Лапта

                Сегодня Вовка пришёл не один, привёл с собой друга Пашку. Сам он большой и толстый, а друг у него маленький, чуть выше меня, и такой худой, что бабушка, как его увидела, сразу заставила нас за стол садиться и стала кормить.
Я попыталась отказаться:
- Не хочу я кушать, я же уже позавтракала!
Но бабушка и слушать не стала:
- Ничего, ещё раз позавтракаешь – лишним не будет!
И тихонько мне говорит:
- Надо Пашу покормить. У его деда с бабкой пять внуков и все с ними живут. Родители их в прошлом году утонули, царствие небесное, сироты они. Деду с бабкой разве накормить всех, как следует?! Видишь,  какой он худой. Давай, Милочка, садись, а то он один-то есть не станет.
А сама уже на стол и пирожков, и картошку в мундире, и сыр,  и помидоры  со сметаной наставила. Вовка сразу за стол уселся, а Пашка застеснялся.
- Не, - говорит, - я не хочу, я уже ел.
Но бабушка его за стол усадила и полную тарелку гречневой каши насыпала. Вовка тоже свою подставил.  А я скорее на тарелку пирожок положила, потому что каша в меня бы уже не влезла. Стали мы есть, а бабушка всё подкладывает и приговаривает:
- Кушайте, кушайте! Вам расти надо. Бери Паша пирожок, вот сыр ещё козий, ты его с картошечкой, с картошечкой.
Пашка перестал стесняться, съел кашу и пирожок, и сыр с картошечкой, ещё и помидорами закусил. Вовка тоже ест, пыхтит и отдувается. Я пирожок покусала, и мне надоело ждать, когда они наедятся.
- Вовка, - говорю, - ты же скоро лопнешь! Итак толстый, а всё ешь и ешь! Мы же хотели в лапту поиграть.
- Не лопну, - отвечает Вовка, Я знаешь, сколько могу съесть?! Вот всю эту миску пирожков! У меня брюхо большое и аппетит очень хороший!
А бабушка рассердилась:
- Да, что ты говоришь, Мила! Плохо гости только у никудышных хозяек едят! Жалко разве? Пусть кушают, они же мужчины!
Посмотрела я на Пашку, - какой он мужчина? Белобрысый, щуплый - кожа да кости. Хотела  своё мнение высказать, но бабушка не дала – очень уж строгое лицо сделала. А сама миску с пирожками, на всякий случай, от Вовки подальше поставила. Наверное, я права, может он лопнуть.
Наконец, мальчишки наелись и выползли из-за стола.
- Ну вот, теперь и бегайте себе, играйте, - говорит бабушка, - день-то какой хороший!
День, и правда, очень хороший и не жаркий. Солнышко то выглянет, то его облако закроет. В такие дни хорошо на лугу у черёмух играть.
- Побежали, - зову, - смотрите, какую мне хорошую биту для лапты деда выстрогал.
- Не, - тянет Вовка, чё то неохота. В лапту бегать надо, может, в тенёчке посидим?
- Ага! – поддакивает Пашка. – неохота бегать.
- Вы же обещали меня в лапту играть научить, - чуть не плачу я, - в каком тенёчке? Зачем мне дедушка весь вечер биту мастерил? Врун ты, Вовка!
- Чего сразу обзываться? Никакой я не врун! Только наелся очень, переварить надо.
 И уселись в тень под банькой. Я тоже села. Что же мне делать? Придётся ждать, когда они пирожки с кашей переварят. А всё бабушка! Зачем их было так кормить!

Мы долго сидели, пока вся тень из-под баньки не уползла. Наконец Вовка встал.
 - Ладно! Айда играть!
               
