Декомпрессия. Глава XI

После обеда я вернулся в отделение и почти в дверях столкнулся с Аграновым. Он, казалось, обрадовался моему появлению, даже пошутил о "прогуле" работы. Мы обменялись парой тривиальных фраз по дороге наверх, и, зайдя в мой кабинет, он вдруг вспомнил.
— По Москве ползает слух, что Маяковский был сифилитиком.
Услышав такую "новость", я подумал, что он шутит, но глаза его совершенно не смеялись.

— Как бы не пришлось проводить повторное вскрытие, — продолжил он, оглядываясь по сторонам не из интереса, но наученный практикой, что уши есть не только у стен, — Народ доверяет власти только на словах, а на деле за всеми нужен глаз да глаз. Смерть любимого поэта может быть для людей поводом для бунта. После Есенина-то.

— Согласен, но, думаю, нам не составит проблем провести повторное вскрытие в случае необходимости, — я тоже занервничал, но решил перевести тему, — Как там Брики?

— В пути. Будут завтра. С утра в отделение пришла Скобелева, домработница с Лубянки. Ей повезло встретиться со мной. Она видела, как позавчера Полонская выбежала из комнаты после выстрела и стала звать на помощь. Сказала, что была перепугана и поэтом не вспомнила сразу, а теперь её советь загрызла.

— Выбежала после? — уточнил я.

— Именно. Она вполне сама могла стрелять. Ты допросил её?

— Только что я был у неё. Товарищ Полонская сейчас в квартире своей матери. Когда я вошел, она сразу же спросила про подозрение. Похоже, что этот страх имел под собой весомое основание.

Яков Саулыч встал, заходил по комнате, заложив руки за спину. Половицы под его ногами скрипели с каждым разом всё громче, отражая работу мысли. Я глазами следил за ним и боялся спросить, полагая, что навлеку на себя его гнев.

— Она сказала, что выстрел был после её ухода? — половицы замерли вместе с фигурой Агранова. 

— Именно.