История Херпучинской школы в ХХ веке

В моем повествовании о Херпучинском прииске  уже написано немного о  школе, но у меня возникло желание чуть дополнить материал о ней.  Причем я считаю более правильным, чтобы речь вести сразу о двух школах – в Херпучах и Оглонгах, и упоминать о третьей – в Удинске. .

Как я это сейчас понимаю, в те 30-е годы, когда в стране началась борьба с неграмотностью ( в нашем районе 69% людей не умели ни читать, ни писать), предусмотрели строительство нескольких школ, лучшие ученики которых должны были заканчивать среднюю школу в Херпучах, где сразу построили здание интерната.  Но пока не было учеников старших классов, она после открытия стала семилеткой. В Оглонгах, на Удинске и в Князево школы были начальные. Не знаю, в каком здании была начальная школа в Князево, там училась Ангелина Ивановна Шохина, но вот школа в Удинске открылась в здании, где раньше жил купец Муковозов.  Красивое здание на берегу Амгуни, как мне писали, до сих пор стоит.  В Оглонгах было одно здание школы, и лишь в 1955 году было построено второе, в котором стали учиться начальные классы.  Постепенно, по мере того, как выпускались ученики 7-х классов, можно было открывать среднюю школу, которая и начала функционировать в Херпучах с 1940 года. С этого же года школы в Оглонгах и Удинске стали функционировать как семилетние.

Рассказ о школах  будет неполным, если не упомянуть о тех людях, которые долгие годы учили несколько поколений земляков в Херпучинской и Оглонгинской школах. Судя по документам, семилетняя школа в Херпучах была открыта в 1933 году. Первым её директором был Коломеец, потом Анциферов.  В числе первых учителей были Кокорина Агния Иннокентьевна, которая преподавала русский язык и литературу.  Она приехала сюда вместе с мужем, который  завербовался работать кассиром на прииск. С этого времени стал формироваться учительский коллектив  Херпучинской школы.   Я не владею всеми данными ни по учительскому составу,  ни как учителя приезжали работать в Херпучи и Оглонги.  Чаще это происходило так, как приехала учительница русского языка и литературы Глотова Нина Степановна. Вот что написал об этом её сын Виктор в своих воспоминаниях.
 
«Наш приезд на прииск я помню смутно, хотя отдельные эпизоды вижу четко и ясно. А было мне в ту пору, летом 1938 года, всего 4 годика. 
До этого мы жили в Хабаровске. Я, моя сестра Людмила, мама, папа. Помню, что жили во дворе школы, где работала мама, в небольшом домике. Во дворе лежал штабель бревен, на котором и в котором мы играли. В нескольких шагах проходила центральная улица им. Карла Маркса, поэтому и дома там стояли видные, высокие. Как-то смотрел, сидя  у папы на плечах, прохождение по этой улице большой демонстрации с флагами, какими-то моделями в руках, и помню громкие звуки духового оркестра.

Папа тогда работал радистом на радиостанции треста «Приморзолото», и в 1938 году ему было предложено занять освободившуюся вакансию в далеком прииске Херпучи.  Связь на дальнее расстояние в те далекие годы осуществлялось в основном с помощью радиостанций. Телефонная сеть тогда еще не было достаточно мощной и разветвленной.

Итак, судьбе было угодно направить моих родителей на работу в этот далекий таежный поселок. С тех пор жизнь так или иначе возвращает меня к этому месту, на этот прииск, где прошло мое детство и юность, где я закончил школу и нашел друзей. Яркие, неизгладимые впечатления и особых дух от этих таежных мест живут во мне до сих пор.

Как  мы плыли по Амуру, я не запомнил. Из более поздних разговоров родителей знаю, что пароход назывался то ли «Коминтерн», то ли «Профинтерн». Сестра Людмила упала со второй полки каюты. Во время остановок парохода команда грузила дрова из больших поленниц на берегу.  Долгое муторное сидение в каюте катера, идущего вверх по Амгуни, закончилось на берегу в Оглонгах в районе Верхней базы. Катер ушел. Мы сидим на берегу рядом с вещами, сложенными кучей. Папа пошел в поселок, а мы все сидим. Наконец, спустя полтора часа он является с подводой, довольный, заявляет, что хорошо пообедал в столовой.  Едем, сидя на подводе, рядом с чемоданами и стульями. Хорошие были стулья – венские с гнутыми ножками и спинками. На подъем идем рядом с телегой. И, наконец, последняя картинка нашего прибытия на прииск – первый дом перед больницей, дом совсем новый, недавно срубленный, в пазах бревен виден мох. При разгрузке телеги я помогаю, как могу. Мне дали чемоданчик с масляными красками (папа тогда увлекался рисованием, и все принадлежности захватил с собой). Чемодан маленький, но тяжелый.  Я говорю: «Ой, какой тяжелый чемодан!». Наблюдавшие  нашу разгрузку любопытные пацаны тут же начали хохотать, и потом долго меня так и дразнили «тяжелый чемодан».

