Точкой отсчета - космос начало

Точкой отсчета, началом данной истории стала дата 24. 08. 2324 года.
Как бы то ни казалось, на планете Земля проживало уже двадцать восемь миллиардов человек, и, следовательно, общество землян давно разделилось на классы. Существовали три класса: богатые, средний класс, бедные. Причем последних было большинство.
Города, как таковые, давно перестали существовать. И деревни тоже. Вместо этого появились мегаполисы, которые надежно были укрыты стеклосталью, которая не пропускала в мегагорода губительные для всего живого, ультрафиолетовые лучи. Да, что ни говори, а вредное ядерное топливо, на котором работали почти все системы жизнеобеспечения мегаполисов, сыграло свою вопиющую роль и сгубило и без того тончайший – всего в несколько микрон – озоновый слой планеты.
Вслед за этим на планете погибло все живое.
Кроме людей. Которые знали, чем чревато использование ядерного топлива. За несколько дней до катастрофы, был закончен «купол» над четырьмя городами, которые, посредством него, слились в один огромный мегаполис. Теперь он «пополз» вверх, уже были завершены работы на двадцать пятом этаже, или уровне, как называли их строители. Высота «городка» достигла четырех километров, и строители говорили, что это еще не предел.
Вообще, мегаполисов на планете было много. Человечество давно уже взяло из земли последнюю тонну угля и выжало из нее последнюю каплю нефти, а ядерный двигатель, как известно, пластмассу производить не в силах. Хоть облей его золотом.
Кстати, насчет золота. Этот металл почти потерял всю свою ценность, как средство платежа, теперь он ценился как сверхпрочный проводник при изготовлении гиперпространственных двигателей, в космической индустрии, и как особо износостойкий материал при производстве систем многократного очищения воздуха жилищ мегаполиса.
Почему я в своем повествовании оттолкнулась именно от 24. 08. 2324? Да потому, что, придя в компьютерный центр пятого уровня, - что находится в Объединенной Галактической Академии Управления Временем (ОГАУВ или просто АУВ), - я сразу полезла в Интерстар, а потом, как будто кто-то подвел «мышь» в строчке ссылки на систему спутниковой гиперсвязи, оказалась за несколько парсеков от не только от Галдометы-331, где я сейчас и находилась, но и от Земли.
Форпост «Анакин Скайуокер».
Интересно, те, кто придумывал название этой межзвездной станции близ Венеры, а так же те, кто впоследствии регистрировал данное название в Сводном Каталоге искусственных планет, что, зачитывались старыми романами или любили смотреть старые – конца ХХ начала XXI века – фильмы? Ведь это же слону понятно, что имя Анакин Скайуокер взято из сериала Джорджа Лукаса – а в каком столетии он жил? – «Звездные войны».
Ладно. Хорошо еще, что «Дартом Вейдером» не назвали.
Но не это заинтересовало меня. Как бы сам собою, курсор перескочил на не менее интересную ссылку. Пошла грузиться следующая страница, как вдруг…
«Доступ запрещен» - сообщил мне компьютер.
Вот это стало интереснее. Я не знала, куда я забрела по случайности. На всякий пожарный я записала адрес сайта, на том мое время в Сети завершалось.
Я посмотрела по сторонам компьютерного центра. Ага, похоже, я здесь одна.
Подойдя к встроенному шкафу и открыв его, я увидала множество переключателей. Что-то отогнув, а что-то и вообще выключив, я обеспечили себе еще некоторое время работы.
Сев обратно за терминал я снова «постучалась» в двери спутниковой гиперсвязи. Доступ был тут же предоставлен, т.к. я, вопреки себе, не полезла на частные, и поэтому охраняемые сетевыми «собаками», сайты, а зашла на страничку общего доступа. Вернее, не совсем общего. Адрес этой странички был известен лишь некоторым курсантам АУВ. Здесь можно было оставлять сообщения друг для друга, проводить свободное время, общаться в режиме online, и вообще шалить.
Неожиданно мой взгляд заметил то, что я до сих пор на этой страничке не видела. Это был небольшой баннер, который сообщал….
Я так и не поняла, в чем было, собственно, дело. Потому, что «вылетела» с сайта и с Интерстара вообще. Вместо этого я оказалась в местной интрасети ОГАУВ, на страничке, создатели которой отслеживали «разговоры» космических беспилотных станций и спутников между собой. Самое смешное было то, что, по меньшей мере, два спутника вели себя, мягко говоря, странно.
Распечатав данные, я поспешила убраться восвояси.


Меня зовут Наталья Резникова, или просто Скан, как часто меня называют друзья. И есть у меня аномалия – я постоянно попадаю в чрезвычайно интересные ситуации, порой, попросту опасные для жизни. Может поэтому друзей у меня – раз, два и обчелся. Но зато это такие же сорвиголовы, как и я.
Я много раз задавала, потом, себе вопрос: а нафига я вообще перевелась из Межзвездной Школы Астрогаторов в ОГАУВ? И не находила ответа, который бы удовлетворил меня самою. Что это было: интуиция или совет самого Господа Бога, я не знала и никому бы не смогла вразумительно объяснить. Но, среди учебного года, я, придя в деканат нашей Школы, тайно забрала документы (чтобы, если не возьмут переводом, принести обратно и тихонечко положить на место), и направилась на орбитальную станцию искусственной планеты  Галдомета-1, где находился Главный Корпус ОГАУВ.
Родителям я тоже ничего не сказала. Они славные люди, но зачем им лишнее беспокойство? Что бы они сказали в ответ на мою просьбу, я и так отлично знаю. Папа, может быть, и не сказал бы ничего, а вот мама обязательно истерику бы устроила, сказав при этом, что хочет, чтоб я была постоянно рядом – где же еще должно быть место любящей дочери? Нет, сидеть под крылышком не для меня, мне нужно действие. Кроме того, моя мама относится к той категории людей, которые постоянно испытывают тревогу за свою жизнь, живут, постоянно оглядываясь на вчерашний день, всецело зависят от мнения других людей, и свято верят, что один-единственный чих является сигналом первой стадии воспаления легких.
Однако я не считаю себя маленькой, мне уже 23. Из которых я примерно пять лет летаю с планеты на планету. Это очень интересно. Везде ведешь себя вальяжно, порой нагло, но испытываешь некоторое удовольствие от того, что обычные люди принимают тебя за посланца других миров, планет, т.е. можно сочинить о себе такое, такую сказку…, что потом у самой уши вянут. Зато меня быстро запоминают, я вообще личность такая, что меня не запомнить очень трудно.
Зачисление пошло гладко. Даже подозрительно гладко. Я даже не сдавала экзаменов, не проходила тестов. Но зато, когда я вернулась в Школу, чтоб забрать свои вещи из общежития и личное дело, которое я так и не смогла похитить вместе с документами, мне никто и слова не сказал. В смысле хорошего. Но и плохого тоже никто не сказал. Мне не сказали НИЧЕГО. И это была странность номер два.
За то самое время, что потребовалось мне, чтобы закрыть все свои «долги» в МША, и собрать «чемоданы», мне так же никто ничего не сказал. Но когда стало известно, что, помимо меня, еще четверо воспользовались моим же способом «убежать» в другое учебное заведение, и, что самое обидное – туда же! – то «выписку» меня из общежития прекратили, а меня, со второй космической скоростью, наверное, поволокли к директору Школы.
Из довольно неприятного разговора, что последовал потом, я поняла, что Объединенная Галактическая Академия Управления Временем и Межзвездная Школа Астрогаторов соперничают между собой уже более двух сотен лет. А все дело в том, что ОГАУВ тоже готовит астрогаторов, и других космических специалистов так же, как и МША. Конгресс пяти планет, которым подчинены оба этих заведения, на одном из своих скучнейших заседаний, однажды пришел к выводу, что одно из учебных заведений надо бы закрыть. И кое-кто назвал «козла отпущения» - МША, т.к. ОГАУВ уже долгое время готовила межзвездных штурманов, а учебная база Академии «весила» солиднее, чем база Школы.
Однако Межзвездная Школа тоже не вчера образовалась. Это учебное заведение, в эпоху Четвертой Галактической Войны выпустила немало специалистов, подвиги которых покрыли ее славой. Конечно же, ОГАУВ тоже не оставалась в стороне от войны, но была занята лишь научной работой – разработкой нового оружия и систем обороны, и, поэтому, почти вся нагрузка по подготовке людских ресурсов «свалилась» на корпуса МША.
Мне было сказано, что я самая настоящая предательница. Затем наш директор, походив из стороны в сторону своего огромнейшего кабинета, заявил мне, что отпустить-то он меня, конечно же, отпустит, но я должна буду поговорить с моими друзьями, которые захотели последовать моему примеру, и убедить их в нецелесообразности того, что они задумали. 
Ага, почему-то подумалось мне, одну меня хотят отсюда «выпнуть». И ведь знает же прекрасно, что мы – одна команда и не можем друг без друга. Ну, нет, дружище мой родной, так не пойдет. Одна я отсюда ни ногой. И потом: я что, выходит, зря их агитировала за ОГАУВ?
- А что будет в случае моего отказа говорить с ними? – невинно хлопая глазами, спросила я у директора.
Он посмотрел на меня долгим взглядом и горестно вздохнул. Потом подошел к своему столу и сел за него.
- Боюсь, последствия твоего отказа будут весьма и весьма печальными. – Сказал он, старательно разыгрывая горестный вид, и я поняла, что он основательно подготовился к этому разговору. – В этом случае, я составлю список тех курсантов, которые подлежат отчислению из Школы. – Он старательно раскурил трубку, а затем ткнул ею в мою сторону. – И ты будешь в этом списке.
Да, смотря на его довольно ухмыляющееся лицо, подумала я, за жабры он меня хорошо ухватил. Что же мне делать? Сказать, что поговорю с друзьями? А вдруг они как раз стоят за одной из раздвижных панелей этого кабинета? Нет, давать я ему слова не буду, мне надо сначала поговорить с ними, чтобы не было ни удивленных лиц, ни скандалов.
- Я подумаю, - после некоторой паузы ответила я.
- А зачем же думать? – вальяжно начал он. – Или ты думаешь, что вернешься сюда? – он наклонился через стол и шепнул: - И не мечтай.
 Затем он откинулся на спинку своего кожаного кресла и нажал какую-то кнопку, скрытую в столе.
- Разговор состоится сейчас. – Тоном, не терпящим возражений, сказал он.
Я замерла. Одна из панелей сдвинулась в сторону, и я увидела, кто стоял за ней. Моя соседка по комнате в общежитии и лучшая подруга. Яна Кызлакова.
Да, глядя на ее затравленный вид, над ней здорово поработали, почему-то подумалось мне. Она была на грани истерики. Что же они могли ей сказать? Чем напугали?
Как же мне дать ей понять, что все, о чем я сейчас буду разглагольствовать – лажа, причем, лажа чистой воды? Я стала перебирать в памяти все те знаки и сигналы, которые мы сообща разрабатывали, но тут же отбросила это занятие, вмиг показавшиеся мне бесполезным. Еще одна панель сдвинулась в сторону, и я увидела Алика Ткачева.
Сначала я не поверила своим глазам. Ткачев – предатель?! В голове у меня мигом пронеслись те слова, которые Яна говорила относительно него. Я тогда ей не слишком и поверила, когда она сказала, что видела его выходящим из кабинета директора. Мало ли зачем он его мог вызвать? И уж более усугубила ситуацию, когда не поверила Олесе Никифоровой, когда та передала мне записку, в которой сообщала, что видела Ткачева в обнимку с дочкой директора и самим директором в баре Школы. А потом я сама увидела его входящим в кабинет директора, как к себе домой. Значит, если он здесь, то, скорее всего, чтобы не дать мне обменяться с Яной нашими уловными знаками – ведь он тоже входил в «группу разработки». И что же делать?


ОГАУВ меня поглотила быстро и безболезненно. Сразу нашлись новые друзья и подруги, которые помогли окунуться в бурную жизнь Академии. К сожалению, такого факультета как в МША, в ОГАУВ не оказалось, а две группы астрогаторов, которые там обучались, оказались настолько переполнены, что, когда я, проводив рекогносцировку, зашла в аудиторию, студенты (и препод тоже) ясно дали понять, что вакантных мест в команде межзвездных штурманов нет и, в ближайшем будущем, не предвидится. По крайней мере, до следующей сессии. А, забравшись в компьютерную сеть, и хорошенько хакнув, мне стало известно, что отчислений по результатам сессий в группах астрогаторов, за последние три года, не было.
 Ужас! Вот это я перевелась…


Яна, шмыгая носом и вытирая слезы с глаз, села точно напротив. Директор так и остался сидеть на своем месте, я Алик примостился так, чтоб видеть мое лицо во всей красе. Я коршуном посмотрела на него, но в ответ он вытянул мизинец левой руки, которая мирно покоилась у него на коленях.
И меня словно прихлопнуло. Вот теперь я не могла разобраться – на чьей стороне он играет? Ведь это ясно, как божий день, что данный сигнал означает только одно, что «не волнуйся». Иных интерпретаций у него нет и быть не может.
