Пока кусок - не знаю от чего... просто пишется

- А теперь ложись поудобнее, - Алик указал на небольшой диванчик, или как там оно называлось. По форме «это» напоминало обычное кресло, но имело еще и, - как бы, - подставочку для ног; и, - как мне показалось, - в «этом» можно было лежать полусидя. Или сидеть, полулежа, или еще что…
Видя мое нежелание забираться в кресло, Алик не торопил меня. Он, - настоящий, дипломированный психотерапевт, - терпеливо ждал, когда я, наконец-то решусь, и вверю в его руки свое психологическое состояние.
Честно говоря, недолюбливаю я психологов, и сама не знаю почему. Вернее, как недолюбливаю…, я учусь на верификатора, а он – тот же психолог, но с правом оценки достоверности сообщаемой информации. Живой детектор лжи, короче говоря. Но сейчас я не горела желанием выведывать, а виновен ли Алик в чем-либо, сейчас мне было не по себе от осознания того, что кто-то другой, - а не я сама! – станет копаться в моих мозгах, выискивая то, что тревожит меня уже довольно длительное время.
А причина есть. Не могу нормально спать. Причем, до того «не могу», что мне, - с завидной регулярностью, - снятся кошмары, причем такие, что, - частенько бывает, - скатываюсь постели в холодном, липком поту. И если бы – только с постели. Крайний раз я сиганула со второй полки вагона пассажирского поезда, огласив его таким воплем, что один из пассажиров, - послеповатый, полуглухой старичок, место которого было почти возле туалета, - громко спросил на весь вагон, а что же произошло. И оставшиеся трое суток поездки все пассажиры доблестно предлагали мне снотворное каждый вечер. В конце концов, я решила, что глыкать «сомнол» или «димедрол» без предписания врача – затея неблагодарная, и попрыгала в страстные объятия докторов, которые, - казалось, - только меня и ждали, а - обследовав меня своими приборами, - они обнаружили то, что у меня сердце – справа, кистозно-фиброзная мастопатия, а вдобавок к ней – сколиоз не долеченная пневмония. И, - если причину появления последних я могла, примерно, предположить, - то насчет мастопатии моего воображения явно не хватало. Так или иначе – навыписывали мне столько, что легче удавиться, что, - по счастью, - в мои планы, - ни явно, ни тайно, - не входило. Засим пришлось лечиться, и хорошо еще то, что меня не взяли «под белы рученьки», и вежливо не препроводили в стационар. Хотя могли бы.
Алик все это знал. И не только это. Алик знал ВСЕ. Вообще – все, ибо наши родители дружат, и мы с ним дружим чуть ли не с детсадовского горшка. Жили мы с ним в одном многоэтажном доме, на одной лестничной площадке, ходили в одну и ту же школу…, а потом, - когда мои родители купили небольшой дом в пригороде, - его семья переехала тоже, и мы снова стали соседями. Так что, - если и стесняться, - то только не Алика, Алик почти что брат, а брат – существо бесполое. Поэтому он знал про меня все, так же, как и я о нем.
- Давай-давай, оно не кусается. – Подбодрил меня он, и несильно толкнул вперед. Мне ничего не осталось, как залезть в него, горестно вздохнув.
Алик улыбнулся чему-то своему, затем подошел к столу и взял с него блокнот, что положил на него неким временем раньше. Затем он вернулся ко мне и сел в другое кресло, что не имело «подложки» для ног.
- Ну, рассказывай, - полушутливо начал он, - что стряслось, и каким образом ты вообще докатилась до жизни такой.
Я заржала в голос. Алик, внимательно смотрящий на меня, в своих очках, - оправа которых ему категорически не шла, на мой взгляд, - напомнил мне моего универовского препода, который тоже выпытывал у нас, - студентов, - «как мы докатились до жизни такой», если, - почему-то вдруг, - мы оказывались «не готовы» к очередному семинару. Когда приступ истерического хохота прошел, и я вытерла слезы с глаз, я обнаружила, что он сидит, и все так же внимательно смотрит на меня. Не имея представления о том, что он желает услышать, я решила «прояснить ситуацию», по крайней мере – для себя.
