Новослободская 31. 7. Мой дядя Игорь и Игоревичи

Дядя Игорь - старший сын Фёдора Фёдоровича Флоринского присутствовал при трагической смерти деда Фёдора в Васильсурске. Игорю Фёдоровичу было около 16 лет. Он только что закончил кадетский корпус. Готовился поступать в Александровское военное училище в Москве. Следующий по возрасту сын Фёдора Фёдоровича - Олег Фёдорович (мой отец), которому в ту пору было 8 или 9 лет, учился в кадетском корпусе в Москве. Примерно такой же возраст как у Олега, был и у Валентины Фёдоровны. Злате и Бояну был один или два года. Молодой вдове - маме Игоря Фёдоровича, Анне Александровне, у которой фактически не было профессии, было всего 33 года.
 
Все планы молодого человека Игоря рухнули со смертью отца. На секунду представив себя на его месте, мне стало не по себе - каково же было самообладание у этого юноши Игоря и молодой вдовы Анны Александровны, чтобы поднять это большое семейство, взять на себя ответственность за их воспитание.

Дядя Игорь всё-таки окончил Александровское военное училище в 1916 году, которое находилось в Москве на Знаменке. Государство не оставило Олега, Валентину, Злату и Бояна без помощи. Олег учился в кадетском корпусе, куда через некоторое время был принят и Боян.  Валентина Фёдоровна и Злата Фёдоровна были приняты в Московский Екатерининский институт благородных девиц, который был расположен поблизости от Новослободской улицы (на Суворовской площади).
Несмотря на то, что была война, в связи с тяжёлым личным семейным положением Игорь Фёдорович был оставлен в училище помощником классного наставника.
 
Подоспел 1917 год, двадцатилетний дядя Игорь был вовлечён в круговорот событий, разыгравшихся в Кремле вокруг арсенала с 26 октября по 3 ноября 1917 года, связанных с оружием, хранящимся в Кремле. Комиссаром арсенала по выдаче оружия (винтовок и пулемётов) был прапорщик Берзин, назначенный Военно-Революционным Комитетом, высшим органом власти Московским советом рабочих и солдатских депутатов по руководству вооружённым восстанием в Москве. Каждое требование на оружие должно было быть подписано прапорщиком Берзиным.

Находившиеся в Кремле военнослужащие 56-го пехотного запасного полка лишены были какой бы то ни было связи с внешним миром, с гарнизоном и районами. Комендант Московского военного округа полковник Рябцев с целью проникновения в Кремль пошел на хитрость. Воспользовавшись затишьем в уличных боях в Москве, утром 28 октября он связался по телефону с прапорщиком Берзиным и заявил ему, что мятеж большевиков в Москве подавлен. Он предложил защитникам Кремля и арсенала сдаться.

В открытые ворота Кремля ворвались около 100 юнкеров, среди которых был и Игорь Фёдорович. Несколько дней Кремль оставался в руках офицеров и юнкеров, в то время, как от окраин Москвы наступали революционные отряды. В ночь на 30 октября Кремль, был подвергнут бомбардировке, продолжившейся и после сдачи юнкеров. В ночь на 2 ноября было заключено соглашение о разоружении юнкеров и кадетов, которые сами ушли из Кремля.

После этого соглашения в Кремль вошли революционные отряды. По окончании боев всех участников обороны Кремля, кроме тех, кто отличился своими зверствами с пленными красногвардейцами, отпустили на все четыре стороны под честное офицерское слово «не воевать с советской властью». Игорь Федорович, как и многие из юнкеров, остался верен своему слову. При первой возможности он вступил в ряды Красной армии. Он командовал эскадроном в бригаде Котовского.
 
Игорь воевал на Украине, в городе Белая церковь Киевской губернии он повстречал Ксению Харитоновну (тётю Ксению), женился, продолжал воевать дальше, даже когда родился их первенец Константин. Который по рассказам тёти Ксении в тачанке играл связкой пустых гильз.

В те горячие дни 1917 года мой отец Олег Фёдорович Флоринский, выпускник или ученик старшего класса Московского кадетского корпуса в Лефортово, под руководством полковника Владимира Рара оборонял училище и склады оружия в Лефортово от большевиков. После разгрома кадетов, по совету Игоря Фёдоровича, мой отец тоже вступил в ряды Красной армии. Мой отец служил в кавалерии, воевал на Украине и на польском фронте в составе кавалерийской дивизии Олеко Дундича.