Я перевела свой взгляд на Яну. Ее глаза, казалось, хотят заморозить меня на месте. Прежней доброжелательности не было и в помине, вместо нее мне удалось увидеть жуткую и ничем не прикрытую ненависть.
Теперь настала очередь и директора. Он сидел спокойно, и не спеша, переводил взгляд с меня на Яну, а потом на Алика. У последнего он, как будто, что-то спрашивал.
- Яна, - начала я, чтобы как-то сгладить затянувшуюся паузу, положив перед собой руки, и, как бы невзначай вытянув мизинцы. По крайней мере, это должно было сбить ее с толку. – Ты же ведь знаешь, что я перевожусь…
- Да! – вдруг резко выкрикнула она, и я поняла, что мой сигнал оказался впустую. – Знаю! И так же знаю, что теперь я в тебе очень разочарована, ибо ты…
«Ибо»… Она сказала «ибо»?
- … подбила меня…
Точно играет. Хм, а может, и нет. Но, если она играет, что в таком случае здесь делает Алик?
Яна еще долго говорила и обвиняла меня, чуть ли не том, что люди, строившие Вавилонскую башню, вдруг стали говорить на разных языках. Но я ее уже не слушала, т.к. поняла уже, по неким словечкам, что этот фарс специально и скрупулезно разработанный Аликом (прости, ошиблась, посчитала тебя предателем), разыгрывался специально для «высшего командира». Я вдруг отчетливо вспомнила то, что он говорил, когда узнал, что, МША, вроде, хотят закрыть. Тогда он сказал, что будет хорошо, если из Школы «выпорхнет» в АУВ хотя бы один из нас, тогда он может (если постарается) подготовить базу для перевода и остальной компании. Значит, Алик решил, что этим самым «первенцем» должна стать именно я. Но почему?
Почему он ни слова не сказал Яне? Это же слону понятно, что он ничего не знает. Или это снова его тактический ход? Так, а теперь, по возможному сценарию, мы с ней должны поцапаться. Ну, хорошо, спектакль так спектакль. Подожди, родной, мы еще друг дружке волосы посчитаем…
Капитан первого ранга Межзвездных Космических Сил в отставке, а ныне директор Межзвездной Школы Астрогаторов Всеволод Дмитриевич Покровский правильно решил, что надо меня поссорить с друзьями. Но он и не предполагал, что весь этот фарс, который разыгрывался у него в кабинете, разыгрывался специально для него. Слово за слово, наконец, мне удалось спровоцировать Кызлакову, и та перешла к более активным действиям.
Я просто в вычурных выражениях, таких, что даже сам директор не понял, о чем это я, поведала ей о том, кто она есть, кем является, в моем понимании, ее мать, ее брат, от чего и почему сдох ее обожаемый папаня и т.д. и т.п. Причем поведала так, что наш благодетель, который радел за МША, всей своей душой, как мне показалось, поверил в искренность происходящего. Сначала она сидела нормально, но когда я стала вспоминать ее ближайших родственников, встала и залепила мне пощечину, а я этого только и ждала. Краем глаза мне удалось увидеть удивленное лицо Алика, на глазах которого мы «вежливо разговаривали» всего лишь первый раз. Но я, дабы огорошить его еще больше, прыгнула через стол и хотела запустить кулачки в роскошную Янкину шевелюру.
Но не тут-то было. Кызлакова, перехватив мои руки, а затем и дернув со всей силы, заставила меня кубарем свалиться на пол. На мгновение наши лица оказались рядом.
- Яна, это фарс, - потихоньку шепнула я. В следующий момент она чуть ослабила хватку, мне удалось вырваться, и я, со всего размаха, влепила ей пощечину. Отомстила, так сказать.
Ее голова дернулась в сторону, и тут я подмигнула. Не знаю, поняла она или нет, но увесистый пинок пришелся мне, чуть ли не по коленной чашечке. Это было уже больно. Помощь пришла неожиданно, и совсем не от того, от кого я ее ожидала – от директора.
- Вот видишь, моя дорогая. – Слащаво начал он, встав между мной и Яной. – До чего доводит твоя выходка. – Не вынимая трубки изо рта, он подошел ко мне, а затем посмотрел на моих друзей, только вот друзей в прошлом или в настоящем? Повинуясь его не терпящим противоречий взгляду, они вышли. – И знай: здесь теперь у тебя нет друзей, и тебя здесь никто не ждет. Убирайся. – Он посмотрел на меня с неприязнью. – Убирайся с глаз долой.
Я вышла из кабинета и сразу же увидала Алика с Яной. Они о чем-то оживленно беседовали. Не сказав ничего, Яна схватила меня за «шкварник» и оттащила подальше от двери кабинета директора, затем Алик «закоротил» камеру наружного наблюдения так, что мы выпали из обзора.
- Ты чего говоришь, сучка?! – По-моему, до нее еще не дошел смысл того, что я ей сказала. – Какой фарс?!!
Я догадалась, что Кызлакова либо правда ничего не знает, либо вчера пила тормозную жидкость. Как всегда, подоспела помощь.
- Оставь ее. – Горячо зашептал Алик. – Я во всем виноват.
Мы с Яной одновременно повернули головы в его сторону. О какой вине он говорит?
- Ты о чем говоришь? – ошарашено начала Кызлакова. – Какая вина?
Мне не впервой было видеть, как Яна на кого-нибудь «наезжает». Поэтому я стояла смирно, стараясь ничем не прервать зарождавшийся «веселый разговор».
Ткачев ничего не ответил, а сделал знак последовать за ним. Переглянувшись, мы пошли следом, поминутно оглядываясь, нам казалось, что Всемогущий Всеволод, как за глаза называла директора вся Школа, за нами, все-таки следит. Эта таинственность, в которую «окунул» нас Алик, заставила нас с Яной позабыть распри. Сейчас мы снова были единым целым, единой командой.
Завернув за угол, Ткачев вызвал лифт. Я, было, раскрыла рот, чтобы спросить его, куда он нас ведет и зачем такая таинственность, но он лишь отрицательно помотал головой, а затем показал взглядом на потолок. Я подняла голову и сразу же поняла, что мы находимся в коридоре 3D, который точно уж в общежитие, куда сейчас мне было так надо, не вел.
Наконец, тихонько звякнул колокольчик, который дал нам понять, что лифт пришел. Как только двери открылись, Алик, схватив нас за плечи, с силой втолкнул в кабину. Сразу после этого, он прижался к стене лифта, выпадая из зоны обзора видеокамеры, установленной в лифте, чисто автоматически мы сделали то же самое.
И до меня дошло, наконец. До меня вмах дошло, почему Алик шел почти на цыпочках, почему он не позволил мне задать ему вопрос. Все дело было в специальных автоматических видеокамерах, которые активировались на звук. Пока мы шли, можно хлеще сказать – крались и не поднимали шума, камеры коридора не включались. Но теперь, когда звякнул лифт, а звук колокольчика лифта явно был больше 1,05 децибела, все коридоры отлично просматривались, камеры же включались с тридцатисекундной задержкой, что и позволило нам не только «шмыгнуть» в лифт, но и сорвать с одного из стендов связку с пластиковыми карточками, которые служили своеобразными уровневыми «ключами». Я знала, что этот коридор вел в те сектора Школы, где жили преподаватели, и туда, без специального разрешения, или кода доступа, из студентов (курсантов или кадетов, как нас тоже иногда называли), не смог бы войти никто. Проблемой сейчас для нас стало незаметно «слинять»,  впопыхах у меня из памяти вмиг вылетела вся схема внутренних коридоров МША, и я полагалась только на Алика. Сейчас, двери лифта должны закрыться – только бы не подать голос. Идентифрицируют сразу же, в течении нескольких секунд. Но панель управления лифтом на противоположной стене, а у нас нет того, чем бы можно было дотянуться.
 Неожиданно мы услышали топот приближающихся людей. А потом Яна, натянув кофту на самую голову, замотавшись, чтобы камера ее не показала, бросилась к панели управления. Секундный взгляд на Алика – и мы опускались в подвал.
Не медля ни секунды, я «своротила» сервопривод, и видеокамера, находящаяся в углу лифта повисла безжизненно. Потом я изо всех сил ударила по кнопке останова, находящийся на нижней части панели управления лифтом. Потом нажала на 15, т.к. этот этаж находился практически рядом.
Вылетев из лифта, мы стремглав кинулись прочь по коридору. На этом этаже, недалеко от лифтов, находился пост охраны, и мы все знали это. Поэтому мы бросились в противоположную сторону. А затем взвыла сирена.


Я тихонько шла по бесконечно длинным коридорам ОГАУВ и решала, стоит ли мне оставаться здесь. Конечно же, Всемогущий и Всевидящий мне ясно сказал, чтоб в МША я больше не появлялась, но, может быть, если, например, вернуться, поплакаться, раскаяться, попросить извинений и сказать, что я больше не буду возмутителем спокойствия, то мне, опять же – может быть, будет позволено вернуться. Стоп. А надолго ли меня хватит? И что это за топот сзади?
По коридору, вслед за мной, бежал парень.
- Ну, ты и ходишь. – Отдышавшись заявил мне он. – У тебя что, гипердвигатель в кармане?
Мне было и так плохо, так что я развернулась и пошла дальше, ничего не сказав.
- Да-да, ты очень вежливая. – Вновь догнал меня он, и когда я повернулась, чтобы «отшить» его, протянул руку. - Давай знакомиться: Михаил Климов, курсант сектора управления временем. – Он «распустил перья», так, что стали ясно видны нашивки у него на форме, и гордо добавил: - Будущий оператор темпоральных полей и телепортирующих установок.
- А мне какая от этого польза? – горько поинтересовалась я.
Я снова сделала попытку обойти его, но он, вдруг схватив меня за руку, оттащил в сторону.
- Да подожди ты. – Выдавил он из себя после этого действия. – Это ты перевелась из МША? – Я кивнула. – На какой факультет? – Живо поинтересовался он.
Я посмотрела на него, пытаясь понять, правда ли он хочет мне помочь или просто издевается надо мной. По его виду нельзя было отметить второго, и я решила, не говорить ему грубостей, по крайней мере, пока, а посмотреть что он, возможно, мне предложит.
- Хотела стать астрогатором.
Его газа чуть не вылезли из орбит от удивления.
- Ты перевелась сюда, чтоб стать ПРОСТО АСТРОГАТОРОМ? – Он не смог сдержать смешка. – С таким же успехом ты могла бы достичь своей цели и будучи студентом МША. Хотя… - тут парень странно подмигнул, - а, может быть, и не достигла бы. – Заметив мое удивленное лицо, он пояснил: - Что ты слышала из новостей образования? – Тут уже я распахнула глаза. – Ты что не смотришь этот канал?
Мне все это уже стало порядком надоедать.
- Нет. – Ответила я. – Не смотрю.
Михаил как-то странно переминался с ноги на ногу.
- Ну, - теперь уже я решила пойти в атаку, чтобы либо «выдавить» из него информацию, либо отшить ко всем чертям, - а что полезного ТЫ можешь мне предложить?
Он как-то странно улыбнулся. Не то, чтобы мне это не понравилось, а я сейчас же вспомнила Алика – он улыбался точно так же, улыбкой заговорщика, который составляет заговоры против всей Галактики.
- Пойдем со мной. – Каким-то таинственным шепотом сказал мне он, - и, может быть, узнаешь. – Он пошел вперед, указывая дорогу. – А там, глядишь, и остаться захочется.


При первых же звуках сирены, Алик остановился. Это было так резко и так неожиданно, что я едва не налетела на него. Кызлакова, бежавшая по другой траектории, по инерции обогнала нас, но потом, остановилась.
- Все. - Каким-то обреченным голосом сказал Алик. – Теперь они нас ищут.
- А, может, не нас? – подойдя спросила Яна. – Мало ли от чего сирены могут работать….
Но мы знали, что Яна очень далека от истины. Может быть. А, может быть, и нет, и кто-то увидел, как мы, все трое, бежали куда-то. Видеокамер-то везде понатыкано…
- Нам НУЖНО попасть в подвал. – Алик не дал нам очухаться. – Для Скан единственная возможность спрятаться – там.
Но мы знали, что теперь это очень трудно, если не сказать, что невозможно.
- А где Артем и Лида? – Спросила я, отходя к стенке. – Что с  ними?
Ткачев и Кызлакова переглянулись. Мне сразу стало как-то неловко. Они оба мялись, и я догадалась, что новость будет плохой.
- Они погибли во время испытательного полета. – Пояснил Алик. – Причем погибли как-то нелепо.
Я знала, что они оба учились на космических пилотов. Я тоже закончила ускоренные курсы пилотов и, как настоящий астрогатор, умела не только определить свое место нахождение в космосе по восьми параметрам, но и, в случае необходимости, смогла бы вести корабль, и даже отбиться от врагов в космосе. Несколько маневров мне показал Артем, я же их заучила до автоматизма. Лида мне не раз говорила, что эти несколько маневров являются базовыми в космическом бою, а все остальные – это симбиоз основных.