А «до жизни такой» это как? – Осторожно спросила я. – И что ты подразумеваешь под словосочетанием «такая жизнь»? – Я уселась поудобнее, ибо эта штука, - на которой я сидела, - видимо, - больше была предназначена для того, чтоб на ней лежали. – И. – в твоем понимании, - «такая» - это какая?
Изобразив на своем лице крайнюю степень любопытства, я стала ожидать ответа. Однако вместо него он осуждающе посмотрел на меня, покачал головой и закрыл лицо ладонью. Меня «подмывало» спросить, а кто же опозорился, но моя интуиция, - а она у меня была, и была не слабая, - предостерегла меня от такого необдуманного поступка. Я промолчала, хотя видит Бог, у меня было что сказать.
- Натах. – Наконец начал он, и в его голосе можно было опознать нотки обиды. – А кто к кому пришел? За помощью? – Он некоторое время помолчал, а потом продолжил: - Поистине, «твои» правду говорят: дай тебе палец, ты всю руку отхватишь. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – По самую коленку.
На этот раз, - все-таки, прыснув, - я успокоилась быстро. Понимая, что Алик искренне желает разобраться в моей ситуации, и избавить меня от ночных видений, я почувствовала себя последней сукой, которая кусает руку помощи, ей протянутую. Титаническим усилием воли я заставила верификатора забраться в самый дальний уголок моего подсознания, не представляя, что же случится с Аликом, если он его, - совершенно нечаянно, - извлечет на свет Божий.
- Все, все. – Миролюбиво изрекла я, удобно принимая позицию «сидящего лежачего». – Обещаю. Что больше никаких препонов ставить не буду. Помогай, - и я хитро подмигнула ему правым глазом.
Осознав, что раунд остался за ним, Алик подошел и закрыл жалюзи на окнах. Комната тут же погрузилась в приятный полумрак, и я ото всей своей Души смачно зевнула. Неплохо, - подумалось мне, - если он меня сейчас усыпит прямо тут, я увижу очередной эпизод своего кошмарного мыслесериала и, - с ревом раненого медведя проснусь, и, - не дай Создатель, - прыгну на него, как на ту пассажирку, - не попадет ли мой спаситель в клинику для душевнобольных? Представив сие «действо» я хихикнула, и повод был: реакция пассажиров того вагона оказалась красочной и весьма запоминающейся… особенно, после моей «мягкой» посадки.
Мысли оживили воспоминания, которые уже начали стираться из памяти. Мне снился мой дед, - отец моей матери, - который уже отбыл в мир иной… в тот раз он пришел ко мне во сне, и принуждал пойти с ним. Я отказалась, убегала, он догонял…, наконец, он загнал меня на какой-то утес. Под которым плескалась вода океана, но дороги назад не было, а предок был настроен весьма решительно. Мне ничего не оставалось, как, - с дичайшим криком, от которого кровь в жилах застыла у меня самой, - броситься вниз со скалы и молиться всем богам сразу о том, чтоб ненароком не убить себя, да и не пораниться – тоже.
Я выжила. Следующее, что я помню – я упала на что-то мягкое, которое заверещало подо мной, затем, – пернуло, – так, что меня чуть не выдуло из вагона, - а потом выматерилось так, что у меня непроизвольно свернулись уши. В трубочку. В следующий момент оно, - со всей силы, наверное, что у него была, - долбануло меня чем-то по башне, и я, завизжав от боли, испоганила воздух внутри вагона еще  раз, и, - более «толстым» ароматом.
Зажегся свет, и глазам моим предстала удручающая картина. Я сидела верхом на Юлианне Андреевне – женщине, примерно 50 лет, а та… та просто выла белугой. В следующий момент сильные мужские руки сдернули меня с нее – и я догадалась, что это был наш сосед по купе.
