Девушка на дебаркадере

                ЭПИГРАФ

Эврика!!! Это слово так громко прозвучало в моей голове, что пришлось проснуться и закрыть уши густым зевком. «Я буду сдавать в аренду залы, здесь будут проводить свадьбы! Здесь оживет «Великий Гэтсби» - излюбленная тематика для корпоративов. У меня будет все в порядке!»
               
С малых лет я уже знал, что жить мне будет значительно легче, чем остальным. Когда мне исполнилось 18 лет, дедушка – мой опекун - оставил мне в наследство старенькую гостиницу на воде в Петрозаводске, которая обанкротилась и была выкуплена им всего-то за 20 миллионов, да еще и пару десятков миллиончиков я получил лично. Я не работал, не платил налог на недвижимость, не стучал по батарее в 7 утра в надежде на соседскую милость, не заглядывался на «девчонок со двора», не ездил в рыбную лавку. Прямо под окном я установил тент и ветку-рогатку для спиннинга, понаставил ведер, под навес спрятал гриль. В общем, жизнь моя была полна романтики. Но наследство подходило к концу, я все больше экономил на еде и начинал подумывать об отправлении на заработки. Но где искать работу? Вопрос сложный, ибо ни образования, ни рабочего стажа, ни даже богатых родственников (теперь) я не имел. В такие моменты руки опускались, а душа – напротив - взмывала к облакам, пытаясь навсегда распрощаться с ленивым, смрадным телом, но вместо этого вязкой патокой вытягивалась в бесконечную нить, а затем с колющей болью в сердце возвращалась в грудь. Сердечная недостаточность – вещь довольно печальная.
   Я скомкал резюме, которое все это время старательно готовил для устройства на работу в зоопарк, в гардероб театра, уборщиком в бассейн, школу, универ, тот же пресловутый театр. Нет! Кажется, теперь-то я проснулся! Не знаю, почему мне так кажется, но в моей голове кто-то основательно прибрался. Спасибо этому маленькому уборщику, только если он не паразит, который съел сначала глупости и вредности, а затем на сладкое заглотит  и все воспоминания, что мне так дороги…о маме, о лесах, опережаемых автобусом, о пепельнице на ступеньках крыльца, означавшей, что домой вернулся отец.
И знаете, что? Сегодня мне не суждено было прочесть свежий заголовок в «Moscow times», залить тост яйцом, разместить объявление на интернет-портале. «Есть кто дома? Эй! Сюда скорее, время на исходе!» Я раздвинул шторы и чуть не выпал из окна, когда увидел розовое полотно тумана прямо у подоконника, когда вдохнул горячего воздуха, когда с десяток попугаев с испуга вспорхнули с кроны от чего-то почерневшей осины. «Молодой человек! Я здесь! Спускайтесь!» Сквозь туман я разглядел, что на маленькой пузатой лодочке, похожей на японский одноместный автомобильчик, прямо к моему окну пришвартовался некто – обладатель копны темно-русых волос. «Друг мой, когда же ты едешь? Ну где ты, ну?» - сказал некто с ноткой раздражения.
Я хотел на всякий случай взять нагайку со стены, но, сунув голову обратно внутрь, обнаружил свою комнату почти полностью выпотрошенной от старого барахла и начиненную до блеска отполированной фурнитурой шведского стандарта качества. На водяном матрасе сидел зеленый попугай неразлучник. Осознавая неизбежность своего ступора, я решился спуститься. Проходя по лестнице, я вдохнул немного розового дыма и почувствовал себя дурно. Атмосфера явно реструктурировалась, либо я просто перепил снотворного. Последним я пытался себя успокоить. Я осторожно снял засов, положил в ноги, отворил двери и шагнул за порог. В лодке, которую уже и язык не поворачивался назвать лодкой (это был салатового цвета аппарат, наподобие ресепшен, бесшумно балансировавший над землей на холодных струях воздуха), сидела девушка. Женственность в ней почти улетучилась, но все-таки не восхититься ее красотой не представлялось возможным: большие карие глаза, сурово сжатые, тонкие здорового цвета губы,  длинная, чуть наклоненная вперед шея, золотистая кожа и, как я и заметил раньше, пышная шевелюра, в которой утопали ее широкие, но острые плечи. «Залазь, поехали на смерть человека». Я оторопел, не восприняв сказанное девушкой. Впрочем, я был легок на подъем – ведь это же сон, не так ли – поэтому сразу же залез в лодку (для удобства все-таки назову ее так). Меня дернуло судорогой по всему телу от того, какой холодный был пол судна, поэтому я повторил за девушкой и поджал ноги по-турецки.
