Сказание о затмении Сириуса. Глава 5

Глава 5. Вы знаете, где спрятано моё сердце?

Амалия гуляла по бесконечным коридорам, залам и лестницам замка в поисках библиотеки. В руках она держала небольшую стопку книг, которые уже давно были прочитаны по несколько раз и ожидали снова оказаться на пыльной полке. Девушка старалась вспомнить, где же находятся те большие дубовые двери, ведущие в книжное царство. И внезапно она услышала чьи-то вопли и треск дерева, которые доносились из главной комнаты. Амалия пошла на звук и увидела, что дверь в залу была чуть приоткрыта. Заглянув в щель, девушка обнаружила, что все вещи, хаотично разбросанные по комнате, сломаны. Наострив слух, она слышала отзвуки голосов…

***

Рыжеволосый юноша ходил по огромной комнате туда-сюда, сжав руки в кулаки. Вены на запястьях мерцали оранжевым цветом в такт биения сердца. Чуть дальше от него стоял как всегда невозмутимый Леон. Но на его лице была видна тревога.
Май с негодованием вскричал, приложив руки к голове:
— Как ты вообще мог так поступить?! С ней? Со мной?! — Он развёл руками — Ты… Ты понимаешь, что ты вообще творишь?!
— Май, успокойся. — Спокойным тоном произнес Леон.
— Нет… Нет-нет-нет-нет… Я столько лет молчал, терпел и не знал всего того, что ты делал и делаешь по сей день! Но теперь мое терпение лопнуло! — С каждым словом юноша переходил на крик. — Да что там, все эти годы ты лгал нам! И как теперь мне обращаться к тебе? Ваше величество, ваше господство?! А может, Ваше Всемогущество Великий Бог?!
— Нет, Май, повторяю, успокойся и сядь, прошу тебя. — В голосе Леона проскользнули нотки нервного возбуждения.
— Ты — грязный лжец! Я сожгу тебя! Я…я превращу тебя в пепел и отправлю тебя туда, откуда ты явился! — Май развёл руки, которые горели, словно крылья. Мебель, стоящая рядом с ним, начала медленно загораться.

В это время маг провёл кистью круг в воздухе, образовав вокруг себя темную сферу, которая, будто чёрная дыра, поглощала весь огонь, летящий в его сторону. Май заметил на его руках и шее чёрные вены.
Леон стал приближаться ближе, при этом говоря:
— Май, приди в себя, ты еще многого не знаешь…
— Оу, поверь мне… Я знаю и очень много знаю. И хватит меня так называть! — Рыжеволосый стал подходить к магу, чья защита стала покрываться трещинами. На лице Мая был гнев и словно... Скорбь. Глаза его горели белым цветом, словно в них и вовсе не было хрусталика и зрачка.

Сделав глубокий вздох и нахмурившись, Леон произнес:
— Прости, ты знаешь, я не хотел этого делать… — и перенёс свою сферу на разъярённого парня, поместив его в огромный чёрный шар.

Май в эту секунду мигом переменился, огонь в нем погас, а в глазах стал читаться страх. В его голове стали появляться самые страшные кошмары, которые посещали его всю жизнь. Все мышцы словно разом напряглись, создавая невероятную боль.

...Теплый цветок, который когда-то мог согревать своими жгучими лепестками, растаял в миг. Призраки дома спрятали его, украли единственный свет, который был виден сквозь маленькую щель. И теперь, вместо их стона и крика был слышен смех, звучащий сквозь шум цепей. Они играли свою мелодию, напоминая, что ты — узник и монстр, который должен прятаться в темноте, словно маленькая летучая мышь. Да, словно ночное животное, которому запрещено являться на свету...

Да, я Май. Да, я тот монстр. Да, я должен сидеть в этой темноте. Пока не...

