Сказ о Золотой рыбке, Или Мандалов о трёх кирпичах

Юрий Сергеевич Сокологорский, мой друг, обладал тонким искусством быть «другом семьи», делаться, что называется, своим, домашним человеком, становиться на приятельское «ты» с мужьями и подлаживаться к молодым бабёнкам и девчонкам, которые, называя его искренним другом, посвящали его во все домашние тайны и секреты, насчёт которых в иных случаях следовало бы держать язык за зубами...


...Бывало, не поймёшь- то-ли он правду говорит, то-ли трепется.

Чему верить, когда он говорил:

- Да никакой я не Сокологорский! И никакой я не казак, а бурят.

 Вы что, по моей физиономии не видите?! По бурятскому обычаю, при рождении меня башкой шаман об колено бил.

Оттого у меня нос пипкой и рот до ушей! Маме жалко было меня, она плакала и просила шамана не убить меня.

Он её успокоил тем, что сказал:

- Нарекаю его именем "Мандал", а имя это имеет древне-индийское происхождение, и означает "Священный".


...Был он в одно время в должности старшего механика теплохода «Круиз», и не побывал лишь в странах, где Макар телят не пас. Теперь вот он из Италии пришёл!..

...В гости заявился. С порога, озаряя всех сияющей физиономией, выпендриваясь, приветствовал:

- Друже мои! Се вы ли еси? Вас ли зрю очесами своими? Целую ручки девочкам. Вам чудных раковин привёз со дна морского. Тебе же, собутыльник младости моей, я «Шпок» доставил – пиратов зелье чумовое-е-е!..


Балагуря, Юрий всех обнимал, целовал, гладил, и веселье его передавалось всем!

...Недолги сборы, и вот мы за столом. Мы – это моя Джани, я и он.

Дети наши в застолья не сидели рядом...

- За нашу встречу, друзья! Шпокнем! – тост Юрий произнёс.

«Шпокнули» по одной, я в окно взглянул.

Вижу – в нашем дворе - Киевско-Печорская Лавра стоит!

Раньше она там не стояла!

Я потряс головой, отгоняя видение.

- Теперь за милых дам! За милых дам! – Целую ручки, Джани! – восклицает Юрок.

«Шпокнули» по другой.

Чувствую – зрение обострилось до орлиного!..

Зырь в окно, - стоят! Слева Киевская, справа Печорская, а посреди она сама - Лавра!..

Ну, думаю, - "Мандал и зелье раздобыл!"

...А что же будет после третьего «шпоканья»?

...И, любопытствуя, предложил:

- За странников морских - шпокнем!

Как только «шпокнули», я залопотал несусветное:

- Раба Евгения! Ангелы ликуют, на Киевской, на Печорской и на самой Лавре, колоколам трезвон...

Ставь на стол кулебяку с блинами: я те, раба Евгения, к небеси предвосхищу..., и деже всея святыи упокояютсяяяя; на венчиках красные, христоские яица – тук-тук-тук молоточком!

- Что ты мелешь, дурачёк!? – испугалась Джани...

...Юрий расхохотался, и говорит ей голосом её мужа:

- Не печалуйся, раба Евгения, не печалуйся! Гряди дома с миром, хозяин твой и гость, надо полагать, пить не могут, а ты, раба Евгения, не пьючи зелья, сто лет проживёшь!

- Ты, паршивец, что за хреновину принёс? С бутылки крыша поехала. Что вы мелете голосами заупокойными? Ангелы у них ликуют! А меня трясёт всю, как сучку, от ваших ангелов с христоскими яйцами. Детей перепугать хотите?
 
- Да ты чё, Женчик? Щас мы ещё «шпокнем» и всё пройдёт. Давай и ты с нами, – стали мы её уговаривать.

- Ага! Держи карман пошире! «Шпокаться» я с ними стану! Тогда, и вправду, к небеси возликуешь. Нетушки! Идите, ребятушки, мозги проветрите, перед стартом на небеси.

...Вышли мы с Юркой на балкон, закурил он «Беломор», «Наша Марка» курилась мною, и затеялся у нас разговор о житье-бытье.

