприпасов в год. В документальной выписке из журнала № 25 Главной распорядительной комиссии по перевооружению армии от 12 сентября 1892 года значит¬ся: “...слушано представление о постройке казенного патронного завода на 100 миллионов патронов в год... одобрила избрание Луганско¬го завода для нового казенного патронного завода... и постановила образовать особую комиссию по по¬стройке завода” [10, с. 36].
Луганский казенный патронный завод внес весомый вклад в развитие индустриальной мощи не только Донбасса, но и всей России, оказал существенное влияние на развитие как европейской истории, так и всемирной.
Эстафету по изготовлению орудий для защиты великой империи луганчане продолжали и далее. Историки – краеведы, изучающие историю патронного  завода, отмечают: “Жители края смотрели на завод как на залог собственного благополучия, а его руководство старалось учитывать потребности наемной силы. Так, в день рождения завода, предписывалось: “…совершить благодарственное молебствие..., общих работ на заводе не производить, всем вольнонаемным лицам, находящимся на сдельной и поденной плате, сохранить поденную плату… После молебствия в соборе…провести  парад в городе от Луганской местной артиллерийской команды до центра,  форма одежды – парадная, без ружей…” [44,  с. 569].
Военизированная специализация предприятия отражалась на режиме его работы. При входе рабочие осматривались – “…в предупреждение приноса в завод спиртных напитков, зажигательных спичек, курительного табаку и т.д.”. Подобному осмотру рабочие подвергались и по завершении смены [44, с. 599].
За нарушение дисциплины наказывали рублем. За опоздание из жалования удерживали четверть дневной платы. Явка на работу без марки “стоила” 10 копеек штрафа. Потеря марки обходилась в четыре раза дороже. Согласно “Правилам впуска и выпуска, учета рабочих Луганского патронного завода при производстве обыкновенных работ” в течение рабочего дня все вольнонаемные мастера, рабочие и работницы обязаны были за плату работать 10 часов, являться на работу и оставлять ее в указанные часы по свисткам. Первый свисток предписывался в 6 часов утра, второй – в 7.00. В мастерских, где трудились женщины, работы перед обедом и вечером заканчивались за пять минут до общего свистка, и работницы выпускались из завода раньше мужчин [144, с. 569].
В начале XX века в режиме предприятия произошли изменения. “Вследствие распоряжения Главного Артиллерийского Управления и для усиления суточной производительности завода устанавливаются работы в две смены”, – гласил приказ № 60 от 15 марта 1905 года. А месяц спустя, в апреле, телеграмма из столицы уведомила: “Инспектор всей Артиллерии изволил установить во всех технических заведениях 9-часовой рабочий день и приказал ввести это в праздник Св. Пасхи…” [44. с. 140].
Руководство Луганского патронного завода проводило политику демократизации при взаимоотношениях с рабочими и инженерным персоналом, что выгодно отличало их на общем социальном фоне царской России.
По правилам, введенным 6 февраля 1898 года, нуждающимся рабочим выдавалось пособие. Документально это оформлялось так: “Разрешаю выдать из специальных средств сего Управления пособия в размерах означенных самое малое от 5 рублей и до 10 рублей, в возмещение расходов, понесенных по жизненным проблемам” [44, с. 571].
Практически с первого дня работы патронного завода на предприятии вознаграждались и поощрялись новаторские предложения. Например, “Военный совет согласно представления Главного Артиллерийского управления от 21 января 1898 г. положил разрешить выдачу мастеру завода Андрею Заровскому, за предложение и усовершенствование по технической части, вознаграждение в размере половины годового оклада, т.е. 450 рублей”.
При поступлении на завод рабочего непременно осматривал врач. Вот что писал в рапорте доктор медицины, старший врач  П.М.Архангельский: “Как врач, прослуживший в заводе 16 лет и за это время освидетельствовавший более 10 тысяч рабочих, вполне здоровые и крепкие рабочие встречаются довольно редко” [44, с. 571].
Во время болезни рабочие получали половину поденной оплаты. Сохранение полной заработной платы зависело от начальства и полагалось, как правило, тем, кто проработал на заводе не менее двух месяцев и своим усердием в работе был особенно полезен.
Вольнонаемные рабочие и члены их семей имели право на безвозмездную медицинскую помощь, причем в случае необходимости рабочие помещались в лечебное заведение с выплатой от казны [44, с. 571].
Среди металлургических заводов Луганщины особое место занимал завод Донецко-Юрьевского металлургического общества, основанный в 1895 году по инициативе выдающегося  российского промышленника и банкира Алексея Кирилловича Алчевского на средства отечественных акционеров.
3 мая 1896 года в Царском селе был утвержден устав Русского общества машиностроительных заводов Г. Гартмана (РОМЗГ) (ныне ОАО “Холдинговая компания “Лугансктепловоз”).
В документе говорилось: “Государь император высочайше повелел соизволить разрешить  германскому подданному Густаву Гартману и статскому советнику Ивану Леонтьевичу Гольдштандту учредить акционерное общество под наименованием “Русское общество машиностроительных заводов Гартмана” на основании устава, удостоенного высочайшего рассмотрения и утверждения в Царском селе в 3 день мая 1896 года” [10, с. 36].
Родился немецкий промышленник, основатель Русского общества машиностроительных заводов Гартмана (ныне Луганский тепловозо-строительный завод, Луганск) в Саксонии в городе Хемнице. Там получил среднее образование, работал на предприятии отца Рихарда Гартмана. Затем он трудился в Англии, где на известном в то время паровозостроительном заводе в Манчестере изучал технологию производства локомотивов. По возвра¬щении из Англии Густав Гартман берет в свои руки бразды правления предприятиями отца, преобразо¬вывает их и те заводы Альфреда Круппа, где он ди¬ректорствовал, в акционерные общества, укрепляет связи и взаимодействие промышленников и банки¬ров. В 1887 году Густав Гартман становится директо¬ром Дрезденского банка. С 1896 по 1906 год Густав Гартман был председателем правления РОМЗГ [10, с. 36].
29 мая 1900 года из цехов завода Гартмана вышел его  первенец – товарный паровоз серии ОД, спроектиро¬ванный В.И. Лопушинским. К марту 1903 года в Лу¬ганске было построено 359 паровозов, а в 1905 году их ежегодное производство достигло 245 [10, с. 36].
Таким образом, индустриальная мощь Луганского края создавалась как научной элитой – видными представителями европейской промышленности, неразрывно связавшими свою судьбу с нашим краем, – К. Гаскойном,             Т. Ропером, Г. Гартманом, так и  миллионами тружеников-патриотов и созидателей славы и красы Луганщины [10].

 
Исторически Донбасс как один из четырех центров мировой машинной
цивилизации планеты Земля сформировался в середине ХIХ века.
Всего в Донбассе к 1900 году существовало до 300 разного рода предприятий и заведений металлообрабатывающей, химической, местной обрабатывающей и пищевой промышленности.
Железные дороги соединили донецкий уголь с криворожской рудой, создав благоприятные условия для быстрого развития тяжелой промышленности в регионе. Добыча угля выросла с 295,6 млн. пудов в 1894 г. до 671,1 млн. в 1900 году, т.е. в 2,5 раза. К 1913 году в Донбассе добывалось более 1,5 млрд. пудов угля.

 

 Глава V
Становление  и развитие “стального сердца”  Российской империи (Луганщина в конце  ХIХ – в начале ХХ веков)