Запомнил я первых наших соседей. За стеной жила семья врача Ремизова, и был у них сын Юрка. Вскоре Ремизова перевели в Николаевск, и вместо него главврачам работал Нечаев Алексей Михайлович, а аптекой заведовала его жена Зауэр Августа Ефимовна.»

Но часть учителей попала сюда по распределению после окончания институтов или училищ. Вот что написала о своей матери, Малининой Евдокии Дмитриевне, её дочь Вера:
 
«Успешно  окончив в 1940 г  столичное  Педагогическое училище № 5, моя мама с группой таких же  молодых девчат, откликнулась  на призыв  партии осваивать Дальний Восток.

В Хабаровск приехали пять молодых специалистов из Москвы, четверых девчат  отправили в Нижне-Амурский район -  там не хватало учителей начальных классов. Две  девушки -  моя мама и её подруга  Лапшина  Анна -из Николаевска на Амуре  на необычном для них судне халка  добирались до прииска  Херпучи.

В 1940 году в Херпучах  мама  приняла  первый класс, ознакомилась с будущими учениками, их семьями, но   в самом начале    учебного года её перевели  преподавать по своей специальности - математику в  5-7- классах. В то время только пятых классов было пять.   А учителей не хватало. Ей пришлось с первых дней работать на полторы ставки. Сейчас она вспоминает: "Все получали по 370 руб, а я - 600!"

Поселили  молодых специалистов в тот дом, где  мама потом  прожила вплоть до своего отъезда из Херпучей, т.е. 53 года.   Первый год они жили  вчетвером в одной комнате . Настоящая коммунальная квартира.   Постепенно девчата повыходили замуж и разъехались по своим квартирам. А мама с семьёй так и  осталась жить в этом доме на Центральной улице - он стал родным для всей нашей семьи.

После первой зимы, проведённой в Херпучах, у мамы стали болеть  суставы – артрит.   Несмотря на военное положение  в стране,  её направили на курорт "Кульдур" - в ту пору кадры ценили!

У  школы   была своя котельная, дров уходило  очень много. И на заготовку дров   в военное время  привлекали учителей. Мама вспоминает, как они   в лесу  спиливали  деревья, обрубали сучья, а вывозом брёвен занимались  несколько мужчин, освобождённые от воинской обязанности.  Сейчас я даже не могу представить себя на её  месте в ту пору - такое уж  наше изнеженное поколение.»

А вот что написано еще об одном учителе Херпучинской школы Котове Иване Васильевиче:

«Родился 7 января 1920 года в деревне Ликша Гдовского уезда Петроградской губернии. В 1935 году окончил семилетнюю школу, в 1938 году — Лужское педагогическое училище. В составе группы из 18 выпускников-добровольцев уехал на Дальний Восток, где работал учителем в селе Херпучи Хабаровского края: преподавал в начальных и 6-х классах (алгебра, геометрия, физика); вёл занятия по ликвидации безграмотности со взрослыми. Вступил в комсомол, был секретарём комсомольской организации школы.
В июне 1940 года был призван в армию; после подготовки в учебном отряде Тихоокеанского флота (Владивосток) служил связистом службы наблюдения и связи, затем в штабе Северной Тихоокеанской флотилии.
8 сентября 1944 года при обороне Наревского плацдарма, форсировав реку Нарев, его взвод занял позицию и в течение 6 дней держал оборону, уничтожив четыре «тигра» и не менее роты автоматчиков. Этот участок обороны потом называли «Лес смерти». 18 ноября 1944 года за этот бой оставшиеся в живых артиллеристы, в том числе И. В. Котов, были удостоены звания Герой Советского Союза.»

Уже несколько лет на фронтоне школы висит мемориальная доска о том, что в ней работал Герой Советского Союза Котов Иван Васильевич.  После войны он был профессором в Санкт-Петербурге, умер в 2000 году и похоронен на кладбище в Комарово.  Прошлым летом его могилу на кладбище нашли две выпускницы школы – Вера Малинина и Галя Коршунова,  и возложили цветы к памятнику.

Как видите, учительский коллектив складывался по кирпичику, но большинство приехавших в те годы учителей проработали в школе много лет.  Вот что написал об учителях военных и первых послевоенных  лет все тот же Виктор Глотов:

«МАЛИНИНА Евдокия Дмитриевна – молодая, симпатичная, приехала работать в школу в 1940 году. Меня не учила, лишь в 5 или 6 классах замещала учителя-математика. Будучи на прииске в 1983 году, заходил к ней в гости. Встретила очень гостеприимно и приветливо. Многое вспомнили. Из того, довоенного поколения учителей, она осталась  в Херпучах, пожалуй, единственная. 