Я мало разговаривал с Игорем Фёдоровичем, однако я точно знаю, что старший Флоринский как мог заботился о своих младших братьях и сёстрах. Я могу лишь достоверно знать, как помогал дядя Игорь нашей семье. В трудное послевоенное время он прислал нам целый чемодан кожаных заготовок. Сколько я себя помню мама всегда шила. У неё была швейная машинка «Зингер». По поводу кожи мама мне объяснила, что для пошива сапог офицерам Красной армии выдавали так называемый «крой». Когда дядя Игорь служил, у него скопился за несколько лет этот «крой». Мама из этой кожи шила мне различную одежду. Например, на фотографии с братом Славой я стою в кожаной тужурке. Если честно, все эти кожаные вещи и различные модные вставки для курток, например кожаные плечи, в которых я щеголял почти до института, мне порядком надоели. Я всегда смеялся: «Может их мне гуталином чистить?». С другой стороны, я отлично понимал эту экономию в семейном бюджете и безмерно благодарен за это дяде Игорю.

Помню другую поддержку со стороны дяди Игоря. Как-то мама в разговоре с дядей Игорем посетовала, что её любимый сынок, то есть я, всё лето проводит во дворе, бегая по асфальту.

Я не знаю по какой причине дядя Игорь после войны потерял жилплощадь в Москве. Однако, когда его сын Константин женился, у его тестя Старшинова была зимняя дача в посёлке Кратово (40 км от Москвы по Казанской железной дороге), дядя Игорь вместе с тётей Ксенией поселился на этой даче, фактически на правах сторожей, вместе с немецкой овчаркой Джильдой. Была летняя кухня (мама говорила - курятник), где летом дядя Игорь жил с тётей Ксенией. Двухэтажная дача сдавалась дачникам внаём летом «под завязку», а зимой кроме двух студентов никого на даче не было, и дядя Игорь с тётей Ксенией перебирались в большой дом. Дядя Игорь каждый день уезжал на работу.  Он работал на заводе начальником цеха.

Так летом я оказался в Кратово. Мне поставили раскладушку на кухне в комнате с керосинками, где я одно или два лета спал. В обязанности тёти Ксении входило взаимодействовать с дачниками, готовить еду для нас, для собаки и для кур. Мне надо было помогать тёте Ксении и развлекать детей их дачников. По воскресеньям в Кратово приезжали мама и отец, иногда брат Слава с женой. Например, на нижней фотографии мы все на этой даче: мама, жена брата Мария Петровна, тётя Ксения, дядя Игорь, отец и я (видимо фотографировал Слава).
 
На моём велосипеде я объездил всю округу вокруг Кратово. С отцом мы ходили до посёлка «Отдых», смотрели действующую детскую железную дорогу.

Потом дядя Игорь с тётей Ксенией получили квартиру в Люберцах на Хлебозаводском проезде. Собаку Джильду украли. Через некоторое время дача, оставшись без постоянного присмотра, сгорела.

Вот такой был этот немногословный дядя Игорь. Вы только посмотрите на это лицо, нет не в молодости, когда это был бесстрашный, бравый военный, щеголяющий своей офицерской выправкой, а ближе к старости. Это лицо доброго волшебника из сказки «Золушка». Недаром его тётя Ксения звала «Гулей», наверное, по ассоциации с голубем.
На одной из фотографий в верхнем углу мой отец, которому треплет редеющие волосы младший сын Игоря Фёдоровича Валентин.  После окончания школы он поступил в офицерское училище, и продолжив традицию Флоринских, всю жизнь связал со службой в Советской армии, имел награды и дослужился до полковника.   
Зимой дядя Игорь с Ксенией Харитоновной частенько приезжали к нам на Новослободскую улицу. И тогда, пока мама готовила свой знаменитый борщ, мы с тётей Ксенией начинали делать торт «Наполеон» со сгущёнкой.

