Правила и исключения 10

10.
На следующее утро Клена вызвал к телефону замполит полка.
– Ну, как? Не слышал, что вчера вечером случилось? – нервно спросил майор.
– Где случилось? – насторожился замполит дивизиона, – о чем вы говорите? Прошу пояснить.
– Поясню, вот … а может, и еще кто-о-то! … пояснит, – с нотками, плохо скрываемой нервозности ответил старший начальник. Помолчав, добавил:
– Мародерство было, нападение военных на местных … Не твои, часом?
– А почему – мои? Мне не докладывали.
– Вот хорошо бы, чтобы не наши… Пока точно ничего не ясно. Может даже провокация ... Информацией не делятся. – Кто именно не делится, особый отдел или дивизионное начальство, не уточнил, –  Может, твои соколы-разведчики слышали что-нибудь?
Капитан, непонятно почему, тут же представил себе пистолет в чье-то сильной руке, отдельно – тревожное лицо Зябликова, и еще что-то неприятное, неправильное, что, как колючая проволока, зацепило сознание, но не вспомнилось. В душе возник маленький комок тошнотворной неизвестности, готовый расти, нарушать самообладание, но он твердо ответил:
– Я никакой информации не имею. Сам выясню в батареях и доложу.
– Ладно, ты, вот … вы там сильно не распространяйтесь, пока ничего не ясно. Если будете интересоваться, то очень осторожно. Будем надеяться …, до связи, – майор закончил разговор не прощаясь.

Основания для расстройства у командования близлежащих соединений и частей, действительно, были.
С утра офицеры СМЕРШ стали проверять противоречивые сведения о том, что накануне вечером, кто-то, якобы, слышал выстрелы и взрывы в восьми-девяти километрах южнее Тарту, где советских войск не было и никак их мероприятий не проводилось.
Часом позже эта информация подтвердилась. Эстонцы – жители хутора, находившейся как раз в предполагаемом месте взрывов – обратились через вновь созданные в Тарту органы местного управления к советскому командованию. По их словам, двое советских военных пришли в деревню и под предлогом обмена продуктов на ювелирные украшения, проникли в дом к одной из жительниц и едва не изнасиловали ее, отобрав часть украшений, а потом, когда соседи вступились за женщину, угрожали пистолетами и, взорвав гранату, чуть не убили всех.
Работали оперативники не только из дивизии, но и из особого отдела армии. Работали быстро. Едва успел встревоженный Клен добраться до третьей батареи, как ему сообщили, что его вызывают обратно в дивизион. Но находившийся в расположении батареи капитан из особого отдела дивизии попросил замполита дивизиона задержаться на пару минут, сам отложил другие дела, чтобы уточнить известные замполиту дивизиона подробности вчерашнего вечера в третьей батарее, когда замполит проводил беседу.
Главным образом, оперативника интересовало, не мог ли отсутствовать кто-то из личного состава батареи в расположении во время вчерашней беседы, так как примерно в это время приблизительно в трех километрах от места дислокации подразделения произошел инцидент. Капитан Клен подтвердил, что, по докладу командира батареи, все были на месте; вспомнил точно: сколько было человек на беседе, сколько в наряде, сколько на отдыхе перед нарядом.
На вопрос о том, как замполит оценивает командира батареи, командиров артиллеристских взводов, расчетов, разведчиков, Клен заявил, что все командиры в подразделении – хорошие специалисты, умелые и стойкие бойцы, а большинство офицеров – обладающие авторитетом и опытом руководители.
Капитан из особого отдела проявил осведомленность, перечислив несколько эпизодов, когда замполит дивизиона участвовал в боевых действиях вместе с батареей. А перечислив, спросил, может именно он – капитан Клен – кому-то не доверяет? Замполит дивизиона ответил, что не доверять этим людям у него нет оснований. Но ведь, заметил осторожно особист, замполит дивизиона был против назначения командира батареи на должность. Степан согласился, что определенные основания были, но за последние недели комбат проявил себя только с положительной стороны.
Похожего рода беседа состоялась у Клена в штабе дивизиона с другим оперативником. Только на этот раз замполиту дивизиона пришлось отвечать на вопросы, касающиеся всех подразделений дивизиона. И снова возник вопрос о причинах несогласия замполита с назначением комбата-три. Пришлось отвечать более детально и даже представить копию рапорта командованию полка. Майор-оперативник внимательно прочел рапорт, но оставил документ, не имеющий прямого отношения к происшествию, автору.
К вечеру круг поиска сузился до нескольких подразделений, в число которых попала и батарея лейтенанта Орлова.
После ужина в расположение батареи без предупреждения прибыла группа офицеров особого отдела в сопровождении с отделением комендантского взвода. Сюда же срочно прибыли командир и замполит дивизиона, а также замполит полка с помощником начальника штаба части. По просьбе старшего офицера из особого отдела дивизии, вся без исключения батарея была выстроена в одну шеренгу. Местным жителям, от которых поступила жалоба на военнослужащих Красной Армии, предложено было посмотреть, нет ли участников вчерашнего инцидента среди солдат и офицеров батареи.
Подобные мероприятия были проведены уже в нескольких подразделениях, но результатов не дали.

– А я думаю, нам больше искать ничего не нужно будет, – сказал капитан из особого отдела дивизии.
– Ну да, ты сразу предлагал ехать сюда, – ответил майор из армейского отдела, – думаешь здесь твои "герои"?
– Я внимательно выслушал эстонцев и даже всю батарею бы не строил, а посмотрел бы только разведчиков, – с азартом охотника расхрабрился капитан.
Клен этого не слышал. Однако и он с тревогой ожидал проверки в батарее Орлова. Возникшая утром в его душе неопределенность стала принимать неприятно ясные очертания. Его не покидала мысль, возникшая утром в разговоре с оперативником, когда он отчетливо вспомнил, что вчера на беседе не видел Осокина и Малинкина. У него не повернулся язык говорить об этом офицеру особого отдела. А теперь вспомнилась тревога Зябликова, оказавшегося без своего пистолета … И теперь Степан, как и капитан из особого отдела, ждал, когда будут опознавать разведчиков, стоявших на левом фланге строя.
Эстонцев – подростка, старика и женщину, в доме которой все произошло – по одному, по очереди, подводили к строю и уводили; таким образом, были получены три относительно независимых результата.
Старик засомневался и не решился утверждать, что перед ним именно те люди, которых он видел вчера, а подросток и женщина указали на Осокина и Малинкина.