Я ему о том, что на зарплату не разгуляешься, он мне о том, как счастье иногда приваливает.

- Вот кэп наш, Козлец, - говорит Юрий, - жил в жактовской коммуналке. Баржу гонял от Дона к Волге. «Левачил», баб с корзинами на базар подбрасывая, водочку с молодками похлёстывал. На сигареты у жены не цыганил, но и кучеряво не жил. Так и прозябал бы со своим семейством, а тут счастливый случай выпал.

- В «Спортлото» мопед выиграл?

- Да какой-там! Клад нашёл!

- Да ты чё?!

- Не « чё?», а клад! Пойдём «шпокнемся». Расскажу!..

- Женчик, садись с нами. Тут про клад Юрка травить будет.
Мандалов, хрумтя огурчиком, начал:
 
"Как-то, ломая старую печьку, вынул Козлец тяжеленные, в глине и побелке, три кирпича, что-то в них было подозрительным. Поскрёб он их и, в мгновение ока, запер дверь. В голову хлынула перепуганно кровь, сердце в пятки скокануло, зубы застучали, по всем членам, как после пьяни, колотун пошёл, - кирпичи те оказались не простые, а золотые!.."

"Золото – это же Колыма! – будто кувалдой по черепу, жахнул страх. – Сдай, сдай его к чёртовой матери и, от греха подальше, государству! Дадут тебе  двадцать пять процентов за находку, и скажи: - спасибо! Это ж какие деньжищи! – двадцать пять процентов от трёх кирпичей золота! - Козлец, жадность не одного уж фраера сгубила" - долбил страх.

Но взыграла жадность, свойственная не только хохлацкому человечеству – «и це мое!».

«Может, это мне наследство предков, - забилась мысль в гудящей голове Козлеца. – Ну не могли они использовать свои сбережения из-за всяких шухеров и катаклизмов в стране, вставшей на рельсы строительства «светлого будущего», и прежде чем их перестреляли, спрятали золотишко «на чёрный день» своим ближним, - продолжал размышлять лихорадочно Козлец. – Так что это наследственное! Это – моё! Теперь я - не голь перекатная! Хватит мне «чёрных дней»!»   

...На том и порешил – пожить в светлом настоящем!

Отпилил он одну треть кирпича, отмыл. Блестит, будто солнце красное! Завернул в тряпочку, да и пошёл к Иван Петровичу, который в пароходстве кадрами заведовал.
 
- С чем пришёл, товарищ Козлец?
- Да вот, Иван Петрович, мне Бог послал и велел поделиться с ближним, - положил на стол загадочное Козлец, и развернул тряпицу. В кабинете, а ещё больше в глазах Иван Петровича, полыхнуло то, «что Бог послал».

- Так это ж взятка! – воскликнул Иван Петрович, коммунист с большим стажем. – За такие дела, милок, на Сахалин или ещё куда похуже загреметь можно!

- Это, Иван Петрович, не взятка, а золото. Это раз. И не простое, а червоное. Это два. А вакансии у вас всегда есть. Это три. Дашь на дашь, и делу шабаш!

Золотая треть кирпича залегла в карман штанины Иван Петровича и он сказал:

- Мы, коммунисты – материалисты и атеисты, веруем не в Бога, а в золотого Тельца. И помни: мне никто ничего не давал, я и не брал. Иди, брат Козлец...
      
...И пошло-поехало! – продолжал Юрий. – С баржи на «Круиз» двинуть сразу было нельзя, и Козлеца попёрли, попёрли! Всё выше и выше! Карьера головокружительная!

Не прошло и года, стал Козлец на капитанский мостик «Круиза».
 
...«Круиз» - это не только "экскурс". Это экскурс "Ев и Адамов гон", с рёвом и стонами, наперекор земным стихиям! С мостика да в капитанскую каюту со «Шпоком», рахат-лукумом и прелестницей! Это не то, что на барже с оклуночницами кублиться под вонючий самогон!
       
...Личное Козлец, с божьей и Иван Петровича помощью, ублажил на время.

А чтобы жена не пилила ему шею, взял он вторую треть кирпича, пригласил на «Круиз» декана университета и зав.отделом министерства культуры.