-А…как…как ваше имя?
-Дюна, а твое?
-Денис.
-У меня прадед был Денис. Мило, не так ли?
-Да.
В голову приходили исключительно дурацкие вопросы, но  позднее выяснилось, что это даже к лучшему.
-А мы знакомы?
-Не припомню. Я могла видеть тебя на фестивале русского киберпанка?
-Эт вряд ли. А когда начало?
-Через семь минут.
               
 Мы отчалили. Ряска расступалась под потоками воздуха и покрывалась корочкой льда.
-У тебя чудный дебаркадер. Мне бабушка о таких рассказывала. Но мне удобнее на глыбарезке (я прикинул, что имелась в виду данная лодка, ведь внутри была привешена лицензия, на которой было написано название какой-то организации GRIS - Global rescue and international safety). У этого, кстати, прокат по субтропикам. Жуткое место, жара по 50, как он там не расплавился, до сих пор диву даюсь. Девушка впервые засмеялась, но, осознав, что осталось пять минут, она повернулась ко мне спиной и потянула за рычаг.
Внезапно мы поехали так быстро, что все вокруг превратилось в единый поток серой массы: волосы Дюны беспорядочно заметались по голове, но всего несколько секунд спустя глыбарезка остановилась и, каждая волосинка, словно в состоянии невесомости, повисла в воздухе и медленно, как лапка насекомого в еще не застывшем кристаллике янтаря, стала спускаться вниз. Дюна повернулась ко мне и, мягко улыбнувшись, подала мне бутылку воды. Я, натянуто и растерянно улыбнувшись в ответ, принял дар. Девушка, убедившись, что я в порядке, кивнула и нажала на ряд кнопок в сложном порядке. Дно лодки разверзлось, и под моими ногами оказалось окно, в которое было видно крышу огромного здания, какого ранее мне видеть не приходилось. От высоты моя голова закружилась, и, чтобы отвлечься, спросил: «А что это за здание?»
-Импресарио холл в Финляндии…или в Норвегии. Ах, никогда не разбиралась в географии. Может, ты разберешься?
Дюна подала мне сложенную вчетверо бумагу. Я наивно полагал увидеть там обыкновенную физическую карту мира: с шестью материками, параллелями и меридианами, северным и южным полюсами. Но то, что я увидел, повергло меня в шок: южное полушарие и экватор полностью отсутствовали, субтропическая полоса представляла из себя раскаленный пояс кроваво-красного цвета, там, где ранее наблюдалась вечная мерзлота, был океан, усеянный бесчисленным количеством островных пупырышков. Там, где раньше были: Финляндия, Швеция, Великобритания, Россия – теперь красовались гордые, но по сути грустные переименования: архипелаг Швеция, остров Финляндия, автономный участок Англия, архипелаг Россия и так далее. Дюна решила, что идиотское выражение моего лица – лишь шуточное освидетельствование моей необразованности, поэтому засмеялась и молча убрала карту.
