Б. Цыбиков. Тугулдур-тайша. Глава 13

Глава тринадцатая

– Ладно, ладно, да сгинь ты, черт! Больно же… Шобогор, не тискай мне грудь. Ничего не умеешь. А ты погладь, пососи, поволнуй кончиком языка сосцы… Да, не слюнявь, тьфу! Эх, ты, ничем не лучше толстяка Бараса. Сгинь! – Полуголая и пышнотелая Янжудэй рассердилась и шлепнула по спина неуклюжего Шобогора.
Расслабленная и утомленная, она была еще в полудреме, а Шобогор гла-дил нежное и белое тело, тяжело и жадно дышал. Очнувшись, Янжудэй отодвинула мужика, как ненужный узел тряпья, собралась вставать. Но Шобогор все хватался за ее мягкие и полные руки, пытаясь снова уложить в кровать.
– Янжудэй, Янжудэй, погоди, я расскажу тебе интересную новость. Это нас касается…
– Какая у тебя может быть новость? Вот если бы ты принес полную горсть серебра или золота…
– Вот-вот, о золоте и будет разговор. Ну, иди сюда, ложись возле меня.
– Что, золото найдешь?
– И найду!
– Ладно, говори, – Янжудэй неохотно прилегла.
Снова прижавшись к теплому и желанному телу, Шобогор, задыхаясь, зашептал:
– Знаешь, сейчас в этих края разъезжает главный писарь управления, То-бын Тугулдур. Считает людей, скот, прикидывает с кого и сколько может будет взять налогов. Таких, как ты, он не пожалеет. У отца этого писаря есть золотой Шодон-субурган, в нем хранится очень дорогое божество. Вот я и подумал…
Янжудэй скривила мясистое лицо и резко оборвала Шобогора:
– Вот и думай! Ты все время говоришь об одном и том же, а субурган до сих пор так и не выкрал, – она вырвалась из его рук и раздраженно прикрикнула. – Немедленно вставай и убирайся отсюда, хорек вонючий!
Это было уже серьезно, и Шобогор моментально вскочил и оделся. Янжудэй наставляла его:
– Слушай, Шобогор, наш уговор остается в силе. Тобын Тугулдур не должен узнать о нашей перекочевке. Нам пора отправляться. Что я тебе велела сделать, не забыл? На вот, держи, – она сунула ему в руку золотое кольцо. – Отдашь этому… чиновнику, как его, забыла… Умилостивь его. Смотри, не вздумай проиграть в карты. Тогда тебя быстро найдет Бахалзур Сада, ты знаешь, что он может сделать с тобой. А сейчас закрой рот, прижми задницу и отправляйся…
Зная нрав хозяйки, Шобогор быстро выскользнул из юрты. Оставшись одна, она снова забралась под одеяло и задумалась. Мечты были большие… Обидно Янжудэй, все люди живут, как люди, а она? Когда она только что вы-шла замуж,  муж Барас возил ее до Харбина и Пекина. Какая там жизнь, какие танцы она видела! Красивые девушки изгибались, как всемогущая богиня Тара, люди ходили, как боги!..Говорят, что летом был большой праздник в агинских степях, освящали дацан. Сколько там было нарядных парней и девушек, богатых людей в дорогих одеждах и украшениях. И все это прошло мимо нее. Она могла бы блистать на таких праздниках! А здесь какие могут быть праздники… Глушь, скукота. Ни дацанов, ни больших молебствий… А ехать до агинских степей далеко, через реки надо переправляться. Да, не наездишься. Надо кочевать отсюда на юг. Говорят, там есть богатые страны и люди, там всегда тепло, бьют прозрачные аршаны, растут деревья с вкусными плодами. Райская жизнь! Может быть, пересечь Хинганские хребты и добраться до Желтого Моря, или доехать до Хухэ-Хото и Пекина, можно и дальше – до Тибета, а там и Индия. Выпросить молитвами еще лучшую красоту, богатство, красивого и богатого мужа. Хорошо бы добраться до Ганга, смыть в священной воде все грехи, которые накопила за последние годы. Стать бодисатвой, выйти замуж за царя Тибета или Индии!
Мечтать никому не запрещено, и Янжудэй мечтала! Вдруг она отбросила одеяло из мягких ягнячьих шкур, крытое синим шелком, вскочила и, полураздетая, покачивая талией, босиком прошла за очаг. Стала пить прохладный тарак из овечьего молока, загадочно улыбаясь своим мечтам…
Она давно ушла от несносно растолстевшего мужа Бараса, поставила от-дельно три большие юрты и стала жить в свое удовольствие. В первой юрте днем и ночью играли в карты денежные удальцы и молодухи, бывали там и богатые старики. В юрте не смолкал гул, смех, ругань, все было пропитано табачным дымом и запахом китайской водки. Убирал за игроками, варил им пищу и чай, улаживал споры, а иногда и выкидывал вон здоровенный и молчаливый охранник хозяйки Бахалзур Сада. Угрюмый, чернолицый он невозмутимо смотрел на людей из-под густых бровей. Все время ходил с большим железным совком и дубиной… Выигравшие картежники перебирались во-вторую юрту, одаривали щедро хозяйку, ели, отдыхали там, а иногда и спали. Самых богатых парней завлекала и ублажала, правда ненадолго, сама Янжудэй. Будто бы невидимым и прочным шнуром она стреножила и привязывала их к своим ногам.
Одним из таких парней и был агинский Урбанэй Шобогор, которого прозвали там и здесь Надменный Шобогор…

