Воспоминания о Крымске

        История города Крымска ведёт свой отсчёт с 1858 года, когда на левом
берегу реки Адагум было заложено Верхнее-Адагумское укрепление.
Затем в укреплении была размещена штаб-квартира 73-го Крымского пехотного полка,
получившего своё название за доблесть, проявленную в русско-турецкой войне 1853-1856 годов.
    В начальном периоде эта война начиналась между Россией и Османской Турцией и соответственно называлась русско-турецкой. В дальнейшем на стороне Турции, к военным действиям против России, подключилась Англия, Франция, начались бои на Балканах, так война переросла в общевропейскую. В России она осталась под названием Крымской.   
    Позднее укрепление было переименовано в Крымское. В 1862 году приказом по Кавказской армии на левом берегу Кубани образованы первые 25 станиц, в их число попало Крымское укрепление. Первыми поселенцами стали 140 отставных солдат, пожелавших поселиться возле крепости, и штрафные казаки, присланные из других регионов. Всего чуть более двухсот семей.
Сейчас город Крымск центр одноименного Крымского района, с населением почти 130 тысяч человек, в самом городе проживают примерно 60 тысяч человек. От нашей Ахтырки он расположен в 25 километрах.    В Крымском районе, кроме русских, украинцев и армян, проживает много понтийских  греков. В течение нескольких лет до войны, Крымский район официально назывался Греческим.

  В 2001 году Алла Пугачева прикупила в Крымске заводик по производству чипсов, которые выпускались под торговой маркой «АБ» (Алла Борисовна). Почему-то вся продукция, не реализовывалась в крае, а отправлялась в Москву. Бизнес у примадонны не заладился, и в 2006 году завод был выставлен на продажу. Алла запросила за него цену 2 милиона евро, эксперты оценили его всего  800 тысяч евро.
                .  .  .
   Река Адагум  левый приток Кубани, начинается на северных склонах Маркотхского хребта. Адагум  образуется при слиянии рек  Бакан (левый исток) и Неберджай (правый исток), протекает через город Крымск, впадает в Варнавинское водохранилище и далее вдоль Варнавинского сбросного канала и впадает в Кубань, ее протяженность не большая и составляет всего около 66 километров.
В основе ее названия - тюркское Ада-кум, где,  ада – «остров», кум – «песок», то есть «Песчаный остров». Но, наверное, эта версия не правильная, название реки адыгейское и переводится как «бешеная».
  После ливневых дождей в горах она выходит из берегов и действительно становится бешенной.  В 2002 году Адагум еще раз подтвердил свое название, показав свой «бешеный» нрав, когда затопил несколько сот домов в Крымске, были жертвы среди населения, после чего,  пришлось в срочном порядке строить заградительную дамбу.
                .  .  .
   О Крымске у меня остались в основном детские воспоминания. Во времена моего детства, его еще не воспринимали как город и по привычке, продолжали называть Крымской, в смысле станицей. В Крымской жили мои родственники по отцовской линии – старшая родная сестра отца, то есть моя тетя, ее муж дядя Гриша и их дети, двоюродная сестра Марина и брат Виталий. В настоящее время, все они (кроме Виталия) живут в Израиле, но его сын и дочь там же.
В начале 60-х годов они жили в маленьком домике, принадлежащем железнодорожному ведомству, в котором дядя Гриша, работал инженером-энергетиком, а тетя в регистратуре железнодорожной поликлиники.
На территории, прилегающей к дому, находился склад с электрооборудованием для железной дороги, за которое нес ответственность муж моей тети. Склад со всех сторон был покрыт толстым слоем земли (по подобию ангаров для самолетов на военных аэродромах), на его стенах и  крыше росли густые кустарники. Здесь же был большой яблоневый сад, за которым никто не ухаживал, но он продолжал давать хорошие урожаи яблок зимних сортов.  Примерно в 70 метрах от дома проходила железная дорога Краснодар-Новороссийск. Немного дальше, вправо уходит железнодорожная ветка в Порт - Кавказ.