Очередная комбинация нажатых кнопочек заставили наш флот спускаться. Не успел я задаться вопросом, какого черта мы садимся на крышу, и не моя ли это смерть сейчас наступит, как внезапно в крыше образовался круглый отсек, через который мы проникли в…огромный зал. Нет, это не Ледовый дворец, не Олимпийский, это многомиллионный зал, по сравнению с которым сцена казалась крохотным блюдцем. Было так жарко, что сразу стал ясен смысл ранее сделанного Дюной подарка. Я выпил всю бутылку чуть ли не залпом, и мороз окатил меня с головы до пят, что в итоге в сочетании с обжигающим воздухом зала создало оптимальную температуру. Место искать не пришлось, ибо мы приехали чуть раньше. Но сотней рядов дальше от нас сидел еще один зритель, который сразу отреагировал на наше появление…вернее, на появление капитанши.
-Эй, Дюна, скорей, здесь места лучше!
-Южа, сейчас!
И Дюна рванула с места. Ей пришлось это сделать. Оставались считанный секунды до начала, миллионы глоборесок просочились через купол и дождем закапали вниз. «Давай, выжимай все соки из этой железяки,» - заливаясь смехом кричал Южа. «Ха-ха, смешно, идиот!» - саркастично ответила Дюна. Мы успели. Парень с иссиня-черными волосами с торчащими на японский манер зубами, неловко обнял Дюну через борт своего корабля, затем обнял и меня, неожиданно строго сказал «Юг, приятно познакомиться» и замолчал. Замолчал не только он: умолкли все, никто не смел даже шмыгнуть носом. Все ждали, когда начнется действо. Я, как обычно, подумал, что сейчас покажут театральную постановку с интригующим названием «Смерть человека». Но пора бы уже учиться на своих ошибках: ничто в этом мире не будет так, как ты это представлял. Приглушили свет. Из потолка выехали огромные плазмы, на которых высветился дисклеймер на шести языках: английском, русском, финском, норвежском, шведском и китайском. Для тех, кто не мог читать, мужской басистый голос из динамиков на английском продекламировал: «Внимание! Вашему вниманию представляется достояние человечества, один из трех миллионов смертников. Педро, 78 лет, Испания, геронтолог. Дата смерти – сегодня, 21.03.2099, время смерти 19:37. Точное время - 18 часов 59 минут 40 секунд по байскому времени. Шум, уход из зала раньше времени, принятие пищи, сон, видео и фотосъемка (за исключением записей для дипломных работ и докладов) и прочие проявления неуважения по отношению к выступающему караются законом». На сцену упал свет. В гробовой тишине из-за кулис мерным шагом вышел Педро. Он отхлебнул из бутылки, постучал ногтем по микрофону-стойке и, оглядев зал, приступил к рассказу.
               
«Как уже сказал господин ведущий, я хирург. Раньше такие врачи были нужны всем, ведь больных было много. Ныне эта профессия уже не нужна. Поэтому не нужен и я. Поздно переучиваться, поздно силиться понять новый уклад жизни. Единственное, что я могу вам подарить, это совет. В наше время возможно все: каждый может узнать, когда он умрет, нажатием кнопки вылечиться от тяжелой болезни, может любить кого угодно; нет войн, нет эпидемий, нет вражды. Я очень рад, что дожил до такого будущего. Я рад, что умираю сейчас перед этим залом, я буду рад, если вы запомните меня, не расстроюсь, если посмеетесь надо мной после моей смерти».
Внезапно под одеждой старика замигал датчик. Из кармана, как из жерла принтера, вывалился чек. «Ну вот, первая стадия рака легких,» - усмехнулся Педро – «Второй раз за месяц». Он расстегнул две верхние пуговицы, обнажив стальную пластину со множеством кнопок, нажал зеленую, третью справа в четвертом ряду, и датчик погас. Он здоров.