Вагон – он для того и плацкартный, чтобы все жили там, как одно огромное общежитие. Чихнешь на одном его конце – в противоположном «будьте здоровы» кричат. Ну, так вот: переполошились все, кто-то даже подумал, что одна из пассажирок – женщина, - будучи на седьмом месяце беременности, - начала рожать. Ставлю на все, что угодно: она от одного крика Юлианны уже должна была разродиться, причем родить сразу тройню: первого от Мужа, второго от Страха, а третьего – от Ужаса. Юлианна встает, подходит ко мне на дрожащих лапках, вдыхает воздух полной грудью – и на мне в ухо! Орет, мля, как шлюха, которой не заплатили…, и тут, - перекрывая общий гвалт, - со стороны туалета для пассажиров, - доносится глас почти слепоглухонемого дедушки, который интересуется, что же случилось и кто орал так, что он проснулся….
Был просто взрыв смеха. Даже проводник, - который дежурил в эту ночь, и, - который прибежал на «место крушения сна всего вагона», - заржал, словно хороший конь. Затем – спросил, что же произошло, а когда я доблестно обо всем рассказала, - одна из пассажирок - громко, на весь вагон,- истово помолилась, и весь смысл молитвы сводился к одному: Господи, дай всем нам нормально доехать, и не превратиться в психов, или, - что еще хуже, - в паралитиков.
- Что смешного? – Спросил меня Алик, и я, - вернувшись из мира грез, в реальный мир, - увидала его стоящим рядом и поправляющим подголовник у «этого нечто», на котором я «сидела полулежа». – О чем-то вспомнила?
- Так точно. – Мое тело кивнуло, и я посмотрела прямо в глаза Алику, - я вспомнила свой крайний полет в вагоне пассажирского поезда. – Тут я снова захихикала. – Особенно то, как Юлианна Андреевна перданула на весь вагон. И меня сманила….
Он усмехнулся, но как-то невесело. Мне тут же постигло спросить его – о чем это он, но я не успела.
- Существуют понятия, такие как «врачебный такт» и «врачебная этика», но, - так уж и быть, - тебе скажу. – Он немного помолчал. – Твоя Юлианна Андреевна – так же, теперь мой пациент. – Я округлила глаза, а он тихо, - и, смотря куда-то в сторону, - продолжил: - Ее привел ко мне ее старший сын. Так вот, - он посмотрел на меня так, словно хотел взглядом растерзать на миллион кусков, - она, - к твоему сведению, - после твоей «посадки мягкой», начала заикаться. Это первое. – Алик сел, - почти, что напротив меня, - забросив ноги «одну на другую». – А второе – она стала бояться засыпать, ей постоянно кажется, что она снова, - вот сию секунду, - услышит твой кошмарный возглас, и ты снова прыгнешь на нее….
- Уй. – Я опешила, осознание того, что я виновна в том, что другой человек, - по моей милости, - станет пациентом психушки, не доставило мне ни малейшей радости. – И что же теперь будет? – Осторожно спросила я.
Мне тут же постигла мысль про то, что родственники Юлианны «впарят» мне судебный иск на несколько десятков, - а, - моет быть, - и сотен, - тысяч рублей, платить которые я ни явно, - ни тайно, - не возжелала бы. А мотив был, причем – мотив весьма и весьма серьезный: получалось так, что мне приснился кошмар, и он, - этот кошмар, - стал причиной того, что я, - сама того не желая, - изуродовала психику совершенно невинного человека, который не причинил мне ничего плохого. Теперь мне стало понятно, - а почему, - на следующее утро, - Юлианна говорила так, словно заикалась…, на тот момент я восприняла все это как излишнее волнение, излишний испуг…, а оно вон как получилось. Но тут во мне тоже проснулся психолог.