ЧИПИЗУБОВА Нина Георгиевна по прозвищу «Гилячка» приехала на прииск в 1943 или 1944 году. Первое время она жила у нас, так как мамины родители в молодости были дружны с её родителями, когда вместе жили в селе Михайло-Семеновском на Амуре.  Прозвище свое получила оттого, что часто на уроках и у себя дома рассказывала о своей работе на Чукотке, показывала фотографии с раскосыми чукчами. Туда она поехала после окончания «Института народов Севера» в Ленинграде. Почти всю жизнь она прожила одиноко. Своих детей у неё, естественно, не было, но она всегда растила и воспитывала несколько племянников и племянниц. Общалась с ними строго, требовала порядка и дисциплины в доме.

МАКАРОВ Павел Петрович по прозвищу «Кыл» - спокойный, невозмутимый пожилой холостяк. Невысокого роста с седыми, зализанными на сторону волосами, небольшими усиками. Постоянно ходил в одном и том же «блестящем» костюме – гимнастерка и галифе.  Преподавал рисование,  и на его уроках можно было делать все что угодно – ходить по классу, громко разговаривать, прикинуться больным и не выполнять задания. Однажды мы его вместе со столом и стулом опутали нитками. Он пытался со звонком встать, но стол закачался, стул упал, а мы принялись весело хохотать. Пал Петрович молча избавился от ниток, взял тетради, журнал и невозмутимо вышел из класса. Он неизменно писал праздничные лозунги на кумаче, красиво оформлял стенгазеты, наглядную агитацию, отлично рисовал и писал каллиграфическим почерком. Однажды мы с другом случайно побывали в комнате барака, где он жил, и я запомнил красивые пейзажи на стене в небольших рамках

НИКОЛЬСКИЙ Владимир Васильевич по прозвищу «Лопух» - высокий, средних лет  мужчина, вел у нас физкультуру и основы военного дела.  По-моему, как в одном, так и в другом он мало что знал, особенно в физкультуре. В военные и послевоенные годы основам военной подготовки начинали учить с 5-го класса (готовили будущих защитников Родины), поэтому в школе должен быть соответствующий учитель и кабинет. Что касается кабинета, то он у нас был неплохой. Было там несколько настоящих винтовок – трехлинеек со штыками, после войны появился настоящий автомат ППШ. То и другое с просверленными казенниками. Были противогазы, учебные гранаты разных типов, имитация боевых отравляющих веществ (БОВ), разные стенды, плакаты и т.д. Винтовки и автомат мы разбирали – собирали, учили устройство, назначение деталей, а также эффективно использовали на сцене при постановке пьес на военную тематику.  Помню «РВС» по Гайдару, «Сын полка». Еще изучали какие-то уставы, зазубривая их «железные положения», занимались строевой подготовкой, в том числе и с винтовками в руках. У него был некоторый речевой изъян, так, он не выговаривал сочетание букв «дн», а говорил «нн». Например, вместо ладно у него получалось «ланно». Мы его иногда беззлобно передразнивали: «Ланно, ланно. Ни как обинно, как досанно, но все онно – менный ковш удел на нно». Кроме того, он слегка гундосил и на уроке физкультуры, когда командовал: «Упражнение начинай!» нам слышалось «Испражнение начинай!». В физкультуре он было полный профан и ни одного упражнения не мог показать на тех самодельных спортивных снарядах, что были у нас в школе.  По характеру он был не злобливый, слегка меланхоличный. В свободное время занимался рыбалкой и охотой.

Немецкий язык вела ЩЕРБАКОВА Александра Степановна, по прозвищу «немка». Смуглая, стройная, симпатичная молодая женщина с решительным, немного властным характером, с хорошим знанием языка и методики его преподавания. Не сказать, что мы её любили, но уважали за справедливость, доброе отношение к нам и общительный характер.  Приехала она на прииск вместе с мужем – офицером. Он служил в зоне, в лагере для заключенных, расположенном недалеко от поселка, на Верхнем Хоне. Однако они вскоре разошлись, а на школьном горизонте появился молодой симпатичный учитель, демобилизованный воин ЩЕРБАКОВ Константин Иванович. Что он преподавал, не помню, но мы его полюбили за то, что он мог делать все: играть на баяне, на струнных инструментах, крутить «солнце» на турнике, прекрасно рисовать и красиво писать. При этом был всегда спокоен, доброжелателен и вежлив со всеми. Естественно, спустя некоторое время в школе стала работать учительская семья Щербаковых. Проработали они на прииске много лет и перед тем, как уйти на пенсию, Константин Иванович долго был директором школы. Позднее они переселились в Хабаровск, и приезжая туда в отпуск, я часто заходил к своим уважаемым учителям.

