Алиса изучает причины потери пассионарности

***

— Алиса Игоревна, расскажите нам о задачах своего проекта.
Попробуйте убедить нас в целесообразности траты ресурсов на очередное путешествие в будущее.
Биологи до сих пор не слишком нуждались в услугах МИВа.
Что вам нужно из прошлого? Какие предметы или наблюдения?

— Нам нужно всего лишь собрать биологический материал в разных эпохах.

— А точнее?

— Попробуем для начала брать образцы поверхностного эпителия.
Достаточно волоса или клеток, остающихся на одежде.

— То есть вы притащите из прошлого кучу тряпья со следами эпителия?

— Ну вроде того. Платки, головные уборы…

— Ладно, ладно, это понятно.
Что дальше?

— Дальше исследование митохондрий в уже наших современных лабораториях.

— И что вы в них станете исследовать?

— Связь митохондрий с пассионарностью.
Зависимость пассионарности от свойств митохондрий.

— А конкретнее?

— Конкретнее пока неизвестно. Это только предстоит искать.

— Ну, а почему вы надумали исследовать именно митохондрии в связи с пассионарностью?

— Вы же знаете, что именно митохондрии занимаются выработкой энергии в клетках.
А пассионарность — это и есть сверхэнергичность и неугомонность.
Гумилёв говорил, что пассионарность проявляется в сверхдеятельности, а биологическая причина этого — повышенная способность извлекать энергию из пищи и окружающего мира.

— А ваша гипотеза в чём состоит?

— В том, что причина угасания и потери пассионарности даже в сверхпассионарных этносах в том, что мужчины этих этносов при своей экспансии производили потомство от женщин захваченных народов.

— А как это могло привести к потере пассионарности?

— Это всё из-за того, что митохондрии человек получает не от отца, а от матери.

— А, ну да. Начинаю понимать ход вашей мысли.
Но продолжайте своё изложение. Очень интересно.

— Чем больше потомства пассионарные мужчины производили не от своих женщин — тем меньше в их потомстве было митохондрий, подобных митохондриям пассионарных мужчин.
Ведь свои митохондрии, подарившие мужчинам пассионарность, они получили от своих матерей, от женщин своего народа.
А когда пассионарные мужчины заводили потомство от других женщин — то потомство этих смешанных браков получало уже другие митохондрии. Эти другие могли не дарить пассионарность.

В итоге доля пассионарных митохондрий в некогда пассионарной популяции неуклонно снижалась с каждым поколением.
А чем меньше становилось число людей, имеющих пассионарные митохондрии, тем меньше становилось число пассионариев в этносе.
Так падала пассионарность этноса в целом.
А в итоге — акматическая фаза сменялась следующими. Ну вы в курсе теории этногенеза.

— Ну допустим…
В самом деле, и ведь посылки-то давно известные.
Всего-то и требовалось, что свести воедино несколько хорошо всем известных фактов: наследование митохондрий от матерей, влияние митохондрий на энергичность и определение пассионарности как повышенной способности извлекать энергию из мира.
Вот что получается, когда в расчёт принимаются данные разных наук.

Но пойдём дальше. Допустим, что гипотеза подтвердится.
И что дальше? Что делать с этим фактом?

— А что с ним можно делать?

— Алиса Игоревна, из любого факта можно сделать далеко идущие выводы.
Как вы думаете — какие выводы можно сделать из этого факта?

— Просто поймём, почему пассионарность угасала.
И почему не угасала в других случаях.

— Нет не просто.
Если мы поймём что-то новое — мы станем опираться на это новое знание в своей дальнейшей жизни.
Станем поступать в соответствии с этим знанием и нашими целями.

А как может повлиять на наши поступки и наши программы знание о том, что потомство от женщин не своих народов могло привести к угасанию пассионарности?

— Это не мне решать. Каждый сам себе решатель.

— И всё же попробуйте представить.
Вам не кажется, что у мужчин может появиться склонность предпочитать для брака женщин своего народа?
Чтобы пассионарность не угасала.

— Я не знаю.

— Подумайте.

— Я думаю, что мужчины всё равно будут предпочитать тех женщин, которых они предпочли бы самих по себе без всяких мыслей о пассионарности.

— Может и так. И всё же-всё же…
Знаете, биологические реалии постоянно подбрасывают неудобные факты.

— Это проблемы биологии?

— Не то чтобы…

— Может, вы считаете нужным запретить биологию?

— Да как же её теперь запретишь. Джин выпущен.

— А если бы могли?

— Нет, не нужно запрещать биологию, не волнуйтесь.
Но мы обязаны думать о последствиях любых новых данных.
О том, как их подать. Помочь правильно их трактовать.
Предотвратить неверные выводы.
Всё исключительно корректно.
Вы так не считаете?

— Возможно, вы правы. Об этом надо думать.

— Ну вот тогда помогите мне правильно подать вашу теорию.
Я уже почти уверен, что гипотеза подтвердится.

Как нам тогда объяснить людям, что потеря пассионарности в прошлом из-за метисации не означает, что в настоящем надо стремиться только к бракам внутри пока ещё не исчезнувших народностей?
Вы же понимаете, что от этого может зависеть и личное счастье, и процесс естественного нефорсированного смешения, и будущее генофонда человечества.

— Возможно, что потеря пассионарности при метисации могла была связана не только с метисацией самой по себе.

— Вот как. А с чем же тогда?

— С тем, что метисация эта происходила не совсем по согласию захваченных женщин.
И омрачалась горем и ненавистью, связанными с тем, что мужчины этих женщин были часто уничтожены.
Неудивительно, что в итоге не получалось ничего хорошего. И пассионарность тоже падала.

— Вы думаете, что пассионарность могла бы не исчезать, если бы метисация была добровольной и без уничтожения мужчин?

