Малинка и Целый

                (Рассказ-быль из цикла "Это было давно")

Часто вспоминая детство, наши большие и маленькие радости, огорчения, хочется поделиться с читателями теми событиями, которые глубоко запали в душу.

Мы тогда жили в селе. Отец - по специальности был ветврачом. Добрый, ответственный и профессионально грамотный, он пользовался заслуженным уважением у сельчан. В любое время суток за ним приезжали, звали, и он никогда никому не отказывал, а быстро надевал свой синий халат, брал ветеринарную сумку, в которой имелось всё необходимое для лечения животных, и спешил на вызов. Очень часто помогал и людям – кто-то вилами проткнул ногу, кому-то щепа попала в глаз, а однажды даже палец пришил комбайнеру после аварии. До города – далеко, а действовать нужно быстро!
Отец сразу приступал к делу, ни о чём не спрашивая. Люди старались как-то отблагодарить его, но он уже ехал на помощь к другим страдальцам, и от оплаты отказывался.

Случайно в кругу друзей отец обмолвился, что у нас нет коровы, а хотелось бы завести, детям нужно молоко. Буквально через несколько дней к нам домой привели маленькую рыжую телочку. От этого подарка отец не смог отказаться. Мы все были рады. Мама очень любила домашних животных. Она сразу накормила будущую коровку, нашла ей закуток в сарае, постелила свежей соломы, а потом присела с нами и спросила:
-  А как назовём телочку?
Мы призадумались… Только звенели ложки в стаканах – пили чай с малиной. И тут четырехлетний брат сказал:
- Малинка! – и отправил в рот очередную порцию ягод.
Мы с мамой переглянулись и одновременно засмеялись. В комнату вошел отец, спрашивая, чему мы так радуемся.
- Саша придумал имя для нашей телочки! – сообщила я торжественно.
- И какое это имя? – поинтересовался отец.
- Малинка! – повторил брат, облизывая ложку с вареньем.
- Вот и хорошо, пусть будет Малинка! – сказал отец и пожал сыну руку, как взрослому.

Шло время. Телочка постепенно превратилась в корову, давала много молока, а мама каждый раз угощала ее чем-то вкусным – то морковь принесет, то сахар или свежий хлеб.
Часто мы ходили с мамой доить корову и она направляла теплые, тугие струйки молока в наши рты; было щекотно, но вкусно. Творог, масло, сметана всегда были на нашем столе и не только на нашем. Мы делились молоком с близкими соседями, у которых коровы временно не доились.   

Утром мама провожала Малинку в общее стадо; поглаживала ее, выгоняя за двор, а пастух на лошади принимал буренку и подгонял кнутом.
Вечером, когда последние лучи солнца прятались за горизонт, мы встречали стадо уставших, сытых коров, открывали калитку, и Малинка сама спешила к нам с полным выменем.

Скоро наше хозяйство пополнилось еще одной животинкой. А дело было так. На одной из кошар за селом шел окот овец, и отец по долгу службы поехал туда. У чабанов жила целая стая собак, охранявших хозяйство. Большие и маленькие, разной породы и окраски псы каждый раз встречали бричку отца. Они отличали его по запаху лекарств и с радостью мчались навстречу за километр.
Так и на этот раз. Собаки бежали к нему, потом следовали за бричкой, опережая друг друга, путаясь под ногами у лошади. Отец пугал их кнутом, отгоняя от колес, но всё же самый маленький, но шустрый щенок угодил под колесо брички и завизжал от боли. Отец тут же остановил лошадь. Щенок барахтался, пытаясь подняться, но задние лапы не слушались.
- Дурашка ты маленький, зачем под колеса полез?  - приговаривал отец, обрабатывая ссадины и накладывая шины на лапы.
- Ну вот, всё готово, главное, сам – целый, а ноги быстро заживут, - заключил он, укладывая щенка в бричку.