Луганщина, как и весь Донбасс, в конце ХIХ – в начале ХХ вв. превратилась в один из наиболее динамично развивающихся регионов не только России, но и Европы.
В 1882 году поселок Луганский завод получил статус города и стал центром Славяносербского уезда Екатеринославской губернии. По первой всероссийской переписи в городе проживало 20 тысяч 404 человека. Накануне первой мировой войны, в 1914 году, в связи с промышленнымподъемом , население Луганска увеличилось до 62558 человек. Последнее десятилетие ХIХ века для Луганска было отмечено значительными, и во многом судьбоносными событиями, определившими ее развитие в дальнейшем [3].
Так, 6 мая (23 апреля н.ст.) 1895 г. в день рождения императора    Николая ІІ был торжественно открыт Луганский казенный патронный завод. Он вдохнул новые жизненные силы в город, ставший уездным (1882 г.) и вскоре потерявший своего главного “кормильца” – казенный литейный завод, который был закрыт в августе 1887 г.
Что же послужило причиной столь знаменательного события, как открытие патронного завода? В России 16 апреля 1891 года был утвержден образец трехлинейной винтовки и патрон к ней. По ходу перевооружения армии стало ясно, что единственный в стране Петербургский казенный патронный завод не в состоянии снабдить армию необходимым количеством патронов (он был рассчитан на выпуск 100 млн. патронов в год). Военное ведомство попыталось заказать недостающие их количество Тульскому частному патронному заводу, но заявленная этим предприятием цена оказалась слишком высокой [16, с. 7].
Затем был проведен всероссийский конкурс, в котором приняли участие десятки городов империи, которые предлагали свои возможности и ресурсы. Конкурсное соревнование, острота соперничества определялось тем, что данное предприятие должно было стать градообразующим, значительно стимулируя развитие как технологического, так и социального направленнии развития города и в то же время быть гарантом поддержания статуса России как великой державы.
В связи с этой ситуацией на конкурсной основе было предложено частным лицам построить новый завод и осуществлять поставку патронов по ценам, выгодным для казны. Желающих взяться за это не нашлось. Тогда было решено построить на юге России новый казенный патронный завод. Для выбора места постройки были откомандированы ответственные лица: постоянный член артиллерийского комитета Российской империи генерал-майор Теннер и председатель патронной проверочной комиссии полковник Попов. Они осмотрели множество населенных пунктов в Екатеринославской губернии: бездействующий литейный  завод в Луганске, а также проинспектировали Лисичанск, Краматоровку, Дружковку, Константиновку, Рудничную, Юзовку, Кураховку, Бахмут, Павлоград, Екатеринослав, Кривой Рог. В других губерниях были осмотрены: Кременчуг, Воронеж, Харьков, Суммы [16, с. 7].   
Для выбора места размещения  завода анализировался целый комплекс факторов и, в конечном итоге, по целому ряду причин для этого стратегического  начинания был выбран Луганск.
Этому способствовало следующие:  во-первых, город был расположен по пути исследования  на Донецкой железной дороги, причем  литейный завод был соединен с ней железнодорожными путями.
Во-вторых, учитывалось наличие местных достаточно дешевых строительных  материалов: мергеля, дикаря, глины, песка, извести.
Кроме того, в складах закрытого ранее Луганского  литейного завода  находилось много различного железа и чугунных отливок, а также  других материалов, которые можно было использовать. Еще один весомый фактор: каменный уголь и кокс доставлялись бы из Донецкого каменноугольного бассейна по невысокой цене. Плюсом было и наличие рабочих кадров. Именно об этом писал инженер-полковник артиллерии Н. Сомов: “...многочисленное население Луганска и окружных сел подготовлено к заводским работам” [16, с. 7], что для царской России было весомым фактором.
Для победы в конкурсе Луганскими органами самоуправления и общественностью города были сделаны значительные экономические  предложения для льготного размещения  патронного завода.
Жители города и представители местных органов  самоуправления  были непосредственно заинтересованы в строительстве нового завода, так как Луганску рабочие места были нужны как фактор дальнейшего развития и процветания. Поэтому городом были выполнены все условия, необходимые для создания завода: для устройства пороховых погребов  городской управой было передано в казну 3 десятины городской земли с восточной стороны  бывшего литейного завода. Кроме того, пригородный Луганский сельский сход постановил безвозмездно передать казне до 20 десятин земли под пороховые погреба, а Каменобродский сход предоставил государству право  на безвозмездную добычу  на своих землях строительного камня, песка, глины [16, с. 7].
Для Российской империи Луганский патронный завод являлся важнейшим стратегическим объектом, свидетельствующим о ее  значимой роли  как мирового  лидера  в контексте  геополитических планов  и устремлений.
Торжественная закладка  завода состоялась 26 августа 1893 года. Это была воистину “всероссийская стройка”: так, многие рабочие прибыли из других губерний России: каменщики с Черниговской и Курской, столяры – Варшавской, плотники из Воронежской, мостовщики – Калужской губерний. Чернорабочие нанимались из “местных обывателей и нижних чинов”, инженеры были как местные так и приглашенные со многих стран мира.
Завод был построен за два года и являл собою образец использования передовых мировых технологий того времени. Как писал К. Ковалевский “На месте старых развалин бывшего местного завода были возведены постройки со всеми новейшими приспособлениями” [16, с. 7].
По свидетельству специалистов, без всякого преувеличения можно отметить, что по техническому оснащению Луганский патронный завод представлял собой не только флагман российской индустрии, но и образец для подражания наиболее развитых стран того времени [16].
Для этого были весомые предпосылки: все заводские здания были каменными (из кирпича или мергеля), вытянутые в одну линию, они составляли полтораыверсты по мерам того времени. На все строительство было использовано более 300 кубических саженей (6400 кубических метров) камня, более 5,5 млн. кирпича, более 20000 пудов извести (3,3 млн. кг.), около 23 млн.  пудов (368 тыс. кг.) железных балок и стропил. Заводские мастерские имели высоту более 6 аршин (4,27 м.), были снабжены «легко регулируемым пароводяным отоплением и значительной вентиляцией». Вокруг всех зданий были устроены вымощенные канавы, для стока воды, все откосы также были вымощены. Был заново проведен водопровод из реки Лугани, а для очистки воды устроен бетонный осадочный резервуар вместимостью 140 тысяч ведер. Для отвода грязных вод из мастерских была устроена особая канализация с очисткой и фильтрацией воды. Отхожие места были снабжены автоматической промывкой и усиленной вентиляцией [3, с. 37-39].
Все заводские здания и площади освещались электричеством, хотя в городе электростанция была проведена только в 1913 году. Завод также  был снабжен и телефонной сетью. При нем имелся пожарный обоз [16, с. 7].
Таким образом, технический прогресс был в полной мере характерен для всех сторон функционирования Луганского патронного завода.
В производственном отношении завод был также оборудован по последнему слову техники. Механические и инструментальные мастерские были снабжены станками лучших фирм и заводов. Всего было приобретено 380 новых станков отечественного и зарубежного производств, 5 паровых котлов, 2 паровые машины, динамо-машина и другое оборудование [3, с. 36].
Вот  что писал о новом заводе офицер, член исполнительной комиссии по перевооружению армии С. Светинович: “Примененная в Луганском патронном заводе полная электрификация работы представляет первый и единственный пример использования в России электрической энергии для всех заводских работ. По своему рациональному устройству и применению всех новейших усовершенствований завод этот с успехом может конкурировать с лучшими заграничными патронными заводами, а введение электрической передачи работы дает ему в экономическом отношении перевес над этими заводами...” [3, с. 36-37].
Все расходы по постройке завода обошлись казне в 2150000 рублей. На торжественном открытии завода в качестве гостей присутствовали петербургские представители во главе с генералом артиллерии, генерал-фельцейхмейстером Л. Софиано и инспектором патронных и оружейных заводов генералом О. Бестужевым-Рюминым, а также губернское и уездное начальство. В этот день на завод было прислано большое количество телеграмм, в том числе и от императора Николая II, который начертал следующее послание: “Благодарю и желаю успеха” [16, с. 7].
С полным основанием можно констатировать, что в тот период  ни одно государство в мире, в том числе и США не облазали подобным по техническому оснащению заводом, который был построен в Луганске.
Начальником завода был назначен генерал К. Кабалевский, административно-технический персонал в основном состоял из военных чинов, рабочими же являлись жители Луганска.
Сразу же после открытия на заводе началось производство боевых винтовочных патронов, снаряженных бездымным порохом. Благодаря этому предприятию артиллерийское ведомство вышло из зависимости от тульского частного завода, так как возможности изготовления патронов на двух казенных заводах в три раза превышались  его мощностью [16, с. 7]
Технический прогресс, в том числе и на Луганщине, способствовал облегчению условий труда рабочих, повышению их заработной платы, условий труда. Ведь до всех этих нововведений по 10,5-11,5 часа продолжалась смена металлургов у печей, раскаленных порой до температуры 1500-2000 градусов, в насыщенной парами газов атмосфере  [16, с. 7].
Введение в строй патронного завода способствовало тому, что технический прогресс пришел в город, в том числе  электрический свет, появившийся в Луганске в 1899 году, в начале благодаря дизельным электростанциям С. Уманского, а затем деятельности предпринимателей  А. Остроухова и В. Сухомлинова.
Отмена крепостного права в России вызвала необходимость проведения буржуазных реформ в области местного управления, суда, образования, финансов, в военном деле. Одной из мер правительства, направленных на совершенствование системы управления, стала земская реформа 1864 года. В результате проведения этой реформы в ряде губерний России были созданы земства – местное самоуправление, имевшее значимые полномочия, хотя и контролируемые из центра [3, с. 71].
По закону земство состояло из уездных и губернских земских собраний и их исполнительных органов – уездных и губернских земских управ. В состав уездных собраний входили гласные, избранные на трехлетний срок на собраниях отдельно по куриям: на съезде землевладельцев уезда, собраниях городских собственников и волостных сходах крестьян.
Земства играли важную роль в решении хозяйственных и культурных вопросов, в организации мелкого местного кредита путем образования крестьянских ссудно-сберегательных товариществ, в устройстве почт, дорожном строительстве, в организации медицинской помощи деревне, народного образования. Земские школы в данный период, в том числе и на Луганщине,  считались одними из  лучших. Медицинские учреждения в деревне были образованы земством [3, с. 71].
Интенсивное промышленное развитие Луганщины XIX – начала XX веков оказало благотворное влияние на культуру, науку, в сфере образования края появились значимые достижения, столь же масштабные в контексте развития мирового прогресса.
Луганщина известна тем, что напоила творческой энергией созидания двух апостолов славянской культуры, известных всему миру: В. Даля (Казака Луганского) – ученого-диалектолога, этнографа, составителя “Толкового словаря живого великорусского языка” и Б. Гринченко – писателя, отобразившего в своем  творчестве величие и красу  нашего края, педагога, публициста.
Если спросить простого человека, кто такой Владимир Иванович Даль, он ответит: – “Автор “Толкового словаря живого великорусского языка”. Человек  более искушенный в делах литературных добавит: “Он также автор замечательного собрания русских народных пословиц, поговорок, афоризмов, загадок, поверий”.
Прочно связывая имя Владимира Ивановича Даля со словарями, необходимо отметить, каким удивительно разносторонним был этот человек. Делу  русского языка так же самоотверженно, с полной самоотдачей, как и В.И. Даль, служил только Александр Сергеевич Пушкин. Сравнивая этих великих людей, нельзя не отметить то, что даже А.С. Пушкину В.И. Даль раскрывал глубинные тайны исконно русского языка. Один из современников А.С. Пушкина вспоминает, как тот с удовольствием называл свой сюртучок, подаренный Далем, “выползиной”. Казалось бы, откуда это слово? Оказывается, “выползиной” называли вначале шкуру, из которой выползало животное, покинув ее, как это делают гусеницы или змеи. Впоследствии так стали называть костюм, в котором человек выходил из дома. В сюртучке – подарке В. И. Даля – Пушкин стрелялся на дуэли с Дантесом. После того как великий поэт умер буквально на руках Владимира Ивановича, тот забрал дуэльный  сюртучок на память о гениальном друге.
К русскому языку, к своему знаменитому словарю В.И Даль шел долго, пробуя свои силы и  в литературном творчестве, в науке. Повести, различные работы по ботанике, зоологии, офтальмологии характеризуют его как многостороннего ученого.
 В.И. Даль родился 10 (22) ноября 1801 г. в Луганске в семье врача, датчанина по происхождению. “Прадеды мои по отцу были датчане и отец датчанин”, – писал в автобиографии В. И. Даль, но сам себя он относил к русским: “Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски”.
Детство В.И. Даля прошло в Николаеве: туда его  отца перевели на должность главного доктора Черноморского флота. В многодетной семье Даля воспитанием детей занималась мать Юлия Христофоровна, свободно говорившая на пяти языках, хорошо знавшая литературу. Поэтому учителей, кроме математика и художника, для своих детей  они не нанимали, занимаясь их домашним образованием.
В 13 лет по настоянию отца Владимир поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге, где за пять лет получил отменные знания по астрономии, геодезии, фортификации, навигации, географии, иностранным языкам, механике и многим другим дисциплинам [11].
Однако ему в кадетском корпусе пришлось испытать на себе  и всю тяжесть казарменной дисциплины, муштры и ограничения личной свободы. Учился В.И. Даль успешно, но уже в этот период он стал обращать внимание на значительное отличие изучаемой в кадетском корпусе русской грамматики от русской разговорной речи. “Ещё в корпусе, – отмечал В.И. Даль, – я полусознательно замечал, что та русская грамматика, по которой учили нас с помощью розг, ни больше ни меньше, как вздор на вздоре, чепуха на чепухе. Конечно, я тогда ещё не мог понимать, что русской грамматики и до сих пор не бывало, что та чепуха, которую зовут “русской грамматикой”, составлена на чужой лад:  неизученный, неисследованный в его законах живой язык взяли да и втиснули в латинские рамки, склеенные немецким клеем” [11].
Получив чин гардемарина, который тогда считался офицерским, В. Даль в 1817 г. участвовал в морском походе на бриге “Феникс”, посетил Данию и Копенгаген. Их удостоил вниманием датский принц Христиан. Принцу доложили, что отец Владимира Ивановича – датчанин, тридцать лет назад уехавший в Россию. Принц обратился к Далю по-датски. Даль ответил по-французски, что датского языка не знает, его родной язык – русский.
В.И. Даль ходил по узким улицам, застроенными острокрышими домами,  слышал датскую речь, но при этом чувствовал, что здесь он был чужим.
Создатель “Толкового словаря живого великорусского языка” повторял себе: “Это моя родина, мой язык – глазам и ушам было интересно – сердцу прохладно” – отмечал он в воспоминаниях [11, с. 7].
Князь Ширинский-Шихматов организовал Далю экскурсию по Копенгагену: они стучались в столичные  дома, искали людей по фамилии “Даль” – возможно его родственников. Однако Дали-однофамильцы оказались чужими, родственников не находилось. Князь был огорчен, Даль же  радовался. Они были всего лишь однофамильцы, а не родственники. Родина была за морем, в Луганске, в России. Дания была всего лишь родиной предков! Не более! Не его родиной! Выбор В.И. Даля был бесповоротным!
Флотская служба В. Даля сначала на Черном, затем на Балтийском морях продолжалась шесть лет. Не удовлетворенный ею, в 1825 г. В.И.Даль вышел в отставку и в  начале 1826 г. поступил на медицинский факультет Дерптского университета.
В это время  он нашел великое дело, которому посвятил жизнь: как-то по пути на юг, морозным вечером В.И.Даль услышал, что ямщик из Новгородской губернии, поглядывая на небо, сказал: “Замолаживает”. Для В.И.Даля слово было непонятно по смыслу, поэтому он переспросил ямщика: “Как замолаживает?”. И услышал разъяснение: “А это по-нашенскому, значит, что потеплеет скоро, запасмурнеет”. Несмотря на мороз, Владимир Иванович  достал из кармана записную книжку и окоченевшими от холода руками записал: “Замолаживать – иначе пасмурнеть – в Новгородской губернии значит заволакиваться тучами, говоря о небе, клониться к ненастью” [13, 14, 15]. 
Именно тогда В.И. Даль дал себе слово на всю дальнейшую жизнь: стать исследователем народной жизни во всех её проявлениях и языка – особенно!
Он вознамерился заниматься  собиранием  народных обычаев, поверий, песен, сказок, пословиц и поговорок всего, что  принадлежит  к народному эпосу. Для этого было необходимо вносить в памятную книжку  все народные слова, выражения, обороты языка, общие и местные, но неупотребительные в так называемом “образованном языке”. 
От своего выбора  В.И. Даль не отступился все последующие 53 года, вплоть до своей  кончины.
Дерптский университет В.И. Даль закончил досрочно, защитил диссертацию по хирургии черепа и глаз, получив ученую степень доктора медицины.
В 1828 году началась русско-турецкая война и он как медик был направлен в действующую армию. Владимир Иванович Даль любил бывать среди солдат, записывал слова и пословицы, которые услышал в первый раз. “Нигде это не было так удобно, как в походе, – вспоминал он впоследствии. – Бывало, на дневке где-нибудь соберешь вокруг себя солдат из разных мест да и начнешь расспрашивать, как такой-то предмет в той губернии зовется, как в другой, как в третьей; взглянешь в книжечку, а там уже целая вереница областных речений”. На основе этого у Владимира Ивановича выстраивались в разные филологические оттенки своя карта земли русской. Причем не по рельефу местности, а по различиям в языке. Ведь слово в разных местах имеет разный смысл: калуга – по-тверски и по-костромски – топь, болото; по-тульски – полуостров; по-архангельски – садок для рыбы; по-сибирски – вид осетра или белуги; в каждой области есть сви особые  слова. У псковских: крапива – стрекава. У вологодских: глядильцо – зеркальце. У архангельских: выступки – башмаки. У калужских: шавырка – ложка [12].
В.И.Даль знал, как говорят во всей Руси великой, какие где “живут” слова и как их произносят.
Как-то встретились Владимиру Ивановичу два монаха с кружкой – сборщики на церковное строение.
– Какого, батюшка, монастыря? – спросил Даль того, что моложе.
– Соловецкого, родимый.
В.И. Даль улыбнулся: ох уж этот “родимый” – в любой сторонке выдаст исконного ярославца.
– А сам не ярославский ли? – продолжал допытываться.
Монах покраснел, смутился:
– Нету-ти, родимый, я тамодий, соловецкий.
Снова “родимый” и вдобавок эти неповторимые “нету-ти”, “тамоди”!
Даль расхохотался:
– Зря томишься, батюшка! Все знаю! Из Ярославской губернии будешь, Ростовского уезда...
– Не погубите! – Монах упал В.И.Далю в ноги. Он оказался беглым, переодетым преступником [13, 14, 15].
В 1828 году В.И.Даль был назначен ординатором военно-сухопутного госпиталя в Петербурге. Несмотря на незаурядные врачебные способности, он не чувствовал глубокого призвания к медицине, поэтому вскоре вышел в отставку с военной службы.
К этому времени у В.И. Даля накопился огромный объем  материала  по устному народному творчеству. В свободное от врачебной практики время, он начал литературно обрабатывать записанные сказки, притчи, песни. Первая его книга “Русские сказки”, была благосклонно принята читателями, однако вскоре запрещена по цензурным соображениям.  В.И. Даль решил укрыться под псевдонимом. Через год выходит первая из четырех “Былей и небылиц Казака Луганского”. В этом псевдониме легко угадывается воспоминание о Луганске – родине Владимира Ивановича, где он родился, а вот Казак – не  только ли от того, что по его собственным словам, “не слезал почти три года с казацкого седла”? Возможно потому, что вольный казак – “не раб, не крепостной” (его толкование), что вольный – “независимый, свободный, самостоятельный”, не оттого ли, наконец, что, “терпи, казак, атаманом будешь? ”
Имя Владимира Ивановича Даля быстро стало знаменитым. Он вошел в литературу как талантливый бытописатель, тяготеющий к очерковому стилю.  [13, 14, 15].
Как писатель Владимир Даль создал множество произведений, среди них рассказы, повести, очерки, сказки, бывальщины, большей частью написанные в духе натуральной школы. Полное собрание сочинений В.И. Даля насчитывает 10 томов. Как писатель он был достойно оценен критикой, и его имя вошло в историю русской литературы.
    Не все было безоблачно в его подвижницкой научной деятельности  во имя величия России – некоторые этнографические зарисовки В.И. Даля о тяжелой жизни солдат, крестьян были расценены цензурой как критика общественного строя. Владимир Иванович был арестован, однако заступничество известного поэта  В. Жуковского спасло его от жестокой расправы.
В 1833 году  В.И. Даль окончательно оставляет военно-медицинскую службу и поступает чиновником по особым поручениям при канцелярии оренбургского губернатора В. Перовского. В течение многих лет он выполнял сложные, а порой и секретные поручения губернатора, в том числе устанавливал административные связи с иноверцами и раскольниками. Отчеты В. И.Даля о проделанной работе высоко оценивались в Петербурге.
В Оренбургском крае В.И. Даль познакомился с А.С. Пушкиным, который дорожил дружбой с Владимиром Ивановичем. После ранения на дуэли Александра Сергеевича Пушкина Владимир Иванович Даль находился у его постели и слышал его последние предсмертные слова. [13, 14 ,15].
В Оренбурге Владимир Иванович организовал зоологический музей, собрал ценные коллекции по флоре и фауне края, за что в 1838 г. был избран членом-корреспондентом Академии наук по классу естественных наук. Но вместе с этим В.И. Даль продолжает давно начатое дело: собирает материалы для своего словаря “Живого великорусского языка”. Конечно, Оренбург – окраина империи, зато здесь раздолье для собирателя народных изречений. Помимо новых слов В.И.Даль записывал песни, сказки, загадки, поверья. Ходил по домам, расспрашивал о дедовских обычаях, о старинных ремеслах. А все услышанное и увиденное записывал в тетрадочку. За семь лет службы в оренбургском крае таких тетрадей скопилось несколько ящиков [13, 14, 15].
В 1840 году оренбургского военного губернатора В. Перовского перевели в Петербург и назначили министром внутренних дел. В.И.Даль последовал за своим руководителем. Последующие восемь лет были заполнены не только службой, но и обработкой обширного материала [13, 14].
В сентябре 1845 в доме у В.И. Даля прошло первое заседание Русского географического общества. По замыслу Владимира Ивановича, оно должно было всячески способствовать собиранию памятников быта и словотворчества. Вскоре во все концы России был разослан “Этнографический циркуляр” – руководство для описания “местных обрядов, поверий, рода жизни, семейного и домашнего быта простолюдина, притчи, сказки, скороговорки, причитания, думы, язык в выражениях, оборотах, слоге, складе и в словах”. И вскоре в столицу  стали поступать уникальные материалы, сливаясь в полноводную реку народного творчества.
С 1849 по 1859 г. Владимир Иванович работал в Нижнем Новгороде управляющим Нижегородской удельной конторы. Приходилось заниматься и врачебной практикой. В.И.Даль продолжал сбор этнографического материала. При этом  он  постепенно приходит к выводу, что центральное место в его деятельности должно быть отведено работе над словарями. Не имея сугубо филологического образования, В.И. Даль постепенно приобретает опыт лексикографической работы. Он составляет “Словарь офенского языка”, “Русско-офенский словарь”.
В 1859 г. В. И. Даль выходит в отставку и переезжает в Москву. Он решил заниматься только научной и литературной работой, направить все усилия на подготовку к печати словаря русского народного языка. Трудился он денно и нощно, порою приходя в уныние от непосильного, как ему казалось, замысла. И тогда в рукописи в качестве примера к тем или иным статьям “Словаря” появлялись горькие присловья: “Словарь – труд натужный”, “Тогда будет досуг, когда вон понесут”.
И все-таки настал день, когда последнее слово было растолковано. Теперь дело стало за типографией. Однако за сорок лет государевой службы честнейший Владимир Иванович не накопил денег на издание своего труда, опять-таки по пословице: “От трудов своих сыт будешь – богат не будешь”.
Напечатать первые выпуски “Толкового словаря живого великорусского языка” В. И. Даля материально помогло “Общество любителей русской словесности”.  С девятого же  выпуска было объявлено, что дальнейшее печатание “предпринято на высочайше дарованные средства”, – государь Российский “изволил” пожаловать 2500 рублей на это благородное  начинание.
Свою кропотливую работу великий лингвист продолжал и после выхода словаря, готовя второе издание. Однако оно появилось лишь через десять лет после кончины языковеда.
За год до своей смерти Владимир Иванович получил документальное свидетельство того, что его род по отцовской линии – отнюдь не датский, а  русский. Найденные документы свидетельствовали, что предки В. И.  Даля, богатые старообрядцы, вынуждены были при царе Алексее Михайловиче бежать из России в Данию, спасаясь от религиозных  гонений. На основании этого и по религиозным верованиям Владимир Иванович с душевной радостью перешел из лютеранства в православие. Он и без того всю свою сознательную жизнь считал себя русским человеком, боролся с засильем чужеземных слов в русском языке, и наконец наследовал родовое право отстаивать честь и достоинство древней, великой речи пращуров [13, 14, 15].
“Казак Луганский” – Владимир Иванович Даль за свою жизнь собрал и систематизировал больше двухсот тысяч слов. Если их просто выписать столбиком, понадобится четыреста пятьдесят обыкновенных ученических тетрадей в линейку. При этом он еще объяснял каждое слово, подыскивал близкие ему по смыслу, приводил примеры [12].
6 марта 1860 г. В. И. Даль выступил в Обществе любителей российской словесности с программной речью “О русском словаре”. Это был совершенно новый подход в практике составления словарей.
Русские академические словари, изданные до середины XIX в., имели важный пробел: они не показывали во всем разнообразии все лексическое богатство русского языка. Заметно было различие между литературным и народным языком. В. И. Даль был убежден, что литературный язык должен активно пополняться за счет богатейших возможностей живого разговорного языка, что “пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный. Народный язык был доселе в небрежении, только в самое последнее время стали на него оглядываться, и то как будто из одной снисходительной любознательности”[12, 13, 14, 15].
В. И. Даль, создавая словарь, хотел показать в полном объеме богатство и выразительность народного языка, который он определил как “живой великорусский язык”. В словаре должны быть представлены не только лексемы, характеризующие живой язык. Все слова должны быть верно истолкованы. В. И. Даль первым в отечественной лексикографии назвал свой словарь толковым, “потому, что он не только переводит одно слово другим, но и толкует, объясняет подробности значения слов и понятий, им подчиненных”, указано в “Примечании автора” на титульном листе словаря [12].
В работу В. И. Даля над словарем  были привлечены многочисленные любители русского языка. Например морской офицер П. Кузмищев  поделился с  Владимиром Ивановичем своим запасом диалектных слов Камчатки, Астрахани, Архангельска, 20 тысяч слов передал князь В. Одоевский. Журнал “Москвитянин” ежегодно печатал списки лиц, которым высказывалась благодарность за собранные и переданные местные слова [12].
Сам Владимир Иванович заметил, что в его словарь вошло 83 тысячи слов, которых ни в одном словаре нет. Эти слова составляли пласт активно используемых единиц языка, “девять десятых из них простые, обиходные слова, не попавшие доселе в наши словари. Именно по простоте, по безвычурности и обиходности своей”.
Важным источником своего научного творчества В. Даль считал и изданные академические словари русского языка, что не противоречило его принципам опираться на “живой язык”. Он использовал как литературную, так и нелитературную лексику. При этом  ограничения распространялись на оба пласта языка. “Языком грубым и необразованным писать нельзя, – неустанно повторял В. И. Даль, – это доказали все, решавшиеся на такую попытку, в том числе, может быть, и сам составитель словаря, но из этого вовсе не следует, что должны были писать таким языком, какой мы себе сочинили, распахнув ворота настежь на запад, надев фрак и заговорив на все лады, кроме своего”. (“Напутное слово”) [13, 14, 15].
В. И. Даль отказался включать в словарь искаженные слова, бытовавшие в среде лакеев, полукупчиков, которые пользовались “галантерейным” языком. Были исключены слова “патрет” (портрет), “полухматер” (парикмахер) и др.
Отстаивая свой вывод о том, что речь русская всюду одинаковая, В.И.Даль в большом количестве включал в словарь “областные” слова. Диалектизмы рассматривались им не только как лексемы, они играли большую роль при этнографических исследованиях, помогая описать многие народные обычаи, поверия, суеверия и быт.
Ограничен был ввод в оборот церковнославянских слов, а также слов белорусского и украинского языков. Запасы этих слов передавались другим лексикографам. Вместе с В. Лазаревским в Петербурге Владимир Даль составил словарь украинского языка.
В. И. Даль относился враждебно к засилию иноязычных слов. По его мнению, иностранные слова и выражения мешают понимать истинный народный дух родного языка. Однако, именно в “Словаре” великого лингвиста были объяснены слова: абсолютный, абстрактный, агония, ажур, акцент и многие другие, которые были опущены в академических словарях из тех же соображений.
Писательский талант Владимира Даля при работе над словарем проявился в написании многих словарных статей живым и увлекательным языком. Неудивительно, что словарные статьи “Жизнь”, “Круг”, “Окно”, “Обезьяна”,
“Изба” и др. читаются как художественные миниатюры [13, 14, 15].
“Толковый словарь” Владимира Ивановича Даля был высоко оценен еще при жизни составителя. Сам создатель всегда давал более чем скромную оценку своему детищу, неоднократно подчеркивая незавершенность своего труда.
Но в целом колоссальный труд лексиколога-любителя признан ведущими лингвистами, филологами, лексикографами. Географическое общество наградило Владимира Ивановича Даля в 1862 г. Золотой медалью, а в 1869 г. за создание словаря ему была присуждена академическая Ломоносовская премия.
После смерти В. И. Даля в 1872 г. “Толковый словарь живого великорусского языка” неоднократно переиздавался. История словаря интересна уже тем, что в мировой практике вряд ли найдется другой подобного рода лексикографический труд. “Толковый словарь” В. И. Даля обеспечил бессмертие имени его создателя [12].
Миновало уже более полутора века с тех пор, как завершилась славная жизнь и вошли в мировую культуру труды В.И. Даля. В нашей стране многократно переиздавались его книги, особенно “Словарь” и “Пословицы”, которые не задерживаются ни в магазинах, ни на полках библиотек. Они украшают домашние библиотеки книголюбов, а для многих являются настольными книгами.
При этом, задача нового поколения – сохранить стройное и величественное здание Русского Языка, созданное великим “Казаком Луганским” внесшего в него гармонию и ясность, освободив от заемных слов, оборотов, неправильных, искаженных толкований, и главное – ввел в обращение несметное множество новых слов, отсутствующих в прежних словарях.
Именно об этом мечтал Владимир Иванович Даль, когда писал в одной из словарных статей: “Труды мои со словарем никогда не окупятся, но с избытком окупаются надеждой на пользы его” [13, 14, 15].
Луганщина вдохновляла многих великих людей России на творческий поиск, создание своих бессмертных произведений. Так Луганщина стала животворной купелью творчества А. Кольцова, писавшего на берегах Айдара свои певучие стихи-песни, Старобельщина вдохновляла писателя В. Гаршина, очарован нашей землей был Антон Павлович Чехов.
Антон Павлович дважды бывал в нашем крае, в живописной местности близ нынешнего Антрацита, которую назвал “Донской Швейцарией”. Год спустя после второй поездки 28-летний писатель закончил свою повесть “Степь”, в которой под авторским пером живо предстают пейзажи, такие знакомые каждому человеку, чья судьба связана с Луганщиной – ведь кто-то
гордится тем, что живет у моря или в горах, кто-то привык любоваться окружающей лесною зеленью, а у нас свое природное богатство – бескрайние степи, вызвавшие восторг молодого Чехова. “Донецкую степь я люблю без меры” – признается он в одном из писем [17, с. 13].
В своей повести “Степь” великий прозаик Антон Павлович с непревзойденной глубиной постижения описывает Луганщину как загадочный, фантасмагорический, неповторимый и поэтический мир, который он выразил следующим образом: “Широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в неё, высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы... А взглянешь на бледно-зеленое, усыпанное звездами небо, на котором ни облачка, ни пятна, и поймешь, почему теплый воздух недвижим, почему природа настороже и боится шевельнуться: ей жутко и жаль утерять хоть одно мгновение жизни. О необъятной глубине и безграничности неба можно судить только на море да в степи ночью, когда светит луна. Оно страшно красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова.
Едешь час-другой... Попадается на пути молчаливый старик-курган или каменная баба, поставленная  бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землей ночная птица, и мало помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, сказки няньки-степнячки и все то, что сам сумел увидеть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых в подозрительных фигурах и курганах, в глубоком небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа отдается прекрасной суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатства ее и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому ненужные, и сквозь радостный гул слышишь ее тоскливый, безнадежный призыв: Певца! Певца!” [17, с. 13].
Развитие культуры, просвещения, науки, рост технического потенциала Луганщины на рубеже ХIХ-ХХ веков составлял поистине взаимосвязанное и взаимообусловленное единство, что и являлось основополагающей характеристикой истории нашего края – “стального сердца” Российской империи!


К середине ХIХ века в Донбассе уже существовали
большинство (около 500) современных населенных пунктов
с населением около 400 тыс. человек. Во второй половине
ХIХ века население территории современного Донбасса
увеличилось в 5 раз быстрее, чем в других регионах
Российской империи. Согласно переписи 1897 года в
Бахмутском уезде Екатеринославской губернии проживало
уже 333478 человек, а в Мариупольском – 254056 человек.




