письма

На бумажке, прилетевшей мне под ноги, был едва уловимый стёртый след крови. Я бы и не заметил, но её руки напрашивались на откровение: все заусенцы были старательно содраны, а на большом пальце красовался кровоподтёк. Именно этим пальцем она задела лист за секунду до того, как он упал. И именно руки свои она так тщательно старалась скрыть от меня, вместо того, чтобы быстрее подхватить упавшую личную жизнь, спасая её от чужака.
Я же сделал вид, что ничего странного не заметил, попытался натянуть на лицо невинную улыбку и подал ей упавший лист с интересным заглавием: «Письма на тот свет». Что ещё я успел прочитать? На самом деле только лишь начало первого предложения, которое начиналось так: «Ты наконец-то умер…». А дальше я застеснялся и пожелал быстрее отдать эти откровения написавшей.
Она смотрела на меня с яростью: голубые, вроде открытые и добрые глаза, вмиг передали мне всю несвойственную ненависть. Холод, исходящий от неё, пробрал меня в тот момент до костей. Я перевёл свой взгляд на стену, смутившись вновь, и внезапно для самого себя тяжело вздохнул, показывая всю неловкость момента. Затем ушёл, клянясь себе в том, что больше никогда не приду на эту лестницу, благодаря которой попал в самое неясное для меня душевное состояние за всю жизнь.
Тот день. Та девушка. Они отпечатались в моём сознании. Её длинные пальцы, которые она обезобразила, казалось, задуманы богом и должны создавать искусство. Они должны были быть прекрасными и аккуратными, а на длинных ногтях красовался бы светло-розовый лак. Её взгляд должен был быть ясным и прожигающим, взгляд творца и поэта. А волосы, спутанные и безжизненные, обязаны были быть длинными, блестящими, и легкими волнами спадать ей на плечи. Гордый стан её должен всегда был быть прямым и дерзким, напоминающим стройную берёзу, а не угрюмую плакучую иву. Всё должно было быть так.
Дорога домой была тяжелым испытанием. Мысли удручали, разбрасывали по разным сторонам все чувства, и я не мог собрать их в единую картину, чтобы разобраться в том, что видел. Меня не радовало даже то, что впервые в декабре огромные красивые снежинки, медленно опускавшиеся на землю, нежно укрывали её от наступивших морозов. Люблю зиму за её снег. За её чистоту и холод. Я никогда не любил жару. И не понимал, зачем люди пишут: письма ли, рассказы, целые трилогии. Вот и эта девушка, худая и измученная, решила писать какое-то «письмо на тот свет». Что в её голове?
Я ещё тогда не знал, что эта встреча стала отправной точкой, после которой время для меня, как снежинка растает в тёплой ладони.