Послесловие. 4

                IV

        «Идите, вы нищие, несите спасение и благо народам».

    Не выбрать в жизни чего-то самого важного и главного, ведь самое главное – в Боге, а того, что Он есть вполне достаточно для существования любого «я». И если верить не в идолов, не в святых, не в догматы, но только в Единого Бога, то многое, если не всё, становится простым и, соответственно, понятным. Человеку не дано святости, но дан путь к ней и к личному счастью, формулу которого, правда, удавалось найти только тем, кто искал счастья для всех. Таковых во всеобщей истории было совсем немного (жить праведно, а значит и правильно очень хлопотно, а потому непопулярно), и назывались они пророками, притом ни у одного народа, а уж тем более человека, нет Божьей лицензии на избранность и пророческую деятельность. Люди обречены на поиск собственных жизненных дорог, а пророки их прокладывают для всего человечества, причём ширина таких дорог тем больше, чем больше по ним идущих.
    В основе современной Религии заложена борьба с язычеством за понимание Бога как единой сущности, и, вроде бы, оно давно уже преодолено, но поток жертвоприношений «во славу Бога» или с именем Его не иссякает ни на мгновение. И хотя сказано: «Милосердия хочу я, а не жертвоприношений»,   идолопоклонники неистребимы! Они придают вещам несвойственную им духовную силу, не задумываясь при этом об истинной природе духовного. Даже нынешние «наследники» Писания воюют не столько с язычеством, сколько друг с другом (видимо за наследство). В современной Религии  слишком много конфессий, течений и сект, и огромное число святых, что является, скорее всего, компенсацией отсутствия персонифицированного Пророка. И хотя «качество» святости в большей степени зависит от количества убитых кандидатов в «святые»; и, хотя чем больше «святых», тем меньше Бога, процесс причисления к лику святых и мучеников поставлен на поток, в чём не последнюю роль играет желание причисляющих застолбить себе будущее местечко возле Всевышнего. Но святость определяется не деяниями человека и не усердием последователей, а только проведением Божьим. И на фоне большой несправедливости в обществе к мученикам можно причислить едва ли не каждого, кто посетил эту бренную землю.
    Этот мир отдан Богом на откуп верующим, надеющимся и любящим, а потому Господь «сеет» пророков в предварительно вспаханную и хорошо удобренную почву. Редки истинно обладающие хотя бы одним из этих качеств, и только тот, кто удостоен всех трёх, носит имя «пророк». Только пророкам дано право слышать Бога и разговаривать с Богом, остальному же люду – верить и молиться Ему. Все жаждут получить прощение «по итогам», но слишком мало кто прикладывает максимум  усилий для того, чтобы прощения не требовалось вовсе. Истинно, человек – «вещь в себе»: не даны ему ни боль, ни радости чужого «я», и только те, на кого ниспослано чувство сострадания и понимания сущности этого «я», могут называться пророками.
    Человек – порождение Бога, но, отнюдь, не сам Бог, а потому делать из человека Бога, значит упрощать Его, или сокращать величие  Божье до уровня человеческого. Пророк всегда – из людей, но всегда же и – от Бога, который даёт пророку путь, в то время как всем остальным – только направление. Но даже идущие параллельно этому пути не могут быть врагами друг другу, в противном случае пути эти были бы слишком искривлены и слишком далеко ушли в сторону от истинных. В каждом человеке есть пророк, хотя бы и в малой концентрации. Божий сын – это гармония между духом и телом, но не звание, присваеваемое людьми. Человеку определён вечный (хотя и обречённый на неудачу для конкретного индивидуума) поиск пути к гармонии. Можно представить, что самым лёгкий путь достижения такой гармонии – отказ от всех существующих благ, предоставляемых цивилизацией. Но монашество не может быть универсальным общечеловеческим инструментом, ибо жаждущий только одиночества «годится» для роли праведника, но не способен, по определению, стать, в конечном итоге, пророком. Религиозные предписания, требующие от верующего ограничений (вплоть до жертвенности), нужны не для того, чтобы угодить Богу, но только для умиротворения собственного духа.  Полное же отречение от земного входит в противоречие с Провидением, и во всеобщем масштабе может привести только к самоуничтожению человечества. Но, не для этого же, в конечном итоге, была затеяна Богом вся эта история!