- Честно говоря, - решилась подать голос Яна, - я не верю, что все это выглядело так, как это преподнесла нам комиссия, расследовавшая эту нелепую трагедию. – Она посмотрела на меня, затем на Алика. – Мы думаем, что это убийство, удачно замаскированное под несчастный случай.
 Убийство?! А кому они могли мешать? Хотя, если они и мешали кому-либо, это теперь не мое дело: я не имею права, находиться в МША, наш Всеслышащий мне это популярно объяснил. И теперь, если меня тут поймают.… А Артем и Лида были моими друзьями, это раз. Два: если я не приступлю к обучению в ОГАУВ через две недели, меня отчислят, а это значит, что я могу остаться с «носом», про который, кстати, всем давно известно. И три: я, конечно же, могу тут задержаться, но не больше чем на неделю, но придется прятаться. Потом придется добираться до Седьмой Галдометы и учиться, учиться, учиться. Пока же надо спрятаться от Всевидящего Ока.


Михаил не просто повел меня за собой. Через некоторое время я поняла, что рот у него сам по себе не закроется. Он вкратце пояснил мне историю создания в ОГАУВ Сектора Управления Временем, предварительно рассказав мне историю доктора Гордона Фримена, ученого-физика, чьи исследования в области квантовой физики гиперпростаранственного поля, легли в основу Теории о Сетке Времени, автором которой был он же. Впоследствии его исследованиями заинтересовались на станции Галдомета-1 и его пригласили работать туда, а затем направили в один из филиалов этой огромной космической станции, которая включала в себя несколько искусственных планет, находящихся в разных квадратах и системах Галактики. То есть к нам – в ОГАУВ. Он создал и стал первым завкафедрой сектора Управления Временем. Сейчас на кафедре УВ, с гордостью пояснил мне Михаил, обучаются сорок пять человек.
Я от души рассмеялась. В учебном заведении, которое являлось заветной мечтой каждого человека, решившего связать свою жизнь с космосом, и где, в настоящее время, обучалось два с половиной миллиона живых существ, – не только людей, - где на каждом потоке одновременно училось несколько тысяч курсантов, оказывается, существует факультет, где обучаются всего… 45 человек.
 - Чего смешного? – Строго спросил меня Михаил, резко обернувшись, так, что я чуть не налетела на него.
- Необычно как-то. – Стараясь подавить смех, что мне не очень удалось, ответила я. – Знаешь, а тебе не кажется…
Неожиданно открылись двери лифта, выпустив из своего чрева группу лиц в одинаковой форме, ярко-синей, с голубым верхом, на которой была изображена планета Земля, прародина человечества, на фоне восходящего Солнца, космический челнок и линейка на нем – эмблема Службы Навигации.
Я посмотрела на них с завистью. Еще бы! Я ведь перевелась из МША в ОГАУВ специально для того, чтобы надеть эту форму и носить именно эту эмблему, но Судьба-злодейка распорядилась по-своему. Да, Наташа, по ходу тебе не видать не только Сектора Навигации, ты и в МША-то теперь, не сможешь вернуться, чтобы получить права астрогатора даже третьего параметра. Мне чертовски захотелось заплакать. Мне хотелось выть от бессилия, выть так, как воет волк на луну.
   Похоже, здесь нельзя было этого делать – просто так глазеть на людей с открытым ртом. От группы отделились несколько человек и решительно направились в нашу сторону. Михаил потянул меня за собой, но будущие астонавигаторы быстро поняли, что мы хотим попросту удрать, так что в скором времени, они зажали нас в кольцо.
   - Ладно, ребята, - примирительно сказал им Михаил, поняв, что все попытки побега тщетны, - она ничего такого не хотела. – Ребята молчали. – Она новенькая, недавно перевелась из МША, и не еще знает всех, принятых здесь, обычаев.
   - На какой факультет? – Поинтересовался парень, стоящий ближе всех ко мне.
   Я закатила глаза. Да, похоже, мне придется повторить эту фразу еще раз.
   - Хотела стать астрогатором.
   Вслед за этим, мне показалось, что в коридоре ОГАУВ разорвалась бомба, это смеялись все члены группы астронавигаторов. Я даже видела, как одна девушка уже вытирала слезы с глаз, выступившие у нее от смеха. Посмотрев на Михаила, я наткнулась на его осуждающий взгляд.
   - Люди, я ее помню, - вдруг раздался голос сзади, - она заходила к нам. – Вмиг все стихло. – Но мы же тебе все подробно объяснили, - выкрутасничая из толпы вышла невысокого роста девушка, тоненькая, как тростинка, с большими глазами и длинными волосами, - и я повторю еще раз: ну нет свободных вакансий в группе астронавигаторов. Нет. – Она чуть наклонилась ко мне. - Ты это можешь понять?
   - Шиляева, молодец! – Поддержал ее тот самый парень, который выпытывал у меня название факультета. – Ну почему, - он посмотрел на меня, - к нам вечно лезет всякая шушера? – Его глаза спрашивали. – Что, у нас медом напомажено?
   - Отлично, Оля! – Хлопнул ее по плечу другой парень. – Ты ее сделала.
   Компания рассмеялась. Михаил, взяв меня за руку, хотел увести с места событий, но я уже завелась. Тамтамы звали в бой, как выражается моя тетя Лена.
   - А я не какая-то шушера. – Отчетливо, спокойно и громко произнесла я со злостью в голосе, всеобщий смех прекратился. – В МША, я обучалась в группе астрогаторов и была в команде лучших.
   - Да ну?! – Шокировано вскричал парень, который отнес меня ко «всякой шушере». – Была в команде сильнейших? – Я кивнула. – Ну ладно, мадам: сама напросилась. – Он что-то прикидывал уме. – Ладно, вот тебе вопрос: представь, что ты астрогатор на крупном корабле, скажем так, - он подмигнул остальным, которые уже еле сдерживались от нового приступа смеха, - на пассажирском лайнере. Ты – старший астрогатор. Сколько параметров ты должна учесть, чтоб точно определить местонахождение корабля, если у тебя отказал навигационный компьютер, и ты не можешь ни с кем связаться посредством гиперстоуна?
   - Издеваешься? – Спросила его я, он сделал выражение лица – сама невинность. Я улыбнулась во все 32. – Восемь. Мне их все назвать?
    На меня стали смотреть с интересом. Подошел человек, на форме которого,  помимо эмблемы Навигации, были еще и погоны. Я его заметила, но решила пока не лезть с вопросами.
   - Эй, приятель, - окликнула я парня, уже успевшего повернуться ко мне спиной, - я ответила на твой вопрос. Значит ли это то, что теперь моя очередь спрашивать?
   Компания рассмеялась и стала рассасываться.
   - А ведь она права, Сергей. – Вдруг вмешался дядя с погонами. – Она ответила, и причем, ответила правильно, хотя до этого дня ее здесь не было. По крайней мере, я никогда ее здесь не видел. Действительно, теперь ее черед спрашивать.   
Я поняла, что если этот мужчина слышал мой ответ, то он стоит тут уже достаточно долго, и, может быть, слышал даже то, на какой поток обучения я хочу попасть. Значит, я должна блеснуть своей эрудицией. Я стала лихорадочно искать вопрос, достаточно трудный, чтоб в первый момент сбить его с толка. Конечно же, он ответит на него – в этом я не сомневалась.
- Ну, хорошо, мистер. – Я уже знала, ЧТО я у него спрошу и чем напугаю.  Я хотела предварительно нагнать на него страха и ситуацию взяла не совсем обычную – доверилась, так сказать, своей фантазии. – Вот ты летаешь на роскошном пассажирском лайнере, на котором ты – старший астрогатор. И вдруг – бац! – на твой корабль нападение, а у тебя на борту самое убийственное – главный реактор, но ты не можешь взорвать его, так как на корабле полно пассажиров, некоторые из которых имеют большой вес, скажем так: политические деятели, и, причем, весьма известные. - Я смотрела на то, как на лице человека с погонами проступает все больший и больший интерес. – Вот. Второе по убийственности – стайбер поля Онтарио, но его главная консоль не выдержала прямого попадания, - теперь я наблюдала то, как на лицах компании отчетливо проступали маски ужаса, когда я перечисляла все неисправности, возникшие в ходе нападения, но, все же, не было такого эффекта, на который я рассчитывала. – Датчики кривопространства и гиперпространства работают стабильно…
- Но, если мне не изменяет память без поля Онтарио – это просто хлам. – Заметила тоненькая девушка, которую один из парней назвал Олей.
Я отдышалась, а моя фантазия заработала уже в полную силу.
- Верно. – Поддакнула ей я. - Кроме того, у тебя напрочь потеряна связь не только с крупными центрами службы космического движения, ты даже захудалого маяка не слышишь. – Я посмотрела на человека в погонах. – Ну, что, будем ломать навигационный компьютер? - Спросила я его.
Мужчина покатился со смеху.
- По-моему он и так уже влип. – Глянув на Сергея, сквозь смех, вытирая слезы с глаз, ответил мне носитель ранга. – Вопрос, пожалуйста.
Я со скептицизмом посмотрела на него.
- Еще рано, я еще не закончила его пугать. – Ответила я. – Я не хочу создавать простенькую ситуацию. – Я посмотрела на притихшего незадачливого астронавигатора в будущем, который не понял самого главного. – Он же у нас профессионал, как я думаю. И поэтому, самое смешное я приготовила на потом.
Я сделала хищное выражение лица и осмотрелась. И как видимо не зря: я увидела человека, форма которого говорила о том, что он принадлежит к Летному Корпусу ОГАУВ. Человек спокойно шел мимо.
- Эй! – Окликнула я его. Человек остановился, а затем направился к нам. – Вы пилот?
Краем глаза я увидела лицо Михаила, который смотрел на подошедшего. Оно почему-то стало белее мела.
- Между прочим, девушка, - обижено сказал человек, подойдя поближе, - на «эй!» обычно зовут лошадей…
Меня уже порядком утомили разговоры.
- … или незнакомых людей. – Оборвала я его словесный поток. – Надо же, - вдруг дошло до меня, - в рифму попала. Вы пилот?
Мужчина посмотрел на меня внимательно, затем обвел взглядом всех присутствующих, Михаила, затем снова посмотрел на меня.
- Знаете, - доверительно сказала я, поняв, в чем тут дело, - я только две недели назад перевелась сюда из Межзвездной Школы Астрогаторов и не знаю, кто и что здесь представляет. Если Вас здесь обязаны знать в лицо – простите, но, все-таки, представьтесь, пожалуйста. – Я надеялась, что человечество еще не забыло про такую милую штуку, которая называется «вежливость».
- Кирсанов, - чуть озадачено ответил он мне. – Олег Евгеньевич.
Мужчина-астрогатор забавно улыбнулся, а Кирсанов смотрел на меня с выражением крайней заинтересованности.
- Очень хорошо. – Сказала я. – Но в данном случае, я хочу узнать Ваше звание и то, какое направление Вы здесь представляете.
Кирсанов осмотрелся, а потом ткнул пальцем в Михаила.
- Вот он знает. – Пристально посмотрев на него, ответил он мне. – Ну-ка, Климов, представь меня.
- Кирсанов Олег Евгеньевич, - пояснил мне Михаил, заметно волнуясь. – Завкафедрой Временного Пилотирования, пилот первого класса, работает в нашем секторе. – Он еще немножко «помялся». – Летает на всем, что имеет ионный двигатель или реактор гравитационного поля.
Я потрясла головой.
- Что это значит «что имеет реактор гравитационного поля»? – Я посмотрела на него непонимающе. – Ты мне одно скажи: он пилот?
Все присутствующие рассмеялись.
- Пилот, - сказал мне Михаил. – Причем пилот первоклассный.
Я вздохнула с облегчением. Затем осмотрелась. Астронавигаторы уже проявляли признаки нетерпения. Тьфу на них.
- Олег Евгеньевич, у меня к Вам будет просьба, - без обиняков «просветила» я Кирсанова. – Вот тут я создала некоторую словесную ситуацию для одного астронавигатора, конкретно, - я показала пальцем на Сергея, - для него. Мы с ним, так сказать, обменялись вопросами. Так вот, - на лице Кирсанова проступила улыбка, - я сказала ему, то бишь, нарисовала ситуацию, в которой главная консоль стайбера поля Онтарио уничтожена прямым попаданием, а вот он меня не понял. Пожалуйста, объясните ему, что бы это значило.
Кирсанов как-то странно на меня посмотрел. Затем - на незадачливого астронавигатора, затем на мужчину в погонах Службы Навигации и на Михаила. Потом перевел взгляд на меня.
- А такое возможно? – Осторожно спросил он.
- Имеется в виду роскошный пассажирский лайнер. – Пояснила я Кирсанову. - А модель пусть выбирает он.
Кирсанов хлопал глазами и переводил взгляд с меня на Сергея. Видя, что он не до конца понимает, что к чему, мужчина-астрогатор, впоследствии оказавшийся Никитским Виктором Борисовичем, деканом Службы Навигации в ОГАУВ, рассказал о нашем небольшом обмене вопросами и о том, какую ситуацию я задала Сергею. Глаза у Кирсанова полезли на лоб, но он ничего не сказал. 