КОКОРИНА Агния Иннокентьевна – ветеран нашей школы, работала в ней, наверное, с 1932, а может и раньше (Виктор Тимофеевич ошибся, школа открылась в 1933 году – А.Щ.) Вела русский язык и литературу в старших классах и была неизменным руководителем школьного драматического кружка. Сколько мы под её руководством ставили пьесы, разыгрывали разные сценки, много выступало чтецов и декламаторов местного уровня. Все участники в её кружке были при деле, все заняты, все в заботах, все волнуются, все бурно радуются успехам и огорчаются при неудачах. Она – душа нашего кружка, организатор и вдохновитель молодых талантов. Конечно, это занятие, увлеченность нас в значительной степени развивала и приобщала к литературе и искусству.  По характеру Агния Иннокентьевна была доброй и отзывчивой. Никогда в  классе не кричала на лодырей и бездельников, а выговаривая им, призывала к совести и серьезности. В непринужденной обстановке легко улыбалась, была смешливой и веселой, любила петь песни. Помню, лишь однажды она вышла из себя и кричала истерическим голосом. Шел классный час. Нам рассказывали о нашем любимом и мудром вожде Сталине. Неожиданно мой сосед по парте Отчинашев спросил: «Агния Иннокентьевна, а что будет, если умрет Сталин?». Учительница побледнела, глаза расширились, и она что было сил закричала визгливым голосом: «Отчинашев, вон из класса!» Вслед вылетевшему, как пуля, ученику долго неслись угрозы и проклятия. Мы сидели пришибленные от этой неожиданной, страшной мысли, которую никто никогда не высказывал вслух. Агния Иннокентьевна от испуга едва не лишилась сознания. Мы опасались за опального одноклассника, но все обошлось.

МИЗИШ Георгий Константинович появился в нашей школе, наверное, в 1948 году, переехав из Николаевска. Он стал преподавать физкультуру, его жена пошла воспитателем в интернат.  Первые же занятия показали, что в физической культуре он неплохо разбирается. Во-первых, уроки стали проводиться с хорошей физической нагрузкой, разнообразно, живо. Настолько живо, что с непривычки долго болели мышцы рук и ног. Во-вторых, он организовал спортивные секции, где кроме общефизической подготовки мы занимались знакомством с основами легкой атлетики, гимнастики. Он подробно объяснял особенности  работы тех или иных групп мышц во время выполнения разных упражнений. В-третьих, при нем стали появляться настоящие спортивные снаряды и инвентарь. Мы тренировались в толкании ядра, в метании диска, учились правилам старта на короткие и длинные дистанции, при выполнении прыжков в длину, узнали, что такое «шиповки». В-четвертых, он организовал нас, старшеклассников, на сооружение спортплощадки с сектором для ядра, для диска, ямы для прыжков в длину и волейбольной площадки. При нем закупили настоящие лыжи фабричного изготовления вместо тяжелых самодельных, которых все равно не хватало.
Много можно перечислять того, что сделал Мизиш для нас, учеников, в смысле нашего физического и нравственного воспитания. Как-то раз на секцию он принес таблицу спортивных достижений по Нижне-Амурской области и, не без гордости, показал свою фамилию против некоторых рекордных показателей. Вроде бы это был конькобежный спорт. После этого мы Георгия Константиновича зауважали еще больше. Он ходил с нами в многодневные лыжные  походы, возглавлял бригаду старшеклассников, когда мы спасали школьное сено от наводнения.  Ходил  с нами на лесозаготовки – короче, был во всех наших делах как учитель, руководитель и воспитатель, а порой был похож на нашего старшего товарища. С нами он был заботлив, прост, но в тоже время требовал дисциплины, организованность и серьезного отношения к любому делу, в том числе и к спорту.

Из  учителей-ветеранов хорошо помню ЗАНИНУ Нину Михайловну. Она вела у нас математику, физику, астрономию. В восьмом классе была «классной дамой» и под её руководством мы разучили и поставили на сцене «Сказку о попе и работнике его Балде». До сих пор помню, как будучи чертом, мазал лицо чем-то черным и вонючим.  По характеру спокойная, медли тельная, она редко на нас повышала голос. Объясняя урок, говорила глуховатым голосом, смотрела строго большими глубоко посаженными глазами, произносила слова лаконично, веско, неторопливо, хорошо обдуманными  фразами и предложениями. Физика в её объяснениях была мне понятна и даже интересна, геометрию я просто полюбил, особенно после того, как она меня похвалила за хорошо выполненную в тетрадке геометрическую фигуру. Правда, с алгеброй у меня были нелады и, сколько она со мной не билась, это предмет так и остался для меня «тайной за семью печатями».  Прожила Нина Михайловна всю жизнь одна  с сыном Анатолией и после выхода на пенсию уехала к месту его работы куда-то в Читинскую область.

РОГОЖИНА Таисия Васильевна – симпатичная, высокая, с волнистыми русыми волосами, приехала после института молодой, незамужней. Приветливая, общительная, на уроках серьезная, но легко выходящая из того официального состояния, когда расхохочется, пошутит. Вела литературу и была нашим классным руководителем в старших классах и выпускала нас из десятого.  После выпускного вечера ходила с нами на сопку встречать рассвет. Бывала с нами на вечерах, мягко проводила беседы о будущей самостоятельной жизни, о профессиях. Мы её любили за доброе и заботливое отношение к нам. В десятом классе под её руководством поставили на школьной сцене отрывок из «Бориса Годунова» Пушкина – «Корчма на литовской границе». Я исполнял роль отца Михаила, а мой друг Вакуленко – Гришку Отрепьева.»
            