- Заикание лечится гипнозом. – Как бы рассуждая сама с собой, начала я. – И, - я уверена, что ты с этим справишься. – Я немного передохнула и собралась с мыслями, что высказать ему все «в один присест». - Гораздо труднее вылечить боязнь сна. Так что, боюсь, только стационар. – Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Психиатрическая лечебница…, но она на это ни за что не пойдет. – Видя, как Алик посмотрел на меня, - удивленно посмотрел, - я закончила. – Психотип не тот, она эпилептоид, а эти ребята должны всегда, - и во что бы то ни стало, - быть сильными. – Алик смотрел на меня взглядом, который я диагностировала как «прибалдевший». – А больничка, - с их точки зрения, - это «слабость», и еще какая – слабость. Так что, - я села ровно и спустила ноги на пол, - только если лишить ее сознания и транспортировать в больничку, ибо сама, - и по доброй воле, - она туда ни ногой, и – ни за какие коврижки. – Я посмотрела на него. - У тебя воды попить не найдется, все горлышко свело от «новостей» таких.
- Лежи, горе луковое. – Он не спеша встал, подошел к столику, на котором стоял графин с водой, и, -  налив воды в высокий бокал, - вернулся ко мне, вручив мне то, о чем я его попросила. – Психолог доморощенный, - он почти что, - по-отечески, - на меня посмотрел и продолжил. – Хоть психотип ты и верно определила, но – с чего ты решила, что «больничка» является слабостью? Это первый вопрос. И второй: почему ты решила, что моего врачебного таланта не хватит, чтоб убедить ее пойти туда, причем – безо всяких «коврижек»?
«Ибо оперативная психодиагностика», - подумалось мне, я уже открыла, - было, - свой рот, чтобы поведать ему про свои занятия, а потом призадумалась – а надо ли ему оно? И потом: на слово он мне все равно не поверит, и придется проверять…, я была не уверена в том, что я смогу правильно «заловить Алика на лжи».
- Эпилептоид обладает сильной, но – энергетически ослабленной нервной системой, - начала я вспоминать, что же говорил мне по этому поводу мой наставник в области детекции лжи. - У них «право» - это всегда право, «лево» - всегда лево, и по жизни – все параллельно и перпендикулярно. – Я взглянула на Алика, который смотрел на меня, снисходительно улыбаясь, и продолжила. – Иными словами – вся ее жизнь, - я решила не говорить о мифическом человеке, а прямо «перевести стрелы» на Юлианну, - это управление информационными потоками, и их концентрация в ее собственных ручонках.
Взяв паузу, я начала сопоставлять то, что мне говорили об эпилептоидах, и – что я про них читала, - с самой личностью Юлианны Андреевны. Получалось так, что, - хоть и диагностировала я ее верно, - я определила только ведущий психотип. Я помнила то, что «чистых» психотипов, - как и «чистых» темпераментов, - не бывает, нет, - есть, - конечно, - акцентуанты, но…, у меня было предчувствие того, что Юлианна – не просто ярый представитель данного психотипа, а самый, - что ни на есть, - акцентуант. «Ведомый» психотип можно со 100%-й уверенностью послать к черту. А значит – я могла смело описывать Алику эпилептоидов, и была уверена в том, что «попаду в точку».
- Теперь смотри далее, - я поудобнее села в «лежаче-сидячем» кресле. – Начну с крайнего – с управления информационными потоками и концентрации их в ее руках. Она любит знать про то, что, - непосредственно, - ее касается, это факт. Так же, она обожает, просто «кайфует» от того, что ее считают сильной личностью. – Тут я примолкла, вспоминая то, что рассказывала о себе сама Юлианна Андреевна в ответ на то, что рассказал ей другой наш сосед по купе – Николай. И картина получалась интересная, ибо в поезде, - абсолютно незнакомому человеку, - люди могут поведать свои самые страшные тайны, и могут не бояться разоблачения: вероятность того, что они снова встретятся, крайне мала. Так же я знала, что эпилептоиды не горят желанием все о себе рассказывать, но – если поддержать другого человека, ставя в пример себя, любимую… «ведомый» психотип Юлианны начал маячить на горизонте. – А она не говорила тебе о том, что она разведена и осталась с четырьмя детьми, один из которых инвалид с детства? – По одному виду Алика я поняла, что он знает и об этом. – Теперь смотри: там, в поезде, наш сосед, - Костя, - сказал ей, - причем сказал, глядя в глаза, - что она очень сильная женщина. – Я улыбнулась, вспоминая эпизод. – И она расцвела так, как будто люди ей с утра комплименты говорили, причем – всем вагоном. Блять, - я соскочила с кресла и заходила по кабинету, - я не бетазоид, но мне показалось, что еще вот-вот, - и она «растечется» по полке от свалившегося на нее блаженства.