- Итак, Сереженька, мальчик мой, - «закудахтала» я, чем изрядно насмешила группу астронавигаторов. – Назови, пожалуйста, любую модель пассажирского космического лайнера, светик ясный.
Теперь со смеху покатились все, даже Кирсанов с Никитским.
- «ТАУРУС-54472КА». – Почти сразу же ответил мне парень.
Про такую модель я не слышала, но решила играть до конца – все пассажирские яхты строятся по одному стандарту, а в чертежи вносятся лишь незначительные изменения.
 - Очень хорошо. – Осторожно ответила я. - Однако я ничего не слышала про эту модель, это что, какая-нибудь новинка?
- Молодец, - похвалил Кирсанов, - такой модели действительно нет. Пассажирской. Это грузовой тягач, они, - он кивнул на группу, - готовятся занять место штурманов именно на этих кораблях. Но то, что ты задумала, там тоже возможно.
Отлично, подумала я, первый доброжелатель.
- Так вот, - вдохновенно продолжала я, - насколько мне известно, на всех кораблях, независимо от того, грузовой тягач это, или пассажирская шлюпка, имеется, помимо командного мостика, и изолированный отсек астрогатора, в котором расположены дублирующие приборы систем управления
- Но консоли стайбера там нет, она в единственном экземпляре на «ТАУРУСЕ». – Вклинился в разговор Никитский.
- Это и младенец знает. – Нетерпеливо оборвала словесные излияния темнокожая девушка, тоже в форме астрогатора, обращаясь ко мне. – Давай по существу, а то надоело уже.
Я чуть не поклонилась ей.
- Хорошо. – Я выдержала паузу. – А теперь объясните, пожалуйста, Сергею, Олег Евгеньевич, что означает прямое попадание в главную консоль стайбера поля Онтарио, а то он до сих пор не врубился в ситуацию.
Кирсанов загоготал в голос. Снова. Никитский тоже улыбался.
- А где ты училась? – Вместо объяснения спросил меня Кирсанов, после того, как прекратил смех. – Ты сталкивалась с подобной ситуацией?
- Слушайте, Олег Евгеньевич, - вместо ответа сказала я, - Вы не поняли? Я задерживаю всю группу. Итак, прямое попадание в главную консоль стайбера поля Онтарио означает… - Посмотрела я в глаза Кирсанову.
Кирсанов не ответил ничего по той причине, что, схватившись за живот, корчился в приступе смеха. Глядя на него, Никитский тоже засмеялся, затем покатилась со смеху команда астрогаторов, в общем, все, кроме несчастного Сереги. Даже Климов, стоя у стены, и тот посмеивался. Так продолжалось минут пять. Все это время я соображала, что смешного находилось в паре фраз, затем же до меня дошло, что главным клоуном оказались не мои слова, а я сама.
- Климов, ответил. – Вдруг серьезно сказал Кирсанов, неожиданно оборвав смех, чем изрядно удивил меня. Не сказал, а приказал.
- Это означает прямое попадание на командный мостик. У таких кораблей, как «ТАУРУС» он немного выпирает из корпуса, а бронестекло такое же, как у обычной пассажирской яхты. – Почти сразу же пояснил Михаил, команда астронавигаторов слушала его, вытаращив глаза, а я щурилась, словно большой и сытый кот. – Это означает, что капитан корабля, его первые помощники, инженер по связи и прочие специалисты погибли либо от взрыва, либо от декомпрессии.
Я внимательно посмотрела на Михаила. Да, похоже, он не так прост, как кажется.
- Но тебя, Сереженька, мальчик мой, - елейным голосом поведала я дальше - в тот момент не было в центре управления. Ты вышел. -  Дабы огорошить всех еще больше и для реалистичности, я решила уточнить, куда и зачем он пошел. – По распоряжению командира ты, как единственный не загруженный работой, пошел проверить скоропортящийся груз, – я показала на него пальцем, – никто за язычок тебя не тянул, ты сам упомянул про свой «ТАУРУС». Так как все погибли, тебе надо выжить, сохранив корабль и груз, который стоит денег. Главный нападавший, просканировав твой груз, понял, что он не представляет большой ценности для него, но для тебя груз имеет ценность. Посчитав, что не стоит тратить на тебя слишком много времени, он, через некоторое время, нырнул в гиперпространство.
Я сделала паузу, за которую надеялась перевести дух. Ненароком оглянувшись,  я поняла, что, помимо группы астронавигаторов, меня слушают, по крайней мере, еще три потока.
- Но он оставил для тебя презент, абсолютно бесплатно – ракету, способную расщепить тебя и твой корабль на атомы. Внимание: новые данные - в одной пятой парсека от тебя – небольшой планетоид, просто кусок камня в космосе. Навигационный компьютер работает через раз, – ни о какой автопрокладке курса не может идти и речи. Автопилот сдох за компанию со стайбером – у тебя остается только ручное управление. Твоя задача: обмануть ракету и остаться в живых. А отсюда вопрос: как много маневров ухода от ракет ты знаешь и можно ли еще каким-нибудь способом спасти корабль?
Астрогатор смотрел на меня, от ужаса открыв рот. Кирсанов и Никитский теперь смотрели на Сергея, а остальные члены команды астронавигаторов рассматривали меня. Михаил попытался обнять меня, я вырвалась и, отойдя в другую сторону, выжидательно посмотрела на Серегу – определяла, сможет он ответить или нет.
На лице последнего была написана такая растерянность, что мне стало его жалко. Я скрестила руки на груди и приготовилась выслушать ответ, которого не было.
Кирсанов отошел от группы астрогаторов и, подойдя к кому-то, стал о чем-то говорить, через регулярные интервалы, показывая на меня. Затем он подозвал Михаила, и теперь они, все трое, начали говорить о чем-то. Серега, как мне показалось, безнадежно «повис» и ему требовалась перезагрузка.
- Яковлев, - строго сказал Никитский, - через два года ты завершишь свое обучение. Я не говорю, что все Вы попадете на «ТАУРУСЫ», возможно, кто-то из Вас попадет и на пассажирские лайнеры. А может быть, кто-то из Вас, - он смотрел на своих подопечных, - попадет в списки Сектора Навигации на «Евклид», если, к тому времени, его спустят с верфи – а это почетная и очень ответственная миссия. Ваша группа уже прошла этот курс, по которому был задан вопрос. – Тут он посмотрел на меня. – Ты же не спрашиваешь последовательность действий при аварии?
- Нет, господин генерал. – Устало сказала я, поняв, что ждать ответа придется долго. – Я спрашиваю о способах спасения корабля, если Вы еще не в курсе.
Серега посмотрел на меня так, что мне стало страшно, и я решила протянуть этому бедолажке руку помощи.
- Ладно, - примирительно сказала я. – Вот ты у меня сам спрашивал…
- Только не лезь! – Повысил голос Никитский. – Яковлев, ты слышал задачу. И тебе не повезло: я тоже ее слышал. Наше следующее занятие – через 2 дня, и я хочу услышать четкий и вразумительный ответ. Имей в виду: я не поставлю тебе зачет до тех пор, пока не услышу ответ и подробное объяснение, почему был использован такой маневр и выбран именно этот способ спасения корабля. Можешь считать, что это «ЛЕДА-125ТКР06». А сейчас все могут быть свободны.
««ЛЕДА-125ТКР06» - пассажирский корабль сверхдальнего полета, не хило. Три с половиной тысячи пассажиров, полторы тысячи – состав команды. Да, Яковлев, ты чем-то прогневал своего препода, каюк тебе, каюк».
Все собравшиеся стали расходиться и очень скоро остались Климов, Кирсанов и я. Кирсанов прямо цвел, Климов тоже был в приподнятом настроении. Но когда Сергей выглянул из-за угла и просверлил меня взглядом, который не обещал ничего хорошего, Михаил привлек мое внимание.
- Посмотри туда. – Я обернулась и увидала Сергея, который показал мне кулак. – И радуйся, - просветил меня Климов тихим голосом, - ты только что нажила себе смертельного врага.
Я уже неплохо ориентировалась в хитросплетениях коридоров ОГАУВ, поэтому, я решила, что немного хорошей «жрачки» мне нее помешает. Подойдя в автоповару в первой попавшейся на глаза «забегаловке», и взяв себе кофе по той причине, что мне стало несколько неловко после его слов, я начала соображать, что же мне, все-таки, делать дальше. Подойдя к свободному столу, я, чисто автоматически, села за него. Вот тебе и раз! И месяца в Академии не «продержалась», а уже начала собирать себе полный комплект врагов. Того и гляди, поймают, и «пристукнут» где-нибудь, невесело подумала я. Но ведь он же первым начал, начала оправдывать я себя. Не вздумай он проверить меня, устраивая мне внеочередной экзамен, его реноме не пострадало бы. А хотя, какое к черту реноме?! Приснопамятный Петр Анатольевич Бондарь, преподававший нам астронавигацию в МША, страсть как любил задавать подобные вопросы, и с его точки зрения, мягко говоря, этот был из категории простых. Ну, ладно, слово – не воробей (была такая птица когда-то), вылетит – не поймаешь, но что можно сделать сейчас, когда уже все сказано?! Может, подойти и извиниться? Ага, много чести, дорогой Сережа. Ты получил, и получил по заслугам. Можно сказать, что первый раунд я выиграла, но сколько их еще будет? Я не знала, и даже в Михаиле, с которым пришла сюда, не была до конца уверена. Кирсанов куда-то ушел, а Михаил, взяв чипсы и кока-колу, подсел рядом. Некоторое время мы молчали.
- А что это за Сектор Управления Временем? – Как бы невзначай спросила я Михаила, закончив изучать указатели на стене. – Или мне туда уже тоже не светит?
- Ну, почему же? – Вдруг раздался голос сзади, мы обернулись и увидели весьма довольного Кирсанова и еще какого-то очень толстого мужчину. – Возьмем. Мне Миша сказал, что ты училась в Межзвездной Школе, как там Покровский? Вот этот человек – его родной брат.
По-моему, про МША, как раз, заявила ему я, ну да ладно. Сначала я просто рассказывала, затем дело пошло и вскоре я начала подробно и красочно выдавать истории о том, КАК классно уживались мы с Всеволодом. Я подробно перечислила то, сколько гвоздей он ввернул в мои несчастные шины, и сколько спиц у его велосипеда сломала я. Далее я поведала о том, что мне рассказал Алик.
- Абсолютно точно. – Подтвердил человек, которого Кирсанов представил как брата Всеслышащего. – Твой Алик прав в том, что тебе сказал: МША дали возможность выпустить последний курс, со следующего учебного цикла это заведение не существует. Всеволод еще упирается, но Конгресс уже принял решение, а Президент Конфедерации Планет подписал приказ. – Он посмотрел на меня. – Вовремя ты перевелась.
Меня мороз продрал.
- Стоп-стоп, а что же будет с ними? – Я и представить не могла, что останусь здесь без моих верных товарищей. С тех пор, как я узнала, что Москин Артем и Непарная Лида погибли во время испытательного полета, я «тряслась» за двух оставшихся у меня настоящих друзей. – Я не знаю, стала ли эта новость, которую я здесь только что услышала, достоянием гласности, но в скором времени сюда просто поток хлынет переводящихся из МША…
- Я понял. – Кирсанов посмотрел на меня. - Понял, что ты хочешь сказать. Что ж, возьмем и их, тем более что два человека – не две тысячи. А теперь о деле, - он посмотрел на меня в упор, - я все о той ситуации со стайбером: ты откуда взяла эту ситуацию и знала ли ты, что Яковлев не ответит?
Жирный дядя рассмеялся.
- Я до сих пор вижу Серегино лицо. – Поведал он. – На котором написана чудовищная растерянность, а ведь он – первый кандидат в назначении на «Евклид». Но ты выбила его из колеи, и я благодарен тебе за это: у Никитского еще есть шансы натаскать его.
- А Вы, простите, кто такой? – Не выдержала я. – Только не говорите, что Вас Миша представил, сами скажите.
Кирсанов улыбнулся, что не укрылось от меня.
- Покровский Владимир Дмитриевич. – На полном серьезе ответил жирный дядя. – Работаю в Секторе Времени, Служба Трансгресса и Телепортации. – Видя на моем лице полную растерянность, он усмехнулся. – Для тебя это китайская грамота? – Я кивнула. – Ну, ничего, скоро обо всем узнаешь.
До меня вдруг стало доходить, что шанс остаться в Академии у меня есть, только далеко не команде астрогаторов. Вместо этого маячила возможность швартовки в неведомом мне, до встречи с Михаилом, Секторе Управления Временем. Я тихонько пила кофе и решала, стоит ли мне идти туда, куда меня направляют, но потом поняла, что в астронавигаторы меня не возьмут, и, как сказала неведомая мне Оля, вакансий в группе астрогаторов нет. Что ж, в МША, после всего того, что я услышала, я уже не вернусь. Теперь проблемой стало «выдернуть» оттуда Алика и Яну… хотя бы в этот самый Сектор Времени.