     Когда учился в начальных классах, родители, уезжая отдыхать в Сочи и в другие места, оставляли меня у наших крымских родственников. Здесь, я подружился с соседскими пацанами, с которыми играл в «войнушку» и вместе с ними ходил купаться на Адагум.
 Если в Ахтырке мы играли в войну в основном с самодельными деревянными автоматами и пистолетами, реже фабричного производства, то в Крымской  все было совершенно иначе.  Поясню, почему иначе. 
  В 1943 году  через станицу Крымскую проходила мощная линия укреплений немецкой обороны «Blau schtrich», что переводится как «Голубая линия». Здесь долгое время шли  кровопролитные, ожесточенные бои, следы которых, после семнадцати-восемнадцати лет после окончания войны, мы отчетливо видели, это остатки осыпавшихся окопов, ряды ржавой колючей проволоки на сгнивших деревянных треногах, посеченные осколками стволы и ветки вековых дубов.
Во дворе моих родственников и на прилегающих  территориях, буквально в любом месте, заросшего высокой травой, большого пустыря,  на земле лежали в огромном количестве ржавые патроны, пули от всех видов стрелкового оружия и  гильзы от артиллерийских снарядов. Помню, как моя тетка жаловалась кому-то, что как ей тяжело  возделывать грядки под огород из-за земли, сплошь усыпанной металлом. Осколки от снарядов и гильзы, она выносила со двора полными ведрами.
  Можно было наклониться к земле буквально в любом месте и набить патронами и пулями полные карманы. От нечего делать, мы иногда раскладывали и  сортировали по отдельным кучкам - пули от автоматных, винтовочных и пистолетных патронов, отдельно от них гильзы, которых было немерянно.. Пуль от пистолетов было очень мало, поэтому они ценились больше  всего. Вообще, этого «добра» здесь было такой переизбыток, что на все это смотреть и все это перебирать мне крайне надоело и не вызывало ни каких эмоций.
      Мы были свидетелями, когда совсем рядом с двором моих родственников, при копке траншеи под прокладку электрокабеля, по профилю старого окопа, примерно на метровой глубине, двое рабочих нашли скелет немецкого солдата с огнеметом. Это не было могильным захоронением, наверное, его тело завалило землей при взрыве, поэтому труп не был замечен похоронной командой. Рабочие не могли понять, что это за не понятное оружие они откопали, сначала думали противотанковое ружье, но дуло, диаметром примерно 3 - 4 сантиметра, было  слишком коротким. Когда докопались до ржавого стального бачка литров на десять, к которому был прикреплен еще один бачок поменьше, пожилой рабочий с уверенностью  определил, что перед ними огнемет. Он объяснил своему напарнику, что в боях огнеметы применялись очень редко, в основном ими немцы поджигали строения. Возможно, что перед нами были останки  фашисткого солдата-поджигателя. На прахе была  ржавая каска, остатки формы и сгнивший солдатский ремень с уцелевшей оловянной пряжкой, на котором  сохранилась барельефная надпись «God mit uns» - «С нами бог». Теткин муж, через свое начальство,  вызвал военных, которые увезли эту неприятную находку вместе с его огнеметом. Мы еще покопались в этом месте и нашли несколько монеток немецких пфеннингов, которые были из алюминия и не поржавели, хотя сильно потемнели.
     Во дворе возле дома моих родствеников, пацаны соорудили шалаш,  использовав три большие  катушки-бобины из-под алюминиевого провода и кабеля (из хозяйства энергетика дядьки Гришки), закрыв проемы ветками, различными дощечками и кусками фанеры.
    В шалаше находился наш штаб и «склад» оружия, с которым мы играли в войну. Взрослые об этом оружии знали, его видели и нам не препятствовали, потому что оно было безопасное, но были категорически против штыков, потому что боялись, что по неосторожности можем выколоть друг другу глаза.  У нас  было несколько трехгранных штыков, которые приходилось прятать от взрослых, пять «лимонок» без запалов, советские автоматы ППШ без прикладов и патронных дисков, пара винтовок, также без прикладов, ствол ручного пулемета с двуногой подставкой, каски немецкие и русские.