От юрты табунщика Тугулдур и его свита выехали рано. Только кончи-лись горы Адон-Челона, как впереди замерцало синью круглое озеро – Убэрэй-нур. Берега были пологими и травянистыми. Парни напоили конец. Выехавший провожать Шамбэй вытянул руку и показал:
– Во-он, видите юрты стоят. Там и живет наш Хурин-зайсан.
– Две юрты? – переспросил Бахандэй.
– Ну, да. Два коня стоят подседланные.
– В хорошем месте стоят. Скот можно поить из озера. А сами-то где воду берут. Неужели из речки Боржо? – спросил Тума.
– Нет. За стоянкой есть сопка, Ноен-добо, во-он она видна. Там есть ключ, его так и называют – Зайсан-ключ. Здешние люди все оттуда воду возят.
– Ну, поехали, – заторопился Тугулудур, и путники взлетели в седла.
Возле юрты зайсана парни привязали коней к поперечному канату, кото-рый был протянут между двумя коновязями, вошли в большую юрту.
Хурин-зайсан действительно оказался кряжистым мужчиной лет под пятьдесят с обветренным темно-коричневым лицом. У него была большая круглая голова, коса без единой седины, надбровья выдвигались вперед, с них свисали мохнатые брови. Глаза смотрели сурово. Он сидел на войлочной подушке и поглаживал острие своей бородки. Увидев гостей в дорогих чесучовых халатах, зайсан встал и поздоровался с ними, пригласил на почетные места, где были расставлены войлочный подушки, обшитые шелком. Когда все уселись, зайсан прокашлялся в большой кулак и доброжелательно заговорил простуженным голосом:
– Ну, молодые ноены, давно ли выехали и куда направляетесь? Все ли благополучно у вас дома?
Тугулдур коротко объяснил ему цель поездки, повернулся к товарищам:
– Вот что, ребята, вы с утра не чаевали. Я пока побеседую с господином зайсаном, а вы идите в людскую, почаюйте.
Оставшись с зайсаном с глазу на глаз, Тугулдур коротко рассказал ему о своем ночном разговоре с табунщиком. Пытливо выслушав гостя, Хурин-зайсан задумался, потом сказал:
– Так что же теперь делать? Ты сын Тобо-зайсана, должен быть сообразительным. Выскажи свои соображения, а потом подумаем вместе. Верно, ты уже придумал, а?
Тугулдур кивнул головой. Зайсан был не таким уж простаком, как о нем говорили люди. Конечно, Тугулдур много думал ночью, не зря ему приснились ламы. Надо торопиться. Немедленно отправить в агинский дацан пароконную телегу с двумя возницами. Они должны пригласить и привезти оттуда лам для проведения молебна. Поставить ламам за Ноен-добо юрты, палатки для людей. Сегодня же разослать гонцов по степи с вестью о предстоящем празднике, известить всех зайсанов и остальных чиновников с тем, чтобы они утром были у Хурин-зайсана на большом собрании.
– Правильно, так и сделаем! – весело одобрил замыслы Тугулдура суро-вый зайсан, и, обо всем договорившсь, они вышли из юрты…