«Простите, что отвлекся. Итак, осталось ровно две минуты, поэтому вот вам истина: гармонии не существует Да, не удивляйтесь, милые мои вечно молодые зрители. Какими бы продвинутыми людьми мы не были, мы все же в первую очередь люди, и нам свойственны как любовь, сострадание, радость, так и зависть, ревность, безрассудство. Сейчас мы стоим на страшном временном отрезке, когда хаос может настигнуть нас в любую минуту. Не за горами полная роботизация, революция, анархия. Ведь с пьедестала есть только путь обратно, вниз. Не-воз-мо-жен мир во всем мире! Обязательно найдется тот, кто нарушит закон, превысит норму, предаст. Найдутся и те, кто пойдет за этим преступником. Глупые люди останутся всегда. Но я уверен, что вы не такие, что вы услышите меня. Не важно, сколько вы проживете, не важно, уйдет ли под воду последний клочок земли – а он уйдет, и очень скоро. Мы достигли всего, чего могли. Поэтому обращусь к вам и тем отголоскам прошлого, что, вероятно, витают сейчас под куполом нашей арены. Ничего в этом мире не придумано зря, Все, что ты делаешь сейчас, сделает историю потом. Будь, кем хочешь, верь, во что хочешь, помогай, принимай помощь. Главное – живи. Ведь смысл жизни – это сама жизнь, это вечный поиск этого смысла, и не нам распоряжаться тем, когда мы умрем, не нам решать, когда оборвется нить истории. Не будьте эгоистами, не думайте, что в 2018, 1991, 1939 годах люди не думали, что миру конец, конец всему их труду. Думали, еще как думали, но жили надеждой, что кто-то однажды увидит плод их стараний и что-то кольнет у него в груди, как кольнуло в сердце у моего друга, когда тот прочел в газете «Люди победили старость», и сказал мне, что это когда-то приснилось ему в 2018 году, когда он был еще молод. Как писал Маяковский: «Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно». Значит и мы все нужны».
Время вышло. В зале прогремел выстрел. Кровью оросило занавес. Педро упал. Человек в первом ряду стоял с револьвером в вытянутой руке. Все с презрением посмотрели на убийцу. Копы молча вывели диссидента из зала. Минуту звучали аплодисменты. Люди плакали. А не это ли показатель того, что еще не все потеряно. Все было в этом странном мире в порядке вещей, все знали, что так будет, но все равно все плакали.
Дюна заметила, что я побледнел и несколько обмяк. «Анемия?» - риторически спросила она. Девушка сняла с меня толстовку и с ужасом обнаружила, что на мне не было ни единого проводка, ни единой кнопочки. Юг тоже оторопел, но не растерялся. Их давно уже подготовили к таким ситуациям. Он достал белый пульт и нажал на единственную кнопку посередине. Мои глаза запорошило, в ушах зазвенело. Я впал в небытие. Близилось утро.
               
Эврика! Это слово так громко прозвучало в моей голове, что пришлось проснуться и закрыть уши густым зевком. «Я буду сдавать в аренду залы, здесь будут проводить свадьбы! Здесь оживет «Великий Гэтсби» - излюбленная тематика для корпоративов. У меня будет все в порядке! Я буду учиться, у меня точно будет семья! Ах, как я буду счастлив!»
Я оставил резюме лежать на столе, я чувствовал, что будто бы должен заскочить в вагон поезда. Я открыл ноутбук, загрузил портал для объявлений, затем пошел за тостами. Смешно, хлеба дома нет. Дожили, а еще наследник миллионного состояния. Я достал из сейфа сторублевую банкноту, сунул в карман джинсов, накинул куртку и выбежал на улицу. Минув аллею и достигнув переулка, я налетел на девушку…девушку…с русыми волосами, широковатыми плечами, с пакетом мандаринов в руках. Мандарины посыпались на асфальт. Девушка неловко засмеялась, я последовал ее примеру и тоже засмеялся. «Дина,» - сказала она. «П…приятно…познакомиться, Денис». «А вы не знаете, здесь в окрестностях не сдают квартиру? Я студентка, очень надо».
Сегодня мне было на редкость легко, словно кто-то нажал на кнопку и отменил все мои страдания. Сердце гнало кровь, я тек по течению.