Ощущалась какая-то пустота, которая росла в нем с каждым мгновением. Темнота проникала Маю в рот, заволакивала его глаза, полные ужаса. Сев на колени внутри шара, он закрыл лицо руками и начал пронзительно кричать. Этот крик отдавался в ушах, отражался от стен. Вопль ужаса пронзил гробовую тишину, сделав её ещё более пугающей. Тело Мая начало медленно трястись. Из носа на пол стекала кровь, а кожа стала такой белой, как мел. Он полностью покрылся испариной. А потом его губы стали синеть, как и кожа. Синяки под глазами виднелись намного чётче.
В глазах Леона появился страх, и он убрал сферу, освободив Мая. Он хотел подойти к нему и помочь встать, но обернулся. Около двери с немым криком, застывшим на лице, стояла Амалия и смотрела на происходящее. Она окинула взглядом то ужасающее состояние друга и поняла, чьих это рук дело. Закричав, девушка выронила все книги на пол и убежала.
Девушка со всех ног бежала к выходу. Адреналин, который был впрыснут в кровь, теперь отдавал бешеными ударами в голову вместе с ударами сердца. Казалось, что Амалия бежит со скоростью чемпионом мира, но выход был всё еще так далеко. Она слышала топот шагов за своей спиной, стучащую кровь в ушах, быстрое дыхание, и продолжала бежать без остановки. Наконец добежав до огромных входных дверей, девушка рывком открыла их и побежала к конюшне.

— Хэлли, давай-давай, скорее! — Крикнула Амалия, стукнув ногами о бока лошади. Она не понимала, куда сейчас побежит, но ей было предельно ясно, что она не хочет находиться в этом треклятом доме ни минуты больше.

Угольная кобыла перепрыгивала корни, с трудом успевая двигаться в темпе беспокойной хозяйки. Темнота мешала бежать в полную силу, а девушка уже не видела, в какой направлении движется ее лошадь, так как слезы со стремительной силой наворачивались на глазах.
Амалии снова и снова представлялась перед глазами сцена: тлеющий огонь в камине, разрушенные диваны и кресла, Май, умирающий у неё на глазах от Леона. Тот самый Май, что погибает в темной, приносящей лишь боль и ужасы сфере. Тот самый маг, что пять лет назад спас её в горящем доме. Тот самый маг, что мог в холодные ночи отдать ей своё теплое одеяло. Тот самый маг, что часто рассказывал разные легенды… Тот самый Леон, что недавно позвал её на крышу смотреть на звезды…
— Того Леона больше нет! — крикнула эти слова на ветер девушка.

Она крепко вцепилась в поводья так сильно, что веревки натерли ей кровяные мозоли. Холодный ветер сентября кусал девушку за щеки в местах, где были слезы. Дыхание её лошади учащалось с каждым новым оврагом или торчащим корнем. Амалия не обращала на это внимания. Она хотела убежать как можно дальше.
— Жемчужина! — услышала девушка в темноте голос, который…
Амалия обернулась в сторону голоса, но сделав очередной прыжок, она вместе с лошадью упала с обрыва. Девушка почувствовала, как сердце сжалось в груди во время падения. Мир перед ней начал крутиться, словно на колесе обозрения. С каждым кувырком, лучница слышала хруст костей, бьющихся об камни, и вздыхала в агониях от боли. Она слышала испуганное ржание Хэлли, от чего боль терпеть становилось ещё более невыносимо. Ещё один удар об острый камень выбил из её легких воздух вместе с капельками крови, но следующий камень попал девушке в голову. Звуки прекратились, как и картинка ночного леса.

Лунный свет едва был заметен сквозь игольчатую листву елей. Ветер колыхал верхушки деревьев, иногда срывая желтые листики лиственницы. Тишина ночного леса была наполнена красотой, которая бывает только осенью. Запах Сентября ощущался вовсю: холодный и влажный воздух, запах мокрых иголок и пожелтевших, опавших листьев, сладкий запах созревших ягод огненной рябины и горьковато-сладкой облепихи… Казалось, что этот лес прожил лето в полную силу, а теперь ему пришла пора засыпать.

Девушка обездвижено лежала на черствой земле, едва чувствуя теплую жидкость и запах соли и железа. Лучница не чувствовала ни одной части своего тела. Но когда она старалась привстать, то из неё вырвался стон от боли. Кровь с головы залила ей глаза, поэтому она не могла понять, где она, сколько время, как давно она лежит тут и где… Её лошадь.
С силой через боль, Амалия стала медленно-медленно ползти, ориентируясь на ощупь. С трудом передвигая тело, девушка продвигалась всё дальше и дальше, чувствуя, как тело ломит от боли, а ноги и вовсе совершенно отказали. Через несколько минут, Амалия наткнулась на что-то теплое, пушистое и также залитое кровью. Амалия боялась двигаться дальше по предмету, рук дрожали, а по щекам уже шли слезы. Она не почувствовала того, что это создание было живым. Дойдя, наконец, до лошадиной головы, девушка вскричала:
— Нет, нет-нет! — слезы, которые до этого казались лишь небольшими каплями, стали течь ручьем, заливая красные щеки. — Хэлли! Моя красавица, нет, Господи! Что я наделала?! — она стала гладить своего питомца, чья кожа была ещё теплая. Амалия никак не хотела принимать то, что единственная её радость в этом доме погибла.
— Хэлли! — в последний раз вскричала девушка.

