Постоялица

                В.Ф.Ш. посвящается.
                ПОСТОЯЛИЦА
                (Рассказ)               

      Деревня-то, затерявшаяся в бескрайних просторах России-Матушки, хоть и не большая но, по меркам принятым здесь в горах Алтая, не так уж и мала. Здесь и Сельсовет когда-то был, и не один магазин, и клуб, и  медпункт, и хозяйство общественное солидное. До некоторых времён даже два полно-кровных колхоза было, да со временем слились в один. А и этот колхоз по прошествии  времени влился в соседний совхоз и стал его отделением (фермой называться). Вот и школа была. Вначале – начальная, а затем преобразовалась в семилетку и восьмилетку.
          Школа-то была, да и не плохая. И учеников-ребятишек много. А вот учителей из местных жителей совсем мало. Нехватка получалась. Вот и направляли студентов, окончивших педагогические учебные заведения, для работы учителя-ми. Кто-то из них, отработав положенное время, уезжал, кто-то оставался в селе на постоянное проживание, обзаведясь
семьями и прочно вросши  корнями в благодатную землю общества сельчан.
    Опять же – школа-то была, а вот  какого общежития, или малой гостинички не было. Где жить прибывшим по направлениям? Не в школе же! Вот и определяли «на постой» к кому-нибудь из сельчан.
     Валентина была направлена учительницей младших классов. На постой определили её к бездетным, ещё довольно бодрым старичкам.
     Дедушка-Лёва на подворье хозяйничал. Держали коровку, для коей дедушка вручную заготавливал корм на зиму и сам же вывозил его с покоса на самодельных санях, впрочем как и топливо привозил из листвяга на них же и один распиливал на чурки, раскалывал и складывал в поленницу. Летом дрова  просыхали, а в зимнюю пору сухие громко потрескивали в русской печи и комельке, щедро отдавая тепло. Бабка-Марья хлопотала по дому – пекла хлеб, булочки, пирожки  со всякими начинками-снадобьями. На дворе у неё была, пожалуй, единственная работа – подоить корову.
     Своих-то детей у дедов не было, так они, нередко, привечали чужих ребятишек. То пирожками позабавят, то медком угостят – держали до пяти улейков пчёл. И так у них гости из этой маловозрастной кагорты не переводились до самого преклонного возраста, пока были в могуте эти, в общем-то приветливые старички.
      Бабка-Марья не очень-то разговорчивая была, а вот дедушка-Лёва и поговорить любил и очень даже любопытным был. Да и нравоучения, а то и какие недовольствия из него лились, порой совсем даже не к месту…
   Валентина в школьном коллективе прижилась и освоилась быстро. Учительский коллектив дружный, доброжелательный, ученики в то время ещё неизбалованные. Они и их родители к учителям относились с большим уважением и почтением.
    Как и во всех школах, в этой были пионерские отряды, дружины. А дружину обязательно возглавлял кто-нибудь из учителей. Вот и Валентине, как самой молодой учительнице,  препоручили эту работу и стала она, наряду с основной – учительской работой, ещё и  «Старшей пионервожатой дружины имени Володи Дубинина». А тут, как-то, в районе назна-чили учебный сбор старших пионервожатых. Вот и Валентине предстояло быть на этом сборе.
    До райцентра, без малого, пятьдесят километров. Какого-либо транспорта, кроме конного, тогда не было. Это уже позднее появилось «грузотакси», а затем и автобус (даже до города). А тогда только конная упряжка… Далеко. А ехать всё одно надо.
   Конюх на конбазе запряг смирную лошадку, положил в санки-розвальни сена да ведра два овса на корм коню, подогнал упряжку к школе: «Поезжай!»
   Пора-то зимняя и одна учительница, знавшая о поездке, принесла из дому тулупчик: «Оно в дороге-то всякое бывает… Зима ведь. Вон и морозец знатный. Вот тулупчик-то и пригодится.».
      До поры той поездки Валентина уже познакомилась с местным пареньком, да и сдружились крепенько. А жил Шурка с матерью, сестрой да двумя младшими братьями в Нижнем краю на самой окраине деревни. При подъезде к их домику на дорогу выскочила Шуркина сестра, держа в руках тёплую шаль: «Возьми вот шалёнку. Холодно ведь в платке-то…» Потом-то всё это очень даже здорово пригодилось…
      Лошадка не очень-то резвая, трусит себе потихонечку. Вот уже и  Степное проехали, и Топольное осталось позади, а всё одно только половина пути. Зимние дни коротки. Вот уже и солнце на закате, а впереди, до конечной точки,  ещё длительное расстояние…
  От Топольного уже реденько проходили грузовые машины и набили изрядную колею, по которой санки кренились то в одну сторону, то в другую, чем ещё замедлялось продвижение вперёд. Вот уже и сумерки наступили. Глядь, а по стороне от машинной дороги– санная. Подумала: «Наверное здесь на лошадях-то ездят» -   и направила лошадку на эту дорогу.