- Бета… кто? – Вопросил меня Алик, с усердием вертя головой в направлении моих поползновений по его кабинету. – Кто это такие и с чем их едят? – Он ажно заерзал в кресле. – И как их правильно готовить….
Объяснять не хотелось, ибо это могло привести меня совсем не в ту степь. Я понимала, что я уже «отклонилась от курса», причем, - отклонилась весьма существенно. Однако Алик смотрел на меня, и я должна была ответить. Ответить хоть что-то. Но, честно говоря, – начинать не хотелось.
- Ты знаешь, что такое франшиза «Звездный путь»? – Алик утвердительно кивнул. – Ну, вот там и ищи их. – Однако Алик смотрел на меня, и мне пришлось пояснять: - Те же кинестетики, только они чувствуют эмоции других существ.
- Ага. – Он встал, схватил меня за локоть, и чуть ли не силой усадил снова в кресло. – И еще при этом, читают мысли других людей. – После чего он снова взял блокнот, и уселся напротив меня.
«А являются ли бетазоиды телепатами?» - проскочил в мыслях вопрос. Честно говоря – я никогда им не задавалась. Взяв паузу в разговоре, я не следила за тем, что говорил Алик, а напряженно обдумывала «думу думную». Мысль, высказанная Аликом, оказалась весьма интересной, - но вот жизнеспособна ли она, я не имела понятия.
Я начала вспоминать. Несмотря на то, то во франшизе «Звездного пути» было уже столько снято, что я терялась в подсчетах, реально я смотрела только три сериала: про космический корабль и капитана Пикара; про космическую станцию за номером девять, что летает на орбите планеты Баджор; и про космический корабль, который своим ходом добрался до Земли из Дельта-квадранта. Во всех трех бетазоиды – несомненно – были, но вот: были ли они телепатами?
- … гараж! – Услышала я, и ощутила довольно сильный тычок. – Ты меня слышишь, или «улетела» уже? – Я перевела на него свой взгляд, и он, увидев то, что я «почтила его своим вниманием», широко улыбнулся. – О чем задумалась, говорю?
- Алька, - начала я, растягивая слова, - а ты меня на Мысль натолкнул. – Я снова спустила ноги на пол. – Бетазоиды: они телепаты или нет? – Мне удалось увидеть, как он картинно закатил глаза. – Что?
Однако вместо ответа, он снисходительно посмотрел на меня.
- Бетазоиды могут чувствовать эмоции и настроения других созданий, это факт, причем ничем неопровержимый, - собравшись с мыслями, начала выдавать я информацию. – Но телепатия…, - я скептически пожала плечами, - не знаю. И потом: мы говорим о вселенной «Звездного пути», а не по «Вавилону 5», там да, - телепаты были и скооперированы они были в…
- В коллектив боргов. – Алик хмыкнул, - или как он там называется…
Признаюсь честно: на сей раз, он меня загнал в ступор. Причем до такого, что мне пришлось потрясти головой, чтоб вся та пыль, которую он уже успел «поднять» в моем мозгу, перемешалась еще раз, прежде, чем снова «осесть» на стенки черепной коробки. Мигом представив «кубик» во вселенной Майкла Стражински, я хмыкнула. Но организация телепатов там точно была, но без королев, и всяких там, летающих «кубов». И называлась она, - я нахмурилась, вспоминая название группы, - точно! Корпус «Пси».