Всхлипывая, она ничком свалилась на тело лошади и по привычке запустила свои руки в её черные волосы. Амалия хотела вдохнуть запах воды и сена, которым обычно пах ее питомец, но чувствовала лишь запах крови.
Ей уже было тяжело плакать, так как все её тело ныло от боли. Повернув голову в бок, девушка стала смотреть на лицо своего умершего зверя, не веря тому, что произошло. Она закрыла глаза до тех пор, пока что-то не стало больно щипать щеки. Слезы смыли кровь, заливавшую глаза, поэтому открыв их, девушка сначала не поняла, что это было: такое маленькое, напоминавшее хлопушку и белоснежное, словно…
— Снег… — из девушки вырвался хрип.

Трясущейся рукой, Амалия подняла кровавые, исцарапанные пальцы к снегу, девушка увидела, что они светились, соприкасаясь с рукой. Амалия смотрела на то, как белоснежная пелена покрывает её и Хэлли.
— Покойся с миром, моя дорогая… — прошептала девушка, и её глаза закрылись. Сонливость взяла верх над трауром и болью.

Маленький ребенок держал в руках большую, деревянную ложку. В этой ложке девочка видела своё отражение и смеялась, видя, как иногда выплывала какая-нибудь маленькая морковка или кусочек лука. Но все же, она продолжала хлебать жижу с большим удовольствием, чувствуя, как теплая жидкость течет прямиком в желудок, отчего тот довольно урчал, требуя добавки. Но когда она доела до конца суп, то наконец могла задавать интересующие её вопросы. Такое правило ей поставил отец, чтобы девочка не подавилась.
— Па-ап, а какое чудовище дядя Дарко сегодня поймал? — девочка с любопытными глазами стала смотреть на двух улыбающихся мужчин, постоянно переводя взгляд от одного к другому. Девочке решил ответить тот, про кого она говорила. Он был одет в большую, белую рубаху. В его медной копне волос иногда проблескивала седина.
— Сегодня у меня был заказ на гулей. Во-о-от такие это были твари! — он развел руки в стороны, уронив со стола глиняную кружку с молоком. Но ведьмачья скорость позволила ему поймать сосуд на лету, не пролив при этом ни одной капли. После этого, бородатый мужчина оживленно продолжил говорить:
— Так вот, одна бабка сделала мне заказ, мол, говорит, на кладбище не зайдешь: могилы все по перерыты, вокруг ходят чудовища, аж вознести молитву над усопшим невозможно! Пошел я на кладбище ночью и чую: запах гнилого мяса. А также, я слышал рычание, которое могут издавать только эта зловредные существа! Их рык это что-то с чем-то: словно бульканье, смешанное с ржанием лошади, во как! — Он почесал себя за бороду, вставая из-за стола. Сидя, ведьмаку было неудобно говорить о своих приключениях. — Прищурившись, вижу, словно восставших людей из могил, да только на них не было ни одежды, ни кожи! И…
— Так, думаю, что дядюшке Дарко уже пора идти на боковую, а то завтра ему выполнять ещё много заказов с самого утра. — Это произнес другой мужчина. Он выглядел гораздо моложе ведьмака, и имел темные волосы.
— Да я ведь только начал! — Дарко скрестил руки на груди, обидчиво нахмурившись.
— Пока-пока! — отец девушки с улыбкой помахал своему другу рукой.
— До свидания, дядюшка Дарко! — маленькая девочка, встав коленками на стул, также стала махать , что есть мочи своей ручонкой. — Приходите завтра!
— Обязательно приду, малышка! — Он посмотрел на … , который положил руки на плечи дочери. — Доброй тебе ночи, Ворон.

