Двойной удар

      Он проснулся от собственного крика. Гулко и больно стучало сердце.
- Лёха, сынок,- прошептал старик и заплакал.
Ему опять приснился сын.

Алексей молодой, красивый стоял на высоком обрыве над рекой.
- Батя, пойдём купаться!- звал он.
- Высоко, разобьёшься,- ответил  Иван Петрович.
Сын поднимает руки и прыгает вниз.
- Лёха-а-а! – кричит, в ужасе, старик и просыпается.
-Эх, сынок-сынок, где ты? Зачем же ты меня оставил?- горестно шепчет он, вытирая глаза.

  Его сын Алексей много лет назад уехал на заработки и пропал. Было одно письмо, в котором он писал, что устроился на работу водителем, возит начальника.

 Сколько лет прошло, а Иван Петрович всё ждёт, как ждала и его жена, что сын  вернётся. Войдет в дом, молодой, взрослый, красивый и скажет:
- Ну, здравствуйте, батя и мама! Я вернулся.
И будут они сидеть за столом и слушать рассказ о том, где был сын, что произошло в его жизни.
- Мать вот не дождалась тебя,- скажет Иван Петрович.- А так ждала!

       Жена, Ирина, с которой они прожили сорок лет, уходила из жизни постепенно.  Она всё надеялась, что сын вот-вот вернётся. Вместе с мужем  покупала сыну одежду, обсуждая, как он вырос за эти годы, каким стал взрослым. При жене Иван Петрович бодрился, убеждал её, что надо верить в лучшее. Волю своему отчаянию и горю давал в поле.

Всю жизнь он работал механизатором.  Весной сеял, осенью убирал зерно. Землю он знал и любил. Сельские работы всегда были не из лёгких, но он многое умел. Этому учил и сына. Ещё школьником сын водил и машину, и комбайн.
- Помощник растёт,- с гордостью говорил Иван Петрович жене,- наша защита в старости.

Его разум и сердце категорически отказывались верить в то, что сын забыл и дом, и малую Родину, и село, и отца с матерью.

-Этого просто не может быть,- думал старик.- Не может взрослый человек забыть то, чем жил, кого любил. Вот если только память потерял, тогда другое дело.
Он видел, как «угасала» жена. Не жаловалась, ни о чём не просила, просто всё чаще стала ложиться.  На ночь брала рубашку сына, прижимал к себе и, молча, плакала. Перед смертью сказала:
- Алёшеньку дождись. Он вернётся.

    Иван Петрович похоронил жену и затосковал такой чёрной тоской, что, казалось, его сердце пытают самыми страшными пытками.  Он даже не мог сказать, ночь ли наступила, или рассвет пришёл. Было какое-то забытьё, в котором никого не ждут. Не было слёз, не было дум, не было сил подняться и заняться делом. Серое пустое небо заглядывало в окно. Серые птицы тоскливо кричали в нём. Старик смотрел на фотографии сына и жены и всё чаще думал о том, что есть много способов, чтобы уйти из ставшей ненужной жизни. Но каждый раз слышал голос жены:
- Нельзя. Грех это! Дождись Алёшеньку.

    В то памятное утро он вздрогнул от звука щеколды  калитки. Кто-то пытался открыть дверь. Иван Петрович вышел на крыльцо. Во двор вошла женщина. Старик знал её. Когда-то сын дружил с одноклассницей Валей. Она долго ходила к ним, когда сын уехал, спрашивала, не прислал ли весточку. Теперь у неё своя семья, об Алексее она больше не спрашивает.

 Женщина поздоровалась и сказала, что она – социальный работник и теперь будет два раза в неделю приходить, чтобы помочь.  С этого момента старик очнулся. Валя вдохнула в него угасающую жизнь. Вместе они привели в порядок его домишко, собрали урожай. И хотя женщине не положено было варить и делать заготовки к зиме своему подопечному, она делала это по собственной воле. Она рассказывала о новостях в селе, о своих детях. И он стал жить её заботами, её радостью и огорчением.

Однажды Валя сказала:
- Иван Петрович, сейчас есть Интернет. Можно ведь поискать Вашего сына. Мои дети днями и ночами сидят в соцсетях, могут поискать, если Вы не против.