Там под «Шпок» вручил им золотой слиток в память о совместном кругосветном путешествии.

Они тут же слиток тот распилили, и в широкие карманы штанин куски попрятали.

И, что вы думаете!?

Как по щучьему велению, всё исполнилось вмиг: сын, бездарь, – доктор исторических наук!

Дочька, коровище конопатая – балерина Большого театра!..
         
А жена всё пилит и пилит:

- Мне надоело быть учихалкой. Я эту биологию в гробу видела в белых тапочках!

- Давай мы тебя директором школы сделаем? – говорит Козлец. А она как взъерепенится:

- Ты что, моей смерти хочешь?! Это же вешалка, а не работа! Соображать надо!

 Люди, видишь, к деньгам пристраиваются, а ты: - «директором школы», - кривляясь, жена передразнила мужа.

– Чего-то кирпичи свои прячешь? Вот найду твою похоронку, и пиши письма мелким почерком! Пока ты со своими ****ями по свету шляешься, я кирпичикам ножки пристрою, и посмотрю, как долго с голой задницей ты донжуанить будешь!..

- Да я тебя, мымра, угрохаю за кирпичи! – закричал на жену Козлец. А она ему в ответ:

- А я тебя, кобель незаконнорождённый, урою раньше!

...Юрий продолжал:

- Подумал, подумал Козлец, и пришёл к мысли, что эта учихалка, и в самом деле может оставить его ни с чем на старость лет. Тут же решил побеспокоиться о своём будущем на вечные времена. Уломал он жену директора кладбища, а та мужа своего, и за оставшуюся треть кирпича разрешили соорудить Козлецу личный склеп при жизни, на случай смерти. Не склеп, а мавзолей соорудили!.
       
Пока Козлец на «Круизе» прохлаждался, жена отыскала кирпич, оставшиеся на чёрный день, и, вложившись в четвертушку, арендовала сроком на девяносто девять лет земельку вокруг мавзолея супруга.

И документик сварганила на своё имя так, что мавзолей мужа оказался самозастроем на земле жены. А три четвёртых золотого кирпича  спрятала уж себе на чёрный день!..

- ...Мандал, брехун ты и трепло! – смеясь, прервала Юрия Женечка. – И жену  Козлеца козлихой расписываешь. У вас все женщины козлихи. А вы не козлы?..
   
- Вот те крест! Не брешу! Давайте «шпокнем» и вы узнаете, чем эта история с кирпичами кончилась.

«Шпокнули», закусили. Юрий продолжил:

- Нет, Женечка, жена Козлеца не козлихой оказалась, а ясновидящей. Она, биологичка, и перестройку унюхала всеми фибрами своей души, как только о новом мышлении в Кремле прочла в газетах. Вот и обзавелась земелькой, предчувствуя стрелки и кровавую перестрелку в перестройку, что едино ведёт в земельку. Увековечивать перестрельщиков на престижном месте кладбища требуется, а оно-то в собственности госпожи Козлец!

И вокруг мавзолея Козлеца началось возведение памятников надгробного зодчества, один другого круче.

«Зелень» закрутилась, вместо «деревянных».

Госпожа Козлец к тому времени огородила земли свои кованным забором, над воротами из индийского чёрного мрамора доску присобачила, да большими буквами золотом по ней начертала «Новорусское», чтоб отличалось от всех остальных кладбищ.

...Когда Козлец из кругосветки вернулся, жена ему и поведала - что, как и почём.

Козлец было трепыхнулся насчёт своих кирпичей, но та ему заявила:

- Было ваше, стало наше. Вякать будешь, я и мавзолей твой приватизирую. На моей земле самозастрой не потерплю! Тебя, капитанишко, голодранцем сделаю!

...Юрка продолжал:

- Побздыкал, побздыкал Козлец по инстанциям, доказывая своё право, да что докажешь без золотого кирпича!? Жена, держа пальцы веером, вымела Козлеца не только со своей земли, но и с квартиры. Пошевелила пальчиками, и вмиг с мостика капитанского его туранули. И "летучим голландцем" по жизни поплыл Козлец. Вот такая история с кирпичами, други мои!..

...Давайте «шпокнем»!