 Глава V1
Донбасс – российский Российский регион с потенциалом “суперамерики”
(Луганщина в начале ХХ века) 

Конец ХIХ – начало ХХ веков в развитии нашего края характеризуется терминами: “первый”, “впервые”, “положило начало”, “европейский стиль и образ жизни”.
С 1912 года электричество, вырабатываемое городской электростанцией, не только принесло свет в жилища луганчан, но и сделало привычными и обычными  электрические фонари на ночных улицах города.
Технический прогресс широко шагал по нашему краю. Так в Луганске устройство телефонной сети началось в 1903 году. 2 мая 1903 года начальник Ростовского почтово-телеграфного округа статский советник Тимме подписал контракт с купцом Павлом Ивановичем Авциным “об устройстве и эксплуатации Луганской телефонной сети”. Получив концессию, Павел Авцин обязывался “...устроить в городе Луганске Екатеринославской губернии сеть телефонных сообщений в размерах местной потребности и по техническому проекту, утвержденному главным  управлением почт  и телеграфов” [3, с. 37].
Телефонная станция “Контрагента телефонной сети П. Авцина” располагалась по улице Петербургской в доме Салтыковой (ныне улица     В.И. Ленина).
В справочнике “Весь Луганск в кармане” за 1912 год приводятся тарифы за пользование телефоном. За отдельный телефон, расположенный на расстоянии двух верст (1 верста – 1, 00668 км) от центральной телефонной станции, в год платили 72 рубля. За  каждые 100 сажененй (сажень – 213,35 см) сверх этого расстояния дополнительно платили 3 рубля в год. За промежуточный аппарат, включенный в дополнение к абонированному, – 48 рублей в год [3]. Это был значительный шаг в инфраструктурном развитии Луганщины  конца ХIХ – начала ХХ вв.
Получив разрешение городской Думы г. Луганска, в сентябре 1910 года Я. Макаров и Х. Фрейман открыли в городе грузовое и пассажирское автомобильное движение [3].
В сентябре 1911 года первая очередь Северо-Донецкой железной дороги соединила Луганск через станцию Родаково кратчайшим путем с Харьковом и Москвой, рядом пунктов Московско-Киево-Воронежской, Юго-Восточной и Южной железнодорожной магистралей. Весь мир стал ближе и жители нашего края получили возможность оперативного сообщения не только со всей Россией, раскинувшейся на огромном евразийском пространстве, но и Европой.
В 1912 году была установлена телефонная связь Луганска с Харьковом, Юзовкой, Бахмутом, Екатеринославом, что еще больше приблизило наш город к мировым стандартам технического прогресса того периода.
В начале ХХ века кино стремительно ворвалось в жизнь общества, стало важным фактором досуга и просвещения, в том числе и обитателей нашего края.
В перечне плана заседаний Луганской городской Думы за сентябрь 1913 года стоял “Вопрос устройства и содержания театров и кинематографов и по хранению целлулоидной для них ленты”. Здесь же перечислялись  имеющиеся в Луганске кинематографы, а именно: “Иллюзион” и “Эрмитаж” по Пушкинской улице, “Эспресс” и “Художественный” по Петроградской и Шарапова по улице Патронной. В газетных объявлениях за 1909-1911 годы упоминается также театр “Roll”, в котором проходили киносеансы [44].
Из мелодрам демонстрировались такие, как “Трагическая судьба машиниста”, “Лия влюбляется в фельдфебеля”, “Грехи молодости”, “Остров блаженства”, “Похищенная львицей”, “Месть Анны”, а из комедий – “Моя теща”, “Душевные страдания”, “Веселый сон”, “Прогулка с ребенком”.
Популярностью пользовались видовые фильмы “Панорама Севастополя”, “Виды Черногории”, “Уральские ущелья”, “Зимняя флора”. Демонстрация документальных материалов имела информационно-пропагандистскую направленность и обычно предваряла показ художественных картин [44].
Важнейшим фактором культурной жизни луганчан данного периода был театр.
Театральные гастроли и любительские спектакли проходили в Луганске в зимний сезон в залах Горно-коммерческого клуба,  Народной аудитории и земской управы, а в летний – в садах Горно-коммерческого клуба, Общества взаимопомощи и завода Гартман [44, с. 514].
Наибольший интерес вызывали выступления актеров ведущих театров страны. В апреле 1906 года открытием летнего сезона стали гастроли Русской драматической труппы Д. С. Семченко. Среди показанных спектаклей наибольшей популярностью пользовалась пьеса из репертуара московского театра Корша “Счастливая женщина“. Сбор спектакля “Отелло” пошел в пользу лиги борьбы с чахоткой. Гастроли труппы стали предметом широкого  обсуждения и дискуссий в Луганской прессе. [44, с. 515].
Ответственный редактор – издатель газеты “Донецкий колокол”        Д.М. Разловский отмечал в статье об этих событиях: “Приезжие гости сразу оживили наш театральный сезон. Трудно, конечно, судить по таким пьесам, как “Шерлок Холмс и Мариани”, о составе труппы, но сразу бросается в глаза общая выдержанность и отсутствие, с одной стороны, каких-либо шероховатостей и переусердия при исполнении ролей, из которых состоит упомянутая пьеса, с другой – вдумчивость в исполнениях, благодаря которой цель любви и преступления теряет фантастичность и неестественность. Наиболее яркий образ дал г. Вронский (Мариани) особенно в 4-м акте. На лице артиста отразилась вся внутренняя составляющая, вся могучая суть этого преступного типа. Все артисты были на своих местах и публика шумно вызывала исполнителей” [44, с. 515].
В июне 1906 года труппой драматических артистов под управлением    П. Дриго-Ратмирова при участии артиста императорских театров                П. Рахманова и артистки императорских театров Я. Стальской были представлены драма “Молодые годы”, фарс “Теща алкоголика”, комедия “Фимка”, а также показаны сцены по мотивам популярного романа                В. Крестовского “Петербургские трущобы” [44, с. 515].
Зачастую театральные постановки являлись как бы составной частью большого праздника. Так гастроли варшавского театра “Фарс” под управлением З. И. Черновской сопровождались большими парадами и  гуляниями и оригинальными конкурсами, например, на самую большую в диаметре женскую шляпу [434, с. 515].
Одной из первых газет, издававшихся в нашем крае, стал “Листок объявлений” Славяносербского земства. Первый номер его вышел 1 мая 1903 года в типографии А. Еленевой в городе Луганске. Редактировалось издание председателем земской управы. С 14 февраля вместо “Листка” выходили “Известия Славяносербского  земства” [3, с. 37].
В сентябре 1906 года в Луганске вышел первый номер газеты “Донецкая истина”. Редакция газеты помещалась на улице Казанской (ныне К.Маркса).
Розничная продажа газет была организована не только в Луганске, но и в других пунктах Донецкого бассейна. Газета имела собственных корреспондентов в городах России и за рубежом: в  Варшаве, Лондоне, Париже, Нью-Йорке и других.
В этот же период, в 1906 году стала издаваться общественно-политическая газета, Донецкого региона – “Донецкое слово”. С 1 августа 1906 года вместо нее начала  выходить газета “Северский Донец” [3, с. 37].
Освещением нужд и интересов жителей Донецкого бассейна занималась газета “Донецкая жизнь”, издававшаяся с октября 1909 года. Сотрудники газеты отличались высоким профессионализмом, некоторые из них закончили Берлинский и Парижский университеты.
Короткий период (с 3 марта по 11 июля 1911 года) вместо “Донецкой жизни” выходила газета “Новая донецкая жизнь”. Газета отличалась расширением общего формата и наличием литературного отдела. В ней подробно публиковались материалы международной жизни, существовала рубрика “В кулуарах Думы” [3, с. 37-47].
В 1907 году непродолжительное время выходила ежедневная общественно-политическая и литературная газета “Донецкие новости”.
Органом трудящихся масс была газета “Донецкий колокол” под редакцией Д. Розловского. Цена газеты в Луганске составляла 3 копейки, в уезде  5 копеек – деньги, довольно значимые в тот период.
В конце ХIХ – начале ХХ вв. наш край превосходил по темпам развития некоторые высокотехнологические отрасли хозяйства США.
Наличие феодальных пережитков, присущих Российской империи, не могло остановить высокий темп развития экономики края, сопоставимый, а порой и превышающий общемировые  показатели. Так накануне Первой мировой войны “симфония” заводских гудков, ранним утром будоражившая город Луганск, исполнялась “оркестром”, состоявшим из  гудков 31 предприятия. К этому времени в Луганске действовали два трубопрокатных завода, проволочно-гвоздильный завод “Урденен и Дюшессан” (завод имени Рудя), завод горного оборудования, два литейно-механических завода, гвоздильный завод, “Анонимное общество Луганских эмалировочных мастерских” (завод имени Артема), “Товарищество Луганской мануфактуры” (тонкосуконный комбинат), Костыльный завод (завод 20-летия Октября) и многие другие [22, 29, 30].
Наиболее внушительно в этом “оркестре” звучали “голоса” крупнейших предприятий Луганска – паровозостроительного завода Г. Гартмана и Казенного патронного завода. Последнее предприятие под руководством опытного специалиста Клавдия Егоровича Кабалевского быстро наладило выпуск патронов для нарезной трехлинейной винтовки, поступившей на вооружение российской армии. В 1912-1913 годах производительность завода составила 1 млн. патронов в день [22, 29, 30].
Центром химической индустрии стал район Лисичанска, где еще с 1892 г. действовал крупный содовый завод общества “Любимов, Сольве и Ко”. Летом 1915 г. вблизи станции Рубежное Екатерининской железной дороги акционерное общество химической промышленности “Русско-Краска” начало возводить крупный завод, который в марте-октябре 1916. г. дал первую продукцию – серную кислоту и фенол. Рядом с цехами “Русско-Краски” строились корпуса еще одного химического завода акционерного общества “Коксобензол”. Рабочий поселок, выросший возле этих заводов, стал основой современного города Рубежное [22, 29, 30].
В царство угля и металла превратился Алмазнянский промышленный район. Здесь сосредоточились 40 угольных шахт, добывавших свыше 160 млн. пудов угля в год; крупный металлургический завод, оснащенный печами и 60 батареями,  с персоналом в 625 человек, оснащенный 2 доменными печами и 60 батареями; коксохимический завод, построенный в 1916 году. Продукция, выпускаемая предприятиями района, доставлялась потребителям через железнодорожную станцию Алмазная, ежегодно отгружавшую около 100 млн. пудов угля [22, 29, 30].
Большую роль в выполнении оборонных заказов в масштабах Российской империи играли предприятия Луганска и  края в целом. Так,  в годы Первой мировой войны пика своей производительности достиг патронный завод, выпускавший в 1916 г. ежедневно 1900 тыс. ружейных патронов, столь необходимых на фронте.
В предвоенный период паровозостроительный завод довел выпуск паровозов до 150 в год. В 1917 г. прибыль завода стала рекордной за весь период его существования – 3 707 165 рублей. Помимо паровозов завод производил различные сложные механизмы, станки, снаряды, чугунное и стальное литье, корпуса турбин для судов и другую продукцию.
В 1915 г. правительство вынуждено было уступить требованиям предпринимателей и ввело бронь, освобождавшую от призыва в армию рабочих тяжелой индустрии Донбасса. Недостаток рабочих рук предприниматели пытались возместить увеличением продолжительности рабочего дня до 14 часов, применением труда военнопленных, детей, женщин, жителей Средней Азии, что повлекло за собой снижение производительности труда и рост социальной напряженности.
При этом остроту классовых противоречий не снимал бурный  технический прогресс.
Представляет интерес соотношение на рубеже веков заработной платы тружеников нашего края с ценами на продукты питания: 1 кг ржаного хлеба стоил 5 коп., пшеничного – 7 коп., творога – 15 коп., сыра – 50 коп. – 1 руб. 50 коп., говядины – 40-80 коп., свинины – 30-50 коп., сахара – 38 коп., судака 25 коп., лососины – 1 руб., картофеля – 3-5 коп.
Казалось бы, что при таком соотношении заработка и цен на продовольственные товары рабочие должны были жить на достаточном уровне.
На самом же деле положение большей части донецких пролетариев, в первую очередь семейных, нельзя было назвать даже сносным.
Правительственные чиновники, обследовавшие в 1903 году жизненный уровень рабочих Луганского патронного завода, установили, что из 12 типичных семейных  рабочих бюджетов дефицит составлял от 1 руб. 14 коп. до 12 руб. в месяц, и лишь у двои одиноких рабочих месячных заработок превысил расходы соответственно на 80 коп. и на 1 руб. 79 коп. Добросовестные царские чиновники признавали, что “бюджеты спускаются до такого низкого уровня, при котором начинается систематическое недоедание и неудовлетворение других насущных потребностей”. Дефицит бюджета рабочих возникал из-за высоких цен на одежду, обувь, жилье и другие первичные потребности и  они поглощали большую часть (свыше 60%) бюджета рабочих. К тому же уровень заработков, даже наиболее высокооплачиваемых категорий рабочих, не был стабильным. В зимние месяцы, в периоды депрессии и кризисов в экономике, он, например, снижался на 15-20 и даже 50%. Размеры заработной платы сокращали многочисленные, разнообразные штрафы и вычеты, которые на заводе Юза составляли: за ослушание, недосмотр – 3 руб., за курение – 2 руб., за 15-минутное опоздание – вычет однодневного заработка.
Вычеты у рабочих нашего края составляли до 1/3 месячной заработной платы. Нередко вместо денег выдавали продуктовые талоны, которые отоваривались в заводских лавках по завышенным ценам.
Что же позволило в преддверии Первой мировой войны назвать Луганск, как и Донбасс в целом, “стальным сердцем Российской империи?” Ответ на это дает следующая таблица: “Промышленность дореволюционного  Луганска”, исходя из которой в городе и крае действовали:
1795 г. – казенный литейный завод (закрыт в 1887 г.).
1809 г. – 10 салотопных и 2 воскотопных заводов, 2 заведения по производству сальных и восковых свечей, а также кожевенное и мыловаренное предприятия, 8 кирпичных и черепичных, 2 известковых предприятия.
1870 г. – пивоваренный завод братьев Ольховых (Гусиновка).
1874 г. – открыта железная дорога Луганск – Дебальцево.
1876 г. – железнодорожные мастерские.
1876 г. – кирпичные заводы Б.И. Эстеровича (Кирпичная улица) и Федоровского (Вишневая ул.).
1880 г. – винокуренный завод  И.Л.Черняка (Гусиновка).
1895 г. – казенный патронный завод( открыт  вместо закрытого литейного).
1896 г. – завод “Русского общества  машиностроительных заводов          Г. Гартмана (РОМЗГ)”.
1896 г. – анонимное общество Луганских эмалировочных мастерских    (правление в г. Лютихе (Бельгия).
1896 г. казенный № 6 винноочистительный  склад (монопольный).
1896 г. – спиртосертификатный завод Медеева.
1897 г. – Луганск через ст. Миллерово соединен с Азовской железной дорогой (московское направление).
1897 г. – анонимное общество  Луганских литейных заводов (правление в г. Льеже (Бельгия).
1905 г. – товарищество Луганской мануфактуры.
1906 г. – мыловаренный завод П.И. Демидова (ул. Садовая).
1906 г. – каретная мастерская Зотова, кузнечные  работы) И.И. Урдекен и К.С. Дюшасан.
1908 г. – мыловаренный завод Кипера.
1908 г. – конфетная и пряничная фабрики.
1908 г. – макаронная фабрика
1909 г. – чугунолитейный завод Т.Ш. Гуткина (Садовая ул.)
1909 г. – чугунолитейный завод Чудинова и Баллода (Каменный Брод).
1909 г. – товарищество пивоваренного завода Я. Г. Прусского и               В. В. Ефимова  (Вокзальная ул.).
1909 г. – молоточная и гильзовая фабрики.
1911 г. – фабрика курительной бумаги Каца.
1912 г. – трубопрокатный завод Залевского и Григорьева
1912 г. – тюлевая фабрика  А. К. Бергера (Кирпичная улица).
1913 г. – трубопрокатный завод Попова и Ко.
1913 г. – Луганская городская электростанция Сухомлинова.
1913 г. – завод фруктовых вод Бубенца.
1914 г. – мастерская по ремонту нефтедвигателей  и мелких станков  (Вокзальная ул.) [См.: 3, 22, 44].
По данным за 1914 год в Луганске насчитывалось 31 предприятие с объемом производства в 1 млн. 888 тыс. рублей и 47 ремесленных мастерских. Число рабочих составляло 7154 человека.
Развитие торговли в крае сопровождается формированием купеческого сословия, а впоследствии целых купеческих династий. Уже в 30-е годы XIX века при Луганском заводе к “купеческому сословию принадлежали 29 человек мужского пола и 21 – женского” [22].
Луганск купеческий был равноправным партнером Луганска промышленного. В 1914 г. в Луганске насчитывалось более 100 разнопрофильных магазинов, фотоателье, ателье мод, парикмахерских, несколько базаров, регулярно проводилось 2 ярмарки. В двухэтажных домостроениях, возводимых в Луганске, на первом этаже, как правило, размещались магазины, лавки и предприятия бытового обслуживания. Аляповатые вывески таких заведений, особенно многочисленные на центральных улицах,  кричаще бросались в глаза прохожим. “Салонъ корсетовъ: корсеты самых последнихъ фасоновъ из Парижа”, “Шапки, шляпы и фуражки. Маркусъ Е.”, “Гушанский Л. С. Специальная мастерская дамскихъ нарядовъ” – так рекламировали себя, свою продукцию и услуги луганские торговцы. 
Столичным московским филиалом являлся магазин Московской фабрики Торгового дома А. и Р. Розенцвейга в Луганске. “Донецкий колокол” № 5 за 1906 год отмечал, что там можно приобрести готовое платье по фабричным ценам. Магазин обслуживал публику с достатком, и цены здесь были довольно высокими, например, сюртучные костюмы для визитов стоили от 22 рублей 50 копеек, дамские меховые ротонды – от 40 до 200 рублей, хорошей деловой репутацией пользовались также оптово-розничный магазин К. Попова, расположенный на Успенской площади, а также торговля              П. Федоровского. Что касается продовольственных магазинов, то здесь  выделялась рыбно-гастрономическая торговля Н. Черкасова по Петербургской улице, где постоянно реализовывались окорока и колбасы от Адольфа Лозе. Луганский предприниматель В. Горчиковский имел собственный колбасный цех и успешно сбывал свою продукцию как в  собственном магазине, так и в колбасном ряду на базаре [3, 22, 29, 30].
Ряд фешенебельных магазинов располагался по Петербургской улице, в частности выделялось заведение М. Бешкенова, славившееся своими рыбными деликатесами.
Финансовую жизнь города контролировали отделения двух крупных общероссийских банков – Азово-Донского коммерческого и                С.-Петербургского Международного коммерческого, кредитные и страховые общества. С ростом промышленно-торгового потенциала Луганска росла и численность его населения. Только за один год – с 1910 по 1911 – число жителей Луганска возросло на 44 % и составило 61400 человек. Наш край, как и Луганск в частности, развивался и хорошел во многом благодаря подвижнической деятельности своих лучших представителей.
Яркой фигурой в истории Славяносербского земства являлся Виктор Николаевич Радаков, потомок сербского капитана Ивана Радакова. В 1897 году в возрасте 33 лет В. Радаков стал председателем Славяносербской уездной земской управы [3].
Виктор Николаевич Радаков, земский деятель и депутат Государственной думы I созыва от Екатеринославской губернии, изложил в докладе экстренному съезду земства Славяносербского уезда потребность края в широком развитии народного образования [3, с. 71].
В этом направлении  он и его соратники по земству усовершенствовали программу обучения в школах с использованием педагогических идей графа Льва Толстого о развитии критического мышления и моральных принципов. По предварительным расчетам В.Н. Радакова все общее обязательное обучение требовало для всей России ежегодных затрат около 150 миллионов рублей. Эта цифра многих пугала, но В.Н. Радаков, как доказательство, приводил красноречивые цифры: на начальные школы во Франции тратилось на одного жителя более двух рублей в год, а в Англии – три рубля, в США – 4 рубля 50 копеек, а в России – всего от 15 до 20 копеек в год! Исходя из этого, Виктор Радаков боролся за введение всеобщего обязательного образования в Российской империи
Деятельность подвижника-реформатора дало свои плоды: за успехи в области народного образования Славяносербское земство было представлено к Большой Золотой медали на Южно-Российской выставке в 1910 году, в чем,   несомненно, была  заслуга как  В. Радакова, так и  его соратников [3, с. 71].
В конце XIX – начале XX веков в Славяносербском уезде темпы роста школ значительно увеличились: если на 1 января 1898 года  там было 70 земских школ, то к концу 1912 года  – 179.
Образовательные учреждения в дореволюционном Луганске играли значимую роль в жизни города.
Школа, в которой учились дети рабочих и мастеровых завода                Г. Гартмана, была основана в 1902 году по плану народной школы и размещалась в  неприспособленном здании.
В 1905 году правление общества признало необходимым построить школу с расширенной программой обучения. Для этой цели оно выделило 50 тысяч рублей. На эти средства было построено двухэтажное, крытое железом здание. В школе находились восемь классных комнат, учительская, библиотека с пятью тысячами книг, физический кабинет с наглядными пособиями, мастерская. При школе имелась площадка для игр, школьные огороды и две оранжереи [19, с. 10].
Программа нового учебного заведения при заводах Гартмана соответствовала высшим начальным училищам с добавлением курсов технологии металлов, технического черчения и занятий в мастерских. В школе училища преподавали: Закон Божий, русский язык, арифметику, геометрию, историю, географию, физику, технологию металлов, ряд других общеобразовательные предметов. Практические занятия проходили в мастерской, на огородах и оранжереях [19, с. 10].