- А ведь я знаю, о чем ты сейчас думаешь. – Нарушив общее молчание, отвлек меня от рассуждений Михаил. Я вопросительно посмотрела на него. – Ты думаешь о том, что получила совсем не то, на что рассчитывала.
Надо было отвечать – кофе закончился. Тем более Кирсанов и Покровский, после слов Михаила, переглянулись, а затем стали внимательно смотреть на меня.
- Что-то в этом роде. – Грустно сказала я. – Черт, да ты абсолютно прав! Миш, ты только пойми меня правильно: я три года училась на астрогатора в МША, как выяснилось, впустую. Это получается, что эти три года можно выкинуть из жизни. – Я посмотрела на него, глаза застилали слезы. – И что, теперь начинать все сначала?
Повисла тишина. Я сначала решила, что не буду плакать, но потом, все-таки, заныла. Нет, не так я все себе представляла. Я рисовала в своих мечтах, что в МША получу профессию астрогатора с уровнем доступа три, затем переведусь в ОГАУВ и закончу обучение. Потом сделаю карьеру в Секторе Навигации Пассажирских Перевозок, но, видимо, моим мечтам не суждено сбыться.
- Почему же сначала? – Спросил Покровский, внимательно глядя на меня. – Ты училась на астрогатора, вот и продолжай учиться, но уже от нашего сектора. Я тебя затолкаю в группу Сергея, которому ты так классно утерла нос – это в моей власти. Подучишь его на досуге. – Он засмеялся и его огромный живот заколыхался от его смеха. – А там посмотрим, может быть, ты даже получишь статус оператора трансгресса с уровнем доступа пять.
- Иными словами, ты хочешь сказать, - на время перестав есть, вклинился в его речеизлияния Кирсанов, чуть растягивая слова - ты согласен ее учить? Берешь ее в свою службу? – Он сделал паузу. – Я правильно понял?
- Я пока ничего не обещаю. - Покровский снова внимательно посмотрел на меня. – Проведем анализы, сделаем необходимые тесты, - меня так и подмывало сказать ему, что некоторые слова он употребил задом наперед, - а там посмотрим. Но мне кажется, - сказал он, поднимаясь из-за стола, что стоило ему немалых трудов, - что она сумеет договориться с трансгрессом.
Я смотрела, как он уходит. Какой трансгресс? Почему я должна буду с ним договориться? Вслед за ним поднялся Кирсанов.
- Миша, отведи ее в Сектор и проследи, чтоб она ни с кем не разговаривала. – Климов кивнул. – Все, мадам, - он повернулся ко мне, - теперь вы официально приписаны к Сектору Времени. Документы подготовим позже. – Видя на моем лице некоторую мину разочарования, он наклонился ко мне. – Может быть, в скором времени, ты сделаешь для себя вывод о том, что наш Сектор – самый лучший. – Он развернулся и пошел прочь.
Климов взял меня за руку и сделал попытку отойти от стола.
- Эй, - сделав несколько шагов по направлению за ним, спросила я, остановившись, - а кто заплатит за посиделки?
Климов только рассмеялся и пошел вперед, указывая дорогу. Во всяком случае, не я буду платить, решила я и поспешила следом.
Михаил неторопливо шел и рассказывал далее о Гордоне Фримене, о его открытии в материи Времени специальных аномальных зон, по которым может передвигаться человек, используя специальное оснащение. Затем, он знакомится еще с одним человеком – ученым-химиком, доктором Тэссой Уитни, которая впоследствии стала его женой.
Идя за ним, я не очень понимала, куда он меня ведет. У меня создалось ощущение, что он водит меня по кругу, о чем я сказала ему. Он улыбнулся и тотчас же сменил направление движения.
После довольно долгого марша мы подошли к тяжелой стальной двери. Михаил положил ладонь на датчик сканера, и, через некоторое время, дверь открылась. За ней оказалось небольшое помещение, из которого больше не вела ни одна дверь. Как только я зашла, Климов, который зашел первым, положил ладонь на другую панель, и дверь так же мягко закрылась. Отлично, подумала я, сейчас он начнет ко мне приставать.
Неожиданно в самом центре помещения возник голубой «шар». Он был прозрачен, словно из газа. Когда «шар» приобрел несколько цветов – бело-желтый, им светилось ядро шара, салатовый, на его краях, а с внешней стороны – цвет огня, Климов развернул меня лицом к себе.
- На самом деле, - поведал мне он, - Сектор Управления Временем находится в пределах пятидесяти пяти нанопарсеков отсюда, но входит в юрисдикцию данного учебного заведения. – Я, чуть не охнув, оторвалась от созерцания «шара», и повернула голову к Михаилу. Видимо, на лице у меня была написана последняя стадия непонимания, я увидела улыбку на его лице. – Видишь ли, у нас проводят эксперименты, которые связаны с вхождением во Временное Полотно, а результатом этого становится появление все большого количества так называемых «черных дыр» в нашем секторе, что, с одной стороны, хорошо. – Видя мою реакцию, он поспешил пояснить. – Нет, это не опасно. Мы иногда сами берем их энергию – а это громадная сила – для наших реакторов во время особо интересных экспериментов, можно сказать, – он захохотал, - сидим на них. Поверь, они не опаснее огнетушителя, если знать, как с ними обращаться. Космическое движение у нас строжайше запрещено из-за возможности потерять корабль, груз и свою жизнь – но у нас есть средство перемещения.
Я представила, как Михаил Климов восседает на «черной дыре», соскальзает в нее и разлетается на молекулы из-за чудовищного смещения аномального поля и гравитационной составляющей.
- Миша, я прекрасно знаю, что такое телепорт, - через силу выдавила я, покрывшись холодным потом.
Он улыбнулся. Видимо, вспомнил, какое у меня было выражение лица, когда Покровский сказал, откуда он и что представляет.
- Уже лучше. Но, боюсь, одним телепортом дело далеко не ограничено. Как я тебе сказал, все космическое пространство вокруг Галдометы-331, а именно там находится Главный Сектор УВ, просто «кишит» этими самыми черными красавицами…
Галдомета-331…. По-моему, месяца два назад, как-то по трансляции Интерстара, шла передача о том, что где-то, в какой-то дыре на самой окраине Галактики, кто-то проводит эксперименты со временем. Даже кого-то оштрафовали за это, и этот самый штраф был не мелким, а исследования прекратили. Могла бы поклясться, что там упоминалась…. В мой мозг начали закрадываться подозрения.
- Но, Миш, - остановила я его речеизлияния, - по тому, что я слышала…
- … это невозможно? – Улыбнувшись, закончил он.
Он еще хотел что-то сказать, но, видя, как я замахала руками, осекся на полуслове.
- Эксперименты со временем часто приводят к странным и даже необратимым последствиям. – Закончила я свою мысль и выжидательно посмотрела на него. Он молчал, и я решила выговориться, как говорится, до конца. – Ведь мы знаем о материи времени, и ее связи с пространством Вселенной, очень мало. И потом: даже известные ученые обитаемой Галактики, дискутируя на эту тему, - я решила уточнить еще раз тему, дабы не создалось впечатления, что мы говорим на разных языках, - на тему перемещения во времени, говорят о том, что даже не могут предположить, к чему могут привезти эксперименты со сдвигами по временной оси. Выход же в подпространство просто отдыхает. А ты говоришь мне о том, что… да такое даже в теории невозможно!
Михаил улыбнулся, и, я так поняла, улыбнулся снисходительно, а мне никогда не нравилось, когда со мной обращаются, как с малолетним ребенком.
- Во-первых, ты права, говоря о странных последствиях – такими последствиями явились для нас «черные дыры», но мы их тоже изучаем и весьма успешно. – Объяснил он. – Во-вторых, благодаря стараниям доктора Фримена – а ты с ним обязательно познакомишься – и его команды, в которую ты тоже входишь с этой самой секунды, появилось устройство, объединяющее в себе свойства телепорта, темпорала, стайбера Онтарио, аномального дефлектора и гравитационного гальванометра.
- Трансгресс. – Давно отвернувшись от него, я смотрела в самый центр «шара». Мысли стали  вязкими, глаза закрывались, и мне жутко хотелось спать. Очнулась я от этого состояния только тогда, когда Михаил, взяв меня за плечи, хорошенько тряханул. Я заморгала глазами и непонимающе уставилась на него.
Климов тяжело дышал и смотрел на меня. Я тоже уставилась на него, не понимая, чего он хочет. Так продолжалось некоторое время.
- Чего ты только что сказала?! – Ошарашено спросил меня он.
Я поежилась и стала лихорадочно вспоминать, что я могла сказать такого страшного, от чего он пришел в такое состояние. Последнее, что я помнила, так это то, что он мне рассказывал про какое-то устройство, а вот про какое…
- Ничего. – Недоуменно ответила я, он хлопал глазами. – Это ты мне что-то плел насчет прибора, который создал этот твой доктор Фримен. Но я не очень хорошо поняла, что это за прибор – гибрид какой-то.
За дверью послышался шорох, затем она отворилась, и в проеме возник Кирсанов. Удовлетворенно посмотрев на нас, он кивнул кому-то, кто находился вне нашего поля зрения. Тот час же в помещение зашел Покровский, за ним еще один человек.
Если бы я смотрела на Климова, то увидала бы, что как только он увидал этого человека, он вытянулся в струнку, и, хлеще того, чуть каблуками не щелкнул. Но я зачарованно продолжала смотреть в центр странного «шара», мне казалось, что от него исходят радиоволны, а мое сознание как раз на них настроено. Я потрясла головой – ощущение этого не проходило. Мне казалось, что со мной кто-то разговаривает, и зовет за собой. Кое-как оторвавшись от центра «шара», я поймала на себе взгляд Покровского, смотревшего на меня, как мне показалось, затаив дыхание.
- Что? – Спросила я. – Что Вы все на меня уставились?
- А почему мы не должны на тебя смотреть? – Приблизившись ко мне, спросил Кирсанов. – И почему ты думаешь, что мы на тебя смотрим?
Я собралась с мыслями. То, что я собиралась им всем сейчас выдать, как мне казалось, ставило под угрозу не мое пребывание в загадочном Секторе Времени, но и пребывание в ОГАУВ вообще. Поочередно взглянув на каждого, я вновь потрясла головой – ощущение, что со мной кто-то говорит, не проходило, а, хлеще того, нарастало и нарастало. Да, подумалось мне, пора просить о помощи.
- Миш, - спросила я, внимательно глядя на последнего, - а этот твой доктор Фримен, он врач? В смысле, он людей лечит, а химичит на досуге? Или он просто химичит, а до людей ему дела нет?
Климов, Кирсанов и Покровский одновременно посмотрели на человека, который стоял, чуть прислонившись к стене, и рассматривал меня своими зеленющими глазами.
- Нет, он не химичит. – Наконец-то ответили мне, и ответил этот странный человек. У него был мягкий и очень красивый голос. – Он ученый-физик и людей не лечит. А, что, - он посмотрел на меня внимательно, вопросительно приподняв бровь, - тебе нужен врач?
- С тобой все в порядке? – Спросил меня Климов.
- Не знаю, - честно ответила я, - у меня вдруг появилось такое ощущение…
- Да, - сказал странный дядя, - оно у всех появляется. А если бы ты нам не сказала об этом, мы бы здорово встревожились – ты здесь впервые. – Он помолчал. – Ты знаешь, - начал он, передохнув, - ведь Сектор Управления Временем хотя и входит в данное учебное заведение, но…
- Располагается на расстоянии пятидесяти пяти нанопарсеков отсюда. – Вмиг подхватила я его рассказ. – В том секторе строжайше запрещено космическое движение, под угрозой страшной и мгновенной смерти, - пересказывала я слова Климова, - а еще там «черные дыры» друг на дружке сидят, ничего не имея против, выступать в роли «подопытных кроликов». – Закончила я свой монолог.
Некоторое время все молчали.
- Слушай, - наконец сказал мне Покровский, - ты быстрая, как детский понос. Очень хорошо, что Миша ввел тебя в курс дела, но могла ты, хоть для приличия, послушать то, что тебе собирался рассказать доктор Фримен?


- Значит, в подвал. – Сказала я Алику. – Супер. И что же я там буду делать в компании старых ведер и никому не нужных, из-за ветхости, тряпок?
Ткачев рассмеялся и посмотрел по сторонам.
- Если ты туда попадешь – увидишь, какие там тряпки. – Он на мгновение посмотрел на Кызлакову, обменявшись с ней улыбками, а затем вновь посмотрев на меня. – Там у нас штаб, о котором не знает не только наш дорогой Господин Директор, но, спорю на что угодно, сам главный архитектор, проектировавший этот комплекс.
Я, было, хотела сказать, что насчет архитектора, он круто загнул, - такой человек просто обязан знать некие тайные вещи своих бессмертных творений, но смолчала – не хотелось спорить и рисковать всем. Ведь если меня поймают – тут же запихают в первый попавшийся корабль, который отправляется в сектор Медины – там находится искусственная планета Селий-18, а уж оттуда – прямая дорожка на Галдомету-1. При этом я могла бы поспорить на что угодно – Покровский не только собственноручно «вышвырнет» меня из главного стыковочного шлюза, но и даст еще и «почетный эскорт», настрого наказав не выпускать меня из поля зрения до тех пор, пока не сдадут меня на руки экипажу, который отправляется на Галдомету-1 – что-что, а в любви Покровского я не сомневалась.