- А причем тут борги?! – В моем воображении сразу же нарисовался «куб», который только что «вывалился» из трансварпового канала, и зазвучал голос Коллектива, говорящий мне о том, что, - очень скоро, - я буду ассимилирована, и сопротивляться бесполезно. – Брр! – Меня передернуло, я посмотрела на Алика, который, - вопросительным взглядом, - смотрел на меня. – Аль, ты меня сейчас прости великодушно, но ты путаешь две вселенные. Причем до такого путаешь, что Джин Родденберри в гробу переворачивается, а у Майкла Стражински по спине «мурашки» бегают, размером с мамонта….
Смотря на него до меня дошло, что эти два имени, - которые я, - неким временем ранее, - озвучила ему, - для него являются пустым звуком. Интересно, как тогда он смотрел Сериалы? А ведь он их, - как ни странно, - СМОТРЕЛ, ибо, - какое-то время назад, - жил с ярой фанаткой космической фантастики. К слову говоря, фанатка хозяйкой была «никакой», готовила просто кошмарно, и бедняга Алик, - как только приходил к нам, - жрал так, как будто сбежал с голодного края. Его отец называл его «выходцем из Северной Кореи», ведь всем было известно, что в той стране живет и процветает лишь верхушка, а весь остальной народ – живет впроголодь, тайно мечтая сбросить ненавистную династию с «трона». Так вот и отец Алика страстно мечтал о том, чтобы Светлана, - в один из своих «прекрасных» денечков, так поцапалась с ним, что Алик выставил бы ее прочь из квартиры. Помнится, что дядя Олег торжественно поклялся, что, «в тот самый день, когда Алик поругается со Светкой, и даст ей от ворот поворот», он «нажрется» в дровину…. Но пьяным его так никто и не видел, хотя Алька давно уже «разбежался» с ней. Не без моей помощи, конечно. Но про ЭТО никто не знал…, и, - надеюсь, - не узнает никогда.
- Причем тут борги?! – Повторила я свой вопрос, заданный неким временем раньше. – В «Вавилоне 5» телепаты были объединены в группу, которая называла себя Корпус «Пси». Причем, - я нахмурила брови, - они там до такого на объединялись, что чуть ли не силой заставляли телепатов жениться друг на друге, с целью селекционирования более сильных телепатов. Всякие патогены, направленные мутации… - Мне тут же вспомнилась серия, в которой Талия Винтерс обнаружила, что является участницей программы «Спящие». Немного позже, мне явился ее друг – Айронхарт, который пострадал от «Пси-Корпуса» больше, чем Талия.
- Мутатор мыть надо. – Вдруг ни с того, ни с сего выдал Алик, и я скорчилась в кресле от смеха.
Краем глаза я посмотрела на него, и увидала, что он тоже смеется в кулак.
– Да, я помню этот анекдот, но в данном контексте беседы, - я подняла указательный палец правой руки вверх, как бы акцентуируя внимание на этом факте, - он абсолютно бесполезен…. Так! – Я резко тряхнула головой и вперла в него немигающий взгляд: - А тебе не кажется, что мы сбились с курса? С чего там все началось, м? – Я явно позабыла все, о чем мы начинали говорить ранее. – Началось с того, что я прискакала к тебе за Помощью….
- А закончится все обсуждением «Звездного пути», - Алик улыбнулся так, что я смогла увидеть все тридцать два зуба во всей их красе, - вместе с «Вавилоном 5», и к черту твои ночные кошмары, Юлианну Андреевну и прочую «лабуду». – давай «оторвемся»! – Я вольготно откинулась на спинке «сидяче-лежачего» нечто. – Что, не хочется?
- Неа. – Я отрицательно помотала башней, вспоминая, на чем я остановилась, когда описывала представителей эпилептоидного психотипа. – Я хочу, нормально спать, без всяких ночных кошмаросериалов, без того, чтоб видеть во сне расчлененку, трупы и живых мертвецов, вкупе с зомбайнами. – Про «зомбайнов» я явно загнула, человек «знающий» - мигом определил бы во мне геймера-халфера. – Корпорация «Амбрелла», зомби, «обитель зла»…, не, я не прочь их смотреть, я против только того, чтоб смотреть их каждый день. А так, разика три в недельку – покатит.