Исследователи отмечают, что в 1914 году в Славяносербске  завершилось строительство пяти школ, расширились четыре школы, началось строительство еще четырех школ. К началу Первой мировой войны расходы на народное образование в уезде достигли 382285 рублей (в два с лишним раза больше, чем в 1909 году, в шестнадцать раз больше, чем  в 1898 году). Семьдесят процентов  расходов несло земство, тридцать – правительство.
На первое января 1914 года в уезде работали 179 классов в 89 школах. Из них 86 находились в собственных зданиях (80 – в специально построенных корпусах). Тогда же в Славяносербском уезде в начальных школах обучалось 8528 детей. Из них мальчиков – 6014, девочек 2514. Продолжительность учебного года составляла 163-164 дня. При каждой школе имелась библиотека для детей [28].
При всех строящихся школах имелись квартиры для учителей. Как отмечалось  в отчетах того времени, квартиры были “большей частью в отдельных зданиях”. Более того, существовал утвержденный план новых построек,  школ и квартир, которого строго придерживались  [28, с. 6].
Осенью 1910 года Славяносербское уездное земство на южнорусской областной выставке в Екатеринославе было награждено золотой медалью за организацию начального образования в уезде. В 1912 году была установлена четырехгодичная продолжительность обучения детей в однокомплектной школе, основное жалование учителям доведено до 460 рублей в год, финансирование (в начале двадцатого века использовалось слово “ассигновка”) церковно-приходской школы увеличивается с 1000 рублей до 2500 рублей.
В предвоенном 1913 году Славяносербское земство приняло постановление увеличить  основное жалование учителям до 480 рублей в год, финансировать районные музеи совместно с губернским земством и выделить средства на устройство спортивных приспособлений для гимнастических  упражнений; ходатайствовать об организации высших начальных училищ в Чернухино, Ивановке и Успенке и об открытии учительской семинарии в Славяносербском уезде. Земство выделяло на эти преобразования единовременное пособие в размере 10 000 руб., учреждало 10 стипендий по 200 рублей и отводило 5 десятин земли стоимостью в 36 тысяч рублей [28,                с. 6]. Необходимо отметить, что процесс обучения в данных училищах отличался основательностью и системностью.
В двухклассных училищах курс 1-го класса продолжался четыре года, учащиеся  разделялись на два последовательных отделения. Курс 2-го  класса продолжался 2 года. Курс обучения в школе завода Г. Гартмана был шестилетний, с приобретением специальности – семилетний. Количество учеников составляло  – от 650 до 900. Занятия проходили с восьми часов  утра до пяти вечера  в две смены. Обучение в школе было бесплатным, но более обеспеченные  ученики платили за обучение и  учебные пособия по 25 рублей в год. Окончившие школу сдавали экзамен в 5-й или 6-й класс  государственных гимназий.
В школе завода Г. Гартмана работало около двадцати учителей. В их числе М. Ямпольский, П. Седашов, Ф. Горбачевский, Н. Добрынин,                П. Траилина, Н. Аникеев. Председателем школьного совета был Ф. Бебелло, секретарем – Н. Благовещенский [19, с. 10].
Историки-краеведы, рассматривая аспекты развития школьного образования на Луганщине, отмечают, что полные сведения о развитии  народного образования  края систематизированы в “Ежегоднике-справочнике Славяносербского Уездного Земства за 1914-й год”, в разделе “Обзор деятельности Славяносербского Земства по народному образованию  с 1863 года по 1913 год”. Характерно, что ничего подобного не издавалось в Российской империи в данной сфере.
Данный справочник отмечает, что школьное дело в уезде получило начало под влиянием земств сразу после отмены крепостного права и в 1895 году, после тридцати лет деятельности Славяносербского земства, в уезде числилось 21 земская школа. В течение же десяти лет, с 1896  по 1905 год, школ стало на 36 больше.
Деятельность земств как одной из форм местного самоуправления была многогранной и касалась многих сфер жизни края. Так, на заседании Славяносербского земства 15 марта 1897 года был заслушан доклад о субсидии обществу народной трезвости Славяносербского уезда. “Замена кабака новыми развлечениями, разумными и здоровыми” – вот что волновало земцев. Возник проект постройки в городе Луганске здания, специально  предназначенного для развития духовности горожан.
В докладе говорилось: “В настоящем году предполагается начать постройку в г. Луганске Народной аудитории и просить собрание со своей стороны оказать возможную материальную поддержку ассигнованием”. Через год Луганскому обществу трезвости земством была выделена субсидия в размере 4500 рублей на устройство Народной аудитории.
Книги, газеты, постановки самодеятельных театральных коллективов постепенн данного периода.
В 1906 году Виктор Николаевич Радаков был избран в Первую Государственную Думу от Екатеринославской губернии.
Уважение луганчан завоевал также  Владимир Иванович Вербовский, занимавший пост городского головы с 1899 по 1902 г. Благодаря ему удалось изыскать средства и замостить большинство улиц Луганска, благоустроить город.
Немалый вклад в развитие города внес предводитель дворянства, член городской Думы, действительный статский советник С. Ильенко, на деньги которого была проложена железнодорожная ветка Луганск-Миллерово, содержались богадельня и сиротские приюты края.
В январе 1914 г. член Луганской городской управы, краевед-любитель   Н. Стефанович предложил городской Думе открыть в Луганске музей “для хранения в нем местных древностей”. Пока этот вопрос обсуждался, он создал частный музей на первом этаже собственного дома.
В начале века своеобразными центрами культуры Луганщины были театры. Помимо театра в Луганске, в котором выступали как приезжие артисты, так и участники местного кружка любителей драматического искусства, музыки и пения, самодеятельный театральный кружок существовал и в Алчевске.
В Лисичанске организатором любительского театра был выдающийся актер и реформатор театра М. Кропивницкий, поставивший в нем в 1907 г. пьесу “Пошились у дурні”. Рабочий любительский театр был создан железнодорожниками ст. Лозовая – Павловка, построившими на свои средства для него народную аудиторию с библиотекой-читальней. С 1909 г. начал функционировать частный театр в г. Старобельске.
Значимый след в истории Луганщины оставила семья Алчевских. Основатель Донецко-Юрьевского завода, известный промышленник, банкир, купец первой гильдии Алексей Кириллович Алчевский был поборником  просвещения народных масс, жертвовал на это благородное дело значительные средства.
Алексей Кириллович Алчевский, русский предприниматель, промышленник, меценат,  советник коммерции, создатель первого в России акционерного ипотечного банка и финансово-промышленной группы, начинал свое дело с небольшого чайного магазина. В 1865 г. он основал Харьковский торговый банк. Это был первый банк коммерческого кредита не только в Харькове, но и во всей России: в 1871 г. А.К. Алчевский учредил в Харькове первый в России земельный акционерный банк. Основные его планы были связаны с Донбассом, где набирала рекордные темпы развития промышленность. Задумав открыть металлургический завод в Донбассе, он организовал Алчевское горнопромышленное общество, призванное обеспечить  завод углем и коксом. В 1895 г. он учредил Донецко-Юрьевское металлургическое общество (ДЮМО). Возле станции Юрьевка, в двух километрах от с. Васильевка, начали строить Донецко-Юрьевский завод. В строительстве принимали участие немецкие и испанские специалисты. В проектировании участвовал выдающийся ученый  А. Мевиус [23, с. 275].
Алексей Кириллович Алчевский был против засилия иностранного капитала в российской промышленности, привлекал и аккумулировал российский капитал. Завод был построен возле станции Юрьевка Екатерининской железной дороги. В 1900 году производственный потенциал ДЮМО составлял 4 доменные и 4 мартеновские печи 3ертора, 9 прокатных станов, на которых работало 3200 человек. При заводе действовала больница на 60 мест и школа на 700 учащихся. Заводу ДЮМО обязан своим рождением город Алчевск.
Международный капитал не мог пройти мимо патриотических начинаний А. К. Алчевского и, не выдержав конкуренции с иностранными компаниями и разорившись, в 1901 году он покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд [20, с. 7].
В полицейском участке проверяли как версии предумышленного убийства так и возможного самоубийства Алексея Кирилловича Алчевского, владельца Торгового и Земельного  банков в Харькове, главного акционера Донецко-Юрьевского и Алексеевского горнопромышленных обществ, председателя Харьковского биржевого комитета и отца шестерых детей. Ревизоры подсчитали капитал безвременно скончавшегося – оказалось, что миллионер нажил имущества всего-то на 150 тысяч, а долгов оставил на девятнадцать миллионов. Это было связано  с тем, что  обесценившиеся акции Донецо-Юрьевского машиностроительного общества постепенно сосредоточились в руках франко-бельгийских капиталистов [20, с. 7], которые ними манипулировали.
В память об основателе ДЮМО железнодорожная станция Юрьевка  в 1903 году по ходатайству российских промышленников была переименована в станцию Алчевское. От станции получил название и заводской поселок, превратившийся впоследствии в город [20].
Столь же значимой личностью и общественным деятелем была супруга Алексея Кирилловича Алчевского его жена Христина Даниловна Алчевская (1841-1920), которая являлась основоположником методики обучения грамоте взрослых, основателем харьковской женской бесплатной воскресной школы, руководившая ею пятьдесят лет. При содействии Христины Даниловны воскресные школы возникли  во многих городах Украины и России. Под ее руководством были созданы учебные пособия, с одобрением встреченные  прогрессивной общественностью как в  России, так и Европе. В 1910 году ее избрали вице-президентом Международной лиги просвещения, она была членом многих российских и зарубежных просветительских обществ [20, с. 7].
Самым знаменитым из детей Алчевских стал Иван. Он родился 27 декабря 1876 года в Харькове, окончил Харьковский университет, обучался пению у брата, будущего композитора Григория Алчевского. “Король теноров” – так его называла мировая пресса. Певец с мировым именем, один из выдающихся представителей русской музыкальной культуры [20, с. 7]. Иван Алчевский прославил на весь мир как наш край, так и всю Россию. 
В 1905 году он  пел в оперном театре “Де ла Моне” в Брюсселе. Особым успехом для артиста стало исполнение роли Рауля в “Гугенотах”                Д. Мейерберга. Эта роль стала для него коронной. “Де ла Моне” был для     И.А. Алчевского  первым шагом  к всемирному признании [ 20 ].
В 1906 году Ивана Алексеевича приглашают в оперный театр “Манхетген Опера Хаус” (Нью-Йорк),  в лондонский королевский оперный театр “Ковент-Гарден”, а в 1908-1910 годах он поет в прославленном коллективе парижской “Гранд-Опера” [20, с. 7].
Этот период – важная страница в его творческой биографии. Прекрасный тенор очаровал взыскательную публику. Триумфальным выступлением И.А. Алчевского за рубежом способствовало знание европейских языков. Он свободно владел французским, знал немецкий, итальянский и английский языки [20, с. 7].
Сезон 1912-1913 гг. Иван Алчевский посвятил зарубежным выступлениям. Будучи солистом “Гранд-Опера”, он часто выступал в Марсельской опере.
Летом 1914 года  он принимал участие  в очередном “русском сезоне” в Лондоне на сцене театра “Дрюри-Лейн”. 
За неполные шестнадцать лет творческой жизни великий певец создал на сценах лучших театров мира более пятидесяти сложнейших сценических  образов.
Наш край издавна был славен патриотами Луганщины, отдававшими на его процветание не только свои капиталы, но и всю жизнь без остатка. Ученый-краевед А. Немудрова, обобщая материал об известных луганчанах, отмечает, что в истории нашего края сохранились страницы жизни и деятельности первого Луганского городского головы – Николая Петровича Холодилина.
 Николай Петрович был заметной фигурой в городе, занимался благотворительностью, общественной деятельностью, был церковным старостой Казанской церкви [3]. Вначале его избрали членом земства, а затем, в 1883 году – городским головой. В этой должности он особое внимание уделил развитию здравоохранения и городскому благоустройству Луганска. С 1887 года для города начался период строительной активности. С именем Холодилина связаны значимые годы в истории города, время его становления как крупного промышленного центра Донбасса [20, с. 8].
Документы Луганской Думы и управы рассказывают о деятельности в должности городского головы Владимира Ивановича Вербовского а также  именитого горожанина, потомственного почетного гражданина и купца 2-й гильдии Стефана Климентьевича Лутовинова. Деятельность их была патриотична и созидательна. Так, в постановлении экстренного собрания городской Думы говорится: “...принять дар от гласного И. Ляпина... В даренном доме открыть 1-го октября начальное народное училище на 60 учеников. Затем расширить на 120 человек. Размер жалования учителю не 30,  а 35 рублей. От лица  Думы выразить благодарность ему и городскому голове С. Лутовинову за пожертвование на оборудование этого училища 200 рублей  [3, 20].
Есть упоминание и об Иване Ивановиче Николаеве – купце, председателе, благотворительного общества Луганска. Кроме того, что он был городским головой, состоял также гласным городской Думы, торговым депутатом г. Луганска с 1894 года по 1901 год, прихожанами же Казанской церкви он был избран церковным старостой. И. И. Николаев за свою деятельность был награжден золотыми медалями Станиславской, Анненской и Александровской лентах. В годы Первой мировой войны группа купцов во главе с Иваном Ивановичем основала отдел Общества поместной помощи пострадавшим на войне солдатам и их семьям.
 Предприниматели и купцы играли значимую роль и в общественной жизни Луганска. Так, деятельность С. Васнева известна многим старожилам Луганска, так как купцы династии Васневых пользовались большим авторитетом  среди земляков [20, с. 8].
Сергей Васнев, 1824 года рождения, был почетным гражданином Луганска с 1892 года, будучи  купцом 2-й гильдии, держал склады, магазины, конюшни. Характерно, что капитал он заработал личным трудом и не скупился на благотворительность, давал большие средства на содержание Николаевского собора На свои средства в начале ХХ века он впервые построил в городе 4-этажное здание, в котором разместилось женское коммерческое училище и мужская гимназия (ныне 7-я поликлиника по улице Шевченко). За усердие был награжден Министерством народного просвещения серебряной и золотой медалями (1899 г.). Его сын, Николай Васнев, окончил курсы Московского реального училища по коммерческой части. В 1910 году был избран гласным городской Думы и членом попечительного совета Луганской женской гимназии на 3-летний срок. С 1914 года он занимал пост Луганского городского головы, был утвержден церковным старостой Воскресенской церкви [29, с. 8].
В конце XIX – начале XX столетия наш край – Луганщина, превратился в один из “локомотивов” промышленной революции в мире, соперничая по темпам развития с США и по праву, как и весь Донбасс, стал “промышленным сердцем” Российской империи.
Иностранные ученые и специалисты вносили значимый вклад в развитие Луганского края.
Старший научный сотрудник Луганского областного краеведческого музея А. Немудрова отмечает по этому вопросу следующее: “Датой основания Лутугинского завода считается 1897 год. Вблизи села Успенки на 20-й версте Успенской ветки, близко к полотну железной дороги, находится завод  “Анонимного общества чугунолитейных заводов в Луганске для производства вальцов”, – гласят архивные документы. В них отмечается: “В июне 1896 года из Луганска по направлению к Успенке вышел маневровый  паровоз “кукушка” с салон-вагоном, в котором были  три пассажира, среди них бельгиец Андремо и француз Маготто. Они были представителями Русско-бельгийского акционерного общества, третьим пассажиром был немец  Шмидт – будущий основатель станции заводского поселка – Шмидтовка, позже Лутугино. Километров через двадцать поезд остановился и пассажиры вышли из вагона [30, с. 6].
– Вот здесь мы и начнем строительство, – сказал будущий владелец чугунолитейного завода Томас Андремо.
– Если не ошибаюсь, подобных заводов в России нет? – спросил Шмидт.
– Да, верно. Подобных по масштабу заводов нет нигде в мире. Мы будем первопроходцами.
На чем был основан выбор места для строительства завода одним из ведущих  Европы и мира?
Вот видите, – заметил Андремо, – здесь проходит железнодорожная линия Луганск-Бразоль, а неподалеку расположены Ольховский и Алчевский металлургические заводы. Вокруг шахты. Полуфабрикаты под боком. Немаловажный фактор и дешевая рабочая сила”. Эти данные приведены в  книге В. Лиенко и Н. Чернявского: “Крепче стали. Из истории Лутугинского завода прокатных валков”, где  представлены документальные материалы по истории его возведения. Вскоре строительство завода было закончено и корпус литейного цеха был построен в 1898 году. Он представлял собой здание из красного кирпича, трехпролетное, имеющее по фасаду несколько сквозных проходов, с функционирующими мостовыми  электрокранами что являлось мировой промышленной новинкой, налаживается производство крупных валков, рельсобалочных станов. В 1909-1910 гг. была освоена отливка из ваграночного металла калиброванных валков, в 1911 году к заводу было пристроено токарное отделение для обточки мельничных валков.
Чугунолитейный завод по своей специализации – изготовления прокатных и мельничных валков – являлся одним из крупных заводов  на юге России в этой отрасли промышленности.
Массовое производство прокатных валков началось с 1901-1902 годов, их выпуск составлял от  800 до 1000 тонн валков в год, а в 1913 году – 6000 тонн валков. Технология отливки валков иностранными специалистами хранилась в глубокой тайне. Желая сохранить монополию производства валков, акционерное общество укомплектовало инженерно-технический персонал иностранными специалистами: бельгийцами, немцами и французами. Для проживания иностранных специалистов было построено несколько кирпичных домов, а для рабочих – деревянные бараки. Так образовывался небольшой, вначале безымянный, заводской поселок, который рос вместе с заводом. Этому способствовало, в частности, строительство в 1914 году железнодорожной станции Шмидтовка на линии Лиман – Лихая. Административно она входила в Успенскую  волость Славяносербского уезда Екатеринославской губернии. В нем жили 1200 человек [30, с. 6].
Ученые-краеведы Луганщины отмечают, что уже в начале ХХ века на Донбасс приходилось почти 74% иностранного капитала, действовавшего в угольной промышленности России. К этому времени значительно  расширились предприятия Луганска (на тот момент центра Славяносербского  уезда Екатеринославской  губернии),  а именно: паровозостроительный завод  Г. Гартман миллионов штук в 1908 году. Луганск в эти годы занял видное место в экономике Донбасса и Приднепровской Украины в целом. В городе действовало 31 предприятие с объемом произведенной  продукции в 1,9 млн. рублей. По темпам промышленного роста Луганск занимал третье место  в России – после Екатеринослава и Баку [30, с. 6].
В конце ХIХ века на юг России массово стали переселяться  иностранные предприниматели,  инженеры и рабочие, которые обращались к царскому правительству с просьбой разрешить им участвовать в развитии металлургической и угольной промышленности Донбасса. Акционеры спешили ввести свои предприятия в действие. Это было время так называемой  “эпохи горячки”, когда на Донбасс перевозились целые заводы из разных стран Западной Европы и даже Америк, что было подобно последующему китайскому “экономическому чуду”  последней четверти ХХ века.
Наличие полезных ископаемых, квалифицированная и дешевая рабочая сила, государственная политика всемерной поддержки иностранного капитала обуславливало огромные сверхприбыли иностранным инвесторам, стали факторами превращения Луганщины, как и Донбасса в целом, в “реперную точку” мирового промышленного  развития, своеобразного предшествующего по масштабу феномена промышленного рывка Китая почти через столетия. Профессор М. В. Орешкин отмечает по этому поводу: “За каких-нибудь 30-40 лет, между 1860-м и 1900-м годами, вследствие гибкой протекционистской политики правительства, усилиями российских и иностранных предпринимателей обширная область от Северского Донца до Приазовья превратилась в крупнейший промышленный центр Европы, иногда называемый “русским Руром”. Именно в это время Донбасс складывается в единый взаимосвязанный экономический комплекс, регион, охватывающий Екатеринославскую, Харьковскую, частично Херсонскую губернии и область Войска Донского. В начале XX века Александр Блок, посетив Донбасс, назвал его “Новой Америкой” – за невиданный динамизм развития, предприимчивость менеджеров и смешение народностей в едином “плавильном котле”.