    У всех пророков одно имя – «преодоление». Не дано нам увидеть истинное лицо пророка, ибо в лицо мы видим только тех, кто идёт в противоположную сторону. Пророк – это и точка отсчёта, и эталонное мерило, ибо он, словно камертон, настроен на одну волну с Богом. Легко идти в темноте на свет, но не разглядеть ничего, коли свет – за спиной, да ещё и направлен в другую сторону, а души пророков и истинных праведников – светлячки на дороге в Царство Божее - света их не хватает, чтобы полностью осветить Путь, но направление они указывают точное. Все пророки начинали свою пророческую детельность как утописты, а оказались самыми реальными и самыми реализованными личностями  в истории. Пророки – узловые точки на замысловатой линии всеобщего пути поиска Бога, и поразительно, что при том столь малом времени, отведённом каждому из них, как много они успели сделать! Сказано: «…Он для тех, которые уверовали, - руководство и врачевание; а те, которые не веруют, в ушах их глухота, и Он для них слепота».  Пророк – это глаза, уши и голос Бога. Пророк – не тот, кто пророчествует, но кто несёт Слово,  он присылается не для исполнения Божьей Воли, отнюдь, не для пророчества, но, исключительно, для передачи Его Слова. Способность к пророчествованию была едва ли не последней из способностей, которыми Всевышний наградил пророков (в пророчестве можно избежать ошибки только в том случае, если пообещать всяческие несчастья, а о «точности» предсказания мир узнаёт, по большей части, уже тогда, когда предсказанное событие уже давно произошло).  Все пророки – первые, но не все первые – пророки, а у пророка и пророчествующего столько же общего, сколько у хранителя и охранника.
    Чувство слова дано многим, но сила слова – только пророкам; то, что казано пророком – философия, а записано – религия. Бог посылает людям пророков, не в последнюю очередь, для того, чтобы расчистить старую Церковь и на её основе выстроить новую. Церкви предопределено стоять во главе угла духовного развития человечества. Но, к великому сожалению, канон стал для Церкви далеко не всегда важнее эконома, Она не столько занимается поисками Истины и Слова Божьего, сколько исполнением и распространением пышных церковных обрядов…  Богом определено, чтобы Церковь занималась «нищими духом», но ей, зачастую, милей богатые материально. И уж вовсе грош - цена той Церкви, которая начинает «выстраивать» отношения с властью, ведь если священники идут во власть, прихожане уходят из церкви. Пророками сказано о том, что храмы нужны только для общения с Богом, но отнюдь – не для обогащения их служителей. Иисус, по сути, будучи Царём, называл себя служащим, а некоторые нынешние служители царствуют, забывая простую мысль, что невозможно запереть Бога в четырёх стенах, и чем больше храмов в камне, тем меньше их в душах.  «Бог, создавший мир и всё, что в мире, Господин неба и земли, не живёт в храмах, построенных для Него руками людей». У каждого человека складываются свои отношения с Богом, поэтому он  сам для себя – и религия и храм. В современном обществе воплощением храма стал супермаркет, но истинный Храм – это место для общения верующих между собой и с Богом, место для философов, но только не торговцев, пусть они даже полагают, что торгуют Божьей любовью. И как может храм иметь название или посвящение кому-либо кроме Бога? Храм – либо Божий, либо не храм вовсе.
    При том, что альтернативы у Церкви для реализации религиозной мысли, по сути, нет, беда нынешней в том, что служители её постоянно заняты делением: верующих, храмов, власти, денег… и, в конечном итоге – Бога. И пусть от Бога: Иудаизм – вера евреев и царей, Буддизм – монахов, Христианство – нищих духом, Ислам – арабов и пустынников, у истинной Веры нет ни названия, ни имени, ни языка. Из заоблачных высот Духа тяжеловато различить кто тут у нас иудей или мусульманин, и уж тем более понять, чем католик отличается от православного. Иисус взошёл на крест за всё человечество, хотя просвещённые потомки не прекращают делить его самого и его «наследство» (как впрочем, и наследие всех пророков, присланных в нашу грешную обитель). Все первооткрыватели новых вероучений были, по сути, еретиками и сектантами для существовавших на то время. История религиозного развития общества доказывает, что сектанты порой гораздо ближе к праведности, чем ортодоксы «истинной» веры, а развитие и прогресс Церкви чаще всего обеспечивают именно еретики. Но Бог - один, человечество – едино, значит и религия обречена стать одной для всех живущих, тем более, что сказано: «…всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, и всякий город или дом, разделившийся в самом себе, не устоит». 
         Нет между нами пропасти глубокой,
         Не Богу разделять на добрых и злодеев,
         Ведь всем Он посылал своих Пророков:
         Буддистам, христианам, мусульманам, иудеям.
         Дал Мудрость Бог устами Моисея,
         Надежду, через Будду, - на познанье,
         Иисусом Бог Любовь во всех посеял,
         А с Мухаммедом - Веру в Божее призванье.
    Кто освящён, тот и освещает! Господь общается только с пророками, а прочим остаётся (чаще всего безуспешно) пытаться распознать Его знаки. Пророки – вне времён и географических координат, но они оставляют после себя историю, которая имеет продолжение с единственным сюжетом, но множественностью места, времени и действия. Духовное наследие пророков настолько разобрано, а точнее сказать разодрано, «последователями» и «наследниками», что в нём и заповедь Божью можно рассмотреть с великим трудом. После Пророков прошли сотни и тысячи лет, а многое из сказанного ими не понято ещё до конца. У каждого Посланника - свой путь к Богу, пути эти, в конце концов, должны слиться в одну широкую дорогу, для чего и должен прийти «один, кто всех объединит», поскольку идея единого Бога сама по себе предполагает единство человечества и единство веры. Как легко сказать, что все мы – Божьи дети, но так трудно распознать в распятом Иисуса. И так же трудно признать пророка в человеке, несущем свой крест (и не обязательно только на Голгофу)!
