Заповедь любви 24. Келейные записки иеромонаха С

Келейные записки иеромонаха Серапиона
Тетрадь третья

Ужин в семейном кругу

Мы спустились вниз и через тамбур вышли на широкую открытую террасу, примыкавшую к дому с противоположной стороны от парадного входа. Слева и справа по краям террасы горели небольшие факелы, от которых шли приятные волны тепла. Посреди стола тихо гудел медный самовар с медалями. Стол был сервирован довольно скромно для барского ужина: кружок деревенского сыра, каравай хлеба, усыпанный сверху анисом, печеные овощи, грибной пирог, овсяное печенье и колотый сахар в простой стеклянной сахарнице. Николай Александрович первым делом подвел меня к своей матери. Анна Васильевна встала со стула. Несмотря на почтенный возраст, она сохранила изящную, стройную фигуру. Седина в ее белокурых волосах была почти незаметной. Вот только синие глаза смотрели не на меня, когда я стоял напротив нее, а как бы поверх моей головы. Из чего я с грустью понял, что она почти слепая. Представляя меня матери, Морозов, несколько утрируя мои слова, сказал, что из любви к песням жаворонка я отказываюсь продавать Крилову самоходные косилки с трескучими двигателями.
– Господи, – просияла она лицом, – хоть кто-то из Петербурга думает не о политике, а о России!
– Ну, те, кто приезжают к нам о политике поговорить, тоже о России пекутся, – возразил ей сын.
– Нет, о себе! Всяк норовит существующей власти навредить, чтобы по своей корысти все устроить.
– Но мама, если человек ради общего дела готов живот положить, по тюрьмам и каторгам скитаться, в чем тут его корысть?
– В том и корысть, чтобы власть по своему куцему разумению устроить. Разве не сказано, что всякая власть от Бога?
Морозов, повернув лицо ко мне, демонстративно развел руками: мол, что тут скажешь – возраст, и неспешно прошел к стоящему сбоку стола стулу, жестом показав мне, чтобы я сел за столом напротив него.
– Анна Васильевна права, – ответил я и, дождавшись, когда женщины сядут, тоже занял предложенное мне место.
– В чем? – Морозов, отодвинув в сторону тарелку с пирогом, поднял на меня глаза, выражая готовность биться до победного.
– В том, что всякая власть от Бога. Те, кто насильно желают ее смены, идут против Господа.
– А это по-божески, когда в стране одни с утра до вечера гнут спины на фабриках и заводах, а другие с шампанским и цыганским хором катаются на пароходах по Волге? Это по-божески, когда половина населения страны лишена права выбирать Думу, когда тюрьмы переполнены заключенными? Вы знаете, в каких бесчеловечных условиях содержатся люди в царских застенках?
Я надкусил кусочек пирога, чтобы собраться с мыслями. Вкусно.
Вступать за столом в дебаты довольно глупо, но я здесь гость – не мне устанавливать правила. Прожевав и проглотив, я ответил:
– Все, что вы перечислили, безусловно, не по-божески. Но революциями это не искоренить. Насилие способно породить лишь новое насилие. Да вы и сами говорили давеча, что против революций.
– Революции я не поддерживаю, но смену власти – да. Существующая власть – антинародна!
– Перемена внешней власти не ведет к переменам в сердцах. Россия экономически стремительно развивается и также быстро скатывается в бездну безверия. В безбожной стране не может быть власти, пекущейся об интересах народа. Все внешние перемены бесполезны, если нутро начало гнить. По-божески будет не тогда, когда сменится внешняя власть, а когда евангельские и библейские истины расцветут в сердцах. Тогда к власти придут те, кто наиболее исполнен этих истин. Тогда внешние перемены будут происходить не исходя из придуманных марксами теорий, а исходя из текущих потребностей общества, живущего истиной Евангелия.
– Ха! Вы думаете, что истина Евангелия тронет сердца мусульман, буддистов, иудеев? Христиане разных исповеданий – и те не находят между собой общего языка! Я уж не говорю про атеистов и великое множество сектантов всех мастей. Под каким флагом они все объединятся? Как вы собираетесь их примирять?
– Молиться.
– Браво! – захлопала в ладоши Анна Васильевна.
– Мальчики, – не выдержала Ксения Алексеевна. – Давайте поужинаем. Не надо портить пищеварение.
За столом установилась тишина. Лишь женщины обменивались иногда друг с другом ничего не значащими фразами.
После ужина Морозов предложил прогуляться к пруду, «пока не настала комариная пора». Анна Васильевна пожелала остаться в доме. Ксения Алексеевна сказала, что присоединится к нам чуть позже.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/08/19/443

К аннотации и оглавлению http://www.proza.ru/2018/08/19/768