В 1940 году школа стала средней. Директора Анциферова сменил Нелюбов, потом ими были  Мальцева, Костин. Фотографии этих директоров школы в Херпучах не сохранились. Но зато всех последующих есть вместе со своими учениками или учительскими коллективами. Кадацкий С.П., очень представительный мужчина с окладистой бородой, работал директором в первые годы после войны.  Вот что о нем написала в своих воспоминаниях Ангелина Ивановна Черкашенинова:

«Когда я училась в 7 классе, директором школы стал Кадацкий Семен Пантелеймонович, сменивший Костина. Почему-то Костин мне особенно не запомнился.  А вот Кадацкий был оригинален. В школе была «железная» дисциплина: никто не мог прогулять урок, во время перемены в классе должен был быть только дежурный, а остальные по два человека ходили друг за другом по коридору. В интернат он являлся часов в 8. К этому времени мы были уже готовы: усаживались на кровати (табуреток и стульев в комнатах не было), брали книги в руки, и как будто  все готовились к урокам. Он, довольный, уходил к своей возлюбленной, а мы, радостные, выбегали на улицу.  Но оставался смотрящий, и если директор появлялся на дороге, ведущей на Седьмую линию, смотрящий кричал «Вассер» и все забегали в свои комнаты,  и наступала тишина.

На уроках Кадацкого, который вел химию, было еще интереснее. Он объяснял нам, читая учебник. Писал на доске химические реакции, но не мог уравнять, при этом говорил: «Это, дети, для вас как 12 часов темной ночи». И убегал к своей лошадке, которая была у него как у директора школы.  И спрашивал нас так: «Сейчас отвечает Глотов, приготовиться Вакуленко». И мы в это время лихорадочно читаем учебник.

Кадацкий каждый вечер делал обход по улицам. Не дай бог кому-то попасться ему на глаза. Запрещалось ходить на 9-ти часовой вечерний сеанс в кино. Как-то наши парни втихушку пошли на этот сеанс. Попались на глаза директору,  и тот их наказал следующим образом – заставил подстричься наголо.»               

Кадацкого сменил в должности директора школы Огай А.В., обрусевший кореец, который потом стал директором школы в районном центре Тахте. Вот что о нем написала Ангелина Ивановна:

«Еще хочется рассказать об Огае Апполонии Васильевиче, директоре школы.  Как директор он был неплохой. Проводилось в школе много всяких мероприятий, и художественная самодеятельность была  на уровне, но особенно спортивные мероприятия были праздником и для  родителей, и для учеников. На лыжах ходили все: была проложена лыжня, украшенная разноцветными флажками. И в выходные вся школа выходила на этот праздник.

Несколько слов об Огае – учителе. Вел он у нас историю. Это были нудные уроки. Его методика такова: один урок – 45 минут, спрашивал одного ученика. Следующий урок объяснял таким образом: открывал старые свои конспекты и нудным голосом читал нам, а мы слушали, зевая.»

Потом директором стал  Синеговский.  Вот что я  нашел в воспоминаниях Ангелины Ивановны о том периоде, когда она начала работать в школе. Никто лучше её не может охарактеризовать этот период:

«Закончила я педагогический институт в 1956 году и была направлена в Херпучинскую школу. Директором в это время был Синеговский.  Дали мне вести уроки в трех 8 классах дневной школы, и еще в 8 классе вечерней, которая в это время функционировала.  В классах дневной формы обучения было по 30 человек, а в вечерней – 16.  Не  скрою, трудно было начинать, были и слезы, и обиды. Завучем в это время была Аляева В.Н.; работали Муратова Р.З., Занина Н.М., Пугаченко М.Ф., Скоробогатая С.И., Пономарева Г.Д., Крайний Г.Д., Кокорина А.И., Щербакова А.С., Малинина Е.Д., Глотова Н.С. Это был костяк учительского коллектива, уже опытные педагоги. 

Синеговский проводил педсоветы, которые длились до полуночи. Отчитывал учителей, придирался по пустякам, делал маленькие пакости, помню, к той же Аляевой В.Н.  Но вскоре его уволили, и директором стала Аляева Валентина Николаевна, женщина с характером, знавшая отлично методику преподавания предмета, сплотившая коллектив. Интересно проходили школьные вечера; она организовала школьный драмкружок, ставились отрывки из пьес Чехова, из поэмы Лермонтова «Демон», из романа Пушкина «Евгений Онегин». В школе было много молодых учителей, и директор организовывала всех желающих на прогулки в лес на лыжах, по вечерам катались на санках. Одним словом, не скучали в выходные дни. Весной проводились воскресники: белили клуб, работали на пилораме, мальчишки кололи дрова пожилым людям, осенью нас отправляли на уборку картофеля.