То тут, то там степь ожила. Скакали всадники, стеняки выходили из юрт. Люди Турги, Борзи, Торейских озер, Ималки, Улирэнгэ, Ургэна – все в степи заговорили о предстоящем молебне-празднике. Из агинского дацана отправился за Онон сам шэрэтэ-настоятель Пагбын Рэгдэл с несколькими ламами и послушниками-хувараками. Возле Ноен-добо люди соединили несколько юрт и поставили дуган. Всюду говорили, что Тобын Тугулдур и Хурин-зайсан, не зная устали, готовятся к большому молебну и собирают людей.
Такого праздника давно не было в этих краях. Все жили ожиданием, повеселели. Жизнь в степи встрепенулась. Люди готовились к празднику, отдыху, встрече друг с другом. Ловкие икрючники отлавливали в табунах лучших коней, готовили скакунов для предстоящих скачек, лучники отлаживали луки и стрелы – непременно будет стрельба из лука, борцы готовились к схваткам. Парни разукрашивали седла, девушки – серебряные и золотые серьги, монисты, цепочки и другие украшения. На каждой стоянке, в каждой семье, смазывали пароконные телеги, на которых устанавливали палатки, укладывали еду, питье – мясо, тарак, арсу. Скручивали войлочные матрацы-ширдэки.
На месте предстоящего молебна строители сколотили помосты. Туда-сюда шныряли всадники и пешие. Высоко вскидывали маленькие головы вер-блюды, запряженные в арбы, мотали головами кони, скрипели телеги. Люди разгружали поклажу.
Теперь уже к длинному канату коновязи Хурин-зайсана было привязано в ряд множество разномастых коней со сверкающими под солнцем седлами и сбруей… Небо медленно помрачнело, тяжелые, отягощенные влагой, тучи нависли над каменной адон-челонской грядой. Заурчало в небесах, утробный гул прокатился будто бы из чрева земли. Тучи мошкары и мух роились  над привязанными конями и вдруг исчезли, будто испарились. Первые, тяжелые, капли дождя оросили степь. А в юрту Хурин-зайсана набилось множество мужчин в нарядных одеждах.
Рябили в глазах разноцветные кушаки, ножи в серебряных оправах, широкие и узкие лица. Люди все смуглые, высокие, низкие, кряжистые и худые. Свисали черные и поседевшие косы. Мужчины тихо переговаривались… Собрались чиновники здешних степей.
На почетном месте юрты сидели Тобын Тугулдур и Хурин-зайсан.
Хозяин юрты оглядел собравшихся и заговорил все тем же немного про-стуженным, но суровым голосом:
– Кажется, все собрались. Дождь начинается, еще к молебну не успели подготовиться, надо поторопиться с нашими делами. Итак, сегодня мы собра-лись, чтобы решить очень важные дела. К нам специально приехал главный писарь Агинского управления Тобын Тугулдур. Ему и дадим слово. Говори…
Перед множеством незнакомых людей Тугулдур замешкался, но потом взял себя в руки.
– Все мы принадлежим одному, агинскому, управлению, – начал он. – Тут собрались люди, которых уважает степь. Приехали мы к вам вот по какому поводу…
Убедительно и доходчиво Тугулдур рассказал о необходимости переписи населения, скота, имущества.
– Ни одна юрта, ни один человек не должны быть обойдены. Имя, возраст, пол, род, место проживания, количество скота, имущество – все должно быть записано и учтено.  Перепись мы должны закончить за семь дней. Каждый из вас получит задание. Все данные должны собраться у меня. По итогам нашей работы я буду докладывать агинским и хоринским ноеном.
– Правильно, правильно, все должно быть учтено! – Загудели собравшиеся. Потом говорили местные зайсаны и писари. В конце собрания Хурин-зайсан подобревшим голосом заключил:
– Сегодня же отправляйтесь выполнять поручения. Назначьте количество коней, людей – перепишите их имена, уточните сроки встречи и окончательных итогов работы каждого. А мы с господином главным писарем и его помощниками будем контролировать. Все, до встречи!
Толпа, шумно переговариваясь, повалила на улицу.

Продолжение следует.