Конечно, он был не против. Просто ничего не понимал в этом и не имел компьютера.  А в полицию они с женой не обращались, потому что верили, что сын жив. Их сознание отказывалось признавать иное. Возможно, боялись узнать другую правду

   В хлопотах и подготовке к зиме прошла осень. Старик выписал дрова и уголь. До дождей  перенёс дрова в дровяник. Починил пристройку, в которой хранил уголь.

     Зима тянулась долго. Казалось, морозам не будет конца. Старик подолгу сидел у окна, смотрел на дорогу и неосознанно ждал Валю, хотя знал, что приходит она в среду и в субботу.

 Как-то  женщина сказала:
- Иван Петрович, давайте купим Вам телефон. Недорогой. Простенький, чтобы только звонить. Я научу, как им пользоваться. Вдруг заболеете, в больницу позвонить можно будет или мне.

Они вместе съездили в райцентр, выбрали в сотовом магазине телефон, который потом сыграл в жизни Ивана Петровича немаловажную роль.
Старик оказался способным учеником. Уже через несколько дней он звонил Вале.

     А в начале весны к Ивану Петровичу неожиданно нагрянул племянник Павел, который жил за пятьдесят километров от села, в городе. Старый человек обрадовался гостю. В детстве тот часто гостил в их семье. Они с Алёшей были ровесниками.

- Как ты тут, дядь Вань? – басил Павел, обнимая старика.- Что-то сдал совсем.

Рослый, раздобревший, довольный жизнью, Павел стал внешне походить на большого начальника. Он имел собственную автомойку, доходы от которой его не особо устраивали. Как обычно, в нужный момент всегда не хватало денег. В эту весну он решил построить на дачном участке баню. Да не просто баню, а сауну, чтобы не стыдно было пригласить друзей. Подрядчик запросил немалую сумму, денег не хватало. Тут-то и вспомнил о дяде в деревне.

- Что ему там одному делать?- сказал он  жене.- У нас место есть, весь второй этаж пустует. Пусть продаст свой дом и землю и к нам переедет. От города недалеко, значит, дома там стоят прилично.  Деньги вложим в строительство бани.

Жена поморщилась, но согласилась, заявив, что работу ради старика не бросит.
- Да он ещё крепкий дед,- ответил Павел.- Тебя переживёт. За ним ухаживать не надо.

С этим предложением и приехал Павел к старику.
За ужином, выслушав племянника, Петрович задумался.
- Да что ты, дядь Вань, сомневаешься,- настаивал тот.- Сам подумай: весна, огород копать надо, а у тебя спина болит. Нанимать – дорого. Опять же, трава начнёт расти, косить надо. Опять кого-то нанимать. У тебя так и пенсии не хватит. А у меня будешь жить, как у Христа за пазухой. Дом твой продадим, на эти деньги баню построим, будешь в ней париться.

Утром Павел уехал, сказав, что выставит дом на продажу через Интернет, и чтобы  дядя собрал свои вещи.

Когда пришла Валя, старик поделился с ней своими сомнениями.
- Продажа дома – дело не скорое,- сказала она.- Сегодня дома в деревне мало кому нужны.  Вы не ждите, когда дом будет продан, поезжайте к племяннику на лето. Поживите там, осмотритесь. Понравится там- останетесь, а если нет, вернётесь, пока дом не продан. В старости нелегко привыкать к чужому месту, к чужой семье. Здесь Вы, как дерево, корнями приросли. А вырви человека  без корней, он  жить не будет. Так что поезжайте сейчас, а я за домом присмотрю.  Мой телефон у Вас есть, будет необходимость – звоните хоть ночью, хоть днём.  Мы с мужем всегда поможем. На всякий случай запишите номер моего телефона  на листочке и положите в свои документы.

    Через две недели Павел перевёз старика в город. Началась новая жизнь. Ему отвели комнату на втором этаже. Ел он всегда один. Просыпаясь по деревенской привычке рано, ждал, когда хозяева позавтракают и уйдут на работу. К столу его никогда не звали.  В выходной день было ещё тяжелее. Приходилось весь день сидеть в комнате, чтобы не мешать Нине, жене Павла, которая устраивала уборку. Если он выходил из дома, тут же следовал звонок и недовольный голос женщины всегда спрашивал, где он и что делает.

В ванную комнату Павел Иванович ходил украдкой, когда все были на работе. В семье то и дело напоминали, что везде стоят счётчики на воду. Наскоро помывшись и постирав своё бельё, он нёс его в свою комнату и вешал на холодное отопление, стесняясь сушить на улице. Нина не раз напоминала, что они- люди уважаемые, не надо  портить репутацию.