В 1969 году Аляева В.Н. уехала в Тюменскую область, и директором школы стал Константин Иванович Щербаков.  Я уже была назначена заместителем директора по воспитательной работе. К этому времени в школе уже несколько лет работали молодые учителя Василенко Т.А., Веснина С.В., Земан И.В., Серебрякова В.И., Расщепкина А.А., вернулась на работу в школу Миминошвили А.Е. Это была моя учительница в 6 классе, которая вела уроки истории. Как было интересно на её уроках: она не садилась на стул, а весь урок ходила по классу и объясняла.  В те годы она была красивая, подтянутая, в туфельках, мы любовались ей.

При Константине Ивановиче я почувствовала, наконец, себя учителем, который что-то может достичь в профессии. Он был для меня Учителем с большой буквы.  Школа стала для меня вторым домом. Мы вместе с ним обсуждали планы, готовились к педсоветам, он посещал мои уроки. Я, конечно, старалась изо всех сил.  Константин Иванович видел и недочеты, но умел увидеть и положительные стороны,  и похвалить. Он сплотил коллектив, никаких склок, пересудов, опозданий на уроки не было.»

Вот как характеризует своих коллег по школе  Ангелина Ивановна:

«Муратова (Антонова) Раиса Захаровна, всегда спокойная, требовательная к себе и ученикам. На её уроках всегда была рабочая обстановка,  и она всегда умела оказать помощь слабо-успевающим.

Серебрякова Вера Ивановна. Я всегда любила посещать её уроки. Как интересно был построен у неё урок: и работа с картой, и чтение отрывков из произведений, и фронтальный опрос учеников, и многое другое. Скучно не было на уроках её ученикам, так как каждый был втянут в процесс обучения. 

Много хороших слов можно сказать о Василенко Тамаре Андреевне и Маслаковой (Расщепкиной) Александре Андреевне.  Они не только интересно проводили уроки, но и сделали вместе с учениками большое количество наглядных пособий в кабинеты физики и химии.

В школе в те время были пионерская и комсомольская организации. Тамара Матвеевна Чердак была лучшей пионервожатой из всех, кто работал в нашей школе в этой должности. Она была наделена талантом работать с детьми.

Я, как заместитель директора по воспитательной работе, курировала работу комсомольской организации. Не считаясь со временем, приходилось вечерами проводить заседания комитета комсомола, комсомольские собрания. Лучшими секретарями первичной организации ВЛКСМ в школе на моей памяти были Плаксина Н.Т. (сейчас она работает в поликлинике «Вивея» врачом-пульмонологом, врач высшей категории, а 3 года назад была главным врачом в госпитале УВД) и Винников  Александр. Он был хорошим помощником, умел убедительно выступать на собраниях, сам был активистом во всех делах. Я была уверена, что он будет руководящим работником. Талантливый был юноша. (Прим. -  Александр Винников стал позднее губернатором Еврейской автономной области).

В 1993 году, когда я уже была на пенсии и не работала, раздался звонок из районного отдела народного образования.  Меня убедительно просили поработать завучем. Я вначале растерялась, но, подумав, согласилась. Мне трудно было расстаться с любимой школой, учительским коллективом, с учениками.  И я проработала завучем до 2003 года, когда окончательно ушла из стен родной школы в качестве учителя.  В эти годы директором школы была Любовь Антоновна Шаймухаметова, которую я считаю из всех директоров после Щербакова К.И. и Василенко Т.А. самым хорошим руководителем. С ней мне работать было легко. Она была награждена значком «Отличник народного просвещения».

Сейчас, с высоты прожитых лет, задумываюсь: «Что я достигла в жизни?».  Главное – проработала в школе 42 года. За это время из её стен вышло несколько тысяч учеников, в обучении и воспитании которых есть и мой вклад. Всё хорошее, что было в моей жизни, связано с моей школой. 24 июля 1974 года я была награждена знаком «Отличник народного просвещения».

Нужно сказать, что и Чердак Тамара Матвеевна тоже награждена таким же знаком, а   Звание «Заслуженный учитель РСФСР» имеет учительница Серебрякова Вера Ивановна.

А вот учителя в Оглонгинской и Удинской школах были  не такие многочисленные, как в Херпучинской, ведь сначала там были начальные школы,  которые потом были реорганизованы в семилетки.  Одно время после войны директорами школы в Удинске работала Казакова А.И., а в Оглонгах  Магер, которого сменил  Щербаков К.И., проработавший директором 15 лет. Именно на него возложили завершение строительства нового здания школы в Оглонгах. Потом он стал директором  школы в Херпучах. 

После Щербакова К.И. директорами школы были Казакова А.И., Гутенева И.А., Селезнев Г.А., Амерсанеева Н.А., Кропотова М.А.   Заслуженными ветеранами школы были учителя Верховых А.М., Яковлева-Тарасенко Н.Н., Аверихина О.А., Игнатьева А.Н., Шабанова Т.В., Донковцева И.Г., Забалуева В.В., Гончарук Ф.К.,  Яковлев В.И., Грибанов А.И., Чеботарь В.М., Рыбина-Ситникова В.А., Шарабарина Л.В. Долгие 23 года в Оглонгах завучем был Чеботарь Ю.Н., который до этого еще 12 лет проработал учителем и биологии, и географии  и других предметов. Почти все годы он был парторгом школы.