Ткачев осторожно пошел по стенке, стараясь не попасть в поле обзора видеокамер, коих здесь было немало – каждый коридор, каждый шлюз отлично просматривался. Так, поминутно озираясь по сторонам, мы дошли до лестничной клетки, но Алик даже и не посмотрел на нее, из чего я сделала вывод о том, что нам надо не туда.
Наконец мы увидали автоматического уборщика, живые люди давно перестали заниматься этим, скажем так, неблагодарным трудом. В МША держали целую команду электронщиков, которая и обслуживала эти, похожие на хорошего дога, машины. Алик, приложив палец к губам, отсемафорил нам о том, чтоб мы не подавали лишнего шума, и на цыпочках покрался за «автопылесосом», который, ничего не подозревая, направился к месту дислокации.
Да, подумала я, о лучшем проводнике не стоит и мечтать. Бессловесный, потихоньку ползет вперед, указывая нам дорогу. И, тем более, мысль о подвале показалась мне дикой – наверняка там холодно, неубрано, неухожено – подвал, он и в Школе подвал.


Капитан первого ранга Межзвездных Космических Сил, а ныне директор Межзвездной Школы Астрогаторов, Покровский Всеволод Дмитриевич, резво зашел в обсерваторию, так иногда еще называли диспетчерскую Школы. От искусственной планеты Ф-4, все пространство которой занимала МША, недавно отстыковались сразу 4 космических челнока. Покровского занимал вопрос: улетела ли Скан на свою Галдомету, или же она осталась в Школе. Он вовсе не был уверен в том, что эта ссора у него в кабинете произошла в результате стечения обстоятельств. Покровский все время, которое он потратил на анализ данного происшествия, склонялся к мысли, что все было подстроено. Да, конечно, после трагической смерти двоих из ее команды, он отдал приказ прослушивать каюты, где жили Ткачев и Кызлакова, нещадно «шпионить» за ними, но они, будто разгадав его план, никогда, ни словом, ни действием, не давали ему, да и всему Педагогическому Совету Школы, права подозревать их. Если же они вели двойную игру, то, после того, как Скан осталась в Школе, неминуемо начнется пропаганда, целью которой станет склонение большинства курсантов к переводу в ОГАУВ. А к такому повороту событий он был готов. В последнем случае, выходило так, что она ослушалась приказа, который он ей дал, это значило, что теперь она вне закона на Ф-4, а заветной мечтой Покровского, с той самой минуты, когда он узнал о приговоре конгресса, было горячее желание спровоцировать ОГАУВ, и, тем самым, дать любимой Школе шанс.
Планета Ф-4, по крайней мере, именно под таким ничего не говорящим названием, проходила она в Каталоге искусственных планет, или Катарсис-8, как ее называли сами обитатели и пилоты, часто бороздившие этот сектор, находилась на невидимой линии, которая разграничала сразу 3 космические зоны. Зона Катарсис, к которой была приписана Школа, в свою очередь, делилась еще на 8 секторов, так что, помимо обучения почти четверти миллиона живых существ, Школа исполняла роль своеобразного «форпоста», и, в случае чрезвычайных происшествий – типа войны, что не было редкостью, - могла принять на себя как удар из глубин Зоны Катарсис – в секторе 3 было далеко не спокойно, - так и из глубин зоны Зен, которая считалась областью малоисследованной и, поэтому, небезопасной, так и достойно «ответить» противнику.
- Мне нужны векторы отчалившего транспорта. – Веско сказал Всеслышащий, наклоняясь к оператору отправления. – И быстро.
Если хотя бы один из кораблей направился в сектор Медины, думал Покровский, я немедленно затребую список пассажиров. Если в сектор Земли – вероятность мала, но тоже список надо будет посмотреть. Если она улетела – что ж, одной головной болью меньше, хотя, странно, что она предпочитает летать, сейчас же телепортирующих установок полным-полно – быстро, надежно и безопасно. Но что-то мне подсказывает, что она еще здесь.
Ждать пришлось недолго. В обсерваторию залетел заместитель директора по учебной части, Крыжов Виктор Анатольевич, худой, долговязый брюнет, на котором болталась форма так, как на корове болтается седло, по прозвищу Крысолов, как его прозвали в Школе за постоянное «отлавливание» прогульщиков занятий, причем «отловить крысу» - курсанта, прогуливающего занятия, Крыжов мог где угодно: в ИнтерСети, кафе, кинозале, а иногда, что у него получалось особенно блестяще, он вытаскивал из постели проспавших. На такие дела он ходил не один, а с начальником Службы Безопасности, у которого имелись ключи ото всех, даже и от кают курсантов, дверей. Как и Покровский, Крыжов знал о своем малоприятном прозвище, и нещадно карал курсантов только за одно это произношение.
Покровский с любопытством посмотрел на него. По виду Крыжова было ясно, что он хочет сообщить директору нечто экстраординарное.
Немного отдышавшись, Крыжов поведал директору о происшествии на 15 уровне. Рассказал он так же и том, что с одного из стендов исчезла целая связка пластиковых ключей. А начальник Службы Поддержки, пришедший вместе с ним, поведал о сломанном сервоприводе видеокамеры в одном из лифтов.
И если Покровский только подозревал о том, что «предательница» не улетела, то сейчас эти его подозрения трансформировались в стойкую и ничем непоколебимую уверенность. Но уверенность его еще не была полной. Для полной уверенности ему необходимо было знать, где находятся Ткачев и Кызлакова.
- Ну-ка, проверь, - обратился он к диспетчеру, дежурившему сегодня в Секторе Обзора, - где находятся номера 152869 и 154248.
Это было просто. Всем курсантам, обучающимся в МША, при зачислении, под кожу «вшивался» специальный передатчик, который, помимо передачи данных о состоянии здоровья человека, мог еще служить и пеленгатором. Сейчас Покровский должен был ждать, когда компьютер просканирует Ф-4, что, вообще-то, было задачей непростой, и выдаст результат по искомым людям. Директор Школы хорошо знал, что центральному компьютеру станции на это нужно было часов шесть. Но он готов был ждать сколько угодно: сейчас на карту была поставлена МША – дело всей его жизни. После трагической гибели его корабля, ему, некогда боевому офицеру Флота, раненому в одном из сражений, вместо возвращения на фронт, было предложено возглавить работу с пополнением армейского резерва, проще говоря – его «повысили» благодаря какому-то докторишке, который нашел у него что-то в вестибулярном аппарате. С того самого момента он возглавлял МША уже на протяжении 13 лет, это дело стало для него всем. Теперь же, после «заключения» высоколобых умов из Конгресса он понимал, что если между МША и ОГАУВ разгорится скандал, то, на некоторое время, решение сего органа отойдет в тень. Ну и потом: у него же остались друзья в Сенате... Сейчас же, всего лишь, надо найти предательницу и послать депешу в ОГАУВ, Конгресс и Сенат.
- Сейчас они должны быть в 12 секторе. – Улыбнувшись, поведал Крыжов. – У них отработка выхода в космос.
Это было уже лучше. По крайней мере не будет растраты ценного машинного времени.
- Просканировать 12 сектор. – Со злостью сказал Покровский, стоя у дверей. – Пусть компьютер ведет протокол. Затем, если их так не будет, надо будет найти их, но по-тихому. Результат – мне на терминал. – И вышел.


- Так, - сказал мне Покровский, - сейчас мы все по очереди пройдем через телепорт. – Он отдышался, что меня не слишком и удивило – человек его габаритов не мог быстро ходить, а про бег и вообще забыть надо – сердце не выдержит. Хотя есть же сейчас всевозможные чудодейственные диеты – не хочет? Или это просто издержки имиджа? Наверное, они шли сюда очень и очень быстро, и, может быть, даже убегали от кого-то – у меня перед глазами живо встала сцена того, как за мной и Климовым бегала команда астрогаторов. По видимому здесь каждый курс пребывал в уверенности того, что он здесь элита, а остальные – так себе.
Про то, чтобы пройти через телепорт – это он зря сказал. Для меня телепортация была чем-то далеким и вообще, так считала я сама, опасным для жизни и здоровья. И тому имелись неопровержимые доказательства: как-то еще в школе, на Земле, когда я еще была в третьем классе, нас повели, было, на экскурсию, на Луну-II, и чтобы попасть туда, надо было пройти через телепорт. Так вот, в непосредственной близости от злополучного «шарика», такого же, который витал и здесь, у меня началось носовое кровотечение, потом все тело свела судорога… - очнулась я уже в больнице. Врачи потом сказали моей матери, что еще бы немножко – и меня бы надо было вести не в больницу, а в морг.
Далее было еще хлеще. Когда я поступала в МША, абитуриенты, которые наравне со мной хотели попасть в это учебное заведение, среди которых была и моя подруга Кызлакова Яна, уговорили меня не лететь физически на Ф-4, а каждый день телепортироваться туда и обратно – меньше мороки. Я согласилась, тем более что установка для телепортации была новехонькая, и никаких казусов, по идее, случиться не должно было. Но, как это ни прискорбно, повторился предыдущий случай. У меня снова пошла носом кровь, а до судорог я даже и доводить дело не стала – просто вылетела из камеры телепортации и все.
Кызлакова, да и сам оператор телепорта, ничего не поняла. А я поняла лишь одно: телепортация мне противопоказана, причем категорически. Да и я, купаясь в радужных мечтах о том, что ничего подобного не произойдет и это был лишь единичный случай, «затянула» до такой степени…. Вступительные испытания в Школу должны были начаться через полторы недели, а чтобы оформить документы, подтверждающие мое право на выезд за пределы Солнечной системы, в систему Гаммы Бронтозавра, где физически находилась МША, нужно было дней шесть и потом еще шесть суток добираться до Ф-4.
Надо было подсуетиться. Погрузившись в Интернет, а затем и в Интерстар, по самые уши, я начала искать записи о подобных случаях и, через некоторое время, нашла одно упоминание о том, что какой-то мальчишка, на Гекле-IV, страдает подобным заболеванием. Связавшись с ним, я узнала о каком-то страшно дорогом лекарстве, блокирующим мозговую чувствительность к лямбда-волнам, которые излучает телепорт в момент активации.
Самым смешным было то, что у нашей семьи было не так много денег. Конечно, нам хватало на безбедную жизнь, папа мой работал диспетчером в космопорту, и недавно получил повышение по службе, а мама работала в администрации того же космопорта. Мой младший брат заканчивая какой-то технический вуз, подрабатывал в каком-то НИИ, в лаборатории, которая занималась разработкой систем охлаждения для реакторов космических кораблей, и если бы я не шастала по Галактике, я бы тоже сейчас где-нибудь работала. Но – работу надо выбирать себе по душе – это первое правило. Вот поэтому я и хотела поступить в МША.
После четырех дней моего «занудства» мне была дана некая сумма, на которую я накупила этого «дерьма», как выразился отец. Но факт остается фактом – я смогла «телепортнуться» на Ф-4 вместе с пожитками, а там мне, как инопланетянке, было предоставлено общежитие.
Общежитие МША – гигантская сфера, которая соединялась с основным корпусом длинной змеевидной «пуповиной» в которой находились лифты, эскалаторы и травалаторы – его конструкция сразу же упала, если бы подобное строение каким-то образом «телепортнуло» бы на Землю. Но космос обладает одним очень важным фактором – полным отсутствием гравитации, а это важно при воплощении в жизнь буйной фантазии архитекторов.
Но чтобы пройти через телепорт сейчас, когда у меня нет этого снадобья, я пас. Я невольно забилась в угол, и ждала, когда Климов и Фримен кончат разговаривать. Модуль телепорта, как назвали это «шарик» по-научному, начал увеличиваться в размерах, мы не замечали этого до тех пор, пока Покровский не обратил на него наше внимание. Активация телепорта шла полным ходом, и до меня дошло, что если я и дальше буду молчать, как рыба, очень скоро я их всех напугаю до такой степени, что они пожалеют о том, что родились на свет (или проклянут ту минуту, когда познакомились со мной). Климов посмотрел на меня, предлагая мне пройти первой.
- Э-э, - сказала я, поняв, чего от меня ждут. – Стоп. Я не смогу этого сделать.
Покровский ободряюще улыбнулся. Ну, конечное же, решил он, что я попросту боюсь. Фримен тоже, посмотрев на меня, не смог сдержать улыбки. Кирсанов посмотрел на меня непонимающе, но ничего не сказал.
- В чем дело? – Удивленно, как мне показалось, спросил Климов. – Врата давно открыты, вперед. – Он подошел ко мне, по-хозяйски взяв меня за локоть. – Давай, будешь у нас первопроходцем.
Я оттолкнула его руку.
- Миша, ты не слышал, ЧТО я только что сказала? – Повысив голос на октаву, спросила я у него. – Я не смогу этого сделать. По крайней мере, до тех пор….
Фримен, Кирсанов и Покровский одновременно рассмеялись.