Немецких  шмайсеров и штыков-ножей, от винтовок, не было ни одного. Такой штык-нож был у моего деда в Краснодаре, который он называл тесаком и откалывал им щепу для растопки печки. На тяжелой свинцовой ручке штыка был хорошо виден маленький черный орел, а под ним в кружочке, такая же черная свастика. Из-за свастики, дед запрещал выносить его со двора, чтобы не нажить  неприятностей за хранение предметов с фашисткой символикой.
     У нашего предводителя, сына железнодорожного рабочего, был немецкий пистолет, которым он очень гордился. В том возрасте я, конечно, не мог определить тип пистолета, вальтер или парабеллум, не знаю. 
Много раз находили хоть и ржавые, но целые патроны для винтовок. По детской глупости бросали их в костер, после нагревания в котором, они начинали стрелять. Однажды я положил под патрон с пулей таблетку сухого горючего (сухой спирт). Подперев патрон комочками земли, на краю траншеи, направил его в сторону пустыря, поджег таблетку, и опустился на корточки в траншею. После нагрева патрона,  увидел, что за долю секунды до выстрела он развернулся в мою сторону, но не мог, что-то предпринять. Бабахнуло. Пуля вошла земляную стенку траншеи, буквально в сантиметре от моей головы.
Из половинки бомбы (или снаряда), точно не могу сказать, несколько раз вытаскивал желтоватый тол, сыпал его дорожкой и поджигал, горел он очень быстро и ярко.
     Только через годы начинаешь понимать, какими мы тогда были глупыми и из-за детского баловства подвергали себя и окружающих смертельной опасности. Моя тетка часто меня предупреждала, чтобы не брал в руки гранаты и не подходил к снарядам. Ее сын  Виталий (двоюродный брат), ее поддерживал и приводил в пример рассказы о  людях, подорвавшихся  на минах в Крымской и окрестностях, рассказывал об оторванных руках и ногах, при этом явно привирал.
Мой дядя, родной брат матери, в 46 году в Краснодаре, балуясь с гранатой «лимонкой», остался без обоих глаз, можно сказать, что ему здорово повезло, что остался живой, а находившейся рядом с ним мальчишка погиб.
    Во время наших игр в войну, мне не нравилось бегать в пробитой солдатской каске, она для меня была слишком большой, внутри нее не было никаких ремней, поэтому приходились постоянно поддерживать одной рукой от сползания на глаза, ржавчина пачкала  руки и голову.
Через несколько лет мои крымские родственники переехали жить в Краснодар. Сейчас они проживают в Израиле и вполне довольны жизнью.
В 2006 году мы с братом Володей поехали на его машине отдохнуть на несколько дней в Христову Щель, которая к тому времени уже не принимала отдыхающих, но мы договорились. По пути заехали на базар в Крымск, прикупить фрукты. Городской рынок стал современным, обустроенным  торговым предприятием, но находился на том же месте, что во времена моего детства. Я несколько лет не был в Крымске. В начале 80-х годов  работал на Троицко-Анастасиевском нефтяном месторождении, что в Славянском районе, мы на вахтовке ездили туда через Крымск, забирали рабочих и на обратном пути завозили в город, но в центр не заезжали и на базаре не были. В этот раз по приезду на крымский базар я получил настоящий шок. Было полное ощущение, что попал в Среднею Азию или Ближний Восток. Почти все торговцы были черноволосые, смуглолиции и говорили не по русски. Преобладали турки-месхетинцы обоих полов (значит не все уехали в Америку), затем греки, армяне (это наши ребята) и и небольшое количество крымских татар (видимо кто-то не смог или на захотел уезжать в Крым в начале девяностых), добавляли картину наши кубанские казачки, которых также нельзя отнести в разряд блондинок.

 
2010г.