Вот что вспоминает о своих школьных годах Татьяна Чеботарь, которая училась в Оглонгинской школе  по 8 класс включительно, а потом в Херпучах:

«В школе моей первой учительницей стала Валентина Андреевна Рыбина, тогда уже не молодая, строгая, требовательная, ответственная, почему-то любила, когда мальчики были подстрижены на лысо. У мальчиков была форма как у солдатиков: кителек, фуражка, а у девочек коричневые платья с непременно белым воротничком и манжетами, с повседневным черным фартуком, на празднике – и белом. К рукавам многие шили черные нарукавники, чтобы рукава не протирались, и форма служила как можно дольше. Портфели были не у всех и многим родители сами шили сумки. Дочь Валентины Андреевны Галина Ситникова, шефствуя над нами, читала нам книги, и это внеклассное чтение мы очень любили. Кроме того она всегда  давала нам почитать какую-нибудь интересную книжку, и за чтением выстраивалась очередь, отводилось два дня. Помню книги «Дик с 12-й Нижней», «Повесть о первой любви», «Робинзон Крузо»... Некоторые из учителей были детьми репрессированных родителей. Но никто и никогда на эти темы не говорил. Как-то мало рассказывали о своей войне и наши учителя-фронтовики. Они - люди удивительных моральных и нравственных качеств, пройдя через множество испытаний, не утратили доброту, чуткость, не перестали любить страну, отвернувшуюся от некоторых из них, в них чувствовалось воспитание, и пережитое нелегкое прошлое.   
                                В отдельном здании школы, довольно просторном, находилась столярная мастерская, где занимался с классами учитель труда Василий Иванович Яковлев, фронтовик, прошедший всю войну, суровый, требовательный, но любящий детей. Огни окон мастерской порой горели до позднего вечера. Многие из ребят ходили к нему заниматься в кружках. Мастерская имела полное оснащение: токарные станки по дереву и металлу, верстаки, инструменты, материалы, изготовленные Василием Ивановичем шаблоны.

В конце 50-х построили еще одно здание школы, у нас появился хороший спортивный зал и учитель физкультуры Андрей Исаевич Грибанов, который стал нашим классным руководителем, худощавый, слегка сутуловатый человек, ходил в военной шинели, обладал профессионально качествами по своей непосредственной специальности, практически выращивал из ребят спортсменов, они ездили на соревнования по лыжам. В 1964 году ребята побывали на слете туристов в городе Хабаровске, заняли там 1 место и были награждены туристической путевкой в город Москву, а еще перед этим они участвовали  во Всесоюзной конференции юных исследователей рек, озер и водоемов, которая проходила в городе Казани и под Казанью в Бирюлях.   Андрей Исаевич водил нас в походы. У многих были значки ГТО и первые разряды по лыжам. Подростки всегда приходили в свободное время в школу, играли в теннис, занимались на спортивных снарядах.

Своеобразно и интересно вела историю Анна Михайловна Верховых, я любила этот предмет, каждому из нас запомнились ее изречения, мне запомнился весьма нетривиальный рассказ о Египетских фараонах и пирамидах. Учителя русского языка и литературы: трудилась Нина Николаевна Яковлева-Тарасенко, умная и мудрая, учила нас быть грамотными, «стыдно делать  ошибки в письме» – «вбивала» она в наши головы. Учительница Ирина Георгиевна Донковцева воспитывала нас на хрестоматийных образах героев и нам они нравились. Ирина Георгиевна неплохо пела, участвуя вместе с детьми в художественной самодеятельности школы. Запомнилось, как она спешила в школу, неся на руках свою маленькую дочку, истинную куколку, с длинными густыми ресницами — Маринку, которую порою оставляла на нас, девочек-подростков, и мы с удовольствием играли, гуляли с ней.               
               
У нас в клубе проходили смотры-концерты, и это было очень интересно. Иногда я была ведущей этих концертов. Мой отец вел в школе несколько предметов, правда, не сразу, а в разные периоды своей деятельности в школе. Мне запомнились уроки физики, химии – было много практики, лабораторных работ. На уроках мы занимались опытами в хорошо оснащенном кабинете, где все способствовало качественному обучению детей. Отец жил этой работой, любил ее, вел кружки, с ребятами занимался изобретением и постройкой электромеханических игрушек, что-то придумывал на праздники для детей.  Однажды в новогодний праздник закружилась елка, а на потолке вращалась ракета. 