Глава VI
Луганщина в период потрясений и испытаний, вызванных
Первой мировой войной
 
Первая мировая война, изменившая облик Луганска, сказалась на всем Луганском крае, оказала влияние на развитие всего мира и была событием огромного всемирно-исторического значения. По своим масштабам и последствиям она не имела себе равных во всей предшествующей истории человечества. Война длилась  4 года 3 месяца и 10 дней – с 1 августа 1914 года по 11 ноября 1918 года [21, с. 10].
Болевой точкой в развязывании войны были противоречия между Россией и центральными державами (Германией и Австро-Венгрией) в отношении к балканским славянам (Балканский кризис), противостояние между Британской империей и Германией.
Со временем в противоборство вступили 38 государств, где проживало 1,5 млрд. человек, или три четверти населения земного шара. В военных действиях участвовали многомиллионные армии, оснащенные новейшими техническими средствами борьбы. Общее число мобилизованных достигало 73,5 млн. человек. Поистине неисчислимые бедствия принесла война народным массам: 10 миллионов  убитых (столько, сколько  погибло во всех европейских войнах за тысячу лет) и 20 млн. раненых – таков ее кровавый итог [21].
Анри Барбюс в своей книге “Огонь” с большой  обличительной силой описывает Первую мировую войну: “Везде кишат полчища. По полям, волна за волной, они несутся в атаку и застывают на месте, дома выпотрошены, как люди, и города – как дома; деревни предстают раздробленной белизной, словно упали с неба на землю; страшные груды мертвецов и раненых меняют вид равнин. Каждый народ, пожираемый со всех сторон резней, беспрестанно вырывает из своих недр все новых солдат, полных сил и крови; в реку смерти вливаются живые притоки на севере, на юге, на западе, повсюду идут бои. Куда ни повернешься – везде война” [3].
Луганск, как и в целом Донбасс, в годы Первой мировой войны стали важнейшими факторами в функционировании военно-промышленного  комплекса России, оправдывая тем самым свое наименование “Стальное сердце империи”.
Луганский патронный завод – одно из крупнейших военных  предприятий в России, полностью работал на оборону, при этом “вольнонаемные рабочие, мобилизованные на службу в завод, освобождались от призыва” [21].
Порядки военного времени установились и на паровозостроительном заводе Г. Гартмана, который сразу же перешел на выпуск военной продукции. В архивных материалах “Воспоминания о Первой мировой войне большевиков Луганска” – рабочих завода Г. Гартмана (запись оформлена в 1933 году), отмечается “...Главным образом изготовляли много орудий... Сотни тысяч пудов литья, снаряды изготовлялись в то время по 40-50 штук по 35 пудов  каждый”, – вспоминал Г. Полимпиовский. Все цеха завода перешли на изготовление боевых припасов. “Работали по 16-18 часов в сутки. Конечно, война ухудшила состояние рабочего люда”, – писал рабочий завода                Т. Сытников [21, с. 10].
Молох войны прошел через каждую семью луганчан, принес страдания, лишения и смерть близких. Так, только первая мобилизация в армию летом 1914 года лишила заводы до 30%, а шахты до 50% рабочих. 4 января 1915 года досрочно стали призываться новобранцев в армию. Льгот никаких, – отмечается в данных “Воспоминаниях”. – Жутко в народе... К Рождеству Христову собирали и отправляли на позиции воинам подарки, люди живут какой-то лихорадочной жизнью. В апреле пятая мобилизация работников ополчения 1-го разряда, 35, 36, 37 лет, люди все семейные, остаются дети, слезы жен... Но неумолимый рок требует новые жертвы молоху войны. “Семьи рабочих в то время, как правило, были многодетными и лишение кормильца угрожало  бедственное положением, а  порой и гибелью”  [21, с. 10]. “ ”
Луганщина и в период Первой мировой войны дала стране много героев, которые внесли важный вклад в борьбу с более технически оснащенным  противником. Среди героев этой войны были луганчане – Георгиевские кавалеры, в их числе полковник Николай Ильенко, сын предводителя дворянства Славяносербского уезда. Отличился на фронтах Первой мировой войны полковник Галицкого пехотного полка Федор Петрович Медведев, родившийся в Лисичанске, в крестьянской семье, преподававший в Лисичанской штейгерской школе, добровольно ушедший в армию вольноопределяющимся [21]. 
Луганчане в годы Первой мировой войны были в составе тех, кто проявлял героизм не только в сухопутных войсках, в кавалерии, но и в таких новых и по тому времени экзотических  видах подразделений, как авиация.  В начале войны на аэропланах не было бортового вооружения, в приказах рекомендовалось: “Заметив самолет противника, полететь к нему навстречу и, пролетая над ним, сбросить сверху на него снаряд”. “Снарядом” при этом могли служить дротики, гири или просто бруски металла, которыми старались повредить самолет или убить летчика. Предлагалось также “искусным маневром вблизи летящего самолета образовать воздушные вихри, грозящие ему катастрофой”. В первых воздушных боях использовались также тараны. При этом летчики старались колесами собственной машины поломать фюзеляж или крылья самолета противника. В среде летчиков таран долгое время так и именовался – “битье колесами сверху”. Практиковалось и  принуждение  противника к посадке. При этом старались либо загнать его слишком высоко, чтобы у него замерз двигатель, либо, наоборот, прижать противника к земле, чтобы лишить его возможности маневрировать. На самолет противника пытались набросить аркан или “кошку”, чтобы остановить  его пропеллер. Иногда к “кошке” прикрепляли дымовые или динамитные шашки, прочие экзотические приспособления  [27 с. 6].
В последующем летчиков стали вооружать пистолетами и карабинами. Исходя из этого, основной задачей пилота было удачно подлететь к противнику и застрелить летчика. Вследствие  подобных приемов воздушный бой распадался на ряд коротких воздушных схваток-дуэлей. Затем установили на аэропланах пулеметы, что изменило стратегию воздушных сражений        [27, с. 6 ].
Даже в таких экзотических условиях ведения боевых действий летчики-луганчане проявляли  чудеса  героизма и доблести.
Наш земляк Алексей Яковлевич Абакуменко родился 15 марта 1889 года в Луганске, получил домашнее образование, в 1912 году окончил  авиационный отдел офицерской воздухоплавательной  школы. 29 апреля 1913 года был командирован для формирования Брест-Литовского авиационного отряда, а с сентября того же года – в Новогеоргиевский авиационный отряд.
За проявленный героизм был награжден Георгиевским крестом 4-й степени за номером  №115757. Приказ по 11-й армии № 64 от 17 декабря 1914 года гласил: “За то, что, управляя летным аппаратом 18 и 20 ноября  сего года,  под действительным крайне сильным орудийным и оружейным огнем противника, дал возможность произвести наблюдателю поручику  Алексееву ряд весьма удачных и ценных фотографических” снимков укреплений крепости Перемышль, представленных в штаб ХI армии. Вскоре его подвиги были оценены повторно значимыми наградами – орденом Святого Георгия 4-й степени. Приказ по 5-й армии № 899 от 10 октября 1917 года гласил: “29-го июля 1917 года А.Я. Абакуменко, охраняя шедший на немецкую территорию для бомбометания “Фарман”, увидев неприятельский истребитель, направлявшийся к “Фарману”, вступил с ним в бой, чем не только дал возможность “Форману” исполнить свою задачу, но и сбил истребитель противника, который упал в районе Ново-Александровского  шоссе непосредственно за немецкими окопами” [27, с. 6].
В сентябре 1917 г.  А. Я. Абакуменко проходил службу в 1-м корпусном авиационном отряде и был командирован в Англию для повышения квалификации в авиационную школу. 7 августа 1918 года покинул Великобританию и возвратился в Россию. Погиб 20 сентября 1920 года на Харбинском аэродроме при испытании нового самолета конструктора             И. Дилля [27, с. 6].
Многие наши земляки прошли период становления как будущие полководцы на полях Первой мировой войны и стали творцами победы в Великой Отечественной войне.
 Один из них – уроженец Марковки ефрейтор Андрей Еременко, который за отвагу был произведен в унтер-офицеры, награжден орденом и Георгиевским крестом 4-х степени.
Серебряным Георгиевским крестом был награжден Иван Жук, родом из Алчевска, сельский кузнец. Когда началась война, он был призван на военную службу в железнодорожные войска. В час обстрела на одной из станций в 1914 году спас от аварии военный состав, был тяжело ранен. За этот поступок он был награжден серебряным Георгиевским крестом.
В рядах 8-й  армии под командованием генерала А. Брусилова сражался наш  земляк – штаб-капитан Михаил Сабов (он же М. Локотош). Имя его в ряду других имен кавалеров ордена Св. Георгия высечено золотыми буквами на белом мраморе стен Георгиевского зала Московского Кремля [21, с. 10].
1916 год  стал  одним из тяжелейших в период Первой мировой войны: “Объявлена мобилизация работников ополчения 2-го разряда, уходят единственные сыновья – есть семьи,  где отец и сыновья на войне, дома одни старики, женщины, дети. В августе 1916 года досрочно призваны новобранцы 1917 года. Льгот никаких. Остаются только те, кто работает в угольных рудниках и заводах, много губерний разорено. Люди бросают свои дома... Появилось много беженцев. Идут, не зная куда. Дороговизна неимоверная– писал в своих воспоминаниях луганчанин Велигура. Если в 1914 г.был патриотический подъем, то в 1915 году война уже стала чувствоваться на бюджете рабочего, а в 1916 году привела к тому, что у нас назрел вопрос о забастовке, а затем о революции. К концу 1916 года рудники и заводы стали получать менее половины, а порой даже четверти положенного количества продовольствия, в то время как цены на рынке возросли в 3-6 раз против довоенных” [21]. “К началу 1915 года, – вспоминает рабочий-гартмановец Иосас, – цены на рынке стали подниматься. Подняли зарплату на 1 руб. 10 коп., а на рынке цены уже поднялись на 50 коп., а то и 1 рубль. Так, сало стоило 20 коп. (за фунт), а было ранее  13 коп. Мясо было 7-8 коп. за фунт, стало – 18 коп.” [21].
Месячная зарплата рабочих и мастеровых Луганского патронного завода к 1916 году – августу 1917 года составлял: мастер – 245-280 руб., квалифицированный рабочий – 160-200 руб., женщина на станке – от 60-до 80 руб., чернорабочий – 125 руб. в месяц.
Цены Луганского продовольственного комитета общества потребителей в равнении составляли: мука белая (пуд) – 1 руб. 45 коп. (1913 год) и в 1916 – 17 гг. уже 4 руб. 66 коп., мясо (фунт) – с 9 коп. выросла цена до 65 в 1916 году. Картофель за пуд  – 45 коп. - через 3-4 года – до 2 руб. За 10 яиц в 1913 году платили 10 коп. и 1 руб. 40 коп. в 1916 году. Мыло подорожало в пять раз – с 1 коп. до 5 [21].
К началу 1917 года Россия была похожа на штормовой океан. Вздымаясь выше и выше, волны революционной энергии масс рушили все  на своем пути. “Июльская забастовка 1916 года была последней репетицией для Луганских рабочих перед февральской революцией 1917 года  –  вспоминает Т. Руденко – на заключительном этапе войны, во время поражения на германском фронте царской армии, такие гиганты заводы, как Луганский патронный и паровозостроительный, выпускавшие снаряды и другое военное снаряжение, прекратили работу и не дымились их трубы” [21, с. 10].
К февралю 1917 года в стране сложилась кризисная ситуация. Как писал в личном дневнике 2 марта 1917 года  император Николай II, “кругом измена, трусость и обман” [21, с. 10]. Элита империи не могла править по старому, а народ жил в прежнем бесправии и нищете. Луганщина, как и вся империя в целом, входила в период больших потрясений, испытаний, именуемых революциями и гражданской войной.
 
В годы гражданской войны Донбасс стал ареной жестоких боев, поскольку противоборствующие силы стремились
овладеть этим промышленным краем. С февраля по май
1918 года здесь существовала Донецко-Криворожская
республика в составе РСФСР, управляемая большевиками.
Затем был период немецкой оккупации и хаотичной сменой
самых разнообразных властей. Боевые действия в крае
завершились лишь в 1921 году после поражения
махновского движения.
Восстановление советской власти привело, однако, к тому,
что Донбасс оказался в составе советской Украины.
Но можно сказать, что именно Украину присоединили к
Донбассу, поскольку именно Донбасс многократно
превосходил всю Украину по промышленному потенциалу и
производимому валовому продукту.


Раздел VII
 Луганщина в период Февральской  и Октябрьской революции 1917 года и гражданской войны: через испытания – к величию.