---------------------

В нижнем правом углу подборки фотографий старший сын дяди Игоря - дядя Костя (Константин Игоревич Флоринский). Красивое лицо артистического человека с галстуком бабочкой. Я называл его «дядя», однако настоящим дядей для меня был его отец Игорь Фёдорович Флоринский. Я так называл его потому, что Константин Игоревич был гораздо старше меня, он был даже старше моего брата и кроме всего прочего он был моим «крёстным». Когда меня крестили в церкви, что рядом с метро Новослободская (Церковь Пимена Великого в Новых Воротниках), он разглядывал иконы (а там действительно, интересные иконы, выполненные по эскизам Васнецова). По словам мамы, он разглядывал иконы очень внимательно и долго, до тех пор, пока служащий батюшка не сделал ему замечание.

Дядя Костя - личность весьма примечательная. Во-первых, он был музыкант (играл на ударной установке в кинотеатре «Ударник»). Я мало с ним общался. Я помню только отдельные моменты разговоров и лишь общее впечатление от общения.

Например, он рассказывал мне, как к ним в кинотеатр «Ударник» пришёл композитор Оскар  Строк. Дядя Костя мне с придыханием говорил: «Ты себе представить не можешь, это тот, кто написал «Чёрные глаза». Потом он работал на заводе инженером. Я помню, как они с моим братом обсуждали какой-то станок с интригующим названием «Монвил».
 
Я помню он был спортсмен.  Помню в Кратово, взяв в руки какой-то спортивный журнал, он мне объяснял поведение игроков в баскетболе на фотографии, приведённой на обложке этого журнала. Рассказывал, какова тактика нападающего в баскетболе, а также как и почему именно таким образом, как показано на фотографии, действует защитник.

Однажды одновременно с ним в Кратово приехал его младший брат Валентин Игоревич Флоринский. Он приехал в отпуск из Оренбурга. По-моему, Валентин был офицером или выпускником офицерского училища, направленным на службу в Оренбург.

Помню, как они вдвоём готовились к очередному волейбольному матчу между «Кратовцами» и «Дачниками», перевязывали свои пальцы лейкопластырем, настраивались на боевую игру, обсуждали тактику стратегию будущего матча.

Именно дядя Костя ввёл в наш семейный обиход слово «патриарх Флоринских». Это слово использовалось для старшего из живущих Флоринских. Как-то он отозвал меня в сторонку и сказал: «Пока я патриарх, следующий твой брат Вячеслав, мне не долго осталось, прошу тебя поддержи Славу - ему тяжело». Я не всё понял, что он хотел всё-таки этим сказать. Не осмелился тогда переспросить и всегда относился к моему старшему брату с нежностью.
 
Дядя Костя всегда произносил тосты и всегда рассказывал новые анекдоты. Честно говоря, я как-то на него за это обиделся. Дело было в 1970 году на похоронах моего отца. Он рассказал очень смешной анекдот про Брежнева и Хрущёва, который я никак не могу забыть.

Когда дядя Костя вышел на пенсию, он устроился работать в Измайловский парк заведовать аттракционами.  Он позвонил мне и предложил отправить мою дочку Татьяну и сына брата Славы Андрея Вячеславовича на экскурсию в этот парк. Как потом выяснилось - они оба целый день бесплатно катались на аттракционах.

Младший сын Игоря Фёдоровича Валентин Игоревич был младше моего брата Славы, но старше меня. На фотографии именно он треплет за волосы моего отца. На нижней фотографии он в школьной форме, а рядом он в кепке (будучи уже полковником) широко улыбается своей открытой улыбкой. Эту фотографию делал я, в 1997 году мы встретились с ним рядом с Красной площадью (у Воскресенских ворот) не сговариваясь. То ли от того, что я был с женой и он был с женой, то ли от того, что мы просто выбрались в центр Москвы погулять (он жил в Жуковском, а я в Лианозово), мы не смогли уговорить наших жён поехать к нам в Лианозово отметить встречу.

Валентин Игоревич был на моей свадьбе с Людмилой Александровной в 1968 году, которая проходила тоже на Новослободской в нашей квартире, в родительской комнате. Мы смеялись - свадьба хоть и не с генералом, но с майором.
На фотографии в правом нижнем углу мы все в Кратово в одно из счастливых воскресений, когда ко мне приехали мама, отец и мой брат с женой: слева моя мама, потом жена моего брата Мария Петровна, далее Ксения Харитоновна, потом дядя Игорь, потом мой отец и я.