Есть ли правда в жизни?

Я уже слегка заматерел, был штурманом-инструктором по всем видам подготовки, имел право на собственное мнение, и пользовался этим правом по полной схеме, иногда и с перебором. У командования обо мне сложилось неоднозначное мнение – «соображает, но противный». Так оно и было.
 
Летали ночную летную смену, с 19.00 до 03.00. Но это совсем не значит, что я начал свою работу в 19.00, нет, начал я свою работу в 16.00, а уж когда закончу, этого никто не знает, но уж точно не в 03.00. В общем, обычная летная работа на обычных ночных полетах, обычной зимой.

Мы отлетали все полетные задания, запланированные нашему экипажу на эту летную смену, зарулили на стоянку, самолет закатили, мы вышли из самолета, и типа построились, чтобы выслушать командира. Командир замечаний по работе никому не высказал, и дал команду убывать домой. Самая лучшая команда на ночных полетах.
Но все пошло совсем не так, как нам хотелось. К самолету подъехала машина начальника штаба полка, он вышел, и обратился к командиру:
- Какой остаток топлива?
- 12 тонн.
- Отлично, я без заправки «зонку» сгоняю с твоим экипажем, командир полка разрешил, в плановой таблице потом дорисуют.

Все планы уехать домой резко пошли «по резьбе, по борозде" и по другой рифме. Можно возбухнуть и не летать, мол, не готовились, и никто не заставит. Но ведь я уже кое-что соображаю в летной работе, и понимаю, что начальник штаба полка, подполковник, не потому лезет в самолет в два часа ночи, что ему вдруг захотелось «романтизьму», а потому, что у него выходит срок перерыва в ночных полетах, и этот полет будет выполняться для «поддержки штанов», чтобы этот срок «обнулить».

Но понимаю я и другое. Сядем мы в 03.00, пока зарулим, пока закатят самолет на стоянку, пока вылезем, будет уже половина четвертого, начальник штаба умчится на разбор полетов, эскадрильская машина уже уедет, и придется нам идти домой пешком, а это около восьми километров по морозу. В общем, перспективы не радовали. Я скорчил такую «рожу лица», что начальник штаба все понял:
- Ну ты чего? Мне край как надо, сроки выходят…
- У меня сроки не выходят, мы не планировали с вами летать, не готовились, так нельзя…
Начальник штаба обратился к нашему командиру:
- Сергеич! Чего это он? Ну скажи ему!

Сергеич прекрасно все понимает, поэтому индифферентно пожимает плечами. Весь экипаж смотрит на меня с какой-то надеждой. Но ничего не поделаешь, это же такая работа, а не личная прихоть подполковника. Принимаю решение:
- Ладно, погнали!

И мы погнали в «воздушное небо». Слетали в зону, и сели в самом конце летной смены, как я и предполагал. Вылезли из самолета, начальник штаба полка нас поблагодарил:
- Спасибо вам, ребята!
А потом сел в свою машину, и помчался на разбор полетов.

Я с тоской посмотрел на удаляющиеся огоньки автомобиля, поднял повыше воротник куртки, застегнул его на горле, и сказал своему второму штурману:
- Пошли потихоньку…

Вторым штурманом со мной летал не «строевой» офицер, а «лесник» -выпускник «лесотехнической академии», там была военная кафедра, и выпускников этой кафедры призывали к нам на службу на три года. В силу своего «гражданского» взгляда на нашу военную действительность, этот офицер иногда очень метко высказывался по разным поводам, а иногда и без всякого повода.

Вот и сейчас  Серега посмотрел вслед уехавшей машине, бросил на бетон свой шлемофон, и громко сказал:
- Нет правды в жизни!
Спорить с ним я не стал, в чем-то он действительно был прав.

И тут мы увидели, что машина затормозила, развернулась, и подъехала к нам. Начальник штаба крикнул:
- Садитесь быстрее! Что-то я совсем…
Мы быстренько загрузились, и нас повезли к штабу полка. Как только мы устроились в машине, я спросил у Сереги:
- Ну что, есть ли правда в жизни?
Его ответ мне очень понравился, и я эту формулировку не раз использовал в своей дальнейшей службе и жизни:
- Правда в жизни есть. Но она такая маленькая, что её не сразу и заметишь!

Вот такая она, эта правда…