Первая мировая война, обострив противоречия, существовавшие в стране в условиях кризиса российской правящей элиты, привела к февральской буржуазно-демократической революции, события которой оказали существенное влияние на Луганщину.
Начало ХХ века – одна из драматических страниц мировой истории, период великих надежд, разочарований и потрясений человечества. Российский поэт О. Мандельштам назвал ХХ век “веком-волкодавом”, а поэт из Кадиевки Иван Смирнов так характеризовал это грозное время:
                В эти дни, как огонь в наковальне,
                Как неведомой бури порыв
                По России кровавой, печальной
                Рос к борьбе долгожданной призыв.
                Жизнь казалась чужою – так надо!
                Смерть таилась кругом – что ни шаг.
                Вырастали борцов баррикады,
                Вился по ветру огненный флаг.
Поэт Павел Беспощадный был одним из первых комсомольцев Донбасса, ушедшим в 1918 году добровольцем на фронт и сражавшимся в рядах Красной Армии. О “нравах” начала ХХ века он знал не понаслышке – с 12 лет он  работал выборщиком породы, лампоносом, плитовым, вагонщиком, подрывником породы, коногоном. Грамоте научился самостоятельно. Этот период своей жизни поэт запечатлел в пронзительных, передающих безысходность  человеческого существования, строках:
                Дымные, приплюснутые стекла
                (горняков звериное жилье!)
                Здесь отволновалось и поблекло
                Детство непутевое мое.
                Сколько их, ровесников, ютилось
                По землянкам – логовам медвежьим.
                Здесь читать мы по складам учились,
                Здесь ковали яркие надежды.
                У отца в получку уворуем
                Гривенник на лубочную книжку.
                И в землянку грязную, сырую
                Зарывались с головой мальчишки.
                Милый миг, но жуткая землянка
                Утопала в матерках и пьянках.
                Вечно грезы, слезы, причитанья,
                И гармони нудные страданья.
“Так жить более нельзя!” – этими словами можно было обобщить  устремления жителей городов и поселков, сел и хуторов Российской империи, в том числе и Луганщины, в революционные годы от 1905 до судьбоносного 1917 года. При этом по-разному оценивали феномен  революции мыслители и политики: одни – как “локомотивы истории”, другие же – в прямо противоположном смысле, отрицательном смысле. “Любые попытки изменить существующие  порядки влекут за собой  больше зла, чем приносят пользы”, – утверждал еще в ХVI веке французский философ Монтень. “Революции – это лихорадочные болезни социального организма”, – вторил ему англичанин Спенсер. Испокон веков наиболее радикальным методом лечения этих опасных “болезней” на Западе считалось беспощадное подавление восстание народа огнем и мечом.
В 1918 году Черчилль, наиболее последовательный враг Советской России, призвал “задушить большевизм в колыбели”. “Большевики – это фанатики, отъявленные враги мировой цивилизации”, – заявил он в палате общин. “Большевистская опасность в настоящий момент очень велика, – пугал обывателей французский премьер Клемансо. – Большевизм расширяется. Он захватит балтийские области и Польшу... Италия также в опасности. Если большевизм, распространившись в Германии, перебросится через Австрию и Венгрию и достигнет Италии, то Европа окажется перед лицом огромной опасности”. Голос президента США “миротворца” Вильсона неизменно приобретал стальные нотки, когда он говорил о Советской России: “Яд большевизма только потому получил такое распространение, что являлся протестом против капиталистической модели мироустройства”.
Уникальность событий, происходивших в нашем крае, заключалась в том, что в данный период Луганск стал единственным городом Российской империи, где Думу возглавил большевик Климент Ефремович Ворошилов, а ее председателем, городским головой стал большевик А. Червяков и все это произошло мирным путем, до революции в столице империи – Петербурге!
Этому предшествовали энергичные и решительные действия                К. Е. Ворошилова и его соратников. 29 августа 1917 года на объединенном заседании комитета РСДРП(б) и большевистской фракции городского Совета рабочих и солдатских депутатов был избран Комитет спасения революции во главе с К.Е. Ворошиловым [42, с. 26].
Комитет принял действенные меры против контрреволюционных сил. По его распоряжению были арестованы офицеры местного гарнизона, представители крупной буржуазии и бывшие высшие чиновники органов царской власти. В банк, на почту, телеграф комитет послал своих комиссаров, получивших задание пресекать всякие попытки саботажа. Красная гвардия взяла под охрану фабрики и заводы [42].
Луганские красногвардейцы внесли большой вклад в борьбу с силами контрреволюции. Вспоминая эти годы, К. Е. Ворошилов писал: “С тех пор я много видов видывал, но по совести должен сказать, такой добросовестной, такой самоотверженной и бескорыстной службы революции на боевых постах, как ее выполняли луганские пролетарии, я видел мало” [42, с. 26].
На состоявшихся 18 сентября выборах большевики Луганска одержали крупную победу, получив 82 места из 120. Председателем Луганского Совета был избран Климент Ефремович Ворошилов.
В письме Луганского Комитета РСДРП(б) Центральному Комитету партии отмечалась: “Мы в Луганске взяли не только заводские комитеты, профессиональные союзы, Совет рабочих и солдатских депутатов, но и городскую думу... Наше влияние безгранично не только в городе, но и в уезде... Эсеры и меньшевики у нас вымирают, как осенью мухи” [42, с. 27-28].
Таким образом, еще до Октябрьской социалистической революции 1917 года власть в Луганске мирным, ненасильственным путем перешла в руки большевиков, став прологом вооруженного восстания в Петербурге. Значимая роль в революционных событиях на Донбассе и Луганщине принадлежала Ворошилову.
В дни Всероссийской октябрьской политической стачки 1905 года в Луганске был создан Совет рабочих депутатов, возглавляемый вначале Никифором Волошиным, а затем Климентом Ворошиловым, развернувшим антиправительственную деятельность. После поражения революции Климент Ефремович был арестован и сослан в Архангельскую, а потом Пермскую губернию. Отбыв ссылку, Ворошилов работал на заводах Царицина и Петрограда, где и встретил начало буржуазно-демократической революции 1917 г. [32, с. 6].
В феврале 1917 года по заданию Петроградского комитета партии       К.Е. Ворошилов принимал участие в распропагандировании Измайловского гвардейского полка с целью перехода его на сторону большевиков. Он являлся депутатом первого Петербургского Совета, членом бюро его большевистской фракции.
В конце марта 1917 года Климент Ефремович  прибыл в Луганск, где руководил городским комитетом большевистской партии, входил в состав редколлегии его печатного органа – газеты “Донецкий пролетарий” и представлял большевиков в городском Совете [32, с. 26]. Характерно, что Климент Ефремович Ворошилов – плоть от плоти луганских пролетариев, в его судьбе отразились все проблемы простого люда в Донбассе периода самодержавия: “Жили Ворошиловы страшно бедно. Нуждались во всем, – писал товарищ Клима, рабочий Е. Плуготаренко. – В землянке Ворошиловых было  очень темно, пол был глиняный. Обстановка самая бедная... Вместо стульев сбитая из досок скамейка” [39].
В результате постоянного недоедания и болезней в раннем возрасте умерли двое детей – Иван и Соня. Это оставило глубокий след в сознании Клима. “Соня болела долго и мучительно, – писал К. Е. Ворошилов в своих воспоминаниях. – Ни о какой врачебной помощи и лекарствах мы, конечно, не могли и помышлять, только горестно сокрушались, глядя на больную” [40]. Катя, Клим и Анна тоже росли слабыми, но им рано  пришлось начать свою  трудовую деятельность. Семилетний Клим был вынужден пасти помещичий скот. Зябко ежась от утренних туманов, еще затемно гнал маленький пастушок телят на пастбище. Это было началом жизненного пути выдающегося представителя Луганщины.
Десяти лет Клим поступил на Голубовский рудник. С 6 утра и до позднего вечера мокрый и грязный от угольной пыли, таскал он тяжелые ящики с колчеданом, получая за этот каторжный труд 8-10 копеек в день [42, с. 26].
Учился Клим Ворошилов всего лишь два с половиной года  и весной 1895 года окончил школу с похвальным листом. “Разбуженная школой жажда знаний, – отмечал Климент  Ефремович, – не покидала меня потом всю жизнь, и я в меру своих сил и возможностей продолжал заниматься самообразованием, не расставался с книгами... Книги и сама жизнь стали  моими университетами, моей академией” [41].
О продолжении обучения нечего было и мечтать – материальное положение семьи оставалось очень тяжелым. Клим поступил на завод Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО) в Алчевске. Как грамотного, его назначили курьером-рассыльным в заводскую контору. Вскоре он перешел работать помощником машиниста на водокачку, а затем в  чугунолитейный цех помощником и машинистом электрического крана. Здесь, в среде рабочих, росло его пролетарское самосознание, произошло первое столкновение с полицией: заводской пристав, обвинив в “неуважении к чинам”, арестовал Ворошилова, жестоко избив его.
В 1898 году К. Е. Ворошилов вступал в социал-демократический кружок, которым руководил рабочий литейщик И. Галушка. Здесь он впервые познакомился с марксистской теорией. Не переводя дыхания, прочитал “Манифест Коммунистической партии” К. Маркса и Ф. Энгельса, пересказывал его содержание товарищам, иллюстрируя основные положения “Манифеста” примерами  из жизни присутствующих.
В августе 1917 г. большевики Луганска победили на выборах в городскую Думу, и Ворошилов был избран ее председателем (Луганск был тогда единственным городом Украины, в котором Думу возглавлял большевик), а в сентябре он  был избран председателем городского Совета рабочих и солдатских депутатов [32, с. 6].
Как активный участник революции Ворошилов на II Всероссийском съезде  Советов рабочих и солдатских депутатов, проходившем в Петрограде 7-9 ноября 1917 года был избран  членом ВЦИК – высшего законодательного органа власти советской России. Он также был председателем  комитета по охране Петрограда, вместе с Ф. Дзержинским создавал органы ВЧК [42, с. 6].
Рассматривая феномен событий 1917 года на Луганщине,                Ю. Федоровский  отмечает, что история революции в нашем крае отразилась в судьбе типичного большевика дооктябрьской закалки, одного из пламенных революционеров, первого советского городского головы Луганска                А. Червякова.
Александр Иванович родился в Луганске в 1890 году. Уже в гимназическом возрасте он стал свидетелем бурных событий первой русской революции и после поступления в 1909 году в Военно-Медицинскую академию (Санкт-Петербург) А. И. Червяков принял активное участие в студенческом движении. Подобная общественно-политическая активность пришлась не по вкусу  начальству, и он был исключен из академии. Вскоре Александру Ивановичу удалось поступить на юридический факультет Московского университета, после успешного окончания,  которого он работал по специальности в Луганске [31, с. 6].
Наступил год 1917-й. Лубочная картинка “России, которую мы потеряли», была куда как далека от действительности. Донбасские рабочие  уже в 1916 году массово отмечали Международный праздник 1 мая, в связи с чем в Луганск спешно прибыл Екатеринославский  генерал-губернатор. Демонстрацию разогнали с применением оружия, забастовщиков массово уволили с работы. Революцию 1917 года народ Донбасса активно поддержал. Заработали Советы рабочих депутатов, однако первоначально руководство над ними находилось в руках партий  эсеров и меньшевиков. Луганский Совет возглавляли их лидеры Ларин-Римский, Нагих, Нестеров. Большевики составляли в Совете только 25%. Однако Александр Иванович Червяков четко определил  свои политические симпатии и в апреле 1917 года вступил в РСДРП(б). Председателем Луганского комитета в то время был избран присланный из центра уполномоченный ЦК большевистской партии      Климент Ефремович возглавил бюро Луганского районного Совета депутатов, а с 1 июня (по старому стилю) начала выходить газета “Донецкий пролетарий”, в редколлегию которой вошел и А. И. Червяков. По поручению комитета он вел агитацию среди выздоравливающих солдат местного госпиталя, выступал на уездном крестьянском собрании за “революционное единство  рабочих и крестьян” [31, с. 6].
Половинчатость политики Временного правительства в проведении необходимых кардинальных реформ привлекла симпатии народа к большевикам. 6 августа на выборах в городскую  думу РСДРП(б) получила относительное большинство – 29 мест из 75 (38,7%) и К.Е.Ворошилов стал председателем Луганской думы. Пост городского головы, остававшимся вакантным после отставки  Васнева – был замещен именно большевиком      А. Червяковым. 19 сентября произошла большевизация Луганского Совета: РСДРП(б) получила 82 места из 120(68,3%). К. Е. Ворошилов возглавлял Совет недолго: вскоре председательство перешло к его однопартийцу              З. Ляпину.
А. Червяков же занялся решением насущных проблем города: ликвидации последствий весеннего наводнения, организации контроля за распределением продовольствия, ликвидации бандитизма (выпущенные  после Февральской революции “птенчики Керенского” устроили в городе  уголовный беспредел) [31, с. 6].
После организации уездного исполкома возникло определенное двоевластие:  большевистский горисполком не желал подчиняться ему, как соглашательскому органу. Поэтому в марте 1918 года было принято важнейшее решение – учрежден Совет Народных Комиссаров Луганской области, которому оба исполкома передали всю полноту власти.  Возглавил его  Ю. Лутовинов, а Червяков занял должность наркома внутренних дел (до 1 апреля, затем пост перешел к И. Якимовичу).
В Луганске таким образом в 1918 г. возник прообраз Луганской народной  республики, которая была весомым фактором на развалинах империи.
Юго-Восток же Украины был оформлен как отдельная Донецко-Криворожская республика четвертым Областным съездом Советов в Харькове 30 января (9-12 февраля) 1918 года и тогда же создан СНК ДКР во главе с Артемом, Ф.Сергеевым, так что пример для подражания у луганчан был. Возник также Лозово-Павловский районы Совету. Однако наступление австро-немецких войск, приглашенных в Украину Киевской Центральной  Радой, вытеснило большевиков с территории Донбасса и иностранные агрессоры уничтожили образовавшиеся республики. В апреле защитники ДКР, прорвавшись с боями через Змиев, прибыл в Луганск и слился с местной Луганской республикой. В объединенном СНК ДКР А.И. Червяков продолжал работу на посту наркома юстиции. Наркомат реально работал, провел судебную реформу, введя единые формы судопроизводства [31, с. 6].
В данный период луганчане проявили беспримерный героизм и самоотверженность, защищая родной край, при этом личная храбрость, организаторские способности Климента Ефремовича Ворошилова в полной мере проявились в период борьбы с врагами  новой советской власти. В начале марта 1918 года К. Ворошилов, А. Пархоменко, Д. Рудь,                Ф. Якубовский, А. Медведев организовали 1-й Луганский социалистический партизанский отряд, Климент Ефремович стал его комиссаром [32, с. 6].
Становление советской власти, в том числе и на территории края, происходило в жесточайшем противостоянии с классовыми врагами.
Разгромив Советы Дона, казачий атаман Каледин в декабре 1917 года  двинул свои силы на Донбасс, который на Украине являлся своеобразной крепостью советской власти.
В Луганске был создан штаб Красной гвардии во главе с                Климентом Ефремовичем Ворошиловым и с Александром Яковлевичем Пархоменко, пополняются отряды красногвардейцев. В эти отряды почти в полном составе влились члены первых рабочих молодежных организаций Луганщины [43, с. 16-17].
Одни из первых комсомольцев Луганска Я. Дадонов и Г. Львов отмечали в своих воспоминаниях: “17 января 1917 года из Миллерово в направлении станции Глубокая вышел военный эшелон. Это Луганские красногвардейцы спешили на  Дон, на подмогу революционным отрядам Подтелкова и Петрова, которые дрались против войск казачьего генерала Каледина – ожесточенного врага  революции. В эшелоне было несколько вагонов с боеприпасами для революционных отрядов. Ехали с малой скоростью, осторожно – враг был где-то недалеко. Наблюдатели  на паровозе пристально всматривались вперед и вдруг заметили, что от станции Глубокая по нашей колее навстречу эшелону на всех парах  мчался вражеский паровоз. Если паровоз едет по той же колее, что и мы, то, наверняка, станция в руках белоказаков, и он преднамеренно и без  машиниста выпущен нам навстречу, чтобы совершить аварию.
Раздалась команда: поезд остановить, бойцов высадить и отвести от колеи. Командиры советовались, как предотвратить катастрофу. А встречный паровоз, трудно подымаясь на подъеме, приближался  к нашему эшелону.
Красногвардеец Семен Павлинский, семнадцатилетний вергунский юноша, забросил винтовку за плечо, побежал навстречу паровозу. Когда паровоз сравнялся с ним, Семен ухватился руками за перила и ловко вскочил на подножку. Через мгновение он был уже в будке машиниста. Ринулся к управлению и увидел: рукоятка регулятора движения поставлена так, чтобы скорость увеличивалась, и закреплена проводом к другим механизмам. Сильным ударом приклада винтовки Семен сбил провода, повернул регулятор. Паровоз остановился за несколько десятков метров от нашего эшелона.
Все с волнением следили, как Павлинский вскакивал на паровоз, а когда тот остановился, в воздухе прозвучало мощное “Ура!”. Десятки рук подхватили Семена и понесли его к вагону.  Эшелон двинулся дальше.
Боевые друзья впоследствии расспрашивали Семена:
– Но ты же мог попасть не в будку, а под колеса.
– Конечно, мог. А подумайте, сколько бы погибло наших людей, если бы произошла катастрофа, когда бы начали взрываться боеприпасы. Или не стоило рисковать одной моей жизнью?... ”
В бою под страницей Глубокой белоказаки были разбиты. Боеприпасы, которые были доставлены революционным отрядам Дона, помогли разгромить силы контрреволюции.
В феврале 1917 года под прикрытием договора с Центральной Радой Украины на земли нашего края двинулись австро-германские войска [33, с.16], которые в полной мере ощутили мощь “луганского характера”, отвагу и самоотверженность луганчан.
Именно о таких героях-луганчанах К.Е. Ворошилов писал: “По совести должен сказать, такой добросовестной, такой самоотверженной и бескорыстной службы революции на боевых постах, как ее выполняли Луганские пролетарии, я видел мало. В дождь, в невылазную грязь и холод, страшную темень ночи шли группами красногвардейцы после трудового дня на заводе за город, в степь, и до утра верными стражами своей земли оберегали всевозможные подступы к городу”.
Луганский журналист Ю.Чепурнов, описывая эти героические события, приводит следующие строки, столь актуальные и сегодня:
                “Они не умерли, а живы и поныне
                Готовые встать на первый  клич войны
                Пускай посмеет кто угрожать державе,
                Где есть такие отцы и сыновья”.
Это строки из поэмы Николая Бажана “Батьки й сини”. Он приводит, повествуя о семье Цуповых – рабочих патронного и паровозостроительного заводов.
Семь  представителей  этой рабочей династии Луганщины сражались за дело революции. Шестеро пали в борьбе, повторив, а возможно и превзойдя подвиг античных спартанцев.
Глава семьи Петр Осипович Цупенко (впоследствии, сократив фамилию, стал Цуповым) родился в 1875 году в семье отставного солдата Осипа Кузьмича Цупенко. С 13 лет работал слесарем в Луганских железнодорожных мастерских. Затем свыше двух десятков  лет трудился на паровозостроительном  заводе Гартмана.
В 1903 году он вступил в ряды РСДРП,   в 1905 году вошел в рабочую дружину, его ввели  в состав подпольного комитета РСДРП.
В 1918 году Петр и его сыновья в составе луганского рабочего социалистического отряда сражались с австро-германскими оккупантами, участвовали в обороне Родакова. В рядах 5-й Украинской армии под командованием К. Ворошилова они совершали поход по тылам белах от Луганска до Царицына.
Во время боя с белоказаками Петр и его сын Павел были тяжело  ранены. На станции Суровкино санитарный эшелон захватили белые. Они ходили по вагонам, убивая раненых красноармейцев. И тогда смертельно раненный Павел прикрыл своим телом  раненого отца… [34, с. 7].
Затем была оборона Царицина. Был I съезд Коммунистической партии Украины откуда с  мандатом Центрального Комитета,  О. Цупов возвратился в Донбасс помогать подпольщикам Алчевска, Горловки, Макеевки. Спецслужбы Центральной Рады и гетмана Скоропадского развернули  охоту за ним и  в  декабре 1918 года он был убит [34, с.7].
1919 год смерчем прошел по семье Петра. В городской тюрьме  Луганска погибли его жена Мария Акимовна и  отец Осип Кузьмич. Фронты гражданской войны унесли жизни сыновей – Павла, Георгия, Николая. Четвертый сын, Андрей,  был контужен во время обороны Острой Могилы в апреле 1919 года.
Пятый сын Петра Цупова – Александр, жизнь которого стала своеобразной  летописью того бурного, героического и трагического времени:  – Он участвовал в штурме Зимнего дворца, в аресте и конвоировании в Петропавловскую крепость министров Временного правительства, защищал  революцию в боях с контрреволюционерами под Петроградом.
В период гражданской войны он командовал рядом бронепоездов, в том числе такими легендарными, как “Роза Люксембург”, “Доброволец-19”, “Коммунист-углекоп”. За свои подвиги был награжден орденом Красного Знамени и серебряным именным оружием.
В 1920-1930 годы А. Цупов работал в издательстве “Гудок”, являлся депутатом Московского городского Совета, командовал отрядом по охране особо важных государственных сооружений в столице, являлся председателем комиссии по чистке парторганизаций Ленинграда.
В Великую Отечественную войну Александр Цупов командует 217-м танковым батальоном, затем 343-м стрелковым полком 38-й стрелковой дивизии, является автором книги “Матросы сходят на берега”. В 1975-м году, в связи со 100-летием со дня рождения отца, Александр Цупов в последний раз посетил Луганск. Умер в 1976 году, прожил героическую и подвижническую  жизнь [34, с. 7].
Весной 1918 года Луганщина стала центром  собирания сил для отпора  наступавшим австро-германским полчищам. 25 апреля 1918 года развернулось ожесточенное сражение у станции Родаково: вражеские аэропланы бомбили  станцию, не прекращался артиллерийский обстрел, однако 5-я армия, сформированная на базе красногвардейских отрядов нашего края и возглавляемая К. Е. Ворошиловым, перешла в контрнаступление, интервенты были отброшены на 10 км и оставили на поле боя 20 пулеметов, 2 батареи орудий, 2 аэроплана. Это были регулярные кадровые вражеские войска, бежавшие от луганских шахтеров и доменщиков.
Сражение возле Родаково имело большое значение. За три дня, на которые красные полки задержали наступление австро-немецкой армии, из Луганска было вывезено обмундирование, продовольствие и станки. В вагоны также были погружены орудия, пулеметы, снаряды, готовая продукция патронного завода, выехали тысячи рабочих со своими семьями.
По предложению К.Е. Ефремовича Ворошилова Совнарком Донецко-Криворожской республики принял решение отходить на Царицын через белоказачьи донские степи. Так начался легендарный поход 5-й Украинской армии от Луганска до Царицына, не имеющий исторического аналога в мировой истории.  67 дней и ночей продолжался этот беспримерно тяжелый 500-километровый поход. Из 50 тысяч  человек, размещенных в 80 эшелонах, насчитывалось только 15 тысяч бойцов, остальную массу составляли женщины, дети, старики. Сто мощных паровозов везли  груз колоссальной боевой ценности. Каждый километр пути  преодолевался  с ожесточенными боями. Противник предпринимал все, чтобы не пропустить эшелоны с луганчанами. К Царицыну по пути следования взрывались мосты, уничтожалось железнодорожное полотно, травилась вода в колодцах.
В самые напряженные моменты похода, когда, казалось, ничто не  могло спасти окруженных врагами луганчан, в атаку вместе с бойцами, поднимались женщины, дети, старики, падали, сраженные пулями и снарядами, но упорно шли вперед, сокрушая противника, и достигли цели – Царицына.
Закономерно, что подвиг 300 спартанцев меркнет перед таким  примером массового героического  подвига луганских рабочих, женщин, детей, так как мировая история  не знает подобного  массового героического рейда по тылам врага, аналогично проделанному луганчанами, который бы увенчался успехом и нанес врагу столь значимый урон, внеся коренной перелом в ход гражданской войны в России.
Закаленные в боях части и отряды с боеприпасами, оборудованием, продовольствием пополнили силы защитников Царицына, отбивавших атаки красновцев. К. Ворошилов и его боевой помощник – начальник штаба  5-й Украинской армии Н. Руднев внесли значительный вклад в успешное завершение этого легендарного перехода. “Ворошилов и Руднев, – писал      Ф. Сергеев (Артем), – были везде, где носилась смерть и где натиск озверелых белоказаков грозил смять и прорвать нашу длинную, узкую ленту эшелонов, растянувшихся на тридцать с лишним верст”. Прибывшие части и подразделения стали в дальнейшем ядром 10-й армии, явившейся главной силой в обороне волжской твердыни. Из Луганских коммунистических отрядов и других подразделений был сформирован 1-й Луганский коммунистический полк, вошедший в 10-ю армию, который вскоре героически проявил себя [42, с. 32-33].
В феврале-мае 1919 г. на фронте протяженностью в 350 км от Луганска до Азовского моря  развернулись сражения, в ходе которых некоторые населенные пункты на главном его участке Дебальцево – Никитовка –Попасная – Луганск по несколько раз переходили из рук в руки. Город с его имевшим стратегическое значение патронным заводом обороняли как сформированные  из местного населения Рабочий полк  и 1-й Луганский коммунистический полк, части 8-й армии, а также отряды добровольцев из Алчевска, Марковки, Старобельска, Лисичанска, Новоайдара и отряд китайцев численностью около 1000 человек. Особенно жестокие бои проходили с 21 по 30 апреля в районе Острой Могилы.
Для обороны города Луганска, как гласят исторические документальные свидетельства, была образована живая цепь из жителей города – женщин, стариков, детей ,которые, невзирая на обстрел, передавали из рук в руки боеприпасы защитникам города.
Этот подвиг луганчан увековечен в названии одной из центральных улиц города – Оборонной, где проходили данные исторические события.
Кроме прямого противоборства с врагами советской власти важнейшей задачей луганских пролетариев являлось противостояние  псевдореволюционным элементам,  появившимся в период великого преобразования общества. Документы периода гражданской войны свидетельствуют: в 1919 г с фронта  для ремонта  в Луганск  прибыл хорошо вооруженный бронепоезд “Черепаха”, которым командовал анархист Касько. Представители этого бронепоезда явились в исполком города и потребовали для всех членов команды кожаные костюмы, 25000 рублей, в дополнение к этому они также потребовали ящики вина. Исполком им отказал в их требованиях, но обещал снабдить их мукой, мясом и овощами. Анархисты стали требовать от исполкома разрешение на производство обысков и экспроприаций у местной буржуазии. Под прикрытием команды бронепоезда активизировались и луганские анархисты. Они заняли дом предводителя дворянства С. Ильенко по  Натальевскому переулку, где были запасы еды. По вечерам посетителей угощали экспроприированными припасами, в основном среди посетителей были анархисты с броневика. На самом бронепоезде царило повальное пьянство, пьяный разгул. Ревкомом было решено ликвидировать луганских анархистов и разоружить бронепоезд. Дом, где находились анархисты, был окружен отрядом Красной Гвардии. Покинуть его они отказались [42, с. 32].
Красногвардейские отряды ликвидировали штаб-квартиру анархистов в Луганске, навели революционный порядок на бронепоезде, который вскоре вступил в сражение с белогвардейцами [44, с. 32], нанеся им ряд поражений.
Краевед Ю.Чепурнов  сообщает следующее о событиях  гражданской войны на Луганщине: “На северо-востоке Луганщины генерал                А. Фицхелауров (умер в Париже в 1928 году) объявил себя “старобельским губернатором”, мобилизовал крестьян в возрасте от 18 до 40 лет в свое формирование. С Дона в декабре прорывается 12-й казачий полк и угоняет лошадей Деркульского конезавода. Луганск и окрестности захватывает 2-я Донская дивизия” [36, с. 6].
В начале января 1919-го красные войска отбросили 2-ю Донскую дивизию под командованием П. Коновалова (умер в США в 1960 г.) за Северский Донец.
8 января  партизанская дивизия Ф. Дыбенко (погиб в г. Дебальцево  в 1919 г.) выбила из Луганска Добровольческую офицерскую дружину, 9-й Донской казачий полк, 5-ю Донскую казачью батарею. В тюрьме на Гусиновке нашли десятки тел спешно расстрелянных луганчан. Большинству не былот и двадцати лет, там были женщины и дети [36, с. 6].      
Луганск был значим и на геополитической карте мира: французы , в зону ответственности которых Антанта передала Донбасс и Украину, предлагали атаману Войска Донского П. Краснову (повешен в Москве в 1947 г.) прислать в Луганск из Севастополя французскую дивизию. Взамен требовали: подчинить Луганский район генералу Франше д,Эспере, оплатить французским предпринимателям убытки, понесенные ими в Донбассе в 1917-1918 годах. Краснов передал предложение главкому вооруженных сил юга России  А. Деникину (умер в США в 1947 г.). Деникин  ответил телеграммой: “Никогда не допущу никакого вмешательства в наши внутренние дела и считаю, что все вопросы должны решаться только нами, русскими, и никакие чужеземные власти не смеют даже претендовать на какое-либо руководство”…[36, с. 6]. Луганск так и не стал “французским”, белые  были  отброшены за Дон.
Вновь бои на подступах к Луганску завязались в начале апреля, когда  противник закрепился на Острой Могиле, потянув сюда значительные силы.
Луганск атаковала Донецкая группа войск (9600 человек) генерала В.Май-Маевского (умер в Севастополе в 1920 г.). С мая он стал командиром Добровольческой армией, одновременно являясь главнокомандующим  Екатеринославской и Харьковской губерний Данный исторический персонаж известен благодаря киноиндустрии. Так, в популярном фильме “Адъютант его превосходительства” капитан Кольцов являлся адъютантом генерала Ковалевского Владимира Зиноновича. Из Май-Маевского сделали Ковалевского. А имя-отчество оставили…[36].
 Сам по себе Луганск для белых особой стратегической ценности не представлял,  интересовал же их патронный завод, который в преддверии этих  событий  в 1916-м выпустил полмиллиард патронов! [36, с. 6].
Организацией обороны Луганска занимался Военно-революционный  комитет во главе с секретарем горкома партии Зиновием Ляпиным и военным комиссаром Федором Холодилиным. В ревком входили председатель горисполкома  Н. Мышков, члены исполкома Н. Усачев и Н. Чудненко, представители от заводов П. Мальцев, И. Венецкий, И. Литвинов,                С. Погребной, Ф. Якубовский. Вокруг города тысячи луганчан рыли окопы. Молодежь на двухчасовом уроке изучала винтовку и пулемет. Практических занятий не было – экономили патроны, которые должны были быть выпущены по врагу.
Паровозостроители изготовили два бронепоезда, командирами которых стали большевики Дмитрий Рудь и В. Пантелеймонов.
Много подобного в событиях грозных 1919 и 2014 годов: так, противник, не имея сил для новой атаки, окопался на юго-восточных окраинах, подвергая Луганск артобстрелу, наступление же со стороны Станции Луганской сдерживал Северский  Донец [36].
Сколько же луганчан участвовали в обороне? – Данные противоречивы…
Так, в книге “История рабочих Донбасса” (г. Киев, 1981 г.) называется            9 тысяч  человек защитников города, по другим данным из 67 тысяч жителей  Луганска в обороне участвовало 40 тысяч. Бесспорно одно: энтузиазм луганчан был всеобщим, подвиг – бессмертен!!!
Из почти трех тысяч человек состоял Луганский рабочий полк  (командир В. Шелехов). Полк вместе с бойцами 15-й Инзенской дивизии 8-й Красной Армии вел бои в районе Острой Могилы. Особо отличились рабочие паровозостроительного завода  пулеметчик П. Пузанов и командир взвода  И. Палкин, совершавший ночные вылазки  в расположение противника [36, с. 6].
Погода была ненасной, шли дожди. По самые ступицы утопали в грязи колеса телег, доставлявших на передовую боеприпасы и увозящие раненых. Санитарные отряды возглавляли опытные фельдшера А. Лимарев и О. Якушева. Патронный завод работал круглосуточно, снабжая патронами как обороняющих Луганск, так и весь Южный фронт. Женщины и дети доставляли  боеприпасы на передовую.  12 апреля в штыковом бою на Острой Могиле погиб комиссар 15-й Инзенской дивизии латыш Генрих Звейнек. Ему было всего 22 года, похоронен в Москве, у Кремлевской стены.
 Во второй половине апреля 1919 г. численностью около 500 человек, броневики.
Перегруппировка сил белогвардейцев  под Луганском, 26 апреля войска генерала Калинина выбила красногвардейцев из первой линии обороны на Острой Могиле. Полторы сотни казаков прорвались со стороны Большой Вергунки к Иванищеву Яру. Их остановил отряд П.Сорокина, многие бойцы отряда погибли, не пропустив белых в город [36, с. 6].
В ответ на эти трагические события тревожно загудели заводские гудки, была  объявлена мобилизация всех мужчин, способных держать оружие: за трое суток вооружили и отправили  на восточные и южные окраины Луганска почти 9 тысяч человек. На помощь луганчанам прибыли отряд рабочих из Алчевска (командир  А. Строкатенко), красногвардейский отряд из Марковки (командир А.Еременко, впоследствии маршал Советского Союза). На заводах остались только бригады по ремонту пушек и броневиков, остальные ушли  на передовую [36, с. 6].   
Имея уникальный патронный завод, защитники города оказались по  воле стихии из-за непрекращающихся дождей, без боеприпасов и продовольствия, лекарств и бинтов. Казалось, положение безвыходное – непролазная топь оказалась непреодолимой!!! – однако героизм луганчан, их патриотический порыв был сильнее могучих сил стихии! По призыву Военно-революционного комитета жители города стали в цепь от проходной  патронного завода до Острой Могилы. На расстоянии 8,5 км протянулся живой конвейер из женщин, стариков и подростков. Из рук в руки передавались боеприпасы и продовольствие.
30 апреля части Инзенской дивизии и Луганского рабочего полка при поддержке отряда броневиков (командир Федор Якубовский) к исходу дня выбили белах с Острой Могилы. Далее, развивая наступление, 1 Мая – в День международной солидарности трудящихся – взяли Новосветловку [36, с. 6].
Белогвардейцы стали готовить контрудар. Приказ В.И.Ленина командующему Украинским фронтом В. Антонову-Овсеенко “во что бы то ни стало дать Луганску солидное подкрепление” выполнен не был.
5 мая 1919 года Донская дивизия белогвардейского генерала  Калинина, перегруппировав свои силы, захватила Луганск, который в период гражданской войны  играл примерно ту же роль и имел то же значение, как и Сталинград в период Великой Отечественной войны: ведь Донбасс и, естественно, Луганск, были “стальным сердцем и мотором” Российской империи, движущей силой технического прогресса не только для Украины, но и всей необъятной России. На Луганщине функционировали не только патронный и паровозостроительный заводы, но и угольно-металлургический комплекс, игравший важнейшее значение для победы в гражданской войне.
Исходя из этого 15 мая красногвардейцы, собрав потрепанные в боях части  и ударную группу в районе Родаково, выбили белых из Луганска. Белые отошли, провели мобилизацию. В ходе которой к концу мая Донецкая группа войск  (с мая – Добровольческая армия) Май-Маевского выросла с 9600 человек в апреле  до 26000. 27 мая добровольцы вновь  взяли Луганск.
Однако их основная цель – наступление, получить патроны  – достигнута не была! На заводе не оказалось необходимого для их производства мельхиора, латуни, капсюлей. Удалось лишь наладить подгонку иностранных патронов к русской трехлинейке и производство ведер, кружек, сковородок. Патроны завозили с таганрогского завода мощностью 300000 тысяч патронов в сутки.
Освобождение Донбасса  от белогвардейцев – яркая страница истории Первой Конной армии – во главе с командующим С. Буденным и членом Реввоенсовета К. Ворошиловым.
В ноябре 1919 года Климент Ворошилов был назначен членом Реввоенсовета Первой Конной армии. “Более подходящего лица в РВС 1-й Конной, чем т. Ворошилов, подобрать было трудно”, – писал Буденный. 1-я Конная явилась решающей ударной силой в разгроме армий Деникина, Врангеля, белополяков. Ее полки участвовали в борьбе с бандитизмом на Украине, Северном Кавказе. На 10 тысяч верст протянулся их боевой путь. В экспозиции музея  г. Луганска представлен первый приказ Реввоенсовета 1-й Конной армии за подписью К. Ворошилова и С. Буденного: “Жив дух 1-й Конной. Крепки ее ряды. Зорки ее глаза. Остры сабли. Конная армия будет жить, крепнуть и побеждать во славу мировой революции”. В экспозиции музея Луганска представлены фотографии: К. Ворошилов, М. Фрунзе,            С. Буденный за разработкой плана разгрома банд Махно; текст телеграммы К. Ворошилова В. И.  Ленину об успешных действиях частей Красной Армии по разгрому банд Григорьева.
Освобождение Донецкого бассейна от деникинцев – одна из ярких страниц в летописи боевых дел красных конников. За мужество и боевую доблесть, проявленные в боях против белогвардейцев, К. Ворошилов в 1920 году был награжден орденом Красного Знамени, став символом непобежденного врагами пролетарского Луганска.
Человек легендарной смелости Клим Ворошилов олицетворял основные составляющие такого феноменального явления как “луганский характер”, играл значимую роль в героических действиях Первой Конной.
Известный писатель и участник гражданской войны, боец Первой Конной И. Бабель так описывает роль луганчанина  Клима Ворошилова  в героических свершениях I Конармии: “К. Ворошилов и С. Буденный выступают под Варшавой перед бойцами армии, идущими в атаку на противника, многократно  превосходящего в силе красных конников. После  пламенной речи К. Ворошилов ведет в бой лаву, Первую Конную, идущую на пулеметы противника с шашками наголо и сотрясая все криками “Ура”!. Первая, вторая атаки, редеют ряды наступающих, во многих местах пробита пулями бурка и даже папаха Клима, ранен его конь, в крови он сам, но воля и порыв к победе несокрушимы!! Противник бежал, бросая пулеметы и орудия!!! Только тогда Клим дает себя перевязать, меняет дырявую бурку”.
За две недели декабря реки  Айдара до Азовского моря, нанося удар за ударом по противнику. В составе Первой Конной был бронепоезд, сделанный на паровозостроительном заводе в 1918 году с экипажем из луганчан. Команда бронепоезда уникальна в истории гражданской войны – 33 бойца награждены орденами Красного Знамени!
В боях декабря 1919 года Конармия в районе Рубежного разбила  конную группу противника  в составе частей К. Мамонтова, А. Шкуро, П. Чеснакова. 24 декабря 23-я Кубанская дивизия М. Левандовского взяла Луганск [36, с. 6].
Октябрьская революция и гражданская война вывели Луганщину на геополитическую авансцену мировой истории, что связано также и с деятельностью Донецко-Криворожской республики.
Публицист Л. Путкарадзе пишет об этом значимом и в какой-то мере судьбоносном событии приобщения Луганщины к государствообразующим процессам как своеобразной проекции и пророчестве событий 2014 года следующее: “Если бы Республика не содержала в себе достаточного потенциала  для существования – экономического (один из промышленных центров тогдашней Европы!) Территориального (нынешние  Луганская, Донецкая, Днепропетровская, Харьковская, Сумская, Херсонская, Николаевская области плюс часть территории Ростовской области),  демографического (около десяти миллионов человек), память о ней угасла бы давно”. Однако, вспоминаем до сих пор, книги публикуется.
Государства, как люди: рождаются, растут, заключают союзы, стареют, умирают, оставляют после себя потомство. На основе ДКСР образовалась УССР, столица Донецко-Криворожской республики Харьков стал столицей УССР (до 1934 года). 12 февраля 1918 года на четвертом областном съезде Советов  рабочих депутатов Донецко-Криворожского бассейна провозглашена Донецко-Криворожская Советская республика в составе РСФСР. Решение было принято  50 делегатами из 74 участников съезда [37, с. 7].
14 февраля был избран Совнарком республики под председательством Артема (Ф. Сергеева).
Накануне этого события, 9 февраля 1918 года, Украинская народная республика (УНР) и Центральные державы подписали сепаратный мир, германо-австрийские войска по просьбе правительства УНР вступили на территорию Украины для защиты последней от большевиков.
18 марта 1918 года немецкие войска вторглись в пределы Донецкой республики, в тот же день Народный комиссариат  иностранных дел РСФСР передал по радио ноту правительству Германии с протестом против вторжения немцев за пределы границ Украины и потребовал вывода войск  с территории, которая Украиной не является.
19 марта Донецко-Криворожская Советская Республика и Одесская Советская Республика вошли в состав Украинской Народной Республики  Советов. Решение было принято на 2-м Всеукраинском съезде Советов в Екатеринославе (Днепропетровске). Съезд постановил объединить все советские  образования на территории Украины в единую Украинскую Советскую Республику для создания единого фронта против наступавшего противника. Артем и часть представителей ДКР согласились с решением  съезда. Часть деятелей ДКСР стала в оппозицию, настаивая на сохранении независимой республики [37, с. 7].
Луганщина и ее  героические представители  играли  значимую роль в зарождении, функционировании и защите Донецко-Криворожской республики.
3 апреля  командующий  армией Донбасса Анатолий Геккер рапортовал В. Антонову-Овсеенко о создании в Луганске объединенного мобилизационного штаба  Красной Армии.  6 апреля  луганские рабочие и донецкие шахтеры  под командованием К.Е. Ворошилова дали бой наступавшим немцам в непосредственной близости от Харькова – на железнодорожной станции Основа. Наступление  немцев  было остановлено на несколько дней, что дало возможность эвакуировать правительство  Донецко-Криворожской  республики. В апреле 1918 года в Харьков вошли немцы [37, с. 7].
До самого утра предсовнарком республики Артем руководил отправкой эшелонов с вокзала Харькова. При этом дважды за ночь он выезжал на станцию Основа, где отряд  К. Ворошилова  сдерживал натиск немцев. В три часа ночи Артем подписал приказ о сдаче города [37, с. 7].
Одним из тех, кто держал оборону под Харьковом до последнего, был заместитель военного наркома Донецко-криворожской республики Николай Руднев. Артем писал: “Николай Руднев ушел из Харькова, когда город был занят германскими войсками. Ему пришлось сбросить командную тужурку, чтобы не быть узнанным”.
10 апреля 1918 г. Совнарком во главе с Артемом прибыл в Луганск. Правительство ДКР  разместилось в доме бывшего начальника патронного завода (теперешнее здание областной физиотерапевтической клиники). Совнарком ДКР объединил  с луганским Совнаркомом, был сформирован  новый, многопартийный  состав правительства Донецкой республики, куда вошли  луганские руководители, заместителем Артема стал Юрий Лутовинов  – сподвижник Ворошилова в Луганске. В правительство ДКР вошли и представители  луганских меньшевиков и левых эсеров [37, с. 7] .
 Представители Луганщины играли значимую роль в деятельности   ДКР, приобретая неоценимый опыт государствотворчества, управленческих навыков. Пример этого Юрий Лутовинов – рабочий-металлист, революционер, профсоюзный деятель. В 1917 году член Луганского комитета  большевиков, председатель Совнаркома Луганщины, заместитель председателя Совнаркома ДКР, в последующие годы – заместитель главы торгпреда в Берлине [37, с. 7].
28 апреля Совнарком Донецко-криворожской республики оставил Луганск, началось отступление по территории Области Войска Донского, легендарный Царицынский поход.
17 февраля 1919 года в Москве вышло постановление Совета обороны, которое гласило: “Просить тов. Сталина через Бюро ЦК провести ликвидацию  Донкривбасса, так как большая часть украинских земель  была к тому времени  уже объединена в государство УССР, советское по форме, но национальное по содержанию”. “ ”
Формально Донецко-криворожская республика просуществовала до февраля 1919 года.
Заключенные по итогам Первой Мировой войны мирные договоры зафиксировали распад четырех  империй. На фоне этих событий судьба ДКР все-таки значима; так Харьков вернул себе статус столицы огромного административно-территориального образования (формально государства) в составе СССР, основатели Донецко-криворожской республики вошли в руководящие органы Украины, многие из них  стали во главе министерств.
После себя Донецкая республика оставила девять вариантов названия, причем такие оригинальные, как Федеративная Республика Донецкого бассейна и Донецкая Федерация. Название УССР можно считать результатом напряженного административно-лингвистического поиска [37, с. 7].
Весьма показательно, что Луганщина в годы гражданской войны стала местом государствообразующего экспериментаторства, которое приобретало  порой и не совсем традиционные формы – до этого нигде в мире, кроме Луганщины, не было такого феномена революционного творчества как  мировая анархическая республика, как это произошло на Старобельщине, что было связано с именем такого культового персонала как “батька Махно”!
Описывая   предисторию   данных событий,   луганские   публицисты
М. Васильев и Л. Путкарадзе отметили, что многие жители Старобельска Луганской области до сих пор уверены, что именно в их городе легендарный батька оставил огромную  казну своей армии.
В Старобельске Нестор Иванович базировался дважды. Первый раз брал город с боем и получил ранение, во второй раз – когда помогал советской власти в борьбе против барона Врангеля. Сохранились фотографии Нестора Ивановича “старобельского периода”: батька на излечении в Старобельске, батька в окружении командиров и бойцов своей армии [38, с. 10].
На протяжении многих десятилетий имя и деяния Н. И. Махно остаются  основой преданий, гротескных фантасмагорий и легенд.
Человек-миф, человек-загадка, Нестор Михненко (такова настоящая фамилия Махно) появился на свет 26 октября 1889 года в селе Гуляй-Поле Александровского уезда  Екатеринославской губернии. Семья была настолько бедная, что жители Гуляй-Поля, проходя мимо саманной хибары, Михненко, сочувственно качали головой, – завалится от ветхости!
Нестор был пятым ребенком в семье. Предание гласит, что во время обряда его  крещения у священника загорелась ряса. Это означало, как считалось,  что родился “разбойник, какого мир не видывал” [38, с. 10].
Реальным фактом является то, что он с первых дней своей жизни испытывал невероятные лишения, преодолеть которые мог лишь  жизнестойкий и  креативный человек.
Отец Нестора умер через одиннадцать месяцев после рождения сына, мальчишке пришлось  научиться зарабатывать на хлеб раньше, чем сесть за парту. С семилетнего возраста он – подпасок, с двенадцати лет, после окончания начальной школы,  работал в экономиях немецких колонистов и имениях помещиков, затем на гуляйпольском чугунолитейном заводе.
Историки отмечают, что шестнадцатилетний Махно вступил  в ряды “Союза бедных хлеборобов” (кружок молодежи украинской группы хлеборобов анархистов-коммунистов) из идейных соображений, то есть жаждал  справедливости и равноправия. Для этого, считали они, все средства хороши – с оружием в руках “бедные хлеборобы” грабили банки, почтовые поезда, богачей [38, с. 10].
В подобной радикальной среде анархистов-революционеров произошло становление Нестора Махно как личности, который ради своих идей  не щадил ни себя ни своих идейных противников.
В 1909 году в составе анархистской группы “Вольного союза анархистов-коммунистов”, признававшей террор как средство борьбы с существующей властью, двадцатилетний Махно убивает полицейского пристава. Арест, суд, приговор – казнь,  которую заменили двадцатью годами  каторги (поскольку на момент совершения преступления ему не исполнился 21 год), по другим данным – бессрочной каторгой. Помилование подписал Петр Столыпин. Каторгу Н.И. Махно отбывал в Бутырской тюрьме.
Тюрьма стала единственным “университетом” Нестора Ивановича, время заключения он использует для самообразования, знакомится с теорией анархизма, изучает русскую грамматику, литературу, историю культуры, политическую экономию. Однако приобретения в самообразовании  нередко  были сопряжены с потерями – из-за частых столкновений с тюремной администрацией  Нестор Иванович часто оказывался в карцере, где и заболел туберкулезом. В тюремной больнице ему удалили легкое [38, с. 10].
Из тюрьмы Нестора Махно освободила февральская революция. В Москве он не задержался – организация анархистов влачила  здесь жалкое существование. Н.И. Махно едет в Гуляй-Поле, убежденный в том, что отсюда “из недр крестьянства родится та мощная революционная волна самодеятельности  масс, на которую анархизм может опереться”.
В Гуляй-Поле Нестор Иванович  сформировал отряд “Черная гвардия” и начал лихо расправляться с богачами и аристократами. Монастырские, помещичьи и государственные земли он объявил общественным достоянием, одновременно занялся созданием вольных коммун крестьян [38, с. 19].
 Гражданская война внесла коррективы в его планы, хотя  Махно вовсе не собирался участвовать в ней. Он писал в своих мемуарах: “Я боялся взяться за дело, связанное с войной. А пришлось!” И взялся он за войну с той же  харизматичной основательностью, которая была присуща его личности. Действия его были импульсивны и противоречивы: так Махно воюет против Центральной Рады Украины, немецких оккупантов, в союзе с “красными” против Деникина и Врангеля, затем  сражается против “красных”. За рейд на Мариуполь в марте 1919 года, замедливший наступление белых на Москву, Нестор Махно был награжден  большевиками орденом Красного Знамени под номером 4 [38, с. 19].
Он прославился личной храбростью. За время гражданской войны  он получил четырнадцать  ранений (по другим  источникам – шестнадцать). Его армия в 1918 году насчитывала около  восьмидесяти  тысяч человек, в ней состояли представители почти всех национальностей Украины [38, с. 10].
Н.И.Махно и его анархо-синдикалистские идеи были значимым фактором гражданской войны. Так, его армия, контролировавшая четверть территории Украины, была прекрасно оснащена. Источники пополнения  были самые разнообразные. Немалые средства армия Н.И.Махно получила из бюджета молодой республики Советов. Стабильным источником доходов  были «налоги», которыми анархисты облагали жителей занятых ними территорий. Размеры налога зависели от материального положения  «налогоплательщика». Платить должны были все. К примеру, пожилые люди отдавали дань самогоном, крестьяне победнее – кормом для лошадей и продовольствием, с зажиточных крестьян  брали преимущественно деньги и драгоценности. Кроме того, махновцы промышляли грабежом. Добычей их становилось имущество пассажиров целых железнодорожных поездов, перевозивших помещиков и  буржуазию России в Крым и на Украину.
В период гражданской войны на Украине имели хождение около тридцати видов бумажных денег. Собственные кредитные билеты  выпускал и сам “батька”. На них было написано: “Обеспечивается головой того, кто отказывается их принимать” [38, с. 10] и изображение пулемета , пистолета и шашки.
Все эти факторы обусловили то, что Н.И.Махно решился пойти на невиданный прежде в мире социально-экономический эксперимент: попытаться реализовать замыслы утопистов от древнего Востока до социалистов-утопистов средневековой Европы с элементами марксизма-ленинизма на земле Луганщины!!! Ни больше и не меньше.
Именно на Старобельщине планировалось развернуть анархо-коммунистический эксперимент Нестора Махно – таким было условие торга с коммунистами, цена за помощь Красной Армии в разгроме армии Врангеля. Соответствующий договор был подписан в октябре 1920 года Нестором Махно и командованием Южного фронта. Договор еще называли Старобельским  соглашением Махно с Советской властью. В ходе его выполнения на территории нынешних Старобельского и Беловодского  районов Луганщины была бы создана первая в мире анархистская республики свободных людей всего мира!!! [38, с. 10].
Выбор в пользу  Старобельска был не случаен. Именно в Старобельском уезде  у Махно обнаружилось немало единомышленников, а Гуляй-Поле (ныне район Запорожской области) было обыкновенной деревней, Старобельск же – уездным городом, красивым и благоустроенным,  что облегчало возможность сосредоточения здесь основных сил анархистов, создание столицы невиданной до этого “всемирной анархистской республики!” [38, с. 10].    
Попытка создать на Луганщине новую всемирно-историческую модель государства как эталон  решения всех  проблем  человечестве за его многотысячелетнюю историю, закончилась неудачно для Н. И. Махно и анархо-синдикалистского течения в целом: после того, как конники и тачанки «батьки» обеспечили  победу в кампании против барона Врангеля, коммунисты в очередной раз  объявили его “вне закона”.  Из Старобельска вместе с шестью сотнями соратников Нестор Махно начал поспешный прорыв к границе и  с тяжелыми боями ему удалось добраться до Румынии. От многочисленного отряда осталось всего 24 бойца. О финансовом положении махновцев в этом поход, отмечают историки, можно судить  на таком примере: перед переходом румынской границы начальник охраны махновской армии небезызвестный Лева Задов  снял свой перстень и отдал беременной женеН.И. Махно, сказав, что это – единственная ценная вещь в  отряде. (Лев Задов – Зиньковский – Задов, рабочий металлургического завода, революционер-анархист, адъютант Махно, начальник контрразведки  махновской армии, эмигрант, затем чекист, расстрелян в 1938 году, в 1990 году посмертно реабилитирован) [38, с. 10].
“Бать”, бравший поезда с невероятными богатствами, прибыл в Европу в рваной  гимнастерке, без  гроша в кармане, чем немало удивил русских эмигрантов, сумевших  забрать  с собой  целые  картинные галереи. Казна  же Н.И. Махно, размеры которой можно оценить  лишь косвенно, подсчитав, сколько денег необходимо для содержания многотысячной армии, с тех пор так и не была найдена. Старожилы утверждают, что одно из наиболее вероятных мест, где казна может находиться, – подземные ходы Старобельска [38, с. 10].
На карте  Луганщины многократно запечатлено имя А.Я. Пархоменко – легендарной личности нашего края, основателя боевой дружины  г. Луганска, которая в годы революции 1905 – 1907 гг. остановила кровавый еврейский  погром, организованный полицией и властью города, нанесла сокрушительный удар по погромщикам и черной сотне.
Владимир Ильич Ленин писал, что этот подвиг пролетариев Луганщины прозвучал не только на всю Российскую империю, но был отмечен и в Европе, о чем писала европейская пресса.
Кроме этого мы говорим об Александре Яковлевиче Пархоменко как о выдающемся  деятеле Октябрьской революции и гражданской войны, как о начальнике 14-й дивизии, первом начальнике первой в советской стране уездной милиции, образованной  9 ноября 1917 года в  Луганске [35, с. 5].
А.Я. Пархоменко геройски погиб в годы гражданской войны при  ликвидации махновщины. Публицист Л. Путкарадзе сообщает следующее об этом: “Третьего января 1921 года начдив А.Я. Пархоменко был убит в ходе боестолкновения с превосходящими силами махновцев”.
Похороны состоялись через  месяц в Луганске. Газета “Луганская правда”  (11 февраля 1921года) сообщала об этом так: “К четырем часам дня к зданию уездной милиции собрались толпы народа, под звуки музыки  вынесли изуродованное тело Александра Пархоменко, горячую речь произнес брат Александра Яковлевича, представитель же Первой Конной Армии Михайловский говорил о великих заслугах А.Я.Пархоменко во время гражданской войны, прогремели ружейные салюты, застучала по гробу мерзлая земля. Сообщение заканчивается словами: “Слава тебе, великий сын Луганского пролетариата! Спи спокойно” [35, с. 5].
Память революционера была увековечена, в топонимике Луганщины и Луганска, в частности, его именем названо село Пархоменко, завод имени Пархоменко, городок Пархоменко, проспект Пархоменко, Дворец культуры имени Пархоменко. Пять памятников Александру Пархоменко поставлено только в Луганске, в частности, на могиле героя, в комплексе памятников Борцам революции, в сквере Славы между драматическим театром и краеведческим музеем, не сохранившийся памятник на улице Чапаева, памятник на улице Железнодорожной возле Дворца культуры имени Пархоменко [35, с. 5].
Многие  памятники и памятные комплексы Луганщины посвящены героям, отдавшим жизнь, защищая свою землю. Так по улице Карла Маркса  расположен памятник  Борцам революции, сооруженный на одноименной площади. Он был возведен в 1936 году по инициативе бывших красногвардейцев, красных партизан и старых большевиков города. Автором этого монумента является Луганский архитектор А. Шеремет.
На мемориальных досках здесь высечены имена погибших героев гражданской войны. В центре сооружения – орден Красного Знамени. С левой стороны установлена скульптура комдива А.Я.Пархоменко, а с правой – скульптура Луганского красноармейца П. О. Цупова, члена РСДРП(б) с 1904 года, погибшего во время гражданской войны вместе с сыновьями. С 1959 года  здесь горит огонь вечной славы [43, с. 18-19].
Культовым местом Луганщины является  Острая Могила. Мемориальная доска обелиска, установленного на кургане, повествует: “Здесь, на Острой Могиле, в апреле 1919 года, героический пролетариат Луганска, совместно с 15-й Инзенской дивизией, под руководством большевистской организации отражал нападение  белогвардейских банд. Здесь, на Острой Могиле, смертью храбрых пали лучшие сыны  Луганского пролетариата, рабочие заводов, железнодорожники, работницы, жены рабочих и их дети, под ураганным огнем  белогвардейцев, защищавшие город. Память о них, героях пролетарской революции, будет вечно жить в сердцах трудящихся” [43, с. 14].
Свидетельницей многих важных событий, происходивших в Луганске, была улица Ленина. Так в доме № 7 в 1917 – 1920 гг. жил видный революционер-большевик Федор Андреевич Сергеев, известный в подполье под именем Артем. Впервые он поселился в этом доме в мае 1917 года, возвратившись из Австралии, где ему приходилось скрываться от царской охранки после побега из иркутской пожизненной ссылки. Тепло встреченный Луганскими большевиками, он помогал им развернуть борьбу за выполнение решений партии и ленинского лозунга “Вся власть Советам!”.
Вторично Артем останавливался здесь в 1918 году, когда возглавлял Совнарком Донецко-Криворожской республики. В то время он руководил эвакуацией предприятий Донбасса, занимался формированием частей Красной Армии.
В 1920 году Луганск стал центром Донецкой губернии. Артем возглавлял губисполком и принимал все меры к быстрейшему восстановлению  Донбасса. В доме №7 он жил с апреля по июль 1920 года.
В мае этого же года в этом доме останавливался выдающийся советский поэт-баснописец Демьян Бедный. Он выступал перед рабочими города, читал свои произведения [43, с. 18-19].
В честь луганчан, погибших в годы гражданской войны, названы многие улицы, скверы города. Имена рабочих, погибших на Острой Могиле, носят улицы: Братьев Палкиных (Иван и Евладий), Ивана Жукова (он со своим отрядом попал в плен, расстрелян в Николаевке), Мартына Гоженко, Дмитрия Лицоева, Василия Мочалова, Василия Нестерова... Переулки: Сергея Великих, Иосифа Дьяченко, Ивановых – Савелий Иванов погиб вместе с тринадцатилетней дочерью Любой...
Есть в Луганске площадь Обороны, улица Оборонная, кв. 50-летия Обороны [34, с. 7].
В период борьбы за советскую власть на Луганщине произошло  становление ряда выдающихся деятелей СССР. Наиболее известные из них –К.Е. Ворошилов, памятник которого украшает центральную улицу города.
Деятель революционного движения, военный и государственный руководитель, Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда... Это лишь краткое перечисление званий и регалий К.Е.Ворошилова, перечень которых велик и многогранен.
Активный участник борьбы за советскую власть, в 1925-1934 годах Климент Ефремович – народный комиссар военных и морских дел, председатель Реввоенсовета СССР, в 1934-1940 годах и во время Великой Отечественной войны – член чрезвычайного органа руководства страной – Государственного Комитета Обороны СССР. В 1946-1953 годах – заместитель Председателя Совета Министров СССР (возглавлял правительство И.В.Сталин), в 1953-1960 годах – глава высшего законодательного органа власти Советского Союза – Председатель Президиума Верховного Совета СССР, что было идентично по значению президентскому  статусу!
32 года, с 1937 по 1969, К. Е. Ворошилов был депутатом Верховного Совета СССР, в числе первых пяти военачальников в ноябре 1935 года стал Маршалом Советского Союза, дважды, в 1956 и 1968 годах удостаивался звания Героя Советского Союза, а в 1960 году стал Героем Социалистического Труда. В честь одного из высших руководителей  Советского Союза Луганск дважды, в 1935 году и 1970 году переименовывался в Ворошиловград. В 1981 году, в год столетнего юбилея Ворошилова, в областном центре ему установлен памятник,являющийся одной из достопримечательностей города.
История Луганщины, запечатленная в исторических рамках данной книги – великий коллективный памятник героических свершений наших земляков, живительный  источник грядущих дерзновенных достижений луганчан, их созидательности, подвижнической деятельности в грядущих веках на благо нашего края!!!