Летом солнце поздно уходило, поэтому сейчас, лежа в своей кровати, маленькая девочка наблюдала за красками заката. С открытого окна дул теплый ветер с запахом сочной, свежескошеной травы. Небо окрасило комнату девочки в лиловые тона, благодаря чему, высушенные цветы, висящие на стенах, казались вновь ожившими, полными свежести.
Рядом с кроватью Амалии стояла свеча, воск на которой медленно плавился и падал на деревянный пол. Девочке нравилось наблюдать за тем, как ветер играл с этим небольшим огоньком, словно заставляя его танцевать. На краю кровати сидел мужчина, облаченный в черную одежду. В своей ладони он держал маленькую ручку дочери, говоря:
— Я не знаю, смогу ли прийти к тебе завтра, уж прости меня, жемчужинка. — Он посмотрел на неё печальным взглядом. Огонек играл в его глазах яркими красками.
— Но я не хочу, чтобы ты уходил! — всхлипнула девочка, прекратившая наблюдать за игрой пламени свечи и ветра. — Почему ты всегда уходишь! — она вскрикнула на него и спряталась под одеялом. Кровать начала немного трястись под всхлипами девочки.

Небо уже покрылась маленькими искорками звезд, которые, как знал … , были давно уже стерты с просторов космоса. Но мир этот любил, чтобы всё шло по его правила. Поэтому человек, смотря на звезды, видит лишь их… Призраков. Воспоминания об этих звездах. … Скучал по той планете, где он жил когда-то. И воспоминания ударили ему в голову, словно алкоголь. Поэтому, подсев ближе, он аккуратно стал поднимать одеяло, видя за ним скрученую в комок Амалию. Слезы лились по её маленькому и пухлому личику. Улыбнувшись, он тихо и ласково произнес:
— Эй, малыш, хочешь, я расскажу тебе о том, как я сюда попал? — Он наклонил голову в бок и одна прядь волос опустилась вместе с ним. Девочка немного пофыркала, словно маленький и злой зверек, но когда отец поднес руки с её животу, чтобы за щекотать до смерти, она всё же засмеялась и сказала:
— Да-да! Хочу, хочу, хочу!

Сев на колени перед небольшой, деревянной кроватью, … стал смотреть на пламя, вращая рукой. Огонек, послушно двигаясь, создавал в воздухе необычайные узоры и силуэты. Амалия смотрела на это, восторженно сжав руки в замок около подбородка. Огненные узоры превращались в предметы, в людей и в животных. Огоньки в виде райских птиц летали по всей комнате. Девочке казалось, что это было похоже на какой-то маленький праздник. Когда одна из птиц пролетала мимо неё, девочка коснулась рукой этого света. Птица растаяла, словно состояла из звездной пыли. Кусочки маленьких пылинок разлетелись по всей комнате, словно искорки от огня. … с улыбкой смотрел на девочку, начав говорить:
— Очень далеко во вселенной есть одна прекрасная планета, она называется — Сириус. Она была похоже на место, которое люди называют раем, но это была такая же планета, как и Земля. Только жили на ней не люди, а народ, именуемый Seitlon, что с древне-эльфского означает — рожденные в дождь. У этой планеты есть король — Виссарион I. — Амалия видела, как из света образовалась фигура человека в доспехах. Его взгляд девочке показался грозным, поэтому она нахмурилась. Дальше свет стал меняться, словно кадры в фотопленке. — У него было два сына. К сожалению, жена короля погибла сразу же после рождения своих сыновей, поэтому воспитание было полностью под покровительство отца. Они вместе жили хорошо, братья были между собой очень разными. Словно лёд и пламя. Но это не мешало им быть вместе, в любой беде они помогали друг другу. И вот, однажды случилась трагедия: Бонфаер пропал. Ну, а если быть точнее, то он просто улетел в портал на другую планету во время неудачной игры. — Перед девочкой возник образ маленького мальчика, плачущего на коленях. Когда он поднял глаза вверх, то они сверкнули золотом.
— А кто это?— спросила Амалия, показывая на огненный силуэт.
— Это златоглазый принц Сириуса – Обсидиан. Таких глаз, как у него ты никогда не встретишь во вселенной.
— Словно отлиты из чистого золота! — воскликнула девочка.
— Да, что-то похожее. Ну, а теперь, — после того, как он сжал руки в кулаки, а потом быстро разжал, огненные силуэты вернулись обратно в пламя свечи. — тебе точно пора спать.
— Спокойной ночи, папочка… — произнесла Амалия, стараясь не плакать, понимая, что возможно она не увидит завтра и послезавтра отца.
— Спокойной ночи, жемчужинка… Обещаю, я вернусь за тобой.