         Крест деревянный надёжен и прочен,
         Им осенять так удобно, так просто,
         Но голой спиной по нестроганым доскам
         Висеть приколоченным мало кто хочет.
    Приход пророка не может быть делом случая (сколько же больных душою было во времена Иисуса, что понадобился врачеватель и «изгонятель» бесов?)! Пророков не бывает много, а точнее их во все времена не хватает, и каждый – наследник всех предыдущих и предтеча всех будущих; только у него – знание о целях своего существования. «Каждому народу – свой посланник…». Поистине, некий глубоко мистический смысл заложен в том, в какое именно время и к какому именно народу посылается тот или иной пророк, ведь сказано Мухаммеду: «Мы ниспослали её в виде арабского Корана»  и сказано Иисусом: «Я был послан только к потерянным овцам Израиля»…
    Чем выше скорость распространения информации в обществе, тем труднее стать пророком, и тем более удивительно то, как быстро распространялись новые религиозные воззрения без почт, телеграфов и, упаси Господи, интернетов. Безусловно, только Проведение сделало это возможным во времена, когда слово «двигалось» со скоростью перемещения каравана верблюдов. Но пророк – не волшебник, не святой и не чудотворец! Потребность в чудесах и святых возникает только в обществе, лишённом моральных авторитетов, ибо, если нет Бога вовне, приходится творить Его из человека. В смутные времена всегда появляется неизбывная тяга к чудесам и неведомому. И обратно: коли у общества есть повышенная потребность в чудесах, целителях и провидцах, значит, это общество ждут тяжёлые времена. До чего же легко хочет жить человек - дотронулся до святых мощей, попил  освящённой воды… и, о чудо, безо всякого физического и духовного труда получил исцеление или исполнение желаний! Только от лености (в первую очередь, духовной) наша безграничная вера в чудеса. Мы верим в сверхъестественные силы, в первую очередь, потому, что не представляем, как можно выжить в тяжёлые времена без их помощи. Вероятность чуда велика тогда и там, когда и где многие настроены положительно, а вот отрицательное настроение способно притягивает не чудеса, но приметы; примета же – это приказ: «Подготовиться!», который отдается психикой телу.
    В материальных святынях заложена (или сформирована) такая духовная энергия, способная воздействовать на наше «я», что становится вполне реальной возможность возбуждения в человеке заложенных Богом уникальных возможностей, в том числе,  собственно исцеления. А помогают нам, в первую очередь, наши души и души наших близких (даже и умерших), но, чаще всего, мы не замечаем ни чудес, ни предвидений, окружающих нас. Любая жизнь подобна чуду и, на поверхностный взгляд,  состоит сплошь из случайностей и совпадений, но чудеса лишь там, где очень мало веры. Было и есть немало людей, деяния которых сродни чудесам, но как мало среди них пророков. Чудеса, а также всякая нечисть и нежить, не то чтобы необъяснимы, а скорее не объяснены; и по мере «объяснения» переходят в разряд фактов и «чистой силы». Чудо, на то и чудо, чтобы случаться крайне редко, не с нами и, скорее всего, где-то в очень далеких краях. Для верующего чудеса  – проявление Божьего провидения, для атеиста же чудес вовсе не существует, так как не имеют рационального объяснения (а как часто человек жалуется на Божье проведение, но сам при этом строит свой дом на первой линии, более чем возможного, наводнения или даже цунами). Чудо - это предельная концентрация духовной и физической энергий в рамках одного природного явления, «намоленность» же какого-либо объекта – проявление предельной концентрации духовной энергии (к примеру, «вселение в человека бесов» - всего лишь сдвиг в тонких взаимоотношениях тела и духа). Жизнь наша действительно переполнена чудесами, с исключительно земной родословной, когда же ставишь всё на возможность чуда, то можно уже не беспокоиться  (а потому представляется очень правильным, к примеру, то, что Иисус был «вознесён», иначе столько чудес  было бы «раскручено» вокруг его останков).
    Предки наши, возможно, были не слишком гуманны по отношению к пророкам, но мы стали такими «гуманистами», что предаём и продаём их заветы ежедневно, считаем святыми тех, кто жил в землянках, но сами мечтаем о дворцах. Можно ли быть уверенным, что потомки наши не скажут, что именно нашему поколению были ниспосланы Божии знамения? Наш мир своей немощностью и нравственными болезнями очень напоминает тот, в котором пришлось исцелять и учить Иисусу. Во времена глубокой ереси, массовой безнравственности, всеобщего безверия невольно задумаешься о приходе нового Мессии. Но нет среди нас пророка, а потому жить приходится только своим умом и раассчитывать только на собственные силы, но всё же с надеждой на «чудесную» Божественную помощь!
        Настанет день и час пробьёт,
        Когда уму и чести
        На всей земле придёт черёд
        Стоять на первом месте!
(Бернс)

   «…жатвы много, а делателей мало, и так молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою».