Стихи для Бродского

Бродский о своей ссылке, воспетой его ревнительными биографами и ставшей символом мучительного Изгнания, отзывался с теплом и даже благодарностью, говоря, что лучше дней, проведенных в далекой, людьми, но не Богом забытой Норенской, в его жизни не было.
А вот воспоминания, предшествующие суду и ссылке, спустя и многие годы, оставались очень болезненными.
"Приговор по времени совпал с моей личной драмой, с изменой любимой женщины, и так далее, и так далее. На любовный треугольник наложился квадрат тюремной камеры, такая вот получилась геометрия. Свое душевное состояние я переносил гораздо тяжелее, чем то, что происходило со мной физически. Перемещение из камеры в камеру, из тюрьмы в тюрьму, допросы и прочее - все это я воспринимал довольно равнодушно".
В ссылке, где молодой Иосиф пытался забыть свою любовную драму, его не раз навещали друзья и родные.
И вот, когда Яков Гордин отправлялся к Бродскому, и собирал общую посылку от всех друзей, поэт Женя Рейн , в отличие от других, принес не какую-нибудь там колбасу, или бутылку водки, а собственную поэму ("Глаз и треугольник" она называлась).
Вся поэма была посвящена как раз-таки той измене, которую Бродский так мучительно переживал.
- Что это? - растерялся Гордин, взяв в руки листки поэмы.
- Обязательно отвези!
Оказалось, Рейн полагал, что оказывает другу исключительную услугу, что он не бередит его раны, а совершает некое магическое таинство, поскольку поднимает простую измену до уровня настоящего искусства, и тем возвеличивает унизительную для Иосифа ситуацию.
Гордин поэму взял. Передал Бродскому.
"Ося пробежал текст глазами, болезненно сморщился и сказал: "Зачем ты это привез?". И отложил рукопись.
"Не могу простить себе этого по сию пору", - много лет спустя напишет Гордин.
Все-таки колбаса или водка зачастую куда лучше, чем стихи