- Да сможешь, гарантию даю. – Все еще смеясь, подошел ко мне Фримен. – Между прочим, - он подошел ко мне с другой стороны и повторил все действия Климова, - страх – это нормально. Этим ты показываешь, что ты человек, а не какой-то там андроид. И потом: ты же теперь официально приписана к нашему сектору, - он показал мне какие-то бумаги и два CD-диска, которые мирно покоились в его пластиковой папке, - а это значит то, что телепорт теперь для тебя – основное средство передвижения.
 Климов и Фримен сделали попытку поднять меня, и я почувствовала, что меня кто-то схватил за ноги. Покровский стоял в углу, и его жирное тело все тряслось. Ага, дошло до меня, опять хохочет. Но мне-то не до смеха!
- Люди!!!! – Заверещала я не своим голосом. – Не надо! Вы же меня убьете!!!
- Ничего, - ответил мне Климов. – Жива будешь – не помрешь.
С этими словами все трое принялись меня раскачивать. Я завопила благим матом, тогда Климов, Кирсанов и Фримен отпустили меня. Я перевела дыхание и заметила у всех слезы на глазах. Кирсанов ржал, уже ни от кого не таясь. Просмеявшись, они вновь взяли меня под руки. Я заорала снова.
- Ну, чего, чего ты орешь, как потерпевшая?! – Наконец, спросил меня Кирсанов, красный, как рак, от смеха. – Между прочим, - поведал мне он, - этот телепорт не кусается.
- Олег Евгеньевич, Вы меня не поняли. – Тяжело дыша, сказала я ему. – Я не смогу этого сделать до тех пор, пока не приму лекарство.
Стало тихо.
- И как же оно называется? – Во всеобщей тишине, вкрадчиво прозвучал голос Покровского.
Я посмотрела на него, а он будто преобразился. Сейчас вместо добродушного и смешливого толстячка, я видела собаку, которая взяла след. Он вдруг весь напрягся, из глаз исчезло добродушие, сменившись внимательным блеском.
- Экофедрин.
Климов и Кирсанов непонимающе стояли и смотрели на меня. Покровский же, быстро подойдя к консоли управления телепортацией, быстро нажал на несколько кнопок, мне просто было интересно смотреть на то, как человек его размеров – а они были далеко не маленькие – может двигаться с такой скоростью.
- Ну-ка, бросьте ее сейчас, - сказал он, стоя у консоли управления.
Несмотря на все мои протесты, меня взяли за руки и за ноги, и начали раскачивать. Я сорвала себе голос, но никто не обращал на меня внимания. Наконец, когда я успела уже проститься с жизнью, меня высоко подкинули, и я полетела прямо на «шар».
Я взмыла над ним, а затем шлепнулась на его поверхность. Странно – у меня появилось впечатление того, что я лежу в лодке, которая находиться в тихой гавани. Вода потихоньку качает меня – вот только в данном случае меня качала не вода, а черт знает что.
Поняв, что пока ничего страшного и непоправимого не произошло, я начала озираться по сторонам. Фримен подошел к Покровскому, и они начали разговаривать. Покровский был возбужден, он что-то говорил, посматривая на консоль управления, при этом отчаянно жестикулируя. Кирсанов и Климов озадаченно смотрели на то, как я валяюсь на поверхности модуля, перегнувшись чуть ли не пополам. Я предприняла попытку слезть, но у меня ничего не вышло.
- Так, а сейчас мы немного уменьшим сопротивление поля, - предупредил меня Фримен. На мои попытки слезть никто не реагировал. – Вот теперь мы тебя должны доставить в Сектор УВ в целости.
В скором времени я почувствовала, как поверхность модуля начала незаметно «проседать» подо мной. Очень скоро я оказалась полностью погруженной в этот  «шар». Воды в нем не было.
«С возвращением, оператор». До меня дошло, что кто-то со мной говорит. Я начала всматриваться в мутные «стены» модуля, стараясь разглядеть людей, при этом у меня появилось ощущение того, что я – не человек, а белая мышь, над которой сейчас будет поставлен опыт.
Постепенно у меня начало что-то «заклинивать». Перед глазами все смешалось, я стала видеть какие-то обрывки своих же воспоминаний. Вот мы с Аликом и Яной на Земле, уже, будучи курсантами Межзвездной Школы, у моря, играем в мяч, приехавши на каникулы домой. Вот я, в полном снаряжении, заявляюсь домой, меня встречают родители со слезами на глазах. А вот тут – я стою перед Покровским в Школе, в его кабинете, что-то ему объясняя. На мне форма, … но такой формы я не знала, и у меня ее никогда не было, но, как мне показалось – она очень красива. Далее я увидела космический корабль – такого большого в жизни никогда не видела. Километров десять, наверное, никак не меньше, и надпись на боку – «Евклид». А теперь я вижу на стене зеркало – в нем мое отражение, я стою все в той же странной форме, только у меня на правом рукаве четыре нашивки, и прическа намного короче, чем я обычно носила. Далее, я вижу себя в компании незнакомых мне мальчишек и девчонок, мы сидим в лесу перед костром, как будто прячемся от кого-то. А вот еще две одинаковые девчонки, как будто сестры-близнецы – только одна одета в комбинезон с эмблемой того же «Евклида», а другая, связанная и с кляпом во рту, в каком-то рванье, валяется на полу какой-то пещеры. А тут – спасательный челнок, и я за штурвалом, а в правом кресле – незнакомая мне девчонка. Далее я как будто сделала облет вокруг корабля, все того же «Евклида», и явственно увидала взрыв, стабилизатор двигателя отлетел, а вслед за этим, я увидала фигурку человека в скафандре, которого выбросило в космос взрывной волной, потом я увидала туннель, в который величественно входил корабль. Далее все заволокло каким-то красным туманом, и я вырубилась.


Я открыла глаза, все еще не понимая, где же я нахожусь. Голова моя трещала, и я начала вспоминать, где я и что со мной произошло. Это было нелегко, но потом я поняла, что сейчас мы все должны быть в Секторе УВ.
Похлопав глазами, я сделала попытку встать и с удивлением обнаружила себя привязанной к кровати, даже, вернее, не к кровати, а к чему-то, что напоминало кровать только отдаленно. В изголовье у меня находился какой-то, странного вида, прибор, назначение которого было мне не совсем понятно. Или… это прибор для снятия ЭЭГ?
Сделав вывод, что нахожусь в больнице, а так же оглядевшись по сторонам, я пришла к умозаключению, что, если это больничная палата, то она какая-то странная – отсутствовали иллюминаторы. В то же время я допускала, что мне стало настолько плохо, что не только потеряла сознание, но и чуть не умерла.
Странная штука над моей головой пришла в движение, «зависнув» над моим лицом. Я поморгала прямо в объектив видеокамеры, скорчила мордочку, при этом, показав язык объективу, а потом ощутила, что руки мои свободны.
Сев на кровати, я начала осматриваться по сторонам, и сразу же напоролась на удивленный взгляд женщины в белом халате – врача или медсестры. Самое смешное было то, что на ее лице была последняя печать ужаса.
Удивленно посмотрев на нее, я открыла рот, чтоб у нее узнать, что со мной и где я нахожусь, но… женщина заорала, и бросилась вон. Меня это даже рассмешило.
Спрыгнув с кровати, я прошла в коридор, откуда доносились истошные крики. Я открыла дверь в небольшой коридор, а женщина безуспешно пыталась открыть металлическую дверь, при этом во всю силу своих легких звав на помощь.
- Эй, леди, - начала я, подойдя к ней, - а Вы не могли бы….
Женщина обернулась, и я замерла. Ее глаза были глазами загнанного в угол маленького зверька, а когда она осознала, что я стою чуть ли не перед ней, на лице мелькнуло обреченное выражение.
- Все хорошо, - как можно мягче сказала я, глядя ей в глаза, - я не кусаюсь.
Женщина, забившись в угол, смотрела на меня округлившимися от ужаса глазами. Я потрясла головой, ничего не понимая. Она боится меня – это как пить дать. Но если она меня так боится, значит, я что,… заразная?
- Леди, - спросила я ее, собрав в кулак все свое мужество, - я, что, заражена какой-то страшной болезнью? Что со мной? Как я здесь очутилась? Где доктор Фримен? – Не знаю, почему я упомянула именно это имя. – И почему, черт возьми, Вы боитесь меня? Я что, такая страшная?
Женщина шумно вздохнула, потом всхлипнула, а затем я ощутила неприятный запах – отошли газы. Я подошла ближе – она покрылась мертвенной бледностью, затем закатила глаза.
Еще не хватало, чтобы она сознание потеряла, подумала я и отошла на несколько шагов. Это и стало моей ошибкой: женщина вдруг бросилась на меня, и от толчка огромной силы я полетела в угол коридора. Упав, при этом, сильно ударившись коленом, я увидала, как медсестра пролетела мимо меня в палату. Через несколько секунд послышался хлопок закрывающейся двери.
Я поднялась на ноги и потрясла головой, не понимая мотива этой женщины. Зачем она меня толкнула? Что, не могла просто сказать, чтоб я отошла в сторону? Странно как-то.
Зайдя в палату, я увидела еще одну дверь. И приоткрыла ее. Медсестра сидела ни жива и не мертва – эта дверь, ведущая куда-то из палаты во внешний мир, тоже оказалась закрытой. По ее красивому лицу текли крупные слезы и мне стало ее жалко.
Открыв дверь пошире, я просунула в нее голову. Медсестра тот час же повернулась. На ее лице, крупными каплями, выступил пот, она протянула руку, и я увидела скальпель в ее руке.
- Да что происходит?! – Недоумевая, спросила я, хотя у меня противно «засвербело» под ложечкой. – Тетя, я, что, хочу убить тебя? – Медсестра молчала и настороженно продолжала смотреть на меня. - Тогда почему ты хочешь сделать это со мной? А ты знаешь, что я имею право на самооборону?
Женщина снова шумно выдохнула и отбросила свое оружие, как мне показалось, враз показавшееся ей бесполезным. Я вошла в коридор и прикрыла за собой дверь.
- Очень хорошо. – Похвалила я, на всякий случай, оттолкнув скальпель ногой подальше и усаживаясь прямо на полу. – Теперь можно и поговорить.
Медсестра, видимо, осознав, что я не представляю угрозы, немного расслабилась, по крайней мере, она отпустила дверную ручку. А, увидав, что я сижу на полу, осторожно сползла по стеночке и уселась на пол, настороженно посматривая на меня.
- Отлично. – Похвалила я ее. – Итак, вопрос первый: где я нахожусь?
- В медицинском изоляторе Межзвездной Школы. – Тихим голосом ответила она.
МША? Вот это прикол. Мне не хватала только Всеслышащего в довесок. Я так и представляла, что он сейчас залетит сюда и начнет меня выгонять.
- А почему именно здесь? – Спросила я. – Я находилась в ОГАУВ.
- Вас телепортировали сюда два месяца назад. – Поведала мне женщина. – И сказали, что вернутся за Вами. Вы не больны, - ответила она на мой немой вопрос, - у Вас было перенапряжение при обращении с трансгрессом, оператор. В ОГАУВ, в медчасти, на тот момент, отсутствовал экофедрин.
ДВА МЕСЯЦА?! Я валяюсь тут уже ДВА МЕСЯЦА?! Интересно, почему она назвала меня оператором?
- Мне можно выйти?
Женщина облегченно вздохнула.
- Вы сможете телепортироваться в АУВ в любое время, оператор.
Ага, значит, никто меня здесь не держит. Но телепортнуться я не смогу, до тех пор…. У меня возникла идея.
- Я возьму с собой несколько стандартов экофедрина или экоферола, если он тут есть, леди.
Медсестра пожала плечами и, осторожно обойдя меня, при этом странно посмотрев, направилась к амбулаторному шкафчику. Я начала соображать, но ….
- У меня проблема. – Сказала я ей. – Не могу вспомнить точку выхода. – Тут взгляд мой упал на зеркало, висевшее на стене, и я обомлела: на мне была форма, такая же, как в моих «снах наяву» в модуле телепорта.
Медсестра шарила в шкафчике, я же, воспользовавшись тем, что она на меня не смотрит, стала осматривать свою «одежду», недоумевая, как я могла переодеться так, что ничего не помню. Или… меня переодели?
Странно. Осмотрев себя в зеркало, я не нашла ни одной пуговицы, замка или «липучки» на которую бы застегивался костюм. Он сидел на мне словно вторая кожа – и, в то же время, я не ощущала того, что мне, например, жарко, или еще как-нибудь неудобно. Еще через некоторое время я поймала на себе взгляд медсестры, которая смотрела на меня таким взглядом, что я поняла, что ей меня жалко, а затем до меня дошло, что у нее появилась какая-то идея.
Интересно как-то получается. Сначала меня страстно хотят убить, потом, жалеют, почему-то. В ее руках был внушительный пакет. Меня это даже удивило: я бы вполне успокоилась несколькими стандартами лекарства – тут же его было столько, что я, при желании, наглотавшись его, могла бы путешествовать в системе телепорта месяца два. Это не могла не вызвать у меня улыбку – очевидно эта женщина так хотела избавиться от меня, что собрала все, что тут есть. И самое главное, для нее, наверное, чтоб я сюда не возвращалась – и я собиралась не разочаровать ее. Она положила его на стол и выжидательно посмотрела на меня.