Но память молчала. Она не желала выдавать мне последнюю «точку восстановления системы», ту черту, перейдя которую мы от психологии перешли к космической фантастике. Но, подумав, я решила, что фантастика – это лучше, чем фентези, ибо я терпеть не могла всех этих Гарри Поттеров, магов, колдунов и ведьм. Фентези я могла взять в руки только тогда, когда ничего интересного уже не останется. Тогда – все, что угодно, лишь бы не сдохнуть.
- А второй путь Юлианны Андреевны, - наконец, я вспомнила, на чем остановилась, - это изъяснения кратко и по существу. – Я немного помолчала, анализируя поведение Юлианны, когда она только села в поезд. – Когда она только залезла в наш вагон, она рубила предложения, которые состояли только из нескольких слов, на все вопросы отвечала однозначно: да или нет. – Алик, наконец-то, снизошел до того, чтоб слушать, даже улыбаться перестал, - и лишь только потом, через сутки пути, Николай ее разговорил, и у меня такое ощущение сложилось, что ей даже дышать легче стало…
- Ну, хорошо, психолог ты мой. – Он потянулся, сидя в своем кресле. – Давай, только допустим, что ты меня убедила в том, что ей нравится, что ее считают сильной женщиной. – Заглянув в блокнот, он продолжил: - Я «опущу» тот факт, что ты говорила насчет ее нервной системы, но – с чего ты решила, что моего врачебного такта и таланта не хватит для того, чтобы заставить ее лечь в больничку?
Пример у меня перед глазами был, и пример не слабый. Наш сосед, Юрий Владимирович Бязин, был ярым представителем эпилептоидного психотипа: в один момент он в таком благодушии, что у него можно выпросить что угодно, даже кожу с его мошонки на кошелек; а в следующий – он может проломить тебе голову в дикой ярости. И такие «перепады» в его настроении очень сильно напоминали больного эпилепсией, эти смены настроения были очень похожи на припадки. Проводя аналогию, я вспомнила, что у Юлианны наблюдалось нечто подобное: как она – от абсолютного благодушия, - за какую-то секунду перешла в состояние дикой ярости от того, что ей сказали что-то не то. Причем, на мой вопрос, - а «не то» это как?, - не смогла бы ответить и я сама.
- Видишь ли, - я снова поднялась с кресла, и заходила по кабинету, - эти ребята, и девчата, - я имею в виду эпилептоидов, - очень конкретные ребята. Причем – на прямой вопрос, они желают получить прямой ответ, и ты ОБЯЗАН им его предоставить. – Я остановилась рядом с его креслом, и увидала улыбку на его лице. – А если ты будешь ей «лить воду в уши», таким же образом, каким станешь ее уговаривать лечь в психушку, клинику для душевнобольных, или как ты там ее еще наречешь – я не знаю, она тебя, - родной мой, - на части порвет, как Тузик грелку. Понимаешь, - я снова села на «лежаче-сидячее» кресло, - они не воспринимают слишком объемный поток информации, они просто звереют от обилия словестной воды…, так что – если ты твердо решил говорить с ней по этому поводу, - тебе лучше подготовится и наметить примерный план.
- Молодец. – Я «гоню», или в его голосе явственно слышны нотки уважения? – Не думал, что когда-нибудь ты так же «возьмешься» за нашу специальность. – Под «нашей специальностью» он явно имел в виду профессию психолога или психотерапевта, и я снова «прикусила язык», а так хотелось рассказать ему про верификатора! Однако, я «кожей чуяла», что время еще не пришло.
Разложившись в кресле в полу лежачем состоянии, я еще раз смачно зевнула. Алик молчал и что-то сосредоточенно писал в своем блокноте, что – я не решила спросить, тихонько ожидая, когда он обратит на меня свое внимание.