Однажды, ночью, спускаясь по лестнице на первый этаж, где был расположен туалет, Иван Петрович услышал разговор.
- Надо деда куда-то отправить,- сказала Нина.- Надоел. Готовить всё время ему приходится.
- Какая тебе разница, ты всё равно для нас готовишь,- возразил Павел.
- Для себя что есть, то и сварю. А ему надо супы, каши. Надоело! Санаторий какой-нибудь поищи, Дом милосердия есть в городе. Там уход, медицинское обслуживание. Общение будет, а то у нас сидит, как сыч, один.
- Неудобно как-то,- возразил муж.
- Что тут неудобного. Пусть отдохнёт. Он же ветеран войны, инвалид. Подлечится. Может, за это время  дом продадим.  Ехать ему будет некуда, так там и останется.
 
Иван Петрович замер, задохнувшись.  Медленно вернулся в комнату. Опустившись на диван, дотянулся до тумбочки, где всегда лежал «Нитроглицерин». Мысли путались, было больно дышать. Задремал он   под утро и проснулся от собственного крика. Ему опять приснился тот же сон: на высоком берегу обрыва стоит сын, машет ему рукой и кричит:
- Батя! Я вернулся! Я вернулся!

   Утром в комнату поднялся  Павел и издалека завёл  речь, что  надо подлечиться, что у него есть знакомый, который предлагает путёвку в санаторий.
Иван Петрович согласился. Он ещё ночью решил, что лучше не возражать, пусть думают, что он ни о чём не догадывается. В санатории можно отдохнуть, подлечиться, а потом оттуда вернуться домой, благо дом  пока не продан.

   На следующее утро Павел повёз его, как он думал, в санаторий. Ехали долго. Остановились у невзрачного серого здания, на фасаде которого красовалась надпись: «Дом милосердия № 3». Рядом – название улицы: Южная.
Сердце тревожно ёкнуло. Павел попросил подождать в машине, а сам вошёл в здание.
Иван Петрович понял, что это, попросту, Дом престарелых.

- Если он сейчас меня сюда сдаст, выбраться самостоятельно отсюда будет сложно,- лихорадочно думал он.
Вышел из машины и огляделся. В стороне шёл транспорт.
- Значит, там есть остановка. На остановках, обычно, бывают кафе или разные ларьки. Там – люди.

Он взял свою сумку и торопливо зашагал в сторону шумной улицы.
Там действительно была остановка. Он сел на лавочку, стараясь унять волнение. Давило сердце. И в этот момент глубоко в кармане,  у сердца,  зазвонил телефон, настойчиво и тревожно.

- Телефон! – мелькнула мысль.- Как же я забыл о нём! Не буду отвечать, пусть уедет без меня.
Дрожащей рукой он достал телефон и увидел, что звонит Валя.
Быстро нажал кнопку ответа, услышал такой дорогой её голос и не сразу понял, почему она так кричит и смеётся:

- Павел Петрович! Дорогой, Алексей нашёлся! Мои дети его нашли в Сети.
- Кто нашёлся? – не понял тот.
- Да Алёшка Ваш, сын Ваш! Вы чего молчите? Вы где?

 Сбиваясь, старик объяснил, где он находится и почему. Валя велела никуда не уходить и ждать, сейчас она подъедет на машине.

Иван Петрович глубже вдохнул, отдышался, унимая дрожь.   Он сидел на лавочке остановочного павильона, смотрел на подъезжающие автобусы, но ничего не видел. Его мысли были далеко.  Иногда он вздрагивал и про себя повторял:
- Я вижу сон. Надо проснуться.
Он даже несколько раз вынимал телефон и проверял, действительно ли был звонок от Вали.

  Когда подъехала машина, из которой вышли Валя и её муж, старик не смог подняться навстречу им со скамейки. Возраст напомнил о себе. Бессонная ночь и волнение отразились на состоянии.  Поддерживая старика, Сергей и Валя повели его к машине.

Уже в дороге Валя, обнимая его, говорила, что её дети нашли человека с таким именем и фамилией. Она, как социальный работник,  написала ему, что его ищет отец. И он ответил. Павел Петрович слушал, и ему казалось, что он видит сон, в котором нет предательства, алчности и  боли. И ему не хотелось просыпаться и возвращаться в прошлое.  А за окном мелькали берёзы его малой Родины, и лентой вилась дорога к родному дому.