На поэтическом посту

Николай ПАХОМОВ

НА ПОЭТИЧЕСКОМ
ПОСТУ

Очерки о поэте В.А. Нарыкове

О ДЕТСТВЕ И ШКОЛЬНОЙ ЮНОСТИ

Как следует из биографических справок (а их достаточно много – и в его поэтических сборниках, и в книгах-справочниках о курских писателях и в Большой Курской энциклопедии) Вячеслав Александрович Нарыков родился 2 февраля 1952 года в селе Вышняя Озерна Щигровского района Курской области. Село, в котором довелось родиться будущему поэту, находилось в 23 километрах от райцентра – города Щигры – и в 40 километрах от Курска. И располагалось на правом берегу речки Озеренки (на левом была деревня Кукуевка, а ниже по течению – село Защитное).
Что оно тогда представляло в демографическом плане, каково было его население по численности и социально-культурному расслоению, трудно сказать, но в настоящее время в этом селе, административно и территориально входящее в муниципальное образование Защитинский сельсовет, проживает чуть более 60 человек.
Трудно назвать и время, когда в этом селе обосновались предки Нарыковых. Зато из данных Интернета известно, что фамилия «Нарыков» имеет тюркское происхождение и что первые Нарыковы – Чура и его брат Алексей, находившийся на службе у царя Ивана Грозного, – были известны на Руси еще с середины XVI века. А курский краевед и автор книги «Историческая летопись курского дворянства» Анатолий Алексеевич Танков (1856-1930) среди городовых служилых людей Курской десятни за 1636 год называет некоего Моисея Иванова сына Нарыкова. И сообщает, что Моисей Иванович Нарыков был «поверстан» в служивые воеводой Нефтолином Тимашевым с наделением его за воинскую службу 150 четами земли. Следовательно, не исключено, что предки будущего поэта обретали на Курской земле уже с середины XVII века…
Впрочем, уже в раннем детстве Слава Нарыков вместе с родителями переехал в Курск, где его отец Александр Михайлович (3.05.1926-7.01.2008) стал работать на строящемся в Курске заводе КЗПА сначала разнорабочим, а затем, обучившись, – токарем, а мама Александра Михайловна (7.08.1926-5.03.2002) – учительницей химии и биологии в школе № 36.
Как уточнил Вячеслав Александрович, его отец до войны окончил школу-семилетку. Потом, когда пришли немцы, то вместе с матерью Анной Константиновной Нарыковой, у которой вместе с Александром было пять детей, пережили оккупацию. После освобождения Курской области от фашистов (1943 год) Александр и его старшая сестра Мария ушли добровольцами на фронт. Александр Михайлович Нарыков служил в кавалерии, участвовал в разминировании берегов Волги и Дона (1943-1950). Демобилизовался в 1950 году и вернулся в Вышнюю Озерну. Здесь женился на молодой учительнице Александре Михайловне Хомяковой. В 1952 году у них родился первенец – Вячеслав. Пока супруга была в декретном отпуске, Александр Михайлович искал работу. Сначала в Щиграх на «Геомаше», затем в Курске на кожзаводе. Но окончательно остановил он свой выбор на строящемся КЗПА – Курском заводе передвижных агрегатов, который в те времена обозначался как «почтовый ящик-5». До получения комнаты в общежитии завода молодая семья снимала комнату на Щемиловке.
Жила семья Нарыковых на восточной окраине Курска в двухэтажном доме-общежитии барачного типа, стоявшего в соседстве с такими же на стыке улиц Союзная и 2-я Рабочая. Назывался поселок Восточный или Владимирский, но официально значился как № 17. Но это не мешало Славе  бывать и в центре города, заманчиво манящего мальчишек сияньем витрин и чудными запахами магазинов, веселым перестуком трамвайных колес, цветными афишами кинотеатров и театров (их было три: драматический имени А.С. Пушкина, летний на территории Первомайского парка и кукольный). А еще в центре города действовали Дворец пионеров и школьников и парк пионеров с различными аттракционами.
Построенное в 1937 году здание цирка, кстати, одного из лучших в Советском Союзе, было уничтожено фашистами в дни оккупации 1941-1943 годов, но с начала пятидесятых годов в Курске на постоянной основе действовал цирк шапито, и он тоже манил к себе мальчишек и девчонок. 
Однако и в окраинных улочках города, на одной из которых был дом Нарыковых, имелась своя прелесть – деревенская непосредственность жизни, когда все знали друг друга в лицо и по имени, тишина, простор для детских игр, свобода пешего передвижения (автотранспорт – редкий гость). А еще ребятишки, жившие на окраинах, чаще посещали окрестные водоемы и леса, участвовали в хозяйственных делах и заботах родителей – помогали на приусадебных участках и присматривали за домашней живностью (у окраинных жителей такая имелась).
Не зря же из-под пера Вячеслава Нарыкова в середине восьмидесятых появится стихотворение «Река детства» – о реке Тускари, – в котором будут такие строки:
Вьётся в зарослях речка Тускарь
Из далекого далека.
По тропинке на мостик узкий
Выбегаю из лозняка.
По нему над водою быстрой,
Где стоят в глубине мальки,
Перейти мне надо на пристань –
Ждут, посмеиваясь, рыбаки:
Мост качается, доски стонут,
Проломиться грозят вот-вот…
«Эй, пацан, от страха зеленый
Не потонешь, гляди вперёд», –
Мне мальчишки кричат большие
И хохочут обидно в след.
Я со злостью шагаю шире.
Я не трушу – мне восемь лет.
 
В целом – были ближе к природе.  А потому росли крепкими, работящими, целеустремленными, умеющими постоять за себя не только в подвижных детских играх, но и драках, которые были в те времена нередки среди городских мальчишек, особенно когда «казацкие» на «стрелецких» или «мурыновских». Либо наоборот: «стрелецкие» – на «казацких», или же все вместе – на «городских». Возможно, все эти мальчишеские драки – незатухающие отголоски кулачных боев, практиковавшиеся в Курске еще с древних времен и доживших до революционных событий 1917 года. Это о них писал наш знаменитый земляк, поэт Николай Николаевич Асеев в известном стихотворном цикле «Курские края». Помните, в самом начале:
Что мне вспомнить?
Чем меня дарила
родина щербатая моя?
Рытые да траченые рыла –
пьяные дядья да кумовья.
Со времен забытого удела
на веки веков
здесь земля не струнами гудела –
громом волосатых кулаков.
Били в душу, душу выбить силясь,
а потом — иди ищи,
кто пустил густую кровь с потылиц,
чьей свинчаткой свернуты хрящи.
Поднимались, падали, сходились
городские против слободских,
плакали, судились,
торговали, и — не стало их.

Затем в 1966 году родители Вячеслава Нарыкова получили квартиру в новом пятиэтажном панельном доме  от завода КЗПА на улице Краснознаменной, 20-«б» (Курск в конце пятидесятых и начале шестидесятых стремительно строился и расширялся территориально). А сам герой этого очерка учился в средней школе № 10.
Конечно, об этом нигде в биографических справках не пишется, но и в начальных классах, и в старших Вячеслав учился без напряга – легко и весело, много читал, участвовал в общественной жизни школы (пионерская и комсомольская работа, художественная самодеятельность, спортивные состязания, сбор макулатуры и металлолома).
Не было тогда ни магнитофонов, ни видео, ни компьютеров, ни сотовых телефонов, даже телевизоры появились только в начале 60-х годов, поэтому вся жизнь, все игры детворы проходили во дворе. Летом мальчишки 17-го поселка, где жил Слава Нарыков, или еще «Шпагатки» либо «Канатки» из-за наличия поблизости шпагатно-веревочной фабрики, играли в футбол на «поляне» между улицей Союзной и поселком Мурыновка (где сейчас храм, бассейн и ТРЦ «Три океана»).
Как вспоминает Вячеслав Нарыков в наши дни, с его стороны «на «поляну» тогда приходили Богдан, Барсук, Емеля, Алеха, Хохол, Вася Пэкс, Жан Горетый и другие ребята. И он, Слава Нарыков, обычно стоял в воротах, бесстрашно бросался под ноги нападающим и даже одно время гордо носил прозвище Яшин. С Мурыновки приходили Алым (гимнаст и футболист), Петрович, Джигит, Карый, Лукьян, Седой и еще добрый десяток других. (Все прозвища образованы от фамилий).
«Вообще-то мы с мурыновскими дружили, – с чуть грустной, ностальгической ноткой от нахлынувших воспоминаний поясняет Вячеслав Александрович на вопрос: «Дрались-то часто?». – Но иногда вспыхивали «стычки». Старая история…
Вместе с пацанами нашего двора участвовали в играх турнира «Кожаный мяч» на стадионе «Локомотив». Любили настольный теннис, занимались на турнике, ходили в Горелый лес или на реку Тускарь, на Боевку. Так как «стрельцы» обычно задирались, то во избежание драк, ходили не через «Вилочки», а через переходной мост мимо красавца вокзала, мимо хлебзавода. Ах, как пахли пирожки с повидлом! Потом выходили на улицу ВЧК (позже, в восьмидесятые, она прославилась на весь Союз своим «барабашкой) и шли мимо стадиона «Локомотив», затем – по мосту через Тускарь, воспетую мной в стихотворении Река моего детства», на Суворовский пляж. Обычно собирались в группу человек 10-15, в том числе и девочки с нашего двора».
Из разговора стало известно, что в школьную пору, Слава Нарыков занимался спортивной гимнастикой в школьной секции (тренер – КМС Н.П. Васильев). На соревнования ездили на стадион «Спартак». Во дворе дома были хозяйские сараи, и дворовые ребята хранили в них гантели, мячи. У некоторых ребят появились велосипеды.
Но это все – летом. А зимой? Зимой – лыжи.  За школой, в которой учился Вячеслав Нарыков, был пустырь, по периметру которого пролегала лыжня. Гоняли до темноты (Сейчас на этом месте областной военкомат и сборный пункт призывников).
В доме, где проживала семья Нарыковых, находилась кочегарка. Горячей водой из нее заливали каток. От завода были сделаны металлические скребки, которыми чистили лед. И выходили – кто на «снегурках», кто «посолиднее» – на «дутышах», а самые крутые – на «канадках».
Клюшки в магазине на улице Ленина были только для хоккея с мячом (закругленные). Для шайбы делали сами, выпиливая из многослойной фанеры и обматывая черной изолентой.
В старших классах летом ездили в пионерские лагеря, ходили в турпоходы в Клюкву, Свободу, играли в «Зарницу», ставили палатки…
Десятая школа, в которой учился Слава Нарыков, славилась своими разрядниками по спортивному ориентированию. Часто бывали на заводе «Счетмаш» у шефов школы. После 9-го класса все ученики проходили там практику в цехах. Завод же выделил два автобуса, и старшеклассников на неделю возили в Крым! Побывали в Феодосии, Евпатории, Симферополе. Купались в море. Жили в палатках.
Естественно, все путешествие проходило под контролем взрослых, в том числе классного руководителя Вячеслава Нарыкова – Татьяны Михайловны Щербаковой.

В школе был киоск КОГИЗ, где на переменках продавались книги. Мама давала Славе деньги на «буфет», а он их экономил и покупал книги. Одна из них – «Донские рассказы» М. Шолохова (московское издательство «Детская литература», 1964) – дало начало личной библиотеке будущего писателя.
(С тех пор книги стали постоянными спутниками Нарыкова на всю жизнь – особенно во время педагогической деятельности. В 1970 году увидел в «Учительской газете» объявление о подписке на трехтомник С. Есенина. Послал заявку-открытку. И какая же была радость, когда вернувшись со службы из армии, увидел эти три тома в серых обложках на полке).
Читать Слава Нарыков любил с детства, хотя никто его к этому не приучал и не заставлял. Да и художественных книг в семье почти не было: отец выписывал газеты «Труд» и заводскую «Энергию», и ему этого хватало; мать – строгая учительница, ведшая в школе уроки химии и биологии – выписывала «Учительскую газету» и журнал «Химия в школе». К тому же все время, с 8 часов утра и до 20 часов вечера проводила в школе: уроки, факультативы и работа с детьми на огромном пришкольном участке. К сыну она относилась, как к ученику ее класса, даже говорила: «Слава, ты же пионэр!» – делая акцент на слоге «нэ» в слове «пионер» (норма литературного произношения тех лет). И не записала его в первый класс в свою школу № 36, а отправила в новую, только что построенную школу № 10. Очевидно, для того, чтобы не слышать упреков о «семейственности». Которая в те годы пресекалась на корню, а в современной рыночно-спекулятивной России разрослась сверху донизу махровым цветом.
Кстати, как выяснил Вячеслав Александрович уже во время работы в СПТУ-14, в школе у его матери среди учеников было прозвище Сурепка, по-видимому, из-за ее требовательности и строгости, или еще банальнее – что преподавала ботанику.
Да, Слава Нарыков читать любил с детства. И уже во 2-ом и 3-ем классах первая его учительница Инна Павловна Морозова (сестра Героя Советского Союза В.П. Рукавицына, приезжавшего в школу на встречу с учениками) вызывала его к учительскому столу, давала книгу, и Слава читал всему классу по 10-15 минут. Очевидно, учительница была очень больна, и самой читать ей было трудно.
(Согласно воспоминаниям Вячеслава Александровича, она умерла в июне 1969 года, как раз во время выпускных экзаменов. Гроб с телом учительницы стоял в кабинете химии – там была вытяжка, и Слава Нарыков вместе с другими старшеклассниками стоял в почетном карауле).
Что же касается чтения, то это, естественно, произведения отечественных и зарубежных классиков – А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого, А.Н. Толстого, Ж. Верна – полное собрание сочинений, В. Скотта, М. Рида, Г. Уэллса и многих других. В чести были А. Блок и С. Есенин, А. Твардовский и К. Симонов, Б. Полевой и М. Шолохов, а также многие другие советские поэты и прозаики.
Надо полагать, что в старших классах Вячеслав Нарыков не только вступил в комсомол и добросовестно учился, но и, как большинство его сверстников, познал радость и горечь первой юношеской любви. А почему бы и нет, когда крепко скроен (даже кряжист), голубоглаз, русоволос и спортивен. К тому же заводила, вокалист и гитарист, участник школьного ВИА, да за словом в карман к соседу не потянется – так отбреет, что мало не покажется. Девчатам такие парни всегда травились и нравятся. А еще, возможно, уже пробовал писать стихи – про любовь и верность.
Кстати, подтверждение этому есть и в стихах Вячеслава Александровича, написанных то ли во время службы в СА, то ли вскоре после нее. В качестве доказательства приведем пару строф из стихотворения «О песнях» (из книги «Ожидание полета»):
«Ты помнишь, Ленька, бредил я эстрадой,
Срывая «бис» на школьных вечерах?
И наш ВИА «работал» до упаду,
До хрипа на различных языках.
Зубрили тексты мы остервенело,
Стучал ударник партию свою.
Не ясен смысл? Кому какое дело,
Ведь было в песнях: «Кис ми… Ай лав ю».

Помимо «доказательств» участия старшеклассника Нарыкова в общественно-культурной жизни школы, владении им музыкальными инструментами, в этих строках есть косвенное указание на то, что городская молодежь второй половины шестидесятых годов уже начинала бредить западными музыкальными хитами и группами, хотя бы «Битлз», и подражать им.
Замечательно то, что в завершающей части этого стихотворения Вячеслав Нарыков приходит к выводу: западные песни и ритмы пригожи для танцулек, но не для поднятия боевого духа уставших солдат. Для этого существуют свои, отечественные песни, известные многим поколениям россиян:
…Лишь старшина все понял. Грубовато
На мой погон он положил ладонь
И, пробасив: «Ну что – споем, ребята?» –
Запел «Землянку», глядя на огонь.
И поддержали дружно его пенье
Уставшие солдаты – и в тот миг –
Роднят какие песни поколенья? –
Ответ на это просто я постиг…

Да, переосмысление, переоценка прежних увлечений и «ценностей» приходит только с годами и жизненным опытом… По-иному – не дано.


Как ни парадоксально это для кого-то прозвучит, но вместе с героем очерка эти годы рос и набирался новых сил и другой герой – город Курск. Да-да, ибо Вячеслав Нарыков все эти годы был окружен не только заботой родителей и их вниманием, но и друзьями по двору и улице, школьными товарищами, а происходило все это на фоне родного города – «древнего и вечно молодого».
Выше, когда речь шла о получении новой квартиры родителями будущего поэта,  уже кратко упоминалось о строительстве новых предприятий и домов, о расширении городской черты. Теперь пусть и тезисно, но скажем более конкретно о тех изменениях, которые происходили в Курске со второй половины 50-х годов и до конца 60-х, непосредственным очевидцем большинства которых был Слава Нарыков.
И начнем, пожалуй, с населения. Согласно данным переписей, перед Великой Отечественной войной (1939) в Курске проживало около 120 тысяч человек, в 1959 году – около 205 тысяч, а к 1970 – более 284 тысяч человек. Следовательно, только за годы учебы Вячеслава Нарыкова население города увеличилось почти на 80 тысяч. Этому способствовали и высокая рождаемость, превалирующая над смертностью, и то, что областной центр, как огромный ненасытный пылесос, денно и нощно втягивал в себя людей с периферии, на которых имел спрос быстрый, даже лихорадочный, если так можно выразиться, рост промышленных объектов. В социальном плане, естественно, доминировали рабочие, однако и прослойка интеллигенции была велика – ведь в городе было несколько ВУЗов, школ, детских садов, больниц, государственных, общественных и культурных учреждений, в которых трудились люди, профессионально подготовленные и образованные, люди высокого духовного уровня, воспитанные на идеях гуманизма и патриотизма.
Если обратимся к промышленному потенциалу, то только в 1955 году в черту города были включены деревни Стрелецкого района – Дворецкая Поляна, 1-е и 2-е Ламоново, 2-е Цветово. И в этом же году были сданы в эксплуатацию ККТК (Курский кирпично-трепельный комбинат), первая очередь ТЭЦ и построен мост через реку Тускарь. А в 1956 году в самом городе, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 17 августа, были упразднены Дзержинский и Сталинский район и образован Промышленный. Кроме того, за счет упраздненных районов были укрупнены Ленинский и Кировский, существовавшие вместе со Сталинским еще с 1936 года.
Затем после небольшого временного перерыва в 1959 году была сдана в эксплуатацию трамвайная линия от площади Добролюбова до строящегося завода синтетического волокна. Эта транспортная артерия не только связала центр города с бурно развивавшимся Засеймьем, но и облегчила путь на работу и с работы рабочим РТИ, «Аккумулятор» и других предприятий. А в следующем 1960 году была сдана в эксплуатацию и первая очередь основного производства завода синтетического волокна – первого в стране предприятия по производству искусственного волокна лавсан. В 1961 году было завершено строительство цеха крупнопанельного домостроения завода ЖБИ-1, который вступил в эксплуатацию уже в июле этого года. Кроме того, в январе 1968 года введена в эксплуатацию первая очередь камвольно-трикотаж-ного комбината.
Естественно, появление новых предприятий влекло за собой строительство новых жилых микрорайонов и объектов сферы обслуживания – магазинов, бань, клубов, почтовых отделений, сберегательных касс и прочего.
Если рассматривать фактор развития социальной и культурной сторон жизни города и горожан более конкретно, то в 1956 году в Курске были открыты Дом книги и кинотеатр «Октябрь» (ныне Знаменский собор), а в здании областного краеведческого музея – планетарий. Кроме того, начали функционировать Курский сельскохозяйственный институт в составе двух факультетов – агрономического и зоотехнического и Курский сельскохозяйственный техникум, образованный на базе средней сельскохозяйственной школы. А 5 ноября, накануне празднования очередной даты Октябрьской революции, на Красной площади Курска был установлен памятник В.И. Ленину, созданный по проекту скульптора М.Г. Манизера. И в этом же году была образована станция юных техников.
Из важных в общественной и культурной жизни моментов 1957 года, по-видимому, стоит назвать такие события, как разминирование и ликвидация обнаруженного склада боеприпасов, оставленного немецко-фашистскими войсками при их отступлении из города в феврале 1943 года в его привокзальной части, где, кстати, проживала семья Нарыковых, и создание в областном краеведческом музее диорамы «Курская битва». (В ее создании участвовали художники студии имени М.Б. Грекова).
В следующем году одним из важных событий в жизни города и всей области стало проведение 29 июля организационного собрания Курского областного отделения Союза писателей РСФСР, давшего старт образованию Курской писательской организации, которой ныне исполняется 60 лет. Кстати, инициатором областной писательской организации был писатель-фронтовик Валентин Владимирович Овечкин (1904-1968), прославившийся в стране своими «районными буднями». Помогали же ему в этом деле писатели Николай Иванович Алексеев (1898-1985), Михаил Максимович Горбовцев (1895-1978), Николай Юрьевич Корнеев (1915-2001), Михаил Макарович Колосов (1923-1996), Михаил Михайлович Обухов (1905-1998), Федор Павлович Певнев (1912-1979) и Егор Иванович Полянский (1932-1999). Важным обстоятельством данного события является то, что до 1960 года Курская писательская организация объединяла писателей Курской, Белгородской, Брянской, Тамбовской, Орловской и Тульской областей.
А еще в 1958 году в Курске проходили гастроли Центрального театра кукол под руководством народного артиста СССР С.В. Образцова.
Богат на общественные и культурно-массовые мероприятия был и 1959 год. Во-первых, в мае-июне прошли в Курске гастроли ведущих артистов МХАТа, во-вторых, в конце июля столицу соловьиного края посетила делегация американских ветеранов войны, в-третьих, 6 сентября открылся стадион «Трудовые резервы», возведенный по проекту архитектора М. Иванова и инженера В. Лысого. А еще была введена в действие релейная линия Москва-Курск, и курский телецентр начал прием и трансляцию телепередач Центрального телевидения.
Как вспоминает сам Вячеслав Нарыков, когда они проживали в семейном общежитии КЗПА по улице Союзной, 209, квартира 10, то во всем общежитии был всего лишь один телевизор, в семье Белогуровых. Глава этой семьи работал на заводе, мать – тетя Валя – в парикмахерской на привокзальной площади возле фотоателье. Стригла всех детей в общежитии, в том числе и Славу Нарыкова, находившегося в приятельских отношениях с их сыном Юркой. В комнату Белоусовы для просмотра телепередач вечером сходились все дети (да и многие взрослые) из общежития.
В 1960 году родители Вячеслава Нарыкова тоже скопили денег на телевизор, но в Курске они были в дефиците, и купить его не представлялось возможным. Но тут кто-то из знакомых «шепнул» Нарыковым, что в сельпо поселка Черемисиново завезли партию телевизоров, но их не покупают, так как там устойчивого приема не было. Тут Нарыковы, не теряя время даром, всем семейством отправились в Черемисиново, где купили в сельмаге телевизор «Нева» в коричневом корпусе (диагональ 25 см). Тут же проверили: работает – не работает. Включили. На экране появилось «свечение». Но и этого было достаточно, чтобы вынести вердикт – работает! Привезли домой – стал «показывать».
«Работал хорошо, – подводя итог этому факту, отметил с улыбкой Вячеслав Александрович. – Лет шесть до нового телевизора и в новую квартиру».
Интересно воспоминание поэта и о другом важном событии того времени, причем не только для стран, но и для всего мира – 12 апреле 1961 года.
В этот день, как всегда, утром ученик 4-го класса Слава Нарыков собирался в школу. Радио работало на всю мощь. И вдруг (часов в 10) сообщение ТАСС о запуске корабля «Восток» с человеком на борту! Слава – к телевизору! Быстро включил – и вот он: первый портрет Юрия Гагарина в темной летной шапке с длинными «ушами». Выключив телевизор и схватив портфель, Слава выбежал на улицу. А там – тишина. Но когда приближался к школе, то услышал крики «Ура!». Потом было построение учителей и ребят на «школьную линейку». Радиорубка – на полную! Эмоции зашкаливали: «Мы – в космосе!»

В 1960 году по указанию из Москвы районное деление в городе Курске было упразднено. Впрочем, не надолго. Уже в 1962 году, в соответствии с Указом Президиума ВС РСФСР, все три района города были восстановлены в полном объеме – с установлением административно-территориальных границ, партийных, советских и административно-управленческих органов (райкомов КПСС и райисполкомов), территориальных отделов милиции. (Кстати, в этом году было завершено формирование народных дружин – гражданских помощников советской милиции из рабочих, студентов и интеллигенции, начатое еще в 1961 году). И в этом же году был введен в строй широкоэкранный кинотеатр «Восток». А в следующем году в Доме офицеров (бывшее здание дворянского собрания и филармония № 2 нынешних дней) открылся военно-исторический музей Курской битвы (кстати, бездумно упраздненный в наши дни).
В 1964 году в дополнение к трем имевшимся ВУЗам – педагогическому, образованному в 1934 году, медицинскому, учрежденному в 1935 году, и сельскохозяйственному, открытому в 1956 году, – добавился новый – Курский политехнический институт. Кроме того, в этом же году, в сентябре, в Кировском районе города вступила в строй железнодорожная больница с детским, хирургическим и терапевтическим отделениями, а в ноябре был организован проектный и научно-исследовательский институт сахарной промышленности «Гипрониисахпром».   
В августе 1965 года в Курске проходили массовые праздничные мероприятия в связи с тем, что курская промышленность досрочно выполнила семилетний план по объему производству. 819 курян были отмечены государственными наградами.
А в 1966 году, 9 мая, на Красной площади вновь проходил массовый митинг горожан, на этот раз посвященный открытию стелы «Героям Советского Союза – курянам». Возможно, на данном митинге присутствовал и старшеклассник Вячеслав Нарыков… Ведь, в соответствии с советскими традициями, почти все государственные массовые празднества того времени (как, впрочем, и ныне) не обходились без участия школьников и студентов ССУЗов и ВУЗов. К тому же, в этом году Вячеслав уже был принят в комсомол и избран комсоргом класса. А это уже ко многому обязывало…
Пришел март 1968 года, и в Курске прошел музыкальный фестиваль, посвященный творчеству земляка курян, лауреата Ленинской премии Г.В. Свиридова. И в этом же году, но уже в 30 июня в Доме офицеров прошла военно-историческая конференция, посвященная 25-летию Курской битвы, в работе которой приняли участие трижды Герой Советского Союза И.Н. Кожедуб, сын Василия Чапаева – генерал-лейтенант А.В. Чапаев, бывший первый секретарь Курского обкома КПСС П.И. Доронин и ряд других известных в стране и области партийных, военных, государственных и общественных деятелей.
 …Вот так и взрослели, набирались сил, красоты и обаяния Вячеслав Нарыков и город Курск – древний и вечно молодой. 


О СЛУЖБЕ В АРМИИ
 И СТУДЕНЧЕСКОЙ ЮНОСТИ

В 1969 году Вячеслав Александрович Нарыков с золотой медалью окончил школу и поступил на механико-математический факультет Харьковского государственного университета имени М. Горького. Но, проучившись несколько месяцев, понял, что математика – не его стезя, и оставил университет. Хотел пойти на службу в Советскую Армию и обратился в местный райвоенкомат. «На что, – как позднее напишет в предисловии к книге стихов В. Нарыкова «Негасимый свет» известный курский поэт Юрий Першин, – бравый подполковник-военком ответил, что план весеннего призыва новобранцев в 1970 году выполнен и дал отсрочку до осени». Вот и пришлось идти на Харьковский кирпичный завод (ХКЗ), чтобы иметь не только стабильный заработок, но и кров над головой (заводское общежитие).
Работа садчиком 4-го разряда в три смены в пышущем жаром чадном цеху «с неподъемными вагонетками» была тяжелая и, по выражению Першина, сравнимая с адом, но природная сила и молодость, помноженные на юношеский задор и упрямство, брали верх над трудностями и усталостью. В итоге – проработал до осеннего призыва в Советскую Армию.
О времени работы на кирпичном заводе Вячеслав Александрович позже в одном из стихотворений напишет:
Завод кирпичный.
Жарко в третьей смене
Вагонки гнать до самого утра.
Там закалились руки и колени,
Там медь до срока глотка обрела.
А в поэме «Время жить» вообще споет гимн этому заводу и его рабочим. Но об этом позже.

Служить курянину Нарыкову довелось в гвардейских зенитно-ракетных войсках ПВО Московского военного округа (город Череповец). Несмотря «на лишения и тяготы» армейской службы (особенно первого года), стал находить время и на занятия литературным творчеством: писал заметки и стихи в газету «На боевом посту» – печатный орган МВО. И к собственному удивлению обнаружил, что его там публикуют. Кстати, новелла Вячеслава Нарыкова «В его руках людское счастье» была удостоена 2-й премии. В газете также была напечатана его фотография – бравого гвардии ефрейтора.
Конечно, многое из напечатанного в окружной военной газете «На боевом посту» не сохранилось, но стихотворение «Сердца боевая частота», написанное в 1971 году, все же уцелело и, спустя годы, попало в поэтический сборник автора «Рубежи». И мне остается лишь привести его полностью, чтобы показать зачин поэтического мастерства автора:
Я – солдат. С рассвета до заката,
А потом в ночную темноту
В небо шлет недремлющий локатор
Сердца боевую частоту.
Сколько нас, сынов родной Отчизны,
Смотрит на экранов тусклый свет?
Держим мы в руках во имя жизни
Щит ракетный – выше счастья нет.
Мы гордимся выпавшей судьбою,
И о нас, наверно, древний миф:
Мы – атланты! Небо голубое
Крепко держим на плечах своих.

Как видим, стихотворение небольшое, но емкое по содержанию, нравственному, патриотическому и философскому наполнению; и с рифмами, и с соблюдением поэтического размера, и с ритмикой, и фоникой – без погрешностей. Нет проблем и с образностью, когда «в небо шлет недремлющий локатор / сердца боевую частоту» или когда сравнивает советских воинов с легендарными атлантами: «Мы – атланты! Небо голубое / крепко держим на плечах своих». Присутствует и поэтическая инверсия. А потому такие выражения, как «сынов родной Отчизны» и «щит ракетный» уже смотрятся шаблонными, взятыми из передовиц газет.
И тут важно отметить, что этим и подобными ему армейскими стихотворениями, написанными без излишних внешних изысков, простым и четким до строгости русским языком, Вячеслав Александрович Нарыков, которому в ту пору шел только двадцатый год, открывает тему воинского служения Отечеству, которую он будет «разрабатывать» и много лет спустя. Ибо в ней – голос его сердца и совести, нравственно-этические посылы и природный патриотизм русского человека.
О том, как проходила срочная служба рядового, а затем и сержанта Вячеслава Нарыкова, образно изложил в своей статье «Рубежи судьбы» Юрий Першин, знавший о воинской службе не понаслышке: «…служба в гвардейском дивизионе ракетных войск Московского округа ПВО, постоянная боевая готовность, учения, выезды в длительные командировки на стрельбы – не мед».
Кстати, сам Юрий Першин, не только писал стихи во время своей службы, но и к воинской теме в своем творчестве обращался неоднократно. Но это так, к слову…
И, действительно,  в январе 1971 года гвардии рядовому Нарыкову пришлось побывать в длительной командировке на полигоне Сары-Шаган в Казахстане, что затем нашло поэтическое отражение в стихотворении «Баллада о ракетчиках».
Немало всевозможных сведений и занимательных фактов о службе сообщает и сам же Вячеслав Александрович в своих стихах, написанных в разные годы. Выше, когда речь шла о школьном периоде будущего поэта, уже были цитированы строки из стихотворения «О песнях». Приведем и другие строки из этого же стихотворения, рассказывающие об армейском быте Вячеслава Нарыкова и его товарищей:
…Спроси любого бывшего солдата –
Полгода первых в армии не мед:
То автомат в руках, а то лопата,
То два наряда вкатит замкомвзвод.
Но и надраив полгектара пола,
Гитаре старой подкрутив колки,
Я в уголке учил тихонько соло:
Хиты с «гражданки» слали мне дружки.

И тут же:
…Атака с ходу, двое суток марша.
На то ученья, чтоб – легко в бою…
Но притомилась знатно рота наша,
Открыв окопов линию свою.

А строки из стихотворения «Баллада о ракетчиках» не только в очередной раз повествуют о трудностях военной службы, но и подчеркивают солдатское братство, когда «плечо в плечо»:
…Наш третий взвод –
           плечо в плечо бушлаты.
Обветренные лица у ребят.
В руках не автоматы и гранаты,
А ручки приработанных лопат.

И это все для того, чтобы вырваться из плена зимней непогоды, заставшей караван военной техники на марше, когда:
Кольцом снегов морозная пустыня
Сковала мощных КрАЗов караван.

Вот и приходилось бесчисленное множество раз, чтобы выполнить боевую задачу, «лопатами заносы снеговые… расчищать чуть не до земли».
Естественно, все это сообщается не для красного словца, не для того, чтобы «гражданским» «армейская служба медом не казалась», нет, не для этого. Тут идет рассказ о реальных ратнотрудовых буднях, выпавших на долю автора этих строк – Вячеслава Нарыкова.
Более спокойно описывается солдатская жизнь и служба в стихотворении «На посту»:
Шуршит щебенка под ногами,
Вдоль установки пусковой
Иду неспешными шагами –
За все в ответе часовой.

Но и в этих простых, без художественных изысков стихотворных строчках, слова которых изрядно насыщены шипящими звуками «ш», «щ» и «ч», что, естественно, говорит о возрастающем мастерстве их автора, чувствуется и внутреннее напряжение, и тревога, и ответственность солдата-часового за мирный труд и отдых сограждан.
В целом же, если подводить итог, то, перефразируя слова Юрий Першин, «в сгустке и спрессованности армейских будней» родились не только первые поэтические строчки, но и сам поэт. Самобытный, непохожий ни на кого в своем творчестве, очень исповедальном и откровенном, искренне полюбивший Советскую Армию и армейский быт, посвятивший воинской службе, солдатам и офицерам большое количество своих стихотворений.
Но все хорошее когда-то заканчивается, – говорит русская пословица, порой подразумевая под словом «хорошее» и не совсем хорошее. Пришел срок демобилизации и гвардии сержанту Советской Армии Вячеславу Нарыкову. Но прежде чем перейти к освещению следующего периода в жизни поэта – золотой студенческой поре, несколько слов о воинской службе других курских писателей. И тут следует отметить, что большинство писателей курской области послевоенного периода прошли срочную службу. Правда, не всем им, как Вячеславу Нарыкову, посчастливилось во время службы писать и публиковать стихи и прозу… Впрочем, были и «везунчики», которым во время службы подфартило сотрудничать с армейскими газетами – это поэт Иван Зиборов, публиковавшийся в газете «Таманец» и участвовавший в массовках при снятии фильма «Война и мир», и публицист Владимир Кулагин, довольно часто печатавшийся в газете Уральского военного округа «Красный боец». Кулагин даже умудрился во время срочной службы (служил танкистом) окончить при данной газете Школу военкоров и получить удостоверение внештатного сотрудника.

В ноябре 1972 года Вячеслав Нарыков уволился в запас. Надо было искать работу, готовиться к поступлению в институт. Появилась дерзкая мечта – его собственное определение – о поступлении в Литературный институт имени М. Горького в Москве. Но в него надо было пройти творческий конкурс, предоставив прозу или стихи. Отец звал сына на родной ему КЗПА, где в те годы хорошо платили, но Вячеслав устроился пожарным в ППЧ-4 города Курска, что располагалась на улице Дубровинского. Дежурство – сутки через трое – сиди дома и пиши. Платили, правда, мало – 65 рублей в месяц. Но по ресторанам не ходил – хватало.
За полгода написал повесть и собрал подборку из 40 стихов.. Отправил в Москву. Вскоре пришел ответ-запрос: «На какое отделение – очное или заочное – хотите поступать?» Ответил, что на очном. Из Литинститута последовал отказ. Это, естественно, огорчило. И тогда Вячеслав поехал в уже знакомый ему  Харьков, где поступил на филологический факультет госуниверситета.
В 1973 году, когда подошла пора сдавать документы, едет в Харьков и, как сообщает Юрий Першин, «в парадной форме является в приемную комиссию Харьковского госуниверситета, на «отлично» пишет сочинение и поступает на филологический факультет». Поступает уже обдуманно и целенаправленно, ибо чувствует сердцем зов художественного слова.
Как и большинство советских студентов того времени, он не только хорошо учится, но и активно участвует в общественной, в том числе комсомольской и профсоюзной, а также в культурной и спортивной жизни университета. Знакомится с вузовскими литераторами – И. Евсой, В. Гилюком, И. Мироненко и другими, – начинает посещать занятия вузовского литературного объединения. Естественно, пишет стихи, но не публикует, так как для этого «треба писати на мови».
А вот, что происходило у него на любовном фронте двадцатидвухлетнего парня, когда нежные чувства любви не только эмоциональная, но и физиологическая потребность, трудно сказать. Если обратиться к его стихам, написанным в период с 1972 по 1977 год, особенно в 1972 году, а это небольшой цикл «Твой взгляд», включающий в себя стихотворения без названия «Мне казался твой взгляд наградой…», «Я нежных слов усвоил очень мало…», «Теперь мечты и откровенья я в глубине души таю…», «Я прощаюсь с той, которую люблю…», и «Твоей улыбки тень», а также «Как хорошо остаться одному…», «Ты не знала, думаю, не знала…», «Будь снисходительна – меня не замечай…» и другие, то видно, что тут не все безоблачно. Впрочем, возможно, это и не так… Творческий человек потому творческий, что существуя в мире реальных событий и вещей, запросто открывает двери в мир фантазий, допущений и преувеличений. А потому его лирические герои – не склепок с одной личности, а собирательный образ.
Однако чем гадать да строить всевозможные версии, лучше процитировать строки или строфы его стихотворений, где тема любви выражена четко и ясно. Например, из первого стихотворения из цикла «Твой взгляд»:
Мне казался твой взгляд наградой
За все то, что сумел сохранить.
Мне казалось твоё «не надо»
Подтвержденьем того, что любить
У меня не отобрано право,
Но глаза отражают глаза.
В них смотреть неплохая забава,
Но смежает ресницы слеза.

 Семантика сказанного, на мой взгляд, заключается в повторе слов «мне казалось», подчеркивающих разочарование лирического героя в реалиях происходящего с ним и объектом его любви. А словосочетание «но глаза отражают глаза» не только поэтическая находка автора, не только кульминация отрицание его надежд, но и носитель глубинной философской мысли. Как известно, в факторе нашего зрения заложен принцип отражения света от предмета наблюдения, а здесь сплошное многоэтапное и многоразовое отражение, когда глаза отражают глаза, не взгляд, а именно глаза – орган зрения.
Не юношеской бравадой, а тревожной неопределенностью веет от строк стихотворения, начинающегося словами «Я нежных слов усвоил очень мало»:
Я нежных слов усвоил очень мало:
Мне до сих пор ведь было ни к чему
Их помнить все, но если б ты сказала
Мне вдруг однажды: «Я тебя люблю…»,
Я тихо опустился б на колени,
Чтоб нежно руки целовать твои.

В стихотворении, начинающегося словами «Теперь мечты и откровенья…», где в качестве эпиграфа и своеобразного поэтического рефрена взята строка М.Ю. Лермонтова «Я пред тобою не унижусь», заключительная строфа звучит так:
Я пред тобою не унижусь,
Поверь мне, больше никогда.
И ни за что уж не обижусь,
Тебя простивший навсегда.

Еще большей откровенностью о любовных неудачах лирического героя, а возможно, и автора, вынужденного обращаться к силам природы, чтобы приглушить боль сердца, только что излучавшего «боевую частоту» под солдатской хэбэшной робой, наполнены строки четырехстишия без названия:
Я возвращаюсь от той, которую я люблю.
Снег, тихий снег, падай, падай.
Скрой мою первую седину –
Я возвращаюсь от той, которая меня не любит.

Выше процитированные строки стихотворений «родились» в 1972 году, а строки стихотворения «Ты нее знала, думаю, не знала…», написанное в 1975 году, эпиграфом к которому стали слова А. Фета «ряд волшебных изменений милого лица», звучат, на мой взгляд, несколько оптимистичнее, хотя и в них есть намек на «горечь любви грядущего конца»:
Ты не знала, думаю, не знала,
Что струне определен свой век.
Трудное, но сладкое начало
Для любви придумал человек.
Только в сладость
                примешалось горечь
Той любви грядущего конца.
Для тебя переменила полночь
Грусть мою в улыбчивость лица.
Ну а я биенье сердца в пальцах
Так нежданно ласковой руки
Принял за свое… Не сознавайся
В том, что горечь чувствуешь в любви.

По-видимому, имеет смысл привести строки стихотворений на тему любви, написанные в 1977 году (одному из самых плодотворных того периода), когда автору исполнилось четверть века, чтобы общая картина восприятия и темы, и творчества в целом стала более полной и цельной. Для этого воспользуемся стихотворением, начинающимся словами «Будь снисходительна – меня не замечай…»:
Будь снисходительна –
                меня не замечай
И долгим взглядом не кори безвинно.
Я устаю веселым быть картинно –
Забудусь и откроюсь невзначай.
……………………………………
И только ночью в смятом полусне
Я ухожу, твои целуя слезы.
А ты нежна, как веточка березы.
И все уйти не удается мне.

Это стихотворение дает надежды, что на личном любовном фронте поэта все пришло в норму, когда радость и печаль ходят рука об руку – и в этом нет ничего необычного. Об этом говорит и следующее строки еще одного стихотворения без названия, написанного в том же 1977 году:
Нас подхватила вечная река:
Твоя ладонь в моей – узка, хрупка.

Если же говорить о теме любви в творчестве Вячеслава Нарыкова в целом, то она, как видим, постоянно наполнена активным авторским присутствием. Автор здесь не отстраненный хладнокровный сторонний наблюдатель происходящего, но и главный действующий герой произведений. Потому тема любви проникнута не только смятением лирического героя, но и его нежностью и болью, непременно вызывающими читательское сочувствие и соучастие. А это, в свою очередь, указывает на возрастающее поэтическое мастерство автора, умеющего не только наполнить эмоциональными чувствами свои произведения, но и донести, не расплескав по пути, эти чувства до читателя.
Другой особенностью некоторых стихотворений этого периода является то, что многие из них состоят из трех строф (четверостиший, катренов), каждая из которых, по сути, законченное произведение, и в то же время в совокупности они представляют целостность композиционного единства всего стихотворения. Особенно ярко это видно на примере уже цитированного выше стихотворения «Ты не знала, думаю, не знала…».

Так уж вышло, что, ведя речь о студенческом периоде жизни Вячеслава Нарыкова и его поэтическом  творчестве в этот период, много было сказано о теме любви. Однако стоит знать, что кроме данной темы в творчестве поэта были другие, например, тема природы, тема быта и бытия, тема Родины, тема войны.
Так, даже в драматичном для любви автора и его лирического героя 1972 году было написано стихотворение, где тема природы нисколько не уступает теме любви, если вообще не является доминантной:
Как хорошо остаться одному,
Привычно сжать зубами папиросу,
Боль забывая, слушать тишину
И рухнуть навзничь,
                руки в траву бросив.
А небо – словно синее стекло –
Так высоко – с седыми облаками,
Нацеленными льдистыми клинками
На солнце, потерявшее тепло.
Туманами окутаны поля –
Им непривычно осени дыханье.
Прошла любовь, а без ее сиянья
Пустынна жизнь, как в сентябре земля.

А следующие строки из стихотворения, написанного уже в 1976 году:
По осени иду. Мой долгий путь
Привел меня сюда – в седую осень.
Забыта неба солнечного просинь,
И лишь, как память,
                вспыхнет где-нибудь
И влажная, и молодая зелень…

Несмотря на внешний грустноватый антураж, теплым внутренним светом наполнено стихотворение «Сентябрь», увидевшее свет из-под пера автора в 1977 году:
Снова дождь сбивает листья влет,
Отъяснело, прохудилось небо.
Разве это невидаль или небыль:
Дней неудержимый хоровод.
В осень, словно в омут, – с головой.
В свежести сентябрьской молодея,
Понимаешь, тонко холодея:
Вечность не рифмуется с весной.
В тишине редеющего сада
Под ногами мерзлых лужиц хруст.
Красками прощального наряда
Полыхнул шиповниковый куст.

Что же касается темы войны, то к ней Вячеслав Александрович полновесно обратился в 1977 году стихотворением «Патрон», которое начинается такими пронзительными, хватающими за сердце и душу строками:
«Я – патрон образца сорок третьего года,
Я утерян войной.
Мной владелец – солдат из пехотного взвода –
там, в земле, подо мной.
Уцелел под шрапнелью,
Но в бреду контратак
Развернулся над щелью
С лязгом танковый трак!».

В этом стихотворении, помимо процитированных, еще пять строф, на одной из которых:
Танки шли ковылями
И разливом хлебов,
Раздвигая крестами
Стены русских домов… –
сделала акцент член СП СССР с 1979 года, поэтесса Раиса Александровна Романова в предисловии «Долг и талант» к книге В. Нарыкова «Неспешное течение полей». И она же увидела в поэтическом творчестве курского поэта следующие индивидуальные признаки и качества, как «отрицание формалистического изыска» и «природное чувство меры», «внешний аскетизм» и «уверенность в себе, доверие к собственному душевному опыту, следование принципам народной эстетики».
«Уверенный, звучный голос, словно звук походной трубы, зовёт и тревожит, бодрит и веселит решимость, – пишет Раиса Романова в данном предисловии со всей искренностью признанной поэтессы, кстати, в юные годы жившей и учившейся в Курске, а также печатавшейся в курских газетах, в том числе «Молодая гвардия». – Тембр чист, интонация ровна, поэтический жест сдержан и скуп. Это функциональная скупость, предназначенная сдержать, спрятать внутрь строки напор простой, трагической порой энергии мысли и чувства, и придает остроту».
На стихотворение «Патрон» в своем предисловии «Рубежи судьбы» к книге В. Нарыкова «Негасимый свет» обратил внимание читателей и Юрий Першин, к мнению которого в области поэзии нельзя не прислушиваться, ибо он один из ведущих поэтов соловьиного края, а с 2017 года, когда не стало А. Харитановского, – вообще патриарх курского писательского сообщества.
В следующем 1978 году, уже, по-видимому, в Курске, данная тема была продлена в стихотворении, начинающемся словами «Молния поезда…», в котором есть такие строки:
…Кажется только,
                что здесь мы с любимой одни.
Пламя войны бушевало здесь в давние дни!
Этим заросшим полянам все снятся бои…
Лист засыпает окопы – морщины земли.
Утром июльским ударил раскатистый гром!
Курская битва, ты в памяти, в прошлом, в былом… 

Как видим, в этих строках не только тема войны вообще, но и тема Курской битвы, что для курян особо ценно и дорого. (К этой теме не раз обращались наши поэты разных поколений, в том числе Николай Асеев, Николай Корнеев, Егор Полянский, Юрий Першин, Иван Зиборов, Леонид Звягинцев, Вадим Корнеев, Василий Золотарев, Владимир Рябинин, Вадим Шеховцов и другие).
Стоит отметить, что позже стихи Вячеслава Александровича на тему войны выльются в целый цикл под названием «Минута молчания». Но это будет позже, а пока Вячеслав Нарыков по-прежнему студент Харьковского госуниверситета имени М. Горького и, как все его сокурсники, живет студенческой жизнью, в которой хватает места и на лекции, и на любовь, и на литературу, и на дружбу.
Не скажу, был ли он, обладатель поэтического дара и острого художественного слова, самодеятельный солист школьного ВИА, музыкант, играющий на многих инструментах, участником популярных в те годы КВНов, но точно знаю, что бойцом студенческого стройотряда «Товарищ» был. И, как сообщает Юрий Першин, «принимал участие в возведении города Надыма в Тюменской области». И тут не важно, на каких именно строительных объектах трудился студент и поэт Нарыков, важно то, что он «участвовал в возведении города Надыма». Если раньше он рос и взрослел на фоне росшего и набирающего мощь Курска, то теперь уже возводил целые города. Удивительная судьба!..
Отходя в сторону от магистральной линии очерка, замечу, что через студенческие стройотряды в разные годы прошли и другие курские писатели. Например: прозаики Владимир Детков, Михаил Еськов, Михаил Лагутич и поэтесса Валентина Коркина трудились в Казахстана как на строительстве хозяйственных объектов, так и на полях, борясь за урожай.
Кроме участия в стройотряде и учебы на филфаке, Вячеслав Нарыков проходил еще и военную кафедру, поэтому по окончанию университета получил профессию не только преподавателя русского языка и литературы, но и звание лейтенанта, став офицером запаса Советской Армии. Причем, по меткому выражению Юрия Першина, – «из ракетчиков угодил в мотострелки». Для этого пришлось летом 1978 года пройти двухмесячные воинские сборы в городе Лубны под Полтавой. Возможно, в тех самых местах или же рядом с ними, где военный гений Петра Великого и русские солдаты одержали победу над шведами короля Карла XII.



НА НИВЕ ПРОСВЕЩЕНИЯ И ЛИТЕРАТУРЫ

В советское время выпускников ВУЗов ждало государственное распределение по местам работы – могли отправить хоть на Чукотку, хоть на остров Сахалин, хоть к черту на кулички. Однако на четвертом курсе – это было в 1977 году – Вячеслав Александрович женился (его жена закончила ХГУ в 1975 году), поэтому получил «свободное» распределение. Устроиться на работу по специальности в Харькове не удалось (в свете событий 2014 года – это и к лучшему), потому молодая семья Нарыковых (1 мая 1978 года у них родился сын) прехала в родной город Вячеслава – Курск. Здесь стал работать сначала воспитателем и председателем профкома, затем преподавателем русского языка и литературы, а вскоре и заместителем директора СПТУ-14. Решился вопрос и с жильем – при профессионально-техническом училище было большое (в два многоэтажных корпуса) общежитие как для учащихся, так и для преподавателей и технического персонала. (Ютились там и безквартирные представители правоохранительных структур). 
Система профессиональных технических училищ в Курске появилась в 1953 году, когда в промышленно развивающемся Засеймье на берегу реки Сейм рядом со зданием заводоуправления Курского завода «Спецэлеватормельмаш» в старом трехэтажном корпусе было образовано Курское реальное училище механизации сельского хозяйства № 1. В конце 50-х оно уже именовалось техническим училищем (ТУ) № 2, а в 1967 году – средним городским профессиональным училищем (СГПТУ) № 3. Позже были и другие изменения в названии. Но тут важно то, что система профессиональных училищ с середины 60-х годов стала делиться на городские и сельские. В Курске, естественно, предпочтение было отдано городским ПТУ, готовившим специалистов для местной промышленности – слесарей, токарей, фрезеровщиков, электриков, маляров, штукатуров, швей и многих других.
Конечно, система ПТУ возникла не на пустом месте. Еще до Октябрьской революции 1917 года в Курске было несколько реальных училищ, в том числе Курское реальное училище имени М. Кутузова, в котором среди будущих знаменитостей учился самый титулованный поэт нашего края – Николай Николаевич Асеев. А в советское время, с конца 20-х годов, было несколько ФЗО, призванных готовить профессиональные кадры для начавшейся в стране индустриализации.
СПТУ № 14 появилось на окраине Курска, на Магистральном проезде в середине семидесятых годов, когда микрорайон Магистральный, а в народе – знаменитый «вор-городок», ибо многие улицы и переулки с частными домами там возникли стихийно, самозахватом, начал бурно развиваться. Ибо жили в тех домах работники мясокомбината, пивзавода, хладокомбината, рыбзавода и прочих «хлебных мест», откуда тащили все подряд, а потому не только в Курске, но и во всей стране прозывались «несунами».
И котировалось как одно из лучших и современных учебных заведений в системе начального профессионального образования Курска.
Сам же город Курск за время, пока Вячеслав Нарыков служил в армии и учился в Харькове, продолжал обустраиваться и развиваться как в промышленно-индустриальном плане, так и в культурно-социальном. В нем появились десятки новых улиц с многоэтажными домами, магазинами, кафешками, аптеками, детскими садами, библиотеками, пунктами проката, многими другими общественными и культурными учреждениями и организациями. Новые площади, парки и скверы стали очередными достопримечательностями столицы соловьиного края.
Если говорить о данном аспекте конкретнее, то в 1971 году в Курске была сдана в эксплуатацию городская больница № 2, открыт картодром и проведены первые соревнования по картингу, стал функционировать государственный цирк.
В 1972 году при заводе КЗТЗ появился профилакторий, сооруженный на средства фонда социального развития предприятия. Началось регулярное пассажирское движение на первой троллейбусной линии от Красной площади до СХИ. А на площади Советов, недалеко от здания цирка, открыт монументальный памятный знак «Слава борцам за Советскую власть» работы архитектора М.Л. Теплицкого в соавторстве с художниками М.М. Заутренниковым и В.В. Капустиным. В этом же году созданная на Курском заводе передвижных агрегатов (КЗПА) мобильная электростанция для киносъемок получила в Чехословакии на выставке «Кинотехника-72» золотую медаль.
В 1975 году были торжественно открыты Дом быта на улице имени Карла Маркса и памятник комсомольцам-курянам, героически сражавшимся с фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны работы скульптора Н.П. Криволапова, установленный возле общежития Курского мединститута в сквере между улицами Ямской и Перекальского.
В 1977 году в эксплуатацию были введены хлебозавод № 3 и Зоринский водозабор (Промышленный район).

Оставляя важную и в то же время непростую педагогическую деятельность, а также личную и семейную жизнь Владимира Александровича за скобками, возвратимся к его литературной. И здесь обнаружим, что первые публикации его поэтических произведений были «зафиксированы» в курских газетах в 1980 году. Однако, как уже отмечалось выше, стихи, в том числе тематически связанные с Курским краем и Курской битвой уже были написаны в 1978 году. Просто не все то, что было написано поэтом в период с 1978 по 1980 год, сразу попало в газеты, а увидело свет лишь в его поэтических сборниках, сохранив дату своего рождения. Но, возможно, мне просто не удалось обнаружить курские газеты с публикациями стихов Вячеслава Нарыкова обозначенного периода времени. Такое тоже бывает…
Сам же поэт в личной беседе пояснил, что прибыв в Курск, получив в сентябре 1978 года место преподавателя в ПТУ и комнату в общежитии, все устремления направил на работу и ремонт комнаты. Ав 1979 году, прочтя в газете «Молодая гвардия» объявление о проведении литературного семинара молодых поэтов и прозаиков, он направил по указанному в объявлении адресу рукописную подборку своих стихотворений. Но когда в декабре, в намеченный день проведения семинара пришел в редакцию «Молодой гвардии», то выяснилось, что по каким-то причинам время проведения литературного семинара переносится на более поздний срок.
Положительным результатом посещения редакции «молодежки» стало знакомство с поэтом Юрием Першиным и прозаиком Михаилом Еськовым, которые, в отличие от прочих писателей, проигнорировавших дату и место проведения семинара, проявили дисциплинированность и пришли в редакцию.
Как-то само собой вышло, что после беседы, Юрий Першин, ознакомившись с некоторыми стихами Вячеслава Александровича, как бы взял негласное шефство над ним и, по-видимому, способствовал тому, что 1 января 1980 года стихи Вячеслава были опубликованы  на страницах «Зарницы» газеты «Молодая гвардия».
Здесь стоит сделать остановку в повествовании и провести небольшой экскурс в историю развития курской писательской организации, чтобы в дальнейшем не было «белых пятен» и «темных мест». Суть в том, что с 1958 до 1965 года Курская писательская организация, являясь структурным отделением СП РСФСР, развивалась довольно интенсивно. Ее ряды постоянно пополнялись новыми членами Союза писателей СССР.
Первым в этом важном пополнении был прозаик Евгений Иванович Носов, фронтовик, орденоносец, журналист, сотрудник «Молодой гвардии» с 1951 года, участник Всероссийского литературного семинара молодых прозаиков в Ленинграде в 1957 году, автор книг «На рыбачьей тропе» и «Рассказы», член СП СССР с 1959 года. Следом за ним были Надежда Адольфовна Григорьева (1961), Федор Михайлович Голубев (1962), Вячеслав Васильевич Тычинин (член СП с 1963, в Курске с 1964 года), Михаил Исидорович Козловский (1965), Виктор Макарович Малыгин (член СП с 1963, в Курске с 1965 года), Александр Александрович Харитановский (член СП с 1963, в Курске с 1965 года) и Исаак Зельманович Баскевич (1966).
При этом большинство из них прошли через горнило Великой Отечественной войны, имели боевые ранения, являлись орденоносцами. А такие, как Козловский, Харитановский, Малыгин и Тычинин, к тому же многие годы посвятили журналистики, являясь собкорами областных и известных столичных газет.
С середины сороковых годов в Курске при редакции газеты «Курская правда» действовало Курское областное книжное издательство, выпускавшее книги как местных, так общесоюзных авторов. Например, в 1946 году, когда Курск еще не оправился от страшных ран войны, в этом издательстве увидел свет поэтический сборник «Стихи о войне», в котором были стихи Николая Юрьевича Корнеева и его коллег по перу – А. Куликова, А. Щелокова, Л. Шелест и других. Но в 1964 году, возможно, из-за смены руководства страны (одного земляка курян – Н.С. Хрущева другим – Л.И. Брежневым), возможно, по иным причинам, Курское книжное издательство было ликвидировано. А всем курским писателям и литераторам, как и их коллегам из всех областей Центрального Черноземья – Белгородской, Воронежской, Липецкой и Тамбовской – было предложено публиковаться в Центрально-Черноземном книжном издательстве и его главном печатном органе – журнале «Подъем».
Естественно, пробиться с авторской книгой в огромной очереди желающих не только начинающим писателям и литераторам, но и уже известным, стало архисложно. И курское писательское сообщество, получив такой удар от правительства, в своем развитии словно замерло на многие годы, впало в стагнацию. Менялись руководители писательской организации – Михаила Колоса в 1963 году сменил Михаил Обухов, Обухова – в 1964 Вячеслав Тычинин, Тычинина – в 1967 – Александр Харитановский – а дело с «мертвой точки» не сдвигалось, хотя «резервный полк» был не только многочислен, но и постоянно рос количественно и качественно.
Да, имелась возможность, опубликоваться в журнале «Подъем» или в коллективных сборниках, выходящих в Воронеже, но, во-первых, попасть в них было не так просто, а во-вторых, даже «засветившись» в них, приходилось годами лишь мечтать о выходе собственной книги. А без выхода двух книг говорить о членстве в Союзе писателей СССР не приходилось. Поэтому многие курские литераторы не очень-то радовались, когда их произведения все же попадали в коллективные сборники. Ибо такое «попадание» часто было не движением вперед, а остановкой и угасанием, поэтому такие сборники между собой называли «братскими могилами». Несколько цинично, но, по сути, как ни грустно это осознавать, верно.
В эти тяжелые для курских писателей и литераторов времена на помощь к ним пришли областные газеты «Курская правда» – печатный орган обкома КПСС и «Молодая гвардия» – печатный орган Курского обкома ВЛКСМ. От них старались не отставать районные газеты и городские многотиражки, как «Вперед» (завод РТИ), «Металлист» (КЗТЗ), «Звезда» (завод «Прибор») и ряд других, при которых образовались литературные объединения. (Ныне, к сожалению, не только этих многотиражек нет, но и некоторых заводов, например, КЗТЗ).
Если «Курская правда» как более солидный партийный орган публиковала чаще произведения уже известных курских писателей – Евгения Носова, Михаила Обухова, Николая Корнеева. Исаака Баскевича, Михаила Козловского, Егора Полянского и других, то «Молодежка» больше уделяла внимание начинающим. В середине 60-х годов по инициативе журналиста и поэта Юрия Авдеева был создан «Клуб любителей искусств», о котором с благодарностью не единожды вспоминал Юрий Першин в беседах с автором этих строк. Члены клуба не только читали свои стихи, но и обсуждали выходившие книги, кинофильмы, театральные постановки, газетные статьи. А затем появилась литературная страница «Зарницы», на которой публиковались произведения начинающих авторов. Часто «Зарницы» стали выходить в виде приложения к газете. Причем полиграфически исполнены были так, что их можно было свернуть в шестнадцатистраничную брошюрку. А если сшить и переплести несколько таких брошюрок под одной обложкой, то получался небольшой сборничек с произведениями курских поэтов и прозаиков.
Кроме того, под патронажем «Молодой гвардии» стали проводиться ежегодные литературные семинары молодых литераторов, которые со временем стали иметь довольно большой вес. Рекомендации руководителей этих семинаров давали путевку для продвижения в Союз писателей СССР наиболее талантливым поэтам и прозаикам.
Заметные сдвиги в жизни Курской писательской организации появились лишь с приходом к руководству организацией в 1976 году писателя-прозаика, участника Отечественной войны и войны с Японией Петра Георгиевича Сальникова. (В Курск он приехал в 1975 году).
Так уж вышло, что между Евгением Ивановичем Носовым, в 1975 году награжденного орденом Трудового Красного Знамени, ставшего секретарем СП РСФСР и СП СССР, а также лауреатом Государственной премии РСФСР имени М. Горького за книгу «Шумит луговая овсяница…», и Петром Георгиевичем завязались дружеские отношения. И как им не завязаться, когда оба – фронтовики-артиллеристы, оба – уже известные в стране мастера художественного слова. Вот этот тандем и стал будоражить Союз писателей РСФСР на предмет приема новых членов СП и пополнения рядов Курской писательской организации. Причем будоражил весьма настойчиво… Да и редакторский совет Центрально-Черноземного книжного издательства не оставлял в покое, требуя активизации по изданию книг курских литераторов и писателей.
Поэтому в 1978 году, осенью, после того, как в Курск из Харькова возвратился Вячеслав Александрович Нарыков, Курская писательская организация после более чем десятилетнего застоя впервые пополнилась писателями – поэтом Юрием Петровичем Першиным, издавшем поэтические сборники «Глубина» (1968), «Тревога» (1972), «Одолень-трава» (1977) и прозаиком Владимиром Павловичем Детковым, выпустившим в 1978 году только одну книгу прозы – «Встреча на рассвете», но имевшим огромную поддержку со стороны Евгения Ивановича Носова. А на очереди уже были прозаик Михаил Николаевич Еськов и поэт из Рыльска, участник Великой Отечественной войны Василий Семенович Алехин. В творческом багаже обоих с середины 60-х годов было значительное число публикаций в газетах, столичных журналах, коллективных сборниках и как минимум – две изданные книги. Оба были приняты в 1979 году.
Курская писательская организация в 1979 году с учетом вновь принятых писателей в своих рядах насчитывала 14 человек. (Кто-то, как Алексеев, Григорьева, Певнев и Колосов, переехали в другие города Союза, а кто-то, как Козловский и Горбовцев, уже умерли). Но «резервный полк», натужно дышащий в затылок более счастливым собратьям по перу, по численности был раза в два больше самой писательской организации. И будет неверным проявлением той действительности, если не назвать хотя бы самых видных и активных литераторов того времени, входивших в этот резерв и часто публиковавшихся в «Молодой гвардии».
Это представители журналистского сообщества из Курска: Валентина Коркина, Василий Воробьев, Алексей Шитиков, Вадим Корнеев, Александр Прозоров, Владислав Павленко, Лев Боченков, Юрий Бугров, Сергей Малютин, Татьяна Горбулина, а также Иван Зиборов (Курчатов), Владимир Латышев (Фатеж), Александр Судженко (Суджа), Александр Балашов (Железногорск), Леонид Наливайко (Конышевка), Николай Шатохин (Хомутовка), Алексей Тимонов (Щигры) и другие. Это представители рабочего класса Леонид Звягинцев и Николай Леверов – в Курске, Михаил Саницкий – в Рыльске, Владимир Конорев – в Щиграх. Это представители других профессий: Николай Шадрин (актер Курского драмтеатра), Леонид Медведев (военнослужащий), Виктор Давыдков (инженер), Лев Мнушкин (культработник), Вениамин Саранских (офицер милиции в Рыльске).
Традиционно  не оставалось в стороне и курское студенчество: Сергей Бабкин и Юрий Асмолов, как некогда до них Владимир Трошин, Юрий Першин, Михаил Еськов и ряд других, уже настойчиво стучались в двери писательской организации. Были и другие…  К тому же, как отмечалось выше, литературный подлесок не только рос ввысь, но и неудержимо расширялся. И конкуренция, мягко говоря, среди этого подлеска существовала немалая…

…Итак, Вячеслав Александрович обнаружил в первоянварском выпуске «Молодой гвардии» на страницах «Зарницы» свои стихи и, конечно же, порадовался. А кто бы на его месте не порадовался?..  И совсем был удивлен, когда в марте того же 1980 года получил письмо из писательской организации за подписью писателя Михаила Михайловича Обухова, с произведениями которого, в том числе романом «Ястребовы», был знаком еще во время учебы в школе, с приглашением прибыть на беседу. Естественно, воспользовался полученным приглашением и 23 марта уже был в кабинете ответственного секретаря организации, располагавшемся на 3-м этаже Дома книги, рядом с кабинетами комитета по культуре Курской области.
В помещении, как выяснилось, кроме поджидавшего его Михаила Обухова были также Евгений Носов и Петр Сальников. Поздоровался. Представился. Затем началась беседа с Михаилом Михайловичем, перед которым на столе лежала рукопись его, Нарыкова, стихов, ранее направленных на семинар.
Пока беседовал с Обуховым, в писательскую организацию пришли поэт Николай Корнеев, Юрий Першин, Михаил Еськов и Владимир Детков.
Так началось знакомство Вячеслава Александровича с курскими писателями и его вхождение, долгое и непростое, в писательскую среду. Да, на этом пути было всякое, но чувство благодарности Михаилу Михайловичу Обухову за теплый и обстоятельный разговор в душе поэта Нарыкова осталось навсегда.
(Мне, автору этого очерка, к сожалению, не довелось быть знакомым с Михаилом Михайловичем Обуховым, автором романов «Ястребовы», «Разные судьбы», «Корни врастают в землю» и «Жизнь не остановить», составивших единое художественное полотно – тетралогию. Но вот моему отцу, Дмитрию Дмитриевичу Пахомову, повезло встретиться с ним в каком-то санатории и даже читать ему свои не очень-то совершенные стихи, которые писатель благодушно слушал. И в глазах моего родителя он предстал человеком скромным, добрым, без намека зазнайства и своего величия).

Но пора оставить исторический экскурс в покое и возвратиться к основной теме нашего повествования – творческой деятельности Вячеслава Нарыкова. Обращаясь же к его поэтическим сборникам, легко заметить, что в 1978 году им написаны стихотворения «Огонь», «Конец августа», «Начала» и другие. При этом темы самые разные. Например, в стихотворении «Огонь» речь идет не только о Вечном огне и Неизвестном солдате, но и о памяти поколений россиян о Великой Отечественной войне, хотя слово «война» здесь не употреблено ни разу:
Мы тебя Неизвестным солдатом
Помним здесь.
И приносим цветы.
И огонь негасимо и свято
Бьет из сердца гранитной звезды.
Постигаю свершенному цену,
Познавая в сравненье себя.
…Гулкий шаг разводящих и смены
Размеряет биенье огня.

В стихотворении «Конец августа» поднята тема педагогической работы, когда учитель, словно солдат, находится на передовой, где проходят невидимые, но очень важные сражения за умы и души, а в итоге – за судьбы поколений:
…А завтра вновь, без смен, передовая,
Где тридцать пар пытливых детских глаз.
Счастливая судьбы и даль без края.
Звонок. Вхожу. Мы выросли на класс.

Что же касается стихотворения «Начала», то основная тема его «человек и бытие», когда «все кажется, Земля до нас не знала / любви и окрыленности…». Но тут же следует вывод, что «…начала / незыблемы в течении времен».
Важной особенностью этих стихотворений является не только глубина поэтического, нравственного, патриотического и философского наполнения, но и непременное присутствие автора, который не только что-то вещает, но и все им сказанное тонко и весьма эмоционально переживает. Отсюда такая убедительность и добротность этих произведений.
В следующем году из-под пера Вячеслава Александровича вышли стихотворения «Вдруг – так?..», в котором автор довольно отстраненно от собственного «я» размышляет о предназначении человека в этом мире, и «Одиночество и море», посвященное актеру и прозаику-литератору Николаю Ивановичу Шадрину. По-видимому, ко времени написания данного стихотворения они успели познакомиться.
Особенностью этих глубоко философских стихотворений стала техника стихосложения: шестистрочье строф первого и сложный ритмический рисунок второго. И использование в нем неточных рифм:
О чем вы, опомнитесь? Шхуна отчалила в полночь.
И долго безумствовал ветер в смоленых снастях.
Следы на песке уходящие волны заполнят,
А пенные брызги маяк серебрит на висках.

Но вот закончился 1979 год, и пришло 1 января 1980, а с ним и выход «Молодой гвардии» с двумя литературными полосами «Зарниц», на которых была подборка стихотворений Вячеслава Нарыкова о любви. Первое стихотворение так и называлось «О любви», а в нем такие строки:
Всегда как сталь – сейчас дрожит рука.
Твои глаза в моих.
Второе стихотворение начинается строфой:
С тобою простимся на краю земли.
Опушка леса с птичьими следами.
Сверкает покрывается зима
Холодными колючими снегами.
А в третьем были такие строки:
Нас носило, может, будет долго носить
(Может, медленней,
                может, степенней с годами)
За любовью, за словом чужими краями,
Только голоса Родины нам не забыть.

Не углубляясь в анализ этих стихов – они основательны и добротны, крепко насыщены энергией света, добра, нравственности и эстетики, – отметим, что в этом выпуске «молодежки» были миниатюры В. Деткова, отрывок из повести М. Еськова, стихи В. Алехина, Л. Боченкова, В. Семенова, М. Тутова, И. Ходыкина, А. Шитикова и Н. Шумакова. На мой взгляд, хорошее соседство… 
В целом же 1980 год стал весьма урожайным в поэтическом творчестве поэта Нарыкова. То ли появление подборки стихов в «Молодой гвардии» повлияло, то ли что-то иное, но в этом году увидели свет стихотворения «О любви», «Десантник», «Велогонка под Загорском», «Не дай оступиться, земля…», «С утра нелетная погода…» и большая поэма о юности «Время жить».
Тематическая мозаика стихотворений, как видно и из их названий – о любви, о поэте-десантнике, о велогонщиках и так далее – разная, но объединяет их высокая философия содержания, емкость мысли и чувственная образность, когда:
Я – колокол, перевернутый вверх языком:
Медь нутра отражает небо.
Нестерпимым сияньем, как чаша вином
Весь заполнен – тебе на потребу.

И далее все ускоряющимся повтором-рефреном начала каждой строки (анафора) с нарастанием эмоционально-психологической составляющей идет «я – дождь…», «я – ливень…», «я – море…», «я – ледник…», чтобы закончиться апофеозом: «я – тот единственный день бытия…».  (Буква «я» в словосочетаниях «я – ливень» и «я – ледник» в стихотворении отсутствует, но четко и ясно подразумевается).
Все это говорит как о поэтическом мастерстве автора, что большей частью дается от природы, так и о крепком знании теории поэтики и стихосложения – бесценном грузе занятий на филфаке университета.
Мастерство поэта проявляется и в той умышленной  «недосказанности», используемой им в стихах, когда вместо того, чтобы «разжевывать» предложение до финала, он прерывает строку (строки) и заставляет читателя догадываться самому, в чем суть, то есть заставляет его мыслить. А это – не каждому под силу…
Примером сказанного могут быть и уже цитируемое стихотворение «О любви», и другие, в том числе и «Десантник»:
Друг-поэт кособок и хром:
Шок во ржи – не обрезать строп.
Парашюты и шлемофон –
Долго им не уйти из строф.
Вся строфа – затяжной прыжок,
Слов-секунд скоротечная нить.
А легко ли Земле в висок
Гулкой пулей входить?..      

Автор не сказал нам, что во время одного из прыжков с парашютом что-то произошло нестандартное, в результате чего парашютист-десантник получил ранения, но мы сами, читая обрывистые фразы, видим всю эту картину и ее последствия. И нам становится понятна и воля к жизни десантника, «гулкой пулей входившего в Землю», где земля не просто часть суши, а вся планета, и то, что бывший десантник, несмотря на полученные увечья, духовно поднялся над серой обыденностью и достиг определенных высот в поэтическом творчестве. И в этом творчестве, само собой, нашлось место и парашютам, и шлемофону, и другим атрибутам воздушных десантников.
Что же касается поэмы «Время жить», то она, в соответствии с классическими канонами, состоит из зачина-пролога, кульминационной части, включающей в себя разделы «Любовь», «Кирпичный завод», «Армия» и «Стройотряд», а также заключения в виде итогового стихотворения без названия, начинающегося словами: «Читай, поэт!».
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сказать, что поэма – автобиографична. Однако автобиографична не только для конкретного человека – Вячеслава Нарыкова, но и для всего поколения советских парней и девчат, родившихся в пятидесятые годы – учившихся, влюблявшихся, честно служивших Родине, добросовестно трудившихся, не прятавшихся за спины товарищей. И не важно, где родились сверстники поэта – в Вышней Озерне, в Курске, в Харькове, во Владивостоке – они были едины в умении любить, мечтать и созидать. И в этом их схожесть.
Естественно, в прологе автор задает тон всему произведению и закладывает основы сюжета:
Мои бывали дни:
Я делал кирпичи,
До черта всяких книг
Перечитал в ночи.
Мне точно по плечу
Пришелся автомат.
Хвалиться не хочу –
Я был, как все, солдат.
А в чем же преуспел
Средь этих дел простых?
Да в том, что не умел
Искать путей кривых.

Раздел «Любовь» – самый короткий в поэме. Возможно, он ассоциативен первой юношеской любви, неожиданно нагрянувшей, воспламенившей сердце и душу, толкнувшей к безрассудным, на одних лишь эмоциях действиям, но вскоре перегоревшей и оставившей лишь скомканную смутность чувств и желаний.
Строфы этого раздела написаны в ином поэтическом размере, чем строфы пролога, зато лиричности, музыкальности, напевности и, конечно же, нежности звучания, в них больше.
Любовь пришла, как вешняя вода,
Когда звонки прощальные звенели,
Так быстро повзрослели мы тогда –
В те школьные последние недели.
В ночных садах акация цвела –
И тьма сдавалась белопенной силе.
И ты такой прекрасною была,
Что парни все в соперниках ходили.

Следующий раздел «Кирпичный завод» отличается от предыдущего не только большим количеством строф, добротностью описательной части, размышлениями героя, но и исповедальностью:
Тот первый день был длинным, словно год.
К обеду руки налились металлом.
Ломило спину, лил обильный пот,
А «сушка» вагонетки подавала.
…………………………………….
Я понимал: со мной не сделать плана.

Да, непросто было постигать трудовую науку в горячем цеху и становиться рабочим, однако рядом были не только те, кто, как Петр, корил за неуклюжесть, но и те, кто помогал делом и словом, настоящие товарищи и наставники:
…Ответил Рыбаков: «Хозяин крепкий
Ты, Петр, конечно. Только, как в бою,
В работе нашей надо быть всем вместе.
Нам премии, допустим, не видать…
Но мы бригадной не уроним чести –
Поможем пареньку рабочим стать».

Самый большой раздел поэмы «Армия» состоит из отдельных стихотворений-главок, повествующих о разных этапах воинской службы, в том числе о том, как стал ротным запевалой, как принимал присягу, как ждал писем, как стоял на посту, как вместе со своими товарищами участвовал в длительных учебных марш-бросках по занесенному снегом бездорожью. И, наконец, о том, как под бессмертный марш «Славянки» после торжественного прощания со знаменем части уходил на дембель. 
Часть выдержек из стихотворений-главок этого раздела уже цитировалось выше, когда шла речь о воинской службе, но, по-видимому, стоит процитировать и другие строки и строфы, ибо здесь тот самый случай, когда «кашу маслом не испортить».
…Был снег искрист, мороз – ядрен и колок,
И вовсе не медов далекий край.
Вдруг старшина – служака и психолог –
Чуть обернувшись, крикнул: «Запевай!!»
Как над стремниной прервалось дыханье
У всех: «Как так?» Шаги и тишина…
Но зычно повторяет приказанье,
Ступив с дороги, грозный старшина.
Взметнулась песня хрипло и неверно –
Я чуть не смолк, волнуясь и стыдясь, –
Но подхватили, и, качнувшись мерно,
Строй подобрался – песня родилась.

Эти строфы из главки «Запевала», а следующие из «Присяги»:
Гремел оркестр. Сжимая карабины,
Вбивая в плац парадный гулкий шаг,
Вступали присягавшие мужчины
Под сень твою, Гвардейский красный флаг.

Те, кто служил, знают, как ждет солдат письма с малой родины, в которых, как правило, было тепло родительских забот и напутствий, добрые вести от друзей, ласковые слова от девушек. Но, к сожалению, не всегда письма приносили тепло в солдатские души, иногда они обжигали их холодом девичьих измен.
Конверт простой и листик невесомый
Тяжелым камнем на сердце легли:
Гулял на свадьбе у… твоей знакомой.
Ее теперь развозят «Жигули».
Писал мне друг, не сглаживая фразы…

Но острота сердечной боли затухает, а служба с ее бесконечными «подъемами» и «отбоями», с «нарядами» и «учениями» продолжается. И вот уже, находясь на посту, солдат наблюдает, как живет «гражданка»:
Тихая вода. Белый теплоход.
Сонная тайга. Заря вполнеба.
Долго над Шексной музыка плывет,
Жизнь себе идет…
А несколько ниже, в другой части этого стихотворения-главки следует:
…Чуть слышно музыки звучанье,
Для пассажиров – лес стеной.
За ним не видно очертанья
Глядящей в небо пусковой.
А часовой – оттенок хвои
И промельк птичьего крыла.
Я здесь не для парадов воин,
А чтобы мирно жизнь текла.

Но подошло время – и отзвучали волнующе-чеканные ритмы «Прощания славянки».
…Послышалась команда: «Полный шаг!»
И сжатые в последний раз равненьем,
Как будто от него судьба зависит,
Мы подбородки повернули круто,
И взглядом стал единым целый полк,
Как знаменосец звонкий шаг печатал!

Раздел поэмы «Стройотряд» состоит из трех стихотворений главок. Подобно разделу «О любви», он небольшой, но, на мой взгляд, самый пафосный, самйы страстный, ибо это гимн юности, дружбе, коллективизму. И именно в нем есть такие строфы:
Гитары пели, пенился цветами,
Как океан ликующий перрон.
Отряды шли зелеными волнами
За рядом ряд – и полон эшелон.
«А ну-ка, карту! Сколько до Ямала? –
К столу склонился комиссар Козак. –
Две тыщи здесь, полтыщи за Уралом,
Дня на четыре ходу, будет так:
Подъём – и в бой.
И не робеть, братишки!
Пусть впереди не сладкое житьё –
Ведь в рюкзаках у нас о славе книжки,
Так будем же достойными её».

Но есть там и другие строки, более спокойные, более будничные что ли, наполненные повседневными заботами и трудовыми ритмами. Например, вот такие:
За шагом – шаг. Тупая боль – спина,
Мошка, как панцирь, облепила плечи…

Или вот такие:
Диспетчер сказал: «Кури», –
Попадали, как кули.
Затоптанный пол балка –
Перина до потолка.
Но нас придавил не сон:
Там в пляшущем забытье,
Лавиной идет бетон!
Мы в нем, словно в полой воде.

И эти строки уже без пафоса, но правдиво и искренно передают все тяготы будней студенческой стройотрядовской жизни комсомольцев-созидателей семидесятых годов, последнего поколения созидателей. Ведь скоро придут алчущие легкой жизни, игрищ и наживы, словом – пепсиколисты. 
Завершает поэму стихотворение без названия обращением к другу-поэту, товарищу по стройотряду, в котором такие строки:
…И вновь зовут далекие пути
Туда, где трудно, где уюта мало.
Еще нам долго по земле идти…

Как видим, поэма написана в разных поэтических размерах, в разных ритмах; тут даже белые стихи использованы, но композиционное единство сюжетных линий соблюдено в полной мере.
Подобно оркестровым сюитам нашего земляка  Георгия Свиридова «Время, вперед!» она наполнена не только лирикой, но и динамикой движения, и энергией света, и драматургией жизни и созидания; в ней дух русского человека, человека-творца, человека-победителя.

1980 год в творческой жизни поэта Вячеслава Нарыкова можно считать стартовой точкой в «плавании» по страницам курских газет. Так, 13 декабря 1981 года «Курская правда» публикует стихотворение «Отчизна», а 31 июля 1982 года – «О верности».
«Счастье в чем? – задает поэт вопрос себе и всем нам в стихотворении «Память» и тут же отвечает:
Любить и быть любимым –
Как прекрасно на земле людей
Повторять единственное имя
Женщины единственной своей
Лики канонических красавиц –
Мимо, как осенняя листва.
Милая, руки твоей касаюсь
Трепетно, как чистого листа».

И тут следует заметить, что на литературной странице «Курской правды», кроме стихотворения Нарыкова, были рассказ А. Прозорова, миниатюры В. Шаповалова, афоризмы В. Латышева, очерк И. Баскевича о писателе В. Овечкине «Буду бороться, пока жив».
Возможно, у кого-то возникнет вопрос: «К чему другие имена литераторов и писателей, когда речь о творчестве Вячеслава Александровича?» А к тому, чтобы более отчетливо понимать, в каком литературном котле приходилось «кипеть» Нарыкову, знакомясь с курскими писателями, набираясь опыта, шлифуя свое мастерство. Именно в «живом» сравнении «своего» и «чужого» чаще всего оттачивается творческое перо…
В это же время шла работа над рукописью. Она было собрана и под названием «Люблю тебя» с одобрения руководства писательской организации, в том числе ответственного секретаря Петра Георгиевича Сальникова отослана в Воронеж, в Центрально-Черноземное книжное издательство. И в октябре 1982 года из Воронежа на домашний адрес поэта пришло письмо за подписью редактора ЦЧКИ Л. Шевченко-Бахаревой о том, что рукопись рассмотрена и включена в план издания в кассете – пять книг пяти авторов под одной обложкой в 1984 году.
На радостях Вячеслав Нарыков помчался с этим письмом в писательскую организацию, где были Петр Сальников, Юрий Першин и другие. Они тепло поздравили Вячеслава с этим добрым сообщением. И потянулись дни и месяцы томительно-радостного ожидания появления книги. Но вдруг в мае 1983 года из Воронежа пришло очередное письмо, в котором черным по белому было написано: «Вашей книжки в кассете не будет. Надо готовить отдельную книгу».
Это был удар. Такого поворота судьбы Нарыков не ожидал… Поразмыслив, понял, что своим радостным появлением в писательской организации привел в движение какое-то «закулисье», кому-то наступил на «больную мозоль». И проклял тот день, когда пришел в организацию с письмом А. Бахаревой, и дал себе зарок больше ни с кем не делиться творческими наработками и подвижками.
По-видимому, стоит пролить свет на судьбу книжки-кассеты. Она вышла в 1983 году (несколько раньше намеченного срока), и в ней от Курской области была представлена книга поэта Леонида Наливайко – «Встреча».

После «Курской правды» в процесс публикации и популяризации стихов Вячеслава Нарыкова вновь активно включается «Молодая гвардия», которая 16 декабря 1982 года печатает стихотворение «Память», 1 января 1983 года – «Колокола лесов», а 1 января 1984 года – «Счастье в чем?» и «Родина».
Придерживаясь избранной тактики хотя бы вкратце знакомить читателя с новыми произведениями поэта, процитируем хотя бы (частично) стихотворение «Память»
Неспешное течение полей,
Осеннее спокойствие земли,
Чуть видный клин
                высоких журавлей –
Мы это все однажды обрели.
Мы обретаем солнца свет и дождь,
Родной язык. Любимых и друзей,
И памяти пронзительную дрожь
Среди звенящей тишины полей.
…………………………………..
Но, гулкий шаг роняя в тишину,
В осенние неспешные поля,
Проходят не видавшие войну
На вечный пост у Вечного огня
Солдаты – и спокойствие земли
Недолговечным кажется опять.
И то ли в небе плачут журавли,
То ль начинают в памяти рыдать.

И тут стоит обратить внимание на такой факт: редакции курских газет как областных, так и районных, находили возможность платить гонорары авторам литературных произведений. Причем, как делился данным опытом Михаил Еськов, у некоторых литераторов эти гонорары были хорошим дополнением к основной зарплате (стипендии).  В районных и областных газетах гонорары были небольшие – 5-10 рублей за публикацию. В журнале «Подъем» – уже несколько десятков рублей. В столичных же изданиях – еще выше. Однако, как вспоминает Вячеслав Александрович, поэт Юрий Першин по поводу гонораров за стихи говорил: «Стихи прокормить не могут, они могут лишь напоить. И то – не всегда».
Однако возвратимся к стихам Нарыкова. Необходимо отметить, что выше перечислены только те стихотворения, которые попали в печать. Написано же Вячеславом было куда больше. Например, в 1981 году из-под пера поэта вышло большое стихотворение «В увольнении». А в 1982 году увидели свет «Пост номер один» (позже войдет в стихотворный цикл «Минута молчания), а также «Стрелковый полигон», «Сборы офицеров запаса», которые вместе с другими произведениями о воинской службе составят стихотворный цикл «Полигон». Еще один цикл – «По лезвию любви» – составили стихотворения, написанные в 1982 году: «Лебяжье», «По тоненькому лезвию любви…», «Для светлых дум душа моя чиста…», «Хоть знаю я, что ночь моя спустилась…», «Соловьи», «Ливия, помни…», «Отпылает пламя листопада…», «Даю тебе сентябрь…». И в этом же году увидело свет стихотворение «Поэты», а в следующем – «Снег». В 1984 году, кроме стихотворения «Родина», поэтом было написано еще «Два фото на белой стене…», «Минута молчания» и «Портрет» (два последних стихотворения вошли в цикл «Минута молчания»).
Считаю неверным ограничиться только перечислением названий произведений, вышедших из-под пера в обозначенный период. Чтобы почувствовать как поэтический аромат стихотворений, так и творческий рост их автора, стоит процитировать хотя бы строками или отдельными строфами некоторые.
Отчизна, перед славою твоей
Склоняю низко голову и годы.
Один из миллионов сыновей,
Короткий звук на языке народа.

Эта строфа из стихотворения «Отчизна», а следующая из «Родины»:
Земля моя, ты – множество имен:
В названье каждом смысл и запах воли.
В чужих стихах свое родное поле
До боли с удивленьем узнаем.

Понятно, что основой в них – тема большой и малой Родины. Эта же тема звучит и в цикле «По лезвию любви», и в цикле «Минута молчания». Но здесь она сочетается с другими темами: темой любви к женщине и родному краю, родной природе, темой верности, темой патриотизма, темой морали и нравственности и так далее и так далее…
Примером такого счастливого сочетания многих тем может быть стихотворение «Лебяжье», открывающее цикл «По лезвию любви»:
Снег, сверкая, сеется и сеется.
Стынет солнце низко над холмом.
Мы одни среди пейзажа сельского
В ожиданье светлом и немом.
Редкий парк…
В снегу тропинки узкие.
Домики пушисто замело.
Завитки дымков по-русски русые
Нежно закурчавили село.
…………………………………
Чуть знакомы –  и боюсь! – взволнованны
На тебе смотрю во все глаза:
Вдруг и мы с тобою околдованы
Здесь, где белизна и бирюза.
…………………………………

Кстати говоря, на это стихотворение обратил свое внимание один из тончайших лириков Курского края нашего времени, поэт Юрий Асмолов в литературно-обзорной статье «Полет», посвященной поэтическому творчеству Вячеслава Александровича. Однако вслед за поэтом Нарыковым продолжим «по тоненькому лезвию любви» идти «в край нетронутой весны», чтобы увидеть, как «от светлых дум душа его чиста», когда:
…И россыпи роняя снеговые,
Несется жизнь, как санки беговые,
С высокой кручи к жердочке моста.
И юность смехом радостным звенит…

И как быть, говоря о родной Курщине, овеянной боевой и трудовой славой, о любви, и… не вспомнить о соловьях? Поэтому хотя бы первую строфу из стихотворения «Соловьи», но процитируем:
Над землею в серебристой вышине,
Где смиряются ветра в листве ночной,
В самой древней, самой яростной войне
Соловьи ведут воздушный «бой».
 
Однако счастье и радость в нормальной жизни человека довольно часто идут рука об руку с печалью разлук и утрат, с сердечной болью. Отсюда такие строки в стихотворении «Остывает пламя листопада…»:
…Остываю в ярости молчанья
У обид и сплетен на краю.
За святую искренность печали
Я теперь судьбу благодарю.

Стоит заметить, что цикл «По лезвию любви», как и другие лирические произведения Вячеслава Нарыкова на данную тему, всегда вызывал живой и жгучий интерес у его коллег по перу. Так В. Шумаков в предисловии «По лезвию любви» к книге В. Нарыкова «Рубежи» пишет: «…Это один из самых интересных циклов. Очень точное название. По лезвию не только любви, но и всей нашей жизни скользит обнаженная душа поэта. Наиболее сильными, на мой взгляд, являются стихотворения «Остывает пламя листопада», «Даю тебе сентябрь…», «Господи, как одиноко…», а «Ливия, помни…» так и просится в хрестоматию».
В высокой оценке стихотворения «Ливия, помни…» солидарен с ним и Юрий Першин. В своем предисловии к книге Нарыкова «Негасимый свет» он пишет: «Стихотворение «Ливия, помни…» при одном только воспоминании вызывает щемящее царапание в груди» и цитирует строфу, которую вслед за ним позволим себе процитировать и мы:
«Ливия, помни»,- летит и летит сквозь века…
Время бессильно.
Пусть рушится мраморный образ.
«Ливия, помни»,- волною плеснула река,
Нас поразило: слова мы услышали оба…

Далее Першин делится откровенной мыслью с читателем, перебрасывая невидимый мосток из седой глубины прошлого в настоящее: «Невольно услышал и я, не только последние слова Октавиана Августа, обращённые к жене, но чувственный голос современного человека». Да, такой оценке одного из самых изысканных ценителей поэтического слова позавидовали бы многие курские поэты, как начинающие, так и маститые.
А ниже Юрий Першин как бы подводит черту не только этому циклу, но и всей многоцветной, многообразной теме любви в творчестве Вячеслава Александровича: «Любовная лирика – одна из светлых сторон творчества поэта».
Более эмоционален в своей оценке темы любви в творчестве Вячеслава Александровича писатель-прозаик Сергей Малютин. В статье «Вячеслав Нарыков», части литературно поэтического цикла «Курская поэтическая антология», он пишет: «В горячих, эмоционально приподнятых строчках – и пылкие признания лирического героя, и восхищение женской красотой, и легкая самоирония, и горечь безответной любви, и душевное благородство, и обжигающее тепло долгожданной встречи. И в этом, казалось бы, привычном наборе любовных чувств и переживаний присутствует самое главное – нетривиальность поэтического письма, попытка найти самые простые и запоминающиеся слова и образы для того, чтобы наиболее точно передать душевное состояние беззаветно любящего человека: «Но каждый миг с тобой запоминаю, / а без тебя – не замечаю дней».

Как отмечалось выше, кроме цикла «По лезвию любви», в данный период времени из творческой лаборатории Вячеслава Нарыкова вышли и стихи, ставшие вместе со стихами, написанными ранее: «Патрон», «Молния поезда…» и «Огонь» – составной частью цикла «Минута молчания». Это, вынужден повториться, «Пост номер один», «Минута молчания» и «Портрет».
Если «Молния поезда», возможно, было навеяно возвращением выпускника Харьковского университета на родину, в город Курск, то «Пост номер один», скорее всего, посещением автора мемориального комплекса «Памяти павших в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», расположенного рядом с Никитским кладбищем. Здесь действительно есть «Пост номер один», где почетный караул несли и ныне несут учащиеся школ и училищ города Курска. По-видимому, от этой важной и нужной для воспитания юных поколений в русских традициях любви к Отечеству не были в стороне и учащиеся ПТУ-14, а вместе с ними и их наставник и педагог Вячеслав Нарыков. А заключительная строка этого стихотворения звучит так:
И гулкий шаг роняя в тишину,
В осенние неспешные поля,
Проходят внуки тех, кто пал в войну,
На Первый пост у Вечного огня.

 В ином поэтическом размере, но на ту же тему памяти, верности идеалам предков-победителей, неугасимой любви к Отечеству, гражданской искренности написано стихотворение «Минута молчания». В качестве примера приведем две первые строфы:
Минута Молчания… День торжества и печали…
Листва молодая над черным безмолвием плит.
В спокойное небо, высокие светлые дали,
Как штык пехотинца, вонзен обелиска гранит.
Отпели фанфары. Как пульс метронома звучанье,
И пламя чуть слышным гуденьем идет от земли.
Она наступает внезапно – Минута Молчанья.
Побудь – и молчаньем Минуту Молчанья продли.

А на стихотворение «Двойной потрет» обратил внимание такой требовательный к поэтическому слову человек, как поэт Алексей Шитиков (член СП СССР с 1982 года). В большом предисловии «С доверием и надеждой» к книге В. Нарыкова «Ожидание полета» он пишет: «…я мог бы в данном предисловии привести немало примеров, но ради краткости остановлюсь только на одном стихотворении «Двойной портрет», которое мне хочется процитировать целиком:
Густеет над старым садом
Несобранных яблок запах,
Старушка ослепшим взглядом
Глядит из окна на запад.
В хатенке лучи заката
Трагично, хотя картинно,
Румянит портрет солдата –
Погибшего ее сына.
Привык я ко многим бедам,
Но слезы сдержать не в силе.
За этим двойным портретом
Мне видится вся Россия.

Процитировав стихотворение, далее мэтр продолжает: «Нет в этом трехстрофном стихотворении ни ритмической новизны. Ни удивительно необычной рифмовки, ни какой-то экстравагантной метафоричности, в погоне за которой истрепалось немало сочинителей-формалистов, – ничего тут не закручено с расчетом на словесно-эпатажные фокусы-покусы, да и вдовьи, материнские печали о мужьях и сыновьях, погибших в сражениях, много раз и для многих поэтов становились темами даже целых поэм. Но вот избран Нарыковым свой ракурс физического и духовного видения природной картинки, человеческих судеб, а за ними – видение и понимание нелегкой судьбы всей России, – и все это, обозначившееся на бумаге простыми по форме строчками, оказалось лично для меня далеко не простым творческим действием, а взволновавшим душу, заставившим многое вспомнить из своей безотцовской судьбы и увидеть духом и сердцем множество деревенских изб и хат, из окон которых глядят на мир обесцветившимися от слез глазами ставшие уже немощными старушки – наши бабушки и матери. Их скорбные глаза – глаза обездоленной России. Таковой явилась своим внутренним содержанием для моего восприятия данная поэтическая весть словотворца о времени, о людях и о себе».
Витиевато, но весьма положительно. Такой оценки произведения не каждому маститому поэту соловьиного края удавалось слышать от Алексея Федосеевича Шитикова. Чаще звучала критика.
Что же касается стихотворений, написанных в рассматриваемый период времени, но не вошедших в названные циклы, то «Купола лесов» (в другом названии «Лес») не только о природе родного края, но и об ответственности людей за сохранение лесов, как части природы.
Колокола лесов поют иначе,
Чем струны рек… Над маревом полей
В любой судьбе единственное знача,
Природы зоркий взгляд – среди ветвей.
…………………………………………..
…………………………………………..
Колокола лесов зовут на вече,
И скажет каждый, кто отвел беду:
«Придет мой час, и, словно лист на плечи,
К подножью леса тихо упаду».

Стихотворение «Снег» не только про природное явление, у которого «нет начала и конца» но и про судьбу, от которой, как и «от снега не отвернешь лица».
К гражданской лирике относится стихотворение «Два фото на белой стене…», написанное в 1984 году, в котором речь о двух поколениях русских мужчин, сложивших свои головы на полях сражений: один – в годы Великой Отечественной войны, второй – в Афганистане. О первой говорилось много и в полный голос, о второй старались говорить как можно реже и как можно меньше, но цинковые гробы, приходившие из далекой страны, в том числе и в Курск, и прощальные троекратные залпы их погребений, время от времени прерывали молчание. Не все это видели и замечали, не все, видя, фокусировали на этом свое внимание, не все, в том числе и литераторы, но Вячеслав Нарыков, одним из первых, и увидел, и донес до читателей новую боль и скорбь России. Отсюда такие заключительные строки стихотворения:
И так безмятежны поля
До самого с небом слиянья…
Но мчит по орбите земля –
Подранок уже в мирозданье.
Летит, чтобы вспыхнуть в огне?
Два фото на белой стене
Чернеют квадратами рамок.
И дом без мужчин, как подранок,
В печальной немой тишине. 

К гражданской лирике относится и стихотворение «Поэты», в котором есть такие замечательные, на мой взгляд, строфы:
…Поэты – чудаки планеты:
Тот мир, где чувства не в чести,
Где вещи, деньги, амулеты, –
Им сердцем хочется спасти…
Но только в гипермагазинах
Родных поэтов курских нет.
Когда проходишь вдоль витрины –
«Аншлаговцы» смеются вслед.

Как метко и остро подметил и передал Вячеслав Александрович малокнижный, если вообще не бескнижный период в жизни курских писателей – еще одну примету того времени! Действительно, книги курских писателей, за исключением, пожалуй Евгения Ивановича Носова, которого издавали часто и полумиллионными тиражами, выходили редко, а если и выходили, то их почти не было в свободной продаже. Они мгновенно разлетались по всем областям Центрального Черноземья, большей частью оседая в библиотеках, и магазинах Воронежа, и только крохи доходили до курян.
Возвращаясь к гражданской лирике Вячеслава Нарыкова, необходимо отметить, что ее высоко ценил Юрий Першин, который писал: «Сильная сторона в творчестве поэта – это мужественная гражданственность. И она не только в армейских стихах. А в стихах о сегодняшнем дне, об учителе, об отце, о поездке за границу – к родственникам в Севастополь. И во многих, многих других…».
А Сергей Малютин среди поэтических качеств поэта Вячеслава Нарыкова отмечал «искренность интонации, чувственная взволнованность, душевная зоркость, достоверность психологических и бытовых деталей, умение философски принять и осмыслить обретения и утраты земного бытия, безусловную сопряженность судьбы его лирических героев с судьбой Отечества». Очень высокая оценка.
Почему такие частые ссылки к отзывам известных курских мастеров поэтического слова? А потому, чтобы подвести читателя к главному: к середине 80-х годов Вячеслав Александрович Нарыков как поэт уже состоялся. Причем, как поэт самобытный, ни на кого не равняющийся, никому не подражающий, твердо занимающий свою нишу в поэтическом сообществе. (В тот период времени в Курской писательской организации были поэты, члены СП СССР Николай Корнеев, Егор Полянский, Юрий Першин, Василий Алехин, Валентина Коркина и Иван Зиборов. Но, кроме них, были десятки других поэтов-литераторов, стихи которых публиковались в курских газетах, о чем говорилось выше).   
Да, «словесно-эпатажных фокусов-покусов» в его произведениях данного периода времени нет, но в них в полной мере имеется распахнутая настежь обнаженная душа поэта, видящего то, что большинству людей не видно за суматохой дней и дымовой завесой быта. При этом он не только все видит, но и умеет, что значительно важнее, увиденное передать другим во всем многообразии поэтических образов, форм, норм и оттенков.
Отмечая моменты личной и общественной жизни Вячеслава Нарыкова, возможно, стоит указать, что в 1981 году он из рядов ВЛКСМ был принят в ряды КПСС.



ЗАВЕДУЮЩИЙ БЮРО ПРОПАГАНДЫ

Ныне мало кто знает, что в советский период времени Курская писательская организация была не просто отделением Союза писателей РСФСР, а полноформатным слепком с любого трудового коллектива того времени, в котором, кроме руководства в лице ответственного секретаря и правления, была своя партийная и профсоюзная организации, своя бухгалтерия. К тому же, учитывая идеологическую составляющую деятельности организации, ее руководители – М. Колосов, В. Тычинин, А. Харитановский и П. Сальников – входили в бюро горкома КПСС. А в соответствии со спецификой производства, здесь были также представительство Литфонда Союза писателей СССР по Курской области  в лице уполномоченного Н.Ю. Корнеева, представительство Центрально-Черноземного книжного издательства по Курской области в лице старшего редактора издательства В.П. Деткова и Бюро пропаганды художественной литературы – БПХЛ.
Первым заведующим Бюро был курский литератор-прозаик, участник Великой Отечественной войны (подполковник в отставке) Николай Васильевич Зыбин. Потом некоторое время им руководил Юрий Першин, а с апреля 1984 года заведующим Бюро стал Вячеслав Александрович Нарыков – так распорядилась судьба, дама капризная, своенравная и непредсказуемая… С одной стороны, как выразился Э. Боуэн, «судьба не парит, как орел, а шныряет, как крыса», а  с другой, по мнению Р. Роллана, «она  – великая насмешница. Люди беспечные еще могут проскользнуть между петлями ее сетей, но осторожных, искушенных скептиков она не упускает ни за что».
Если до этого времени Вячеслав Александрович с курскими писателями общался периодически и выборочно, то теперь ему пришлось быть в самой гуще жизни и проблем писательского сообщества и иметь дело не только со всеми писателями (их к тому времени было уже 16 человек), но и со многими литераторами из «резервного полка». А работа с творческими людьми, многие из которых довольно амбициозны и обидчивы, стоит признать, была далеко не сахарной.   
Сам же он в своих небольших биографиях  к поэтическим сборникам пишет весьма кратко: «С 1984 по 1989 гг. – заведующий Бюро пропаганды художественной литературы при Курской писательской организации СП СССР. Вместе с писателями из Москвы, Воронежа, Белгорода, Орла и Курска неоднократно принимал участие в Днях литературы, проходивших в городах и сёлах Центрально-Чернозёмного района, Украины, Северной Осетии». Но за этой краткостью долгие часы, дни и недели, если не месяцы по подготовке всевозможных планов, согласований, координаций действий разных людей и разных писательских организаций, десятки, если не сотни телеграмм, телефонных звонков и… нервы, нервы, нервы. Да и не все писатели желали куда-то ехать, менять привычный городской комфорт и уют на кочевую нестабильность и холодное равнодушие незнакомых гостиниц с туалетами во дворе. Чаще других откликались «новобранцы» – Юрий Першин, Михаил Еськов, Владимир Детков, а из «старой гвардии» – Александр Харитановский. Что было положительного – так это знакомство и общение с писателями из других городов и даже республик.
Как вспоминает сам Вячеслав Александрович, ежегодно, кроме дней литературы и поездок по Курской, Белгородской и Воронежской области, заведующий Бюро ездил в Москву на семинары-совещания директоров и заведующих БПХЛ со всего Советского Союза. Обычно заседания проходили в ЦДЛ – Центральном Доме литераторов. Проживали же участники этих семинаров в гостиницах «Москва», «Россия» и некоторых других.
Во время заседаний в ЦДЛ приезжали книжные лавки, и прямо в фойе продавались книги известных писателей. А сами писатели в перерыве прогуливались по фойе ЦДЛ или спускались в знаменитый ресторан, у входа в который неизменно сидел Аркадий Арканов.
Однажды, когда в фойе появился Егор Исаев, то Нарыков, купив его сборник поэм, попросил мэтра подписать. И тот не отказал курянину в этой просьбе.
Здесь Нарыкову довелось видеть В. Соколова, не расстающегося со своей четырехгранной тростью, спешащего в партком СП Е. Евтушенко, за которым закрепилось прозвище Евтух, беседующих за ресторанным столиком В. Мулермана и А. Поперечного, а также Л. Ошанина, М. Алексеева, Ю. Полякова, А. Парпару и многих других.
И ныне в домашней библиотеке Вячеслава Александровича находятся книги этих писателей, приобретенные им во время поездок в Москву на семинары руководителей БПХЛ. Многие – с автографами известных писателей.
«Интересное было время! – улыбается Нарыков, когда вспоминает те годы и свою работу в Бюро пропаганды художественной литературы. – Насыщенное».
Стоит напомнить, что период знакомства Вячеслава Нарыкова с курскими писателями и начала работы в Бюро пропаганды художественной литературы при Курской писательской организации выпал на такой исторический момент в жизни страны – СССР, который досужие журналисты вскоре окрестят «пятилеткой пышных похорон». И, действительно, в ноябре 1982 года не стало Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, кстати, земляка курян, не признающего своих курских корней. В феврале 1984 года этот бренный мир покинул его приемник – Юрий Владимирович Андропов, при котором крутой волной прокатилась по стране перетряска в партийных, советских и административно-хозяйственных структурах, добравшихся и до Курска, где руководители крупных заводов кончали жизнь самоубийствами, чтобы не сесть на скамью подсудимого. Сменивший Юрия Андропова на посту Генерального секретаря ЦК КПСС Константин Устинович Черненко продержался у кормила партийной и государственной власти еще меньше – его не стало в марте 1985 года.
Данное обстоятельство мало радовало, даже самых ярых приверженцев компартии заставляло недовольно морщиться. Поэтому приход к вершинам власти в СССР относительно молодого Михаила Сергеевича Горбачева (ему было 54 года) большинством был воспринят как добрый знак. Все ждали новых достижений страны как во внутреннем развитии, так и на мировом пространстве. И, к сожалению, забыли, что благими намерениями, как вещает русская пословица, дорога проложена именно и в ад…
За освещением творческой деятельности героя нашего очерка как-то была подзабыта жизнь города Курска, которая тоже не стояла на месте. Город строился, город рос. И не только вширь, но все больше и больше – ввысь: на прежних окраинах взметнулись, устремляясь в синеву небес, новые микрорайоны многоэтажек. Кроме того, большое внимание уделялось его социально-культурному развитию.
Только в 1980 году (год Московской Олимпиады) в Курске была проведена реконструкция трамвайных путей по улице Верхняя Луговая (ленинский район) и по проспекту Кулакова (Промышленный район), были введены поликлиники № 4 и № 7 (Промышленный район). В этом же году Курск был награжден Орденом Отечественной войны 1 степени, и в этом же году куряне чествовали земляка Н.И. Солодухина, воспитанника курской спортивной школы, ставшего чемпионом Олимпиады по дзюдо.
В 1981 году была введена в эксплуатацию поликлиника № 6 (Кировский район), а в 1982 – открыто троллейбусное движение от площади Дзержинского до Льговского поворота и завершена реконструкция стационара детской больницы № 1.
В 1983 году рядом с Офицерским и Никитским кладбищами (улица Карла Маркса) был введен в действие мемориальный комплекс «Памяти павших в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» и проложен троллейбусный маршрут «Красная площадь – улица Серегина».
А за то время, когда Вячеслав Александрович возглавлял Бюро пропаганды художественной литературы при Курской писательской организации, в Курске было построено здание Государственного архива Курской области (1985), запущена в эксплуатацию троллейбусная линия «Льговский поворот – Мясокомбинат» (1987), введена в действие вторая очередь Рышковского водозабора, открыт трамвайный маршрут от Восточного депо до ГПЗ-20, завершено строительство городского роддома и терапевтического корпуса БСМП, образована школа искусств № 2 (1988-1989).

Проведя краткий экскурс в историю страны и города Курска, возвратимся к творческой деятельности Вячеслава Нарыкова. А он в «Молодой гвардии» 1 января 1985 года публикует стихотворение «Минута молчания», 25 апреля – статью «Фронтовые версты» о творческом вечере писателя Петра Георгиевича Сальникова в Курском монтажном техникуме, 24 сентября – заметку «Новые книги наших земляков» – о планах ЦЧКИ по изданию книг курян в 1986 году, а 23 ноября – стихотворения «Мы снова здесь у скорбных плит…» и «По тоненькому лезвию любви». О большинстве этих стихотворений, написанных поэтом в 1982-1984 годы, мы уже говорили выше и цитировали отдельные строфы, поэтому повторяться не будем. Лучше посмотрим, какие произведения были написаны Нарыковым в 1985-1987 годы, которые увидят свет если на страницах курских газет, то в последующих поэтических сборниках. И тут обнаружим, что в 1985 году им было написано стихотворение «Негаснущие звезды», посвященное писателю-фронтовику Петру Георгиевичу Сальникову и положенное композитором О. Рыльцовым на музыку.
О чем это стихотворение-песня? Да все о том же: о воинах павших в сражениях за Родину и о нашей памяти о них, а еще – о памяти государства и выживших фронтовиков. Об этом говорят такие строфы:
Не счесть имен на обелисках.
И обелисков всех не счесть.
У всех живущих кто-то близкий
В том списке поименном есть.
………………………………..
Им даже Родина простила,
Что до Победы не дошли…
Фронтовики простить не в силах
Лежащих в тишине земли.

В 1986 году в «Молодой гвардии было опубликовано стихотворение «Талантлива ты, отчая земля…», а из-под пера поэта увидело свет большое стихотворение «Река детства», главными лирическими героями которого стали сам автор (в детском и зрелом возрасте» и река Тускарь, протекающая через Курск. Отдельные строфы этого стихотворения уже цитировались выше, однако есть потребность обратиться к финальным, в которым откровенный намек на связь поколений:
Вот и Тускарь – моя речушка,
Босоногих забав страна.
Мост состарился как игрушка,
Стал – как спущенная струна.
Но идет по нему мальчонка
С тонкой удочкою в руке,
И дробится светло и тонко
Отраженье его в реке.
Еще в этом году увидело свет стихотворение «В птичьем остроге», написанное явно под впечатлением от поездки на литературный семинар в Липецке, ибо к стихотворению со ссылкой на путеводитель «Липецк», есть небольшое пояснение: «На территории металлургического комбината создан уголок живой природы». Казалось бы, благое дело, но…
На пруду заводском,
                что сернистою дымкой окутан,
Белый плавает лебедь и утки ныряют ко дну.
Гусь рванулся в полет –
                так прекрасна свободы минута, –
Но подрезаны крылья –
                он падает с плеском в волну.

И вместо радости мы ощущаем боль и гнетущее чувство чего-то нехорошего, сделанного человеком при своем стремлении к прогрессу.
Из других примечательных событий в жизни поэта Нарыкова в этом году следует назвать его участие в совещании молодых писателей Центра и Юга России, проходившего в Липецке, после которого стихи Вячеслава Нарыкова начали печататься в журнале «Подъем».

1987 год в деятельности Курской писательской организации ознаменовался тем, что в первых числах февраля сменилось руководство: Петр Георгиевич Сальников бразды правления передал Владимиру Павловичу Деткову, давно мечтавшему о возобновлении книгоиздательства в Курске. Встав у руля писательской организации, Детков тут же внес изменения в работу организации и БПХЛ. Прежде всего он разрешил сотрудникам приходить на работу к 10 часам, затем ввел еженедельные планерки и распорядился поездки писателей с выступлениями в трудовых коллективах в районах возложить на заведующего Бюро Вячеслава Нарыкова, а в Курске – на Алексееву Е.М., свою супругу. И тут Нарыков почувствовал все «прелести» работы в условиях «бутерброда»: с одной стороны давит начальник, а с другой – не очень-то подчиняется твоя подчиненная, но жена начальника.
А творческой жизни поэта и заведующего Бюро пропаганды художественной литературы при Курской писательской организации Вячеслава Нарыкова год ознаменовался тем, что в 8 номере журнала «Подъем» (Воронеж) были опубликованы стихотворения «Курица» и «Тускарь». Оба – лирические, о малой родине и ее природе. Первое состояло из пяти строф, среди которых были такие:
«Курица» – мелькнет на косогоре,
Деревенька названа смешно.
В чистом поле, словно остров в море,
В каждом доме светится окно.
Пухлые перины снеговые
Рассекают льдистое шоссе.
Может быть,
                за столько лет впервые
Столько снега в средней полосе.

Второе, о реке Тускари, известное нам как «Река детства», о котором уже не раз говорилось выше и которое состояло из трех частей и одиннадцати строф, редколлегией журнала было усечено до трех строф. Поэтому, надо полагать, к естественной радости видеть публикацию произведений в журнале добавился привкус горечи. Впрочем, процитируем первую строфу, чтобы, во-первых, не нарушать традицию, а во-вторых, насладиться поэтическим мастерством автора, сумевшего в несколько строк вместить целый мир красок и чувств:   
Речка Тускарь, слепящим блеском
Солнца раннего бьешь в глаза,
Мост бетонный, откос отвесный,
На шоссе визжат тормоза.

Посетовав на такой подход редколлегии журнала, отметим, что в данном номере, кроме произведений Нарыкова, были так же произведения других курских литераторов, в том числе В. Коркиной, В. Шилова, И. Полунина, В. Шумакова и некоторых других.
В этом же году в Воронеже 2000 тиражом и в твердом переплете вышел поэтический сборник «Рукопожатие», в котором были представлены стихи поэтов пяти областей Центрального Черноземья. Среди широкой палитры курских авторов нашлось место и Вячеславу Нарыкову. Многостраничную подборку его произведений составили стихотворения «Минута молчания», «Два фото», «Сборы офицеров запаса», «Из Г. Лонгфелло» и другие. Выше стихотворение «Сборы офицеров запаса» уже упоминалось, но дело до цитирования его строк как-то не дошло. Поэтому постараемся устранить случившийся пробел и процитируем хотя бы пару строф, чтобы почувствовать весь философский пафос произведения:
«Не плачь, ведь сборы – не война.
Два месяца – пустяк», –
Я говорю тебе, жена.
И ты вздыхаешь: «Так…»
…………………………..
В последнем дедовском письме –
Цел треугольник тот –
Вот эта строчка… А в конце:
«Май. Сорок первый год».
В этом сборнике были также стихи курян  В. Давыдкова, В. Корнеева, В. Конорева и В. Латышева.
Казалось бы, стремительный выход на просторы Центрального Черноземья должен был радовать Нарыкова, но особой радости не получилось: подборка его стихов была значительно сокращена.
Впрочем, не бывает худа без добра, как и добра без худа. Общение с писателями разных городов привело его к тому, что он знакомится с членом Союза писателей СССР (1979) Раисой Александровной Романовой, работающей в Москве, но в юности жившей и учившейся в Курске, даже печатавшейся в «Молодой гвардии».
Случилось же это так: в марте 1986 года по приглашению деканата литфака Курского пединститута в Курск приехали члены Союза писателей СССР, когда-то учившиеся в КГПИ, а сейчас жившие и работавшие в других городах. И теперь им предстояло выступить перед студентами.
Среди прибывших писателей были Алексей Шитиков – заведующий отделом поэзии журнала «Наш современник», Леонид Золотарев – прозаик из Орла, автор романа «Кормильцы», и Раиса Романова – литературный сотрудник московского издательства «Молодая гвардия».
Во время одного из выступлений перед студентами курских ВУЗов, учащимися школ и ПТУ Романова прослушала некоторые стихи Вячеслава Нарыкова в авторском исполнении и задала вопрос: «Слава, а почему у тебя до сих пор нет книжки?» И Нарыкову пришлось поведать о заключениях своей рукописи, которая с 1980 года, на протяжении шести лет, ходит по замкнутому кругу: то отправляется в Воронеж, в Центрально-Черноземное книжное издательство, то вновь возвращается в Курск «на доработку».
Романова весьма удивилась бездействию руководства Курской писательской организации в вопросе издания книги и пообещала свою помощь земляку (послевоенное детство Раисы Александровны Романовой прошло в селе Защитном, что в трех километрах от Вышней Озерны). Уезжая в Москву, она взяла с собой рукопись стихов Вячеслава Александровича.
Он же, помня историю 1982-1983 годов с неизданной книжкой, о данном разговоре ни руководство Курской писательской организации, ни коллег по перу в известность не поставил.

1988 год в творчестве Вячеслава Александровича начался с того, что в первом номере столичного журнала «Смена» было опубликовано его стихотворение «Талантлива ты, отчая земля…», в котором поэт постарался поэтическим словом рассказать о светлых и не очень светлых сторонах России. Впрочем, чем мучиться в пересказе стихотворения, лучше процитировать одну строку, и станет многое понятно:
Талантлива ты, отчая земля.
Талант был место выбрать для Кремля,
Талант был, глядя на лучины свет,
Увидеть старт космических ракет…

Спустя десять месяцев, появились публикации стихов в курских газетах: 7 октября «Курская правда» опубликовала «Сборы офицеров запаса» и «С утра нелетная погода», а «Молодая гвардия» на страницах «Зарницы» – «Непризнанный или молвой воспетый…». В декабрьских же «Зарницах» были напечатаны стихи «Какие могут быть цветы?» (под другим названьем – «Икебана») и «Есть у березы каждой свой поэт…». Но перед этим 16 ноября «Литературная газета» опубликовала статью Нарыкова «Необыкновенная премьера». В ней речь шла о том, как в Днепропетровском русском литературно-публицистическом театре был поставлен спектакль по остропублицистической работе Е.И. Носова «Что мы перестраиваем».
Актуальность статьи Вячеслава Александровича как и спектакля по работе Евгения Ивановича была высочайшая – ведь в стране шла горбачевская «перестройка», которая, как становилось заметно не только писателям, но и простым людям, завязла в бесконечном пустословии генсека и вела уже не к достижениям, о которых мечтала вся страна, а к разрушению государственных устоев. И многие честные люди старались помочь руководству страны советом или же художественным словом выбраться из трясины словоблудия на крепкий государственный путь. Старались, да кто их из власть предержащих слушал… Однако возвратимся к стихам и процитируем хотя бы по строфе из перечисленных выше стихотворений, чтобы почувствовать и художественное мастерство, и боль за надвигающийся призрак частно-собственнической идеологии, а следовательно, капитализма, и за начинающие хиреть села, и за общую неустроенность Отечества.
Умеют руки земляков
Крутить упрямую баранку.
Познали тяжесть рычагов
И мирных тракторов, и танков.
И вот сегодня лом литой
Гудит тревожно и надсадно:
Ограда будет за стеной
Для огородика и сада…

Это строфы из стихотворения «Какие могут быть цветы?», а следующая из «Есть у березы каждой свой поэт»:
Есть у березы каждой свой поэт,
То не беда, коль не прольется песня.
Любовь к земле, как негасимый свет,
Уносим в города свои и веси…
……………………………………….
Земля моя, прощением спаси
Меня и всех,
           кто словно «ветр по краю»
Летит, летит, познать не успевая,
Что мы живем однажды на Руси!

А еще в этом году Вячеславом Александровичем были написаны, но пока что не опубликованы стихотворения «Великолепны ваши лики», приуроченное к тысячелетию крещения Руси, и «Мы снова здесь у скорбных плит, мой друг…», напоминающее россиянам о скорбных жертвах афганской войны, возвращающихся в родные края «грузом двести» в «черных тюльпанах»:
Мы снова здесь у скорбных плит, мой друг.
Ковер травы – не скалы Гиндукуша,
Где вертолет свой на врага обрушил
Товарищ наш…
Здесь тишина вокруг.

И здесь мы должны констатировать, что Вячеслав Нарыков не просто продолжал болезненную для россиян тему Афгана, но и был, по сути, единственным курским автором, освещавших ее таким образом в своих поэтических произведениях.
Если же вернуться к жизни Курской писательской организации, которой в этом году исполнялось 30 лет, то здесь обнаружим пополнение – в Союз писателей СССР была принята поэтесса и прозаик Татьяна Дмитриевна Горбулина. Инициативу нового руководителя писательской организации Владимира Деткова о ее приеме дружно поддержали «старожилы» поэт Николай Корнеев и Евгений Носов, пророчившие ей большое литературное будущее. Естественно, порадовался за коллегу и Вячеслав Александрович.
Татьяна Дмитриевна приехала в Курск в 1975 году и уже издала повесть «Круг» в журнале «Современник» (1984) и сборник прозы «Одна жизнь» в Воронеже (1985). Кроме того, в 1987 году она с благословления «патриархов» курского писательского сообщества и поддержке Бюро пропаганды художественной литературы побывала участницей Всесоюзного совещания молодых писателей в Минске и опубликовала в журнале «Подъем» повесть «Что он ответит» и роман «Улица «Коммунарка».
Другим важным моментом в жизни курского писательства можно назвать статью Исаака Зельмановича Баскевича «Для творчества периферии нет», опубликованную 30 июля 1988 года в «Курской правде».  Естественно, она в значительной мере посвящалась 30-летию Курской писательской организации, однако в ней Баскевич с болью и гневом пишет о ненормальной ситуации, сложившейся в литературе, когда молодым писателям (приводится большой перечень курских литераторов) трудно пробиться и издать книгу. Поэтому они становятся заложниками этого постыдного явления и обречены прозябать в неизвестности и безкнижьи.
Оканчивая эту главу, стоит заметить, что на жизнь Курской писательской организации гримасы горбачевской перестройки фактически не сказывались, за исключением разве того, что в кулуарах из уст в уста передавались веселые строки из поэмы неизвестного автора о новой русской тройке – «Мишке, Райке и перестройке», голопирующих по стране.
А вот на руководстве Курской области они сказались. В 1988 году у кормила областной партийной и советской власти встали Александр Иванович Селезнев – первым секретарем Курского обкома КПСС  и  Геннадий Андреевич Березников – председателем облисполкома. (Оба «срезались» на ГКЧП и предательстве Михаила Горбачева в 1991 году).






НАДЛОМ

Новый 1989 год в жизни курского литературно-писательского сообщества начался с того, что 1 января вышел праздничный номер «Молодой гвардии», в котором были произведения многих курских авторов. Правда, стихов Вячеслава Нарыкова в этом выпуске «молодежки» не было. Зато уже 28 января на литературной странице «Курской правды» красовалось его стихотворение «Портрет».
Словом, если не обращать внимание на продолжавшую буксовать на всех направлениях «перестройку», на появившийся дефицит товаров повседневной жизни – мыла, одеколона, продуктов питания, то жизнь шла своим чередом. Казалось, что ничего не грозит поэту Нарыкову на его творческом пути, явно находившемся на подъеме: его стихи публиковались не только в курских газетах, не только в журналах «Смена» и «Подъем», но и в Осетии, будучи переведенными на осетинский язык. К тому же он постоянно участвовал в семинарах молодых авторов, регулярно проводимых в Курске, и был в гуще литературной жизни огромного региона – Центрального Черноземья.
Но, как известно, беда подбирается всегда оттуда, откуда ее не ждешь. Беседа с писательницей Раисой Романовой не прошла даром, и весной 1989 года в Москве под эгидой библиотеки журнала «Молодая гвардия» вышла книга «Неспешное течение полей», в которой были произведения трех авторов: Вячеслава Нарыкова, Алекси Абдуллаева и Ярослава Евдокимова.
Поэзия Нарыкова была представлена двумя десятками стихотворений, среди которых были «Портрет», «Родина», «Отчая земля», «Память», «Минута молчания», «Патрон», «Молния поезда…», «Неспешное течение полей», «Полигон», «Два фото…», «Река моего детства», «Курица», «Соловьи», «Лес», «Есть у березы каждой…» и другие, а также поэмой «Время жить».
Названа книга была по одному из стихотворений Нарыкова, а в предисловии Раисы Романовой к книге было немало добрых и светлых слов в адрес курского поэта. И хотя в этой книге, изданной приличным тиражом – 15 тысяч экземпляров, была большая подборка стихов и стихотворных циклов Вячеслава Александровича, но назвать ее чисто авторской можно было лишь с большой натяжкой, она приравнивалась к журнальной публикации. Но…
«Как так? – взбеленились мэтры Курской писательской организации. – Без совета с нами, без нашего благословления…»  И бухгалтеру Бюро пропаганды художественной литературы (БПХЛ) Ивановой Л.И. дана команда: подсчитать сумму гонорара, выплаченного Раисе Романовой за выступления по линии Бюро и разделить ее на количество слов предисловия к книге Нарыкова – довольно иезуитский прием.
– Вот сколько ты ей заплатил за каждое слово, – пуще прежнего окрысились мэтры, получив от бухгалтера нужные им данные. – Ты использовал свое служебное положение!
– Неправда! – возмутился Нарыков. – Писатели получают деньги только за свои выступления по линии Бюро. В том числе и Романова. Кстати, она всегда соглашалась ехать в командировки в самые дальние уголки области – в Щигровский, Хомутовский и другие районы, – куда «маститые» курские писатели категорически отказывались выезжать…
Все ваши досужие домыслы и подсчеты – филькина грамота, фикция. А потому прошу провести проверку финансовой деятельности бухгалтерии БПХЛ.
– Это – не твои заботы!
Словом, скандал вышел немалый, превратив радость рождения книги в горечь упреков и обид. К тому же Вячеславу Александровичу в категорической форме было предложено оставить кресло заведующего Бюро пропаганды художественной литературы при Курской писательской организации и искать себе новое место работы.
Понятное дело: на призыв проверить бухгалтерию Бюро пропаганды художественной литературы никто не откликнулся… И он тогда не поленился сходить на улицу Колхозную, 6, в Ленинский районный комитет народного контроля города Курска. И через некоторое время в писательскую организацию нагрянула проверка финансовой деятельности БПХЛ, которая установила, что «факты, касающиеся незаконной выплаты заработной платы при нахождении т. Алексеевой Е.М. на больничном, а также при сдаче вступительных экзаменов в институт подтвердились…»
Документ был подписан председателем районного комитета народного контроля А.И. Закурдаевым.
Итогом же проверки стало то, что бухгалтер Иванова Л.И. и уполномоченная БПХЛ Алексеева Е.М. были уволены. Но даже гонорар в сумме 1850 рублей, полученный Нарыковым за эту книгу, при общем заработке за июнь 2000 рублей, был для него слабым утешением.

Да, по инерции стихи Вячеслава Нарыкова, нажившего себе врагов среди пишущей братии, еще публиковала «Молодая гвардия» до середины 1990 года (были напечатаны «Река детства», «Даю тебе сентябрь…», «Моя продлится мука…», «Великолепны ваши лики…» и «Я родился в краю перелесков…»). И даже в первом номере журнала «Современник» за 1990 год вышла добротная подборка его стихов: «Курица», «Какие могут быть цветы?», «Мы снова здесь…», «Велогонка под Загорском» и «Великолепны ваши лики…». Да, это было, но надлом уже произошел, и Вячеслав Александрович на многие годы выпал из обоймы курского писательского сообщества. И все катаклизмы, происходившие в обществе и в судьбе большого государства по имени Союз Советских Социалистических Республик, он пережил вне писательского сообщества, работая преподавателем русского языка и литературы в Курском музыкальном училище-интернате.
Впрочем, возращение в учительскую профессию состоялось не сразу – летом 1989 года Вячеслав Нарыков работал методистом в Доме техники. С сентября – преподавателем русского языка и литературы в Высшем профессиональном лицее № 3 на улице Народной, 8. Педчасов было немного – только ставка. Поэтому пришлось подрабатывать в ТУ-10 (на территории КЗТЗ) и ПТУ-21 на АПЗ-20. И только в феврале 1991 года перешел на должность преподавателя в Курское музыкальное училище-интернат слепых.
Тенденция тех лет – постоянное сокращение количества часов русского языка и литературы в учебных планах, поэтому приходилось переучиваться в Курском институте усовершенствования учителей (КИУУ), получать сертификаты на преподавание МХК, этики, истории религии. В «лихие» 90-е месяцами не было зарплаты. Поэтому летние месяцы – стройка: дачи, дома «новых русских» на улицах Томчишина, Тульской, Ягодной, гаражи и крыши. Надо было кормить семью… Там, на этих «шабашках» оставалось здоровье.
Очень пригодились навыки, некогда полученные в стройотрядах: каменщика, бетонщика-плотника, стропальщика.
Позже (с 1997 по 2007 год) активно занимался репетиторством – ходил по домам и сеял «разумное, доброе, вечное».
«Уставал так, что было как-то не до творчества, хотя что-то писал…» – с грустной улыбкой вспоминает о тех годах Вячеслав Александрович.
 
Однако одно дело – уйти из писательской организации, хлопнув дверью, и перестать публиковаться, а другое – поэтический дар и талант поэта. Их ведь не бросишь, не оставишь за захлопнувшейся дверью организации. И Вячеслав Нарыков продолжал писать – для себя. Уже в 1991 году увидели свет «Холодный свет Луны….» и «Уходит женщина сквозь ночь…». В следующем году к ним добавились «Я хочу приходить к тебе, слышишь…» и «Снежинка». В 1993 – из-под пера поэта вышли «Апрельским днем звонят колокола…», «Свет библиотек» и «Пойдем по берегу сверкающей реки…». Потом были «На исходе январского дня…», «Мне так хорошо, что ты есть на этой холодной Земле…» и песня «О друзьях вспоминаю», написанные в период с 1994 по 1996 год.
Даже из названий (первых строк) стихотворений, за исключением разве что «Свет библиотек» и песни «О друзьях вспоминаю», следует, что это лирические стихи, главной темой которых является любовь (часто – неразделенная) к женщине, как, впрочем, и сама женщина – вечная загадка..
Легка, как тень твоя,
а может, как улыбка,
разлука не страшит –
сердец не разобьет.
И счастье, как всегда,
сверкнет едва – и зыбко
аллеей неживой
сквозь лунный свет уйдет.

Это строфа (мелодичная и очень напевная) из «Холодного света Луны», а следующая (заключительная) из стихотворения «Уходит женщина сквозь ночь…»:
Уходит… Только взмах руки
Едва качнул морозный воздух.
И видят стынущие звезды –
Как мы близки.
Как далеки…

Понятно, что стихотворение «Я хочу приходить к тебе, слышишь…» о любви, а вот «Снежинка», возможно, о снеге, о зиме… Однако это не так: и в этом стихотворении главная тема – любовь:
У тебя и твоей неземной красоты
Есть разгадка простая одна:
Ты упала снежинкой
               в ладонь с высоты,
Так прекрасна и так холодна.

Что же касается стихотворения «Свет библиотек», то это небольшое, но емкое и по содержанию, и по сути, и по глубине мысли произведение. Поэтому процитируем его полностью:
Коль спросите: «Каким чудесным светом
Жизнь осветить в наш быстротечный век?»
Я, так и быть, не поскуплюсь с ответом:
Вас надо выбрать свет библиотек!
Чтоб в серой жизни засверкали краски,
Чтоб пелись песни, спорились дела.
И женщина, прекрасная как в сказке,
Хотя б не сердце – книгу подала».

Как поделился Вячеслав Александрович своими мыслями о данном периоде времени в его творческой жизни, писал мало и только для себя и самых близких друзей. О надломе в душе – ни слова, ни полслова… Но когда читаешь его стихи: и те, что процитированы, и те, что лишь названы, – чувствуешь, что надлом был. Большой душевный надлом.
Впрочем, в эти лихолетние годы, определенные поэтом Вадимом Корнеевым «одичалым временем», а Юрием Асмоловым – «непогожей эпохой», душевного надлома не испытывал разве что законченный идиот или негодяй типа Бориса Ельцина и его присных. Вся страна находилась в надломе…
Однако и в это остудное время находились люди, которые что-то делали светлое и добрые. Например, в 1995 году по инициативе журналиста Николая Аверьяновича Шатохина, воскресившего из забвения имя поэта и прозаика Серебряного века, друга Сергея Есенина и Николая Клюева, Пимена Ивановича Карпова (1896-1963), были учреждены в Хомутовке Карповские чтения. И в этом же году из Вильнюса в Курске был перевезен прах писателя-земляка Константина Дмитриевича Воробьева (1919-1975). 



ВОЗВРАЩЕНИЕ

После развала великого Советского Союза,  начатого словоблудом и пустобрехом Михаилом Горбачевым «перестройкой» и поиском «консенсуса» и завершенного в Беловежской пуще 7 декабря 1991 года главными «перестройщиками-коммунистами», быстро перекрасившимися в демократов и либералов – Борисом Ельциным, Леонидом Кравчуком и Станиславом Шушкевичем, – в жизни Курской писательской организации произошел ряд существенных изменений.
(Ельцин, Кравчук и Шушкевич, по сути, были предателями большой страны, собираемой нашими предками по крохам и спасаемой ими ценой собственных жизней в больших и малых войнах. Недаром же веками существовала поговорка: «Где кровь русская пролилась, там и земля русская». Три «брата-демократа», не моргнув и глазом, наплевали на решение своих соотечественников во время мартовского общесоюзного референдума о сохранении Союза. Именно они, в погоне за властью, дали старт страшному в своей цивилизационной сути разрушению многовекового единства братских народов восточных славян – русского, белорусского и украинского. Потому-то их предательство до сих пор отзывается нам всем кровавой отрыжкой на Донбассе и в других «горячих точках» бывшего СССР. А санкции, введенные Соединенными Штатами Америки и их сателлитами в лице европейских стран в отношении России, – не только последствия, но и реальные плоды их предательства).
Однако возвратимся к Курской писательской организации.
Во-первых, она стала структурным подразделением Союза писателей России, во-вторых, потеряла государственную поддержку, в том числе финансовую, и перешла в статус общественных региональных организаций, каких было сотни. Роль писателя в новой России, отказавшейся от духовной составляющей ради частнособственнической наживы, была сведена к нулю. Они, отданные на милость областным «демократическим» властям, которым было не до писателей, мгновенно потеряли общественный вес и авторитет «соли земли русской».
Вместе с канувшими в Лету цензурой, партийными и профсоюзными структурами, канули также систематическое издание и переиздание книг, гонорары и квартиры, дачи и отдыхи на лучших курортах страны.
Из положительных моментов стало то, что в 1992 году Владимиру Деткову при поддержке товарищей по перу удалось создать МП «Крона», активно занявшееся изданием книг курских писателей и литераторов. Только в период с 1992 по 1997 год было издано более 40 книг. При этом издавались книги не только писателей Алехина, Еськова, Першина, Зиборова, Коркиной и других, но и книги литераторов. Например, в 1995-1997 годах увидели свет первые поэтические сборники Асмолов Юрия Асмолова «Просинец» и «На крутоярепоэтические сборники Леонида Звягинцев «Ветровая спираль», Вадима Корнеев «Одичалое время», Владимира Латышева «Подарок женщине», Павла Пехлецкого «Ласка травы», Александра Судженко «Оклик с Фагора», Анатолия Трофимова «Невод времени», Владимира Трошина «Окраина обетованная», а также сборники прозы Василия Бережнова «Царствие последнего Серафима», Николая Леверова «Нашествие сорокопутов» и «Дорогами курских казаков»,  Сергея Федорова «Марьино князей Барятинских».
Такое книжное изобилие Курская земля видела разве что в конце пятидесятых и начале шестидесятых, когда существовало Курское областное книжное издательство. К положительному моменту можно отнести и появление частного издательства, ныне известного как Издательский дом «Славянка», начавшего выпуск одноименной газеты и приложения к ней «Толока», в которых публиковались произведения курских авторов.
Если издательство «Славянка» принадлежало известному в Курске журналисту и общественному деятелю Николаю Гребневу, то главным редактором «Толоки» с 1997 года стал писатель-прозаик, член Союза писателей СССР с 1984 года Борис Петрович Агеев, возвратившийся на малую родину в 1989 году после многолетних странствий по Дальнему Востоку и полуострову Камчатка.

Другим важным моментом в жизни курского писательского сообщества можно назвать численный рост писательской организации, что, неоспоримо, является личной заслугой Владимира Павловича Деткова. В период с 1989 по 1997 год в Союз писателей России были приняты прозаик Александр Балашов (1991), прозаик Николай Шадрин (1991), прозаик Вячеслав Мараков (1992), поэт и прозаик Владимир Конорев (1993), поэт и прозаик Виктор Давыдков (1994), прозаик Николай Леверов (1994), поэт Сергей Бабкин (1995), поэт Вадим Корнеев (1995),
поэт Анатолий Трофимов (1995) и прозаик Василий Бережнов (1997).
На подходе были поэт Юрий Асмолов, поэт Леонид Наливайко, поэт и прозаик Владимир Чемальский (Муха) и поэт Евгений Шанин. Они созреют для принятия в Союз писателей России в два ближайших года.
Численность Курской писательской организации в 1997 году с учетом возвратившегося из Москвы в 1994 году поэта Алексея Шитикова достигла 24 человек. Такого бурного роста никогда еще не было.
В один из весенних дней 1997 года, утром, Вячеслав Александрович услышал по местному радио, что губернатор Александр Владимирович Руцкой выделил большую сумму денег на издание книг курских писателей. Тогда, скрепя сердце, опальный поэт (с апреля 1989 по апрель 1997 года – 8 лет, как по приговору, не посещал писателей) направился в Дом знаний, где тогда обитала писательская организация к ответственному секретарю Владимиру Деткову.
– Кто старое помянет… – произнес, поздоровавшись.
– Ладно, уж… – как бы согласился Детков. – Что привело?
– Владимир Павлович, я узнал о том, что губернатор дал деньги на издание книг.
– Да, дал… И?..
– Моя рукопись стихов с 1980 года «маринуется» в Воронеже, в ЦЧКИ. Второй экземпляр ее находится в Курске, в сейфе с надписью «Банк рукописей». Я хотел бы вернуться к вопросу об издании моей книжки…
Детков открыл сейф, среди десятка нашел нужную, вытащил из сейфа и открыл «досье» с рекомендациями, рецензиями и самой рукописью. Полистал. Очевидно, вспомнил проверку Народного контроля…
– Кого вы хотите пригласить в качестве редактора книги?
– Алексея Федосеевича Шитикова.
– Хорошо.

Возвращение Вячеслава Нарыкова в литературно-писательское сообщество дало новый импульс в развитие его творческой деятельности. Только в 1997 году им были написаны полутора десятка стихотворений. Среди них «Сказала просто: «Нам пора расстаться»…», которое со временем войдет в стихотворный цикл «Лунный свет», основой которого станут стихи, «рожденные» в начале остудных 90-х годов, затем стихотворение «Бокс», посвященное тренеру Е. Малинину, «Вкладываешь новую кассету…», «Твои письма», «Комбат», «Корабли», «Закат над морем», «Словно очнулся», «Пастушок и «челнок», «Ода «Пикуру», «Птаха», «Наш тихий двор» и другие. В 1998 году увидят свет «Из царства боли и обид…», «Господи, как одиноко…», «Молчание», «Пустынная скамья», которые в скором времени составят основу цикла «Третья молодость».
Как видим по названиям, тема этих произведений самая разная: здесь и любовная лирика, и спорт, и море, и воинская служба, и современный быт, и социальные проявления нового времени. Стихотворений поэта на тему любви к женщине цитировалось довольно много, поэтому перейдем к другим, например, «Боксу», в котором заключительная строфа, состоящая исключительно из существительных и небольшого количества эпитетов, как бы подводит финал всему сказанному ранее о спорте и боксерах и подчеркивает роль тренера: 
Скупость в речи.
Размеренность в жесте.
И житейская мудрость в глазах.
Парни в парах. И тренер на месте.
И рука на песочных часах.

А «обрубленность» фраз (предложений) не только создают динамику и преподносят заключительную картину сюжета, но и составляют основную драматургию произведения. И в этом, на мой взгляд, и состоит высший поэтический пилотаж, когда простыми словами образно и емко довести до читателя (слушателя) всю суть сказанного, не сфальшивив и на йоту ни при прорисовке образа лирического героя, ни перед собой, ни перед читателем.
Казалось бы, что можно «выжать» из простого вкладывания кассеты в магнитофон – ну, музыку… ну, танец… веселье, наконец. Ан, нет! Выплывает философия жизни и бытия, которая с каждой новой строкой лишь набирает силу и глубину. А еще мастерки используемое сочетание согласных и гласных звуков, игра слов, когда «на время времени не стало» и «вспять перемотать», поэтому это небольшое стихотворение приведем полностью.
Вкладываешь новую кассету,
Модная мелодия звучит.
Песня, покорившая планету,
В танце кружит и в сердцах стучит.
Музыка ли так околдовала,
Иль судьба качнула на крыле?
Но на время времени не стало,
Никого не стало на земле.
Показалось –
         вечность есть для счастья.
Как, когда в реальности опять
Мы очнулись?
Что же в нашей власти?
Только пленку вспять перемотать…

Тема воинской службы (в самых разных ее вариациях и проявлениях) в творчестве Нарыкова традиционна и уступает первенство разве что теме любви. Но в стихотворении «Комбат» она не только продолжается, но и поднимается на новый уровень, отражая реалии «либерально-демократического» времени и социальных изменений в рыночно-торгашеской России, вставшей на путь дикого капитализма. Для тех, кто забыл, напомним, как тогда, в конце 80-х и 90-х, так называемые «либералы» и «демократы», прочно оседлавшие СМИ, на всех теле-и- радиочастотах поливали грязью армию и ее костяк – офицерский корпус. А потому каждая строка этого стихотворенья пронизана нестерпимой сердечной болью автора за происходящее. Процитируем только две строфы, но и этого будет достаточно, чтобы почувствовать весь драматизм и глубину социально-бытового раздрая, тонко подмеченного поэтом:
…Ну вот и все.
Теперь пора на службу.
Усильем воли смял в душе тоску,
Припомнив, как вчера «снимала стружку»
Супруга, укатившая в Москву.
Смахнул с подушки золотистый волос.
Подумал горько: «Вот и нет жены…»,
Как нет квартиры, денег –
                только голос,
Охрипший за последних две войны.

По остроте социальных протуберанцев в новой России к стихотворению «Комбат» близко большое стихотворение «Пастушок и «челнок». Нынче мало кто знает, что тысячи и тысячи россиян, уволенных новыми «хозяевами жизни», фабрик, заводов и пароходов, из конструкторских бюро, с закрываемых якобы по нерентабельности фабрик и заводов, из развалившихся колхозов и совхозов, чтобы выжить в те годы лихолетья (в год тогда умирало около миллиона сограждан), вынуждены были превратиться в «челноков». Проще говоря, в мелких торгашей, лавочников и спекулянтов, ездивших с большими клетчатыми сумками-баулами в Польшу, Турцию и Китай за дешевым ширпотребом, чтобы, возвратившись, реализовать товар по более высоким ценам. (Кстати. некоторым удачливым «челнокам» повезло стать миллионерами и тут же попасть под бандитские разборки – «веселые» реалии тех дней). А потому очередной бывший житель села, ставший по воле государства «челноком», торгашом и спекулянтом, едет в поезде уже с омертвевшей душой и:
                ... не узнавая,
Глядит на луг и на село:
Забыта им земля родная,
И слишком пыльное стекло –
Не зрит, не слышит, как маманя
Зовёт его: «Сынок, сынок!»
Пастух…
                Коровы…
                Русь в тумане… –
Проехал родину «челнок»…

И за этими горькими строками мы видим весь драматизм россиян, у которых Ельцин с присными не только раздрабанил (слово из уст президента России В.В. Путина) страну – Советский Союз, который к середине 80-х годов давал около 22% мировой валовой  продукции, но и отечественную промышленность, и социальную стабильность, и справедливость, и нравственность, и культуру, и человеческое достоинство, и духовность в целом. (В 90-е годы процент участия России в мировой валовом продукте скатился до одного, а ныне не превышает двух, и наша великая Держава плетется в хвосте первого десятка стран).
Кстати говоря, на данное стихотворение в разное время обратили внимание ведущие поэты соловьиного края, в том числе такие, как Алексей Шитиков и Юрий Асмолов. В статье «Полет» Асмолов писал: «Стихотворение «Пастушок и «челнок» трогает до слёз: страна пошла на поводу у мелких душонок с непомерными преступными запросами, на поводу у тех, кто с бульдозерным упорством уничтожает русскую деревню».
На этом фоне, казалось бы, стихотворения «Корабли», «Закат над морем» должны быть светлее, солнечнее и оптимистичнее. Однако… «странно, но сердце не радо, / хоть отдыхаем сполна» («Корабли»). А в заключительной строфе  «Заката над морем» еще откровеннее и пессимистичнее:
…И понимаешь, чем нелеп наш мир:
Под этим небом брат идет на брата.
И силы зла во мраке правят пир,
Неужто в жизни – зарево заката?

И только стихотворение «Словно очнулся», хоть и наполнено грустными размышлениями лирического героя по поводу, что «жизнь-то почти пролетела», все же на краткий мир блеснуло лучиком нежности и целомудрия:
…Помнится: вдалеке
Белый туман над прудом.
Платьице на песке.
Анечка – словно чудо!
Этот невинный миг
Тянется, манит, снится.
Взгляд ее, как родник…
В воду метнулась птицей:
«Славка, не подходи!» –
Груди локтями сжала…

Около года Алексей Шитиков занимался редактированием поэтического сборника Вячеслава Нарыкова, и вот во второй половине 1998 года он, наконец, увидел свет в бывшей Курской областной типографии, расположенной на улице Энгельса, 109 и именовавшейся в духе нового времени как ГУИПП «Курск». Назывался сборник «Ожидание полета». Был в мягкой цветной обложке, имел 72 страницы, на которых разместились фото автора, небольшая биографическая справка о нем, девятистраничное предисловие редактора и около 60 стихотворений. Тираж сборника был солидным – 2000 экземпляров (ныне таких тиражей в Курске уже нет).
В сборнике были стихи, написанные автором в период с 1972 по 1998 год, в том числе «Родина», «Двойной портрет», «Река детства», «Полигон», «Баллада о ракетчиках», «Лес», «Лунный свет», «Таланты» и многие другие, о которых мы уже говорили выше. Символично было то, что открывало сборник стихотворение «Признание», начинавшееся такими пронзительными по своей искренности строками:
Стыжусь несовершенного стиха.
Сомнением терзаюсь: вдруг – бездарен? –

и заканчивающееся такой строфой:
Смягчи, мое признание вину
В том, что живу в наивном ожиданье,
Что верю: зреет слово и в молчанье,
Что годы мне, как выдержка вину…
 
Такое мог позволить себе только настоящий большой поэт, ибо бездарности ни в чем никогда не сомневаются, и им не ведомо, что такое стыд. И тут стоит заметить, что на это стихотворение сразу же обратили внимание и Юрий Асмолов, и Сергей Малютин, и, конечно же, Алексей Шитиков, поставивший его во главе книги – своеобразным флагманом, прокладывающим верный путь остальным произведениям.
Завершает сборник стихотворение «Поэты». И это тоже символично, ибо в полной мере соответствует реалиям времени:
Им – ни получек, ни авансов.
Судьба поэтов – лезть в долги…

Гонорары как таковые ушли в прошлое. Вместо них по договоренности с издательством автору выдавались книги, которые, хочешь – продавай, хочешь – дари. Но всему миру известно, что из поэтов не получаются торгаши: не того духовного формата люди. Поэтому Вячеслав Александрович, как и многие его собратья по поэтическому цеху, лишь дарил этот сборник, надеясь на то, что у какого-нибудь читателя, несмотря на «…зевоту зала / блеснет слезинка на щеке».
Не успела книжка «Ожидание полета» выйти за пределы типографии, как на нее обратили внимание не только коллеги-поэты, но и читатели. Уже 12 марта 1999 года в газете «Курская правда» (газета поменяла учредителя, но сохранила название) появилась статья А. Ростова «Небеса, до востребования», в которой в целом был дан положительный отзыв на нее. И здесь следует иметь в виду, что под псевдонимом А. Ростов выступал журналист и литератор Александр Прозоров, хорошо знавший курскую писательскую кухню, потому с первых же строк дает портрет поэта: «невысокий, коренастый, плотный», «по-матросски цепко стоит на земле». Затем, пройдясь кратко, буквально в одно предложение, по биографии, переходит к анализу сборника «Ожидание полета» и отмечает, что «заметнее всего стихи о родине и о любви».
«Две эти тематические гряды образуют «рельеф», хотя на «карте местности» есть и другие высотки: думы о поэтическом ремесле, воспоминания о солдатских буднях, публицистические и философские размышления, – с журналистской витиеватостью пишет Ростов-Прозоров о сборнике. И ниже цитирует строки из стихотворения «Река детства» и других лирических стихотворений.
Есть и критические замечания, но они, скорее всего навеяны некоторыми строками из предисловия к книге Алексея Шитикова. 
А вскоре в 22-м выпуске «Толоки» можно было ознакомиться и со статьей Н. Федорова «Зреет слово и в молчании», в которой давалась высокая оценка поэтическому творчеству автора «Ожидания полета».
Отмечая нравственную ценность произведений Нарыкова, Николай Федоров пишет: «Эта сложная тема раскрывается в разных аспектах: отношение героев к славному прошлому и окаянному пореформенному периоду страны, к окружающим людям, к природной среде. В книге можно отметить яркий эмоциональный камертон, активную гражданскую позицию», любовь к отчему краю, неравнодушное отношение к общественно-политической жизни страны, приметы народной боли в сочетании с личными тревогами души».
Кроме этой общей оценки, Федоров увидел в творчестве Нарыкова и другие качества, отраженные в его произведениях, как уход «от выспренних, фальшивых слов», «множество светлых мыслей», «пейзаж одушевлен», «стихи перерастают в своеобразные лирические монологи, интимную беседу с читателем» и так далее.
Это говорит о том, что книжка Вячеслава Нарыкова задела за живое, заставила не пробежаться по ее страницам скучающим взглядом, а читать медленно и вдумчиво, естественно, при этом наслаждаясь сочностью и зрелостью ее плодов – стихов.





НА ПУТИ К СОЮЗУ ПИСАТЕЛЕЙ РОССИИ

Появление поэтического сборника, конечно же, окрылило Вячеслава Александровича, придало новые силы, вдохнуло надежды. Выше уже были названы лирические стихи, написанные поэтом в 1998 году «Из царства боли и обид…», «Господи, как одиноко…», «Молчание» и другие, но к ним надо добавить и «Поэтическую рецензию на сборник стихов В. Корнеева «Все ближе небо и земля», также вышедшей в 1998 году.
Не баюкают, словно молитва,
И булыжники брать не зовут.
В них ни слова о классовых битвах –
Лишь душевный надлом, неуют. –

Так звучит первая строфа этого стихотворения и такова фактически оценка всего сборника коллеги по перу. Я не знаю, понравилась или не понравилась такая рецензия члену Союза писателей России Вадиму Корнееву, помимо сборника «Все ближе небо и земля», автору и книги «Одичалое время, зато могу утверждать, что курские поэты всегда интересовались творчеством друг друга.
В 1999 году, при подготовке к изданию следующего поэтического сборника, Вячеславом Александровичем были написаны стихотворения «Одиночество», «В последний раз сказал тебе люблю…», «Колышет огонек свечи…», «Парень с гитарой», «Самолет-памятник», «День учителя», «Третья Пушкарная», «Котенок», «Принцесса», «Юрию Першину» и «Алексею Шитикову».
Как видим, тематическая мозаика значительно расширена, хотя тема любви к женщине по-прежнему волнует поэта, получая все новые и новые тона, оттенки и нюансы. Вот и стихотворение «Одиночество» не только про мужское одиночество, но и про любовь, как это не парадоксально:
Еще ладони сжаты бережно,
И губы жаркие ловлю.
Но уж перрон прощальным берегом,
И выдох за стеклом: «Люблю!»
И все вернуть, отсрочить хочется…
Я замираю не дыша.
Но храм стоит лишь Одиночества,
И в храме теплится Душа.
 
На тему любви к женщине написаны стихотворения «В последний раз сказал тебе люблю…», «Котенок» и «Принцесса». Последнее даже положено на музыку и в поэтических сборниках фигурирует как песня.
Главной темой стихотворения «Парень с гитарой» стала первая чеченская кампания (вторая начнется только в конце этого года). Но только ли эта тема звучит? Конечно, нет. Здесь вновь мотивы социального неустройства и гнетущей боли за Отечество, за народ, за парней в солдатском камуфляже, цинично брошенных государством – Россией торгашей, бандитов, спекулянтов, проституток и предателей – и вынужденных добывать хлеб насущный пением в транспорте.
…Молод ты – но в морщинах,
Напряженный кадык.
Ты был там, где мужчина
Быть мужчиной привык.
Где стучат АКаэМы,
БТР – дом родной,
Где пронзают сирены
Горный воздух ночной.
… Хлесткий парень с гитарой
О Чечне песни пел –
И в трамвае и старый,
И юнец присмирел.
И по стеклам катились
Слезы – капли дождя…
В кошельках люди рылись,
Где рубли без вождя.

Как видим, Вячеслав Нарыков, как и Вадим Корнеев, как, впрочем, и другие курские писатели, к топору народ не призывает, не зовет на баррикады, но в то же время показывает, что новое российское государство очень больно и в нравственном плане, и в социальном, и в духовном. И с этим надо что-то делать…
Чтобы не быть голословным об отношении курских писателей к больному российскому государству, приведу пару строф из стихотворений Юрия Асмолова:
…Ах ты, Родина! Бедная Родина!
Под смешки, под искусный шумок
На столичном базаре ты продана,
Будто курской картошки мешок…

***
…А теперь: за чертову затею
Жизнь свою кладет святая Русь.
Я все чаще Родину жалею
И все реже Родиной горжусь…
 
Повествуя о памятнике самолету (в середине 80-х годов в Курске было установлено несколько подобных пятников, в том числе и возле ДК РТИ и на улице Союзной – ныне их уже нет), Вячеслав Александрович говорит не только о том, что под самолетом- памятником «смеется и резвится веселый дошкольный народ», но и выстраивает целую философскую цепочку о том, что самолету, прежде чем стать памятником, повезло уцелеть, а также то:
…Что адского пламени жар
Тебя не покрыл при паденье.
И что ты убийцей не стал,
Промчавшись над мирным селеньем.

Светлой грустью веет от стихотворения «День учителя», светом наполнено стихотворение «Третья Пушкарная». Оно не только про улицу города Курска, но и про природный ландшафт, и про осенний пейзаж, и про многое другое:
Спускаюсь по крутому склону,
Деревьев шум над головой.
Стоят по косогору клены
Над синей стылою водой.
Мелькают, кувыркаясь листья.
То свет, то тень. В голубизне
Рыжеют кроны мехом лисьим,
Дивлюсь осенней новизне.

Творчество ведущих поэтов края все больше и больше привлекает внимание Вячеслава Александровича. И как итог – из-под его пера выходят в жизнь стихи, посвященные Юрию Першину и Алексею Шитикову. Каждому из них он подобрал такие эпитеты и определения, что образ каждого представлен как живой. Вот некоторые строфы из стихотворения «Юрию Першину»:
Как скоротечно все на свете:
Давно ль тот день декабрьский был,
Когда САМ Першин, стих заметив,
Мой прочитал. Благословил.
Летели дни и годы роем,
Седела мэтра борода.
Уж юбилей… Слезы не скроем,
Но Муза так же молода.
………………………………
Литература – не лекарство,
Врач Першин в этом не соврет.
И легкотомия лукавство
Пред строгим оком не пройдет.

А эти строфы из стихотворения «Алексею Шитикову»:
Орлы не сбираются в стаи:
Повадки орды – не твои.
И книги твои – даль без края,
Где в строчках все боль на крови.
Ты сам себе выбрал дорогу,
Шагнув в первый раз в Становом.
Не жил по чуть-чуть, понемногу,
А ввысь поднимался орлом. 

Важным моментов в жизни всего курского литературно-писательского сообщества стало то, что в 1999 году в стране отмечали 200-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина (1799-1837). В Курске был учрежден конкурс, в оргкомитет по проведению которого наряду с представителями комитета по культуре области вошли писатели Владимир Детков, Петр Сальников, Николай Корнеев и Юрий Першин, а участниками стали как многие курские мастера художественного слова, так и начинающие литераторы.
Когда были подведены итоги  конкурса, то лауреатами стали Евгений Носов, Николай Шадрин и Михаил Еськов в номинации «Проза», Алексей Шитиков, Вадим Корнеев (разделили первое место) и Сергей Бабкин в номинации «Поэзия), а также Борис Агеев, Елена Холодова и Александр Балашов в номинации «Публицистика». Кроме лауреатов были названы и финалисты – Юрий Асмолов, Владимир Безус, Лев Боченков, Виктор Давыдков, Иван Зиборов, Валентина Коркина и Владимир Латышев, которым были вручены Дипломы.
Произведения Вячеслава Нарыкова на Пушкинский конкурс не попали, но в Москве в 2000 году вышел сборник «Я помню чудное мгновение», в котором было его стихотворении «Прощай, до встреч!». (Кстати, в этом сборнике из всего поэтического сообщества курян были лишь стихи Ивана Зиборова).
Еще 1999 год в стране ознаменовался началом второй чеченской кампании и добровольным оставлением президентского кресла Борисом Ельциным (накануне Нового года), возможно, сделавшим этим поступком единственное в жизни благое дело. А в Курске так же в конце декабря умер поэт Егор Полянский, некогда вместе с Валентином Овечкиным и Николаем Корнеевым стоявший у истоков Курской писательской организации., а в 1992 году в изданном им книге «Вношу ясность», открыто заявивший, что не желает «переельцовываться».

2000 год Россия начала с того, что ощетинилась милицейскими блокпостами при въезде во все города юга и центра – продолжалась антитеррористическая борьба с чеченскими сепаратистами и международными террористами. Исполняющий обязанности президента России Владимир Владимирович Путин, еще будучи только премьер-министром, пообещал «мочить их даже в сартире». А чтобы «мочилово» проходило более удачно и не задевало своими кровавыми брызгами остальную страну, повысил внутреннюю безопасность, в том числе и за счет блокпостов.
И хотя Путин был ставленником Ельцина, но с его приходом у народа появилась искорка надежды, что жизнь станет налаживаться. Возможно, подобные надежды испытывал и поэт Вячеслав Нарыков, который в этом году написал большой ряд лирических стихотворений. Как всегда, значительная их часть была посвящена женщине и любви. К этому «большинству» относятся «Письма», «Когда ты говоришь: «Любимый…», «Погрейся у чужого счастья…», «Воспоминания о первой любви…», «Ваш тон всегда официален…» и другие. 
И пусть стихотворения «Кирпичный завод», «Хотелось бы сыном остаться», «Надежда» и «Поэты Серебряного века» иной тематической направленности, но по лиричности, по авторскому присутствию, по исповедальности и по многим другом позициям они близки первому ряду.
Всех стихов, конечно, не процитировать, к тому же кое-что уже цитировалось выше, например строки из «Кирпичного завода», но два стихотворения приведем полностью. И начнем со стихотворения без названия, начинающегося строкой «Хотелось бы сыном остаться…»:
Хотелось бы сыном остаться.
Строением. Крепким стихом.
Зеленой травинкой качаться
Иль в небе парить голубом
Веселой заливистой птахой.
Но воинский помня обет,
Я знаю – есть способ без страха
Уйти от болезни и лет.
Был сыном, отцом, старшим братом,
Всех помня, в последнем бою
Простым Неизвестным солдатом
Паду за Отчизну свою.

А это стихотворение «Надежда»:
Надежда, радость и печаль
Идут по жизни неразлучно.
В твоих глазах я вижу даль,
Что памяти моей созвучно.
Туманным берегом реки
Уходят двое… Много ль надо:
Тепло улыбки и руки,
И тихий шелест листопада,
Уменье бережно нести
Свет радостей, блиставших прежде.
И благодарным быть в пути
Разлукам, встречам и Надежде.

Что же касается стихотворения  «Поэты Серебряного века», то им поэт символично «закрывал» двадцатый век и все второе тысячелетие, в котором
…И Русь с кровавым топором,
И знамя красное свободы,
И Храм с отсеченным крестом…

А на вопрос, что ждет нас дальше: «Конец. Или начала ночи!» – ответ зависает в пространстве. Автор предлагает всем нам подумать над выбором окончательного решения – идти в непроглядную ночь или двигаться все-таки к свету…
Важным моментом в творческой жизни поэта стоит считать и его участие во Всероссийском конкурсе, посвященном 55-летию Победы в Великой Отечественной войне «А музы не молчали» и проходившем в Москве, по итогам которого он стал дипломантом. (Это стало полновесным дополнением к его предыдущей награде – «Отличник культурного шефства над вооруженными силами СССР».
Если 2000 год в творческой жизни поэта был закрыт стихотворением «Поэты Серебряного века», то в жизни Курской области он завершился тем, что у кормила региональной власти встал Александр Николаевич Михайлов, сменивший на посту губернатора Александра Владимировича Руцкого.
Оба в прошлом – члены КПСС, но когда Борис Ельцин рвался к власти, то Михайлов последовательно был его политическим противником, а Руцкой, боевой летчик-штурмовик, побывавший в плену у душманов, в лапах пакистанских контрразведчиков и цейрушников, Герой Советского Союза, оказался в одном тандеме с Ельциным. Возможно, именно он своей харизмой и славой боевого летчика в значительной мере помог Ельцину стать президентом России… Правда, в 1993 году Руцкой очухался, поняв, кому помог стать во главе государства, но было поздно: Ельцин, дорвавшись до власти, былую дружбу в грош не ставил и крови не боялся. И после известных событий осени 1993 года, когда по приказу Ельцина танкисты Паши Грачева расстреляли Дом Советов (или Белый дом), пришлось Руцкому некоторое время посидеть в Лефортово. Но в 1994 году он вышел на свободу, а в 1996 – стал губернатором Курской области. И вот не без скандала уступил губернаторское кресло Михайлову, который шел на выборы под лозунгами компартии России. Но став губернатором, тут же примкнул к партии власти – к Единой России – по-иному, мол, область из экономического упадка не поднять…

Новое тысячелетие Вячеслав Нарыков начал с того, что возобновил прерванную на многие годы связь с курскими газетами. 13 февраля в газете «Городские известия» он публикует статью «Дубленки, галстуки и… поп-корн» о пестрящих вывесках на магазинах, а 15 февраля – статью-размышление «Память, да еще вечная, не терпит ошибок».
Несмотря на то, что в 1998 году вышла его книга стихов, отношения с писательским сообществом оставались прохладными. Ни совместных посиделок, ни застолий. К этому времени в Союз писателей России были приняты Юрий Асмолов, Леонид Наливайко, Владимир Чемальский (Муха), Евгений Шанин, Николай Гребнев, а о его приеме и речи не велось. Это, конечно, напрягало…
Но вот в начале апреля поступил звонок от Владимира Деткова с просьбой придти на беседу. Когда пришел в писательскую организацию, располагавшуюся уже в знаменитой «шестерке» на Красной площади, то получил предложение поучаствовать в межрегиональном семинаре молодых поэтов в Белгороде. Согласился, хотя «молодым» себя уже давно не считал. И не только по возрасту, но и по творческому стажу.
В Белгород Вячеслав Александрович отправился вместе с Геннадием Александровым из Железногорска и Леонидом Звягинцевым. Сопровождали их Детков как руководитель писательской организации и Шитиков как ведущий поэт области.
В Белгороде на семинар собрались литераторы из Москвы, Белгорода, Воронежа, Курска, Липецка, Орла и Тамбова. Шел семинар несколько дней.
И хотя Алексей Шитиков в свойственной ему манере больше критиковал курских поэтов, чем давал положительную оценку их творчеству, но для Нарыкова, Александрова и Звягинцева все сложилось удачно. Руководители семинара (В. Устинов, Т. Смертина, А. Машкара, А. Казинцев, В. Молчанов и другие) недвусмысленно предложили Нарыкову и его сотоварищам написать заявления о приеме в Союз писателей России, что немедленно было сделано.
Еще семинар запомнился теплым дружеским общением с белгородским поэтом Владимиром Молчановым, членом Союза писателей СССР с 1990 года, но, главное, земляком курян и старым знакомцем Вячеслава Нарыкова (с 1985 года).
Участие и победа в семинаре приравнивалось к четырем рекомендациям. Оставалось получить еще две от собратьев по перу – членов СП. И 4 мая 2001 года, когда собрались в помещении Курской писательской организации, получил рекомендации от Алексея Шитикова и Юрия Асмолова. Вскоре документы были отправлены в Москву, и оставалось ждать решения Секретариата СПР.
Естественно, Вячеслав Александрович с нетерпением ждал известий из столицы, но при этом не сидел сложа руки. В 2001 году им было написано не менее двух десятков стихотворений, среди которых «Турник», «На даче», «В Воробьевке», «Окинул вселенную Фета…», «На самокате», «Время и река», «На Русской равнине», «Протез», «Грушинка», «День знаний», «Расписная осень», «Маленький парк», «Учитель», «Золотая свеча» и многие другие.
Придерживаясь традиции, процитируем строки из некоторых, чтобы почувствовать окрепшее мастерство поэта. Вот начальная строфа из стихотворения «В Воробьевке»:
Испарина жаркого лета,
Журчанье бегущей реки.
Мы снова собрались у Фета –
Поэты, друзья, земляки.

Всего четыре строчки, но в них и картина жаркого, знойного лета, что подчеркивается наличием многих рокочущих, жарко раскатистых «р», и фрагмент природы, и место встречи писателей-земляков, и внутреннее светлое, радостное отношение автора к происходящему.
А поэтические строки из стихотворения «Окинул вселенную Фета, не только продолжают тему посещения имения великого русского лирика в Воробьевке, но и наполняют ее философскими размышлениями автора о судьбе и предназначении великого поэта – огромной вселенной среди людей:
Окинул вселенную Фета –
Бездонную черную твердь,
Светила дрожащего света,
Планет и комет круговерть.

 В стихотворении «Время и река» Вячеслав Александрович устремляет взгляд в себя, в свое собственное бытие, в свою юность и зрелость, в свою любовь и боль обид и расставаний. И в итоге приходит к заключению:
Родных вокруг как будто и немало:
Друзья, семья, уютный дома свет.
Но почему по берегу устало
Иду совсем один на склоне лет?
Крутой откос. Сюда сошлись дороги.
До неба сосны. Выше – облака.
Я к ним пришел, чтоб подвести итоги.
Текут неслышно – Время и Река.

Сердечной болью и сочувствием к ветеранам чеченской кампании наполнено стихотворение «Протез», которое начинается такими строками:
«По небу летит самолётик,
По морю плывет пароходик,
Строчит из кустов пулемётик», –
Мальчишка рисует плакат.
Отец подошел с легким скрипом,
Молчал, а душа билась криком
О горе простом и великом,
Что вынес из боя солдат.

Заканчивается же так:
«Смотри, как рисую я, папа!»
Сынишку подбрось до небес.
В углу за обшарпанным шкапом
Запасный тускнеет протез.

Во всем этом стихотворении нет словесных и стилистических «фокусов-покусов», все изложено простыми русскими словами, но когда читаешь его, то удушливый ком подкатывает к горлу, перехватывая дыхание, а глаза наполняются влагой. Почему? А потому, что это стихотворение – образец высокой русской поэзии.
К этому ряду можно и нужно отнести и стихотворение «Учитель», в котором такие пронзительные по глубине поэтической мысли, социального накала и гражданской позиции автора строки:
… Их когда-то учил. И звенели слова
О Поэзии, Родине, пламенном Данко!
И детей их учу… Уж седа голова,
В класс вхожу,
как под траки ревущего танка.
Здесь мой бруствер последний!
Мой стол – мой окоп!
Не патроны в обойме, а русское слово.
Пусть гудит голова, сотрясает озноб –
Подниматься в атаку мне снова и снова
За Россию, где мой вымирает народ…

Жарким августом 2001 года в холодных водах Баренцева моря на глубине 110 метров в результате катастрофы погиб АПРК «Курск», а в городе Курске умер известный на всю Россию поэт Николай Юрьевич Корнеев, которому в разгар ельцинского бесчинства принадлежат и такие строки:
Не смейтесь же
               над цветом кумачовым,
Он чист и он останется в чести.
У Ленина, а не у Горбачевых,
Учиться нам, как Русь от бед спасти.
Эти события настолько потрясли Вячеслава Нарыкова, что он в этом же месяце пишет стихотворения «Памяти моряков АПРК «Курск» и «Памяти Н.Ю. Корнеева».
Целый год буруны за кормой –
Корабли бороздят океаны.
…Вы под черной студеной водой
В субмарине, зияющей раной.

Это начальная строфа первого стихотворения-реквиема, а следующие строфы из второго:
Уходят из жизни поэты –
Две даты в последней строке.
Поля, что их словом воспеты,
Лежат на холмах вдалеке.
Склонились печально березки
Над черным раскопом земли,
И словно стихов отголоски,
Курлыча, плывут журавли.
Над вечным безбрежным покоем
Нетленное Солнце горит.
Нетленное Солнце над горем
Уходит в слепящий зенит
Под купол безоблачной сини –
В нем душам мятежным парить.
Уходят поэты России,
Но строчкам их пламенным жить!

В сентябре, когда Вячеслав Александрович приступил к занятиям и «занял последний бруствер, превратив стол в окоп», из Москвы пришло его долгожданное удостоверение члена Союза писателей России. Естественно, был рад данному обстоятельству. И хотя «корочка» члена СПР в новой России никаких дивидендов уже не приносила и, само собой, таланта не прибавляла, но своим наличием душу грела, ведь статус писателя – великое дело хотя бы в психологическом плане.
И писались стихи. Не просто лирические, а светлые, солнечные, с осенней позолотой березовых рощ, с теплым багрянцем садов, с пронизывающей синью небес.
Опять в этой рощице осень –
Как славно дубки подросли.
Как плавно в небесную просинь
Уходят дымки от земли.
Ах, осень моя расписная
Туманы на солнце клубит.
И в них тишина золотая
Беззвучно-хрустально стоит.
Это строфы из «Расписной осени», а следующие из стихотворения под «звездочками»:
У этого времени года
Название есть – благодать.
Стоит золотая погода,
А как же иначе назвать
Полей пожелтевших разливы
И колокол звонкого дня?
Во всем одинокий, счастливый,
Живу, словно нету меня
На этой заросшей тропинке,
Бегущей средь белых берез,
Над этой зеленой былинкой,
Сверкающей бисером рос,
На этой земле, где без боли
Нет счастья, разлуки, пути,
Где пристань покоя и воли
Успеть бы найти…

Важно отметить, что прием Вячеслава Нарыкова в Союз писателей России не остался незамеченным у читающей и пишущей общественности. Уже 19 января 2002 года в газете «Городские извести» вышла статья «В творческом полете», в которой делался акцент на этом важном факте в жизни поэта.
«Обнаружила» поэта и «Толока», опубликовавшая в сдвоенном 5-м и 6-м выпуске стихотворение «Услышу голоса».


ОТ СБОРНИКА К СБОРНИКУ

Получив удостоверение члена Союза писателей России и став вновь «своим среди своих», Вячеслав Нарыков стал подумывать об издании очередного поэтического сборника – стихотворений накопилось изрядно. Но издательское предприятие «Крона» после бурной деятельности в 1995-1997 годов в начале «нулевых» уже дышало на ладан. Рассчитывать на «Крону» не приходилось – надо было искать спонсоров или издаваться за свой счет. Таковы были реалии рыночной экономики России.
Пока искал спонсоров, чтобы не терять время попусту, обратился в редакции курских газет. И уже 19 января 2002 года «Городские известия» поместили фото поэта, небольшую справку о нем и его творчестве и напечатали подборку стихотворений, среди которых были «Уходит всё…», «Что ты грустишь?..» и другие. А 31 января «Молодая гвардия» опубликовала стихотворение «Вдруг сердце тревожно забилось…». Не желал отставать от них и журнал «Толока», 40-м выпуске которого была подборка стихотворений под общим заголовком «Под звёзды выйду в ночь…».
Из всего разнообразия опубликованных в начале года произведений, процитируем хотя бы небольшое, всего в две строфы стихотворение «Уходит всё…», которое в чем-то перекликается с есенинскими строчками, но, в противоположность им, наполнено оптимизмом и любовью:
Уходит все: цветенье лип душистых,
Приволье лета, осени печаль.
Уже не быть мне в самых голосистых,
Уже и впрямь прошедшего не жаль.
И пусть мой путь не так уж крут и светел,
Но вряд ли по-иному жил бы вновь:
Ведь счастье то, что я на этом свете
Дарить умею нежность и любовь.

В феврале 2002 года Вячеславу Александровичу исполнилось 50 лет. Юбилей отмечал в кругу друзей-поэтов в писательской организации. Вспоминая «дела минувших дней», смеясь, рассказывает: «Леонид Звягинцев пел так, что всех оглушил. Юра Асмолов «дорывал» баян, Сергей Бабкин упал на пол между столом и книжным шкафом – еле вытащили, а Вадим Корнеев забрал последнюю бутылку и сало из холодильника – «на завтра». Чудили – будь здоров!».
Не только поэты поздравили Нарыкова с юбилеем, но и курские журналисты этот факт не оставили без внимания. Пусть и с небольшим опозданием, но 6 февраля в газете «Курская правда» появилась статья И. Михайловой «Я там, где счастья берег золотой…». И говорилось в статье не только о том, что курскому поэту В.А. Нарыкову исполнилось 50 лет, но и о его творчестве, о его стихах.
«Особенно знаменателен в творческой жизни поэта Вячеслава Нарыкова оказался минувший год – констатирует автор статьи. – В апреле он был приглашен на литературный семинар «Мир поэзии XXI века» в Белгород, по итогам которого принят в Союз писателей России». И далее отмечает, что поэт в своих произведениях использует разные темы, но главенствуют все же темы любви, родины, родного края, патриотизма.
Стоит заметить, из того, что было написано Нарыковым в этом году, на страницы газет и журнала попали только малые крупицы. Ведь из-под пера поэта увидели свет десятки ярких лирических произведений, среди которых были «Вот так и живу…», «Памяти мамы», «Он в тридцать лет узрел закон печальный…», «Литература – это жизнь», «Вода звенит…», «В час сомненья…», «Горькие слезы», «Затышок», «В поздний час», «Когда проснусь во тьме ночной…», «Есть ли любовь?», «В Коренной», «Мечта поэта», «Лиловая печать» и другие.
Если тема женщины в произведениях Вячеслава Александровича звучала довольно часто, особенно в сочетании с темой любви, то тема матери появилась впервые. Причем рука об руку с темой памяти:
Твой образ годы не сотрут,
Лица любимого черты.
Пусть воды времени бегут…
Мы живы – значит, с нами Ты.
Ну а когда за окоём
Небесной горней высоты
Мы друг за другом все уйдём –
Там первая нас встретишь Ты.

Социальные мотивы, круто замешанные на личных разочарованиях в происходящем, звучат в стихотворении «Горькие слезы». Впрочем, не просто звучат, а своей исповедальностью заставляют сердца большинства читателей учащенней биться в груди, резонансно и в унисон с сердцем автора. И в этом, на мой взгляд, главная сила поэтического слова, поэтической мысли, а не в искусственных словесных вывертах.
Век стремительный мой,
Я душою пристыл к твоим горестям.
Верил с детства всему:
Мудрым фразам, персонам, салютам.
Но пришла череда
Мелочевки, предательства. Подлости.
Я могу выбирать,
Что же станет моим Абсолютом.
Оценен государством в рублях
Без престижных нулей.
Нет ни «голды», ни «баксов»,
Ни самой гнилой иномарки,
Но зато я свободен
От тяжких гремучих цепей,
И в футболке линялой
Не холодно мне и не жарко.
Мне не сытно, не голодно –
Святы лишь хлеб и вода.
Мне не нужно рекламы
И пьяной, орущей тусовки.
Тот, кто так же свободен,
Читает мое иногда,
То, что я, накропав,
Издаю иногда по дешевке.
Были барды. Поэтов
Эстрадных орала толпа,
Пил Рубцов, и над ними
Над всеми шумели березы.
Век стремительный мой,
На глазах зарастает тропа.
Я один, я свободен…
Что ж горькие горестны слезы?!

Найти спонсоров в Курске начала тысячелетия было непросто. Однако повезло: нашлись добрые люди – профинансировали. И в 2002 году в частном издательстве ООО «Кувекс» увидела свет небольшая книжка (40 страниц) стихов «На русской равнине». Она была в неброской мягкой обложке, вмещала 50 стихотворений и имела приличный тираж – 1000 экземпляров.
Традиционно курские поэты в новую книжку отбирают часть произведений, опубликованных в предыдущих сборниках – тут нет ничего зазорного: все так делают. Но Вячеслав Нарыков решил опубликовать только те произведения, которые были написаны в 2001-2002 годах и о которых мы уже говорили. Повторять их названия вряд ли стоит…

Не успели любители поэзии ознакомиться с этим сборником Нарыкова, как в 2003 году в том же курском издательстве «Кувекс» увидел свет новый – «Фотографии на память». Он так же в мягкой обложке, в нем 44 страницы, но формат бумаги  А-5, а не «карманный», как у его предшественника. И пусть тираж сократился до 500 экземпляров, но временная и тематическая мозаика шире. К тому же в новом сборнике, кроме портрета автора и небольшой статьи о нем и его творчестве, три четко определенных раздела – «Из ранних стихов», «Стихи разных лет» и «Веселые стихи».
Если с первыми двумя разделами картина ясна: в них вошли избранные произведения, написанные поэтом как во время армейской службы, так и вскоре после нее, а так же в период с конца 70-х годов XX века и по «нулевые годы XXI (со значительной частью которых мы уже познакомились выше), то произведения третьего раздела требуют более пристального внимания. Но и в этом разделе стихотворения, написанные в разные годы, но пока что нигде не публиковавшиеся. Например, стихотворение «Будто бы и не было листьев на рябине…» было написано еще в 1988 году, стихотворения «Скорее графоман, чем стихотворец…» и «Паромщик» – в 1997, а «Монолог алкоголика» и «День города» – в 1999. И так далее по списку до «Двора детства», написанного в 2003 году. Объединяет же все эти «веселые» стихотворения одно: ирония и самоирония автора.
В качестве образца приведем строфы из стихотворения «Скорее графоман, чем стихотворец…»: 
Скорее графоман, чем стихотворец,
Стихи он пишет в день по одному.
Как любит горы, очевидно, горец,
Он в рукописях любит толщину.
Войдет с утра с увесистой «авоськой»
И пухлой папкой стол отяжелит.
И вот уж стих звучит –
Хромой громоздкий –
Неладно скроен и неладно сшит.
И думается – выжил бы едва ли
Он в те цивилизации Земли,
Когда слова на камне высекали,
А если плохо высек, то секли.

Часто ирония автора в стихах этого раздела – добрая и светлая, но иногда она доводится автором до сатирического звучания и сарказма, как, например, в стихотворении «Монолог алкоголика», где уже не веселый каламбур, а мрачный гротеск на определенный социальный срез нашего общества и грустные реалии девяностых годов:

В кармане нету трех рублей,
И не на что опохмелиться.
А во дворе моих друзей
Помятые, «родные» лица.
Еще вчера – не помню кто
Из них – подонков – бил мне морду.
Потом его жены пальто
Соседке мы «толкнули» с ходу.
И сразу четверть под полой!
Скамейки сдвинув вкруговую,
Ушли в вираж мы с головой:
Кто потрезвее, тот банкует.

Это всего лишь зачин произведения, а кульминационная часть еще драматичнее и горше, если некогда работящие мужики, отцы семейства – пан Учитель, Иван-монтажник, шофер Колюня, печник Василий, оказавшись по воле устроителей новой рыночной России не у дел, превратились в «пьяное грязное быдло» с трясущимися руками и одним единственным инстинктом – выпить и опохмелиться:
…Вдали – как склеп родной завод,
Могильный мрак в цехах просторных.
Где к проходным шагал народ –
Теперь бурьян бушует черный.

Нет просвета и в заключительных строках, сплошная безысходность:
Рядком, нахохлившись, сидим.
Пять грешных душ. Ничто не мило.
…День занялся еще один –
В столице шесть утра пробило.

К этому стихотворению близко и по смыслу, и по драматизму, и по авторскому сарказму стихотворение, начинающееся строкой «Трамвайное кольцо. Двадцатый АПЗ…». Всего лишь заключительная строфа, чтобы воочию увидеть и почувствовать дух времени:
С агиток расписных смеется олигарх –
Его теперь завод, и он – хозяин жизни.
Смеется всем в лицо, сменив собой плакат:
«Нам строить коммунизм
                и жить при коммунизме!»

О непростых отношениях в писательском сообществе говорится в стихотворении «Фотография на память», в котором есть такие строки:
Я стану подальше от мэтра –
Оставлю проходы другим.
Здесь – в мире из солнца и ветра –
Из праха мы все состоим.
Всё сгинет: и слава, и кресла…
Останутся строчки иль нет?..
Зачем же тогда из-за места
Других ты толкаешь, поэт?

Задели ли эти строчки коллег Вячеслава Александровича, трудно сказать, зато с полной очевидностью можно утверждать, что они актуальны в любые времена, как актуальна (пусть и ни для всех) – сама поэзия.
Кроме издания книги стихов, в 2003 году Вячеслав Нарыков дважды опубликовался в «Городских известиях»: 16 мая там прошла подборка стихов под общим заглавием «Жизнь, подари мне немного счастья на этом пути…», а 21 июня – «Патрон».

Новый 2004 год в творческой деятельности поэта ознаменовался тем, что «Городские известия» 10 февраля вышли со статьей журналиста Т. Аглиуллина «Все о поэзии земляков», в которой сообщалось о прошедшей презентации книги В. Нарыкова: «В целомудренной бездне стиха».
Говоря о презентации книги, журналист отмечает, что «это не презентация поэтического сборника, а глубокие размышления автора о проблемах современной литературы, изложенные им в книге».
«Новая книга Вячеслава Нарыкова, – пишет он далее, – предназначается не только преподавателям и ученикам, но и всем любителям высокого слога». И сокрушается о малом тираже сборника – всего 50 экземпляров.
А 28 февраля «ГИ» опубликовали стихотворение «Стою у памятника Пушкину». Но об этом стихотворении разговор позже.
Что касается книги «В целомудренной бездне стиха», то она – действительно, не поэтический сборник, а методическое пособие для начинающих поэтов, в котором на понятном школьникам языке рассказывается о стихе, стихосложении, поэзии, поэтике, поэтических тропах, размерах, рифмах и многом другом. Дело в том, что в музыкальном училище (колледже) Вячеслав Александрович организовал кружок любителей поэтического слова и начинающих поэтов, для которых и издал в частном порядке небольшим тиражом эту книжку в 80 страниц. Книжка оказалась настолько востребованной, что тут же разошлась по рукам да так быстро, что даже в главный храм книговедения и хранения – Курскую областную научную библиотеку не попала.
Но самым ярким событием этого года стало появление очередного поэтического сборника «Рубежи». Новая книга отличалась от предыдущих уже тем, что была в твердой цветной обложке – постарались спонсоры. Кроме того, количество произведений в ней было куда больше, чем в предшественницах, да и тираж солидный – 1000 экземпляров.  Что же касается страничного объема книги, то он впервые перешагнул стостраничный рубеж и приблизился к двум сотням. Традиционно, в книге были фото автора и биографическая справка о нем, более полная по сравнению с предыдущими. А вот предисловие к книге написал не профессиональный писатель, член СПР, а литератор, поэт Вячеслав Николаевич Шумаков (по паспорту – Станислав Шумаков). Он же стал и редактором.
Да, определенную часть книги составляли произведения, ранее уже печатавшиеся в сборнике «Ожидание полета» и других. Все это так. Но они впервые при небольшом нарушении хронологии создания, были распределены по разделам, включавшим в себя одноименные циклы, как, например, «Твой взгляд», «Минута молчания», «Полигон», «По лезвию любви», «Лунный свет», «Третья молодость» и другие.
Так, в раздел «Твой взгляд», где доминантой является тема любви к женщине, вошел цикл стихотворений с одноименным названием – «Мне казался твой взгляд наградой…», «Я нежных слов усвоил очень мало…», «Теперь мечты и откровенья…», «Я возвращаюсь от той, которую я люблю…», «Твоей улыбки тень», а также стихи, написанные как в 1972, так и в 1973-1977 годах – «Как хорошо остаться одному…», «Из Г. Лонгфелло», «По осени иду…», «Аэропорт», «Нас подхватила вечная река…», «Джоконда» и «Аршином дней отмерян ситец неба…».
О большинстве стихотворений этого раздела выше уже говорилось, некоторые цитировались, однако «Аэропорт», «Джоконда», «Аршином дней отмерян ситец неба…» и некоторые другие пока оставались без внимания. Потому пришло время хотя бы в общих словах сказать о них. «Аэропорт» – это не только о самолетах и полетах, стюардессах и пилотах, но и о счастливых взлетах и посадках, и о радости встреч, и о любви.
…Вон вижу – ты.
Рука на огражденье
И, поспешая: «Милая!» – шепчу. –
Давай с тобой отметим день рожденья
Нас друг для друга. Взлет и приземленье,
И что уже иду, а не лечу!»

Ясно, что «Джоконда» ни  о чем другом, кроме как о любви, пусть даже драматичной, быть не может. И точно:
…Скалу ласкал волны прибойный звон.
Обиду добродетель забывала…
А ты с улыбкой мне «прощай» сказала.
Ну что ж. Во всем, как видно, был резон.

Лирическое стихотворение «Аршином дней отмерян ситец неба…» совсем не о природе и ее явлениях, оно посвящено памяти аспиранта ХГУ В. Телехова и раскрывает автора как человека благородного и благодарного, помнящего добрые дела других и умеющего отвечать добром на добро. Стихотворение небольшое по количеству строф – их всего три, – но емкое по содержанию, чувствам и философскому наполнению, а последняя строка вообще афористична.
…И остается голубое пламя,
Берез свеченье, ожиданья нить.
И истина для нас и все за нами:
Чтоб «был» сказали – надо прежде быть.

В раздел «Минута молчания» вошли шесть стихотворений одноименного цикла – «Патрон», «Молния поезда…», «Пост номер один», «Минута молчания», «Портрет» и «Огонь», а также стихи «Одиночество и море», «Десантник», «Не дай оступиться, земля…» и «С утра нелетная погода…». Все они написаны в период с 1977 по 1980 год. И почти обо всех выше так или иначе говорилось. А сейчас остается лишь процитировать строки стихотворения «С утра нелетная погода…» и привести высказывание обо всем этом цикле С. Малютина, писателя-прозаика, но тонкого знатока поэтического слова.
Итак, строки из стихотворения, на мой взгляд, являющегося образцом высокого лирического стиля:
С утра нелетная погода –
Туманом вытканы поля.
Такси застыли возле входа,
И неподвижны тополя.
В слезах стекло аэропорта,
Турбины стынут, не гудя,
И по листве грохочет «форте»
Осенней музыки дождя.

Что же касается высказывания С. Малютина о цикле, то оно таково: «Очень часто поэт в своем творчестве жгучую современность органично сопрягает с темой Великой Отечественной, с ее неизбывной болью и высокими заветами». И это верно и точно подмечено.

Раздел «Полигон» практически состоит из стихотворений одноименного цикла – «С тобой простимся на краю земли…», «Запевала», «На посту», «Баллада о ракетчиках», «В увольнении», «Полигон» и «Сборы офицеров запаса». Дополнением является стихотворение «Отчизна». Но, обратив внимание на хронологию, увидим, что стихотворения этого раздела написаны в период с 1977 по 1982 год.
Большинство стихотворений этого цикла, если вообще не все, цитировались выше, поэтому повторяться не будем, но приведем оценку цикла, высказанную поэтом Юрием Асмоловым: «Нельзя обойти стороной армейские стихи. И не потому, что стихов об армии представлено в книге немало, а потому, что эти сильные стихи, продиктованные автору временем и судьбой, любовью к своей земле и ответственностью за её покой, как мне кажется, современнее многих других, написанных в более позднее время. Ведь только призывы к совести не спасут мир, не оборонят Россию. Может быть, – даже наоборот: подтолкнут агрессора к войне. А вот сила, добрая и большая, остановит любого хищника, обломает ему зубы. Примеров в истории – тьма. И эта сила – Армия».
А Сергей Малютин, горя о данном цикле, отмечал «мотивы естественного, как дыхание, патриотизма, крепкой армейской дружбы…».
 
Если следовать далее, то увидим, что раздел «По лезвию любви» состоит из 9 стихотворений одноименного цикла и весомой добавки из 12 стихотворений, а раздел «Лунный свет» – из 5 стихотворений одноименного цикла и 17 дополнительных стихотворений.
Подавляющее большинство стихотворений из этих разделов ранее, когда шла речь о творчестве поэта в 80-е и 90-е годы ХХ века, уже называлось и цитировалось. Однако небольшое, но емкое по мысли и духовному наполнению стихотворение «Великолепны ваши лики…» было «прибережено» до этого момента.
Великолепны ваши лики,
Старинных храмов божества.
Здесь и ничтожный и великий
Познал минуты торжества.
Пусть человек не равен Богу.
Пусть жизнь – мгновенье,
                слово – тлен,
Как прах рассеяться не могут
Создатели вот этих стен!
Они в родной земле… Над нами
Тысячелетия листва,
А выше блещут куполами
Старинных храмов божества.

Следующий раздел – «Третья молодость» включает в себя 15 стихотворений одноименного цикла и 9 других. Но если посмотрим на даты написания этих стихотворений, то обнаружим разброс в пять лет (с 1998 по 2003 год).
Почему так? Да потому, что тематическая составляющая была поставлена автором книги (возможно, и редактором) превыше хронологической. И в этом есть своя изюминка. Впрочем, чем рассуждать да делиться досужими домыслами, лучше процитировать какие-либо строфы из тех стихотворений, которые ранее упоминали, но не цитировали, например, из очень лирического и музыкально-песенного «Расставания»:
Было все хорошо и не очень.
Между сосен янтарный песок.
Здесь бродила разлучница-осень,
Обронила тумана платок.
Здесь, где поняли мы – расставанье
Не когда-то, ни где-то, а вот!
И помчались вразрез расстоянья
Дальше, звонче – ведь время не ждет.

О перечисленных выше циклах кое-какие упоминания в этой работе уже имелись, пусть и осторожные, и мимолетные. Так уж вышло… А вот о разделе «Как молоды мы были», произведения которого полностью совпали с одноименным циклом, состоящем из стихотворений «Кирпичный завод», «Марина – из пены – морская…», «Общежитие ХКЗ», «Зеленая звезда» и «Воспоминания о первой любви», речи не велось, да и о самих стихах говорилось мимоходом. Теперь же самое время этот пробел устранить. И начнем, пожалуй, со стихотворения «Марина – из пены – морская…», в котором такие будоражаще-хмельные и в то же время целомудренные строфы:
Марина – из пены – морская…
Но брови в кирпичной пыли.
Девчонка моя заводская,
Как пели для нас соловьи.
……………………………
А мы ведь в удушье краснели,
Друг друга коснувшись в ночи.
И руки натружено пели
В кирпичной налившись печи.
И пели точеные груди,
Что ситчик могли разорвать!
Но ты разводила мне руки –
И мы продолжали гулять.

Тему юности, любви, веры в счастливое «завтра», молодой неуемной устремленности вперед продолжает стихотворение «Общежитие ХКЗ» (Общежитие Харьковского кирпичного завода):
Там хлёсткие фразы звучали,
Там пела, рыдая, струна,
Там спорили жарко, кричали,
И дым выходил из окна.
Мы молоды были, не биты,
Не мяты в житейской суме.
С мозгами – мечтами набитыми –
Мы жили в советской стране.
Все было доступно и просто:
Сегодня ты садишь кирпич,
А завтра без лишних вопросов
Студент или услышавший клич
Строитель далекого БАМа.
Иль парень семьи трудовой.
Сказав: «До свидания, мама!» –
В солдатский становишься строй.
…Смеялись и пели девчонки,
И звезды мерцали с небес.
И были в знакомой сторонке
Родными речушка и лес.
Где все растеряли, забыли?
Гитара от пыли седа.
Вчера еще молоды были,
Да юность ушла без следа.

Однако последние строки этого стихотворения наводят грусть. И не только потому, что «юность ушла без следа» и все из того времени «растеряно и забыто»… Не только. Больше из-за того, что все мы, поколение ровесников поэта, однажды, не разобравшись в ситуации, проявив душевную слабину, позволили так называемым национальным лидерам – Ельцину, Кравчуку и Шушкевичу – отнять у нас большую Родину, вытравить чувства о братстве и единстве, а украинцев и русских сделать врагами. И льется ныне братская кровь на Донбассе, кстати. приютившем в годы сплошной коллективизации тысячи курян, на радость вурдалакам в нацистской Украине, в двуличной Европе и всегда враждебных к нам США…
 
При предыдущем анализе творческой деятельности Вячеслава Нарыкова не было упоминаний и о разделе «Журавушка», состоящем из одноименного стихотворного цикла, включавшего стихотворения «Повторяя, что это пройдет…», «Тополиный пух», «Мы опоздали к транспорту», «Севастополь» и «Журавушка», и дополнения в виде стихотворений «Хотелось бы сыном остаться…», «Надежда», «Ваш тон…», «Турник» и «На даче».
И уж тем более не говорилось ни слова о разделе «В Воробьевке», хотя стихи из этого раздела, как и из предыдущего, цитировались, в том числе «Испарина жаркого лета…» и «Окинул вселенную Фета…». Здесь стоит отметить, что одноименный цикл небольшой – всего три стихотворения, а вот «доппаёк» внушительный – около тридцати стихотворений.
При этом часть стихотворений из обоих разделов уже упоминалась ранее, когда проводился анализ книг «На Русской равнине» и «Фотографии на память», и даже цитировалась, однако другая (значительная) часть пока оставалась безгласной и безмолвной. А потому обратим на эти стихи внимание и начнем, пожалуй, со стихотворения, начинающегося такими словами: «Повторяя, что это пройдет…»:
Повторяя, что это пройдет,
Что рассеется марево сплина,
Я слежу своей грусти полет
К той звезде, что зовется Ирина.
Город полон фигур восковых,
Остывает в нем сердце с разбега.
На холмах его и мостовых
Первозданность апрельского снега.

Тема любви к женщине на фоне родного города, тема любви к природе отслеживается и в стихотворении «Тополиный пух»:
На ночной городок пух летит тополиный:
Там, где свет фонаря, разгулялась метель.
За ночь землю на клумбах покроют седины,
Станет ватно-пушистой реки повитель.

В полный голос тема любви к женщине, причем не просто женщине, а женщине-жене, так как оно посвящается супруге Ирине Михайловне, звучит в стихотворении «Журавушка», давшего название всему разделу:
…Как раскраснелась женушка моя:
Устатен труд над тучным урожаем.
Под солнцем ласковым осенняя земля
От буйства гроз и зноя отдыхает.
Все было в жизни, в круговерти лет.
Прости обиду слов и боль поступков.
К нам с неба льется золотистый свет
В простор полей средь тишины и звуков.

В завершении обзора этого раздела книги приведем стихотворение, начинающееся строкой «Я не зову утраченную радость…», в котором, на мой взгляд, подводится некий итог теме любви в творчестве поэта:
Я не зову утраченную радость,
Не тороплю скудеющую кровь.
И не жалею, что умчалась младость
И чуть смешна безумная любовь.
Кому теперь нужны мои признанья
И слов любви пустая шелуха?
В минуту встречи, краткого свиданья
Душа чиста от боли и греха.
В минуту встречи мы одни с тобою,
И пусть слова признаний хороши –
Они ничто пред высшей тишиною,
Беззвучно слившей наши две души.

И вслед за Сергеем Малютиным повторим, что «традиционная тема любви и семейного счастья, которая нетрафаретно раскрывается в отдельных стихотворениях или в поэтических циклах («По лезвию любви», «Лунный свет», «Третья молодость», «Журавушка») – в многообразии не всегда простых и благополучных жизненных ситуаций, через горьковатые сожаления и воспоминания, в череде памятных минут сердечного единения и обретенной душевной гармонии», занимает главенствующую роль в творчестве поэта Вячеслава Нарыкова на протяжении всех лет его поэтической деятельности. И не просто занимает, а мастерски им преподносится читателю, заставляя его, читателя, вновь и вновь соучаствовать в любовных перипетиях лирического героя, сочувствовать ему и… оглядываться на собственный жизненный путь. И не в этом ли главная задача высокой поэзии?..

Заключительным разделом книги «Рубежи» стали «Веселые стихи», о которых много говорилось выше, когда проводился анализ сборника «Фотографии на память», в котором этот раздел уже имелся. Тогда же называлось достаточное количество стихотворений этого раздела и проводилось их цитирование. Однако в новой книге из этого раздела удалены «Музыкальные стихи о себе» и «Тяжело на душе», но добавлены «Улица Суворовская», «Членский билет» и «Стою у памятника Пушкину». Приведем хотя бы по несколько строк из каждого последнего стихотворения, чтобы вновь почувствовать глубину нарыковского юмора и его бесконечную боль о социальной несправедливости, раковым метастазом поразившей наше общество в лихолетье 90-х годов, а лекарств все нет и нет.
Иду по улице покатой,
Гляжу на разные дома.
Здесь место бедным и богатым,
Сто судеб – улица одна.
Фасады есть на загляденье:
Цветы, лепнина и литьё.
Как не шабашников творенье –
То «новорусское» жильё.
Антенны спутниковой чаша,
Откормленной собаки вид –
Все говорит: «Победа – наша!
А нас никто не победит».

Это были строфы из стихотворения «Улица Суворовская», а следующие – из «Членского билета»:
Заскучаю… Растерянно сникну –
Тяжело на душе и в башке.
Сроки минули – вряд ли привыкну
К красной книжке, зажатой в руке.
С фотографии вовсе не юный
Смотрит дядя. Вы, дядя, поэт?
Подтяни же обвисшие струны,
Мой писательский Членский билет.
Нет, не вырастут гулкие крылья.
По росе не промчусь во всю прыть.
Долго так «не пущали», давили,
Что пора уж и буквы забыть.

Чего здесь больше: самоиронии или же обиды на коллег, судить не берусь, скажу лишь то, что многие литераторы весьма близко к сердцу примут это стихотворение. Ибо оно и про них тоже… Однако обратимся к стихотворению «Стою у памятника Пушкину», которое не только об этом памятнике, но и о многом другом…
Стою у памятника Пушкину –
Здесь Пушкин не был никогда.
Зеваки – ушки на макушке –
Фланируют туда-сюда.
У нас – совсем не однодневки
(И в этом местный курский кич)
Есть в Первомайском парке Невский,
На Красной площади – Ильич.
…………………………………
Да разве нет в родных пенатах,
Где дым так сладок и пахуч,
Курян, что в бронзе ставить надо
На высоте тускарных круч?

Не хотелось бы вопросом заканчивать обзор поэтического сборника, но так уж вышло. Да и вопрос не зряшный – существенный: до сих пор в Курске нет памятника автору «Слова о полку Игореве», который, по версии И.З. Баскевича, кстати, никем не опровергнутой, мог быть курянин. Нет памятника курскому удельному князю Всеволоду Святославичу, названному автором «Слова…» Буй-Туром, и его храброй дружине – курским сведомым кметям. Нет памятника самому первому известному по имени курянину – преподобному Феодосию Печерскому, в 1108 году причисленному к сонму святых. Вот и возникают вопросы…
Впрочем, окончим разговор о сборнике «Рубежи» все же на оптимистической ноте: 14 апреля 2005 года в газете «Городские известия» появилась статья Н. Федорова «Чтобы краски засверкали». В статье сообщалось о выходе в свет этой книги, о ее поэтических достоинствах и, конечно же, о творческой деятельности самого автора – Вячеслава Александровича Нарыкова.
«Искренний интерес  и чувство хорошей зависти вызывает сборник «Рубежи» созданный преподавателем Курского музыкального колледжа слепых Вячеславом Нарыковым, – пишет автор статьи уже в первых строчках своей литературоведческой работе. – Эта пятая по счету поэтическая книга в значительной мере итоговая». А несколько ниже, говоря о «поэтическом почерке Вячеслава Нарыкова, констатирует: «Он находит образные слова, избегает выспренних, фальшивых строк, отмечает свежие детали». И приводит в качестве примера цитаты из стихотворений поэта, отмечая, что «в лирике Нарыкова на первый план выступает этическое начало, высокая требовательность героя к себе и людям».
Не успели куряне ознакомиться с рецензионной статьей Федорова, как 13 октября 2005 года о достоинства сборника «Рубежи» и поэтической силе ее автора пишет статью «Жизнь, подари мне немного счастья на этом пути…» журналист и поэт Тамара Юрьевна Кравец.
«Рубежи» – это пятая по счету книга поэта, в которую вошли стихи разных лет, – без лишних проволочек и хождений вокруг да около вводит Кравец читателя в курс дел, подчеркивая главную суть сборника и отмечая символичность названия. – Здесь и вечные темы – любовь, природа, патриотизм и размышления о прожитом и пережитом  и собственные поэтические открытия».
В целом же, в этой статье, как и в предыдущей, добрый отзыв как о книге, так и о ее авторе.
Не остался в долгу и Нарыков, посвятив Тамаре Кравец следующие строки:
Как рыба в Рыбинск уплыла,
Чтоб там продолжить свое дело.
Ты соловьихой в Курске пела,
А Курск и Рыбинск – два крыла.

Вроде бы стихотворение шуточное, но в то же время емкое и верное по сути: поэтесса жила и творила как в Курске, так и в Рыбинке, и даже об этом стихотворение написала. Вот Вячеслав Нарыков все это не только подметил, но и передал в четырех строках в своем фирменном стиле.





НЕГАСИМЫЙ СВЕТ
ПОЭТИЧЕСКОЙ ЛЕТОПИСИ

…Прошло пять лет, внесших значительные коррективы в жизнь Курской писательской организации, с тех пор как Вячеслав Нарыков издал сборник «Рубежи». В 2002 году умерли писатели-фронтовики Евгений Иванович Носов – Мастер и Петр Георгиевич Сальников, незадолго до своей смерти переехавший в город Плавск Тульской области – на малую родину.
Смерть Мастера, орденоносца, лауреата Государственной премии, Героя Социалистического Труда, непререкаемого лидера курского писательского сообщества, естественно, вызвала и переживания в душе Вячеслава Александровича, который посвятил памяти этого выдающегося писателя современности стихотворение «За долами, за лесами…», названное по одноименному рассказу Носова. Приведем хотя бы одну строфу:
Он просыпался на рассвете.
Его будили журавли.
Свет брезжил в окнах. Окна эти
В озера тихие влекли

В 2003 году трагически оборвалась жизнь поэтессы и прозаика Татьяны Дмитриевны Горбулиной, которой Вячеслав Александрович в 1998 году посвятил такие строки:
Увы, Горбулина Татьяна
Ушла в серьезные романы,
А ей к лицу роман в стихах…
Но строчки философской прозы
Не разрушают дивной грёзы,
Слов восхищенья на устах.
Жаль одного – не я сказал:
«Татьяна, милый идеал».

В 2005 – перестало биться сердце врача и поэта Анатолия Константиновича Трофимова, а в 2006 году не стало сразу двух: писателя-фронтовика Василия Семеновича Алехина, часто называемого «курским Островским» и прозаика Николая Ивановича Леверова.
В 2003 году губернатор области Александр Николаевич Михайлов с подачи писательского сообщества и общественности города учредил региональную литературную премию имени Евгения Носова. Первыми лауреатами этой премии в 2005 году стали Василий Алехин за роман «Висожары», Борис Агеев за книгу «Открытое небо» и Михаил Еськов за цикл новелл о Мастере – «Свет в окошке». И в этом же году недалеко от дома, где жил Мастер, на углу улиц Блинова и Челюскинцев был установлен ему памятник работы В. Бартенева. А по инициативе Евгении Спасской, одного из ближайших друзей Мастера и безграничного почитателя его таланта, увидело свет пятитомное собрание сочинений.
За период с 2001 года, когда Вячеслав Нарыков стал членом Союза писателей России, Курская писательская организация не только несла потери, но и пополняла свои ряды новыми писателями. К осени 2009 года в СПР были приняты поэт Василий Золотарев (2003), поэт Лев Боченков (2003), поэтесса Ольга Долина (2007), поэт Александр Селезнев (2007), прозаик Николай Балабай (2008), поэт и прозаик Петр Исаков (2008), прозаик Андрей Курцев (2008), поэт Олег Романов (2008), прозаик Виталий Белоусов (2009), прозаик Алексей Дериглазов (2009), прозаик Михаил Лагутич (2009), прозаик Николай Шатохин (2009) и поэт Владимир Шилов (2009).
Однако книги уже издавались редко, а если кто из курских авторов и издавал, то, как правило, на собственные скудные средства, поэтому тиражи были маленькие, едва заметные. По-прежнему выручал всех журнал «Толока», редактируемый и оформляемый Борисом Агеевым. Так в 2007 году журнал (№ 56) вышел в яркой цветной обложке, и в нем были стихи поэтов Валентины Коркиной, Виктора Давыдкова, Алексея Шитикова, Василия Золотарева, Вячеслава Нырыкова и Юрия Асмолова. Проза была представлена произведениями Юрия Ситникова, Владимира Конорева и Николая Шатохина. История – работами Владимира Ковалева, Сергея Пятовского и Сергея Малютина. А литературная критика – статьями Бориса Агеева, Алексея Шитикова, Сергея Викулова и Юрия Асмолова.
Поэтам отводилось по две страницы журнала. «На «своих» страницах Вячеслав Александрович поместил подборку из десятка стихотворений, среди которых были «Счастье в чем?», «Соловьи», «Родина», «Журавушка», «Свеча» и другие. Большинство стихотворений уже рассматривали, цитируя понравившиеся строки и строфы, теперь же остановимся на «Свече».
Не спится мне.
Под звезды выйду в ночь –
Дари мне вновь нечаянную радость,
Ее теперь не в силах превозмочь
Ни одиночество, ни дней текущих сладость.
Над черной кроной миллионы вёрст.
Приникну к древу – жизненному току.
Земля пустынна… Но под шепот звёзд
Гудит стволом столетний стройный тополь.
И в мрак небес уйдет моя печаль.
К далеким звездам устремлюсь мечтою.
Здесь у корней берет начало даль.
Я мрак спугну затепленной Свечою.
И станет все от века на места:
Твердь со звездами,
                тополь с чёрной кроной.
Не спится мне… Душа моя чиста,
Как пламя над Свечой, в ночи зажженной.

В 2006 году по инициативе ответственного секретаря КРО СПР Владимира Деткова, писателя-прозаика и главного редактора журнала «Толока» Бориса Агеева, а так же писателя-прозаика и издателя Николая Гребнева был начат выпуск книжек курских авторов серии «Библиотека курских поэтов «Соловейня». Финансирование выпуска этой серии взял на себя комитет по культуре Курской области. Он же являлся и заказчиком. В качестве издателя выступил Издательский дом «Славянка» Николая Гребнева. Оформление книжек взвалил на себя Борис Агеев.
И вот в 2009 году в этой серии вышла и книга стихотворений Вячеслава Александровича – «Негасимый свет». Она, как и все ее предшественницы, была карманного формата, но в твердой обложке. В ней 160 страниц. Ее тираж – 900 экземпляров.
Стихи предваряло предисловие Юрия Першина «Рубежи судьбы», о котором уже не раз говорилось выше, а все поэтические произведения, как и в предыдущей книге «Рубежи», были распределены по разделам «Минута молчания», «Полигон», «По лезвию любви», «Лунный свет», «Третья молодость», «Как молоды мы были», «Журавушка», «В Воробьевке», «И вновь – XXI век». Как видим, отсутствует раздел «Твой взгляд» и добавлен новый. Но и это не все: во многих «старых» разделах» имеется некоторое сокращение количества стихотворений, отдельные стихи перемещены из одного раздела в другой (возможно, по воле редактора).
Что же касается нового раздела – «И вновь – XXI век», – то он в основном состоит из произведений, написанных автором в период с 2002 по 2008 год, и в нем более сорока стихотворений, среди которых уже известные нам «Горькие слезы», «Затышок» и некоторые другие, но много и новых. Однако начнем наш анализ со стихотворения «Слово», завершающего раздел «В Воробьевке», которое, на мой взгляд, являются не только символическим, но и знаковым в творчестве поэта.
Стол в ожидании затих
Средь праздника иль юбилея.
Сказали мне: «Читай-ка стих!» –
Дежурный стих в виду имея.
А мне уже не до стихов
Дежурных – к случаю и дате.
Ведь слово выше облаков
Взлетит и на крыло подхватит.
Мы с ним становимся сильней.
Над словом плачем и смеемся.
Словесной раны нет больней.
От слова счастьем задохнемся.
Бакалов чистый перезвон,
И хмель чуть-чуть туманит дали.
И музыка со всех сторон,
И мудрость с привкусом печали.
Случайно – трепетно слились
Пересеченья чувств и судеб.
Здесь каждый думает и судит,
И держит путь длиною в жизнь.
И крест несет свой до конца.
Сегодня пир, а завтра снова
Нелегкий труд. Хвалю Творца:
Мне легче – окрыляет Слово.

Палитра тем в произведениях раздела «И вновь – XXI век» многоцветна и разнообразна, но остановимся на двух: теме «слова» и теме «я и родня». К первой, на мой взгляд, стоит отнести стихотворения «Пора писать», «Поэт», «Пора бесхитростных стихов…», «Творцам» и некоторые другие. Ко второй – «Теткин дом», «Сварливая родня», «Сон», «Ветеран», «Сбитый летчик», «Я постригся как Будда» и ряд других. Итак, первые строфы из стихотворения «Пора писать»:
Пора садиться и писать
Хотя бы что-то.
Молчанье можно оправдать
На хлеб работой,
Крутым начальством, суетой,
Пустым карманом,
Тяжелой болью головной.
Теплом дивана.

С этим стихотворением перекликается и стихотворение «Поэт»:
Друзья. Не надо лицемерить –
Нам это завещал Глазков:
Талант поэта не измерить
Цифирью строчек и томов.
Все многословье, многопудье,
Потуги тяжкого труда –
Макулатура, ерунда.
Поэт – кого читают люди.

В чем-то солидарны с ними и строки из другого стихотворения:
Приблизилась – когда не знаю –
Пора бесхитростных стихов.
Уже от края и до края
Вся жизнь видна с моих холмов.

В словах поэта горькая истина. И не в том, что его Муза хандрит и «пришла пора бесхитростных стихов», что тоже, возможно, имело место, а в том, что после издания серии книг, в которые вложено столько сил, ума и нервов, вдруг обнаружил: читателей-то мало. Даже библиотеки опустели. Люди, если и не отравлены бездуховьем девяностых годов, то «вклюнулись» в компьютеры и Интернет. И это читательское безразличие к поэтическому слову удручало… Потому время от времени, терзая сердце и душу, тяжелой волной накатывал вопрос: «А нужно ли вообще писать стихи, когда они никому не нужны?» И только божественный поэтический дар, данный свыше, которому предначертано существовать «до дней последних донца», как некогда выразился В. Маяковский, не позволял опустить руки…
Что же касается темы «я и родня», то она наполнена авторским присутствием, где-то – юмором и самоиронией, где-то – сердечной болью, что родня стала жить за кордоном, а в городе русской славы – Севастополе «…через бухту двухцветный / неньки-Украины стяг» и что:
Нет боевых кораблей
В рамках истории новой.
Только китайский торговый
Входит из дальних морей.

Это были строки из стихотворения «Возвращение в Севастополь», а следующие – из стихотворения «Теткин дом»:
Мы к тетушке на море прикатили,
Гостинцев курских и «бурашной» прихватили,
Чтоб угостить на пирсе рыбаков,
Где каждый уступить улов готов.

А строки из стихотворения «Сон» наполнены не только юмором и басенными интонациями, но и моралью, причем, совсем не басенной и не юморной. Не глубже ли стоит заглянуть в кажущуюся простоту нарыковских строк? Не о России ли тут речь, кормившей, поившей и одевавшей всех, но однажды оказавшейся у «разбитого корыта»?..
Приснилось вдруг: я стал миллионером.
Слетелась в круг далекая родня.
О ближней умолчу. Каким манером
Все ублажают слабого меня!
Вот «крымские» мои стихи читают,
Так, что я понял, в чем их слабина.
«Кавказская» чем потчевать решает,
Забыв наказы о вреде вина.
………………………………………
………………………………………
А в чем же слабость здесь моя, читатель? –
Поверил всем и разделил мильон.
С пустою банкой я теперь, мечтатель,
Смеюсь и плачу, вспоминая сон.

И строки следующего стихотворения лишь убеждают меня в верности сказанного выше:
От Липецка до Курска,
А там на Обоянь –
Земля повсюду русская,
Вокруг, куда ни глянь.
Пока не раскупили,
Давай ходить по ней,
По матушке-России
И вспоминать друзей.

Если подвести краткий итог анализа рассматриваемого раздела книги «Негасимый свет», то надо сказать, что гражданская лирика занимает все больше и больше места в творчестве поэта.


В жизни Курской писательской организации 2009 год ознаменовался разными событиями: грустными и светлыми. Если говорить о грустных, то в ночь с 4 на 5 сентября не стало ответственного секретаря организации Владимира Павловича Деткова, автора нескольких книг прозы, в том числе таких известных, как «Три повети о любви» и «Зерна Истины». И хотя между покойником и Нарыковым многие годы существовали довольно прохладные отношения, его смерть не могла не омрачить душу Вячеслава Александровича, человека доброго и отзывчивого к чужому горю, некогда посвятившего Деткову вот такие строки:
Былое вызывает думы…
И было всякое в былом.
Но не бывает он угрюмым –
Весь оптимизмом напоён.
Он о любви сказал «Три слова»,
И стало каждое златым.
Надеюсь (в тайне) – уготован
Такой удел словам моим.

После похорон Деткова состоялось собрание курских писателей, на котором руководителем по предложению Михаила Еськова был избран прозаик и издатель Николай Иванович Гребнев, воспитанник курского комсомола и общественный деятель, имеющий связи в городских и областных кабинетах власти.
Из светлого в этом году стало то, что на стыке площади Перекальского и парка Пионеров, недалеко от областной филармонии в октябре был поставлен бронзовый памятник писателю-земляку Константину Воробьеву работы скульптора В. Бартенева, а на улице Садовой в ноябре был открыт Литературный музей. Кстати, директору литмузея Валентине Гавриловне Григоржевич и ее подчиненным сотрудницам Вячеслав Александрович посвятил небольшое стихотворение. Но в нем не панегирик и осанна работникам музея, а ирония и даже шуточный упрек:
Пусть посетители музея
Не будут просто ротозеи,
Услышав лектора рассказ,
Наивно спросят тут у вас:
Что ж не представлен здесь никак
Поэт Нарыков – наш земляк?

Очередная поэтическая книга Вячеслава Нарыкова «Летопись» увидела свет в 2011 году. Вышла она из издательства «Славянка» в качестве своеобразного подарка автору к его юбилею – 60-летию (подписана к печати 16 декабря 2011 г.). Книга  в твердой цветной обложке с фотографией автора на тыльной стороне и биографической справкой о нем.
Редактором книги стала журналист и поэтесса, член Союза писателей России с 2010 года, Тамара Юрьевна Кравец. Ей же принадлежит и вступительная статья «Летопись судьбы», в первом абзаце которой сказано: «Поэтический сборник стихов  Вячеслава Нарыкова «Летопись» выходит к 60-летию автора и является итогом определенного этапа его поэтического творчества».
В этом поэтическом сборнике Вячеслава Нарыкова 270 страниц. Его тираж – 500 экземпляров. Спонсоров не нашлось. Пришлось рассчитывать только на собственные силы. (По принципу: хочешь юбилея, подготовь его сам).
В сборнике все стихи, как «старые», так и новые, написанные в период с 2008 по 2011 год, распределены по уже упоминавшимся ранее разделам, а  поэма «Время жить» размещена между разделами «Минута молчания» и «Полигоном». Завершает сборник раздел «Веселые стихи», оканчивающийся, на мой взгляд, символическим стихотворением «Честь имею!». Это стихотворение обязательно процитируем, но пока обратимся к тем, что были написаны в 2009-2011 годах. А это «Привет Череповцу», «Тост», «Ну вот и прочитал всю книжку…», «На фоне музыки», «Любви все возрасты покорны», «Крым», «Урочище Моква», «Внучка», «Ворох слов на бумаге…» и другие.
А начнем, пожалуй, со стихотворения «Седой тополь», написанного в 2009 году и посвященного памяти К.Д. Воробьева, которое, на мой взгляд, является знаковым для всех нас:
Поднимается тополь,
Весь седой от беды,
Веры самой глубокой –
Самой скорбной судьбы.
Поднимается в «Крике»,
Там, где битвы был ад –
Под Москвою великой,
Где: «Ни шагу назад!»
Над концлагерным стоном
Он стоял-бедовал.
За окном эшелона
Под Луною сиял.
И над Медвенкой курской
Белый тополь мог взмыть.
Тонкой веточкой хрусткой
Мог по Реутцу плыть.
В ВТО и в Европу
Рвемся нынче – нет слов.
…Но стоит белый тополь
Средь холодных ветров.

Дело в том, что это стихотворение не только о нашем земляке-писателе Константине Воробьеве, не только о прошедшей войне и фашистских концлагерях, через ад которых суждено было пройти Воробьеву, не только о Курском крае с его Медвенкой и речкой Реутцем, но и о нашем непростом времени. Предательство Горбачева и Ельцина, бездарная политика их последышей, суливших народу блага рыночной экономики и участия в ВТО (Всемирной торговой организации), привели лишь к тому, что Россия снова в кольце врагов, как это было в 1918 и начале 20-х годов, как это было в конце тридцатых и в сороковые-огневые. Вновь потоки лжи и клеветы, вновь бездоказательные обвинения и психологическая подготовка народов Европы к войне с Россией, к войне с нами. А потому как бы снова «седой тополь» не стал символом выживания посреди океана бед…
Из стихов, написанных в 2010 году, озвучим первую строфу из спокойного лирического стихотворения «Урочище Моква»:
Тропинка по чуткому бору
Меж бронзовых сосен литых
То прянет в ложбинку, то в гору
Средь хвои и шишек пустых.

А из стихов, написанных в 2011 году, процитируем стихотворение без названия:
Ворох слов на бумаге,
            но где же ты пламя стиха?
Чуть лизнет хворостинку огонь
                и, погаснув, дымится.
И душа – одинока, пустынна,
                больна и тиха.
И желаний несбывшихся
              зябко нахохлились птицы.
Это старость уже?
Это осень жестоких потерь?
Юность, счастье, любовь –
   всё подернуто стынущим пеплом.
За окошком темнеет,
                и накрепко заперта дверь
В мир, что видел когда-то
          веселым, сияющим, светлым.

Да, не очень оптимистическое стихотворение, зато какая символика, какая образность, какие эпитеты и метафоры! А без них хоть веселая, хоть грустная стихотворная строка – не Поэзия…
И окончим обзор нового сборника, как и обещано, стихотворением «Честь имею!», точнее, строфами из него, в которых есть и юмор, и оптимизм, и свет, и доброта, и философия:
Съел морковку, съел чеснок,
Хлебушка ржаного.
Пить не пью – давал зарок!
Славно. Право слово.
Жить стараюсь без обид,
Избегаю стрессов.
Не мастит, не знаменит,
Не любимец прессы.
Кто забыл меня – прощу,
Легче так на свете.
О минувшем не грущу
Даже в Интернете.
……………………….
А покамест злой чеснок
Заедаю хлебом.
Честь и бедность – не порок
Здесь под русским небом.

Вот и окончен обзор новой поэтической книги Вячеслава Александровича Нарыкова, юбиляра и теперь уже, согласно закону страны и о пенсионном возрасте, по которому мужчины выходят на пенсию в 60 лет, стопроцентного пенсионера. А еще обладателя таких наград, как нагрудный знак «Отличник культурного шефства над Вооружёнными силами СССР», Почётная грамота Минтруда РФ – за многолетний плодотворный труд награждён, нагрудный знак «Почётный работник СПО РФ» – отраслевая награда Минобразования и науки РФ и медаль «Ветеран труда».
И какое же резюме? Если подытожить сказанное ранее, то коротко это будет выглядеть так: все произведения Вячеслава Нарыкова в данном сборнике – это чистейший поэтически-энергетический сгусток летописания истории страны, собственной судьбы и времени, в котором он жил и творил. Это концентрация в поэтических строках света и добра, любви и патриотизма, совестливости и высокой нравственности. Это глубокая философия и афористичность парадоксальных выводов. Это внешняя простота слога и внутренняя емкость мыслей, чувств и образов. Это настоящая гражданская позиция, не приемлющая социальной несправедливости и круто замешанная на авторской исповедальности.
И чтобы завершить речь о книге «Летопись», отметим, что уже 4 февраля 2012 года в газете «Городские известия» появилась статья Тамары Кравец «Летопись судьбы», в которой много добрых слов о новой книге Вячеслава Нарыкова и его поэтическом творчестве и значительное количество ссылок на стихи.
Красной строкой проходит мысль, что «в стихах тесно переплетается масштабное и личное», что «здесь, как в зеркале» отразились и достижения, и трагические события, выпавшие на долю его поколения».
Но не только Тамара Кравец – журналист и поэт – обратила внимание на творчество Вячеслава Нарыкова в этом году. В третьем выпуске журнала «Курский текст в поле национальной культуры» за 2011 год, издаваемом Курским государственным университетом, была опубликована литературоведческая статья  Д. Лыкова «Семантика воинской чести в поэзии В. Нарыкова (цикл «Минута Молчания»)». Что ни говори – мудреное название. На такое только филологи могут осмелиться… Однако в самой статье. А она занимает восемь страниц журнала, приводился довольно глубокий анализ произведений Вячеслава Нарыкова, объединенных темой воинской службы, и памятью о Великой Отечественной войне.
Автор статьи, не растрачиваясь по мелочам, сразу же берет «быка за рога» и начинает так: «Тема воинской чести, солдатского долга на протяжении всей истории являлась основной темой творчества многих писателей и поэтов. Тем не менее, в творчестве современного автора Вячеслава Нарыкова эта тема приобретает свое звучание». И далее, после этого перехода от общего к конкретному, делает довольно последовательный и аргументированный анализ многих стихотворений в свете избранной им темы.
А в четвертом выпуске этого журнала за 2012 год уже сотрудник ДЮЦ имени Н.Г. Преснякова И. Лесниченко в статье «Мероприятия на патриотическую тему в ДЮЦ имени Н.Г. Преснякова (на литературном материале поэзии Вячеслава Нарыкова» в восторженных тонах описывает, как в их центре при работе с детьми используется поэзия курских поэтов, в том числе Нарыкова.
Говоря о самом герое статьи, автор пишет: «Нарыков рос и мужал, когда память о Великой Отечественной войне была очень свежа… Возможно поэтому в творчестве поэта очень ярко, понятно и трепетно раскрыта тема воинской чести, солдатского долга, проблема сохранения памяти о военной истории нашей страны». И в качестве примера Лесниченко приводит стихотворение «Минута Молчания».

2012 год в жизни Курской писательской организации останется памятен тем, что по инициативе Николая Гребнева, открывшего в 2010 году в Курске Дом литератора, проведшего Фестиваль литературы и искусства ЦФО «Нам дороги эти позабыть нельзя» и учредившего Курский союз литераторов (ныне Союз курских литераторов), был проведен Первый съезд курских литераторов, на котором присутствовали как гости из Москвы, Белгорода, Брянска, Орла и Воронежа, так и представители высшей городской и областной власти.
К личности Николая Ивановича Гребнева – писателя, организатора, руководителя и человека – можно относиться по-разному. Кому-то он нравится, кому-то – не очень. На мой же взгляд, он относится к вымирающей категории людей-созидателей, а в делах развития Курской писательской организации стоит в одном ряду с Валентином Овечкиным – инициатором создания самой организации, Евгением Носовым – прославившим край своим творчеством, Юрием Бугровым – возродившим в области краеведение и поднявшим его на такие высоты развития, которых никогда ранее не было.
Казалось бы, достиг заветного кресла – и живи спокойно: пиши, публикуйся, давай возможность публиковаться другим… Ан, нет! Спокойствие – не в его характере, ему ближе неугомонность. То помещение писательской организации, отвоевав у коммерсантов, отремонтировал и в Дом литератора, которому многие завидуют, превратил, то Фестиваль литературы и искусств учинил, удивив столичных писателей гостеприимством и размахом. То с Союзом курских литераторов эпопею затеял. А эта задумка многим писателям очень не нравилась. Алексей Шитиков вообще ее в штыки принимал, не раз во всеуслышание заявляя, что «литераторы, как стадо бизонов, писателей затопчут и литературу совсем изведут». Не затоптали и не извели. То вот съезд литераторов провел, показав пример нормального плодотворного сотрудничества с местной властью, а не только глухой конфронтации с ней. То уже мыслил о том, как организовать при КРО СПР и Союзе курских литераторов Литературный лицей для школьников и студентов, как учредить знаковые литературные конкурсы и премии.
Говоря о феномене Гребнева, Борис Агеев в одной из своих публицистических статей выразился так: «… ему мало одного хомута на шею, он постоянно смотрит, как бы надеть другой». И это можно дополнить лишь тем, что не только для себя новый «хомут» подыскивает, он старается «наградить» хомутом и ближайших друзей, чтобы помогали тащить тяжелый воз писательского сообщества по литературным колдобинам и общей российской неустроенности.
 Естественно, Вячеслав Александрович, преодолевая участившиеся хвори – лихолетье 90-х годов не прошло даром, – принял участие в этом форуме курских писателей и литераторов. Поучаствовал он и издании литературного альманаха «Курские перекрестки», учрежденного городскими литераторами в 2011 году, предложив для него подборку из четырех стихотворений: «Твоей улыбки тень», «Твой взгляд», «Я нежных слов усвоил очень мало…» и «Как хорошо остаться одному» – все в соответствии с тематической задумкой выпуска альманаха.
Кроме того, в КГУ вышел очередной (четвертый) номер журнала «Курский текст в поле национальной культуры», в котором была статья А. Лесниченко «Мероприятия на патриотическую тему…». И в ней речь шла о стихах Нарыкова и его творчестве.
А для автора этих строк 2012 год стал памятен тем, что он при поддержке Михаила Еськова, Юрия Першина, Юрия Бугрова, давших свои рекомендации, Николая Гребнева и Бориса Агеева, отредактировавшего историческую повесть «Богоданный» о Феодосии Печерском, стал членом Союза писателей России (членский билет был вручен во время работы съезда литераторов).





ТВОРЧЕСКИЙ ПОЛЕТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

С выходом книги «Летопись», естественно, творческая деятельность поэта Вячеслава Нарыкова не прекратилась. Он по-прежнему пишет стихи, не чурается и прозы. Принимает участие в издании коллективных сборников КРО СПР, в том числе «Современная поэзия и проза Соловьиного края» и «Наследники победы». А в 2013 году в Издательском доме «Славянка» вновь увидело свет его методическое пособие начинающим поэтам «В целомудренной бездне стиха», которая весьма востребована среди литераторов. Ибо в нем просто и доступно изложены основные понятия о стихе, сущности поэзии, стиле; о форме, содержании и их единстве: о родах, видах и жанрах литературы; о поэтических стопах, метрах, размере и строфе; о рифме, аллитерации, ассонансе, анафоре, оксюмороне и прочих нормах. При этом приводится множество ссылок как на произведения отечественных классиков – А. Пушкина, А. Фета, А. Блока, С. Есенина, В. Брюсова, В. Маяковского, А. Ахматовой, Н. Заболоцкого и других поэтов, – так и курских авторов – Юрия Асмолова, Вадима Шеховцова, Аллу Пехлецкую, Юрия Сухова, Владимира Чемальского, Алексея Шитикова и ряда других. Мало того, приводит примеры из стихотворений своих подопечных литстудийцев Е. Ефимова, Н. Меркушовой и других юных дарований. И хотя в этих примерах есть правомерная критика, но сами авторы, полагаю, должны быть благодарны Нарыкову за то, что их творчество замечено. Ведь такое не у каждого поэта случается в юном возрасте…
За активную работу с молодежью – учащимися Курского музыкального колледжа-интерната слепых (КМКИС), произведения, посвященные колледжу, его преподавателям и учениками, за издание книги «В целомудренной бездне стиха» Вячеслав Александрович стал лауреатом литературной премии имени В.С. Алехина.
В конце 2013 года Россия готовилась к проведению Олимпиады, а в Украина, подзуживаемая спецслужбами западных стран и комиссарами Госдепа США, раздираемая коррупцией, окунулась в пучину майданной «демократии» и националистических бесчинств. День и ночь майданутая украинская молодежь скакала на Крещатике с лозунгами: «Москаляку – на гиляку. Кто не с нами – тот москаль». Это были созревшие плоды беловежского сговора Ельцина, Кравчука и Шушкевича, их предательства.
Естественно, Вячеслав Александрович Нарыков, как и миллионы россиян, переживал за братскую Украину и ее народ.

2014 год в России был объявлен Годом культуры, и ознаменовался он зимними Олимпийскими играми в Сочи (февраль-март), а на Украине после государственного переворота, подготовленного Госдепом США, к власти пришли оголтелые националисты и бандеровцы, которые начали бить и жечь людей, особенно русских. Видя такое дело, крымчане отказались признавать новую власть, провели референдум о независимости Крыма и присоединении к Российской Федерации. Их желание было поддержано Президентом России Владимиром Владимировичем Путиным и подавляющим большинством россиян. И только прозападные либералы, в том числе и некоторая часть интеллигенции, а также прочая нечисть ельцинского разлива, кормящаяся из рук Госдепа США, были против. Пятая колонна как появилась при Горбачеве, так и продолжала существовать. Да и ныне она не испарилась – каждый день на ТВ мелькает.
Соединенные Штаты Америки и страны Европы, всегда питавшие ненависть к России, объявили нам политические и экономические санкции, которые, естественно ударили по престижу страны, но с другой стороны заставили работать отдельные виды отечественной промышленности. Например, сельское хозяйство.

В 2014 году по инициативе Николая Гребнева сначала при Доме литератора был образован Литературный лицей, затем его отделения появились при городских библиотеках. Возможно, идею лицея ему подсказал опыт работы Вячеслава Нарыкова, продолжавшего заниматься со своими литстудийцами в свободное от занятий время. Возможно… Как известно, на пустом месте ничего не рождается и не появляется…
И в этом же году в гребневской «Славянке» вышел сборник «Современная поэзия и проза Соловьиного края» (главный редактор Борис Гребнев), в котором творчество Вячеслава Нарыкова было представлено подборкой из семи стихотворений, среди которых «Признание», «Корабли», «Пастушок и «челнок», «Журавушка», «Внучка» и другие.
Большое стихотворение «Внучка» написано еще в 2011 году, вошло в сборник «Летопись». Оно представляет новую тему в творчестве Вячеслава Александровича – связь поколений, – но цитировано еще не было. Поэтому возвратимся к нему и предложим читателю хотя бы последнюю строфу, созвучную с событиями, произходящими в Украине, России и в мире в целом:
Дед и внучка гуляют.
На куполе крест
Позолотой глаза мне слепит.
Я коляску качаю. Как тихо окрест…
И Анюта, мой лучик, посланец Небес,
В мире грозном и яростном спит.

В этом же году увидели свет стихотворения Вячеслава Александровича «Звучат фанфары…» и «День знаний», посвященные, соответственно, 60-летию музыкального колледжа-интерната и его первокурсникам.

2015 год в России был объявлен Годом литературы, в Курске – еще Годом Евгения Носова (писателю исполнялось 90 лет со дня рождения). Денег ни правительство страны, ни областные власти писателям не выделили. Но Николаю Гребневу удалось собрать некоторую сумму для издания сборника, посвященного 70-летию Великой Победы. Сборник произведений курских писателей, литераторов и лицеистов (проба пера) вышел под брендом «Толоки» небольшим тиражом (около 400 экземпляров) и стал своеобразным подарком авторам и гостям во время 2-го съезда курских литераторов. Среди авторов сборника был и Вячеслав Нарыков, предоставивший стихотворения «Патрон» и «Минута Молчания».
Еще в этом году состоялось подведение итогов и награждение победителей регионального литературного конкурса «Курская битва», учрежденного губернатором области Александром Михайловым по инициативе Николая Гребнева. Первыми лауреатами конкурса стали почетный литератор Курской области, ветеран Великой Отечественной войны, орденоносец и полковник в отставке Савелий Ильич Чернышев за книгу «На переднем крае», а также писатели Виктор Давыдков за книгу «Анализ Курской битвы» и Николай Шадрин за повесть «Я чайка» о Герое Советского Союза, военном летчике Кате Зеленко.
В этом же году по инициативе Николая Гребнева и с благословения губернатора области и благосклонности Курской областной Думы был учрежден ежегодный праздник «День литератора», приуроченный к дню рождения Евгения Ивановича Носова – 15 января. А чтобы праздник был ярче, он сопровождался премией губернатора «Литератор года» в размере 50 тысяч рублей. И первым лауреатом в 1916 году стал литератор из Курска – поэт и прозаик, а в недалеком прошлом кандидат исторических наук и доцент ЮЗГУ Александр Грачев.

Несмотря на участившиеся недуги, Вячеслав Александрович продолжает оставаться на поэтическом посту недремлющим часовым от настоящей литературы. В 2015 году из-под его пера выходит большое стихотворение «Юбилейный концерт», посвященное курскому музыканту Е.А. Гейко.
…За то, что вы над трелью бьетесь,
И вымучен в конец оркестр…
И к коде только улыбнетесь,
И зритель встанет с теплых мест.
И зазвучат аплодисменты!
Цветы, подарки, крики «Бис!»

А в 2016 году им были написаны большие по текстовому исполнению стихотворения, посвященные его родным, друзьям и товарищам, в том числе и коллегам из Курского музыкального коллежа-интерната слепых. Среди них такие, как «К 65-ле6тию Л.М. Игиной (Трубаровой)», «К 60-летию А.Д. Хильчука», «И.Ю. Игиной…». «К 55-летию В.Ф. Шаплехина» и другие. Большой текстовый объем и хронологическая продолжительность поэтического повествования с описанием всевозможных моментов жизни – от периода детства и до  профессиональных высот на производстве – дает возможность данные стихотворения назвать небольшими поэмами о судьбах людей. К тому же в них немало лирических отступлений от основной сюжетной линии, и они во многом схожи с поэмой автора «Время жить!»
Приведем пример хотя бы из стихотворения, посвященного 65-летию Лидии Михайловны Игиной (Трубаровой):
…Катала Дуся – старшая сестрица,
У Лиды Вариной и нашей рдели лица,
Неслись с горы и песни звонко пели,
То «Маленькую девочку», то «Ладу»,
Ну а потом еще снежки, качели
Взлетали в небо, а девчонки рады.
Но песням детства долго не звенеть –
И Лида наша, кончив восемь классов,
Пошла в УЧХОЗ совсем не песни петь,
А мыть посуду после щей и каши.
………………………………………
А сколько лет уж на Доске почета
Мы видим Игиной Л.М. большой портрет.
Но нам милее Лиды нашей фото
В кругу подружек добрых с детских лет
 
В этих стихотворениях-поэмах Вячеслав Нарыков применяет такой художественный прием: он начинает с заздравных застольных праздничных фраз, типа «У Ольги Михайловны праздник! / Сегодня большой юбилей», и заканчивает здравицами: «За вас и за ваш юбилей!» (Стихотворение «К 55-летию Ольги Михайловне Хильчук (Трубаровой»). А в основной части произведения – поэтическое повествование о жизни и деятельности героинь (героев) и их друзей со всеми горестями неудач и радостями достижений. При этом все написано так, что читатель вольно или невольно начинает сопереживать героиням, сочувствовать им, радоваться их удачам и достижениям. А ведь эти героини или герои – всего лишь простые, честные труженики и добрые люди, никакие не супермены…

В 2017 году Вячеслав Александрович оставил работу в Курском музыкальном колледже-интернате слепых и полностью отдался делам литературы. Подготовил и издал за собственные средства в гребневской «Славянке» две книги: сборник поэтических посвящений «Я лиру посвятил…» и сборник стихотворений, песен и размышлений о современной литературе «В краю свиридовской «Метели»…».
Первый сборник в мягкой цветной ламинированной обложке (104 страницы) вышел тиражом в 500 экземпляров. Для провинции почти не слыханные тиражи!
Поэтическое наполнение сборника – стихотворения разных лет (от 1971 до 2017 года), объединенные темой посвящения и поздравления. Иногда шуточно-ироничные, но большей частью – серьезные и глубокомысленные, с философской подкладкой и афористичной начинкой выводов.
Все стихотворения сборника распределены в шести разделах: «Литература – это жизнь», «О друзьях вспоминаю…», «Стихи о музыкальном братстве». «Вы моё обличье человечье…», «Слова прощания» и «Честь имею».
Открывает первый раздел остросоциальное стихотворение «Литература – это жизнь…», в котором есть такие пронзительно-огненные строки:
…Дорогу к храму мы нашли
И той дорогой подошли
К вратам обители святой,
А там с протянутой рукой
С ребенком женщина стоит –
И рубль в руке моей горит
От боли, гнева и стыда!
Россия, кто привел сюда
Тебя, на паперть нищеты,
Где на колени встала ты?
…Смеются мастера пера:
Литература – есть игра.

Затем следуют стихотворения «Собратьям по перу», «Памяти поэта Н.Ю. Корнеева», «За долами, за лесами…», «Седой тополь», «Поэтическая рецензия» (на книгу В. Корнеева «Все ближе небо и земля»), «В.П. Деткову в день 60-летия», «Юрию Першину», «Петру Георгиевичу Сальникову», «Одиночество и море» (Н.И. Шадрину), «Фотография на память», «Членам литературного объединения…» и некоторые другие. В этом же разделе и небольшие стихотворения – дарственные надписи на книгах «Ожидание полета», которые Вячеслав Александрович дарил коллегам по литературному цеху – Ю. Асмолову, Б. Агееву, А. Балашову, Ю. Бугрову, Т. Горбулиной, В. Деткову, Л. Звягинцеву, И. Зиборову, Н. Корнееву, В. Корнееву, В. Коркиной, Т. Кравец, Ю. Першину, А. Судженко, Л. Наливайко, Е. Носову, А. Тимонову, Н. Шадрину, А. Шитикову, Е. Холодовой, В. Шумакову и другим.
О многих из этих стихотворений и дарственных надписях уже говорили выше, некоторые цитировали. Поэтому остановимся лишь на стихотворении, посвященном В.П. Деткову (2007 год), процитировав пару строф, и на автографе Н.И. Шадрину, наполненном изящным юмором.
Любовь и свет лирическим талантом
Воспели Вы в творениях своих.
Привет вам от незрячих музыкантов –
Ценителей изящных Ваших книг.
…………………………………….
«Давайте вновь мы пригласим Деткова! –
Ко мне студенты с просьбой подошли. –
Пусть он прочтет нам о любви «Три слова»,
Ведь в каждом слове – повесть о любви!»

Понятно: эти строфы из посвящение Деткову, с которым у Нарыкова были довольно прохладные отношения, а следующие – из автографа Николаю Шадрину:
Восславить Шадрина не «Грех» –
Его вовсю ласкают музы.
Когда в спектакле он – успех,
А выйдет книга – шум в Союзе.
Усами он и ростом взял,
И есть в нем элегантность франта,
Но знаем: сложен пьедестал
Работой, потом и талантом.
 
 Во втором разделе были такие стихотворения, как «Кирпичный завод», «Марина из пены – морская…», «Общежитие ХКЗ», «Сердца боевая частота», «Жизненный футбол», «Сборы офицеров запаса», «Я никогда не покину небо…», «Уходит женщина сквозь ночь…», «Турник». «Бокс», «Свет библиотек», «Ода «Пикуру», «Третья молодость», «Парень с гитарой» и другие.
В раздел «Стихи о музыкальном» братстве вошли песня «Гимн КМУИС», «Курский вальс», « К 60-летию КМУИС», «На фоне музыки», тех, кому за… 30», «Юбилейный концерт», «Курская антоновка и некоторые другие.
В качестве примера поэтического звучания этой своеобразной тематики приведем стихотворение, посвященное руководителям народного хора КМУИС А.Н. Грибачеву и И.И. Холявченко, написанное еще в 1997 году:
Раздольной песней, духовитым хлебом
Гостей встречают Курские края.
Звучит под мирным осиянным небом
Родная песня русская моя.
Звени созвучье молодых талантов –
Не счесть в России чистых голосов.
Но наших уникальных музыкантов
Узнаем мы средь множества певцов.
Их здесь учили петь и выпускали
В большую жизнь, чтоб словно соловьи
Они по всей России прославляли
Себя и тех, кто их учил в КМУИ.

К сожалению, время бежит, и ныне уже нет педагога, музыканта и литератора Ивана Ивановича Холявченко, одного из двоих, кому посвящались эти душевные строки, нет и Грибачева.

Четвертый раздел книги, названный по строкам Николая Николаевича Асеева, включал в себя такие произведения, как «Родина», «Есть у березы каждой свой поэт…», «Портрет», «Протез», которые ранее уже фигурировали в данном исследовании жизни и творчества поэта. Причем многие из них цитировались. Но кроме этих произведений были и стихи-поздравления Е.М. Трубаровой, Наталье Хмелевской, Сергею и Наталье Нарыковым, внучке Ане, а также ранее упоминаемые стихи-поэмы и некоторые другие.

К разделу «Слова прощания» автор отнес «Памяти моряков АПРК «Курск», «Памяти мамы», «Отец приснился» и некоторые другие. Ранее мы уже цитировали стихотворение «Памяти мамы», процитируем и другое, посвященное памяти матери поэта:
Вода звенит, сверкает и дробится,
И бьет в разгоряченное лицо.
Склонился у колонки я напиться –
И словно лет надорвалось кольцо:
Вот так же пил,
                когда бежал с футбола.
В окно увидев, мне грозила мать!
Вновь мяч стучит
                за нашей старой школой.
Пью из колонки – некому ругать…

В раздел «Честь имею» вошли стихотворения «Учитель», «Холмы, холмы», «Навязчивый сон», «Фото», «Ворох слов на бумаге…» и «Честь имею», отличительной чертой которых, кроме высокой поэзии, является исповедальность автора, как, например, в этих строках:
Приблизилась, когда не знаю,
Пора бесхитростных стихов.
Уже от края и до края,
Вся жизнь видна с моих холмов.
…………………………………
Сижу, не мудрствуя лукаво,
И о себе, и о других.
Мир вечный, грозный, величавый,
Как в капле отражает стих.

Вот такой явилась курянам книга Вячеслава Нарыкова «Я лиру посвятил…» – светлая и теплая, словно большая частица его доброй, страдающей от несправедливостей и социальных неурядиц в России души.
Что же касается второй книги – «В краю свиридовской «Метели», – то в ней несколько страниц со стихами автора, о которых уже говорилось выше, несколько страниц со стихами взращенных им литстудийцев – И. Надеиной, И. Зинатулина, А. Масленниковой, О. Грачевой, Е. Раскошной, А. Мамаева – и методическая работа «В целомудренной бездне стиха». Тираж этой книжки – 100 экземпляров.
И на этом, пожалуй, поставим точку, пожелав поэту новых творческих успехов и новых книг. И всегда быть на поэтическом посту, чтобы в отечественной литературе как можно меньше было легковесья и слащавого словоблудья.
   
А что же город Курск, с которым поэт рос и жил бок обок с пятидесятых годов? Да ничего особенного. Заманчиво сверкает витринами магазинов и торгово-развлекательных центров.
С начала девяностых годов никаких крупных предприятий в городе уже не строилось, а те, что были – частично исчезли, как КЗТЗ, РПИ, КТК, СЭММ и ряд других, частично сократились настолько, что лишь обеспечивают только своих хозяев, как РТИ, «Аккумулятор», «Химволокно», АПЗ-20, «Маяк», КЗПА, КЗЭА и десятки других. Правда, строятся многоэтажки, но цены за квартиры в них такие, что простым гражданам о них остается лишь мечтать. А еще в Курске, как поганки, выросли частные банки, в которых банкиры, как вампиры, сосут денежки из населения, заботясь о собственном кармане, а не о модернизации производства и мощи государства. И на каждом шагу магазины, аптеки и парикмахерские. Немало и контор, предлагающих ритуальные услуги.
До развала СССР в Курске было 4 ВУЗа – педагогический, медицинский, сельскохозяйственный и политехнический. Теперь их с филиалами московских – более двух десятков. И учат там, в основном, за деньги, не ратуя о знаниях и профессиональных навыках. А потому штампуют они не дипломированных специалистов, а корочкодержателей, пригодных лишь быть продавцами-менеджерами и охранниками-чоповцами в «мегагринах», «суперлиниях» и «Европах», торгующих иностранным ширпотребом и продуктами невысокого качества. И не дай бог им пойти в учителя и медработники. В прокуроры и судьи!.. Пусть уж лучше в магазинах…
Словом, жизнь такая, что покупай, травись, лечись – да и в контору ритуальных услуг торопись…
А потому страшно думать, что будет со страной, когда старые, еще советские кадры уйдут на покой, а на их место придут корочкодержатели. С ними, по-видимому, даже и тех двух несчастных процентов мирового валового продукта, до которого на рыночно-экономических рельсах скатились Россия в бездонную яму производственного провала после развала СССР, имевшего 22 процента, уже не видать. А какие тогда песни и дифирамбы пели либералы-рыночники! Похлестче любых поэтических од! Как восхваляли частного производителя. бизнесмена! Да вот итог плачевный… Выяснилось, что большинство наших бизнесменов способны лишь на металлом целые заводы, доставшиеся им по чубайсовской приватизации, пустить, а вырученные денежки за рубеж отправить. Ни одного мощного современного предприятия не построили. Одним словом, хапуги да жулье.
Улицы города забиты личным автотранспортом – казалось бы, прогресс налицо. Но это далеко не так. Большинство автовладельцев – закредитованные автосалонами и банками люди. Если раньше были «люди долга и чести», то ныне – люди по уши в долгах, а о чести и говорить не приходится. Ибо честь и долги – вещи несовместимые.
Однако город, ставший вновь пограничным, несмотря на весь социальный неуют, живет; живет и действует Курская писательская организация, которой в 2018 году 60 лет. Так что, выше голову, дорогие куряне. Читайте как можно больше хорошие книги хороших поэтов и прозаиков. Говорят, что некоторые из них врачуют…