Математику преподавал Константин Иванович Щербаков, наш директор, человек с сильным и мужественным характером. Когда он заходил в класс, все немедленно замолкали на весь урок, хотя он никогда не повышал голос. Его талантливость как учителя, на мой взгляд, определялась умением длительно удерживать интерес класса к преподаваемому предмету, умением « держать паузу», его вопросительное молчание порой было лучше всякого назидания. У Константина Ивановича  был каллиграфический почерк. Когда он записывал задания мелом на классной доске, то мы невольно любовались его красивым и изящным письмом, задумывались над тем, как можно, оказывается, искусно писать и, при этом, до автоматизма ровно и быстро. Хороший пример нам был во всем.

Учителя младших классов запомнились молодыми, милыми с портфелями, в которых всегда были тетради на проверку. Это был хороший грамотный коллектив, все педагоги были интересными ответственными людьми, нашей сельской интеллигенцией. Иначе откуда бы вышли известные наши земляки: поэты, дипломаты, люди, занимающиеся наукой, летчики, врачи, инженеры, строители, учителя, журналисты и просто хорошие в большинстве своем люди нужных профессий, мастера «золотые руки»?

Все помнят Казакову Антонину Ильиничну, учительницу, которая навсегда привила любовь к растениям, научила правильно выращивать овощи, цветы , она была очень добродушна к детям.

После окончания  8-го класса, мы переходили в Херпучинскую среднюю школу, ездили на автобусе 7 километров. Там тоже были замечательные учителя, каждый по-своему, нам было что вспомнить, особенно школьный театр, который организовывала Валентина Николаевна Аляева, в то время директор школы. Все были заняты творчеством, принимали участие в постановках, играли какую-то роль по произведениям А.С. Пушкина, Л.Н Толстого. Я читала стихи или отрывки из произведений, довольно большие, и не только: еще мы пели с девочками квартетом, ездили на смотр — концерт в районный центр, и даже в город Хабаровск. Валентина Андроновна Молодцова вела уроки по конструированию и моделированию одежды, будучи безусловно инженером-конструктором, учила технике кроя, замечательно знакомила нас с приемами моделирования, дала формулу для освоения системы построения чертежа. Именно там я получила первый необходимый опыт по теории и практике конструирования одежды, и в дальнейшем это стало моей второй профессией, которая дает мне определенную свободу, независимость « простор»  моделирования в этом интересном деле.»

Как видите, уважаемые читатели, даже в глубинке учителя готовили настоящих граждан своей страны, прививали им трудолюбие, тягу к знаниям. В те годы не было такого, чтобы плохо успевающего ученика переводили в следующий класс. Второгодников хватало, некоторые по два-три раза оставались на  второй год в разных классах.  Но, как правило, их тянули до окончания седьмого, потом восьмого класса, и в старшие классы не переводили. Тогда уже действовал закон об обязательном семилетнем образовании.  В послевоенные годы в Херпучах была школа рабочей молодежи, или, как её называли, «вечерняя» школа. В ней учились желающие получить среднее образование работающие люди разных возрастов. 

Многие выпускники средней школы в Херпучах в дальнейшем получали высшее образование.  Кто-то поступал сразу поле окончания школы, кто-то из мальчиков после службы в Вооруженных силах, кто-то, отработав  2-3 года на производстве,  успешно сдавал вступительные экзамены в институт. Многие заканчивали училища, и потом работали по специальности.  Прииск считался самый крупным в Хабаровском крае, богатым,  поэтому оказывал существенную шефскую помощь.

В 1988 году старое, красивое, но требующее большого количества дров для отопления, здание было снесено, а на его месте построено новое типовое здание в два этажа. В нем были намного ниже потолки и не такие большие окна, как в старом здании.  Пока здание уже в XXI веке не обшили сайдингом, оно скорее напоминало барак.  Тогда же был построен типовой спортивный зал.

Но в начале 90-х годов начался кризис в золотодобывающей отрасли, и вскоре Херпучинский прииск перестал функционировать. Работать стало негде, ведущие добычу золота старательские артели не требовали большого количества работников,  и не собирались тратиться на социальные объекты. Народ стал уезжать,  и к концу ХХ века число жителей в Херпучах и Оглонгах сократилось наполовину. Стало меньше школьников, учителя не хотели ехать в переживающие нелегкие периоды поселки, а распределение после окончания института приказало долго жить.  Но я не владею информацией о нынешнем положении в школьном образовании в родных поселках, знаю лишь, что осталась всего одна Херпучинская школа, и детей с Удинска и Оглонгов возят в школу, начиная с первого класса.  Вот так больше всего пострадали от нынешних рыночных отношений подрастающее поколение моих земляков.

На этом я закончу свой рассказ о школе, которая осталась в памяти нескольких поколений моих земляков.  И красивое деревянное здание школы в два этажа, с высоченными потолками и огромными окнами, светлыми большими классами. И учителя, которые отдавали все силы и знания, чтобы из несмышленых мальчишек и девчонок выросли знающие школьную программу юноши и девушки, получающие «Аттестат зрелости», готовые к самостоятельной жизни в непростой жизни.  Именно такой она осталась и в моей памяти.