Дичь, Федья, для олигофренических детей рунета

                Уё...му самой концепцией подонка дурова   "Тилиграму "               
     Рафинированный эндорфин сверхразума, по технологиям пришельцев миниатюрно чипизированный в кривую усмешечку Годохмы, саморазвлекающейся перед то и дело запотевающим внимательным, как нутрия, объективом камеры долбанного ( от зависти, сестрица, единственно от зависти и несколько злобствуя на счастливого мужика, обретшего милостью богов такое чудо ) Тархуна, протирающего стекло ветошью, годной и на эрзац - палас по выкройкам  " Бурды моден " за шестьдесят девятый святой год освобождения Чехословакии, и на приемлемость преемственности любому шоферу или трактористу, от времен Розенбаха и Чюрленскиса держащих непременный образчик мануфактуры если и не в походной аптечке, то уж в ящичке с инструментом - всяко, на этот раз в белоснежной ванной с сиреневым дилдо, постанывая и нежась, поправляя великолепный медной рыжины парик сильной и уверенной в остальном туловище рукой, глядя на которую я мечтаю почему - то о ссущей Бритни Спирс, мощной такой струей из розовой пуськи смывающей в дренаж остаточное прогорклое послевкусие от нашего с тобою рунета и мировых СМИ, вновь озабоченных какой - то потусторонней кромешной чепухой из бессильного злобствования на идущий коррупционный караван, поскрипывающий несмазанными за тридцать лет осями мироздания идущих вразнос коленвалов и карданов, забегающий мимоходом на свадьбы или похороны, решающий вопросы и дающий бестолковые ответы, воюющий и надувающий обвисшие бульдожьи щеки, грозящий и милость оказывающий, короче, как всегда и обычно царствующий над каким - то оглоушенным вечно народом, понимающим прекрасно не только собственную ущербность, но и тупиковый путь вообще всей человеческой цивилизации, дарящей иллюзию свободы мудаку Бабченке, самолгущему всем о невероятных свободах незалежной помойки, пораженной теми же недугами и распадом, что и наша святая Русь, завлекающей тебя шедеврами литературы, Риобраво, в кои - то веки весьма достойно пикирующемуся с адресатом сказочки эстетическим вздором и чепухой кинематографа, в отличие от рунета и СМИ дарящих радость и минимальный кайф хотя бы корешково - краешковой причастности к пониманию втиснутых в прокрустово ложе отдельного произведения аллюзий и семантических полунамеков на все ту же нашу общечеловеческую нечеловечность, тавтологическим Тафтом свергающую с тронов фэнтезийных королят и выкрестов наших славных деятелей снова рунета ( да что ж такое - то ) и СМИ, будто зацикливших меня на стойкое омерзение и знобкое передергивание плечами при одном только шорохе падающих в колбу песчинок вчерашней отрыжки псевдоновостей, выкомаривающих личные выгоды неведомых кукловодов, неподвластных и комиссии Мюллера, неизвестных никому, но существующих тем не менее где - то, в чем я уверен, неплохо зная историю суетного и корыстолюбивого племени двуногих, изредка меняющих ярлыки и самоназвания с нохчи на Чехонте и с товарища Че на протяжное по - южански  " щееее ", гнусаво - высокомерно и невнятно выговариваемое на улочках Нью - Йорка моей нежно любимой Герцогини, открывающей мой Твиттер маленьким Буддой благополучно отсохшей прошлогодней болячкой, расчесываемой по обету перед жравшей говно свиньей, самоубившейся хохлушки, лишь притворявшейся Алисой, что, видимо, столь свойственно восточнославянскому племени ( я имею в виду притворство ), что второй раз  " что " я и подался в татары, а нам, татарам, как известно, все равно.
     - Черт возьми, какая мука : трогать писькой небосвод, - негромко мурлыкал кучерявый Денис Давыдов, продираясь буераками в ставку Фигнера, - яйца корчатся от скуки и когда - то Новый год. Он придет, шумя петардой, упоенный вискарем, сучий потрох, все бастарды, от того так весело поем.
     Он встал посреди поляны и заорал во всю глотку, не желая выпереть медведем - шатуном на часовых Фигнера, что обязательно уже держали его на прицеле, спрятавшись где - нибудь среди сосен, кто их знает, а ну как поведутся и хизнут. Разорвут ведь из своих устаревших модернизационно карамультуков лихого поэта, пьянчугу и партизана на сотню маленьких гусариков, пригодных для игры подрастающим поколением в тактические стратегии и аркады шутеров, пока их гувернеры жадно мацают Мавруш и Цецилек в сенях и на сеновалах, добиваясь взаимности и верного понимания долга неэмансипированной феминизмой женщины, две ноги, два уха.
     - Горит и кружится планета ...
     - Глохни, - посоветовал ему высунувшийся бородой из - под сизо - синих лап ели мужик в сбитой набекрень шапке и фуфлыге растительных расцветок, будто вываренной в луковой шелухе, подобно пасхальному куличу или творожной маце с узюмом и курагой, - товарищ прохожий, не смущай и не буди чувство прекрасного. Мы и так зае...сь тут торчать, ожидая Великую армию, хотя по всем раскладам исторической науки кончилась она семь лет назад.
     - Верно, - подтвердил его смутноосознаваемые сомнения Давыдов, вынимая портсигар и тщательно выбирая папиросу, - щас год двадцать первый, аккурат семь лет назад и разбежалась Великая армия по винтер - квартирам. Дык и я не Давыдов ни х...я, - засмеялся он, выбрав наконец, и закуривая плотный цилиндрик, - тот на Москве полковничает, а я стрюцкий по - жизни.
    - Пушкин или Сурков ? - уточнил бородатый, знакомый, по всей видимости, с коллизиями ранних историй автора.
    - Немцов, - жутким голосом ответил Давыдов и, раскинув руки, попер на мужика.
    - А мамыньки, зомби ! - взвизгнул мужик, прячась в ельнике.
    Вот так, моя милая сестрица, я и напомнил дегенерату Бабченке о безвременно ухойдаканном Шеремете и - одновременно - очень громко зевнул, устав наблюдать вздор и глупую никчемушность рунета и СМИ.