СОДЕРЖАНИЕ

Введение. Луганщина сквозь века и тысячелетия (Родной край в историко-культурном и геополитическом развитии мира).........................
Глава I. На заре седой древности..............................................
Глава II. Луганщина в раннем средневековье (IV-XII вв)..............
Глава III. Луганщина в XVIII в..............................
Глава IV. Донбасс Луганщиной начинался (Луганщина в конце XVIII – ХIХ вв).....................
Глава V. Становление и развитие “стального сердца” Российской империи (Луганщина в конце ХIХ – в начале ХХ веков)............................
Глава VI. Донбасс – российский регион с потенциалом “суперамерики” (Луганщина в начале ХХ в)......................
Глава VII. Луганщина в период Февральской и Октябрьской революций 1917 г. и гражданской войны: через испытания – к величию..4
Список литературы...........



 
Список литературы:

1. Теплицкий Ю.М. Откуда пошла земля славянская и какого мы рода – племени. – Киев: Аристей, 2004 – 288 с.
2. Теплицкий Ю.М. Этногенез славянства и становление государственности Руси в контексте взаимоотношений “Запад-Восток”. – Луганск: Обл. типография. 2004 – 227 с.
3. Теплицкий Ю.М., Филиппов В.Л. Луганщина в лицах и событиях. – Луганск. – “Шико»: ООО “Виртуальная реальность”, 2008 – 359 с.
4. Имена на карте Луганщины: Привычные для нас предметы хранят в себе удивительные  истории прошлого. – Наша газета. 2010,-№145 (3272). – 12 ноября, с. 6.
5. Гаухман М. Первопроходцы Луганского края (К 260 – летию создания Славяносербии) – Наша газета, 2014, № 51 (3907),  – 8 апреля, с. 7.
6. “ Великие пользы от устроения оного завода...” – Наша газета, 2010. – № 126 (3253). – 13 ноября, с. 8.
7. Снегирев В. Адмирал Мордвинов. – Наша газета. 2011 – № 98(3371). – 13 июля, с. 5
8. Джалилова Е. Открывая  богатства Донецкого бассейна – Наша газета, 2011. – №35 (3308). – 12 марта, с. 6.
9. См.: Сделано в Луганске! – Наша газета. 2009, –  25 июня, с. 6.
10. Теплицкий Ю.М., Филиппов В.Л. Луганщина в лицах и событиях – Изд-во “Шико”: ООО “Виртуальная реальность”.. Изд. П. 2009. – 360 с.
11. Безкровная А. Нахимов и В. Даль – друзья по Морскому кадетскому корпусу. – Наша газета. 2010 -  №129 (3256). – 20 ноября, с. 7.
12. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Москва.1863 – 629 с.
13. Зинин С.И. Владимир Иванович Даль // Русский язык в школе.      2001. №5.
14. Молодцова В. Казенная проза становится народной песней, если она попадает в руки великого В.Даля //Российская газета. 2001.- 23 ноября
15. Порудоминский В. Собирал человек слова. – М.: Изд-во “Детская литература”. 1966.
16. Джалилова Е. Когда население подготовлено к заводским работам. – Наша газета. 2010. – №44. (3171) – 24 апреля, с. 5
17. Чехов А.П. Степь (Отрывки из повести) – Наша газета. 2008. – №114 (2939). -  20 сентября, с. 13.
18. Не только паровозостроительный! – Наша газета. 2009. – №70 (3051).  -    4 июля, с. 8.
19. Белоногина Г., Цыганков-Серебряков Ю. Школа заводов Гартмана. – Наша газета. 2009. – №32 (3013). – 24 марта, с. 10
20. Снегирев В. Удел немногих избранных. – Наша газета. 2011. №10 (3283). -  25 января, с. 7.
21. Немудрова А. В годы Первой мировой. – Наша газета 2009. – 321 (3002), 24 февраля, с. 10
22. Ефремов А.С. и др. История Луганского края: Учебное пособие. Луганск: Альма-матер, 2003.
23. Большая Советская Энциклопедия (в 30 т.) / Под ред.                А.М. Прохорова. – М.: Советская энциклопедия, 197.
24. История городов и сел Украинской ССР. Ворошиловградская область – Институт истории Академии наук УССР. – К., 1976.
25. Горелик А.Ф., Вихров Г.В., Красильников К.И. История родного края (Луганская область). Ч.1 (С древнейших времен до начала Х1Х века) – Луганск: Изд-во Лугань, 1995.
26. Довнар Г.С.  Луганці (Історико-документальні оповіді) – Донецьк: Вид-во “Донбас”, 1994
27. Снегирев В. Забытый первый ас Первой забытой войны. – Наша газета,. 2014,. -№46 (3902), 29 марта, с. 6
28. Путкарадзе Л. Луганщина в 1914 году: образование. Наша газета, 2014. – № 68 (3924). – 16 мая, с. 6.
29. Немудрова А. Новорожденные “эпохи горячки”. – Наша газета. – 2013. – №146 (3809). – 8 октября, с. 6.
30 Немудрова А. Для благоустроения города. – Наша газета, 2009, №102, (3083), 19 сентября, с. 4
31.Федоровский Ю. Первый большевистский городской голова Луганска. – Наша газета. – 2010. №52 (3179). – 18 мая, с. 6.
32. Климов А.А. Климент Ворошилов как один из символов Советской эпохи. – Наша газета. – 2011. – №13 (3286). – 19 января, с. 6
33. Теплицкий Ю.М, Филиппов В.А. Луганщина в лицах и событиях. – Луганск: Изд-во “Шико”, 2012.
34. Чепурнов Ю. 1919-2014 гг. Живая цепь. – Наша газета. – 2014.  №61 (3917). – 28 апреля, с. 11.
35. Путкарадзе Л. Год Александра Пархоменко. – Наша газета. – 2011. – №35 (3308). –12 марта, с. 5.
36. Чепурнов Ю. Оборона Красного Луганска. – Наша газета. – 2009. –№44 (3025). – 23 апреля, с. 6.
37. Путкарадзе Л. Первая республика. – Наша газета. – 2014. – №58 (3914). -–19 апреля.
38. Васильев М, Путкарадзе Л. Старобельская республика Нестора Махно. – Наша газета. – 2009. – №38 (3019). – 7 апреля, с. 10.
39. Акшинский В.С. Пащенко И, Смага В. Климент Ефремович Ворошилов: Луганск-Донецк: Очерк., 1974.
40. Ворошилов К.Е. Рассказы о жизни (Воспоминания). – М.: 1968.
41. Теплицкий Ю.М., Маслова Л.С. Музей К.Е. Ворошилова. – Донецк: Донбасс, 1985.
42. Пащенко И., Смага В. Луганск-Донецк: Изд-во Донбасс, 1968.
43. Сумишин Ю.С., Поволелев А.М.Свидетели времени. – Луганск:  “Шико”, 2004.
44. Малая Родина. – Сборник статей Луганского областного краеведческого музея – Луганск: 000 “Виртуальная реальность”, 2007.
45. Снегирев В. Самая могущественная числом и калибром. – Наша газета, 2012. – № 100 (3568).
46. Громов М.Н. Систематизация эмпирических знаний в Древней Руси. –Сборн. статей – М.: Наука, 1978.
47. Гудзь-Марков А.В. История славян. – М.: 1997.
48. Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 1 – М.: Книга, 1988.
49. Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.) Курс лекций. – М.: Аспект Пресс, 1999.
50. Нестор. Повесть временных лет – Изборник. – Библиотека всемирной литературы. Серия I, том I. – М.: Изд-во худож. л-ры, 1969.
51. Рыбаков Б.А. Мир истории. Начальные века русский истории – 2-е изд. – М.: “Молодая гвардия”, 1986.
52. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь – М.: Мысль, 1989.
53. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. – М.: Междун. отношения, 1999.
54. Теплицкий Ю.М. Правители и народ. Анатомия власти. Ироды и радетели. – К.:Изд-во “Аристей”. 2006. – 552 с.
55. Теплицкий Ю.М., Борисов В.И. Глобализация: История, современности, будущее. – Смоленск: Изд-во “Свиток”, 2013. – 442 с.
56. Теплицкий Ю.М., Борисов В.И. Идеи глобализации в мировой истории и славяно-евразийская цивилизация. – Смоленск: Изд-во “Свиток”,  2014. – 392 с.