Правила и исключения 5

5.
По завершении августовского наступления батарея Орлова, ставшего за время боев старшим лейтенантом, заняла позиции в шести-семи километрах от Тарту, недалеко от других подразделений дивизиона и полка.
– Ну, замполит, как будем оценивать батарею Орлова? – осторожно спросил командир дивизиона капитана Клена, накануне совещания, по итогам которого собирался писать донесение командиру полка с изложением результатов действия дивизиона в последние дни наступления.
– Считаю, батарея сделала все, на что была способна, – ответил замполит дивизиона с интонациями, в которых сквозил вопрос: а разве это и так не ясно? Но тут же продолжил:
– И командиры себя хорошо проявили, и расчеты, хоть и неполные, задачи выполняли, и молодежь ввели в строй... не всех только. Сильно потрепана батарея теперь.
– Всему дивизиону досталось, – как будто себе самому говорил комдив, на плечах которого непривычно торчали немятые новенькие майорские погоны, – нелегко дался этот, то ли эстонский, то ли немецкий город...
– ... русский, – тоже как бы про себя буркнул Клен.
– Что, – переспросил комдив, – русский?.. Советский, то есть?
– Да нет, русский именно. Хотя уже был и будет советским. И вообще, для меня сейчас "русский" и "советский" не различаются.
– Ну, нет! Разница, – подбирал слово командир, – заметная. Но русский-то почему этот Тарту?.. Дерпт же?..
– Юрьев, вообще-то, – вздохнул капитан, – русские его основали; хотя раньше немцев, и даже раньше русских здесь, все же, жили эсты.
Комдив хмыкнул, пожимая плечами, взмахнул крылышками майорских погон.
– Может и эсты, не знаю. Это не важно. А вот батарею надо и пополнять и поощрять...
Замполит не возражал, и они обсудили предложения для представлений, в числе которых был орден "Славы" старшине Осокину, медаль "За отвагу" – Малинкину, медаль "За боевые заслуги" – Князевой. Решили, что Орлову третья звезда на погонах к лицу, а если так дальше пойдет, то и четвертая будет в самый раз, а пока договорились представить его к ордену "Великой Отечественной войны" Решили представить к наградам еще несколько артиллеристов.
– Не посчитают нас нескромными? – вопрос командира звучал после, фактически, принятого решения провокационно.
– Но ведь это все заслуженное; я бы в третьей командира первого взвода поощрил, да и Зябликова бы без внимания не оставил. Все-таки победителей растим, должны приучить уважать людей, а людей научить уважать себя, гордиться своим честным трудом. После такой войны многое должно поменяться, человек должен стать более самостоятельным, убежденным строителем нового, ... уверенным в себе хозяином. Орден на груди победителя лишним не будет, он жизнью своей рисковал, жертвовал всем, чем мог; награда победителю – это справедливо, – неожиданно для себя не мог остановиться Степан.
– Ну, положим, каждый хозяином быть не может, – заинтересовался мыслями заместителя командир дивизиона, – хозяин, что в стране, что в полку или на батарее, что в семье, должен быть всегда один, – голосом, не терпящим возражений, возвращал своего заместителя в систему привычной субординации командир. Но было ясно, что убеждения свои замполит так просто менять не собирался, и командир решил смягчить собственную позицию.
– С другой стороны, согласен, – размышлял он, – жизнью здесь рискуют чуть не каждый день, и задачи выполняют, страну защищают. Значит, достойны наград. А достоинство для человека – первое дело.
– Это верно, – горячо согласился Степан, однако, отстаивая свою позицию, – но если человек не способен быть хозяином, руководителем, если он не достоин … Допустим, стал во главе других людей случайно или обманом. А другой достоин многого; лучше других понимает цели и проблемы, способен не только себя организовать, но помочь другому многое понять, многого добиться, но ему-то руки отбивают... Это по-хозяйски? Справедливо это?
Свежеиспеченный майор, не слишком склонный в этот момент к сложным дискуссиям, задумался и, как бы размышляя вслух добавил:
– Справедливость … непростая штука. Вроде, все понятно, а начнешь взвешивать, задумываться, и каждый раз что-нибудь, да не сойдется с ответом… Поэтому будем придерживаться устава, закона … Будем из правил исходить...
– И правила всегда предполагают исключения. Вы лучше меня знаете, что ни жить, ни воевать "по линейке" невозможно, – в тон командиру высказал свое мнение замполит.
– Известное дело, … но не все и не всегда это желают понимать, – тяжело вздохнул командир дивизиона и, давая понять, что разговор закончен, подытожил:
– Так что, замполит, сегодня нам важно сделать то, что в первую очередь необходимо, а об остальном после подумаем.
Степан хотел бы возразить: что справедливость нужна всегда; и хозяин должен быть везде: на земле, в цеху, в научной лаборатории; и правил нужно придерживаться, не упуская из виду исключений … Но дискуссия и впрямь выходила не совсем уместная; вслух он ничего не ответил.
А командир дивизиона про себя окончательно решил, что и своего замполита представит к награде.

Позже вечером Степан Клен думал о том, как поступить с рапортом о нежелательности назначения Орлова командиром батареи. За два месяца произошло много всякого, но упрекнуть комбата-три особенно было не в чем. "Может, я ошибся? Неверно оценил лейтенанта, теперь уже старшего? А может он изменился, стал более ответственным?" Тут же сама собой сложилась непрошенная мысль: "а может у меня к нему что-то личное?". И тут же перебил себя: "Что может быть личного у начальника к своему подчиненному? Он старше меня на пять лет, но фронтового опыта у меня не меньше; он смел, удачлив и грамотен, его ценят как артиллериста и командира, но и я на своем месте чувствую себя уверенно. А может дело не в службе, а ..."
Привыкший к честности и прямоте там, где это не мешает делу, не задевает самолюбия, Степан твердо переспросил себя: "А в чем дело, если не в оценке личных качеств командира?" Но вопрос остался без ответа. "Все же свои доводы я строил не на пустом месте, а человек так быстро и так серьезно меняться не может".
Степан решил пока не забирать рапорт у замполита полка, если тот сам не будет настаивать.