Посмотри в зеркало - 56

     Следователь Матвеев осторожно вошёл в кабинет.
     - Вызывали, Вадим Степанович?
     - Садись, - распорядился Супенин.
     Матвеев опустился на стул, вопросительно глядя на начальника.
     - Какие новости по делу Валежникова? – спросил генерал.
     - Увы, хвалиться нечем, - вздохнул следователь. – Видите ли, Вадим Степанович, мне нелегко вести допрос – я не в полной мере владею исходной информацией. Сдаётся мне, что те вопросы, которые я задаю подследственному, не являются главными. О каком результате в данном случае может идти речь?
     - Каково твоё мнение о подследственном? – спросил Супенин, оставляя без внимания претензии следователя. – Насколько он искренен и адекватен? Заметил за ним какие-либо странности?
     - Странности были… – начал Матвеев.
     - Какие именно? – перебил его генерал. – Расскажи подробнее.
     - Ну, например, перед каждым допросом Валежников просит разрешения посмотреться в зеркало. С минуту разглядывает своё отражение, потом улыбается и садится на место.
     - Что это может значить?
     - Понятия не имею.
     - Но он как-то объясняет свою просьбу?
     - Да. Говорит, что хочет увидеть Бога.
     - Вот так – ни меньше, ни больше? – Супенин задумчиво потеребил подбородок. – Считаешь, что под дурака косит?
     - Не похоже, - ответил Матвеев. – Держится вполне адекватно и как-то… очень спокойно. На вопросы отвечает толково. Ни на что не жалуется.
     - Его ещё прессовали в камере?
     - Да, дважды. Правда, ограниченно. Я не разрешил калечить парня ни физически, ни морально. Ни к чему это.
     - Угу, - буркнул генерал. – Пожалел, значит? Добреньким быть хочется? Только с твоей добротой мы его не расколем. Вряд ли он в чём-то признается.
     - Сдаётся мне, что ему и признаваться не в чем. Во всяком случае, про бегство стюардессы он действительно ничего не знает. Кстати, что она натворила?
     - Как собираешься с ним поступить? – спросил генерал, вновь проигнорировав слова подчинённого.
     - Я бы его отпустил, - вкрадчиво сказал следователь. – Но полагаю, что у вас на этот счёт другое мнение.
     - Чего это ты такой добрый? – удивлённо спросил Вадим Степанович. – За парнем кое-что числится. А у нас дела нераскрытые висят.
     - Да не добрый я, - ответил Матвеев. – Просто не вижу смысла ломать человеку жизнь. Парень действительно хороший. И, кажется, понял в жизни что-то очень важное. А мы его – в тюрягу. Каким он оттуда выйдет?
     - Они все так: натворят дел, а как отвечать за содеянное – сразу начинают понимать «что-то важное». И так – до очередного преступления. Безнаказанность ещё никого лучше не сделала.
     - А что мы знаем о его противозаконной деятельности? – парировал следователь. – Отравление шайки уголовников? Но Валежников и сам отравился. Не слишком сильно, потому что мало выпил, да ещё рвота… Что ещё? Прикончил маньяка? Так я бы за это ему медаль на грудь повесил. А что касается последнего случая, то здесь и говорить не о чем. Убийца, спасаясь от возмездия, сам сорвался с крана.
     - Тебе бы в адвокаты податься, - проворчал генерал. – Подумай об этом на досуге. Ладно, что касается двух случаев, то можешь считать, что убедил меня. А вот за самосуд над маньяком ему не медаль светит, а кое-что другое. Дело ещё не закрыто.
     - Спишем на Жигалина, - предложил следователь. – Его пальчики там тоже оставлены.
     Супенин взглянул на него исподлобья.
     - Но преступников было двое. Мы об этом и по телевидению протрубили. Кого прицепим?
     Матвеев неуверенно пожал плечами.
     - Пока не знаю. Придумаю что-нибудь.
     Генерал задумчиво постучал костяшками пальцев по столу.
     - Сделаем так, - сказал он. – Объявим, что преступление раскрыто. Преступников двое: Виктор Жигалин и Глеб Светозаров. Первый покончил с собой в камере следственного изолятора, второй находится в розыске.
     - Светозаров? – переспросил следователь. – Мне он не знаком. У нас есть что-нибудь на него?
     - Вряд ли.
     - Но кто он? Чем промышляет?
     Супенин отвернулся к окну и загадочно произнёс:
     - Загоняет людей на башенные краны.
     - Не понял.
     Пропустив мимо ушей очередную реплику, генерал спросил:
     - Ты мне вот что скажи, Юрий Александрович: тебе когда-нибудь казалось, что ты сидишь на стреле крана? Тебе неудобно, жёстко, страшно. Стрела качается. А под ногами – пропасть…
     - Как я понимаю, вы выражаетесь иносказательно? – осторожно спросил Матвеев. – Метафора, так сказать? Ну да, конечно. Все мы время от времени попадаем в неустойчивое положение…
     - Сон мне приснился, - продолжал генерал, словно не слыша собеседника. – Будто бы нахожусь я на кране. Передо мною стрела неимоверной длины. А на конце её сверкает сокровище, бросая во все стороны разноцветные лучи сказочной красоты. И хочется мне, очень хочется завладеть этим сокровищем. Я начинаю ползти по стреле, а её ветер раскачивает из стороны в сторону. Всё сильнее и сильнее. Подо мною проплывают города: Москва, Прага, Париж, Нью-Йорк. Туда – обратно. Туда – обратно. А я всё ползу и ползу. Мне жутко. Высота огромная, опоры надёжной нет, руки перестают слушаться. И вдруг я понимаю, что моих сил может хватить лишь на то, чтобы добраться до сокровища. А вот обратно я уже не смогу вернуться. Упаду вниз где-нибудь между Москвой и Нью-Йорком. А если сам не упаду, то меня столкнут со стрелы. Столкнёт неведомый интриган. И сделает он это чужими руками. Знаешь, кто он?
     Следователь внимательно смотрел на начальника, пытаясь понять подоплёку его то ли сна, то ли притчи.
     - Теряюсь в догадках, - сказал он. – Просветите меня.
     - Это тот, кто загнал меня на кран.
     - Глеб Светозаров?
     - Да.
     Матвеев продолжал внимательно смотреть на генерала. Что с ним стряслось? Ещё спрашивает, адекватен ли подследственный. А сам-то…
     - Ну и как вы? – спросил он. – Доползли до сокровища?
     - Нет, - сказал Супенин. – Не успел – проснулся. А вот сейчас сижу и думаю: на кой ляд оно мне сдалось? Ведь и вправду можно сорваться вниз. Желающих подтолкнуть – пруд пруди, - он встретился взглядом со следователем и засмеялся. – Не волнуйся, я не сошёл с ума. Просто задумался кое о чём.
     - Я вовсе не считаю вас сумасшедшим, - пробормотал Юрий Александрович и спросил: – Вы поэтому так легко согласились отпустить Валежникова? Из-за сна?
     Генерал утвердительно кивнул.
     - Не только Валежникова. Поиски стюардессы тоже прекращаем. А ты почему стал защищать нашего подопечного?
     - Как бы это объяснить… – Матвеев немного замялся, потом сказал, не пряча улыбки: – Посмотрел я на его тихое, умиротворённое спокойствие и вдруг почувствовал себя Понтием Пилатом.
     Супенин вдруг насупился.
     - Ну да, конечно! Он же в зеркале Бога разглядывал. Исусик хренов! – генерал сердито махнул рукой. – Ладно, достаточно тут наговорили. Ступай!

Окончание следует