      Вот уже и совсем стемнялось. Вдруг! Рыжий остановился…Пригляделась и поняла, что она поехала не по той дороге. Конь привёз её к силосной траншее. Это рабочие, возившие силос животноводам, упряжками накатали такую заманчивую дорогу. «Что делать? Видимо придётся возвращаться к первоначальной дороге…» И, вдруг, она увидела в стороне, кажется не так уж и далеко, светящиеся фары автомобиля. «Э-е! Вот она моя-то дорога! Давай, Рыжик, к той дороге напрямик, снег-то не очень глубокий. Поди пробьёмся…»
  Только стала разворачивать коня и... Вот новая беда – конь вышел из оглоблей, оставляя санки на месте. Повозка самопроизвольно распряглась. Валентина маленько-то соображала, как запрягают лошадей в сани. Проделала всё как надо, вновь завязала супонь, тронула вожжами коня, который вновь вышел, оставляя санки позади. Так она проделала несколько раз и всё безрезультатно. «Придётся ждать утра»... Подложила коню корм, а сама, закутавшись шалью и тулупчиком, прилегла в санках…
    День короткий, а ночь-то зимняя ох(!) как длинная… Всё крепилась – как бы не заснуть, да не замёрзнуть насмерть. Однако зловещая тишина и сон сморили. И, где-то уже издалека в сонном забытье услышала: «Э-ге-ге! Да у нас здесь гости!» И уже отчётливо: «Кажись жива. Ну-ка, девка, давай подымайся! Как это тебя угораздило? А не приехай мы вот сегодня пораньше, что было бы к рассвету в этакий-то мороз?!» Порасспросили как да что, оглядели упряжную снасть. Оказалось, для знающих-то, самый малый пустяк – попросту гужи вытянулись, ослабли вот и не притягивали дугу к оглоблям плотнее. Мужики сделали всё как и подобает, запрягли коня: «Ну вот – теперь надёжно. Поезжай. Да ты бы, девка, теперь уж обратно домой ехала!». Послушалась совета. Да оно и смысла-то уже не было ехать в райцентр – всё равно не успеть к сбору-то.
   Назад Рыжка, почуяв путь к дому, поспешал шустрее, но всё одно не прытко.
   Проехав обратно Топольное, Валентина услышала позади постукивание конских копыт и поскрипывание санных полозьев. Упряжка на обгоне поровнялась и оказалось, что это ехал односельчанин Юрка. Поздоровались. Юрка поехал впереди, а за его повозкой и Рыжка прибавил прыти. «Ну теперь-то мы быстренько до дому докатимся» - подумала Валентина. Но… не тут-то было! Теперь уж вовсе рукотворная задержка оказалась.
   Приехав в Степное, уже на окраине села по пути следования, Юрка предложил заехать «обогреться, да передохнуть чуток» в избушку, где жили две, уже не молодого возраста женщины. Юрка что-то поговорил с ними и одна из них, одевшись, вышла из избы. Возвратилась довольно быстро, подавая Юрке флакон «Тройного одеколона». Он и дома употреблял всякую дрянь спиртосодержащую, и вот здесь пил, чуть разбавляя водой, кажется не думая даже о продолжении поездки к дому.
   По категоричному требованию Валентины Юрка, допив вонючую жидкость, неспеша оделся и они продолжили путешествие. Время опять уже клонилось к вечеру. Юрка так опьянел, что, ничего не соображая, дёргал поводья вожжей из одной стороны в другую, заставляя коня недоумевать куда следует двигаться и он замирал на месте. И так происходило не единожды, всё больше замедляя движение вперёд.  Валентине это очень даже надоело и при очередной остановке уже перед деревней, решила обогнать Юрку. «Теперь ничего с ним не случится! Доедет.» Предчувствуя близость конбазы, Рыжка быстро домчал до Шуркиного дома, а там и  он поехал с Валентиной, доставив её до дому, а сам угнал упряжку на конбазу…
    Дедушка-Лёва не только был  разговорчивый и любознательный, но и не мог утерпеть чтобы не поделиться с кем-нибудь увиденным или услышанным. Бывало, это ещё как только Саша и Валентина подружились, доложит соседям: «Шурка к нашей постоялице зачастил. Да и по-долгу воркуют у ворот-то. Молодые. Видно есть о чём поговорить.Шурка-то ладный парень, мастеровой, неизбалованный при такой-то семье…без отца… Да и постоялица наша скромная, да умная. Тоже из сиротства… Вот, дал бы Бог, им семью свою создать! Вроде обои друг дружке пара. Хорошая пара…»
     Вот и в этот раз(когда только и успел-то порассказать?!), на второе утро и в округе, и в школе уже знали, что «постоялица в силосной яме ночевала…»
     А позднее дедовы слова сбылись – Саша и Валентина поженились, народили детей, вырастили, выучили, благословили в самостоятельную жизнь.
         *********************
Р.S. Хотелось бы на этом закончить этот рассказ, да «из песни слов не выкинешь…»    Жизнь – она полосатая. То светлые полоски, то, вдруг, до помутнения в глазах – тёмные. И если в этом рассказе автор не скажет, то всё равно от этого никому легче не станет – Жизнь всё равно сама всем и всё выскажет…
 Вот и «Постоялица» дедушки-Лёвы и баушки-Марьи стала совсем пожилой «Ветераншей педагогического труда», повидавшей при своей жизни и радости, коих, может быть, меньше, и счастливые дни и …горестные… Но и сегодня старается оставаться оптимистом, не подаваясь невзгодам, радуясь каждым счастливым днём, каждым часом, несущим добро.
   Хочется низко поклониться этой стойкой, замечательной женщине.
ДОБРА ТЕБЕ, «ПОСТОЯЛИЦА», И ВСЯЧЕСКОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ!
            .************************************************