Звёзды

I

Я здесь. Дома. Это мой, знакомый с юности, дворик. Он всё тот же. В России ведь не меняется ничего – только машин во дворе стало больше, и выглядят они шикарнее, чем 30 лет назад.

Окно. Моё окно. Я не просто отчётливо вижу его с высоты твоего этажа – я способен проникнуть взглядом внутрь, в любую из комнат. Там темно, пусто и безжизненно. Ни души. Отблеск от проезжающего по улице авто на мгновение освещает фотокарточку на столе… У меня нет сил её видеть. Слишком хорошая память...

Ты тоже здесь. Рядом со мной. Лето уже на исходе, и в этой истории тоже наступает happy-end. Ты едва касаешься моей руки, и сладкий ток мгновенно бежит по венам. В голову ударяет хмель неведомого, но всегда желанного c юности напитка.

Возьми её. Сгреби в охапку. Имеешь право. Поставь точку ненужным рефлексиям. Ты – заслужил, и давно. Она будет счастлива. Такая красота не приедается. И останется с тобой до тех пор, пока ты пожелаешь.

– Иди ко мне и ни о чём не думай – тихонько шепчет она.

Он вдруг слышит – там, в заброшенной квартире ниже и напротив, звонкую трель советского телефонного аппарата. Кто это? Откуда? Из прошлой жизни и прошлого века? 

Никакого «преодоления» или «духовного усилия» от него не требуется. Выбора – нет. Желания – тоже. Осталась лишь та горечь по имени Несбывшееся, что каждый из нас носит до конца своих грешных дней.

– Ты прости. Если сможешь. Я не говорю – пойми. Лишь прости. Я пойду. Я сниму эту старую трубку, а потом заварю чай и присяду у своего окна. И я не могу взять тебя с собой.

В её глазах – сожаление, непонимание, горечь, но ни тени насмешки или уязвлённого самолюбия.

– Ты же знаешь. Больше такой возможности у нас не случится. Мы не встретимся. Никогда. Мир – не тесен.

Любимый голос срывается на последнем слоге. Взгляд угасает. Вместо фигуры – тающий силуэт. Было бы намного легче, если бы она вскипела и залепила пощёчину. Выставила вон с проклятиями в спину. Но ей это не свойственно. Как нарушение естества и незримой внутренней гармонии. И степень личной правоты значения не имеет.

– Я знаю – дрожит он голосом в ответ. – Знаю. Он предательски отворачивается в сторону. – Но я разделю участь своего дома. А ты её не заслужила.

Качаясь, выходит во двор. Недавний уют превратился в мираж. От его квартиры начинает веять холодом. – Ничего, ничего – бормочет он себе – этот Холод принесёт Покой.

Сон обрывается. Лето. Два часа ночи. Кипевший от жары асфальт всё ещё не остыл. Любимый город уснул совсем недавно, под отголоски спешащих домой авто...



II
 
Тут прохладно. Он, вообще, любит этот Сад, оазис посреди бестолково-шумного города, со времён далёкого советского детства. Как и она, наверное. А близ ровной глади озера с редкими камышами и свисающими к воде ивами жара окончательно отступает.

Он пытается смотреть ей прямо в глаза. Тихо, но отчётливо произнести давно осмысленное годами взаимных обид, радостей, взлётов и мучений.

– Ты пойми. Плакать и переживать – не о чем. Тем более – не о ком. И созвучие... «единомыслие» –  миф. А что не миф? Ты же знаешь это не хуже меня. Взаимное ощущение одиночества среди людей. Схожесть воспитания. Внутренняя синхронность и частичное совпадение вкусов и восприятий. Близость интеллектов, порождающая глубокие человеческие взаимосимпатии. Остальное...

Прошу, не суди меня. Я ведь честно говорил об этом в разные годы. Пускай и нечасто, пускай и скрепя сердцем.

Всё сложилось «именно так, а не иначе» - не случайно. Ты умница. Семья, дети, достойная работа. Хобби на пенсии и прекрасные внуки. Допишешь, наконец, рассказы из черновиков – и я, конечно, стану твоим читателем. А мой путь – совсем иной. Знаешь, я не выбирал его. Не жаждал и не думал о нём. Но… в той реальности, что сложилась вокруг меня, он оказался самым честным. Я был женат дважды, и оба раза – счастливо, как шутил Довлатов. Первый раз – на радиожурналистике, сейчас – на литераторстве. Они ведь сёстры, и мне хорошо с обеими.   

Недопонимание? Или даже – непонимание? Знаешь, чем глубже у меня получается что-то написать, тем меньше понимают меня даже считанные друзья-собратья по перу. Не говоря уж о ближних… Почему ты молчишь? Думаешь обо мне плохо?

Он вдруг обнаруживает, что её уже нет рядом. Поняла ли она его? Конечно. Наверное, заранее знала – что и как он произнесёт. Понял ли он? Нет. Даже и не выслушал. Как и свойственно убеждённым эгоцентрикам. В самом деле, ей не о ком переживать...

За окном поблёскивают лучики раннего летнего рассвета. Почти 5 утра. Это счастливая передышка от скорого удушья и самый крепкий сон под утреннюю прохладу. А длинные сны – исчезают. Лишь короткие обрывки...



III

Там всегда много снега. Огромные равнины и древние леса. Вольница для первых старообрядцев, прибежище для декабристов, эмиграция для антиимперцев.

Телефон, но это ещё не будильник...

–  Хочешь послушать, как скрипит снег под ногами?
–  Конечно!
–  Может, потом напишешь об этом, – она смеётся, как всегда, искренне и звонко.
–  Нет – улыбается он, – просто послушаю.
–  А сегодня ночью – звездопад!
– Знаешь, а я чувствовал...

Сновидений больше не будет. Рассвет. Он заваривает чай, закуривает и думает, что Звёзды – это друзья. Те, с кем так незаслуженно повезло.

И я помню их всех, конечно... 


***

PS

Когда в России пьют за Сбычу Мечт
И радостно пророчат скорый срок
Быть может, пусть нечаянный, но - рок
Побитый ангел, или скептик-Бог
Предвидя, как сансару, тот Итог
Сумеют нас от Сбычи уберечь...
 
Он где-то высоко, усталый Бог
Сидит Иваном грустно на печи
И ангелы безмолвствуют в Ночи
И Время умоляет: помолчи!
Но - новый тост землянин прокричит
Как двоечник, не выучив урок...
 
Тогда я нажимаю на капс лок
Смиренно вывожу: помилуй, Бог!
Прошу - если возможно - Ты зачти
В сплетенье судеб, расставаний, встреч
Я никогда не пил за Сбычу Мечт
Они - как воск от тающей свечи
А тост - один. Спасибо! И прости...


(18.08.2018)