— Не знаю.

— Но если бы пассионарность не исчезала при добровольной метисации — разве это не противоречило бы вашей гипотезе о том, что причина снижения пассионарности была в метисации?

— Противоречила бы. А может и нет. В этом только предстоит разбираться.

— Что ж. Могу только попросить вас держать меня в курсе исследований.

— Хорошо.

— А сейчас у вас ещё нет каких-нибудь версий о том, почему принудительная метисация снижает пассионарность, а добровольная не снижает?

— Об этом слишком рано говорить.

— Я не настаиваю. Но очень любопытно.
Вы же наверняка думали об этом.
Может, есть хоть сырые гипотезы?

— Ну… Может, при добровольной метисации и не передаётся пассионарность от пассионарных мужчин непассионарным женщинам и их общему потомству.
Так как свои пассионарные митохондрии мужчины передать потомству не могут.
Однако… пассионарность потомства при добровольной метисации всё равно может быть значительной или даже повышенной.

— За счёт чего?

— За счёт того, что их матери становятся пассионарными благодаря добровольности союза.

— Каким образом? Как добровольность союзов может делать женщин пассионарными?

— А как становятся пассионарными при пассионарном толчке те первые женщины-пассионарки, которые потом рожают пассионарных мужчин?
Никто же этого не знает. О природе пассионарного толчка ничего не известно.
Я имею в виду — о биологической природе, о молекулярных механизмах и гормональных.
Мы наблюдаем только социально-исторические последствия пассионарных толчков — в виде взрыва активности населения.

Считается, что причина пассионарного толчка — некое внешнее физическое явление типа вспышек на Солнце или других астрономических или геофизических явлений.
Получается, что это явление служит просто мутагеном, который приводит к таким микромутациям в митохондриях, которые дарят своим обладателям повышенную энергичность.

Но кто сказал, что митохондрии женщины не могут мутировать или как-то иначе превратиться в дарующие повышенную энергию под влияем не внешних мутагенов, а внутренних?

— В самом деле, никто такого не говорил.
И что же может быть таким внутренним мутагеном?

— Ой да мало ли что.
Да хоть те же гормональные сдвиги.
А уж какие сдвиги могут происходить под влиянием влюблённости — сами можете себе представить.

— Вы хотите сказать, что пассионарность возникает благодаря влюблённости?
Сначала влюбляется женщина, её влюблённость делает пассионарными её митохондрии, которые затем делают пассионарным её потомство?

— Нет, не хочу. Пока. Это только предстоит выяснить.

— Знаете что мне тут не совсем непонятно.
Я бы понял, если бы всё так и происходило с одной женщиной, с отдельными.
Но ведь пассионарный толчок обычно наблюдается на целом ареале?

— Да, это так.

— И как это соединить с мнением о влюблённости как причине мутаций женских митохондрий?

— Очень просто. Возможно, что в данном ареале просто мужчины становятся более галантными и обходительными, более очаровательными, наконец.
Это и приводит к вспышке влюблённостей у женщин.
А дальше — мутации митоходрий, передача потомству пассионарности.

— А почему мужчины вдруг становятся более обходительными?

— Возможно, что тоже в результате мутаций.

— То есть что-то типа вспышки в космосе влияет на мозги самцов, и они становятся более привлекательными или милыми?

— Не исключено.

— Так, а теперь ещё раз не обрисуете картину по порядку?

— Вы сами уже нарисовали картину подробнее, чем мы изначально задумывали.

— И всё же. Помогите всё увязать.

— Итак, возможный ход событий.
Определённая территория подвергается воздействию природного мутагена.
Этот мутаген меняет поведение мужчин.
Мужчины меняются так, что женщины сильнее и чаще в них влюбляются.
Повышенная влюбчивость женщин меняет их митохондрии так, что потомство, получившее эти митохондрии, оказывается пассионарным.
Ну, а дальше — социальные последствия роста пассионарности в популяции.

Если пассионарные мужчины заводят потомство в ходе завоеваний и принудительной метисации — пассионарность снижается, доля пассионарных особей в популяции падает.

— А если пассионарные мужчины заводят потомство только от своих таких же пассионарных женщин?
Или в ходе добровольной метисации?

— Если от таких же пассионарных женщин, то доля пассионарных особей может не снижаться и даже расти.

— Логично…
Знаете что. Я понимаю, что вы заняты. Но может вы найдёте пару часов, чтобы поделиться соображениями с аудиторией?

— Разве пока не рано?

— Ну так ведь в порядке гипотез.

— Разве что гипотез. Если вы считаете, что это нужно.

— Думаю, что не лишне.
Вы же сами, раз занимаетесь этими вопросами, понимаете, как нас важно понимать природные биологические основы пассионарности.

Все успехи нашего общества строятся на пассионарности и на аттрактивности людей.
Значит, нам нужно знать, как поддерживать пассионарность и аттрактивность в обществе.

Причём именно природные, спонтанные.
Внушениями и словами не добьёшься того, что дарит сама природа.

Но нам нужно знать, в каких условиях природа дарит такие подарки.
А в каких не дарит.
Чтобы заслужить её дары. Сделать себя достойными этих даров.
Поступать так, чтобы получить дары.

Вы сегодня помогли мне справиться с давней тревогой — о том, что любая пассионарность в любом обществе когда-то может погаснуть.
Теперь у меня есть надежда, что пассионарность угасает не всегда.
Что есть шанс поддерживать её неограниченно долго.

— Что вы имеете в виду?

— Ну вы же сами только что рассказали. Достаточно избегать принудительных союзов. И тогда есть шанс, что потомство всегда будет пассионарным…

Так что насчёт доклада? Сделаете? Особенно для наших аспирантов-социологов.

— Да, пожалуйста.

***