На кошаре страдальца напоили молоком, а после работы, собираясь домой, отец забрал его с собой.
Мы, как всегда встречая отца, открывали ворота, бричка въезжала во двор, а отец одаривал нас – то пучок ковыля вручал, то полевые цветы, то дикие абрикосы или груши… Но на этот раз увидели живой подарок – отец держал на руках симпатичного толстячка с черными, по-детски любопытными глазами. 
- Под колеса попал, ноги повредил, а сам целый, - сказал он.

Мы гладили щенка, жалели, сочувствуя такому горю.
- Папа, а как его зовут? – спросила я.
И тут братишка опять подсказал, толкнув меня в бок:
- Целый! Папа сказал - он целый!
- Значит, мы будем звать его "Целый", - согласилась я.

Так и появился у нас верный друг и охранник, который быстро поправился, благодаря лечению и заботе. А сколько радости доставлял пёсик! Целыми днями не отходил от нас, везде сопровождал, а если мама доила корову, то тоже садился рядом с нами, ожидая своей порции молока и подставляя мордочку. Мы смеялись тому, как смешно он облизывался и вытирался лапками, ловя молочные струйки. 
Малинку, которая пахла молоком, он, наверное, принял за маму, поэтому своё место определил в сарае рядом с ней. Как ни странно, корова тоже приняла щенка, и они забавно сопели рядом «нос в нос», довольные своей судьбой. 

Рано утром Целый вместе с мамой провожал Малинку в стадо, а вечером не мог дождаться ее – скулил у калитки, вилял хвостом, а, завидев, когда она отделялась от стада, пулей летел навстречу, бросался под ноги, лизал и «метил» их. Корова тоже облизывала щенка, соскучившись за день.
Мама, наблюдая за ними, улыбалась, и ее глаза увлажнялись. Она ласково прижимала нас с братом к себе, думая о чём-то своём…

Время неустанно бежало вперёд. Мы повзрослели, а головы родителей покрылись серебром, как инеем. Целый тоже изменился - стал более спокойным, не визжал и не крутился юлой под ногами, но спал до сих пор с Малинкой в стойле. Он так же провожал ее на выпас и встречал по вечерам.

Малинка постарела, давно не доилась. И однажды настал день, когда она не пошла в стадо. Лежала и мычала, а подняться не могла. После осмотра коровы, отец что-то тихо сказал маме.   А через два дня мы узнали, что нашу коровушку отец отправляет на мясокомбинат…
Он с трудом вывел ее из сарая. Малинка долго щурилась на солнце. Потом мы стали с ней прощаться. Первой подошла мама. Она обняла свою любимицу и заплакала у нее на шее:
- Кормилица ты наша, как же нам жить без тебя?
Мы с братом тоже обнимали Малинку и плакали. Целый, почувствовав неладное, заскулил и стал проявлять беспокойство.
- Пора, машина подошла, - поторопил отец и открыл калитку. 

Опустив голову, Малинка медленно покинула двор. Мы пошли следом. У машины она остановилась, внимательно обвела всех умным взглядом, и мы увидели, как из ее глаз катились слёзы. Она поняла, что покидает этот двор навсегда… Мама плакала в голос, когда Малинку на веревке завели по приставленным доскам и привязали в кузове.

Машина тронулась, и тут Целый навострил уши, встрепенулся и с громким лаем побежал следом, а Малинка в ответ глухо, протяжно замычала, и столько безнадежности и боли было в этом прощальном крике, что мама, схватившись за голову, быстро увела нас домой.

Ужинать никто не стал. Отец тоже молчал, много курил и рано лег спать. 
Целый вернулся домой только к вечеру следующего дня. Он лег в стойле, где спал с Малинкой, и больше оттуда не вышел.

Отец осматривал его, гладил, носил еду, но он ничего в рот не брал. Через неделю Целого не стало.
- Затосковал, - сказал отец и, опустив голову, вытер глаза...