                Стали они меня учить по мячу битой бить. Не простое это дело оказалось.  Мячик маленький, а бита тяжёлая. Никак у меня, как у Вовки с Пашкой, по мячу попасть не получается, всё мимо и мимо.
- Ты, Милка, какая-то неспособная! – сердится Вовка.
У меня от возмущения прямо дух захватило.
-  Сам ты неспособный! Очень я способная! Я буквы быстро выучила, и читать ещё два года назад научилась. И считать я до ста могу и передом назад и задом наперёд!
- Ну, может, ты головой способная, а руками нет. Руки у тебя ни с того места растут!
Очень я расстроилась. Взяла биту и пошла домой.
- Эй, ты куда, Милка? – кричит мне вслед Пашка, - ну, хочешь, завтра утром опять за тобой зайдём, ещё поучишься.
- Нет уж, - испугалась я, - вы лучше у Вовки сидите, ждите, а я сама за вами утром зайду.

                Пришла домой, села на скамейку у калитки и задумалась. Ну, как это могут руки у меня «ни с того места» расти? Росли бы они на спине, или на животе, тогда понятно, но они-то у меня, как у всех, из плеч растут. Пошла у бабушки спрашивать.
- Да, кто же тебе такое сказал? – удивилась она.
- Вовка сказал. Я никак по мячику попасть битой не могу, всё время промахиваюсь.
- Да зачем он тебе сдался, этот мячик!  Хочешь, я тебе лоскутков дам, иголку с нитками, сшей лучше своей кукле платьице новое. А то, давай, будем вместе котлетки шлёпать.
Но шить мне совсем не хотелось, и котлетки шлёпать тоже. Скучные это занятия. Очень мне хотелось, научиться по мячику бить, как Вовка с Пашкой.
Вздохнула, и пошла ещё деду о своей беде рассказать.
А дед рассердился.
– Чего это ты, Мила, расконючилась? Чего перед трудностями пасуешь? Нормальные у тебя руки, хорошие даже! Ты вон как ловко со мной сети плела. Тут дело в навыке и сноровке. Пойдём в огород, тренироваться будем.
Только мячика у дедушки не было, пришлось нам на картошке тренироваться. Дед всё хорошо объяснял, и картошку хорошо подкидывал, только я все равно мимо неё била. У него лучше получалось.
- Ничего, - успокоил меня дед, - тут дело в тренировке, завтра ещё попробуем, а на сегодня хватит. Вон бабушка идёт нас обедать звать.
Но бабушка на обед нас не позвала, а заохала и ругаться стала.
- Да что же это такое! Вы же мне своей картошкой все георгины посшибали!
- Не ругайся, Матрёна, - оправдывается дед, тут, вишь, дело принципа. А георгины твои ещё нарастут.
- Да что это за принципы такие, георгины портить! – не унимается бабушка.
А я скорее за деда спряталась, все-таки это он картошкой по георгинам попадал, моя так далеко не улетала. Я всего два раза в огурцы попала, но их бабушка не увидела.

                За обедом бабушка ещё сердилась и с нами не разговаривала. Дед тоже на меня строго смотрел, а потом спрашивает:
- А чего это ты, Мила, когда бабушка ругалась,  за меня спряталась?
- Так я же, дедушка, не виновата! Это же ты по георгинам попадал!
- Значит, я один виноват? И это я сам захотел в лапту научиться играть? И сам по себе по картошке бил? Просто ради собственного удовольствия?
- Нет, дедушка, ты меня учил.
- Ага! Так, значит, всё-таки, это я тебе помочь хотел? Для тебя старался и случайно набедакурил? А с огурцами как? Если их бабушка не заметила, то они, значит, не считаются, и  отвечать всё равно я один должен? Честно это, Мило?
Не хотелось мне соглашаться, что нечестно, но пришлось. Встала и пошла в огород, за двумя огурцами, которые я картошкой сбила. Принесла, и перед бабушкой положила.
- Вот, бабушка! Ругай меня. Я во всем виновата.
- Что старый, то малый! –  вздохнула бабушка. - Вы уж завтра идите за калитку тренироваться, а то мы с вашими принципами  без овощей останемся.