Я подошла к столу с другой стороны, дабы снова не напугать ее, и сделала попытку его взять, но медсестра, быстро взяв пакет, отошла в сторону. Наклонив голову на бок, я вопросительно на нее, она же, снова положив пакет, теперь уже на стул, посмотрела мне в глаза. Я поняла, что первое впечатление прошло, и женщина полностью оправилась от страха.
- Не так, быстро, оператор. – Сказала мне она. Мне удалось увидеть слезы на ее глазах. – В этом пакете собран весь запас экофедрина, экоферола и амидагана, что есть в Школе. – Она облизнулась, и на ее лице снова выступили капельки пота. – Вы ведь, вероятно, знаете, в какой упаковке поставляется подобное лекарство – маленькие шарики в масляной оболочке. Их легко разбить. 
Да она что… вздумала меня шантажировать?! Да, по сему, видимо так оно и есть. И ведь ничего не сделаешь – она далеко от меня, я не смогу ее схватить. Ей же, всего лишь, надо только посильнее «хлопнуть» этот пакет об пол, и все мои планы вернуться в ОГАУВ полетят коту под хвост.
- Я поняла Вас, - решив сыграть по ее правилам, ответила я. – Что же Вам угодно?
Через некоторое время, выслушав ее сбивчивый рассказ, обильно перемешанный слезами, я восстановила картину произошедшего несчастного случая в ее семье две недели назад.
Как и весь персонал, работающий в Межзвездной Школе, она жила на уровне 3D. В общем, как я поняла, несчастье случилось с ее дочерью, после которого девочка впала в кому. Было много эмоций, и очень трудно было увидеть объективную картину случившегося, но дело было так: ее десятилетняя дочь возвращалась откуда-то и на нее напали. Она утверждала, что насилия не было, но ее сильно избили, и предположила, что девочка увидела то, что, по идее, видеть не должна была. На мое утверждение относительно того, что по этому поводу надо было идти в Службу Безопасности и разбираться с ними, она ответила, что там, вероятно, знают, кто напал на Машу, но ничего не говорят ей. Я выразила сомнение по этому поводу, тем более, что в каждом коридоре МША было «натыкано» по три видеокамеры на квадратный сантиметр, и этот случай должны были заснять. Она гнула свое: никто, мол, мне информации не предоставляет.
- Это, наверное, большой начальник или весьма ценный сотрудник. – Сказала она, пошмыгав носом. – И его просто не хотят выдать – ведь это же означает мгновенную огласку. – Она, понизив голос до шепота, продолжала: - От меня ушел муж, когда Маше было три годика. – Всхлип. – Чтобы хоть как-то выжить, я поступила в Космический Корпус по контракту, и, при распределении, попала сюда на должность медицинской сестры. – Снова всхлип. – А теперь мой единственный ребенок лежит без движения, и я ничего не могу сделать.
Она заплакала, теперь уже не таясь. Я сначала тупо смотрела на нее, соображая, врет она, что было очень даже заметно – Служба Безопасности была в Школе всегда на высоте, - или говорит правду, в таком случае выходило, что кто-то из «верхов» Школы настолько уверовал в свою неприкосновенность, что осмелился поднять руку на ребенка.


- Почти пришли. – Алик, озираясь по сторонам, открыл довольно невзрачную дверь и кивком пригласил меня и Яну войти. После того, как мы сделали это, он с той же осторожностью, закрыл ее.
Наступила тьма, хоть глаз выколи. Алик включил фонарь и осторожно пошел вперед. Я, уже поняв, что видеокамер здесь нет, начала осматриваться, ведь сие помещение должно было стать моим домом на предстоящую неделю, а это означало, что мне нужно знать все ходы отступления.
Но, оказалось, что мы еще не на мете. Попетляв по коридорам, которые весьма сложно было назвать чистыми, через некоторое время мы подошли к довольно тяжелой металлической двери. Алик положил руку на датчик сканера, и дверь открылась.
Когда я сказала, что подвал МША – это склад старых тряпок и прочих, негодных никому вещей, я, конечно, была абсолютно права. Но я даже и не предполагала, что на складе такого барахла можно устроить такое.
Я очутилась в самой настоящей каюте, примерно такой же, какая была у меня в то время, когда я еще числилась, в официальных списках МША. В углу стоял компьютер. Я подошла к нему, при этом вопросительно взглянув на него, и, не получив ответа, застучала по клавишам.
- Только не наглей. – Ответила на мой вопрос, заданный одними глазами, Яна. – А иначе скоро придется к Всевидящему сходить.
- Причем, уже нам всем. – Присоединился Алик.
Я закончила изучение списка программного обеспечения, которое стояло на компе. Он было таким устаревшим, что я поняла, зачем здесь держат столько файрволов. Их было целых пять штук, и работали они независимо друг от друга – каждый в своей области памяти, коей было тут достаточно. Что самое интересное, конфликтов среди них не было.
 - Да тут одних только файрволов – пять штук. – Сказала я, внимательно глядя на своих товарищей, которые, в свою очередь, выжидательно смотрели на меня. Поняв, что сейчас нельзя терять времени даром, я отошла от компа, и села на кровать. – В Службе Безопасности должны быть новейшие программы, - кровать была ужасно жесткой, но я понимала, что сейчас выбирать не приходится, - а еще, - продолжала я, встав в нее и сев за стол, - там должны храниться видеозаписи того утра, когда Артем и Лида ушли в свой последний полет.
Мои друзья переглянулись с таким видом, будто психиатр, внимательнейшим образом осмотрев меня, недвусмысленно намекнул им о том, что моя крыша давно кинула меня, и уже больше никогда не вернется.
- Ты предлагаешь, - осторожно начал Алик, - хакнуть Службу БЕЗОПАСНОСТИ?! – Он смотрел на меня округлившимися глазами. – И откуда нам это сделать? – Уже ехидно спросил он. – Отсюда? – Он подошел к компу. – Давай. Только если что – последствия за свой счет.
- А похороны – за счет Конгресса. – Ввернула свое слово Яна. – Ты хоть понимаешь, что ты только что сказала?
Я внимательно посмотрела на них и прикидывала, что они сделают, если я расскажу им о своем плане. Незадолго до того, как я «смылась» из Школы, на крыльях перевода, я слышала, как Артем разговаривал с кем-то по видеосвязи. Конечно, подслушивать чужой разговор страсть как некрасиво, но мне удалось понять, что абонент, с которым он говорил, явно ему угрожал. Сложив два и два я поняла, что Тема что-то узнал, а вот что… Теперь мне немного стали понятны слова о том, что это было убийство.
- Или другой вариант, – продолжал ерничать Алик, толкнув Кызлакову в бок. Та, не ожидая толчка, удачно «приземлилась» на кровать рядом со мной. – Ты, - он кивнул на меня, - пинком открываешь дверь в отсек Службы Безопасности, и кидаешь газовую гранату. – Не переставая лыбиться, он взял табурет и поставил его точно напротив меня. – Затем залетаю я, стреляю из чего-нибудь в потолок и ору что-то вроде: «Ключи от архива видеонаблюдения!» или «Накатили мне сюда последние версии программного обеспечения!». А ты, - он кивнул на Яну, - стоишь на стреме.
Яна сидела и тихонько посмеивалась. Затем закатилась так, как будто бы услыхала очень хороший и смешной анекдот. Мы непонимающе уставились на нее и ждали, пока Ее Величество Кызлакова соблаговолит обратить на нас свое внимание.
- Не, - наконец выдавила она из себя, все еще не переставая смеяться, - не так. Ты вламываешься туда следом за Скан и орешь: «Быстро накатили мне сюда новый компьютер!!! Иначе урою всех!!!!!!». – Она не смогла удержаться от нового приступа смеха. – А ты, - она посмотрела на меня сквозь слезы, которые выступили у нее на глазах от смеха, - со скоростью света взламываешь их базу данных, и «уводишь» коды доступа ко всем уровням Школы.
- А ты? – Не удержалась я от вопроса.
- А что я? – Яна удивленно поморгала глазами и снова прыснула. – Я же не имею того опыта в хакерстве, что есть у тебя. Я, - тут она задумалась на секунду, - как он и сказал, - она кивнула на Алика, - стою на стреме.
Про хакерство она зря вспомнила. Ой, зря, ведь это была еще одна причина, по которой Всевидящее Око ненавидело меня всеми фибрами своей души – мы как-то вломились в его компьютер из компьютерного класса третьего уровня – Лида как раз «нарыла» интересный сетевой адресок, а у меня чесалась «клава»... Половину ценнейшей информации скинули себе, несчастный винт почти полностью переформатировали и еле ноги успели унести до того как в класс вломились эмиссары Службы Безопасности – вот, черти, отлично работают. И все бы непременно сложилось бы хорошо, да вот только жили мы на пятом. А нумерация секторов в Школе была просто супер: например, после третьего уровня сразу следовал восьмой, а чтобы добраться до пятого, который был ни чем иным, как своеобразным «домом» для курсантов, необходимо было сменить три лифтовых направления. Но до дома мы все-таки добрались... к трем часам утра, а в девять тридцать начинались занятия. Пять пар. Могли бы и раньше, но все более-менее крупные центры движения были оккупированы видеокамерами и сотрудниками все той же доблестной Службы Безопасности. Потом целый день выглядели так, как будто бы нас пыльным мешком по голове пристукнули, причем всех пятерых. «Гнали» до офигения, зевали через каждые пять минут, ходили словно пьяные..., хорошо еще, что спички в глаза не вставляли, Господь миловал. Вот, что значит, не выспаться перед учебой.
Однако Всевидящий не знал точно, но подозревал, что мы (а, сказать точнее, я) к этому приложили свои рученьки. Знай бы он точно – нас бы посадили на гауптвахту, к лучшем случае, в худшем – дали бы пинка под зад.  С этого времени нас взяла под ненавязчивый контроль Служба Безопасности Школы, нас начали регулярно проверять – на месте ли мы, все ли у нас в порядке и т.д. и т.п. Вскоре стало ясно, что ничего, из того, что мы совершали раньше, сделать нельзя – в наших каютах, с завидной регулярностью, стали появляться видеокамеры скрытого наблюдения и микрофоны там, где видеокамеру «вживлять» было просто неприлично.
В свою очередь, мы объявили негласную войну как Могучему Всеволоду, так и его обожаемой Службе Безопасности. С завидной регулярностью, мы находили у себя в каютах «пасхальные яйца», оставленные ее сотрудниками. Помнится, я «нарвала» этих сюрпризов полную корзинку и, вместе с друзьями, у которых было тоже кое-что в руках, отправилась на десятый уровень, в Центр обеспечения безопасности МША.
Великое и Могучее Всевидящее Око как раз было там. Эх, жаль не взяли видеокамеру, или хотя бы фотоаппарат, чтоб запечатлеть как выражение его лица, так и лица начальника Службы Безопасности, когда мы, не говоря ни слова, вывалили эти «яйца» на начальственный стол!!! Начальник Службы скривился так, словно ему в рот положили лимон огромных размеров и приказали медленно разжевать. Что же касается Всеволода... Сначала он застыл в ступоре, а затем, повалившись на стул, закатился смехом, причем через некоторое время мы стали опасаться за его здоровье – не дай, как говорится, Бог, захлебнется. Но с тех самых пор видеокамеры у нас перестали расти. И микрофоны, впрочем, тоже. До Всеволода, наконец-то, дошло, что нечего зазря гробить технику, когда она еще пригодиться может.
Но вместо этого, во время очередного медицинского осмотра, нас «пометили», примерно так же, как окольцовывали раньше на Земле перелетных птиц, когда те еще были в наличии. Всем нам, хотя это было строжайше запрещено одним из законов Конфедерации, под кожу были введены кое-какие ампулки, кое с чем. Это вещество пеленговалось даже самым «захудалым» сканером или пеленгатором. С этого самого времени для нас стало проблемой, например, прогулять пару, или сунуться туда, куда обычным курсантам доступ был запрещен. В конце концов, путем проб и ошибок, опытным путем, конечно, нам удалось узнать, что мы являемся носителями некого вещества, которое имеется лишь в термоядерных реакторах новейшего типа. На то, чтоб ступить на борт звездолета, нам надо было предъявить специальное удостоверение, которое подделать было невозможно, а про то, чтоб оказаться без него на территории космопорта или космодрома... Несколько раз нас принимали за террористов, и мы были вынуждены сидеть в участках планетарной полиции или милиции по нескольку суток, рекорд – четыре месяца. Правда все необходимые условия для житья были предоставлены.


Краем уха, обучаясь в МША, я слышала этот скандал, который был связан с его именем, хотя доктор Фримен совершил несколько просто фантастических открытий. В частности, он опроверг теорию доктора Герберта Моля…
Однако ученый мир не воспринял его идею, отбросив ее как ненужную, хотя Фримен привел неопровержимые, с его точки зрения, доказательства. Его попросту высмеяли.